Альбано Питер. Атака седьмого авианосца (Седьмой авианосец - 5)

   - Не отказался, господин адмирал. Прошу.
   - И причина этого - женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно.
   - Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен...
   - Нет, Йоси, - вмешался Брент. - Виноват я.
   - При чем тут ты? - едко ответил летчик. - Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее?
   Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.
   - Подполковник, вы - командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. - Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. - Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и "Йонаге".
   - Есть, ясно, - выпрямился Мацухара. - Там, - он показал вверх, - там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам.
   Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:
   - Смерть легка как флюгер, Йоси-сан...
   - А долг - тяжелей горы, - подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи.
   - С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже "Йонага". А она ведь потяжелей Фудзиямы.
   - Благодарю, господин адмирал, - летчик взглянул на часы, висевшие на переборке за столом адмирала. - Разрешите идти? У меня сейчас учебные полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся к двери.
   - Имейте в виду, Йоси-сан, - сказал адмирал вслед. - Я усилил охрану аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете.
   Мацухара впервые за все это время улыбнулся.
   - Капитан Кудо будет просто в восторге.
   Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго взял Брента на прицел своих узких глаз.
   - У вас бешеный темперамент, лейтенант.
   - Знаю, сэр.
   - Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас отцовский.
   - Он его и погубил.
   - Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще хотел сказать вам, что вчера у проходной вы вели себя как настоящий самурай - в лучших традициях бусидо.
   Брент улыбнулся:
   - В сомнении - избирай битву. Нападай первым, даже если перед тобой тысяча врагов.
   Пергаментное-лицо дрогнуло в неожиданно добродушной улыбке, и адмирал раскатился дробным и сухим стариковским смехом:
   - Я вижу, вы всерьез штудируете "Хага-куре" и берете оттуда самое важное. Похвально, Брент-сан.
   Брент был озадачен - приветливое выражение странно было видеть на этом сурово-замкнутом лице. Его вдруг осенило: он просто-напросто приятен адмиралу. Нелегко было осознать ту мысль, что этот виднейший флотоводец, одаренный стратег и блистательный тактик, этот осколок минувшего, ходячая реликвия, умевшая тем не менее завоевать совершенно собачью преданность своих подчиненных и восхищение всего мира, - относится к нему с глубоко затаенной ласковой симпатией. Более того - с уважением.
   Пока все эти мысли проносились у него в голове, улыбка исчезла с лица Фудзиты, теплые искорки в глазах померкли. Он стал неузнаваем, как хамелеон, и в голосе его звучала теперь глубокая скорбь.
   - Я вам уже говорил, Брент-сан: вы правильно поступили, согласившись оказать последнюю услугу своему командиру, лейтенанту Йосиро Такии.
   Брент, не ожидавший такого оборота разговора, слегка растерялся: он не поспевал за этими ртутно-подвижными мыслями. Но адмирал нагнулся, достал из-под стола и положил перед собой великолепный меч Такии.
   - Что вы, сэр... - Брент даже взмахнул руками, словно отгоняя нечистую силу.
   - Я имею честь вручить его вам. Он принадлежит вам по праву кайсяку.
   - Да, сэр, я знаю... Но у меня уже есть меч лейтенанта Коноэ, он достался мне при сходных обстоятельствах. - Мука слышалась в его голосе. Одного - довольно... Мне не нужен меч Йосиро... Он был моим другом, и я... Я...
   - Вы любили его.
   - Да.
   - Этого не надо стыдиться. Любить друзей не зазорно для самурая, адмирал чуть отодвинул от себя меч, как бы предлагая его Бренту.
   Тот снова покачал головой и отпрянул, как будто увидел перед собой ядовитую змею.
   - Нет, господин адмирал. Заберите его. Я не возьму.
   - Хорошо, Брент-сан. Я выполнил свой долг. И я понимаю вас. Честь велела мне предложить вам его - вы это знаете.
   - Знаю, господин адмирал.
   Морщины на лице Фудзиты расположились по-новому, в узких глазках появилось иное выражение: это значило, что он заговорит о другом.
   - Может статься, лейтенант, я поручу вам особое задание - вдали отсюда.
   - Нельзя ли чуть подробней, сэр?
   Адмирал чуть-чуть приподнял костлявые плечи:
   - Пока нельзя. Я должен буду сначала узнать, что решили в Женеве. Как бы вы в принципе отнеслись к такой... гм... командировке?
   - Мне очень хорошо на "Йонаге", я сроднился с кораблем и с командой.
   - От моего поручения во многом будет зависеть ваша карьера, Брент-сан.
   - Бьюсь об заклад, сэр, что вы имели беседу с адмиралом Алленом.
   Старик покачал головой:
   - Проиграете. Я отлично знаю, как он настроен. И знаю, что он не раз убеждал вас подать рапорт о переводе.
   Осведомленность Фудзиты не удивила Брента - это было в порядке вещей. Ничего, абсолютно ничего не ускользало от его внимания. Можно было подумать, что он в каждой каюте, в каждом отсеке держит соглядатаев и лазутчиков или обладает неким таинственным даром, позволяющим ему проникать в тайники ума и души с легкостью Опытного взломщика, для которого не существует замков и запоров. И этот мистический дар отлично сочетался с прагматическим складом ума, с совершенным знанием человеческой природы - всех ее сильных и слабых сторон, - с умением безошибочно отгадывать подоплеку человеческих устремлений и извлекать из них выгоду для себя.
   - Да, сэр, я сроднился с "Йонагой", - повторил Брент, - но вы мой начальник, и я выполню любой ваш приказ, любое задание, которое поможет борьбе с мировым терроризмом.
   Адмирал кивнул:
   - Слова, достойные офицера. Я не люблю посылать людей на задания против их воли и отлично понимаю смысл выражения "душа не лежит". Подобная практика противоречит самому духу корабля, которым я командую. Пока могу только сказать, лейтенант Росс, что новое назначение будет под стать и вашим дарованиям, и опыту.
   - Я готов, сэр, - искренно ответил Брент. - Сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить ваше задание наилучшим образом.
   Уголки тонких губ чуть приподнялись, обозначая, что ответ понравился адмиралу.
   - Добро, - сказал он и, надев свои очки в железной оправе, принялся просматривать документы на столе, нашел нужный и спросил: - Когда получите программное обеспечение для нового шифратора?
   - Сегодня вечером.
   - В отеле "Империал"?
   Щеки Брента порозовели: конечно, Фудзита знал все и, может быть, даже и то, каким могучим магнитом тянуло друг к другу его и Дэйл Макинтайр.
   - Я пошлю с вами наряд, Брент-сан.
   - Не стоит, сэр. Я при оружии, и потом - это минутное дело: заеду в отель, заберу программное обеспечение и вернусь на корабль. Боюсь, мы и так намозолили всем глаза: в аэропорту - целая рота, вокруг дока пулеметные гнезда и караулы... Право же, не стоит.
   - Вы будете отсутствовать несколько часов, - произнес адмирал, угадывая все, о чем думал Брент. Тот неловко переступил с ноги на ногу. - Одного матросика все-таки возьмите. Пусть последит, чтобы вам не помешали... в вашем минутном деле.
   - Есть взять одного! - вспыхнул от смущения Брент. - Разрешите быть свободным?
   Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой.
   - Неужели я убила его? - сказала Дэйл.
   Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.
   Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат "Хонду-аккорд" в подземный гараж отеля "Империал" и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном "Мицубиси", вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.
   Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:
   - Неужели я его убила? Об этом было в газетах... Трахея перебита.
   Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:
   - Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.
   - Да? - напряжение немного ослабло.
   - Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. Брент показал в сторону коридора. - И матрос Накаяма. Оба - мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства "Йонаги".
   - Кендо - боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..
   - Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.
   На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.
   - Я - тебе, а ты - мне... Это чудовище с древком своего плаката... Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. - У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести... - Она невесело усмехнулась. - Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?
   - Как тебе сказать... Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, - привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.
   - Секс и насилие - всегда рядом?
   - Мужчины всегда убивают двух зайцев.
   - Все мужчины? - расширились глаза Дэйл.
   - Насильники-убийцы, - покачал головой Брент. - Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.
   - Да... Ты прав, Брент.
   - Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?
   - Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом... И, домогаясь, грозили вонзить... ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. - Дэйл налила ему и себе. - И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент... так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?
   Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.
   - Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.
   - Неужели? И что же?
   Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:
   - Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.
   Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.
   - Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?
   - Можешь и должна. По всей видимости, он был из "Ренго Секигун". - И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: - Из "Японской Красной Армии". Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.
   - А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.
   - Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая "Ренго Секигун" обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из "Баадер-Майнхоф" [Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы] и другие - всех не упомнишь.
   - Какое пышное соцветие подонков!
   - А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.
   - Я помню.
   - Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев - все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.
   Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:
   - Какой ты милый мальчик, Брент.
   - "Мальчик"! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс "Сентябрь мой, увы, не за горами".
   Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:
   - Что же плохого в слове "мальчик"?
   - Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!
   Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:
   - Ты настоящий атлет...
   - Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность - лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! - продолжал он дурачиться.
   Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди - сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.
   Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:
   - Нет, Брент, - произнесла она, задыхаясь.
   - Почему? Что случилось?
   - Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, - потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.
   - Слишком быстро? Слишком скоро?
   Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.
   - Я вовсе не кисейная барышня, но... Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом... - она показала в сторону коридора. - Там, под самой дверью торчит этот твой старшина...
   - Он тебе мешает?
   - Мне как-то не по себе.
   Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.
   - А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, - скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он.
   Дэйл снова рассмеялась:
   - Ну что ты заладил одно и то же?!
   Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:
   - В этом отеле - штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь - у нас деловая встреча.
   - Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?
   Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким плоским свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл взяла его за обе руки и устремила на него свои изумрудные глаза, ярко отражавшие свет люстры.
   - Так ты считаешь, от сентября до мая - недалеко?
   - Рукой подать, - улыбнулся Брент. - А осень - самое прекрасное время года. Деревья надевают свой великолепный наряд, а солнце и облака устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.
   Она жадно припала к его губам.
   - Это - тоже ни с чем не сравнимое действо... - хрипловато сказал он, когда они наконец оторвались друг от друга.
   Дэйл взяла его за руку и повела к дверям. В коридоре к ним присоединился старшина первой статьи Куросу.
   И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок о бок с Брентом в новый французский ресторан на первом этаже, Дэйл чувствовала себя по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку обеими руками, ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не меньшим вниманием, смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди и на Куросу, который свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.
   - Я еще ни разу тут не была, но, по слухам, кухня великолепная. Кормят, как в Париже у "Максима", и вся обстановка - как там.
   Они вошли в просторный зал, пышно украшенный шелковыми обоями и бархатными драпировками им в тон, освещенный тремя огромными хрустальными люстрами. Затянутый в смокинг метрдотель - высокий сухопарый пожилой француз, державшийся прямо, как Наполеон на смотру, и по-наполеоновски отдававший распоряжения официантам, повел Дэйл и Брента к столику в центре зала возле самой площадки для танцев.
   К удивлению Дэйл, ее спутник отказался и потребовал, чтобы их посадили за другой стол - угловой, обращенный к единственной двери. Перед ним шел изогнутый кожаный диванчик, на котором могли вплотную друг к другу усесться только два человека. Дэйл оценила всю прелесть этого места, оказавшись бок о бок с Брентом. Она понимала, что сегодняшний вечер может оказаться последним, и больше они не увидятся никогда. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, и пальцы ее вздрогнули, коснувшись его руки, лежавшей на сиденье диванчика.
   Мэтр сделал быстрое повелительное движение, и к столику плавно скользнул маленький изящный человек лет тридцати.
   - Мадам, мсье лейтенант, это ваш официант Марсель Плюбо, - представил его мэтр и удалился, явно раздосадованный тем, что клиенты проявили такую разборчивость в выборе стола.
   Тут он заметил приближающегося с винтовкой на плече Куросу и остановился, словно человек, не заметивший стеклянную дверь и с размаху треснувшийся о нее лбом.
   - Этот... человек с вами, мсье лейтенант? - неприязненно обернулся он к Бренту.
   Плюбо хранил молчание, держа в руках меню.
   - Oui, monsieur, - копируя его величавую манеру, ответил Брент.
   - Тысяча извинений, мсье, но он не может находиться в зале со своим рю...ружьем.
   Брент, улыбаясь, приказал Куросу стать у дверей. Старшина ответил "есть", вытянулся, четко повернулся через левое плечо и, провожаемый сотней недоуменных глаз, строевым шагом, грохоча тяжелыми ботинками по дубовому паркету, направился на свой пост. В мертвой тишине слышался только этот отчетливый грохот, подобный винтовочным выстрелам.
   - Я с авианосца "Йонага", - объяснил Брент. - Ему приказано меня сопровождать и охранять. Он - моряк дисциплинированный, порядок знает и не доставит вам ни малейших неприятностей или неудобств.
   Упоминание "Йонаги" произвело на мэтра магическое действие - он сделал легкий полупоклон и улыбнулся, хотя, по наблюдениям Дэйл, не совсем еще оправился от потрясения. Знает этот моряк порядок или не знает, но он торчит в дверях зала и глазеет на обедающих, а некоторые из них уже поспешили расплатиться и уйти. Другие собирались последовать их примеру.
   - Служба безопасности отеля будет возражать, мсье, - с легкой дрожью в голосе сказал он.
   - Пусть попробует, - ответил Брент. - Дайте нам, пожалуйста, меню.
   Уязвленный мэтр повернулся на каблуках и отошел.
   Однако отдельные охранники почему-то не проявили к старшине с винтовкой никакого интереса - их вообще не было видно, как будто они сделали для себя выводы из скандала, который устроил здесь вчера матрос Накаяма. То ли они были безнадежно некомпетентны в своем деле, то ли решили не связываться ни с кем из личного состава "Йонаги", но вероятнее всего, кто-то, наделенный властью и силой, предупредил их, чтобы оставили в покое моряков. Дэйл подозревала, что этот "доброжелатель" был либо сам адмирал Фудзита, либо тот, кто действовал по его приказу.
   Тем временем Марсель Плюбо в безупречном смокинге, перекинув через левую руку белую салфетку, склонился к ней так близко, что она почувствовала сильный и сладкий запах его одеколона, отдаленно напоминавший аромат "Шанель N_5". "Странно, - подумала она. - Мужчины так не душатся". Она стала наблюдать поверх меню за официантом, с поклоном и улыбкой вручавшим Бренту вторую увесистую книжицу в кожаном переплете. Его длинные темно-каштановые волосы были тщательно зачесаны набок и спускались на левое плечо, открывая большую брильянтовую сережку в мочке правого уха, длинные пушистые ресницы загибались кверху, бросая, казалось, тени на щеки. Улыбаясь, он звонким и по-девичьи чистым голосом без намека на акцент осведомлялся, что мсье лейтенант будет пить в качестве аперитива, какие именно сорта шампанского и вин он предпочитает. Марсель Плюбо вызвал у Дэйл сильнейшую неприязнь.
   - Сохраню верность скотчу. Подайте "Хейг энд Хейг".
   Дэйл тоже заказала виски с содовой.
   Официант поспешил к бару, а Брент взял в свои ладони руку Дэйл.
   - Мне кажется, ты сразил мсье Плюбо наповал, - сказала она, приникнув к нему и вздрогнув от прикосновения твердого бедра к ее бедру.
   Брент удивленно поднял брови и обернулся к бару, откуда уже спешил официант.
   - От него так одуряюще пахнет... Он надушился в твою честь.
   Плюбо поставил на стол виски и замер в выжидательной позе.
   - Ты выбрала?
   Дэйл покачала головой, и Брент сказал:
   - Я позову вас, когда мы решим. - Потом озадаченно повернул голову к Дэйл: - Скажи-ка мне лучше, как это такая красавица... м-м-м... одинока и свободна?
   Окинув взглядом ее тело, он сунул руку под стол и стал скользящими прикосновениями поглаживать ее бедро вверх-вниз. Дэйл вспыхнула, как пятнадцатилетняя девочка на первом свидании, заерзала в смущении и остановила его руку молящим:
   - Не надо, Брент... Не здесь...
   - А где?
   - Не знаю, - беспомощно пролепетала она. - Ну пожалуйста, будь умницей...
   - Ладно. Но ответь на мой вопрос.
   Она вздохнула:
   - Я десять лет была замужем за Джонатаном Макинтайром.
   - Вы развелись?
   - Развелись.
   - А дети?
   - Детей нет.
   - А почему вы расстались?
   - Джон упорно не хотел взрослеть. Он опоздал к сексуальной революции, как опаздывают на поезд, а потом пустился вдогонку. Он был на десять лет меня старше и, вообрази, - в сорок два года человек покупает красный "Корветт", заламывает набекрень зеленый берет, на нос цепляет солнечные очки, втискивается в джинсы "Келвин Клейне" и в таком виде начинает колесить по всем барам для холостых и незамужних, ища приключений.
   - Боже! Какие еще приключения, когда под боком у тебя такая женщина?! Он рехнулся, вот и все, - Брент крепче стиснул ее руку.
   - Спасибо, Брент, ты такой милый...
   Дэйл поцеловала его в щеку, отпила еще виски и стала рассказывать о себе. Она была единственным ребенком в семье крупного биржевика и дамы из высшего света. Родилась она на Лонг-Айленде и отца, рослого сумрачного мужчину, мало интересовавшегося дочкой, почти не видела: он дневал и ночевал в своей конторе на Нижнем Манхэттене.
   Она окончила закрытую частную школу, а потом университет Брин Моур с высшими баллами по математике. Мать, занятую главным образом игрой в бридж в своем клубе и частой сменой юных любовников, она совсем не знала и, вернувшись домой, очень скоро поняла, что никому там не нужна. Она поступила в концерн Ай-Би-Эм программисткой, а потом вышла замуж, бросила служба и была вполне счастлива, пока у Джонатана не начался "кризис сорокалетнего".
   После развода Дэйл как специалиста по компьютерам пригласили в ЦРУ. Она быстро овладевала новейшей технологией и стала заниматься кодами и шифрами. Она работала в Вашингтоне, Сиэтле, Нью-Йорке и на Гавайях и были чрезвычайно увлечена тем, что делала.
   - Но, наверно, в твоей жизни были другие мужчины?
   - Были, - эхом откликнулась она.
   - А замуж больше не собираешься?
   - Нет. Это не для меня, - не без горечи ответила Дэйл и отпила виски, глядя на Брента поверх ободка стакана. - Ну а ты, Брент? Каким ветром занесло тебя на "Йонагу"? Что за цепь обстоятельств предшествовала нашей встрече?
   Лейтенант, улыбнувшись, в свою очередь рассказал ей о своем детстве, об академии в Аннаполисе, о службе в разведуправлении ВМС, прикомандировавшем его к штабу адмирала Фудзиты.
   - Ну вот и все. Я осуществляю взаимодействие между Пентагоном и "Йонагой" и не оставлю корабль, пока Фудзита меня не выгонит!
   - Как знать, как знать... - загадочным тоном произнесла она.
   - Адмирал тоже сегодня туманно намекал на что-то. Может, ты все-таки скажешь, в чем дело? - Он раздраженно подозвал Марселя, показав на свой пустой стакан.
   - Тайны тут никакой нет, и завтра утром ты все равно бы это узнал. Могу сказать сейчас. Тебя назначили на "Блэкфин".
   - И что дальше?
   Она замолчала, потому что подошедший к столику Марсель, бормоча извинения, ставил перед каждым новые порции виски: чистого - для Брента, с содовой - для Дейл.
   - Командовать лодкой будет адмирал Аллен, и он...
   - И он вытребовал меня, - закончил за нее Брент.
   - Верно. Вот и все, что мне известно.
   - А Фудзита знал это, но, наверно, еще не решил, отпустить ли меня.
   - Решил, Брент, решил. Отпустит. ЦРУ предоставляет лодку в его распоряжение, но с одним условием - нужен грамотный командир и офицеры.