Страница:
А у моего проекта «Пангея» дела неважно идут. Альбом странно долго писался. Мы с "Курицца Bros" работали. Потом возникли какие-то разногласия и мы разошлись. С другим лейблом заключили контракт. И пошли к человеку самородок. Дома пишет, но очень здорово.
Тем не менее дальше непонятная история — альбом начали писать в августе и планировалось выпустить его к октябрю 1997 года. Я записал материал за 1,5 недели, и начались непонятки какие-то. Уже год прошел, мастеринг сделан, а сейчас инфляция, неизвестно, когда он будет напечатан, когда чего?
О: Когда Антон собрал группу?
Ю: Весной 1996 года.
О: И чем этот новый "БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД" от старого отличается?
Ю: Да ничем, кроме состава, потому что теоретически из программы 80–85 % старых песен. А песни относительно новые написаны в 1-й половине 90-х. Я, вообще, в новом "Бригадном подряде" с сентября 1998 играю.
О: Зачем ты этим занимаешься?
Ю: Я больше ничего делать не умею. Я вдруг понял, что другого пути у меня нет. Я могу, конечно, пойти дворником работать. Но есть какие-то амбиции, от которых не избавиться.
О: Как ты можешь охарактеризовать Панк-рок как стиль музыки?
Ю: Панк есть панк, как его охарактеризовать? Я имею в виду, что у нас его нет в том ортодоксальном виде, в каком на самом деле была музыка, которой присвоили название «панк». Вот такой музыки у нас нет. Все либо очень вяло, либо очень плохо. Можно сказать, наш российский панк — это Егор Летов.
О: А если брать панк как стиль жизни, то какие у нас в России он имеет особенности?
Ю: Гопники — настоящие панки. Это уже не перенятое. Это же асоциальный элемент. Потому что все панки с ярким антуражем и прочими ирокезами перенято, это уже мода. А настоящий панк российский — это гопник. Трансформированный, уже более близкий к нашему времени — все, кто увлекается Егором Летовым. Алисоманы — вот такая нищая молодежная гопота лет 12–15 лет — они и есть настоящие панки. У родителей нет денег, они после школы идут по мусорным бачкам. Все их образование, все их воспитание, весь ход их жизни — это настоящий российский панк.
О: Чем панк-рок отличается от рока?
Ю: Для меня слово «рок» — понятие, набившее оскомину. Все эти рок-стандарты. Я их не перевариваю. Все эти эрики клэптоны, "Машина времени" — вся эта бодяга, все на тех же стандартах, которые еще беднее Панк-рока. Это страшно скучно. Здесь нет никакого развития.
О: Какая главная идея Панк-рока?
Ю: Это же было социальное явление, но поскольку у нас несколько другая жизнь, другие условия — все это изначально было несколько искусственно перенесено к нам, по крайней мере в 80-х. У нас, наверное, только Летов…, хотя я его не люблю, но тем не менее, я признаю, что у нас только он нес какие-то идеи асоциальные, борец против чего-то. А что касается "Бригадного Подряда", то у нас это было в рамках стеба и веселья, без всякой серьезности перенесено, это были однодневные даже песни.
О: А что отличает Панк-рок от других стилей?
Ю: Если отвечать штампами — несет примитивизм. Но в силу того, что все примитивные ходы, наверное, уже были в 70-х — 1 половине 80-х, израсходованы просто, хочешь — не хочешь панк начинает прогрессировать какими-то другимии гармониями. Он более коммерческим стал. Это давным-давно коммерческое явление. Те же «Exploited» как бы они себя не называли, все равно это коммерческая группа, и никакие они не борцы, и они уже давным-давно в тираже. И то же самое касается и «пистолетов», а о "Green Day" и говорить нечего.
О: Как ты считаешь, Панк-рок умер, или за ним будущее? Он найдет другие формы, и этот заряд разрушения всевозможных стереотипов, внутренняя энергия останется, просто музыкально это будет выражаться немножко по-другому?
Ю: Я думаю давно от него ветка уже отошла — industrial, есть еще множестто интересных групп. В заокеанских подвалах, я считаю, есть масса хороших групп, которых мы просто не знаем. Но я не думаю, что будет что-то революционное. Хотя предсказать невозможно. На то оно и новое, что его не вычислить.
1986 "Бригадный подряд"
1988 "Юрий Соболев и Бригадный подряд"
1988-89 "Веселая жестокость" Live
1989 "Все — Панк-рок" Live НЧ/ВЧ
1989 "Членский взнос" Live НЧ/ВЧ
1992 "Розовая вода"
1993 "Rock'n'Royal"
Номерные альбомы:
1989 "ВСЕ Панк-рок" (переиздан 1998)
1997 "Худшее"
1992 "Розовая вода" (переиздан 1998)
1999 "Реаниматоры"
Интервью с группой "Юго—Запад"
Интервью с Всеволодом Гаккелем
Тем не менее дальше непонятная история — альбом начали писать в августе и планировалось выпустить его к октябрю 1997 года. Я записал материал за 1,5 недели, и начались непонятки какие-то. Уже год прошел, мастеринг сделан, а сейчас инфляция, неизвестно, когда он будет напечатан, когда чего?
О: Когда Антон собрал группу?
Ю: Весной 1996 года.
О: И чем этот новый "БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД" от старого отличается?
Ю: Да ничем, кроме состава, потому что теоретически из программы 80–85 % старых песен. А песни относительно новые написаны в 1-й половине 90-х. Я, вообще, в новом "Бригадном подряде" с сентября 1998 играю.
О: Зачем ты этим занимаешься?
Ю: Я больше ничего делать не умею. Я вдруг понял, что другого пути у меня нет. Я могу, конечно, пойти дворником работать. Но есть какие-то амбиции, от которых не избавиться.
О: Как ты можешь охарактеризовать Панк-рок как стиль музыки?
Ю: Панк есть панк, как его охарактеризовать? Я имею в виду, что у нас его нет в том ортодоксальном виде, в каком на самом деле была музыка, которой присвоили название «панк». Вот такой музыки у нас нет. Все либо очень вяло, либо очень плохо. Можно сказать, наш российский панк — это Егор Летов.
О: А если брать панк как стиль жизни, то какие у нас в России он имеет особенности?
Ю: Гопники — настоящие панки. Это уже не перенятое. Это же асоциальный элемент. Потому что все панки с ярким антуражем и прочими ирокезами перенято, это уже мода. А настоящий панк российский — это гопник. Трансформированный, уже более близкий к нашему времени — все, кто увлекается Егором Летовым. Алисоманы — вот такая нищая молодежная гопота лет 12–15 лет — они и есть настоящие панки. У родителей нет денег, они после школы идут по мусорным бачкам. Все их образование, все их воспитание, весь ход их жизни — это настоящий российский панк.
О: Чем панк-рок отличается от рока?
Ю: Для меня слово «рок» — понятие, набившее оскомину. Все эти рок-стандарты. Я их не перевариваю. Все эти эрики клэптоны, "Машина времени" — вся эта бодяга, все на тех же стандартах, которые еще беднее Панк-рока. Это страшно скучно. Здесь нет никакого развития.
О: Какая главная идея Панк-рока?
Ю: Это же было социальное явление, но поскольку у нас несколько другая жизнь, другие условия — все это изначально было несколько искусственно перенесено к нам, по крайней мере в 80-х. У нас, наверное, только Летов…, хотя я его не люблю, но тем не менее, я признаю, что у нас только он нес какие-то идеи асоциальные, борец против чего-то. А что касается "Бригадного Подряда", то у нас это было в рамках стеба и веселья, без всякой серьезности перенесено, это были однодневные даже песни.
О: А что отличает Панк-рок от других стилей?
Ю: Если отвечать штампами — несет примитивизм. Но в силу того, что все примитивные ходы, наверное, уже были в 70-х — 1 половине 80-х, израсходованы просто, хочешь — не хочешь панк начинает прогрессировать какими-то другимии гармониями. Он более коммерческим стал. Это давным-давно коммерческое явление. Те же «Exploited» как бы они себя не называли, все равно это коммерческая группа, и никакие они не борцы, и они уже давным-давно в тираже. И то же самое касается и «пистолетов», а о "Green Day" и говорить нечего.
О: Как ты считаешь, Панк-рок умер, или за ним будущее? Он найдет другие формы, и этот заряд разрушения всевозможных стереотипов, внутренняя энергия останется, просто музыкально это будет выражаться немножко по-другому?
Ю: Я думаю давно от него ветка уже отошла — industrial, есть еще множестто интересных групп. В заокеанских подвалах, я считаю, есть масса хороших групп, которых мы просто не знаем. Но я не думаю, что будет что-то революционное. Хотя предсказать невозможно. На то оно и новое, что его не вычислить.
ДИСКОГРАФИЯ
Магнитоальбомы:1986 "Бригадный подряд"
1988 "Юрий Соболев и Бригадный подряд"
1988-89 "Веселая жестокость" Live
1989 "Все — Панк-рок" Live НЧ/ВЧ
1989 "Членский взнос" Live НЧ/ВЧ
1992 "Розовая вода"
1993 "Rock'n'Royal"
Номерные альбомы:
1989 "ВСЕ Панк-рок" (переиздан 1998)
1997 "Худшее"
1992 "Розовая вода" (переиздан 1998)
1999 "Реаниматоры"
Интервью с группой "Юго—Запад"
С-Петербург 06.02.99
Ольга: Представьтесь, пожалуйста.
Егорыч: Фролов Игорь Юрьевич, Маршала Жукова, д.34, кв. — Когда-то играли мы вместе. Старая, и, в общем-то, известная группка. Но промелькнули мы очень быстро. Я уехал в Финляндию жить. Ребята здесь до сих пор трубы железные где-то таскают
На гитаре бряцал, стишки…
Лёльс: Я и на бас — гитарке и на баяне пытался, но не получилось с баяном.
О: Остальной состав тогда уж наш назовите.
Е: Егорыч — это я,
Лельс — Леха,
Сантер (Саша) — соло-гитара, тест, вокал,
ну и Дрон (Андрей Орлов) — барабанщик.
О: Когда и при каких обстоятельствах образовалась ваша группа?
Е: Да захотелось деньжонок по-легкому срубить. Я просто славы захотел и денег. Славу я получил. А денег — увы.
Л: Нет, Игорь по сути спас меня от того, что я чуть не стал вечным студентом. Он понял, что у парня не ладится с высшим техническим образованием. Он говорит: "Давай-ка сделаем…" Стал мне какие-то записи прокручивать. Мы то же давай. Игорь: "О, тексты". Я: "О, музыка". Раз, дуэтом стали песенки петь мадригальчики (смеется).
А потому случайно в подвале точка нашлась, где можно репетировать. Я уже к тому времени со студенчеством своим покончил. Стал продавцом в магазине «Радиотоваров». Игорь тоже с «Макаровкой» завязал (смеются). И тут с Сантером познакомились. Наш знакомый служил вместе с ним на флоте. Саша служил в морских частях погранвойск в Приморском крае. И он привнес нам свою струю.
Е: Очень сильно. Он как катализатор был для нас.
Л: Потому что Игорю тяжело одному текст писать. Я-то, сама знаешь, со стихосложением тяжело.
Е: А я влюбился сразу в Сантеровские стихи.
Л: И мелодии у него тоже очень красивые. И вот уже стало нас трое. Решили "Третий Мир" будем называться.
О: А какой тогда был год?
Е: 1988. А может раньше?
О: А сами друг друга откуда знали?
Е: Школьные друзья. С шестого класса вместе учились. И познакомились, мы с Сантером, стало нас трое. Играть практически никто не умел.
Л: А я на баяне… Первая репетиция, еще без Дрона (показывает фотку). Игорь приходит в подвал с работы (он тогда кооперативными пирожными торговал)
О: А "Третий мир", это откуда взялось?
Е: Ну, страны третьего мира, что-то такое. Неудачное название.
Л: (Показывая фотку)Видишь, этот мальчик играет на басу?
Е: Его 2 месяца учили на басу играть одну фразу: "Пум — пум — пум — пум".
Л: Он этой точкой заведовал — помещение для репетиций. Человека, естественно, нельзя было по боку пускать. Стал я учить его на бас — гитаре играть.
Е: Ему природно не дано было в руки бас брать (смеются). Страшно не умел играть. Не бум-бум абсолютно. Мы думаем: "Как бы нам точку сохранить?". Дадим ему уголки. Знаешь, дзинь-дзинь-дзинь? Он так самозабвенно по ним (общий смех)бряцал. Гитары у нас были на точке — одна в виде трезубца, другая — в виде топора — самоделки. Расстояние между грифом и струнами — сантиметра 3. Представляешь, что это такое? А Сантер как выпиливал. Ну, ему хотелось в группе играть. Он когда пришел, он нам показывал, как надо играть… Потом подленился. Сволочь… Запил. Сорвал кучу концертов, кучу поездок.
Л: Вот он (показывая фотку)на топоре как раз играет. Первая наша песня была «Блюзец» — вот это как раз — "пум — пум — пум — пум"
(поет):
Я прибью к своим ботинкам
Пум — пум — пум — пум
По четыре колеса
Пум — пум — пум — пум
Сочиню концерт для скрипки
Пум — пум — пум — пум
Гимн нейлоновым трусам.
Я эту песню должен был на баяне играть, а Валерка не мог вот это «пум-пум-пум-пум» осилить за 2 месяца. В итоге мы все это похерили. Валерку — на уголки. А мне пришлось взять в руки бас, на котором я тоже, в принципе, не умел играть. Потом мы эту точку потеряли — из-за разногласий с Валеркой. Потому что он понял, что его оттесняют.
Е: И вот, когда мы собрались вчетвером (с Валеркой), у нас барабанщика не было.
Л: И мы первый концерт играли (загадочно)без барабанщика.
Е: Зато успех был просто потрясающий.
О: А когда первый концерт был?
Л: В октябре 1989 года в школе 257. (Шепотом)Билеты были платные.
Л: Мы к этому времени Валерку сделали менеджером, чтоб игру-то не портил (смеются).
Но появился Миша Гогин (Гого) — авантюрист. И сделал этот концерт платным.
Е: А нам так на сцену хотелось.
Л: А мы тогда пели рок-н-рольчики типа "Браво".
(Поет):
А меня привинтили к моему станку
Я пашу за троих, я уже не могу.
Я передовик, и я этим горжусь.
А меня привинтили к моему станку.
Я не люблю лопату и кирку.
Я не привык к отбойному молотку.
Меня смущает монотонный шум и гам
Кавардак.
Куда вы убежали, те времена,
Когда на дворе была холодная война.
Когда я мог делать все, что хотел,
Но не успел…
И, представляешь, у Сани порвалась струна на гитаре, и мы эту песню с Игорем вдвоем. А Сантер говорит: "У меня тут порвалась струна. Я сейчас быстренько сбегаю домой — принесу струну". (Общий смех).
Л: Нам добрые ребята сняли с акустической гитары струну. Вот такой концерт. Мало того, что мы без барабанщика играли, пару песен без 2-й гитары
Е: А с барабанщиком мы договорились. Он должен был прийти, но не пришел. Мы решили выкручиваться из положения — люди же пришли.
О: А как появился Дрон?
Е: Мы сменили 2–3 барабанщика. Но они так, однодневки.
В то время я просто ходил по Невскому с плакатом, как безработным "Ищем барабанщика". У «Сайгона» болтался. А получилось случайно.
Л: У барабанщика, который не пришел на первый концерт, был знакомый Дрон. Он нам его и подсунул.
Е: Самый молодой из нас.
Л: Ему тогда лет 17 было. Он начинающий барабанщик был. Лажал страшно. Ну, все лажали, и он в том числе.
Е: Никто не умел играть толком а давали какие-то концерты. Ну, и не научились играть. Да и желания у меня такого не было — виртуозом стать. Мне на фиг это не надо. Я уже знаю эти три аккорда.
Л: Даже была песня на одном аккорде "Дедушка старый пердун". В ней даже зачатки рэпа слышатся
(Декламирует):
Дедушка старый пердун
Такой, бляха-муха, пердун
От ветра шатаясь идет
Штаны свои еле несет
Глядит на меня с тоской
Мол, тоже будешь такой…
Е: Для меня, вообще, главное, чтобы коллективное творчество было. Я понял одному со своим — это не прыгнешь, понимаешь? Когда это плавится в группе, материал, тогда получается что-то.
А у меня план жизни, честно сказать, очень простой, крылатый (я не похож на крылатого человека, скорее с рожками) сочинить просто народную песню. И я всегда отталкивался от дворового фольклора. Меня не интересовали высокие материи, пафосные, ну, может быть, политика немножко зацепила вначале. Конечно, тут такие пертурбации в стране.
О: А когда вас "человек с треугольничками" выселил с этой точки, где вы стали репетировать?
Л: Клуб "НЧ/ВЧ" — выселенный дом, там были репетиционные точки групп разных на Чайковского.
Е: Стали мы играть и расти, расти, расти. Нам очень нравилось играть и поддавать, поддавать и играть.
О: А как вы попали в рок-клуб?
Е: Нам просто очень захотелось стать…
Л: В Рок-клуб вступали. Прослушивание. Худсовет. Конец 1989 года. Мы буквально за несколько месяцев вступили. Мы сыро, конечно, играли.
Е: Нас так, авансом взяли. Не будете бутылки бить, будете играть здесь.
О: Годы существования группы?
Л: Группа просуществовала очень недолго. В 1991 году мы играли всего лишь дважды. Дрон вышел из психушки и мы выступили на 8 Фестивале на Десятилетии рок-клуба — март 1991 ив сентябре мы сыграли в Амстердаме.
О: А что Дрон в психушке делал?
Е: Это его личное дело (смеется). Да, ладно, он от армии там косил.
Л: Ну, зачем? А вдруг его в армию теперь заберут. Наболтал лишнего.
Е: Да, ладно.
1990 год был звездный. Я получил все, что я хотел. Всплеск интереса к нам. Через автографы и девочек, выскакивающих на сцену, я прошел.
О: А с чем была связана такая популярность?
Л: А я тебе скажу как Бивис и Батхед: "Потому что мы были такие крутые".
Е: Ну, не знаю. Как ни банально это звучит, может, не врали, может, просто ни одной левой, ни с легковухи, а все отдавали, понимаешь?
Л: Без тормозов мы тогда жили.
О: Про рок-клуб расскажите поподробнее. Какие концерты проходили? Какие у вас взаимоотношения были с администрацией?
Е: С администрацией — замечательные. Девчонки в нас влюбились и хотели из нас, в общем-то, второе «Кино» сделать. Я этого не одобрял, понимаешь? Потому что я, Игорь Фролов. Я Егорыч, никакой я не Цой. Я хотел себя показать, друзей посмешить. Это все, что я хотел, в общем.
В рок-клубе было здорово в те времена. Это дух. Он пропал сейчас. Мы, конечно, уже монстры в этом деле, конечно. Но пусть будет. Я свои рамочки разрушил, свой имидж. Я живу, я с тобой разговариваю сейчас.
О: Расскажите, пожалуйста, о Фестивале Надежд в Горбушке. Как вы туда попали?
Е: Это рок-клуб устраивал.
Л: Март 1989 года.
О: Там панковские группы играли?
Л: Нет, разные.
Е: Ну что, Горбуха. Я первый раз в Москву приехал. Пьяный все время. Не помню ничего. На концерте у нас звук был плоский, мне самому не понравился. И реакция у людей была такая… Я уже к такой не привык. В Питере у нас…
Л: Там же люди пришли на НИИ Косметики.
Е: А мы тогда играли на чистом звуке, без примочек.
О: А почему вы играли без примочек?
Л: То, что было, на том и играли. Примочек не было, играли без примочек. Это же все деньги стоило. Кроме того, в этом какая-то изюминка была.
Е: Мы ведь свое звучание искали, пусть ухо режет, но чтобы свой был, что бы отличный звук был. Потому что стандартов мне уже просто хватило. К 90-му году мы уже музычки наслушались кой-какой.
О: Что вы слушали из западного панка?
Е: «Психатаку» в свое время. Но я вообще не любил слушать музыку по сути. Не хотел портить свой вкус.
О: Чем вас привлекала эстетика панка?
Е: В панке человек, не обладая никакими данными музыкальными, не обладая мастерством никакими — если у него есть что сказать, если он хочет что-то сказать, и он хочет в кайфе жить с друзьями — пить, гулять с девочками, то у него все получится. И я себе это доказал. Понимаешь, все. Потом я постарел, я стал тупым.
Л: Забавно то, что теперь из группы "Юго — Запад" пью только я, тот который раньше всем запрещал пить. Не пьют ни Санька, ни Игорь, ни Дрон. Дрои даже курить бросил. Молодец (1998). А у нас ведь в прошлом году была идея записаться. Мы даже составили список песен, которые хотим записать. Но не сложилось. Тут кризис грянул.
Е: Ну, ладно. Мы играли в Нарве на Фестивале "Балтийское лето". Бокал же мы привезли оттуда. Третье место почетное. Первое, по-моему, «Кураж» занял, второе "Буква О", а мы — третье.
О: А что Фестиваль собой представлял?
Е: Крутой, кстати.
Л: Река Нарва: с одной стороны эстонская территория, с другой — российская.
Е: В старой крепости, во дворике публика стояла на крепостных стенах, на валах XVII века. Тысяч, может, 5 было.
Л: Это было в день моей свадьбы. Мы с женой расписались и поехали на Фестиваль. Мы играли «Алкоголика» первый раз там. Песня сырая была. Но мы отважились ее сыграть. Люди выскочили на сцену. Нас это сбило с толку, мы сбились.
Е: Но я нашел в себе силы: "Давайте, ребята, начнем заново". И мы отыграли потом хорошо.
Мы в коммерцию так и не вписались с музыкой со своей, хотя у меня такая задачка была. Я такой попроще, чем ребята, может быть. У меня задачка была — заработать денег, с девками познакомиться попросту, может, там потрахаться где-нибудь. Fun. Поганое английское слово. Просто повеселиться. А веселье вылилось в то, что я спился, башня вообще улетела в разные стороны, и я устал от всего этого. Меня стремаки стали бить от славы, от успеха своего мелкого. Я не скажу, что слишком большой успех, но успех был, и никуда не денешься от этого
Л: Еще был хороший концерт в Голландии. Играла перед нами группа типа «Getertal», джаз-рок, но круче в 10 раз. Как они играли. И я думал, и после них мы должны играть — позорище! Ерунда. Отыграли. И этот солист этой крутой навороченной голландской группы подбегает к нам, трясет нам руки и говорит: "You're great!" (Вы великие, вы крутые). Кто его просил. А в зале: "We want more! We want more!" (Еще хотим). Голландцам понравились. Мы играли, а люди танцевали танец «пого». Мы же несведущие в этом деле, а нам сказали: "Раз пого, танцуют, — значит, это круто".
О: А как у вас концерты в Голландии замутились?
Л: Пьерушка. Пьерушка. Голландец наш знакомый. Русский язык в Питере изучал. Болтался по рок-клубу. Сам тоже музыкант — на басе играл.
Е: Здесь были вписки с Шахриным. Несколько. Хорошие довольно. Один раз испугались звукооператоры. Мы почему-то дурной славой пользовались, и нам отключили во Дворце Молодежи звук. И мы играли только с мониторчиками.
Е: В ДК «Время» мы играли один концерт. Очень понравилось.
Л: Мы сорвали один концерт. Группа была заявлена, а Саня был в Сибири (это единственный из нас не ленинградец), он был в Сибири, делал заграничный паспорт. Как раз мы должны были в Финляндию ехать — записывать сорокапятку или что-то в это духе. Так вот Сашка не приехал на этот концерт в ДК «Время». А в афишах было заявлено. Пришли наши фаны и немножко начудили разбили плафон, в туалете — унитаз. "Хотим "Юго — Запад". Что за фигня? Нету "Юго — Запада". И мы, когда в следующий раз играли с голландцами и норвежцами — мы назывались "Желтые чемоданчики" (потому что "Юго — Запад" у не разрешили бы играть).
Л: Помнишь, ты говорил, что весь рок-н-ролл идет ниже пояса.
Е: Да, для меня это однозначно. Я нашел для себя объяснение рок-н-ролла и понимание его. Это вот, только в этой области. Если уже не стоит хорошо — то, прости меня, это не рок-н-ролл, а так просто погулять вышел. Но музыкальные формы могут меняться.
О: Как ты понимаешь Панк-рок?
Е: Я, честно говоря, не понимаю его. У нас на афишах всегда было написано «фолк-панк», народный панк. В какую-то западную оболочку мы хотели вложить что-то свое. Нам был чужд этот западный типичный вздор, по сути, честно. Но хочется быть модным и шагать в ногу со временем, и какую-нибудь форму самую близкую для себя нашли. Так, немножко наплевательски. Это и дали такой оттенок, в конце концов. А это весело, конечно, Панк-рок. Я столько ублюдков видел. Меня тошнит от этих ублюдков.
О: Как ты понимаешь Панк-рок как стиль жизни?
Е: Жил я так одно лето…
Л: (Прикалывается)Но не больше — тяжело.
Е: Гулянки, пьянки, дебоши, драки. Милиции вытрезвители, пройденный этап.
О: Панк-рок как музыкальный стиль?
Е: Это не умение играть как профессионал, когда ты под грубой оболочкой скрываешь то, что можно делать 3-мя аккордами громкого звука, громкого крика. Для многих это так происходило для меня это было откровением иногда.
О: Эпатаж какое значение имеет в Панк-роке?
Е: Да все это. Эпатаж — это полуворовском понт. Мы понтили, конечно. Понт — это залог успеха. Если ты выйдешь опущенный, кривоватый. Кто поверит тебе?
О: А в чем у вас эпатаж выражался?
Л: Когда мы были в Казани (благодаря Эдику Хабибулину, второму нашему незабвенному менеджеру) на Фестивале. Я на своих армейских штанах расстегнул ширинку и вынул клок рубахи…
Е: Да, с фашизмом мы еще слегка заигрывали, но я понял, что это не моя дорога. Ну, бывали у меня такие настроения. А сейчас я сам как негр пашу в Финляндии на такой работе грязной, в общем-то. Но возможность есть приезжать. Так что не так все просто, Оленька… А всем этим пидорам, которые сейчас в камуфляжах ходят, "за Россию" орут, я, Егорыч, им говорю: "Не надо, ребята. Надо просто работать. Туалеты почистить, страну в порядок привести, а дух национальный сам придет". А экстремальными методами они ничего не решат.
О: Несет ли Панк-рок опасность для общества?
Е: Да. Если он на волне — как 1977 в Англии — ломали скамейки, плевали, стекла били.
О: На уровне хулиганства?
Е: Когда просто противопоставление себя сытому обществу — это, конечно, неплохо, если у тебя хватает сил душевных и идей в голове это воплотить. Я считаю, альтернатива всегда должна присутствовать. Я всегда ребятам говорил "Только не надо этого профессионализма полного, потому что мы никогда не станем профессиональной командой".
О: Какие у нас были национальные корни Панк-рока?
Е: Мы играли фактически фолк — панк. Сантеру было по фигу. Он просто лепил хорошие стихи и их пел. А у меня всегда философские наклонности были — облепить все это в какую-то теорию, и с ней уже двигаться по жизни. «Ноль», Федя Чистяков. У него попытки были национальность нашу передать. Ему удалось.
Но панк не способен быть национальным движением России, это однозначно
О: А какие у вас особенности были? Вот, в Питере, например.
Е: Напевность. Мелодичность. Более неумение играть. Потому что у них начинают играть — тут недалеко до коммерции. А здесь и так катило.
О: Кроме того, возможности репетировать почти не было. Клубов не было в современном понимании.
Е: Да. И это мне тоже нравилось.
Тут еще от личности многое зависит. Если человек чувствует свои корни, принадлежность к этому народу, если присутствует память крови, тогда обязательно найдется сказать что-то в национальном ключе. А если ему нечего сказать, то он будет копировать западные образцы и делать на этом деньги.
О: Причина развала группы?
Е: Я женился и уехал в Финляндию.
Л: У меня тоже семейные проблемы, которые не позволили продолжать это все. Кроме того, я не представлял, что группа может существовать без кого бы то ни было. Хоть мы и пытались, когда Сантер пил безбожно взять на его место кого-то другого — но это было больше с воспитательной целью — чтобы человек увидел, задумался и вернулся.
О: Поездка в Гурзуф на панк — фестиваль.
Е: Разогнали там всех. Побили там омоновцы панков. А я кровишки-то уже попил своей.
Л: В Симферополе он выбил ногой в тамбуре стекло и поранил икру. В Симферополе я купил Игорю за 5 рублей костыли.
Е: Меня ребята по скалам носили на горбе.
О: Что бы ты мог пожелать панкам и людям, которые будут читать эту книгу?
Е: Пить поменьше. Любить побольше.
ДИСКОГРАФИЯ:
1989–1990 "Юго — Запад. Избранное"
Ольга: Представьтесь, пожалуйста.
Егорыч: Фролов Игорь Юрьевич, Маршала Жукова, д.34, кв. — Когда-то играли мы вместе. Старая, и, в общем-то, известная группка. Но промелькнули мы очень быстро. Я уехал в Финляндию жить. Ребята здесь до сих пор трубы железные где-то таскают
На гитаре бряцал, стишки…
Лёльс: Я и на бас — гитарке и на баяне пытался, но не получилось с баяном.
О: Остальной состав тогда уж наш назовите.
Е: Егорыч — это я,
Лельс — Леха,
Сантер (Саша) — соло-гитара, тест, вокал,
ну и Дрон (Андрей Орлов) — барабанщик.
О: Когда и при каких обстоятельствах образовалась ваша группа?
Е: Да захотелось деньжонок по-легкому срубить. Я просто славы захотел и денег. Славу я получил. А денег — увы.
Л: Нет, Игорь по сути спас меня от того, что я чуть не стал вечным студентом. Он понял, что у парня не ладится с высшим техническим образованием. Он говорит: "Давай-ка сделаем…" Стал мне какие-то записи прокручивать. Мы то же давай. Игорь: "О, тексты". Я: "О, музыка". Раз, дуэтом стали песенки петь мадригальчики (смеется).
А потому случайно в подвале точка нашлась, где можно репетировать. Я уже к тому времени со студенчеством своим покончил. Стал продавцом в магазине «Радиотоваров». Игорь тоже с «Макаровкой» завязал (смеются). И тут с Сантером познакомились. Наш знакомый служил вместе с ним на флоте. Саша служил в морских частях погранвойск в Приморском крае. И он привнес нам свою струю.
Е: Очень сильно. Он как катализатор был для нас.
Л: Потому что Игорю тяжело одному текст писать. Я-то, сама знаешь, со стихосложением тяжело.
Е: А я влюбился сразу в Сантеровские стихи.
Л: И мелодии у него тоже очень красивые. И вот уже стало нас трое. Решили "Третий Мир" будем называться.
О: А какой тогда был год?
Е: 1988. А может раньше?
О: А сами друг друга откуда знали?
Е: Школьные друзья. С шестого класса вместе учились. И познакомились, мы с Сантером, стало нас трое. Играть практически никто не умел.
Л: А я на баяне… Первая репетиция, еще без Дрона (показывает фотку). Игорь приходит в подвал с работы (он тогда кооперативными пирожными торговал)
О: А "Третий мир", это откуда взялось?
Е: Ну, страны третьего мира, что-то такое. Неудачное название.
Л: (Показывая фотку)Видишь, этот мальчик играет на басу?
Е: Его 2 месяца учили на басу играть одну фразу: "Пум — пум — пум — пум".
Л: Он этой точкой заведовал — помещение для репетиций. Человека, естественно, нельзя было по боку пускать. Стал я учить его на бас — гитаре играть.
Е: Ему природно не дано было в руки бас брать (смеются). Страшно не умел играть. Не бум-бум абсолютно. Мы думаем: "Как бы нам точку сохранить?". Дадим ему уголки. Знаешь, дзинь-дзинь-дзинь? Он так самозабвенно по ним (общий смех)бряцал. Гитары у нас были на точке — одна в виде трезубца, другая — в виде топора — самоделки. Расстояние между грифом и струнами — сантиметра 3. Представляешь, что это такое? А Сантер как выпиливал. Ну, ему хотелось в группе играть. Он когда пришел, он нам показывал, как надо играть… Потом подленился. Сволочь… Запил. Сорвал кучу концертов, кучу поездок.
Л: Вот он (показывая фотку)на топоре как раз играет. Первая наша песня была «Блюзец» — вот это как раз — "пум — пум — пум — пум"
(поет):
Я прибью к своим ботинкам
Пум — пум — пум — пум
По четыре колеса
Пум — пум — пум — пум
Сочиню концерт для скрипки
Пум — пум — пум — пум
Гимн нейлоновым трусам.
Я эту песню должен был на баяне играть, а Валерка не мог вот это «пум-пум-пум-пум» осилить за 2 месяца. В итоге мы все это похерили. Валерку — на уголки. А мне пришлось взять в руки бас, на котором я тоже, в принципе, не умел играть. Потом мы эту точку потеряли — из-за разногласий с Валеркой. Потому что он понял, что его оттесняют.
Е: И вот, когда мы собрались вчетвером (с Валеркой), у нас барабанщика не было.
Л: И мы первый концерт играли (загадочно)без барабанщика.
Е: Зато успех был просто потрясающий.
О: А когда первый концерт был?
Л: В октябре 1989 года в школе 257. (Шепотом)Билеты были платные.
Л: Мы к этому времени Валерку сделали менеджером, чтоб игру-то не портил (смеются).
Но появился Миша Гогин (Гого) — авантюрист. И сделал этот концерт платным.
Е: А нам так на сцену хотелось.
Л: А мы тогда пели рок-н-рольчики типа "Браво".
(Поет):
А меня привинтили к моему станку
Я пашу за троих, я уже не могу.
Я передовик, и я этим горжусь.
А меня привинтили к моему станку.
Я не люблю лопату и кирку.
Я не привык к отбойному молотку.
Меня смущает монотонный шум и гам
Кавардак.
Куда вы убежали, те времена,
Когда на дворе была холодная война.
Когда я мог делать все, что хотел,
Но не успел…
И, представляешь, у Сани порвалась струна на гитаре, и мы эту песню с Игорем вдвоем. А Сантер говорит: "У меня тут порвалась струна. Я сейчас быстренько сбегаю домой — принесу струну". (Общий смех).
Л: Нам добрые ребята сняли с акустической гитары струну. Вот такой концерт. Мало того, что мы без барабанщика играли, пару песен без 2-й гитары
Е: А с барабанщиком мы договорились. Он должен был прийти, но не пришел. Мы решили выкручиваться из положения — люди же пришли.
О: А как появился Дрон?
Е: Мы сменили 2–3 барабанщика. Но они так, однодневки.
В то время я просто ходил по Невскому с плакатом, как безработным "Ищем барабанщика". У «Сайгона» болтался. А получилось случайно.
Л: У барабанщика, который не пришел на первый концерт, был знакомый Дрон. Он нам его и подсунул.
Е: Самый молодой из нас.
Л: Ему тогда лет 17 было. Он начинающий барабанщик был. Лажал страшно. Ну, все лажали, и он в том числе.
Е: Никто не умел играть толком а давали какие-то концерты. Ну, и не научились играть. Да и желания у меня такого не было — виртуозом стать. Мне на фиг это не надо. Я уже знаю эти три аккорда.
Л: Даже была песня на одном аккорде "Дедушка старый пердун". В ней даже зачатки рэпа слышатся
(Декламирует):
Дедушка старый пердун
Такой, бляха-муха, пердун
От ветра шатаясь идет
Штаны свои еле несет
Глядит на меня с тоской
Мол, тоже будешь такой…
Е: Для меня, вообще, главное, чтобы коллективное творчество было. Я понял одному со своим — это не прыгнешь, понимаешь? Когда это плавится в группе, материал, тогда получается что-то.
А у меня план жизни, честно сказать, очень простой, крылатый (я не похож на крылатого человека, скорее с рожками) сочинить просто народную песню. И я всегда отталкивался от дворового фольклора. Меня не интересовали высокие материи, пафосные, ну, может быть, политика немножко зацепила вначале. Конечно, тут такие пертурбации в стране.
О: А когда вас "человек с треугольничками" выселил с этой точки, где вы стали репетировать?
Л: Клуб "НЧ/ВЧ" — выселенный дом, там были репетиционные точки групп разных на Чайковского.
Е: Стали мы играть и расти, расти, расти. Нам очень нравилось играть и поддавать, поддавать и играть.
О: А как вы попали в рок-клуб?
Е: Нам просто очень захотелось стать…
Л: В Рок-клуб вступали. Прослушивание. Худсовет. Конец 1989 года. Мы буквально за несколько месяцев вступили. Мы сыро, конечно, играли.
Е: Нас так, авансом взяли. Не будете бутылки бить, будете играть здесь.
О: Годы существования группы?
Л: Группа просуществовала очень недолго. В 1991 году мы играли всего лишь дважды. Дрон вышел из психушки и мы выступили на 8 Фестивале на Десятилетии рок-клуба — март 1991 ив сентябре мы сыграли в Амстердаме.
О: А что Дрон в психушке делал?
Е: Это его личное дело (смеется). Да, ладно, он от армии там косил.
Л: Ну, зачем? А вдруг его в армию теперь заберут. Наболтал лишнего.
Е: Да, ладно.
1990 год был звездный. Я получил все, что я хотел. Всплеск интереса к нам. Через автографы и девочек, выскакивающих на сцену, я прошел.
О: А с чем была связана такая популярность?
Л: А я тебе скажу как Бивис и Батхед: "Потому что мы были такие крутые".
Е: Ну, не знаю. Как ни банально это звучит, может, не врали, может, просто ни одной левой, ни с легковухи, а все отдавали, понимаешь?
Л: Без тормозов мы тогда жили.
О: Про рок-клуб расскажите поподробнее. Какие концерты проходили? Какие у вас взаимоотношения были с администрацией?
Е: С администрацией — замечательные. Девчонки в нас влюбились и хотели из нас, в общем-то, второе «Кино» сделать. Я этого не одобрял, понимаешь? Потому что я, Игорь Фролов. Я Егорыч, никакой я не Цой. Я хотел себя показать, друзей посмешить. Это все, что я хотел, в общем.
В рок-клубе было здорово в те времена. Это дух. Он пропал сейчас. Мы, конечно, уже монстры в этом деле, конечно. Но пусть будет. Я свои рамочки разрушил, свой имидж. Я живу, я с тобой разговариваю сейчас.
О: Расскажите, пожалуйста, о Фестивале Надежд в Горбушке. Как вы туда попали?
Е: Это рок-клуб устраивал.
Л: Март 1989 года.
О: Там панковские группы играли?
Л: Нет, разные.
Е: Ну что, Горбуха. Я первый раз в Москву приехал. Пьяный все время. Не помню ничего. На концерте у нас звук был плоский, мне самому не понравился. И реакция у людей была такая… Я уже к такой не привык. В Питере у нас…
Л: Там же люди пришли на НИИ Косметики.
Е: А мы тогда играли на чистом звуке, без примочек.
О: А почему вы играли без примочек?
Л: То, что было, на том и играли. Примочек не было, играли без примочек. Это же все деньги стоило. Кроме того, в этом какая-то изюминка была.
Е: Мы ведь свое звучание искали, пусть ухо режет, но чтобы свой был, что бы отличный звук был. Потому что стандартов мне уже просто хватило. К 90-му году мы уже музычки наслушались кой-какой.
О: Что вы слушали из западного панка?
Е: «Психатаку» в свое время. Но я вообще не любил слушать музыку по сути. Не хотел портить свой вкус.
О: Чем вас привлекала эстетика панка?
Е: В панке человек, не обладая никакими данными музыкальными, не обладая мастерством никакими — если у него есть что сказать, если он хочет что-то сказать, и он хочет в кайфе жить с друзьями — пить, гулять с девочками, то у него все получится. И я себе это доказал. Понимаешь, все. Потом я постарел, я стал тупым.
Л: Забавно то, что теперь из группы "Юго — Запад" пью только я, тот который раньше всем запрещал пить. Не пьют ни Санька, ни Игорь, ни Дрон. Дрои даже курить бросил. Молодец (1998). А у нас ведь в прошлом году была идея записаться. Мы даже составили список песен, которые хотим записать. Но не сложилось. Тут кризис грянул.
Е: Ну, ладно. Мы играли в Нарве на Фестивале "Балтийское лето". Бокал же мы привезли оттуда. Третье место почетное. Первое, по-моему, «Кураж» занял, второе "Буква О", а мы — третье.
О: А что Фестиваль собой представлял?
Е: Крутой, кстати.
Л: Река Нарва: с одной стороны эстонская территория, с другой — российская.
Е: В старой крепости, во дворике публика стояла на крепостных стенах, на валах XVII века. Тысяч, может, 5 было.
Л: Это было в день моей свадьбы. Мы с женой расписались и поехали на Фестиваль. Мы играли «Алкоголика» первый раз там. Песня сырая была. Но мы отважились ее сыграть. Люди выскочили на сцену. Нас это сбило с толку, мы сбились.
Е: Но я нашел в себе силы: "Давайте, ребята, начнем заново". И мы отыграли потом хорошо.
Мы в коммерцию так и не вписались с музыкой со своей, хотя у меня такая задачка была. Я такой попроще, чем ребята, может быть. У меня задачка была — заработать денег, с девками познакомиться попросту, может, там потрахаться где-нибудь. Fun. Поганое английское слово. Просто повеселиться. А веселье вылилось в то, что я спился, башня вообще улетела в разные стороны, и я устал от всего этого. Меня стремаки стали бить от славы, от успеха своего мелкого. Я не скажу, что слишком большой успех, но успех был, и никуда не денешься от этого
Л: Еще был хороший концерт в Голландии. Играла перед нами группа типа «Getertal», джаз-рок, но круче в 10 раз. Как они играли. И я думал, и после них мы должны играть — позорище! Ерунда. Отыграли. И этот солист этой крутой навороченной голландской группы подбегает к нам, трясет нам руки и говорит: "You're great!" (Вы великие, вы крутые). Кто его просил. А в зале: "We want more! We want more!" (Еще хотим). Голландцам понравились. Мы играли, а люди танцевали танец «пого». Мы же несведущие в этом деле, а нам сказали: "Раз пого, танцуют, — значит, это круто".
О: А как у вас концерты в Голландии замутились?
Л: Пьерушка. Пьерушка. Голландец наш знакомый. Русский язык в Питере изучал. Болтался по рок-клубу. Сам тоже музыкант — на басе играл.
Е: Здесь были вписки с Шахриным. Несколько. Хорошие довольно. Один раз испугались звукооператоры. Мы почему-то дурной славой пользовались, и нам отключили во Дворце Молодежи звук. И мы играли только с мониторчиками.
Е: В ДК «Время» мы играли один концерт. Очень понравилось.
Л: Мы сорвали один концерт. Группа была заявлена, а Саня был в Сибири (это единственный из нас не ленинградец), он был в Сибири, делал заграничный паспорт. Как раз мы должны были в Финляндию ехать — записывать сорокапятку или что-то в это духе. Так вот Сашка не приехал на этот концерт в ДК «Время». А в афишах было заявлено. Пришли наши фаны и немножко начудили разбили плафон, в туалете — унитаз. "Хотим "Юго — Запад". Что за фигня? Нету "Юго — Запада". И мы, когда в следующий раз играли с голландцами и норвежцами — мы назывались "Желтые чемоданчики" (потому что "Юго — Запад" у не разрешили бы играть).
Л: Помнишь, ты говорил, что весь рок-н-ролл идет ниже пояса.
Е: Да, для меня это однозначно. Я нашел для себя объяснение рок-н-ролла и понимание его. Это вот, только в этой области. Если уже не стоит хорошо — то, прости меня, это не рок-н-ролл, а так просто погулять вышел. Но музыкальные формы могут меняться.
О: Как ты понимаешь Панк-рок?
Е: Я, честно говоря, не понимаю его. У нас на афишах всегда было написано «фолк-панк», народный панк. В какую-то западную оболочку мы хотели вложить что-то свое. Нам был чужд этот западный типичный вздор, по сути, честно. Но хочется быть модным и шагать в ногу со временем, и какую-нибудь форму самую близкую для себя нашли. Так, немножко наплевательски. Это и дали такой оттенок, в конце концов. А это весело, конечно, Панк-рок. Я столько ублюдков видел. Меня тошнит от этих ублюдков.
О: Как ты понимаешь Панк-рок как стиль жизни?
Е: Жил я так одно лето…
Л: (Прикалывается)Но не больше — тяжело.
Е: Гулянки, пьянки, дебоши, драки. Милиции вытрезвители, пройденный этап.
О: Панк-рок как музыкальный стиль?
Е: Это не умение играть как профессионал, когда ты под грубой оболочкой скрываешь то, что можно делать 3-мя аккордами громкого звука, громкого крика. Для многих это так происходило для меня это было откровением иногда.
О: Эпатаж какое значение имеет в Панк-роке?
Е: Да все это. Эпатаж — это полуворовском понт. Мы понтили, конечно. Понт — это залог успеха. Если ты выйдешь опущенный, кривоватый. Кто поверит тебе?
О: А в чем у вас эпатаж выражался?
Л: Когда мы были в Казани (благодаря Эдику Хабибулину, второму нашему незабвенному менеджеру) на Фестивале. Я на своих армейских штанах расстегнул ширинку и вынул клок рубахи…
Е: Да, с фашизмом мы еще слегка заигрывали, но я понял, что это не моя дорога. Ну, бывали у меня такие настроения. А сейчас я сам как негр пашу в Финляндии на такой работе грязной, в общем-то. Но возможность есть приезжать. Так что не так все просто, Оленька… А всем этим пидорам, которые сейчас в камуфляжах ходят, "за Россию" орут, я, Егорыч, им говорю: "Не надо, ребята. Надо просто работать. Туалеты почистить, страну в порядок привести, а дух национальный сам придет". А экстремальными методами они ничего не решат.
О: Несет ли Панк-рок опасность для общества?
Е: Да. Если он на волне — как 1977 в Англии — ломали скамейки, плевали, стекла били.
О: На уровне хулиганства?
Е: Когда просто противопоставление себя сытому обществу — это, конечно, неплохо, если у тебя хватает сил душевных и идей в голове это воплотить. Я считаю, альтернатива всегда должна присутствовать. Я всегда ребятам говорил "Только не надо этого профессионализма полного, потому что мы никогда не станем профессиональной командой".
О: Какие у нас были национальные корни Панк-рока?
Е: Мы играли фактически фолк — панк. Сантеру было по фигу. Он просто лепил хорошие стихи и их пел. А у меня всегда философские наклонности были — облепить все это в какую-то теорию, и с ней уже двигаться по жизни. «Ноль», Федя Чистяков. У него попытки были национальность нашу передать. Ему удалось.
Но панк не способен быть национальным движением России, это однозначно
О: А какие у вас особенности были? Вот, в Питере, например.
Е: Напевность. Мелодичность. Более неумение играть. Потому что у них начинают играть — тут недалеко до коммерции. А здесь и так катило.
О: Кроме того, возможности репетировать почти не было. Клубов не было в современном понимании.
Е: Да. И это мне тоже нравилось.
Тут еще от личности многое зависит. Если человек чувствует свои корни, принадлежность к этому народу, если присутствует память крови, тогда обязательно найдется сказать что-то в национальном ключе. А если ему нечего сказать, то он будет копировать западные образцы и делать на этом деньги.
О: Причина развала группы?
Е: Я женился и уехал в Финляндию.
Л: У меня тоже семейные проблемы, которые не позволили продолжать это все. Кроме того, я не представлял, что группа может существовать без кого бы то ни было. Хоть мы и пытались, когда Сантер пил безбожно взять на его место кого-то другого — но это было больше с воспитательной целью — чтобы человек увидел, задумался и вернулся.
О: Поездка в Гурзуф на панк — фестиваль.
Е: Разогнали там всех. Побили там омоновцы панков. А я кровишки-то уже попил своей.
Л: В Симферополе он выбил ногой в тамбуре стекло и поранил икру. В Симферополе я купил Игорю за 5 рублей костыли.
Е: Меня ребята по скалам носили на горбе.
О: Что бы ты мог пожелать панкам и людям, которые будут читать эту книгу?
Е: Пить поменьше. Любить побольше.
ДИСКОГРАФИЯ:
1989–1990 "Юго — Запад. Избранное"
Интервью с Всеволодом Гаккелем
С-Петербург 14.11.98
Ольга: Что Вы можете рассказать о зарождении панк—рока в Петербурге в конце 1970-х годов? Свинья и компания?
Сева: Все это было чрезвычайно симпатично, но мне кажется, что по явление Панк-рока того периода было несколько преждевременным, а именно — это был глубокий застой и весь рок-н-ролл находился в андеграунде, то есть все рок — музыканты были нонконформистами, все сопротивлялись существующему режиму и все выражали какой-то протест.
В 1977 году появился Панк-рок на Западе, и волна его прикатила сюда и оказала влияние на некоторые группы. Это некоторым образом оживило историю современной музыки здесь, но в значительной степени не повлияло, поскольку не существовало адекватной среды. Я считаю, что Панк-рок в концертном зале с мягкими креслами, обтянутыми каким-нибудь красным сафьяном, кулисами… Это немножечко кукольная среда. А когда рок-н-ролл пробил брешь в системе, вышел вовне на гребне волны перестройки, стал тиражироваться… Только к тому времени, когда все те группы, которые были символом рок-музыки до перестроечного периода, заняли прочные позиции, только тогда, когда они распрощались со всеми своими принципами, когда для них играние музыки стало работой, неплохо оплачиваемой работой, когда они все стали частью новой системы, они сами себя уничтожили. К этому времени, то есть уже в 1990-е годы у нас в стране назрела ситуация к появлению Панк-рока. То есть Панк-рока, который отрицает уже не только систему, но и тот пласт рок музыки, который к тому времени вырос и жирным слоем лег… Кроме того, в 1990-х стали появляться клубы, которые позволили адекватно развиться в этом среде.
О: А что касается Свиньи?
Ольга: Что Вы можете рассказать о зарождении панк—рока в Петербурге в конце 1970-х годов? Свинья и компания?
Сева: Все это было чрезвычайно симпатично, но мне кажется, что по явление Панк-рока того периода было несколько преждевременным, а именно — это был глубокий застой и весь рок-н-ролл находился в андеграунде, то есть все рок — музыканты были нонконформистами, все сопротивлялись существующему режиму и все выражали какой-то протест.
В 1977 году появился Панк-рок на Западе, и волна его прикатила сюда и оказала влияние на некоторые группы. Это некоторым образом оживило историю современной музыки здесь, но в значительной степени не повлияло, поскольку не существовало адекватной среды. Я считаю, что Панк-рок в концертном зале с мягкими креслами, обтянутыми каким-нибудь красным сафьяном, кулисами… Это немножечко кукольная среда. А когда рок-н-ролл пробил брешь в системе, вышел вовне на гребне волны перестройки, стал тиражироваться… Только к тому времени, когда все те группы, которые были символом рок-музыки до перестроечного периода, заняли прочные позиции, только тогда, когда они распрощались со всеми своими принципами, когда для них играние музыки стало работой, неплохо оплачиваемой работой, когда они все стали частью новой системы, они сами себя уничтожили. К этому времени, то есть уже в 1990-е годы у нас в стране назрела ситуация к появлению Панк-рока. То есть Панк-рока, который отрицает уже не только систему, но и тот пласт рок музыки, который к тому времени вырос и жирным слоем лег… Кроме того, в 1990-х стали появляться клубы, которые позволили адекватно развиться в этом среде.
О: А что касается Свиньи?