Страница:
Встретишь Его с помощью компьютера. Ну что же, отлично, Кара. Вперед! Отныне каждую свободную минуту, дома или на работе — все равно, — я буду искать его. И не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: где-то среди триллионов сайтов, интернет-форумов и каналов с чатами есть парень и для меня. Он не засовывает теннисный мяч в стиральную машину, чтобы куртка стала мохнатей. И не считает, будто секс — это физиологическая функция. И он не станет читать мне лекции про социализм.
Ничего подобного. Это благодаря тебе, Кара. Теперь я буду искать свою судьбу — пусть даже ослепну, пялясь на экран, и пусть Интернет съест всю плату за аренду. Кроме того, я просто обязана встретить именно Его. Потому что после еще одного разрыва мне только и останется, что дать обет целомудрия, или целомордия, или как там это называется.
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Ничего подобного. Это благодаря тебе, Кара. Теперь я буду искать свою судьбу — пусть даже ослепну, пялясь на экран, и пусть Интернет съест всю плату за аренду. Кроме того, я просто обязана встретить именно Его. Потому что после еще одного разрыва мне только и останется, что дать обет целомудрия, или целомордия, или как там это называется.
Глава шестнадцатая
Собираться на Джоди-Дидин пикник в одиночестве было непривычно, и я провозилась целую вечность. Обычно мы с Хилари появлялись вместе — в конце концов, мы жили в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга. Но мне не хотелось вклиниваться в ее новый роман. Ведь если бы у Хилари появился новый мужчина, я бы не предлагала ей заявиться на пикник девочками-скаутами. Так что пусть Хилари собирается вместе... — ну, Виктория, произнеси это! — вместе с Натали, ну а я целый час сама творила свои девичьи обряды.
Почему так долго? Сама не знаю. Но мне хотелось надушиться «Этернити» сильнее, чем обычно, и нанести больше помады и больше коричневых теней, и надеть те изящные хрустальные бусы, которые лежали у меня целую вечность и которых я ни разу еще не носила. Я никогда особенно не прихорашивалась для Джодиных пикников: шансы встретить там Кандидата (как выражалась Хилари в старые добрые времена) были нулевые. Но если уж я отправляюсь в страну раскатывающих на велосипедах лесбиянок, то чувствовать себя хочу истинной женщиной. Мне и самой не нравился ход моих мыслей, но что поделаешь. К черту политкорректное!!.. если мою подругу детства похитили зеленые твари с щупальцами на головах.
И вот я прошла по дому Джоди и Диди (входная дверь, как обычно, нараспашку) мимо черно-белых снимков Фриды Кейло в коридоре, мимо ванной комнаты с дымящимися ароматическими палочками и очутилась в саду. И увидела там сидящих рядышком Натали и Хилари — и куда же подевались все мои предубеждения и страхи.
Они сидели в тени авокадо. У Натали, облаченной в длинное коричневое платье в стиле Лоры Эшли, были каштановые локоны и загорелые щиколотки. Она оказалась довольно упитанной. А Хилари над чем-то хихикала, да-да, просто хихикала и выглядела совершенно как обычно — все в тех же бриджах. Безо всяких питбулей. Даже зеркальных очков не было. И кожаных поясов с заклепками.
Хилари заметила меня и замахала рукой.
— А это Натали.
— Привет.
И я уже открыла рот для тщательно отрепетированной и такой непринужденной, беззаботной болтовни о вегетарианских пикниках (должна же я была подготовиться к этому кошмарному моменту, верно?), как Натали меня опередила:
— Я только что видела своего бывшего мужа в супермаркете, представляете?! Он покупал мягкую туалетную бумагу. Когда мы жили вместе, у нас мягкой туалетной бумаги и в помине не было! И эта бумага была в цветочек! — Она изобразила ужас на лице. — И я так обрадовалась, увидев, что у него тележка с застревающим колесиком, — ведь обычно именно мне такая достается. И еще я не удержалась, посмотрела, нет ли у него там одного шоколадного эклера, — это же верный способ проверить, одинокий мужчина или нет, вы знаете? Но кроме рулонов туалетной бумаги там лежала только банка сардинок. Для котика. Себе мы сардинок никогда не покупали, но котик — это святое!
Натали болтала без умолку, а Хилари наблюдала за ней, посмеиваясь и покусывая кончик пальца — верный признак, что она и веселится, и нервничает одновременно. А мне нравилась Натали — да и как она могла не понравиться? И если уж Хилари решила отправиться в лесбийский мир — переселиться на Лесбос, образно выражаясь, — то начинать надо с кем-нибудь вроде Натали. С женщиной, которая обожглась на мужчинах — и на этом с ними покончила. Как сама Хилари.
— Смотрите, — продолжала Натали после пятисекундной передышки, — они готовят картофельный салат, как и тогда, в первый вечер, помните? — Она подтолкнула руку Хилари. — Там еще эти весенние луковицы. Хотя, может быть, это маринованные луковицы, я просто не помню. — Тут она повернулась ко мне. — Я о вас столько всего слышала! Наверное, банально звучит, но это правда. Джоди рассказывала, что у вас есть доступ в Интернет, и я вас хотела как раз об этом расспросить, потому что там непременно должна быть такая маленькая страничка, где сказано, как устроить свою собственную ферму гусениц. Думаю, у меня разрешились бы очень многие проблемы, если бы я завела ферму гусениц.
Как распознать большую любовь? Может, то, как Хилари и Натали сидят у стены Джодиного сада, совершенно одинаково закинув ногу на ногу, — и есть ее верный признак? Что-то подсказывало мне — нет. Я вспомнила, как Хилари отправилась на каникулы в Италию. Она посылала мне из Флоренции бесконечные письма про то, как недорого там можно купить участок в деревне, какие там потрясающие люди, и какая фантастическая погода, и как же ей безразлично, увидит ли она еще когда-нибудь Австралию. А потом Хилари вернулась в Сидней и все реже и реже вспоминала Италию. Вызывающие майки с вышивкой, которые Хилари накупила в Риме, исчезли в недрах ее шкафа; она перестала вставлять итальянские словечки и готовить пасту, и даже итальянский загар ее сошел.
Я смотрела на Натали, и у меня возникало предчувствие, что ее ждет судьба, схожая с судьбой Италии. И — конечно, не следовало бы мне на это надеяться, но я тем не менее надеялась — лесбийские страсти окажутся для Хилари миром, где она лишь погостит, а не поселится навсегда.
Между тем Диди раздала то, что издали походило на колбасу, но при ближайшем рассмотрении оказалось маринованными баклажанами, искусно замаскированными под мясо. Следом появилась и Джоди, предлагавшая женщинам (а также двум мужчинам и четырем собакам) клубничные дайки-ри. Как обычно, пластиковых стульев не хватило, но среди собравшихся обнаружились приверженцы йоги, и они с удовольствием расселись, скрестив ноги.
Здесь была женщина, которую, насколько я знаю, Джоди и Диди просто не выносили, но все-таки приглашали: кто-то из ее знакомых финансировал документальное кино. Мне взбрело в голову подыграть своим цыпонькам и как бы между делом завести с ней разговор о «Любви и женском опыте», или как это теперь у них называлось (в любом случае это лучше, чем «Ступни моей бабушки», вы не находите?). Но дама так воззрилась на меня своими совиными глазами, что я моментально обратилась в бегство. Это закономерность, что ли, такая — люди, связанные с искусством, носят огромные выпуклые очки, напоминающие зенитные установки? Джоди уволокла меня на кухню.
— Вик, помоги мне, это банановая шипучка с куантро.
На Джоди были Дидины джинсы и, кажется, старый лифчик. Выглядела она примерно на двадцать один — ну, как обычно.
— Такое ощущение, что я тебя целую вечность не видела, — сказала она. — Садись.
Мы уселись за стол, и я прекрасно понимала зачем. Что ж, ладно. Но, как ни странно, о Хилари и Натали Джоди заговорила не сразу. Ее интересовал Лайм.
— Хилари мне рассказывала. Кто он там у вас, Макраме-мужчина?
— Ага. Презервативы в узелки завязывает.
Джоди рассмеялась, а потом, как опытный натуропат, стала растирать мне плечи.
— Ну, в самом деле, как ты?
— Знаешь, не так уж плохо.
— Это я виновата, — сказала она. — Мне следовало тебя остановить. Было же у меня дурное предчувствие.
— Ты же знаешь, меня бы это не остановило.
— Ну и кто у тебя теперь на примете? — полюбопытствовала Джоди. — Или никого нет?
— Никого.
— Вот и славно.
Она положила в миксер бананы.
— С Натали вы уже познакомились?
— Да.
При одном упоминании ее имени нас обеих разобрал смех — думаю, такое происходит со всеми, кто Натали видел. Мы сошлись на том, что она, конечно, форменный Персонаж, но милая.
— Она была замужем, знаешь?
Я кивнула.
— Уже рассказала.
— И с нее этого хватило. Вот так-то. У нее было еще несколько романов, но так, ничего серьезного.
— Интересно, как это все-таки — переключиться с мужчины на женщину. — Я больше обращалась к себе самой, чем к Джоди.
— Гм-м.
У Джоди это все началось еще в школьные годы, когда на смену увлечению лошадьми пришло увлечение блондинкой по имени Черил в коротенькой юбочке. У нее до сих пор хранятся фотографии, где они с Черил, обе в майках с нарисованными сердечками, держатся за руки. Их мамы не противились, потому что ничего не знали.
— По-моему, Хилари нравится. Она счастлива.
— Да, это точно.
— Сначала она немного тревожилась, — сказала Джоди. — А потом все вошло в норму.
— Думаешь, это к лучшему?
— Не знаю.
Джоди улыбнулась своей акульей улыбкой, переливая куантро в кувшин.
— Может, ее просто тянет к определенному типу людей, — услышала я свой собственный голос. — Может, в этом все дело.
— Да. Натали мало чем отличается от того индуса, помнишь:
— Господи, конечно, помню. Никогда не затыкался.
— Вот-вот.
— Ну, у Натали, по-моему, с головой получше, — заметила я.
— Что верно, то верно.
— Она, по крайней мере, перезвонить сможет.
Посмеявшись, мы отправились в сад; я была кем-то вроде младшей официантки. Болтала с людьми, которых сто лет не видела, и все было чудесно — особенно после нескольких бокалов, когда я тоже уселась по-турецки посреди замысловато украшенного сада.
Если взглянуть на происходящее со стороны, все это, конечно, шокирует. Рассказывать ли об этом маме, которая знала Хилари еще девочкой-подростком? А папе, когда он позвонит в следующий раз? Не знаю. Может быть. Если это еще будет продолжаться. Вдруг все остальное человечество, включая и моих родителей, куда более продвинутое, чем я. Хилари просто нравятся люди. Ты это помни, посоветовала я зеркалу, когда добрела, шатаясь, до туалета. И тогда все станет на свои места.
Почему так долго? Сама не знаю. Но мне хотелось надушиться «Этернити» сильнее, чем обычно, и нанести больше помады и больше коричневых теней, и надеть те изящные хрустальные бусы, которые лежали у меня целую вечность и которых я ни разу еще не носила. Я никогда особенно не прихорашивалась для Джодиных пикников: шансы встретить там Кандидата (как выражалась Хилари в старые добрые времена) были нулевые. Но если уж я отправляюсь в страну раскатывающих на велосипедах лесбиянок, то чувствовать себя хочу истинной женщиной. Мне и самой не нравился ход моих мыслей, но что поделаешь. К черту политкорректное!!.. если мою подругу детства похитили зеленые твари с щупальцами на головах.
И вот я прошла по дому Джоди и Диди (входная дверь, как обычно, нараспашку) мимо черно-белых снимков Фриды Кейло в коридоре, мимо ванной комнаты с дымящимися ароматическими палочками и очутилась в саду. И увидела там сидящих рядышком Натали и Хилари — и куда же подевались все мои предубеждения и страхи.
Они сидели в тени авокадо. У Натали, облаченной в длинное коричневое платье в стиле Лоры Эшли, были каштановые локоны и загорелые щиколотки. Она оказалась довольно упитанной. А Хилари над чем-то хихикала, да-да, просто хихикала и выглядела совершенно как обычно — все в тех же бриджах. Безо всяких питбулей. Даже зеркальных очков не было. И кожаных поясов с заклепками.
Хилари заметила меня и замахала рукой.
— А это Натали.
— Привет.
И я уже открыла рот для тщательно отрепетированной и такой непринужденной, беззаботной болтовни о вегетарианских пикниках (должна же я была подготовиться к этому кошмарному моменту, верно?), как Натали меня опередила:
— Я только что видела своего бывшего мужа в супермаркете, представляете?! Он покупал мягкую туалетную бумагу. Когда мы жили вместе, у нас мягкой туалетной бумаги и в помине не было! И эта бумага была в цветочек! — Она изобразила ужас на лице. — И я так обрадовалась, увидев, что у него тележка с застревающим колесиком, — ведь обычно именно мне такая достается. И еще я не удержалась, посмотрела, нет ли у него там одного шоколадного эклера, — это же верный способ проверить, одинокий мужчина или нет, вы знаете? Но кроме рулонов туалетной бумаги там лежала только банка сардинок. Для котика. Себе мы сардинок никогда не покупали, но котик — это святое!
Натали болтала без умолку, а Хилари наблюдала за ней, посмеиваясь и покусывая кончик пальца — верный признак, что она и веселится, и нервничает одновременно. А мне нравилась Натали — да и как она могла не понравиться? И если уж Хилари решила отправиться в лесбийский мир — переселиться на Лесбос, образно выражаясь, — то начинать надо с кем-нибудь вроде Натали. С женщиной, которая обожглась на мужчинах — и на этом с ними покончила. Как сама Хилари.
— Смотрите, — продолжала Натали после пятисекундной передышки, — они готовят картофельный салат, как и тогда, в первый вечер, помните? — Она подтолкнула руку Хилари. — Там еще эти весенние луковицы. Хотя, может быть, это маринованные луковицы, я просто не помню. — Тут она повернулась ко мне. — Я о вас столько всего слышала! Наверное, банально звучит, но это правда. Джоди рассказывала, что у вас есть доступ в Интернет, и я вас хотела как раз об этом расспросить, потому что там непременно должна быть такая маленькая страничка, где сказано, как устроить свою собственную ферму гусениц. Думаю, у меня разрешились бы очень многие проблемы, если бы я завела ферму гусениц.
Как распознать большую любовь? Может, то, как Хилари и Натали сидят у стены Джодиного сада, совершенно одинаково закинув ногу на ногу, — и есть ее верный признак? Что-то подсказывало мне — нет. Я вспомнила, как Хилари отправилась на каникулы в Италию. Она посылала мне из Флоренции бесконечные письма про то, как недорого там можно купить участок в деревне, какие там потрясающие люди, и какая фантастическая погода, и как же ей безразлично, увидит ли она еще когда-нибудь Австралию. А потом Хилари вернулась в Сидней и все реже и реже вспоминала Италию. Вызывающие майки с вышивкой, которые Хилари накупила в Риме, исчезли в недрах ее шкафа; она перестала вставлять итальянские словечки и готовить пасту, и даже итальянский загар ее сошел.
Я смотрела на Натали, и у меня возникало предчувствие, что ее ждет судьба, схожая с судьбой Италии. И — конечно, не следовало бы мне на это надеяться, но я тем не менее надеялась — лесбийские страсти окажутся для Хилари миром, где она лишь погостит, а не поселится навсегда.
Между тем Диди раздала то, что издали походило на колбасу, но при ближайшем рассмотрении оказалось маринованными баклажанами, искусно замаскированными под мясо. Следом появилась и Джоди, предлагавшая женщинам (а также двум мужчинам и четырем собакам) клубничные дайки-ри. Как обычно, пластиковых стульев не хватило, но среди собравшихся обнаружились приверженцы йоги, и они с удовольствием расселись, скрестив ноги.
Здесь была женщина, которую, насколько я знаю, Джоди и Диди просто не выносили, но все-таки приглашали: кто-то из ее знакомых финансировал документальное кино. Мне взбрело в голову подыграть своим цыпонькам и как бы между делом завести с ней разговор о «Любви и женском опыте», или как это теперь у них называлось (в любом случае это лучше, чем «Ступни моей бабушки», вы не находите?). Но дама так воззрилась на меня своими совиными глазами, что я моментально обратилась в бегство. Это закономерность, что ли, такая — люди, связанные с искусством, носят огромные выпуклые очки, напоминающие зенитные установки? Джоди уволокла меня на кухню.
— Вик, помоги мне, это банановая шипучка с куантро.
На Джоди были Дидины джинсы и, кажется, старый лифчик. Выглядела она примерно на двадцать один — ну, как обычно.
— Такое ощущение, что я тебя целую вечность не видела, — сказала она. — Садись.
Мы уселись за стол, и я прекрасно понимала зачем. Что ж, ладно. Но, как ни странно, о Хилари и Натали Джоди заговорила не сразу. Ее интересовал Лайм.
— Хилари мне рассказывала. Кто он там у вас, Макраме-мужчина?
— Ага. Презервативы в узелки завязывает.
Джоди рассмеялась, а потом, как опытный натуропат, стала растирать мне плечи.
— Ну, в самом деле, как ты?
— Знаешь, не так уж плохо.
— Это я виновата, — сказала она. — Мне следовало тебя остановить. Было же у меня дурное предчувствие.
— Ты же знаешь, меня бы это не остановило.
— Ну и кто у тебя теперь на примете? — полюбопытствовала Джоди. — Или никого нет?
— Никого.
— Вот и славно.
Она положила в миксер бананы.
— С Натали вы уже познакомились?
— Да.
При одном упоминании ее имени нас обеих разобрал смех — думаю, такое происходит со всеми, кто Натали видел. Мы сошлись на том, что она, конечно, форменный Персонаж, но милая.
— Она была замужем, знаешь?
Я кивнула.
— Уже рассказала.
— И с нее этого хватило. Вот так-то. У нее было еще несколько романов, но так, ничего серьезного.
— Интересно, как это все-таки — переключиться с мужчины на женщину. — Я больше обращалась к себе самой, чем к Джоди.
— Гм-м.
У Джоди это все началось еще в школьные годы, когда на смену увлечению лошадьми пришло увлечение блондинкой по имени Черил в коротенькой юбочке. У нее до сих пор хранятся фотографии, где они с Черил, обе в майках с нарисованными сердечками, держатся за руки. Их мамы не противились, потому что ничего не знали.
— По-моему, Хилари нравится. Она счастлива.
— Да, это точно.
— Сначала она немного тревожилась, — сказала Джоди. — А потом все вошло в норму.
— Думаешь, это к лучшему?
— Не знаю.
Джоди улыбнулась своей акульей улыбкой, переливая куантро в кувшин.
— Может, ее просто тянет к определенному типу людей, — услышала я свой собственный голос. — Может, в этом все дело.
— Да. Натали мало чем отличается от того индуса, помнишь:
— Господи, конечно, помню. Никогда не затыкался.
— Вот-вот.
— Ну, у Натали, по-моему, с головой получше, — заметила я.
— Что верно, то верно.
— Она, по крайней мере, перезвонить сможет.
Посмеявшись, мы отправились в сад; я была кем-то вроде младшей официантки. Болтала с людьми, которых сто лет не видела, и все было чудесно — особенно после нескольких бокалов, когда я тоже уселась по-турецки посреди замысловато украшенного сада.
Если взглянуть на происходящее со стороны, все это, конечно, шокирует. Рассказывать ли об этом маме, которая знала Хилари еще девочкой-подростком? А папе, когда он позвонит в следующий раз? Не знаю. Может быть. Если это еще будет продолжаться. Вдруг все остальное человечество, включая и моих родителей, куда более продвинутое, чем я. Хилари просто нравятся люди. Ты это помни, посоветовала я зеркалу, когда добрела, шатаясь, до туалета. И тогда все станет на свои места.
Глава семнадцатая
В субботу вечером, когда все парами смотрели фильмы, заказывали в ресторане столики на двоих или брали две выпивки в баре, я целый час, как зомби, валялась на диване и по очереди то пускала слезу, то смотрела «Геракла». И вот наконец решилась. Если я серьезно вознамерилась найти себе пару, то почему бы не начать прямо сейчас — и запустить поиск по ключевому слову «ДРУГ».
Я предвидела, что это будет надолго. Так что свалила в кресло подушки, подперла компьютер «Желтыми страницами» и приготовила огромную кружку мерзкого травяного чая. Потом заменила заставку на экране на кое-что более занятное, чем черный цвет, — а именно на пляшущих плюшевых мишек — и принялась за дело.
При первой же попытке я заполучила 5076 адресов, где встречалось слово «друг». Я взяла первые десять. Вот что это оказалось:
1) Крошки-кисоньки. Загляните на наш сайт или приходите в наш павильон «Царство зверей». Мы найдем вам четвероногого друга.
В Сети то и дело происходят подобные недоразумения. Но я не сдавалась.
2) Любовь по воле звезд: астрологическая служба поиска друзей.
Да, конечно. Но ведь Дэн — Овен, а я — Близнецы, и у нас все должно было получиться — и не получилось. Так что все это чушь.
3) Компания «Фотодруг»: парные снимки в форме сердечек для Вас и Вашего друга в этот особенный день.
Помойное ведро, пожалуйста. Но, скользя по странице вниз, я увидела...
5) Нам по зубам холостяки! Найдите себе мужчину на кухне! У нас самые привлекательные повара во всей солнечной Австралии — и рецепты для всех!
А почему бы и нет? В конце концов, сейчас субботний вечер и меня никто не видит, а я не в силах больше смотреть «Когда Гарри встретил Салли», так что... Да почему бы и нет!
Сайт выглядел еще безнадежнее, чем достопамятный «Найди друга». Несколько расплывчатых фотографий мужчин на фоне всякого барахла. Порой это барахло заслоняло их головы. Мужчины в окружении ваз с искусственными цветами, тракторов и ночных клубов. Интересно, кто их фотографировал? Или они просто включали таймер и снимали сами себя? Если заинтересовались, то можете выбрать товар, как рекомендуют на этом сайте. Да, именно так и сказано: «выбрать товар».
Выбирать можно было из целой сотни мужчин, с рецептами в придачу. Кого-то осенило, что если женщине представить не просто Гленна, сорока с небольшим, а Гленна с виноградно-яблочным пирогом, то это поможет быстрее сломать лед.
Его я и проверила. Гленн красовался в фартуке и улыбался; я подумала, что однажды какая-то женщина заглянет на этот сайт и что-то дрогнет у нее в сердце, а может, и в лифчике, но это явно буду не я. Гленн не вызвал у меня даже желания размешать кофе. Но он тоже человек, и тоже ищет любви, и, наверное, заслуживает своего шанса. Вот, он тут говорит, что любит радовать людей игрой на гитаре, и еще он не возражает против детей и любит лошадей и ванны с минеральными добавками.
Как бы там ни было, его рецепт яблочно-виноградного пирога я записала. Потом объявился Нил, который мечтал стать режиссером, хотя был бухгалтером; еще он обожал первосортные вина и одну чрезвычайно занудную вещь, которая нравится большинству людей на планете, — не знаю, что он имел в виду — спать, есть, мыть у себя под мышками или еще что-нибудь такое. Его рецептом были бисквиты. Наверное, мамочка научила. На фотографии вид у Нила был такой, словно он вот-вот заплачет. Или выйдет из туалета.
А вот еще некий Дэн — какая ирония, — его идеал женщины любит расслабляться на пляже, не переживает из-за любовных связей и ненавидит ссоры. Так что, Дэн из Аделаиды, счастливо тебе оставаться со своим цыплячьим рецептом.
И это все, чего я достигла.
Даже не представляю, сколько женщин заглядывало на этот сайт. Вдруг какая-нибудь из них сейчас как одержимая готовит пирог по рецепту Боба? А еще больше меня интересует, как долго Дэн, бедняжка Нил и все прочие держат здесь свои фотографии.
Поразительно. Ничто из того, что нужно этим мужчинам, меня не коробит. Ничто из того, что они любят, не чуждо и мне. Они явно не женаты, не сидят в тюрьме, вообще ничего такого. Но этого же мало, верно? Я ведь хочу знать, появляется ли у него складочка в углу рта, когда он улыбается, и могу ли я рассмешить его так, что он свалится с дивана, и придумает ли он для меня всякие глупые прозвища, которые введет в свой мобильник. Какое мне дело до лошадей и минеральных добавок? И первосортные вина мне не нужны.
Итак. Назад к ключевому слову, к пахнущему грибами чаю — искать ДРУГА дальше. И на этот раз я остановила свой выбор на... «Линии христианских встреч»! «Счастье на расстоянии телефонного звонка!»
Я вспомнила, как ходила в церковь. Нас водили туда всем классом, и я чинно молилась, пока все остальные стреляли по сторонам глазами, в какой-то момент мне даже захотелось поставить свечку.
Если бы я верила, что молитвы помогут, я бы и сейчас помолилась. Спасибо тебе, Господи, за то, что я стала ходячим кошмаром, чем-то средним между Гленн Клоуз в «Роковом влечении» и какой-нибудь отщепенкой.
Посмотрите на все остальное человечество — сплошная череда космических неурядиц. Билл, которого разукрасила шрамом его бывшая подружка, субботними вечерами смотрит «Стар трек» в компании бородатых компьютерщиков. Словно давным-давно утратил интерес к жизни. А мои родители, которые выглядели такими счастливыми на свадебных фотографиях, — они ведь венчались в церкви, так что же с ними пошло неправильно?
А Хилари, которая настолько разочаровалась в мужчинах, что спит теперь с неутомимой болтушкой Натали? А Натали, муж которой больше любил котика, чем жену? А Джоди с Диди — ни для кого не секрет, как они хотят ребенка, только ни один мужчина им такой услуги не окажет. А Грег Дейли, где бы он сейчас ни был, а Филип Зебраски, и Джейми, и все прочие неудачи в моей жизни?
Одним словом, отличная работа, Господи. Грандиозная.
Будь у Бога мозги, он бы создал мир, где не ссорятся из-за Фонда рабочих-социалистов. Или это виноват Сатана? Да кто бы ни виноват — пусть покажется. Что я вижу на своих книжных полках? «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». «Радости секса». «Женщины, бегущие с волками». Ну и что в этом толку для меня или для всего прочего мира? Молодчина, Бог.
Эти мысли непрерывно крутились в моем мозгу. Почему, почему, почему? Что происходит с миром? Все кажется таким неустроенным, словно огромный дешевый бар, — только здесь никто ни с кем не разговаривает.
Без пяти двенадцать я все еще разбиралась вот с этим маленьким списком:
1. Возможно, все мужчины — ублюдки. Но хотя (статистика от Хилари) насилуют, убивают и мучают главным образом мужчины, именно они чаще совершают самоубийства, меньше живут, и им отрезают члены разъяренные женщины с фамилиями Боббит[10]. Так-то. Выходит, мужчины не так уж и виноваты. Или это все взаимосвязано?
2. Мир перенаселен и нуждается в одиночках. Вообще-то это идея Джоди — и она не так уж плоха. По этой теории, Мать-Природа спасает планету, заставляя мужчин и женщин сторониться друг друга. Воздержание, как я понимаю, ведет к сохранению озонового слоя. А занимаемся этим мы, тридцатилетнее поколение.
3. Во всем виновата феминистка Жермейн Грир[11].
Вскоре после полуночи вернулся Билл; я задумалась, а не пригласить ли его на стаканчик, и выплеснула в раковину вонючий чай. Но на мне опять был просвечивающий халат, а переодеваться ужасно не хотелось. И тут я услышала, как шлепают по ступенькам его подошвы — и кое о чем вспомнила. Чаты. Когда разговариваешь, печатая.
— Билл! — заорала я через дверь.
— А?
— Ты мне завтра вечером не покажешь еще раз эти чаты?
— Покажу конечно, — откликнулся он.
— Спасибо!
Шлеп, шлеп. Он топал по лестнице. Вот что мне нравится в Билле. Непринужденность. С ним спокойно можно разговаривать через дверь — он не обидится. Если у меня когда-нибудь родится ребенок (что с каждым днем одиночества кажется все менее вероятным), я бы, наверное, хотела, чтобы он рос в Дорриго.
После целого вечера, проведенного в адском одиночестве, я решила, что кончу, как Дора Кэррингтон и Литтон Стрейчи[12]. У меня будет кошмарная стрижка, я закручу платонический роман с бородатым страхолюдом, а потом пущу себе пулю в лоб.
Я предвидела, что это будет надолго. Так что свалила в кресло подушки, подперла компьютер «Желтыми страницами» и приготовила огромную кружку мерзкого травяного чая. Потом заменила заставку на экране на кое-что более занятное, чем черный цвет, — а именно на пляшущих плюшевых мишек — и принялась за дело.
При первой же попытке я заполучила 5076 адресов, где встречалось слово «друг». Я взяла первые десять. Вот что это оказалось:
1) Крошки-кисоньки. Загляните на наш сайт или приходите в наш павильон «Царство зверей». Мы найдем вам четвероногого друга.
В Сети то и дело происходят подобные недоразумения. Но я не сдавалась.
2) Любовь по воле звезд: астрологическая служба поиска друзей.
Да, конечно. Но ведь Дэн — Овен, а я — Близнецы, и у нас все должно было получиться — и не получилось. Так что все это чушь.
3) Компания «Фотодруг»: парные снимки в форме сердечек для Вас и Вашего друга в этот особенный день.
Помойное ведро, пожалуйста. Но, скользя по странице вниз, я увидела...
5) Нам по зубам холостяки! Найдите себе мужчину на кухне! У нас самые привлекательные повара во всей солнечной Австралии — и рецепты для всех!
А почему бы и нет? В конце концов, сейчас субботний вечер и меня никто не видит, а я не в силах больше смотреть «Когда Гарри встретил Салли», так что... Да почему бы и нет!
Сайт выглядел еще безнадежнее, чем достопамятный «Найди друга». Несколько расплывчатых фотографий мужчин на фоне всякого барахла. Порой это барахло заслоняло их головы. Мужчины в окружении ваз с искусственными цветами, тракторов и ночных клубов. Интересно, кто их фотографировал? Или они просто включали таймер и снимали сами себя? Если заинтересовались, то можете выбрать товар, как рекомендуют на этом сайте. Да, именно так и сказано: «выбрать товар».
Выбирать можно было из целой сотни мужчин, с рецептами в придачу. Кого-то осенило, что если женщине представить не просто Гленна, сорока с небольшим, а Гленна с виноградно-яблочным пирогом, то это поможет быстрее сломать лед.
Его я и проверила. Гленн красовался в фартуке и улыбался; я подумала, что однажды какая-то женщина заглянет на этот сайт и что-то дрогнет у нее в сердце, а может, и в лифчике, но это явно буду не я. Гленн не вызвал у меня даже желания размешать кофе. Но он тоже человек, и тоже ищет любви, и, наверное, заслуживает своего шанса. Вот, он тут говорит, что любит радовать людей игрой на гитаре, и еще он не возражает против детей и любит лошадей и ванны с минеральными добавками.
Как бы там ни было, его рецепт яблочно-виноградного пирога я записала. Потом объявился Нил, который мечтал стать режиссером, хотя был бухгалтером; еще он обожал первосортные вина и одну чрезвычайно занудную вещь, которая нравится большинству людей на планете, — не знаю, что он имел в виду — спать, есть, мыть у себя под мышками или еще что-нибудь такое. Его рецептом были бисквиты. Наверное, мамочка научила. На фотографии вид у Нила был такой, словно он вот-вот заплачет. Или выйдет из туалета.
А вот еще некий Дэн — какая ирония, — его идеал женщины любит расслабляться на пляже, не переживает из-за любовных связей и ненавидит ссоры. Так что, Дэн из Аделаиды, счастливо тебе оставаться со своим цыплячьим рецептом.
И это все, чего я достигла.
Даже не представляю, сколько женщин заглядывало на этот сайт. Вдруг какая-нибудь из них сейчас как одержимая готовит пирог по рецепту Боба? А еще больше меня интересует, как долго Дэн, бедняжка Нил и все прочие держат здесь свои фотографии.
Поразительно. Ничто из того, что нужно этим мужчинам, меня не коробит. Ничто из того, что они любят, не чуждо и мне. Они явно не женаты, не сидят в тюрьме, вообще ничего такого. Но этого же мало, верно? Я ведь хочу знать, появляется ли у него складочка в углу рта, когда он улыбается, и могу ли я рассмешить его так, что он свалится с дивана, и придумает ли он для меня всякие глупые прозвища, которые введет в свой мобильник. Какое мне дело до лошадей и минеральных добавок? И первосортные вина мне не нужны.
Итак. Назад к ключевому слову, к пахнущему грибами чаю — искать ДРУГА дальше. И на этот раз я остановила свой выбор на... «Линии христианских встреч»! «Счастье на расстоянии телефонного звонка!»
Я вспомнила, как ходила в церковь. Нас водили туда всем классом, и я чинно молилась, пока все остальные стреляли по сторонам глазами, в какой-то момент мне даже захотелось поставить свечку.
Если бы я верила, что молитвы помогут, я бы и сейчас помолилась. Спасибо тебе, Господи, за то, что я стала ходячим кошмаром, чем-то средним между Гленн Клоуз в «Роковом влечении» и какой-нибудь отщепенкой.
Посмотрите на все остальное человечество — сплошная череда космических неурядиц. Билл, которого разукрасила шрамом его бывшая подружка, субботними вечерами смотрит «Стар трек» в компании бородатых компьютерщиков. Словно давным-давно утратил интерес к жизни. А мои родители, которые выглядели такими счастливыми на свадебных фотографиях, — они ведь венчались в церкви, так что же с ними пошло неправильно?
А Хилари, которая настолько разочаровалась в мужчинах, что спит теперь с неутомимой болтушкой Натали? А Натали, муж которой больше любил котика, чем жену? А Джоди с Диди — ни для кого не секрет, как они хотят ребенка, только ни один мужчина им такой услуги не окажет. А Грег Дейли, где бы он сейчас ни был, а Филип Зебраски, и Джейми, и все прочие неудачи в моей жизни?
Одним словом, отличная работа, Господи. Грандиозная.
Будь у Бога мозги, он бы создал мир, где не ссорятся из-за Фонда рабочих-социалистов. Или это виноват Сатана? Да кто бы ни виноват — пусть покажется. Что я вижу на своих книжных полках? «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». «Радости секса». «Женщины, бегущие с волками». Ну и что в этом толку для меня или для всего прочего мира? Молодчина, Бог.
Эти мысли непрерывно крутились в моем мозгу. Почему, почему, почему? Что происходит с миром? Все кажется таким неустроенным, словно огромный дешевый бар, — только здесь никто ни с кем не разговаривает.
Без пяти двенадцать я все еще разбиралась вот с этим маленьким списком:
1. Возможно, все мужчины — ублюдки. Но хотя (статистика от Хилари) насилуют, убивают и мучают главным образом мужчины, именно они чаще совершают самоубийства, меньше живут, и им отрезают члены разъяренные женщины с фамилиями Боббит[10]. Так-то. Выходит, мужчины не так уж и виноваты. Или это все взаимосвязано?
2. Мир перенаселен и нуждается в одиночках. Вообще-то это идея Джоди — и она не так уж плоха. По этой теории, Мать-Природа спасает планету, заставляя мужчин и женщин сторониться друг друга. Воздержание, как я понимаю, ведет к сохранению озонового слоя. А занимаемся этим мы, тридцатилетнее поколение.
3. Во всем виновата феминистка Жермейн Грир[11].
Вскоре после полуночи вернулся Билл; я задумалась, а не пригласить ли его на стаканчик, и выплеснула в раковину вонючий чай. Но на мне опять был просвечивающий халат, а переодеваться ужасно не хотелось. И тут я услышала, как шлепают по ступенькам его подошвы — и кое о чем вспомнила. Чаты. Когда разговариваешь, печатая.
— Билл! — заорала я через дверь.
— А?
— Ты мне завтра вечером не покажешь еще раз эти чаты?
— Покажу конечно, — откликнулся он.
— Спасибо!
Шлеп, шлеп. Он топал по лестнице. Вот что мне нравится в Билле. Непринужденность. С ним спокойно можно разговаривать через дверь — он не обидится. Если у меня когда-нибудь родится ребенок (что с каждым днем одиночества кажется все менее вероятным), я бы, наверное, хотела, чтобы он рос в Дорриго.
После целого вечера, проведенного в адском одиночестве, я решила, что кончу, как Дора Кэррингтон и Литтон Стрейчи[12]. У меня будет кошмарная стрижка, я закручу платонический роман с бородатым страхолюдом, а потом пущу себе пулю в лоб.
Глава восемнадцатая
Если как следует попрактиковаться, то оказывается, что чаты — это очень легко. Билл заставил меня проделать это два или три раза (я стояла, он сидел в кресле), пока у меня наконец не стало что-то получаться. Тогда он великодушно уступил мне кресло, а сам встал сзади, скрестив руки на груди. Я выводила рожицы. Ну, знаете, точка, точка, запятая — получается довольно пьяная, но веселая рожица. Что-то такое.
— Это, наверное, мужчины придумали, — заметила я.
— Почему?
Перегнувшись через мое плечо, Билл вытащил из-под компьютера «Желтые страницы»; на меня повеяло гелем для душа. Знакомый и в то же время какой-то странный запах. Потом я поняла, в чем дело. Таким же гелем пользовался Дэн. Но у Билла, кажется, к этому примешивался запах пота.
— Мониторы не любят качаться на телефонных справочниках, — пробормотал Билл. — Тебе не монитор, а стол приподнять надо.
— Этот стол вообще не годится, — отозвалась я.
— Верно. А что это?
— Джоди думала, что это массажный стол, а потом оказалось, что нет. Она и отдала его мне.
Билл сразу нашел выход.
— У меня есть кирпичи.
И он исчез. Очень в духе Билла — держать кирпичи в квартире. Интересно, что там еще завалялось — запчасти от комбайна?
Потом Билл ползал на животе по ковру (я же его полгода не пылесосила!) и подпирал ножки стола, а я смотрела.
— Так все-таки, — донесся с пола его приглушенный голос, — почему это придумали именно мужчины?
— Ну... Отсутствие эмоций, понимаешь? Скобка и пара точек — вот и все, что нужно для улыбки. Извини, я знаю, что ты и сам мужчина, но они же действительно такие.
Кажется, это самый личный разговор, который может получиться с Биллом. Наверное, потому его бывшая в него чем-то и запустила.
— Тут что-то к ковру прилипло, — сообщил он, поднимаясь, чтобы отдышаться.
Я посмотрела: старая шоколадка. Обычное дело.
— Прости. Ты не на ней лежал? Хочешь чаю? Не травяного, нормального.
— Да. Только давай сначала поищем канал.
Мы заняли свои обычные места: я стояла у компьютера, согнув ноги, как Чарли Чаплин, а Билл, вытянув свои длинные ноги, раскинулся в кресле у меня за спиной. Каждый раз, когда я ошибалась или нажимала не ту клавишу, кресло скрипело. Это по-своему успокаивало. Умника Билла всегда скручивало при виде моей глупости, и каждый раз он, как истинный дорригоец, брал себя в руки. Я понемногу привыкала к этому. Да и потом, что они такое, эти компьютеры? Те же пишущие машинки, только позатейливее.
— Что-то не нравятся мне эти каналы, у них у всех названия вроде «Вампирского клуба».
— А ты создай свой канал, — предложил Билл.
— А можно?
— Ага.
Он потянулся к компьютеру, и я снова уловила лимонный запах геля.
— Просто назови его... Ну, не знаю, как ты его хочешь назвать?
— Вообще-то, — промямлила я медленно, — я пыталась мужчину найти...
Билл расхохотался. Я так и знала.
— Понимаю, звучит довольно жалко, — буркнула я.
— Нет, что ты, — поспешно сказал он. — Это многие женщины делают.
И самый густой, цвета копченой лососины, румянец, какой я только видела в жизни, пополз вверх от воротника его футболки, мимо ушей сороковых годов — едва ли не до самой макушки. И тут я тоже покраснела. Да так, что пришлось закрыть лицо ладонями.
— Вот почему я этого стесняюсь? — почти выкрикнула я.
— Ладно. — Билл взял себя в руки. — Так как ты его назовешь?
— Ты ведь никому не скажешь? Про то, какая я жалкая, — никому не скажешь?
— Нет. И про то, как монитор на «Желтые страницы» ставила, не скажу. Это, знаешь ли, похуже.
— Тогда ладно. Я думаю... Ну, не знаю, как это назвать — что-то, связанное с одиночеством. «Всемирное содружество одиноких», как-нибудь так. Пойдет?
— Вполне.
Билл ввел название и запустил, а я стала ждать. И ждала долго. Но никто интереса не проявлял. И вот, когда я вышла из кухни с чашкой настоящего чая в руках, Билл указал на экран: кто-то отозвался.
— Есть одна проблема, — произнес Билл. — Пол не тот.
Она называла себя Бессонная Сью и сообщала, что живет в Новой Зеландии и вот уже два года, как одинока. Мы с Биллом по очереди барабанили ответы и вопросы. Все шло нормально — ничего особо выдающегося. Так иногда завязнешь с кем-нибудь на вечеринке — а выпила еще недостаточно, чтобы это показалось интересным.
— Ну, все вроде, — произнес Билл, поднимаясь, чтобы уйти. Его футболка была облеплена ворсинками с моего ковра.
— Спасибо, — сказала я, не отрываясь от монитора и чувствуя себя оттого виноватой.
Хилари права. Компьютеры — штука антиобщественная.
— Так ты мне скажи, если что-нибудь получится, — напомнил Билл.
— Хорошо.
И он утопал вверх по лестнице.
Вскоре Бессонная Сью отключилась, и наступило долгое затишье. Как будто Интернет не кишит одинокими людьми! Или они в такой депрессии, что «Всемирное содружество одиноких» — это для них уже слишком? Наверное, надо поменять название. Вон во всяких «Секретных материалах» участвует по двадцать пять тысяч человек! И тут меня осенило, как до сих пор то и дело осеняет с «Сухими завтраками»: «Рассекреченные материалы». Превосходно. Не трагично и не жалостливо. А какой-нибудь мужчина, возможно, даже сочтет, что остроумно. Конечно, до этого наверняка и раньше додумывались — ну и пусть.
Но прежде чем я успела заменить название, объявился некто Пьер Дюбуа.
ПЬЕР ДЮБУА: Во имя «Всемирного содружества одиноких» привет!
Пьер Дюбуа? Что такое связано с этим именем?.. Наконец я вспомнила. Уроки французского. Тот дурацкий учебник с плохими картинками, где два прыщавых мальчишки на велосипедах показывают на разные фрукты и овощи. «Bonjour, je m'appelle Pierre Dubois. Ou est la fenetre?» «Здравствуйте, меня зовут Пьер Дюбуа. Где находится окно?»
Так что я быстро набрала:
ТЕХНОБОТАНИК: А я знаю, откуда вы взяли это имя.
И тут же пришел ответ:
ПД: Oui, bonjour, а еще у меня есть сумка, полная луковиц, и берет.
И понеслось:
ТБ: Так вы живете в Северном Сиднее, верно? И даже на один денек не ездили в Кале?
ПД: Я англичанин, мадам.
ТБ: Серьезно?
ПД: Лондон, Англия. Но сейчас я живу в Париже. А откуда вы?
ТБ: Из Сиднея.
ПД: А, всемирно известный Марди Гра для геев. Так вы поэтому в аду одиночества?
ТБ: Это слишком просто. Не поэтому.
ПД: Что-то не заладилось с мужчинами?
ТБ: Ну, по-моему, это очевидно.
ПД: И с собой тоже не в ладу?
ТБ: Позвольте ответить рожицей: А вы действительно в Париже? Который там час? ПД: Я не позволяю отвечать рожицей. Да, я в Париже. Недалеко от Клиши. Сейчас еще рано. Вы действительно в Сиднее?
— Это, наверное, мужчины придумали, — заметила я.
— Почему?
Перегнувшись через мое плечо, Билл вытащил из-под компьютера «Желтые страницы»; на меня повеяло гелем для душа. Знакомый и в то же время какой-то странный запах. Потом я поняла, в чем дело. Таким же гелем пользовался Дэн. Но у Билла, кажется, к этому примешивался запах пота.
— Мониторы не любят качаться на телефонных справочниках, — пробормотал Билл. — Тебе не монитор, а стол приподнять надо.
— Этот стол вообще не годится, — отозвалась я.
— Верно. А что это?
— Джоди думала, что это массажный стол, а потом оказалось, что нет. Она и отдала его мне.
Билл сразу нашел выход.
— У меня есть кирпичи.
И он исчез. Очень в духе Билла — держать кирпичи в квартире. Интересно, что там еще завалялось — запчасти от комбайна?
Потом Билл ползал на животе по ковру (я же его полгода не пылесосила!) и подпирал ножки стола, а я смотрела.
— Так все-таки, — донесся с пола его приглушенный голос, — почему это придумали именно мужчины?
— Ну... Отсутствие эмоций, понимаешь? Скобка и пара точек — вот и все, что нужно для улыбки. Извини, я знаю, что ты и сам мужчина, но они же действительно такие.
Кажется, это самый личный разговор, который может получиться с Биллом. Наверное, потому его бывшая в него чем-то и запустила.
— Тут что-то к ковру прилипло, — сообщил он, поднимаясь, чтобы отдышаться.
Я посмотрела: старая шоколадка. Обычное дело.
— Прости. Ты не на ней лежал? Хочешь чаю? Не травяного, нормального.
— Да. Только давай сначала поищем канал.
Мы заняли свои обычные места: я стояла у компьютера, согнув ноги, как Чарли Чаплин, а Билл, вытянув свои длинные ноги, раскинулся в кресле у меня за спиной. Каждый раз, когда я ошибалась или нажимала не ту клавишу, кресло скрипело. Это по-своему успокаивало. Умника Билла всегда скручивало при виде моей глупости, и каждый раз он, как истинный дорригоец, брал себя в руки. Я понемногу привыкала к этому. Да и потом, что они такое, эти компьютеры? Те же пишущие машинки, только позатейливее.
— Что-то не нравятся мне эти каналы, у них у всех названия вроде «Вампирского клуба».
— А ты создай свой канал, — предложил Билл.
— А можно?
— Ага.
Он потянулся к компьютеру, и я снова уловила лимонный запах геля.
— Просто назови его... Ну, не знаю, как ты его хочешь назвать?
— Вообще-то, — промямлила я медленно, — я пыталась мужчину найти...
Билл расхохотался. Я так и знала.
— Понимаю, звучит довольно жалко, — буркнула я.
— Нет, что ты, — поспешно сказал он. — Это многие женщины делают.
И самый густой, цвета копченой лососины, румянец, какой я только видела в жизни, пополз вверх от воротника его футболки, мимо ушей сороковых годов — едва ли не до самой макушки. И тут я тоже покраснела. Да так, что пришлось закрыть лицо ладонями.
— Вот почему я этого стесняюсь? — почти выкрикнула я.
— Ладно. — Билл взял себя в руки. — Так как ты его назовешь?
— Ты ведь никому не скажешь? Про то, какая я жалкая, — никому не скажешь?
— Нет. И про то, как монитор на «Желтые страницы» ставила, не скажу. Это, знаешь ли, похуже.
— Тогда ладно. Я думаю... Ну, не знаю, как это назвать — что-то, связанное с одиночеством. «Всемирное содружество одиноких», как-нибудь так. Пойдет?
— Вполне.
Билл ввел название и запустил, а я стала ждать. И ждала долго. Но никто интереса не проявлял. И вот, когда я вышла из кухни с чашкой настоящего чая в руках, Билл указал на экран: кто-то отозвался.
— Есть одна проблема, — произнес Билл. — Пол не тот.
Она называла себя Бессонная Сью и сообщала, что живет в Новой Зеландии и вот уже два года, как одинока. Мы с Биллом по очереди барабанили ответы и вопросы. Все шло нормально — ничего особо выдающегося. Так иногда завязнешь с кем-нибудь на вечеринке — а выпила еще недостаточно, чтобы это показалось интересным.
— Ну, все вроде, — произнес Билл, поднимаясь, чтобы уйти. Его футболка была облеплена ворсинками с моего ковра.
— Спасибо, — сказала я, не отрываясь от монитора и чувствуя себя оттого виноватой.
Хилари права. Компьютеры — штука антиобщественная.
— Так ты мне скажи, если что-нибудь получится, — напомнил Билл.
— Хорошо.
И он утопал вверх по лестнице.
Вскоре Бессонная Сью отключилась, и наступило долгое затишье. Как будто Интернет не кишит одинокими людьми! Или они в такой депрессии, что «Всемирное содружество одиноких» — это для них уже слишком? Наверное, надо поменять название. Вон во всяких «Секретных материалах» участвует по двадцать пять тысяч человек! И тут меня осенило, как до сих пор то и дело осеняет с «Сухими завтраками»: «Рассекреченные материалы». Превосходно. Не трагично и не жалостливо. А какой-нибудь мужчина, возможно, даже сочтет, что остроумно. Конечно, до этого наверняка и раньше додумывались — ну и пусть.
Но прежде чем я успела заменить название, объявился некто Пьер Дюбуа.
ПЬЕР ДЮБУА: Во имя «Всемирного содружества одиноких» привет!
Пьер Дюбуа? Что такое связано с этим именем?.. Наконец я вспомнила. Уроки французского. Тот дурацкий учебник с плохими картинками, где два прыщавых мальчишки на велосипедах показывают на разные фрукты и овощи. «Bonjour, je m'appelle Pierre Dubois. Ou est la fenetre?» «Здравствуйте, меня зовут Пьер Дюбуа. Где находится окно?»
Так что я быстро набрала:
ТЕХНОБОТАНИК: А я знаю, откуда вы взяли это имя.
И тут же пришел ответ:
ПД: Oui, bonjour, а еще у меня есть сумка, полная луковиц, и берет.
И понеслось:
ТБ: Так вы живете в Северном Сиднее, верно? И даже на один денек не ездили в Кале?
ПД: Я англичанин, мадам.
ТБ: Серьезно?
ПД: Лондон, Англия. Но сейчас я живу в Париже. А откуда вы?
ТБ: Из Сиднея.
ПД: А, всемирно известный Марди Гра для геев. Так вы поэтому в аду одиночества?
ТБ: Это слишком просто. Не поэтому.
ПД: Что-то не заладилось с мужчинами?
ТБ: Ну, по-моему, это очевидно.
ПД: И с собой тоже не в ладу?
ТБ: Позвольте ответить рожицей: А вы действительно в Париже? Который там час? ПД: Я не позволяю отвечать рожицей. Да, я в Париже. Недалеко от Клиши. Сейчас еще рано. Вы действительно в Сиднее?