Абнетт Дэн. Рейвенор

   – В целости и сохранности, как я погляжу, – произнес спокойный голос.
   Кыс даже не потрудилась обернуться. Карл Тониус появился из тени, на ходу отворачивая крышку плоской серебряной фляжки.
   – В целости, – кивнула она.
   Справа появилась Кара. Бывшая танцовщица казалась утомленной и измученной.
   – Как я понимаю, ты устроила не меньше шума,– сказала Свол.
   Кыс пожала плечами.
   – Ну, раз уж мы все здесь, предлагаю не тратить времени впустую, – произнес Гарлон Нейл, вырастая за спиной Кыс.
   Пэйшенс тяжело вздохнула. Она смогла почувствовать Тониуса и Свол, но Нейл, как обычно, одурачил ее. Гарлон выглядел раздраженным. Он тащил за запястье какого-то уличного подростка.
   – Это еще кто? – спросила Кыс.
   – Заэль. Он идет с нами, – кратко ответил Нейл и посмотрел на Тониуса: – Тебя не затруднит вызвать его?
   Тониус вышел на центр пустыря и достал из кармана плаща небольшой хромированный цилиндр маячка. Карл покрутил верхнюю часть и установил прибор на землю. Крошечные зеленые огоньки стали вспыхивать повторяющимся узором на боках устройства. Кыс почувствовала инфразвуковые импульсы.
   Все отошли к краям пустыря.
   – Так что? Улетаем? Он хочет, чтобы мы вернулись на корабль? – спросила Пэйшенс.
   – Нет, – ответил Нейл.
   Кыс услышала мягкий, приглушенный гул посадочных турбин. На фоне темной пены облаков возникла черная тень. На землю медленно опускался челнок. Прожектора и габаритные огни были выключены. Только в кабине слабо светились зеленым приборы да синели реактивные струи турбин. С гидравлическим стоном распрямились подогнутые к брюху челнока опоры.
   В воздух взметнулись вихри пыли и песка. Стоявшим на земле людям пришлось спрятать лица за воротниками плащей.
   Турбины замолкли, распахнулся носовой люк. По трапу на бесшумных антигравитационных суспензорах заскользило нечто, больше напоминающее обтекаемый контейнер, чем фигуру живого человека.
   – Во имя Трона, – произнесла Кыс, – когда же он в последний раз появлялся лично?
   – Ну что, денек выдался не из легких? – произнес Гидеон Рейвенор.
   Невозможно было определить, в каком он настроении. Из динамиков вокс-транслятора, встроенного в силовое кресло, доносился абсолютно бесстрастный голос.
   – Справедливости ради, денек был не так уж и плох, – сказал Гарлон Нейл.
   – Да, неплох, – подхватил Тониус.
   – Впрочем, и отличным я не могу его назвать, – мрачно возразила Кара Свол.
   Ее голос охрип, а вокруг глаз появились темные круги, как будто она не спала целый месяц.
   – Если бы все было так хорошо, вы бы не прилетели, – многозначительно добавила Кыс.
   Герметичное, пугающее кресло медленно развернулось к ней.
   – В самом деле, – ответил бесцветный голос. – Похоже, я не способен эффективно защищать вас с орбиты. Но, может, сначала отправимся в какое-нибудь безопасное место?
   Послышался приглушенный щелчок – Рейвенор отправил сообщение пилоту челнока. Из люка появились две фигуры. Как только они сошли на землю, турбины мерно загудели, опоры прижались к корпусу и судно исчезло в чернильном небе.
   К команде присоединились Зэф Матуин и неприкасаемый по имени Вистан Фраука.
   Матуин – высокий и смуглый, с длинными, заплетенными в тугие косы волосами, спадающими на кожаный плащ, – был бойцом, открытым и простым. Он стал членом команды еще три года назад, но никто толком ничего не знал о его прошлом кроме того, что он, как и Нейл, когда-то был лицензированным охотником за головами где-то на окраинных мирах. Его глаза казались сверкающими жестким светом крошечными красными угольками. Одной рукой он уже держал наготове пистолет, а другой слегка придерживал лямку вещмешка, переброшенного через левое плечо. Зэф коротко кивнул Нейлу – главным образом из профессионального уважения – и проигнорировал остальных. Матуин не слишком хорошо ладил с людьми, поэтому Рейвенор обычно и держал его в резерве, но любил брать с собой, когда отправлялся на задание лично, ни на секунду не сомневаясь в высоком профессионализме бывшего охотника.
   Кыс вздохнула, увидев Фрауку. Он редко принимал активное участие в операциях, несмотря на то, что был физически развит и достаточно силен. Вистан Фраука обладал скрытным характером и скверными манерами. Он красил волосы в черный цвет и носил аккуратную стрижку. Его всегда чисто выбритое лицо было грубоватым и казалось слегка насмешливым и ленивым. Внешне он выглядел весьма сексуально, но нечто неуловимое отпугивало Кыс. Пустота, небытие. Подойдя к остальным, он достал из набедренного кармана своего хорошо сшитого строгого костюма пачку папирос с лхо, медленно вытряхнул одну и прикурил.
   Выдохнув струйки голубого дыма через ноздри, он кивнул Кыс. Легкий небрежно кивок, при котором его глаза похотливо сощурились.
   Она отвернулась. По крайней мере, пока ограничитель Фрауки был включен. Но, вероятно, весьма скоро он его отключит, и ей придется терпеть его окоченелую пустоту. Терпеть то, что делало его необходимым в той же мере, что и отталкивающим.
   Под предводительством Нейла команда направилась в прилегающий подуровень разрушающегося жилого стека. Кислотный дождь разъедал прессованные прямоугольники подвесных потолков, обнажая оплавленную проводку, гниющую изоляцию и паршивую каменную кладку. Лучи фонарей пробивались через сырой мрак, освещая проржавевшие, заплесневелые стены с липкими изгибами обвисших обоев, груды хлама, обожженные кислотой ковры, пустые дверные проемы.
   Наконец, они нашли более или менее приличное помещение – общий холл бывшей коммунальной квартиры, расположенный в самом центре пустующего здания. Потолок почернел от влажной гнили, обломки мебели покрывали колонии грибка, на стенах висели покореженные сыростью картонные таблички и записки. Очередь на посещение ванной, объявления союза арендаторов, списки найма, поднимающие дух лозунги и священные цитаты, распространяемые Министорумом.
   Рейвенор осмотрел помещение, освещая унылые подробности лучами фонарей силового кресла.
   – Вистан, если не возражаешь?… – произнес вокс-передатчик.
   Фраука кивнул, переложил папиросу в другую руку и покопался под пиджаком. Это был тот самый момент, к которому Кыс готовила себя с самого момента их встречи на пустыре.
   Вистан Фраука был одним из редких созданий, известных как «неприкасаемые». Он был не только лишен псионических способностей, как, впрочем, большинство обычных людей, он являлся антитезой псайкера. Он распространял вокруг себя ауру ментальной пустоты. Псайкер не мог ни прочитать, ни коснуться его сознания и даже не мог обнаружить его. Кроме того, Фраука полностью блокировал всякую псионическую деятельность в непосредственной близости. Как только ограничитель был отключен, Кыс почувствовала, что ее ментальные силы растворяются, ощутила, как подавляются важнейшие вибрации ее сознания. Это было почти невыносимо, словно ей завязали глаза и заткнули кляпом рот. Она задумалась: как инквизитор, являвшийся куда более мощным псайкером, мог это выносить?
   Но вне зависимости от личных ощущений присутствие Вистана в команде было весьма полезным. Когда вокруг распространилась холодная пустота Фрауки, а Матуин расставил и настроил свои защитные устройства, все смогли расслабиться, почувствовав себя практически в полной безопасности.
   Они приступили к обсуждению сложившейся ситуации. Кыс слегка нервничала, мечтая поскорее избавиться от компании Фрауки.
   Впервые неприкасаемых стал использовать наставник Рейвенора, легендарный Эйзенхорн, создавший целое подразделение, известное как «Дамочки». Но это было делом давно минувших времен, как и сам Эйзенхорн. Большинство Дамочек погибло, но Рейвенор стал продолжателем некоторых традиций своего старого учителя.
   Один за другим, все члены команды доложили о своих действиях. Нейл кратко рассказал о начальнице бандитов, за которой охотился в Разливах, и о постигшей ее странной участи. Кара в общих чертах поведала о том, как ее загнали в угол крепкие ребята из кланов, когда она вышла на след дилера Ламбла. Затем Кыс рассказала о неудаче в деле Умберто Сонсала.
   – Я получила наводку на его поставщика,– сказала она. – Дрейс Базаров. Начальник смены в «Энжин Империал». У меня есть его адрес.
   – Да, натворили дел, – весело пробормотал Фраука.
   Он стоял в углу комнаты, прислонившись к стене, и прикуривал новую папиросу с лхо от тлеющего окурка предыдущей. Нейл и Кыс одарили его злобными взглядами.
   – Мысли вслух, – сказал он, пожимая плечами.
   – Не вижу никакой причины упрекать моих агентов, – произнес Рейвенор. – Обстоятельства, с которыми столкнулся каждый из них, невозможно было предсказать.
   Кыс понимала, что за этим комментарием кроется обида. Предсказание было тем ментальным навыком, который безуспешно тренировал Рейвенор. Именно преследование этой тайны заставляло его так долго терпеть эльдаров.
   – Я и сам столкнулся с неожиданностью сегодня вечером. Псайкер гамма уровня, возможно, выше.
   Раздался ропот. Способности самого Рейвенора находились где-то между высокой дельтой и низкой гаммой. Чрезвычайно мощный потенциал, который он был способен поднять до действительно высокого уровня, используя псионические усилители, встроенные в кресло.
   – Мне необходимо установить, кто он и каков его статус. Похоже, он работает в качестве агента на некоего частного представителя Магистратума. Но регистр псайканы показывает, что на Юстис Майорис нигде, кроме как в Гильдии Астропатика, нет лицензированных псайкеров.
   – Нелицензированный… или тайный, – произнес Тониус.
   – Я бы не стал отбрасывать возможность того, что он – агент другого инквизитора, работающего в Петрополисе, Карл. Мне бы хотелось, чтобы ты потратил следующие несколько дней на поиски любой информации о нем. Зовут его Кински. У него есть телохранитель по имени Ахенобарб. Кроме того, с ним был еще один человек, имя которого осталось неизвестным. Я прожгу приметы всех троих в твою краткосрочную память позднее.
   Тониус кивнул.
   – Прямо сейчас нам необходим приличный транспорт и безопасное убежище. Гарлон, Кара, это ваша забота. Вашими находками мы займемся потом. Пока наиболее перспективным мне кажется направление Пэйшенс. Базаров.
   Как только Нейл и Свол удалились, Рейвенор переключил свое внимание на Заэля. Ребенок был явно напуган – и людьми, с которыми его свела судьба, и событиями, которые он пережил за последние несколько часов.
   – В доме Женевьевы Икс,– произнес Рейвенор, – ты смог услышать меня. При этом ты не был подготовлен, как Гарлон.
   – Я не знаю, что это означает, – сказал Заэль. Мальчик дрожал и старался не смотреть на странную говорящую штуковину, парящую перед ним.
   Рейвенор приказал Фрауке на некоторое время активировать ограничитель, выключил вокс-транслятор и обратился непосредственно к сознанию паренька. Это, казалось, сильно успокоило ребенка, но теперь, расслабившись, он чуть не валился с ног от усталости. Рейвенор отпустил его, и, свернувшись в старом кресле на изъеденных крысами подушках, Заэль тотчас же уснул.
   Тониус проверил карманы мальчика.
   – Оп-ля, а это что такое? – сказал он, извлекая красный сверток.
 
   Проснувшись, Кара обнаружила, что лежит на потертом диване. Она зевнула и почувствовала во рту неприятный вкус. Свол оглядела плохо освещенную комнату.
   На другом диване напротив нее курил Вистан Фраука. Все, что могла видеть девушка, – янтарный уголек его папиросы.
   Она быстро села и накинула жилет.
   – Тебе известно, что ты больной, жалкий нинкер? – пробормотала Кара.– Увидел что-нибудь интересное?
   Фраука открыл глаза. Точнее, Кара догадалась, что все это время глаза Вистана были закрыты.
   – Прости, что? – сказал он, затягиваясь.
   – Ты смотрел на меня. Когда я спала.
   – Нет,– сказал он с некоторым осуждением в голосе. – Я пришел сюда отдохнуть. Мне не хотелось беспокоить тебя. Я спал.
   – Верно. С горящей папиросой в руке.
   Он чуть наклонил голову, чтобы посмотреть на папиросу, зажатую между пальцами.
   – Ах… Дурная привычка, я знаю.
   – Нинкер,– отозвалась Кара и слезла с дивана.
   Подобрав кобуру с тюка смотанной ткани, она направилась к выходу. Фраука устроился на диване поудобнее и снова закрыл глаза.
   Снаружи было шумно и ярко. На рокритовый пол фабричного цеха через окна в крыше падал бледный дневной свет. Повсюду стояли высокие штабели из упакованной в пластик ткани и тюков шерсти. Кара услышала скрежет швейных машин, доносящийся из соседнего цеха, и завывание уличных дождевых сирен. На стропилах, под матовыми окнами крыши, сидели несколько красивых птиц.
   Тониус рассказывал ей об этих созданиях. Механические птицы. Много столетий тому назад первые архитекторы Петрополиса закупили у Адептус Механикус симуляторы живых птиц, запрограммированные на то, чтобы сбиваться в стаи и носиться вокруг городских шпилей в качестве дополнения к архитектурному замыслу. Время и плохая экология уменьшали их численность так же, как разрушали стены башен. Лишь немногие «выжили»: дикие, неухоженные, никому не нужные.
   «Как и многое в этом городе», – подумала Кара.
   Пэйшенс Кыс стояла неподалеку, прислонившись к стене и кусая мясо, нанизанное на палочку. Казалось, она вообще не спала.
   – Что случилось, Кара? – спросила Пэйшенс.
   – Фраука, – ответила Свол.
   – Этот мерзкий слизняк?
   – Он наблюдал за мной, пока я спала.
   – Мерзкий слизняк, – констатировала Кыс.
   Кара направилась в соседний цех. Ткацкая фабрика в Общем Блоке D – лучшее, что они с Нейлом смогли найти прошлой ночью. Подъездные пути, необходимый минимум удобств и владелец, который боялся спорить с Инквизицией и к тому же был рад получить дополнительный доход, сдавая в аренду полупустой склад.
   Мальчик Заэль крепко спал на груде упаковок набивочного материала. Он тихо подергивался во сне, словно собака. Рядом трудился Матуин. Он как раз вылезал из-под висящего на подъемнике восьмиколесного грузовика, купленного за бесценок у пьяного портового грузчика.
   – Кусок дерьма, – сказал он в пространство, вытирая грязные руки ветошью.
   Матуин вообще редко обращался со своими комментариями к кому-либо. Он нравился Каре, несмотря на внешнюю неприветливость. Моложавый, с крепкими мускулами, обтянутыми великолепной темной кожей. Но особенно ей нравились вплетенные в его косички бусинки, идущие через всю голову от левого пробора. Кара любила асимметрию.
   – Я могу помочь? – спросила она.
   Он посмотрел на нее так, будто никогда не видел прежде.
   – Знаешь что-нибудь о карбидных двигателях? – поинтересовался Матуин.
   – Вряд ли.
   – Тогда нет.
   Кара усмехнулась, стащила его полистровый стаканчик с кофеином и побрела дальше. «Дерьмо на палочке, вот кто этот Зэф Матуин. Так обращаться с дамами!»
   – Чем занимаемся? – спросила она Тониуса, тихонько подойдя к нему сзади.
   Он сидел на скатанных в рулон обрезках подкладочной ткани и, казалось, сосредоточенно что-то изучал. Услышав ее голос, Карл подскочил на месте.
   – Ничего.
   – Что-то не похоже.
   – Делаю записи. Детализацию событий,– раздраженно произнес он, разворачивая к ней информационный планшет.
   – А что это ты там спрятал? – принялась поддразнивать его Кара.
   – Ручку, – ответил он, раскрывая ладонь.
   – Точно, смотри-ка…
   Карл действительно разозлился. Да что же он такое сделал, чтобы чувствовать себя со всех сторон виноватым?!
   – Я просто спросила.
   – Что ж, – замялся Тониус, – попрошу больше так не делать.
   «Интересно, что, черт возьми, с ними со всеми этим утром?» Кара допила кофеин и отбросила стаканчик в сторону.
   В соседнем помещении располагалась помывочная для рабочих красильного цеха. Оттуда доносились грохот труб и звук льющейся из душа воды. Кара заглянула в дверь и улыбнулась.
   За низенькой стеной из крошащегося рокрита, окутанный облаками пара, стоял обнаженный Нейл. Казалось, он медитирует под струями горячей воды, омывающей его крепкое, испещренное шрамами тело.
   – Хорошо смотришься, охотничек, – насмешливо произнесла Кара.
   Нейл оглянулся, но даже не попытался прикрыться. Оба они были солдатами на этой войне. Половые различия и сексуальность давно уже перестали иметь значение, уступив место верности и молчаливой привязанности. Когда-то они были любовниками, еще в те давние времена, когда служили Эйзенхорну. Это было забавно. Теперь они стали словно брат и сестра.
   – Ты кое-что пропустил, – сказала Свол.
   Гарлон оглядел себя.
   – Похоже на кровь, – добавила она.
   – Да. Моя. Мы с Зэфом сегодня ранним утром ходили за башкой Базарова. Хотели и тебя взять, но ты дрыхла без задних ног, да и шеф сказал, что тебе необходимо отдохнуть.
   – Шеф не ошибся. Как все прошло?
   – Так себе. – Нейл вытер мокрой тряпкой кровь, запекшуюся на икре. – Парень сделал выводы из истории с Сонсалом и дал деру. Предварительно установив самодельную осколочную мину для тех, кто решит к нему постучаться.
   – Сильно тебя?
   – Слегка. Выключи воду.
   Кара перегнулась через стену и ударила по ржавому вентилю. Трубы задрожали. Шлепая по мокрому полу, Нейл подошел к деревянной лавке и взял сырое полотенце.
   – А наводку нашли? – спросила она, наблюдая, как он вытирается.
   – Его коллеги рассказали, что у него семья в Стайртауне. Они полагают, что он мог спрятаться там. Мы собираемся проверить один адресок. Ты с нами?
   – Конечно, – кивнула Свол.
   Нейл прошел мимо и взял свой комбинезон.
   – Где босс? – поинтересовалась Кара.
   Нейл указал за спину большим пальцем.
   Она не могла его видеть, но он был там. Темный бронированный корпус, притаившийся между штабелями рулонов ткани, сложенных в дальнем конце склада Он даже выключил антиграв. Силовое кресло стояло на своих колесах.
   – Что он делает?– спросила Кара.
   – Я думаю.
   – Он думает, – сказал Нейл.
   – Ага, спасибо, я уже слышала.
   Наконец благодаря стараниям Матуина восьмиколесный грузовик оказался на ходу. Нейл сидел за рулем, Кара рядом, а Зэф устроился позади них, положив на грязное сиденье возле себя тяжелый вещмешок. Они направлялись на север.
   Поначалу поездка казалась весьма увлекательной. Грузовик колесил по широким подвесным рокритовым шоссе, огороженным сетчатыми панелями. По краям валялись «отбойники» – пластековые бочки, заполненные щебнем.
   Они двигались в медленном утреннем потоке сквозь завесу выхлопных газов. За окном проплывал огромный город-улей. Стеки, заводы, трущобы, станция подвесной рельсовой дороги, а затем шесть километров оуслитовых стен, разрисованных неразборчивыми лозунгами и выцветшими плакатами. Потом снова трубы, стеки, фабрики…
   Лучи низкого бледного солнца пробивались через высокий сетчатый забор, рисуя на обочине причудливые фигуры.
   Иногда сквозь пелену плотного смога можно было разглядеть очертания башен отдаленных Блоков, напоминающих первобытных левиафанов, ненадолго вынырнувших на поверхность. Время от времени солнечный свет вспыхивал на обшивке далеких флаеров. Над устьем реки сверкали молнии.
   На переполненных поверхностных улицах Общих Блоков грузовик то и дело попадал в пробки. Повсюду сновали фургоны уличных торговцев, перегораживая путь и создавая заторы.
   Кара разглядывала проплывающие мимо убогие витрины магазинов и фасады торговых комплексов, неоновую рекламу, узорные кованые вывески и лотки с намоленными бумажками. По тротуарам спешили толпы пешеходов. Мужчины и женщины с осунувшимися лицами и ввалившимися глазами стояли в очереди на биржу труда. Рядом уличные танцоры собирали деньги, показывая незамысловатые акробатические номера.
   Грохотала музыка, заглушающая неразборчивое бормотание проповедников, транслируемое через громкоговорители, установленные на углах, слышалось пульсирующее завывание сирен Магистратума.
   Пахло пригоревшим жиром, пряностями и тушеным мясом, которое готовилось на тележках уличных торговцев.
   При первых же звуках дождевых сирен из магазинов вытекали целые реки зонтоносцев. Когда они разворачивали свои зонты, казалось, будто на улицах неожиданно выросли сотни грибов.
   – Внимание, – проговорил Нейл. – Мы почти на месте.
   Внезапно город стал поднимался вверх так резко, будто его изогнули под прямым углом.
   Стайртаун.

Глава 4

   Когда-то, встретившись с холмами, Петрополис покорил их. Здесь город начинал свое восхождение и выстраивался в вертикаль. В глубоких колодцах Общего Блока скапливался туман и ревели дождевые сирены. Из тумана к верхним уровням поднимались огромные винтовые металлические лестницы. Закрытые стеклянными кожухами, они напоминали гигантские модели двойных генетических спиралей. Словно плененные звезды, на трехкилометровых ржавеющих цепях свисали мощные лампы.
   Они оставили грузовик в платном гараже под девятым западным стеком и поднялись по пятой спирали к жилому району. Все пешеходные винтовые лестницы кишели поднимающимися и спускающимися людьми. Их голоса сливались в единый хор, и казалось, будто огромный туманный колодец наполнен шелестом гигантских бумажных листов. Спирали представляли собой широкие ступенчатые улицы. Лоточники и продавцы съестного пристраивались на самых оживленных поворотах. Некоторые вывешивали свой товар над поручнями на длинных шестах так, чтобы горожане, поднимаясь, могли присмотреться к нему еще с нижних этажей. Гимнасты и акробаты выгибались, кружились и прыгали на подмостках, установленных по бокам лестницы, бросая вызов бездонной пропасти. У некоторых имелись дешевые аугметические имплантаты. Кара подергала Нейла за рукав и остановилась, чтобы немного понаблюдать за ними. Матуин нетерпеливо поглядывал на коллег, стоя двумя ступенями выше.
   Свод подумала, что в своей прошлой жизни она занималась именно этим – крутилась и танцевала между шипастыми железными решетками цирковой арены. Она разглядывала надежные страховочные тросы, плавно движущиеся трапеции, прочные брусья. Вообще-то, использование аугметики было жульничеством. Запястья, вращающиеся на триста шестьдесят градусов, и автоматически сжимающиеся пальцы делали некоторые трюки слишком легкими, слишком безопасными. Она могла бы сделать все это и без аугметики. Кара заглянула за ограждение и посмотрела в ужасную пустоту.
   А могла бы и не сделать, учитывая риск.
   – Идем? – спросил Нейл.
   Они поднялись еще на два уровня и свернули налево, пройдя под размытой кислотой табличкой «Западный жилой массив девять-восемнадцать».
   Прямо возле выхода из лестничного колодца расположился импровизированный блошиный рынок. Торговцы зазывали случайных прохожих, предлагая дешевые контрабандные папиросы лхо, горячие пирожки с мясом, планшеты с низкокачественной эротикой, сомнительного качества механику, примитивные копии мелкокалиберного оружия урдеши, дешевую одежду и лотерейные билеты.
   – Нет, спасибо,– сказала Кара неряшливому торговцу, предложившему ей новую личность вместе с операцией по изменению внешности «по цене обеда из трех блюд с вином в траттории Общего Блока В».
   Они вошли в перенаселенные стеки. Ряды коридоров, ряды одинаковых дверей, ряды плоских потолочных ламп, напоминающих светящийся позвоночник. Повсюду горы мусора и сильный запах мочи.
   Просмотрев список жильцов, прикрепленный к фанерной доске, Матуин пошел вперед.
   – Базарова, одиннадцать девяносто, – бросил он.
   – Вероятно, его сестра, – откликнулся Нейл.
   Ковер в коридоре был истерт до дыр, многие стенные панели проломлены или обожжены. Ремонтировали их, по большей части заклеивая дешевой синей изоляционной лентой, от которой исходил отвратительный запах гнилых цитрусовых. Двери некоторых квартир были распахнуты, открывая взорам картины ужасной нищеты. Сутулые женщины разговаривали между собой, стоя на пороге, или просто молчали, сложив руки на груди и безучастно глядя в коридор. Грязные дети бегали от одной квартиры до другой. Звуки плохо настроенных вокс-приемников; запахи протухшей еды, разложения, выпивки, туалетов.
   На проходящую мимо троицу поглядывали искоса, но никто не сказал ни слова. Эти люди не хотели лезть в неприятности. Они были слишком измучены, чтобы нагружать себя новыми проблемами. Хотя наверняка кто-нибудь уже сообщил о посетителях представителям клана, контролировавшего этот район.
   Одиннадцать девяносто. Дверь оказалась открыта. Из квартиры доносился отвратительный запах немытого тела. Полки были завалены грязным хламом.
   Нейл вошел первым.
   Внутри царили беспорядок и жуткая разруха. Из стены с осыпавшейся штукатуркой торчали концы порванной электропроводки. Пол был завален мусором и ломаной мебелью. Две тяжелые емкости из свинцового стекла в металлическом каркасе, наполненные булькающей грязно-коричневой жидкостью, стояли у противоположной стены. От них исходило умопомрачительное зловоние. Единственным источником света служил старый пикт-приемник в углу. На треснувшем экране плясали черно-белые мерцающие тени. У приемника сидела женщина.
   Нейл прочистил горло.
   Женщина обернулась, осмотрела их с ног до головы, а затем снова вернулась к своему занятию. «Она слишком стара, – подумала Кара. – Не сестра, а мать. Или даже бабушка».