Абнетт Дэн. Всадники смерти

   – Стариков? – переспросил Йоханн Фридел. – Ты имеешь в виду… Слабачков?
   Он говорил об эльфах. Ну же, назови их своим именем, мысленно предложил Карл Райнер Воллен. В новые времена смешно, когда мужчина не решается произнести одно простое слово. Если назовешь эльфа эльфом, быть беде. Люди до сих пор верили в это, неисправимые глупцы.
   – Нет, не эльфов, – ответил Воллен, и Йоханн при слове «эльфы» подпрыгнул в седле. – Имеются в виду скифы, воины-всадники далекого прошлого. Господаряне, а значит и кислевиты, ведут свой род от них. До прихода Святого Сигмара здесь правили скифы. Это были их земли. Они основали города, развалины которых, как говорят, поглотила степь. Именно скифы возводили курганы, могильные холмы древних времен.
   – Курганы? – с тревогой переспросил Тракс. – Где? Где они, черт возьми? – Тракс нервно дернул за удила и развернул своего коня вокруг оси.
   – Успокойся ты! – прикрикнул на него Герлах. – Речь не о курганцах! Карл тебя разыгрывает. Опять лезешь со своей образованностью, да, Карл?
   Горнист откинулся в седле и пожал плечами.
   Даже самый темный сын Империи знает, что означает слово «курган» и кто такие курганцы. Так именовали представителей диких племен, обитающих во мраке Севера. Курганцы и были теми монстрами, в битву с которыми их отряду вскоре предстояло вступить.
   Тракс, чтобы отогнать злых духов, коснулся железной рукояти своего меча и еще раз сплюнул. Ему были совсем не по душе все эти легкомысленные разговоры и дурные приметы.
   Лансеры пустили коней быстрым шагом на северо-запад, впереди теперь ехал Фридел. Холодный ветер бил в лицо и перехватывал дыхание.
   Когда они подъехали к кургану – и осознали, насколько он был громаден, – Йоханн Фридел резко остановился и подал тревожный знак.
   Впереди на дороге показались всадники. Они медленно и беззвучно появились из высокой травы. Их было двенадцать, приземистые мускулистые кобылы всадников, гнедые и вороные, с длинными хвостами и косматыми гривами, были чуть крупнее пони. Всадники в плащах, подбитых мехом, с накинутыми на плечи шкурами, без сомнения, были варварами.
   Герлах перешел на шаг и выехал вперед. Всадники-оборванцы остановились и неподвижно наблюдали за приближением демилансеров. Герлах Хейлеман вдруг почувствовал радостное возбуждение и гордость за свои сверкающие доспехи и своего гладкого, лоснящегося коня с аккуратно подстриженной гривой и подрубленным, заплетенным хвостом.
   Он придержал Саксена и, встав в стременах, оглянулся на своих товарищей.
   – Что нам делать? Что нам делать? – забормотал Фридел.
   – Поприветствуй их, знаменосец, – посоветовал Воллен.
   – Приветствовать их? Ты посмотри на них, Карл! Это же северяне! Всадники! Почему это я должен их приветствовать?
   Герлах расстегнул притороченные к седельной луке чехлы с кремневыми пистолетами и быстро взвел затворы уже заряженных пистолетов. Затем достал кавалерийский меч – обоюдоострый, прямой клинок в одну пядь длиной с увитой проволокой рукояткой. Вдоль заостренного, как копье, лезвия шли глубокие желобки. Это оружие было предназначено для прямых выпадов.
   – Нет, – окликнул Герлаха Воллен, он не верил своим глазам. – Знаменосец… нет.
   – Встать в седле и приготовиться! – скомандовал Герлах.
   Тракс и Фридел поравнялись с Герлахом, держа в вытянутых вверх руках мечи. Всадники на дороге не двигались.
   Воллен остался позади. Его меч все еще покоился в ножнах. Герлах, Тракс и Фридел пустили коней быстрым шагом, теперь у каждого из них рука с мечом покоилась на правом бедре, а лезвие меча слегка наклонилось вперед.
   – Герлах! – крикнул Воллен.
   – Встань в строй, горнист! – крикнул в ответ Хейлеман. – Черт возьми! Встань в строй, или капитану станет об этом известно!
   Быстрый шаг перешел в галоп. До неподвижных всадников оставалось не больше восьмидесяти корпусов.
   – Приготовиться к атаке! – взревел Герлах.
   Лансеры подняли мечи, клинки направлены на врага и занесены поперек головы каждого всадника.
   Дикари зашевелились. Их лошади завертелись на месте, в воздухе блеснули обнаженные клинки.
   Воллен выхватил из чехла горн и затрубил что было силы. Четыре раза. Короткий-длинный-длинный-короткий. И еще раз.
   Три лансера сбились с галопа, растерянно размахивая мечами. Дикари разъехались в стороны, и атака Герлаха сорвалась. Один из дикарей поднял к губам вырезанный из кости рог и ответил на сигнал Воллена.
   Воллен пришпорил своего Гэна и, выехав вперед, остановился прямо перед язычниками. Герлах, Фридел и Траке разъехались и вернулись по широкой дуге.
   Лошади воинов месили копытами жидкую землю, и Воллен без труда мог уловить запах пота и грязи, исходящий от всадников и лошадей. Дикари убрали в ножны тонкие изогнутые сабли и окружили Воллена, с любопытством разглядывая горниста. Из-под меховых накидок и засаленных капюшонов на него таращились грубые физиономии степных воинов.
   – Имперцы? – спросил один из дикарей. Это был крупный мужчина; казалось, он своим весом вот-вот сломает хребет своему пони. Передних зубов у всадника не было.
   – Да, – кивнул Воллен. – Второй отряд епархии демилансеров из Талабхейма. Приветствую вас.
   – Ты? Ты – их предводитель? – требовательно спросил беззубый гигант.
   – Нет, – отвечал Воллен. – Я – горнист.
   – Га-арнист?
   Воллен указал на свой горн.
   Герлах с товарищами галопом подъехали к Воллену и, потянув за удила, замерли на месте. Круг грязных, воняющих потом степных всадников разомкнулся, пропуская лансеров.
   – Какого черта ты делаешь, Воллен? – рявкнул Герлах.
   – Знаменосец Хейлеман, позволь представить… – Воллен выжидающе посмотрел на беззубого дикаря на косматом пони.
   Гигант кислевит поджал губы, а потом сказал:
   – Билидни, ротный, круг Йетчитч, войско Блиндта, полк Саниза, Кислевский край Господарства.
   – Они на нашей стороне, – сказал Воллен знаменосцу, словно это и так не было понятно. – Это лансеры-кислевиты. Наши союзники.
   – Co-юз, да! – гаркнул предводитель кислевитов и, сняв меховую шапку, поклонился Герлаху в своем ободранном седле.
   Голова ротного была гладко выбрита, за исключением длинной косички, завязанной в узел на макушке, и длинных, обвислых усов. Его люди выкрикнули приветствие и скрестили копья. У каждого к передней луке седла был приторочен длинный холщовый чехол с тремя дротиками – два коротких метательных с удлиненными наконечниками и один длинный, толще первых двух с узким лезвием и поперечиной.
   – Эти язычники? – скептически переспросил Герлах.
   – Я-зыч-ники? – эхом отозвался Билидни и вопрошающе посмотрел на Воллена.
   – Мы выказываем вам свое уважение, – медленно и четко сказал Воллен.
   Билидни обдумал услышанное и отвесил поклон.
   Герлах презрительно сплюнул:
   – Они даже по-нашему не говорят.
   – По-вашему? – отозвался Билидни.
   – Они говорят на нашем лучше, чем ты на их, – заметил Воллен.
   Герлах свирепо зыркнул на Воллена:
   – Извинись.
   – Извиниться? – не понял Воллен.
   – Да, черт возьми! Извинись – мы атаковали по ошибке.
   Воллен молчал. Не мигая, он смерил Герлаха таким же свирепым взглядом.
   – Иногда ты требуешь от меня слишком многого.
   – Ты отказываешься подчиниться? – спросил знаменосец, лицо его начало наливаться кровью.
   – Конечно нет.
   Воллен глубоко вздохнул и перевел взгляд на Билидни. Предводитель кислевитов и его воины пытались вникнуть в смысл сказанного Волленом и Герлахом.
   – Ротный, мы очень сожалеем о том, что по ошибке атаковали вас и э-э-э…
   Билидни кисточкой хлыста отогнал от лица жужжащую болотную муху, а другой рукой сделал странный короткий жест – легкий поворот кисти, словно отбросил горсть семян.
   – Это неважно, – небрежно ответил он и как-то театрально сдвинул брови.
   – Мы не хотели выказать вам неуважение, сэр…
   И снова тот же жест, и уголки рта опустились вниз.
   – Неважно, – повторил Билидни и вывел свою лошадь на несколько шагов вперед, так что она поравнялась с конем Воллена. Билидни по-отцовски похлопал горниста по плечу.
   – Все живы, – многозначительно заметил он, потом склонился к самому уху Воллена, и горнист чуть не задохнулся от запаха пота и вонючего дыхания кислевита. – Вебла? – спросил Билидни и указал хлыстом на Герлаха. – Вебла, да?
   Кое-кто из кислевитов, услышав вопрос предводителя, не сдержался и хохотнул.
   – Что он сказал? – резко спросил Герлах.
   – Я не понял, знаменосец. Я не знаю этого слова.
   Хейлеман откинулся в седле. Он был взбешен. Эти язычники, они смеялись над ним. Сделали из него мишень для своих грубых шуток.
   Герлах был наслышан об лансерах Кислева, их расписывали как победоносных, внушительных воинов в эффектных доспехах с богатыми украшениями и оперением, рассказывали о том, какие они искусные наездники, такие же величественные, как рыцари Империи. Ему даже говорили, что они зачастую повергают в бегство противника одним только видом своих роскошных доспехов, которые свидетельствуют об их доблести и богатстве, добытом в битве.
   Но только не эти оборванцы. Похоже, все эти россказни о Севере – ложь. Нет никакого величия ни в этих краях, ни в их обитателях, а их хваленые лансеры – просто-напросто убогие дикари.
   – Ждевка, – сказал он Воллену, – просто узнай у них, где Ждевка.
 
   Без лишних разговоров и церемоний небольшой отряд Билидни провел лансеров Империи на лигу на север, и громадный курганец оказался у них за спиной. В обдуваемой ветром степи на границе с далеким лесом лежала Ждевка. Вокруг города то тут, то там виднелись редкие перелески.
   С приходом армии Империи границы города значительно расширились. На акры вокруг Ждевки раскинулись шатры, палатки, костры полевых кухонь, внушительные пирамиды копий и алебард, загоны для лошадей. К северу от города, за валами из дерна, за заполненными землей плетеными корзинами без дна и за бревенчатым частоколом установлены пушки, их жерла направлены в сторону леса.
   Восточный ветер принес мелкий моросящий дождик, капли воды постукивали по доспехам. Кислевиты плотнее запахнули свои меховые плащи: они въехали в город.
   Герлах попытался оценить масштаб собравшегося у Ждевки войска. Он насчитал как минимум пятнадцать штандартов Империи плюс вымпелы артиллерии и развевающиеся знамена двух соединений пехотинцев из Тиля. Все вместе, даже по самым скромным подсчетам, – шесть тысяч воинов.
   «Вот как должна выглядеть настоящая армия, – подумал Герлах. – Мощь Империи. Вместе с другими силами, которые подтягивались к берегам Линска, они очистят Север и изгонят восставшую нечисть».
   Они ехали по протоптанному в грязи проезду, и Герлах испытывал неподдельную гордость за свою принадлежность к армии Империи. Мимо промаршировали алебардщики в чистых и ярких туниках – голубых, красных, золотых и белых. За ними копьеносцы в безупречных безрукавках с геральдическими знаками и начищенных стальных шлемах. Легким галопом проскакала цепочка демилансеров из другого соединения – блеск кокард, развевающиеся на ветру флаги. Мужчины с раздвоенными бородками в пышных бархатных бриджах кричащей расцветки и в сверкающих длинных кольчугах водят точильными камнями по стальным клинкам тяжелых мечей. Трубачи, флейтисты, барабанщики и горнисты. Литавры и длинные полевые трубы отражают солнечные лучи. Лучники в кожаных шапочках и длинных рубашках упражняются в стрельбе из ивовых луков по соломенным чучелам.
   На перекрестке они остановились, уступая дорогу шести Рыцарям Пантеры в сопровождении прислуги и копьеносцев. Копыта их мощных коней украшены густым оперением, пурпурные и лиловые попоны вышиты золотом. Огромные всадники облачены в тяжелые доспехи, на плечи наброшены шкуры леопардов. Воплощенное величие.
   Герлаха раздражал Билидни, казалось, воины Империи не производят никакого впечатления на людей этого дикаря. Кое-кто из них даже посмеивался над рыцарями-великанами. Если их что-то и заинтересовало, так это грубый, неотесанный штандарт – со щита на толстом шесте змеились красные и белые полотнища, к самому щиту прибито расправленное крыло орла. Этот штандарт был водружен в том месте, где разбили свой лагерь конфедераты из Кислева. К тому же дикари в вонючих шкурах и их нечищеные пони без присмотра разгуливали между маскировочными навесами, никакой дисциплины, никакого порядка. Ни намека на достоинство.
   Билидни с ленцой махнул рукой, скорее Воллену, нежели другим лансерам, и повел своих людей к стоянке кислевитов.
   Герлах был рад избавиться от этих язычников, он направлялся в здание городской управы, или, как его называли горожане, зал. Это было самое высокое строение в Ждевке с крышей в форме луковицы, крытой дранкой.
   Маршал Нейбер превратил зал в свой штаб.
   Герлах оставил Фридела и Тракса с лошадьми на улице, а Воллена взял с собой в качестве эскорта. При входе в зал, небрежно развалясь, расселась свита Нейбера – шесть меченосцев, два барабанщика и два флейтиста. Они передавали по кругу бутыль с вином. Все они были в широкополых шляпах, украшенных перьями цапли, в экстравагантных шелковых чулках и в обтягивающих жилетах с глубокими вырезами, открывающими богатую дамасскую вышивку. Стражники не удостоили своим вниманием промаршировавших мимо лансеров и лишь скользнули по ним взглядом.
   Нейбер – полевой маршал, командующий всеми объединенными силами, был тучным, обрюзгшим мужчиной с жесткой квадратной бородой на распухшем лице с зарубками от поединков молодости. Лишний вес, казалось, склонял маршала к земле, этому способствовало и выпитое им вино. За открытой каминной решеткой был разведен огонь, в зале пахло запеченной домашней птицей и луком.
   Нейбер потягивал вино из крохотного металлического бокала, который он регулярно освежал. Рядом со столом стоял открытый походный джентльменский сундук, кожаные ремни отброшены в сторону, в обшитой изнутри атласом шкатулке покоились бокалы. В выдвижном ящичке лежали серебряные столовые приборы, на которых был выгравирован герб маршала. Герб был вытравлен и на бокалах.
   Лансеры вошли в зал и, зажав шлемы под левой рукой, отсалютовали маршалу.
   – Что еще за дерьмо? Вы кто? – резко спросил Нейбер.
   – Второй отряд епархии демилансеров, прибыли из Талабхейма, сир, – рапортовал Герлах.
   – Скотт! Скотт? Ты где, маленький зловредный засранец?
   В зале появился низенький плешивый мужчина, своей манерой держаться он напомнил Воллену мула, которого слишком часто бьют. На нем был камзол и плащ адъютанта.
   – Я здесь, мой маршал.
   – Где, черт возьми, ты прячешься?
   – Наблюдаю за приготовлением ужина для вас. Как было приказано.
   – Заткни свою глотку.
   Нейбер, закутавшись в меховой плащ, сидел у огня в кресле с низкой спинкой и попеременно вытягивал ноги к решетке. Сырые чулки собрались в гармошку и свисали со ступней. На коленях у него покоился маршальский жезл.
   – Сапоги просохли? – проскрежетал Нейбер, осушил бокал вина и протянул его за добавкой. Скотт поспешил подчиниться.
   – Я этим занимаюсь, мой маршал, – отвечал адъютант, наливая вино.
   – Второй отряд епарх-х… лансеров… что это за дерьмо такое?
   – Второй отряд епархии демилансеров, сир, – повторил Герлах.
   – Вот как. Кто ими командует, Скотт?
   Адъютант подошел к ближайшей скамье, на которой были навалены книги и журналы со списками составов соединений и жалованные грамоты.
   Нейбер прищурился и ткнул жезлом в сторону Герлаха:
   – Ты – командир отряда?
   – Нет, сир. Я знаменосец, сир.
   – Что за черт, а где твой дерьмовый командир?
   – Стауэр, мой маршал, – подал голос Скотт.
   – Где Стауэр? Где этот засранец Стауэр?
   – С отрядом в Чойке, сир.
   Нейбер рыгнул и встал на ноги. Жезл упал на пол и закатился под кресло.
   – Так он не здесь?
   – Нет, сир.
   – Какой толк от того, что они торчат в Чойке? Я спрашиваю, какого черта они там делают? Война здесь, а не там!
   – Мы… у нас приказ явиться под ваше командование завтра к полудню, сир. Капитан послал меня вперед, установить контакт.
   – Что ты говоришь? Послал вперед? Безмозглый засранец. Наполни-ка! – Нейбер махнул бокалом. Скотт все еще возился с архивными книгами. Маршал взглянул на Воллена: – Мальчик, налей! Возьми эту треклятую бутыль!
   Воллен шагнул вперед, взял со столика бутыль и наполнил бокал Нейбера. Маршал выпил и добавил:
   – Пока ты здесь болтаешься, налей еще, никчемный пачкун.
   Воллен выполнил приказание. Нейбер перевел взгляд на Герлаха.
   – Там, в лесу, до черта всякого дерьма, знаешь ли ты об этом? – вдруг спросил он.
   – Нет, сир.
   – Дерьма до черта. Я послал туда разведчиков, они мне и доложили. – Нейбер поковырял в носу. Это заняло некоторое время, так как с первого раза маршал в ноздрю не попал. – Не все, конечно. Я послал пятьдесят, а вернулись пятеро. Пятеро! Да проклянет меня Сигмар – только пятеро! Враг у нас под носом. Всего день пути, и лес кишит языческой нечистью. Они придут сюда. Скоро придут, поверь мне. Придут по наши души. Мальчик!
   Воллен был тут как тут, с бутылью в руке. Нейбер выпил, облизнулся и снова сел. Вид у него был усталый.
   – Все это дерьмо идет на нас, – упавшим голосом сказал маршал. – Здоровенные, дикие и огромные. Эти кретины на Юге даже не представляют, что это за дерьмо. Предполагается, что они будут здесь через две недели, но это не так. Нет, нет и нет. – Нейбер шумно фыркнул и сплюнул в огонь. – Так что от твоих лансеров, что отсиживают задницы в Чойке, нет никакого толку. Этот Стауэр, должно быть, конченый идиот. Седлай коня, скачи в Чойку и передай ему мои слова. И скажи своему капитану, что лучше бы ему прибыть сюда на рассвете, иначе я натяну его задницу на пушку и сам подожгу фитиль.
   – Сир.
   – Где мои сапоги, Скотт? – рыкнул Нейбер.
   – Еще сохнут, мой маршал.
   – Никчемный придурок! Пристрелить тебя мало, идиот. Ха! Ха-ха! Скотт-идиот! Ха-ха-ха!
   – У вас грандиозное чувство юмора, мой маршал, – сказал Скотт.
   – Да уж, и ты иди к черту! – Нейбер сплюнул и швырнул в адъютанта бокалом.
   – Можете идти, – сказал Скотт лансерам и махнул в сторону выхода из зала.
   – Налей еще! Скотт! Еще налей! И… еще один чертов бокал!
   – Слушаю, мой маршал.
 
   На улице уже стемнело, это случилось раньше и быстрее, чем предполагали лансеры. По всему лагерю разожгли жаровни, они мерцали в сумерках, словно упавшие на землю звезды. Герлах с Волленом присоединились к Траксу и Фриделу. Было слышно, как солдаты в лагере распевают походные песни.
   – Знаменосец!
   Скотт подозвал их к входу в зал и передал Герлаху конверт с сургучной печатью.
   – Передай своему капитану, пусть выступает как можно быстрее. Вашему отряду приказано занять позиции на правом фланге. Я указал место на карте. Заливные луга к востоку от города, будете подкреплением полка Санизы.
   – Кого?
   – Маршал желает, чтобы с местными соединениями выступали сильные отряды демилансеров.
   – С кислевитами? Очень хорошо, – сказал Герлах, хотя подобная перспектива была ему не по душе.
   – Выдвигайтесь и занимайте позиции. И поторопитесь. А потом маршал ждет вашего капитана с докладом. Мы ожидаем нападения не раньше чем через три дня, но вы должны быть готовы. Чем раньше, тем лучше.
   – Выезжаем прямо сейчас, – сказал Герлах и, выдержав паузу, добавил: – А маршал… с ним все в порядке?
   – Он пьян, – просто ответил Скотт.
   – Он так… всегда?
   – Нет, – сказал адъютант – Он пьет, потому что ему страшно. Маршал прекрасно знает, что нас ждет.
   – Не может быть, чтобы все было так плохо…
   – Думаешь, не может? Ты когда-нибудь принимал участие в приграничных войнах, знаменосец?
   – Нет.
   – Тогда скажу прямо – ты ни черта об этом не знаешь.
 
   В сгущающихся сумерках лансеры ехали на юг, за их спиной в лагере под Ждевкой отбивали дробь барабаны Империи. Опустилась ночь, вместе с ней полил дождь. Карлу Райнеру Воллену показалось, что сквозь затухающую дробь имперских барабанов, отбивающих вечернюю зорю, слышится гул иных барабанов.
   Мрачный, глубокий, замедленный пульсирующий гул доносился из леса.

II. ЖДЕВКА

   От Чойки до Ждевки полтора часа быстрой езды.
   К полуночи отряд капитана Стауэра был готов выступить из города. Лил холодный проливной дождь. Четыре лансера, проделавшие путь до Ждевки и обратно, смогли вздремнуть в сарае на тюках с подгнившей соломой всего три часа. У Карла от сырости ныли суставы, Фридел тер покрасневшие глаза и без конца жаловался на недосып.
   На городской площади не было ни души. Было так темно, что лансеры не могли разглядеть ничего, кроме тусклых огоньков фонарей в фургонах своего отряда. Никто, ни один житель Чойки не вышел проводить их и не осветил путь факелами, как они того ожидали. Всадники нащупывали во мраке дорогу, кони нервничали, холодные доспехи лишали последнего тепла.
   Капитан Стауэр был мрачнее тучи, отчасти из-за нехватки сна, отчасти из-за невеселого рапорта Герлаха о настроении Нейбера. С особым вниманием капитан выслушал соображения маршала о скоплении врага на северной границе.
   Стауэр вскочил в седло, шепнул своей кобыле несколько успокаивающих слов и подозвал к себе Герлаха. Знаменосец выехал вперед и поднял штандарт.
   – Отряд построен? – спросил Стауэр.
   – Построен и готов к походу, капитан.
   По кивку Стауэра Воллен протрубил сигнал к выступлению, и отряд демилансеров, разбрызгивая грязь из-под копыт, поскакал в кромешную темноту ночи. Воллен знал, что капитан намерен привести их в Ждевку к рассвету. Стауэр хотел как можно скорее прояснить все вопросы с маршалом Нейбером.
   Продвижение отряда оказалось на удивление легким. Дождь кончился, в небе появилась мутная луна. Она словно бы выпрыгнула из-за вершины огромного кургана. По земле стелился туман.
   Казалось, что добраться до цели к рассвету не составит большого труда, но дождь размыл дороги, и фургоны с провиантом и снаряжением отставали и то и дело увязали в грязи. Всадники вынуждены были возвращаться назад, спешиваться и вытягивать фургоны из трясины.
   К тому времени, когда они преодолели самую трудную часть пути, в небе на востоке появилась серая полоска света. До рассвета оставалось меньше часа.
   Стауэр придержал коня и поравнялся с Герлахом Хейлеманом.
   – У нас мало времени, – сказал он. – Ты поведешь отряд, знаменосец.
   – Капитан?
   – Поведешь их в лагерь. Знаешь куда, ты видел карту. Я поскачу с рапортом в Ждевку. Так мы сэкономим время.
   Приказ временно взять командование отрядом на себя застал Герлаха врасплох, он постарался не демонстрировать свой энтузиазм и как можно спокойнее спросил:
   – Вы уверены, капитан?
   – Меньше всего я хочу опростоволоситься перед маршалом.
   – Честно вам скажу, я сомневаюсь, что он встанет так рано.
   – Неважно. Он сказал – на рассвете. Ты справишься?
   – Это честь для меня, сир, – ответил Герлах и приподнял знамя.
   – Я возьму верховых. Увидимся через несколько часов.
   Стауэр поскакал по дороге, ведущей на запад. В качестве сопровождения он взял с собой Фридела, Энмейера и Воллена. По уставу горнисту полагалось оставаться с полевым командиром при любых обстоятельствах, но Карл понимал, что капитан оставил его при себе, потому что предвидел, что придется иметь дело с картами и жалованными грамотами.
   Знаменосец повел отряд на восточный фланг линии фронта.
 
   Хроники Года, Который Никто Не Забудет, полные и подробные. Это была, как написал в своих воспоминаниях Энспрахт из Нулна, «живая история». Этим он хотел подчеркнуть, что в то время будущее Империи зависело от ежедневного, ежечасного развития событий. История вершилась в таком темпе, что ее ход можно было проследить. Это не было похоже на растянутый и безмятежный поток времени, который настолько медленно движется к неизбежному, что живущие в нем просто не замечают его течения. Это было время, когда на раскаленной наковальне судьбы выковывается будущее.
   Каждая мелочь, каждая особенность фиксировались Энспрахтом, Готтимером, аббатами Вриеса, старейшиной Оквелдом, Таладином из Бретонии и многими, многими другими, включая писцов и летописцев Старых Рас.
   И все же описание Битвы при Ждевке практически не встречается в сжатых хрониках того времени. Упоминания об этом событии можно найти в сносках в трудах Энспрахта и в кратких примечаниях к записям Оквелда. Битва при Ждевке была лишь незначительной частью всеобъемлющего процесса, вошедшего в историю под названием Весеннее наступление. Таким обманчиво мягким термином именуется страшный, жуткий период – наступление, от которого Империя с трудом смогла оправиться. Примечательно, что, хотя город Ждевка крайне редко упоминается в исторических текстах, это название без труда можно найти на бесчисленных надгробьях, мемориальных камнях, церковных плитах и в родословных семей по всей Империи.
   Битва при Ждевке унесла людские жизни. Великое множество жизней.
   Все началось перед самым рассветом. Именно в эту пору реакции человека замедленны, а тело не хочет расставаться с теплом, обретенным во сне. Капелланы еще только готовились к утренним молитвам, а повара начинали разогревать котлы для завтрака. Дождь, пришедший с востока, смыл все следы лунного света. Все вокруг тонуло во мраке, рваные полосы тумана расползлись по земле.