Страница:
Кому: shep@mpx.com.au
От кого: pierre@netshop.com.fr
Тема: Брошюра о пенсионных взносах
Видимо, это был его ответ на письмо, которое я послала ему после разговора о Бобби. Я пробежалась вниз по странице и прочла следующее:
Дражайшая Техноботаник, я долго думал о брошюре с пенсионными взносами, которую вы пишете (надо же кому-то это делать). Я прекрасно понимаю, почему вы не хотите пугать людей тем, что в старости им придется есть собачьи консервы. Но другая идея гораздо хуже. Можно ли обещать молодым людям бодрые игры в гольф на старости лет, если в двадцать пять они сделают удачные взносы? Да они перепугаются до смерти. Гораздо сильнее, чем от перспективы питаться собачьими консервами. Что страшнее — жевать собачий корм или в клетчатых штанах ковылять по полю для гольфа? P.S. Информация бесплатная. P.P.S. Вы уже пришли в себя после разговора с Татуированной Адвокатихой? Пьер.
Я быстро набросала ответ:
Кому: pierre@netshop.com.fr
От кого: shep@mpx.com.au
Тема: Программа по восстановлению после общения с Татуированной Адвокатихой
Дорогой Пьер, спасибо за дельное предложение насчет моей брошюры с пенсионными взносами. Вы правы, картина со стариками в клетчатых штанах только расстроит и напугает молодых, чьи деньги пытаются зацапать. Теперь к главному. Мои переживания из-за Татуированной.
И вот тут я остановилась. Пришлось остановиться. Неужели я рассчитываю, что человек, у которого даже нет нормального имени, поймет мои чувства? Конечно, он сам попросил меня написать обо всем, что очень великодушно с его стороны. Но в том настроении, в каком я сейчас пребывала, над письмом понадобилось бы трудиться целый день, потому что коротеньким ответом тут никак не обойтись. Но, с другой стороны, если Пьер Дюбуа сейчас сидит возле своего компьютера, я ведь могу спросить, не возражает ли он против моей словесной атаки. И я приписала:
Ничего, если я размахнусь на несколько страниц? Счастливо. Техноботаник.
Пьер Дюбуа ответил через одну чашку чая, накрашенные заново глаза и взбитую подушку на диване (по сиднейскому времени}:
Кому: shep@mpx.com.au
От кого: pierre@netshop.com.fr
Тема: Откупорьте свою душу
Дорогая Техноботаник, чувствуйте себя свободно и пишите столько, сколько вам захочется. Ваш друг Пьер.
Это же просто смешно. Полное ощущение, будто я пишу Дэну, а не Пьеру.
Кому: pierre@netshop.com.fr
От кого: shep@mpx.com.au
Тема: Душа откупорена
Дорогой Пьер, спасибо за великодушное предложение. Как вам известно, я не могу говорить о Дэне с друзьями по следующим причинам:
1) им все это уже обрыдло, тем более что пришлось слушать еще и о Переходном Мужчине. Я выбилась из хронологической последовательности собственных романов, и мне уже пора прекратить бла-бла-бла на эту тему;
2) в сущности, это произошло так давно, что за это время моя школьная подруга (Хилари) стала лесбиянкой, и поэтому
3) я не могу с ней поговорить о том, как мужчина бросает женщину. И о том, как одна женщина хочет разрушить планы другой, — это же против правил «Женского кружка» (уверена, в Клиши тоже водится что-то подобное: они массируют друг другу ступни; слишком сдержанны, чтобы называть себя «сестрами по духу» — хотя бывает и такое, — и еще рисуют на стенках граффити со всякой женской символикой).
Словом, Пьер, для меня настоящий катаклизм — выворачивать душу перед человеком, которого я только-только встретила, да и то не во плоти. Но у меня такое чувство, будто я вас хорошо знаю. Во всяком случае, вы меня понимаете: (Ха! Рожица!)
Значит, так. Двадцать причин, по которым я хотела бы, чтобы Татуированную Адвокатиху повесили на дэновском галстуке, и плевать мне, к вашему сведению, на всех сестер по духу.
1) Она напяливает хлопчатобумажные шортики на юридические пикники, когда температура двадцать градусов и все остальные в шерстяных свитерах с оленями. А почему? Потому что у нее потрясающие ноги, и она бесится из-за того, что в суде их приходится закрывать.
2) Она гогочет над каждой дурацкой шуткой, если ее отмочило существо мужского пола — все равно какое, лишь бы с пенисом. Но если рядом оказываются остроумные женщины (к примеру, я; как вы уже заметили, я очень живая и общительная), лицо у нее становится похожим на кирпич.
3) Она звонит со своего мобильника на мобильник Дэна. Раньше он называл это онанизмом. А теперь не называет.
4) Меня ей представляли три (3) раза, и она никогда не удосуживалась ХОТЯ БЫ КИВНУТЬ или запомнить мое имя.
5) В газетах у нее на всех снимках вид примерно одинаковый: смеется, запрокинув голову, трясет огромными браслетами на запястьях и показывает татуировку. А вот чувства свои она не показывает, даже когда смеется. Наверное, потому, что:
6) у нее и нет никаких чувств — она же питается только сырым и здоровым кормом;
7) она обожает съесть за ланчем дольку апельсина;
8) ей никогда не хочется шоколада, и она не понимает, зачем он нужен женщинам в плохом настроении.
9) В общем, она святая.
10) Не то чтобы я придавала этому особое значение, но, надев на пикник свои шортики, она минут на пятнадцать дольше, чем нужно, стоит, задрав задницу кверху, и разыскивает в сумке свою бутылку минералки, которой
11) она, по ее собственному утверждению, выпивает по два литра в день, но только если это
12) «Эвиан» (французская, Пьер), и это несмотря на то, что
13) она часами трезвонит о ядерных испытаниях, в чем
14) она специалист, поскольку
15) выполняет особую работу для Гринписа, о чем
16) как ни странно, весь свет уже, кажется, знает, несмотря на ее
17) «скромность» и «сдержанность» по этому поводу — как выражается Дэниэл Хоукер, который, видимо, считает, что
18) она святая (повторяюсь) и это дает ей право на
19) небритые подмышки, чего
20) я себе никогда не позволяю ни на минуту. Как видите, Пьер, я так и не перешагнула через это. А ведь у меня был план, только он очень напоминал неудачную серию «Династии». В общем, я чувствую себя как Джоан Коллинз. Что мне теперь делать?
Рассказать вам, что я воображаю в самом худшем случае? Сценарий такой: Джоди и Диди привозят своих «Влюбленных женщин» на Сиднейский кинофестиваль, и Дэн с Эрикой приходят туда вместе. Она опять в хлопчатобумажных шортах, а я пришла сама по себе; и вот они сидят прямо передо мной, обнявшись, слушают, как я пять минут разглагольствую о свадьбах, и умирают со смеху.
Кажется, я еще не рассказывала вам об этой истории со свадьбами. Извините, ПД. Я была на просмотре Джодиного фильма и совершенно по-дурацки брякнула, что мне свадьбы нравятся. В их фильме венчания ассоциируются с гробами, покойниками, кремацией, гниением и смертью. Представляете? В общем, Джоди и Диди заставили меня говорить об этом перед камерой, и меня не покидает ужасное предчувствие, что Джоди использует мои слова. В сущности, она их наверняка использует, потому что я единственная гетеросексуалка, которую она смогла как следует разговорить в своем фильме.
Что мне еще вам сказать? Удивляюсь, что вы дочитали до этого места. Но в любом случае спасибо. Надеюсь, еще встретимся. Техноботаник (может, в 2020 году откроем свое инкогнито. Ха).
Как только я отключилась от Сети, зазвонил телефон. Какое-то совершенно безумное мгновение мне казалось, что это он, Пьер. Потом до меня дошло, что кто-то целую вечность пытался до меня дозвониться.
— Каждый раз, только я набираю номер, — какой-то странный звук!
Мама.
— Извини, это Сеть.
— Это что?
— Интернет, — пояснила я.
— Ах, Интернет...
Я так и знала, что мама немедленно сменит тему, — именно это она и сделала. Я замечала такое за людьми, которые в течение своей жизни получили слишком много информации. В их мозги загрузили столько всего: кубинский кризис, Мерилин Монро, «Битлз», высадка на Луну, противозачаточные таблетки. И для новой информации просто не осталось места. Думаю, мою маму еще в 1977 году добил Джонни Роттен[14]. Он был последней каплей. Последний бит, который поместился в ее голову. Последний пустячок в виде панк-рока, и — щелк — мамин мозг закрылся.
Кое-что, разумеется, туда просачивается. Этот чертов Ральф Файнс, например. Но никаких Джанни Версачи, девятидюймовых ногтей и всего тому подобного. Не то чтобы я сама обо всем таком думала, но...
— В общем, я по поводу фильма. Фильма твоей подруги, Джоди.
— Да?
— Она звонила мне, — сообщила мама, — сказала, что им нужен голос сильной женщины в возрасте.
— Только голос?
— Н-нет.
— Я запрещаю! — вырвалось у меня.
— Но почему? Джоди просто в отчаянии, Виктория, иначе она бы не стала мне звонить.
— Я убью ее.
— Что в этом плохого? Джоди сказала, что ты тоже участвуешь.
— Мама, поверь мне, — произнесла я раздраженно, — этот фильм не для тебя.
— Ну и что же это за фильм в таком случае?
— Скажем так: Ширли Маклейн там не снялась бы.
— О-о.
Конец разговора. Я-то знала, что Ширли Маклейн сработает.
— Это совсем другой тип фильмов. Не в твоем вкусе.
— А-а.
Я почти готова была сказать ей про Хилари и Натали — очень пришлось бы к слову. И тогда можно было не сомневаться, что безумная идея Джоди вовлечь в свой фильм мою мамочку так и не претворится в жизнь. Но я решила все-таки не перегружать маму новостями. Сами понимаете.
Глава двадцать вторая
Может, потому, что был вечер пятницы, но только одиночество казалось еще невыносимее, чем обычно. Я слышала, как на улице гогочут какие-то молодые девчонки. Одна из них хихикала: «Норман! Нет! Нет! Норман!...» — и ясно было, что она от души веселится со своим Норманом. По телевизору смотреть было нечего. Хелена Четтл бормотала, что пригласит меня как-нибудь на обед, но явно не сегодня. Архитекторша Кэрри, которая была еще и подругой Дэна, таинственным образом исчезла из моей жизни, а ведь она нередко оказывалась очень кстати по пятницам. И даже «Грозовой перевал», энергичная музыка и орешки кешью меня бы сейчас не спасли. Вечер пятницы. Мне тридцать. Я жива. Так почему же я одна?
Поймав себя на мысли, что следовало бы полюбезнее обойтись с Лаймом, я забеспокоилась не на шутку. А также изо всех сил убеждала себя не смотреть на компьютер, не превращаться в интернетную маньячку или в дуреху, у которой есть любимый секрет. И вот я уже включаю модем и наблюдаю, как загораются зеленые огоньки. И взгляд у меня безумный, как у старух, которые пялятся на игральные автоматы. Свершилось. Я одержима. У меня не осталось ни надежды, ни достоинства.
Меня ожидало письмо. От него. Господи, благодарю тебя.
Кому: shep@mpx.com.au
От кого: pierre@netshop.com.fr
Тема: Ужин сегодня вечером (по вашему времени)
Дорогая мисс Техноботаник, если вы свободны в эту пятницу вечером, может, согласитесь отужинать со мной? Я знаю одно прекрасное местечко неподалеку. И не захватите ли вина? В любом случае, если у вас есть такая возможность, давайте договоримся на восемь вечера. Настало время познакомиться поближе (рожица, рожица). Пьер.
Киберонанист придурочный. Вот, значит, до чего дошла моя жизнь? Я даже не могла позвонить Хилари и рассказать ей об этом послании — ведь Хилари дома не было, усвистела куда-то с Натали! Да и потом, я же им так ничего и не сказала. И вообще никому.
Может, надо было расколоться, но вдруг мне посоветовали бы остановиться? Это же явно ненормально. Веду себя как полная идиотка. И кому только сказать — ужин в киберпространстве, ха! Хелена Четтл так бы не поступила. Счастливая женщина! Хочу быть Хеленой Четтл.
Без десяти восемь я подключилась к каналу. К нашему каналу. На кухне я стащила со шкафа бочонок красного вина, отыскала стакан и подсела к компьютеру. Глупо. Очень-очень глупо. А он уже был там. Словно я ожидала чего-то другого.
ПД: Привет. Рановато вы сегодня.
ТБ: Это лучше, чем опаздывать.
ПД: Выглядите потрясающе.
ТБ: Откуда, черт возьми, вы можете это знать?
ПД: Ну же, подыграйте мне.
ТБ: На мне старенький серый ситцевый халат, через который просвечивают соски. И выглядит он отнюдь не шикарно. Спереди пятно от яйца.
ПД: Прекрасно, это как раз в стиле ресторана. Простите, я только сейчас понял, что вы напечатали слово «соски». Минуточку...
ТБ:...
ПД: Благодарю.
ТБ: Мы едим?
ПД: Я уже все для вас заказал.
ТБ: Это только мое воображение или сегодня вы действительно коварнее, чем обычно?
ПД: Если бы мы действительно ужинали вместе, вы не сказали бы этого.
ТБ: Да?
ПД: Ну, так что же?
ТБ: Ответьте мне честно. Вы ведь считаете себя отчаявшимся?
ПД: Разве?
ТБ: Не знаю, и это меня тревожит.
ПД: Ладно. Похоже, вечер удастся.
ТБ: А вы знаете, что я здесь пью вино?
ПД: Это хорошо. Я тоже пью.
ТБ: В самом деле?
ПД: Божоле.
ПД: Австралийское красное бочковое.
ПД: Лучше чем ничего. Возвращаюсь к вашему вопросу: отчаялся ли я? Нет, не отчаялся. Я вдали от дома. В стране, где люди говорят на чужом языке, а моя бывшая подруга далеко-далеко. Я увлекаюсь чатами, и однажды вечером повстречал самую интересную женщину из всех, с кем сталкивался за последний год.
ТБ: О, заткнитесь.
ПД: Так с чего мне отчаиваться?
ТБ: Мне бы хотелось, чтобы вы назвали свое настоящее имя.
ПД: Позже, мадам.
ТБ: Так значит, у нас будет «позже»?
ПД: Что ж, я искренне на это надеюсь.
Это было так удивительно: пить красное вино и общаться с компьютером. Когда я взглядывала на свой стол (ну ладно, старый Джодин массажный стол), у меня невольно возникало ощущение, будто это картинка-головоломка из газеты. Найдите разницу. Один фрагмент лишний; дети, угадайте какой? Правильно. Бочонок красного вина среди компьютерных дисков, скрепок, ручек и кип бумаги.
ТБ: Узнаю ли я когда-нибудь, как вы выглядите?
ПД: А это так важно?
ТБ: Да.
ПД: Ну, я не могу расхваливать себя. В конце концов, я же мужчина.
ТБ: У вас усы, похожие на велосипедный руль?
ПД: Нет.
ТБ: Козлиная бородка?
ПД: Нет.
ТБ: Бакенбарды?
ПД: Нет.
ТБ: А нос какой?
ПД: Как у Жерара Депардье.
ТБ: Нет, правда.
ПД: Немного великоват.
ТБ, неужели внешность значит для вас так много?
ТБ: Ну, ладно. Только не говорите, что вы не представляли, какая я.
ПД: Прекрасная внутри.
ТБ: Негодяй!
Глоток, другой. Вино было отвратное, но я уже дошла до стадии полного автоматизма. А вниз по странице бежали слова, и я вошла в этот ритм: фраза, глоток, фраза, глоток. Такой флирт — это же просто немыслимо. Будто два оленя сшибаются рогами. Господи, похоже, я набралась.
ТБ: Знаете, Пьер, это бочковое вино довольно крепкое.
ПД: Интересно, начнет ли у вас заплетаться язык.
ТБ: А вы там у себя напиваетесь?
ПД: Да. Это же Париж.
ТБ: Вам никогда не хотелось съездить в Австралию?
ПД: А вы когда-нибудь приедете во Францию?
ТБ: Только если там начнут производить «Сухие завтраки».
ПД: Может, встретимся посередине?
ТБ: На экваторе.
ПД: У меня будет большой нос.
ТБ: На мне будет старый халат.
ПД: Мадам, мне ужасно неловко.
ТБ: Что случилось?
ПД: Мне надо наведаться в мужскую комнату.
ТБ: Ну, раз это виртуальный ресторан, то почему бы не сходить в виртуальный туалет. Или даже в настоящий туалет. Так, Пьер, кажется, я увлеклась вином.
ПД: Вернусь через пять минут.
И он исчез — точно действительно вышел из комнаты, и все вдруг показалось... Даже не знаю, каким. Реальным? Словно я и в самом деле с кем-то ужинала?
Джоди и Диди как-то завели разговор о тех, кто предназначен человеку самой судьбой, — это было вскоре после того, как они начали встречаться. Диди считала, что людей соединяет невидимая серебряная нить, что-то вроде пуповины. Их может разделять огромное расстояние, но рано или поздно эта нить притянет их друг к другу и они встретятся, как и было предначертано с самого рождения. Кажется, Диди терла живот, когда все это объясняла. Мне тоже захотелось почесаться. Невидимые серебряные нити. М-да.
С Пьером Дюбуа происходило что-то в этом духе. Понимаю, конечно, что я перепила вина, но рассуждаю пока здраво. Я не могу увидеть ПД, не могу почувствовать его запах, услышать его или потрогать. Я не знаю, кто он и где работает. Но что-то вроде связующей нити явно есть. Я же действительно его знаю. Пусть совсем немного, но ведь знаю. Так, значит, — свершилось? Экстрасенс Кара оказалась права? Пока он пропадал в туалете, я представляла себе, как мы встретимся в РМ (в реальном мире, как говорят компьютерщики, — стыдно сказать, я узнала об этом две недели назад). Может быть, может...
Я смотрела на монитор... А вот и он.
ПД: Спасибо, что дождались.
ТБ: Надеюсь, вы вымыли руки.
ПД: Между прочим, забыл. А вот и первое блюдо. Отварной лосось со спаржей и жареным картофелем.
ТБ: Спасибо. Если вы будете продолжать в том же духе, мне придется бежать за едой.
ПД: По-моему, и этот ресторан вполне сносный.
ТБ: Слишком скромный.
ПД: Честно говоря, я был удивлен, что вы оказались свободны в пятницу вечером.
ТБ: У меня нет личной жизни.
ПД: Ну спасибо.
ТБ: Извините.
ПД: Это тоже жизнь. Не оскорбляйте меня.
ТБ: Ну ладно.
ПД: Как вы можете отрицать, что это такая же жизнь? Что вы делаете в первую очередь, когда приходите домой?
ТБ: Проверяю почту.
ПД: Я тоже.
ТБ: Просто это... Ну, понимаете.
ПД: Вы уже рассказали подругам?
ТБ: Нет.
ПД: И я не рассказывал.
ТБ: Почему это до такой степени напоминает роман, ведь я всего лишь смотрю на монитор...
ПД: Рад, что вы так это все воспринимаете.
ТБ: ПД, мне пришла в голову страшная мысль.
ПД: Какая же?
ТБ: Вы уже делали такое раньше. Вы делали это с кем-то еще до меня.
ПД:?????
ТБ: Делали?
ПД: Между прочим, нет. И позвольте мне рожицу — настроение у меня стало :-(
ТБ: О... извините.
Мне действительно было очень жаль. Я всего лишь смотрела на экран, но чувствовала, как он поник где-то там, в парижском Клиши.
ТБ: ПД, извините.
ПД: Все в порядке. Но раз уж вы спросили — это у меня впервые. Вот, подумал о романе в Сети.
ТБ: Итак, вы это сказали.
ПД: Мы тут сознаемся кое в чем, вы это имеете в виду? ТБ: Так мы сознаемся?
ПД: Если хотите.
ТБ: Но я вас почти не знаю.
ПД: Вы почти не знали и всемирно известного Переходного Мужчину, если мне не изменяет память.
ТБ: Да, верно. Кроме того, я должна сделать одно признание.
ПД:???
ТБ: Мне о вас говорил экстрасенс.
ПД: Как?
ТБ: Она предрекла, что я кого-то встречу с помощью компьютера.
ПД: Что значит «кого-то»?
ТБ: Ну что ж, под воздействием алкоголя могу и рассказать. Того, кто мне предназначен судьбой. Она говорила, что я встречу своего избранника с помощью компьютера.
ПД: Отлично. Я рад, что вы под воздействием алкоголя. Спокойной ночи.
ТБ: Это что, все?
ПД: Шучу. Спасибо, что рассказали.
ТБ: И что же вы думаете об этом?
ПД: О чем?
ТБ: Не смущайте меня. О предназначенном судьбой.
ПД: Спокойной ночи, мадам Техноботаник.
ТБ: Как вы думаете, мы когда-нибудь встретимся?
ПД: Ну а вы как думаете?
ТБ: Одному экстрасенсу ведомо:
ПД: Спокойной ночи.
ТБ: Спокойной ночи.
Поверите ли, но мы точь-в-точь как в реальном мире никак не могли закруглиться. Словно какая-нибудь старая парочка вроде принца Чарлза и Камиллы — просто не могли расстаться. У нас на это ушло минут десять. В глубине души я находила это весьма романтичным. Я многое высказала, когда Джоди брала у меня интервью для своего фильма. Я согласилась бы на что угодно в те дни. Даже если бы все происходило только на экране монитора.
А как было бы чудесно рассказать кому-нибудь обо всем. Похоже, мне так и придется сделать, иначе дело кончится самовозгоранием. Вот только с чего начать? «Меня зовут Виктория Ходячий Крах Любовных Отношений, и у меня виртуальный роман с незнакомцем из Парижа». Вот-вот...
В столь поздний час оставалось только одно. После четырех стаканов дешевого вина на пустой желудок меня вывернуло.
Поймав себя на мысли, что следовало бы полюбезнее обойтись с Лаймом, я забеспокоилась не на шутку. А также изо всех сил убеждала себя не смотреть на компьютер, не превращаться в интернетную маньячку или в дуреху, у которой есть любимый секрет. И вот я уже включаю модем и наблюдаю, как загораются зеленые огоньки. И взгляд у меня безумный, как у старух, которые пялятся на игральные автоматы. Свершилось. Я одержима. У меня не осталось ни надежды, ни достоинства.
Меня ожидало письмо. От него. Господи, благодарю тебя.
Кому: shep@mpx.com.au
От кого: pierre@netshop.com.fr
Тема: Ужин сегодня вечером (по вашему времени)
Дорогая мисс Техноботаник, если вы свободны в эту пятницу вечером, может, согласитесь отужинать со мной? Я знаю одно прекрасное местечко неподалеку. И не захватите ли вина? В любом случае, если у вас есть такая возможность, давайте договоримся на восемь вечера. Настало время познакомиться поближе (рожица, рожица). Пьер.
Киберонанист придурочный. Вот, значит, до чего дошла моя жизнь? Я даже не могла позвонить Хилари и рассказать ей об этом послании — ведь Хилари дома не было, усвистела куда-то с Натали! Да и потом, я же им так ничего и не сказала. И вообще никому.
Может, надо было расколоться, но вдруг мне посоветовали бы остановиться? Это же явно ненормально. Веду себя как полная идиотка. И кому только сказать — ужин в киберпространстве, ха! Хелена Четтл так бы не поступила. Счастливая женщина! Хочу быть Хеленой Четтл.
Без десяти восемь я подключилась к каналу. К нашему каналу. На кухне я стащила со шкафа бочонок красного вина, отыскала стакан и подсела к компьютеру. Глупо. Очень-очень глупо. А он уже был там. Словно я ожидала чего-то другого.
ПД: Привет. Рановато вы сегодня.
ТБ: Это лучше, чем опаздывать.
ПД: Выглядите потрясающе.
ТБ: Откуда, черт возьми, вы можете это знать?
ПД: Ну же, подыграйте мне.
ТБ: На мне старенький серый ситцевый халат, через который просвечивают соски. И выглядит он отнюдь не шикарно. Спереди пятно от яйца.
ПД: Прекрасно, это как раз в стиле ресторана. Простите, я только сейчас понял, что вы напечатали слово «соски». Минуточку...
ТБ:...
ПД: Благодарю.
ТБ: Мы едим?
ПД: Я уже все для вас заказал.
ТБ: Это только мое воображение или сегодня вы действительно коварнее, чем обычно?
ПД: Если бы мы действительно ужинали вместе, вы не сказали бы этого.
ТБ: Да?
ПД: Ну, так что же?
ТБ: Ответьте мне честно. Вы ведь считаете себя отчаявшимся?
ПД: Разве?
ТБ: Не знаю, и это меня тревожит.
ПД: Ладно. Похоже, вечер удастся.
ТБ: А вы знаете, что я здесь пью вино?
ПД: Это хорошо. Я тоже пью.
ТБ: В самом деле?
ПД: Божоле.
ПД: Австралийское красное бочковое.
ПД: Лучше чем ничего. Возвращаюсь к вашему вопросу: отчаялся ли я? Нет, не отчаялся. Я вдали от дома. В стране, где люди говорят на чужом языке, а моя бывшая подруга далеко-далеко. Я увлекаюсь чатами, и однажды вечером повстречал самую интересную женщину из всех, с кем сталкивался за последний год.
ТБ: О, заткнитесь.
ПД: Так с чего мне отчаиваться?
ТБ: Мне бы хотелось, чтобы вы назвали свое настоящее имя.
ПД: Позже, мадам.
ТБ: Так значит, у нас будет «позже»?
ПД: Что ж, я искренне на это надеюсь.
Это было так удивительно: пить красное вино и общаться с компьютером. Когда я взглядывала на свой стол (ну ладно, старый Джодин массажный стол), у меня невольно возникало ощущение, будто это картинка-головоломка из газеты. Найдите разницу. Один фрагмент лишний; дети, угадайте какой? Правильно. Бочонок красного вина среди компьютерных дисков, скрепок, ручек и кип бумаги.
ТБ: Узнаю ли я когда-нибудь, как вы выглядите?
ПД: А это так важно?
ТБ: Да.
ПД: Ну, я не могу расхваливать себя. В конце концов, я же мужчина.
ТБ: У вас усы, похожие на велосипедный руль?
ПД: Нет.
ТБ: Козлиная бородка?
ПД: Нет.
ТБ: Бакенбарды?
ПД: Нет.
ТБ: А нос какой?
ПД: Как у Жерара Депардье.
ТБ: Нет, правда.
ПД: Немного великоват.
ТБ, неужели внешность значит для вас так много?
ТБ: Ну, ладно. Только не говорите, что вы не представляли, какая я.
ПД: Прекрасная внутри.
ТБ: Негодяй!
Глоток, другой. Вино было отвратное, но я уже дошла до стадии полного автоматизма. А вниз по странице бежали слова, и я вошла в этот ритм: фраза, глоток, фраза, глоток. Такой флирт — это же просто немыслимо. Будто два оленя сшибаются рогами. Господи, похоже, я набралась.
ТБ: Знаете, Пьер, это бочковое вино довольно крепкое.
ПД: Интересно, начнет ли у вас заплетаться язык.
ТБ: А вы там у себя напиваетесь?
ПД: Да. Это же Париж.
ТБ: Вам никогда не хотелось съездить в Австралию?
ПД: А вы когда-нибудь приедете во Францию?
ТБ: Только если там начнут производить «Сухие завтраки».
ПД: Может, встретимся посередине?
ТБ: На экваторе.
ПД: У меня будет большой нос.
ТБ: На мне будет старый халат.
ПД: Мадам, мне ужасно неловко.
ТБ: Что случилось?
ПД: Мне надо наведаться в мужскую комнату.
ТБ: Ну, раз это виртуальный ресторан, то почему бы не сходить в виртуальный туалет. Или даже в настоящий туалет. Так, Пьер, кажется, я увлеклась вином.
ПД: Вернусь через пять минут.
И он исчез — точно действительно вышел из комнаты, и все вдруг показалось... Даже не знаю, каким. Реальным? Словно я и в самом деле с кем-то ужинала?
Джоди и Диди как-то завели разговор о тех, кто предназначен человеку самой судьбой, — это было вскоре после того, как они начали встречаться. Диди считала, что людей соединяет невидимая серебряная нить, что-то вроде пуповины. Их может разделять огромное расстояние, но рано или поздно эта нить притянет их друг к другу и они встретятся, как и было предначертано с самого рождения. Кажется, Диди терла живот, когда все это объясняла. Мне тоже захотелось почесаться. Невидимые серебряные нити. М-да.
С Пьером Дюбуа происходило что-то в этом духе. Понимаю, конечно, что я перепила вина, но рассуждаю пока здраво. Я не могу увидеть ПД, не могу почувствовать его запах, услышать его или потрогать. Я не знаю, кто он и где работает. Но что-то вроде связующей нити явно есть. Я же действительно его знаю. Пусть совсем немного, но ведь знаю. Так, значит, — свершилось? Экстрасенс Кара оказалась права? Пока он пропадал в туалете, я представляла себе, как мы встретимся в РМ (в реальном мире, как говорят компьютерщики, — стыдно сказать, я узнала об этом две недели назад). Может быть, может...
Я смотрела на монитор... А вот и он.
ПД: Спасибо, что дождались.
ТБ: Надеюсь, вы вымыли руки.
ПД: Между прочим, забыл. А вот и первое блюдо. Отварной лосось со спаржей и жареным картофелем.
ТБ: Спасибо. Если вы будете продолжать в том же духе, мне придется бежать за едой.
ПД: По-моему, и этот ресторан вполне сносный.
ТБ: Слишком скромный.
ПД: Честно говоря, я был удивлен, что вы оказались свободны в пятницу вечером.
ТБ: У меня нет личной жизни.
ПД: Ну спасибо.
ТБ: Извините.
ПД: Это тоже жизнь. Не оскорбляйте меня.
ТБ: Ну ладно.
ПД: Как вы можете отрицать, что это такая же жизнь? Что вы делаете в первую очередь, когда приходите домой?
ТБ: Проверяю почту.
ПД: Я тоже.
ТБ: Просто это... Ну, понимаете.
ПД: Вы уже рассказали подругам?
ТБ: Нет.
ПД: И я не рассказывал.
ТБ: Почему это до такой степени напоминает роман, ведь я всего лишь смотрю на монитор...
ПД: Рад, что вы так это все воспринимаете.
ТБ: ПД, мне пришла в голову страшная мысль.
ПД: Какая же?
ТБ: Вы уже делали такое раньше. Вы делали это с кем-то еще до меня.
ПД:?????
ТБ: Делали?
ПД: Между прочим, нет. И позвольте мне рожицу — настроение у меня стало :-(
ТБ: О... извините.
Мне действительно было очень жаль. Я всего лишь смотрела на экран, но чувствовала, как он поник где-то там, в парижском Клиши.
ТБ: ПД, извините.
ПД: Все в порядке. Но раз уж вы спросили — это у меня впервые. Вот, подумал о романе в Сети.
ТБ: Итак, вы это сказали.
ПД: Мы тут сознаемся кое в чем, вы это имеете в виду? ТБ: Так мы сознаемся?
ПД: Если хотите.
ТБ: Но я вас почти не знаю.
ПД: Вы почти не знали и всемирно известного Переходного Мужчину, если мне не изменяет память.
ТБ: Да, верно. Кроме того, я должна сделать одно признание.
ПД:???
ТБ: Мне о вас говорил экстрасенс.
ПД: Как?
ТБ: Она предрекла, что я кого-то встречу с помощью компьютера.
ПД: Что значит «кого-то»?
ТБ: Ну что ж, под воздействием алкоголя могу и рассказать. Того, кто мне предназначен судьбой. Она говорила, что я встречу своего избранника с помощью компьютера.
ПД: Отлично. Я рад, что вы под воздействием алкоголя. Спокойной ночи.
ТБ: Это что, все?
ПД: Шучу. Спасибо, что рассказали.
ТБ: И что же вы думаете об этом?
ПД: О чем?
ТБ: Не смущайте меня. О предназначенном судьбой.
ПД: Спокойной ночи, мадам Техноботаник.
ТБ: Как вы думаете, мы когда-нибудь встретимся?
ПД: Ну а вы как думаете?
ТБ: Одному экстрасенсу ведомо:
ПД: Спокойной ночи.
ТБ: Спокойной ночи.
Поверите ли, но мы точь-в-точь как в реальном мире никак не могли закруглиться. Словно какая-нибудь старая парочка вроде принца Чарлза и Камиллы — просто не могли расстаться. У нас на это ушло минут десять. В глубине души я находила это весьма романтичным. Я многое высказала, когда Джоди брала у меня интервью для своего фильма. Я согласилась бы на что угодно в те дни. Даже если бы все происходило только на экране монитора.
А как было бы чудесно рассказать кому-нибудь обо всем. Похоже, мне так и придется сделать, иначе дело кончится самовозгоранием. Вот только с чего начать? «Меня зовут Виктория Ходячий Крах Любовных Отношений, и у меня виртуальный роман с незнакомцем из Парижа». Вот-вот...
В столь поздний час оставалось только одно. После четырех стаканов дешевого вина на пустой желудок меня вывернуло.
Глава двадцать третья
Мы с Кайли добивали последние строчки в этой кошмарной пенсионной кампании и истерически веселились по поводу того, что сами отродясь не платили никаких взносов. И тут тренькнул служебный мобильник. Вот это да. Тысячу лет тому назад я на всякий пожарный случай дала Джоди наш номер, и делать этого явно не следовало. Но что теперь говорить.
— Тебя, — сообщила Кайли.
По счастью, мобильник давно уже превратился в бэтменовское переговорное устройство между Кайли и ее мамочкой в Квинсленде, так что вряд ли у меня возникли бы проблемы из-за личных разговоров. Но на всякий случай я унесла мобильник на кухню — вдруг Бобби застукает и заведет песню о предупреждениях.
Владелец злополучного йогурта прилепил на холодильник новую бумажку. Она гласила: «ХОЧЕШЬ СОЕВОГО МОЛОКА — КУПИ СЕБЕ САМ!!!» И почему я ощущаю укол совести каждый раз, когда вижу эти записки? Я ведь даже не люблю соевое молоко.
— Джоди, ты не вламывалась к нам, чтобы стащить соевое молоко?
— Нет. Что это с тобой?
— Просто ты единственный человек из моих знакомых, кто пьет эту дрянь, — объяснила я. — Ладно, неважно.
— Я насчет твоей мамы, — начала Джоди. — Я подумала, что лучше...
— Знаешь, я категорически против.
— Неподходящее время для разговора? — спросила она.
— Для разговора как раз подходящее.
Я словно воочию видела, как Диди, прикусив губу, подает ей сигналы: «Потом, потом!»
— Слушай, я действительно рассержусь, если ты возьмешь у моей матери интервью насчет ее личной жизни. Понятно? И главным образом потому, что речь пойдет о моем отце. Видишь ли, Джоди, это мои родители.
— Но ты же не видела этого на пленке, Вик, а это просто изумительно. Давай ты посмотришь отснятый материал. Пожалуйста.
— А, так ты уже сняла ее.
— Когда мы выключили камеру, она сказала, что это было словно очищение.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром, — ответила Джоди. — Она просто позвонила и попросила приехать.
Моя мать. Когда она только успела? Она же аудитор, работает целыми днями, и времени у нее нет даже на стирку (она как-то предлагала эту работу Диди, но та отказалась), и вот, пожалуйста. Интервью для документального фильма.
— И она говорила о папе?
— Да.
— Грандиозно.
Еще одно развлечение для Дэна с Эрикой, когда они заявятся на Сиднейский кинофестиваль. Все семейство Шепуорт выставлено напоказ. Я несу всякую трогательную чушь про свадьбы, а мама рассказывает, какая подколодная крыса мой отец (ее любимое выражение: «Твой отец, конечно, очень чувствительный, но он такая крыса подколодная»).
— Джоди, я ведь серьезно.
— Но Вик!
— Нет!
— Слушай, твоя мама хочет в этом участвовать.
— Тогда вырезай меня оттуда.
— Ох... Ну ладно. Похоже, и в самом деле лучше поговорить попозже.
— И не звони на этот мобильник. Он не мой. Он принадлежит конторе. А я и так уже здесь на плохом счету.
— Что?
Щелк. Счастливо, Джоди. Чокнутая старая корова. Вот такое же, наверное, случается с голливудскими режиссерами. В глазах у них безумный блеск, ноздри раздуваются от амбиций, и они так и норовят у вас за спиной взять интервью у вашей матери. Что угодно — только бы попасть в Канны. Как же. Что угодно, чтобы попасть на дурацкую женскую тусовку по искусству в каком-нибудь клубе на Центральном побережье.
Джоди заявилась прямо на работу ближе к концу дня. Я знала, что она это сделает. Кайли косилась на нее с любопытством, смешанным с испугом. Я настолько привыкла к майке в стиле Джона Траволты и размазанной туши, что забыла, до какой степени Джоди может пугать и/или восхищать незнакомых людей.
— Вик, у тебя все в порядке? — вкрадчиво спросила она.
— Нет, у меня не все в порядке.
— Похоже, тебе срочно требуется массаж, — продолжала Джоди.
— Нет.
— У тебя все плечи в нервных узлах.
— У меня голова в нервных узлах.
Очень в духе Джоди. Утихомиривает бурю, которую сама же и закрутила. Но для Кайли — отличное развлечение.
После истории с Макраме-мужчиной наши отношения достигли того уровня, когда можно не притворяться, будто не подслушиваешь. Так что Кайли высунулась из-за перегородки и выразительно спросила, все ли у меня в порядке.
— Да, в порядке.
Подразумевалось, не надо ли меня защитить от этой женщины с безумными глазами и плохой стрижкой (но, нельзя не признать, с потрясающим телом юной — 21 год — вегетарианки). Нет, не надо. Может, Джоди порой и раздражает, но я к ней привыкла. А когда жизнь превращается в подобие циклона Трейси, лучше, чтобы рядом находились близкие люди. Они вроде деревьев, к которым можно пристегнуться, когда все вокруг превращается в хаос.
— Ладно, мы пошли.
Я помахала Кайли, подхватила сумку и увлекла Джоди в коридор. Пока мы спускались по лестнице — я на своих каблуках, Джоди в пурпурных балетных тапках, — слова из меня сыпались сами собой.
— Я вовсе не собираюсь разваливать твой фильм, ничего подобного, и маму я остановить не могу. И если ты так хочешь, не надо меня вырезать, только, пожалуйста, не показывай этот фильм нигде, где его мог бы увидеть Дэн, ладно? Или папа. В Лос-Анджелесе его не показывай.
— Тебя, — сообщила Кайли.
По счастью, мобильник давно уже превратился в бэтменовское переговорное устройство между Кайли и ее мамочкой в Квинсленде, так что вряд ли у меня возникли бы проблемы из-за личных разговоров. Но на всякий случай я унесла мобильник на кухню — вдруг Бобби застукает и заведет песню о предупреждениях.
Владелец злополучного йогурта прилепил на холодильник новую бумажку. Она гласила: «ХОЧЕШЬ СОЕВОГО МОЛОКА — КУПИ СЕБЕ САМ!!!» И почему я ощущаю укол совести каждый раз, когда вижу эти записки? Я ведь даже не люблю соевое молоко.
— Джоди, ты не вламывалась к нам, чтобы стащить соевое молоко?
— Нет. Что это с тобой?
— Просто ты единственный человек из моих знакомых, кто пьет эту дрянь, — объяснила я. — Ладно, неважно.
— Я насчет твоей мамы, — начала Джоди. — Я подумала, что лучше...
— Знаешь, я категорически против.
— Неподходящее время для разговора? — спросила она.
— Для разговора как раз подходящее.
Я словно воочию видела, как Диди, прикусив губу, подает ей сигналы: «Потом, потом!»
— Слушай, я действительно рассержусь, если ты возьмешь у моей матери интервью насчет ее личной жизни. Понятно? И главным образом потому, что речь пойдет о моем отце. Видишь ли, Джоди, это мои родители.
— Но ты же не видела этого на пленке, Вик, а это просто изумительно. Давай ты посмотришь отснятый материал. Пожалуйста.
— А, так ты уже сняла ее.
— Когда мы выключили камеру, она сказала, что это было словно очищение.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром, — ответила Джоди. — Она просто позвонила и попросила приехать.
Моя мать. Когда она только успела? Она же аудитор, работает целыми днями, и времени у нее нет даже на стирку (она как-то предлагала эту работу Диди, но та отказалась), и вот, пожалуйста. Интервью для документального фильма.
— И она говорила о папе?
— Да.
— Грандиозно.
Еще одно развлечение для Дэна с Эрикой, когда они заявятся на Сиднейский кинофестиваль. Все семейство Шепуорт выставлено напоказ. Я несу всякую трогательную чушь про свадьбы, а мама рассказывает, какая подколодная крыса мой отец (ее любимое выражение: «Твой отец, конечно, очень чувствительный, но он такая крыса подколодная»).
— Джоди, я ведь серьезно.
— Но Вик!
— Нет!
— Слушай, твоя мама хочет в этом участвовать.
— Тогда вырезай меня оттуда.
— Ох... Ну ладно. Похоже, и в самом деле лучше поговорить попозже.
— И не звони на этот мобильник. Он не мой. Он принадлежит конторе. А я и так уже здесь на плохом счету.
— Что?
Щелк. Счастливо, Джоди. Чокнутая старая корова. Вот такое же, наверное, случается с голливудскими режиссерами. В глазах у них безумный блеск, ноздри раздуваются от амбиций, и они так и норовят у вас за спиной взять интервью у вашей матери. Что угодно — только бы попасть в Канны. Как же. Что угодно, чтобы попасть на дурацкую женскую тусовку по искусству в каком-нибудь клубе на Центральном побережье.
Джоди заявилась прямо на работу ближе к концу дня. Я знала, что она это сделает. Кайли косилась на нее с любопытством, смешанным с испугом. Я настолько привыкла к майке в стиле Джона Траволты и размазанной туши, что забыла, до какой степени Джоди может пугать и/или восхищать незнакомых людей.
— Вик, у тебя все в порядке? — вкрадчиво спросила она.
— Нет, у меня не все в порядке.
— Похоже, тебе срочно требуется массаж, — продолжала Джоди.
— Нет.
— У тебя все плечи в нервных узлах.
— У меня голова в нервных узлах.
Очень в духе Джоди. Утихомиривает бурю, которую сама же и закрутила. Но для Кайли — отличное развлечение.
После истории с Макраме-мужчиной наши отношения достигли того уровня, когда можно не притворяться, будто не подслушиваешь. Так что Кайли высунулась из-за перегородки и выразительно спросила, все ли у меня в порядке.
— Да, в порядке.
Подразумевалось, не надо ли меня защитить от этой женщины с безумными глазами и плохой стрижкой (но, нельзя не признать, с потрясающим телом юной — 21 год — вегетарианки). Нет, не надо. Может, Джоди порой и раздражает, но я к ней привыкла. А когда жизнь превращается в подобие циклона Трейси, лучше, чтобы рядом находились близкие люди. Они вроде деревьев, к которым можно пристегнуться, когда все вокруг превращается в хаос.
— Ладно, мы пошли.
Я помахала Кайли, подхватила сумку и увлекла Джоди в коридор. Пока мы спускались по лестнице — я на своих каблуках, Джоди в пурпурных балетных тапках, — слова из меня сыпались сами собой.
— Я вовсе не собираюсь разваливать твой фильм, ничего подобного, и маму я остановить не могу. И если ты так хочешь, не надо меня вырезать, только, пожалуйста, не показывай этот фильм нигде, где его мог бы увидеть Дэн, ладно? Или папа. В Лос-Анджелесе его не показывай.