Альбано Питер. Атака седьмого авианосца (Седьмой авианосец - 5)

   А вот ее что-то угнетало: Брент видел это по ее глазам, улавливал по интонациям. Однажды после бурной ночи она проснулась на рассвете от собственного крика - ей приснилось что-то страшное.
   Брент крепко держал ее в своих объятиях, а она всхлипывала, прильнув к его щеке своей, мокрой от слез.
   - Что с тобой, милая? Что случилось? - допытывался Брент.
   Голос изменил ей, и она ответила не сразу:
   - А нам?.. Что - нам?..
   - О чем ты?
   - Что нам делать... в этом мире, которым правит орава кровавых маньяков?..
   Брент, хоть вопрос и удивил его, тем более спросонья, после задумчивого минутного молчания ответил:
   - Если мы дрогнем, они нас уничтожат.
   - Через несколько дней тебя разлучат со мной, оторвут от меня...
   - Да.
   Минуту она лежала, уставившись в потолок, потом сказала:
   - Ну, может быть, это и к лучшему.
   Брент, пораженный этими словами, повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо:
   - Что ты говоришь?
   Она провела пальцем по его щеке, по шее, нащупала на груди длинный шрам - след от ножа - и ответила тихо и печально:
   - Брент, когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, мне будет пятьдесят два года...
   - Разве это имеет значение?
   - Ого, еще какое.
   - Почему?
   - Ты ведь, наверно, хочешь каких-то прочных и длительных отношений со мной, а?
   - Ничего нет в этом мире длительного и прочного, Дэйл.
   - Ты хочешь сказать, есть только настоящая минута? Миг, который мы проживаем сейчас?
   - Японцы считают, что жизнь - это череда мгновений: каждое надо использовать как можно полней и ни о чем больше не заботиться.
   Она со вздохом опустила голову. Поцеловала его.
   - Твои японцы мудры, Брент. Да, лучше не загадывать наперед, ни о чем не думать... Извини меня.
   Когда красноватый диск солнца с размытыми утренней дымкой очертаниями осветил комнату, Дэйл, выгнув стан, прижалась к Бренту бедрами, рука ее ласкающе скользнула по его животу к межножью. Обхватив ладонями полушария ее зада, Брент с силой притянул ее к себе. Часто и прерывисто задышав, она перевернулась на спину, развела колени, впуская его в себя. И Дэйл, и Брент знали, что любят друг друга в последний раз.
   Стальное тело лодки сотрясалось вибрацией - работали четыре мощных двигателя "Фэрбенкс-Морзе", и едкое облачко отработанных газов висело в туманной утренней дымке. Брент, стоявший на мостике рядом с адмиралом Алленом и старшиной второй статьи Гарольдом Сторджисом, опытным рулевым, испытывал смешанное чувство радости и волнения - адмирал назначил на сегодня первый пробный выход "Блэкфина" в море. Двигатели были прогреты, аккумуляторные батареи заряжены, назначена "специальная вахта" для выхода из базы. Двойные швартовы по команде уже были заменены одиночными, четверо матросов готовились к отходу от причальной стенки. Список всех членов экипажа - имена, фамилии, адреса и данные о ближайших родственниках - уже был передан инженерам из "Электрик Боут", час назад сошедшим на берег.
   На площадке, приваренной к перископной шахте, стояли с биноклями два впередсмотрящих. Рядом с адмиралом находился на мостике и кэптен Дэвид Джордан. Этот кругленький, тучный лысоватый человек лет пятидесяти с херувимским личиком, отдав подплаву двадцать семь лет жизни, вышел в отставку. Он отличался независимостью характера и суждений, которые облекал, распаляясь, в формы столь энергично-соленые и красочно-непристойные, что ими в завистливом восхищении заслушивались даже главные боцмана - признанные мастера "большого морского загиба". Поговаривали, что именно невоздержанность на язык стоила ему адмиральского звания, хотя он был известен на флоте как редкий знаток лодок и один из лучших американских подводников. На "Блэкфин" он попал довольно сложным путем: Джордан консультировал работавшую на ЦРУ судостроительную фирму "Профайл Боут Уоркс": та заключила контракт с Департаментом парков, который и нанял его на неопределенный срок и в неопределенном качестве "инструктора и советника".
   - Сэр, - сказал он, обернувшись к Аллену. - Сейчас начнется отлив, течение будет очень сильным.
   - Да, я вижу, - ответил тот. - Вон как ходят буйки, и у свай форменный водоворот. - И с юношеской энергией, о которой даже не подозревал Брент, скомандовал: - Сходни убрать!
   Боцман отрепетовал команду, и двое матросов вытащили трап на пирс.
   Аллен кивнул Бренту и ткнул пальцем вниз. Склонившись над люком, тот прокричал в ходовую рубку:
   - Передать в машинное отделение: по местам стоять, к выходу!
   - Второй и третий швартовы - принять! - крикнул Аллен.
   Два средних причальных троса были сейчас же сняты с кнехтов и переброшены ожидавшим на палубе матросам, которые свернули их бухтой и уложили во вьюшки надстройки.
   - Четвертый швартов - принять!
   Теперь лодку удерживал у пирса один лишь носовой швартов, и течение уже начало разворачивать корму "Блэкфина". Адмирал все рассчитал правильно и, когда корма отошла от причала, приказал:
   - Первый швартов потравить! - и Сторджису: - Самый малый назад!
   Старшина со звоном двинул ручку машинного телеграфа, и глубоко под ногами у стоявших на мостике взревели дизеля. Слабина швартова уменьшилась. Аллен повернулся к матросам на палубе:
   - Выбрать слабину! Первый швартов принять! - И когда гибкий стальной трос лег на палубу, приказал рулевому: - Лево руля.
   - Есть лево руля! - повторил Сторджис, глянув на аксиометр [часть рулевого устройства, указатель угла отклонения пера руля при перекладке руля].
   - Здесь повнимательней, сэр... - произнес Джордан, увидев, как лодка подалась кормой от причала.
   Он еще не успел договорить, как сильное течение подхватило и стало разворачивать "Блэкфин".
   - Правый табань! Лево руля! Малый вперед! - скомандовал Аллен, с тревогой оглядываясь из-за ветрозащитного экрана на корму.
   Снизу раздались звонки машинного телеграфа и крики. Корпус лодки задрожал и затрясся, под винтами вспенилась, словно вскипая, вода, но вот корма остановилась, а потом медленно, одолевая течение, пошла ближе к пирсу.
   - Стоп машина! - удовлетворенно крикнул Аллен. - Самый малый назад!
   Лодка обогнула причальную стенку, не задев ее, и задним ходом выбралась на середину фарватера.
   Внезапно Брент заметил, как из клубящегося впереди тумана вынырнула черная тень.
   - По правому борту буксир с баржей, пеленг один-шесть-пять, дальность тысяча! - крикнул он, и в ту же минуту последовал доклад сигнальщика.
   - Отлично, - ответил адмирал, бросив быстрый взгляд на баржу.
   - "Медовоз", сэр, - сказал Джордан и пояснил: - Ассенизационная баржа. На ней говна столько, что можно бы Каддафи целый год кормить.
   - Вижу, вижу. Мы с ней разминемся, - сказал Аллен и крикнул стоявшим на полубаке людям: - Боцман, специальную вахту - вниз!
   В ту же секунду палубная команда исчезла в носовом люке и задраила его за собой.
   Джордан, не перестававший беспокойно вертеть головой, сказал вполголоса:
   - В этой луже, мать ее так, копошится больше судов, чем на Бродвее проституток!
   Когда лодка оставила за кормой док, а впереди в тумане появился пролив, Аллен крикнул:
   - Стоп машина!
   Вибрация сразу прекратилась, лодка замедлила ход и слегка закачалась с боку на бок, выпускные газы затрещали в воздухе и забулькали в воде.
   - Малый вперед! Право руля. - Аллен взглянув на гирорепитер: - На руле! Держать один-девять-ноль. Впередсмотрящие! Повнимательней! Судов - до дьявола, а видимость почти нулевая, - он крикнул в люк у себя под ногами: - Акустик, не слышу доклада о буксире с баржей по правому борту!
   - Запеленговали, сэр, - смущенно промямлили оттуда. - Держим.
   - Ну, молодцы, раз держите. Поживей только надо соображать.
   - Сильные помехи, сэр, - донеслось снизу.
   - Ладно, ладно, не зевайте там! А то мы здесь, как в молоке плывем, видимости никакой.
   - Курс один-девять-ноль, скорость восемь, - доложил рулевой.
   - Так держать.
   - Города, сэр, - сказал Джордан, обводя рукой тонущий в тумане берег: Эллис-Айленд, Либерти-Айленд, Губернаторский остров и статуя Свободы. Радары просто вязнут в помехах.
   - Знаю, - ответил Аллен и крикнул в переговорное устройство: - Штурман! Место!
   - Начал прокладывать линии положения, сэр, - раздался снизу металлический тенорок Каденбаха. - Считываю показания РЛС. Расчислить курс для прохода узкостей?
   - Нет, отставить. Мы сами сориентируемся. - Аллен показал на редеющий туман. - Ну-ка, Брент, дай-ка мне курс в створ между Эллис-Айленд и Губернаторским островом.
   Брент, склонившись над гирорепитером, взглянув на визир дальномера:
   - Один-восемь-пять, сэр.
   - Отлично. Лево руля на один-восемь-пять.
   Брент отрепетовал команду о перемене курса Каденбаху.
   - Сэр, - донеслось из рубки. - На радаре - судно, пеленг ноль-три-ноль, дальность две тысячи.
   - Вижу танкер! - крикнул впередсмотрящий. - Пеленг ноль-три-ноль, дальность две тысячи.
   - Он идет постоянным курсом?
   - Никак нет, сэр.
   Брент, вскинув к глазам бинокль, уставился на огромный танкер, пересекавший им путь.
   - Вижу ясно, сэр. Мы разминемся.
   Аллен в сердцах стукнул кулаком по ветрозащитному стеклу.
   - Чертов туман! Все одно к одному - туман, первый выход, необученный экипаж!
   В эту минуту, словно высшие силы услышали адмирала, туман вдруг рассеялся, и в его раздерганных клочьях заиграло утреннее солнце. Аллен вздохнул с облегчением.
   Через несколько минут "Блэкфин" уже шел посреди Аппер-Бей и потом, чуть изменив курс, оказался в Нэрроуз. Прямо по носу лежала гавань Нью-Йорка, а за ней - Атлантика, "оперативный простор", - среда обитания подводной лодки, где ей так привольно маневрировать, погружаться и всплывать, поджидать добычу и где, быть может, суждено будет остаться навсегда.
   Когда проходили Нэрроуз, Брент видел слева от себя потоки транспорта больше всего было автобусов - на Бруклинском Белт-паркуэй, а справа - доки и постройки Стэйтен-Айленда. Потом над головой протянулась великолепная арка моста Верразано, и он почувствовал, что нос "Блэкфина" - уже в море: вода перекатывалась через палубу, лодка тяжело поднималась с волны на волну, словно чуяла родную стихию и нетерпеливо рвалась к ней.
   Оставив слева Нортон-Пойнт, а справа острова Хоффман и Суинберн, лодка наконец вышла в открытый океан - многоликий, переменчивый и прихотливо-разнообразный. Сегодня он показался Бренту приветливым: разглядывая бескрайнее пустое пространство, лейтенант видел, как с северо-востока медленно накатывают бесконечные ряды величественных и грузных, маслянисто поблескивающих валов, разбивающихся о корпус лодки, а она, тяжеловесная и низкосидящая, то по самую рубку уходила в воду, становясь похожей на выныривающего кита, то лениво подлетала кверху на покатой волне.
   На востоке солнце уже ярко горело в чистой голубизне неба, разгоняя остатки рассветного тумана и окрашивая последние его клочья в нежно-акварельные розовые тона. Однако на севере громоздился, уходя вверх тысяч на тридцать футов, длинный ряд грозовых туч, сбитых порывами ветра в плотную серую пелену. Под ними дождевые облака, подобные сланцевым плитам, бесцельно поливали океан водой. Все остальное небо было чистым: лишь кое-где испуганной овечкой пробегало, подгоняемое ветром, прозрачное перистое облачко. Брент, поворачивая голову из стороны в сторону, впитывал все это в себя и чувствовал, как растет в нем и переполняет его безотчетная радость, которой он не испытывал уже несколько месяцев.
   Не стесненные больше берегом волны становились выше, снова и снова строя из зеленоватой воды мгновенно разрушающиеся невысокие утесы.
   - Полный вперед!
   Набрав шестнадцать узлов скорости, приземистая тяжелая лодка на пределе отрицательной плавучести перестала безвольно качаться вверх-вниз на волнах, а, бросая им вызов, резала носом сине-зеленую воду, отбрасывая в обе стороны высокие фонтаны. Волны перехлестывали через полубак, прокатывались по палубе от форштевня до кормы, сердито били в мостик. Брент крепче вцепился в поручень ограждения, поднял капюшон штормовки. Колючие брызги впивались в лицо сотней маленьких стальных стрел, а солоноватый воздух заполнял легкие, вселяя в него ликование, которое дано изведать лишь тем, кто вступает в единоборство со стихией.
   - Сэр, не продуть ли цистерну? - сказал Джордан. - Как бы наша старушка не схватила насморк.
   Адмирал крикнул вниз:
   - Радар! Что там не поверхности?
   - Две цели, сэр: пеленг ноль-девять-семь и ноль-восемь-пять, дальность соответственно - восемнадцать и двадцать миль. И еще одна - пеленг два-один-ноль, дальность сорок, - последовал доклад. - Воздух смотреть?
   - Нет, - Аллен нажал кнопку переговорного устройства: - Акустик! Начать поиск в режиме кругового обзора. - Немедленно раздались характерные гудочки подводного поиска. - Пусть попрактикуются, - сказал он Джордану.
   Тот пробурчал что-то одобрительное.
   Аллен повернулся к Сторджису:
   - Самый полный вперед!
   Рулевой двинул ручку телеграфа до отказа. Четыре могучих двигателя взревели на более высокой ноте, синие клубы дыма вырвались из выхлопных труб, забурлила вода в туче радужной, пронизанной солнцем пены. Схватка с волнами сделалась еще яростнее, форштевень стал теперь не клинком, а дубиной, пустые цистерны издавали низкое гулкое гудение, похожее на удары большого храмового барабана. Белый бурун за кормой протянулся до самого горизонта, полотнища воды взлетали высоко в небо и потоками обрушивались на мостик - все вымокли до нитки. Брент пригнулся за стеклом, крепче вцепился в него, подпрыгивая на палубе, как в седле несущейся карьером лошади. Очень быстро с непривычки заболели мышцы бедер и икр. Упоение исчезло.
   Аллен снова нажал кнопку:
   - Центральный пост! Показания питометра! [указатель скорости в погруженном состоянии]
   - Гидродинамический лаг показывает двадцать пять узлов, сэр!
   - Отлично! Машинное отделение!
   - Говорит лейтенант Данлэп, сэр. Двигатели и силовые установки работают нормально.
   - Отлично. Центральный! Лейтенант Уильямс! Что у вас?
   После небольшой заминки раздался голос старшего помощника:
   - Все посты работают нормально.
   Бешеная скачка ко всеобщему облегчению прекратилась.
   - Я бы посоветовал, сэр, сейчас подзаняться с командой, - сказал Джордан.
   - Верно, - Аллен повернулся к Бренту. - Сейчас будем отрабатывать атаки и тревоги до посинения. И разумеется, борьба за живучесть корабля - пожар, пробоина, аварии, отказы и все прочее.
   - Всплытие-погружение тоже, сэр?
   - Да, но "всухую": цистерны продувать не будем.
   - Правильное решение, сэр, - одобрил Джордан.
   И битых четыре часа команду мучили учебными тревогами, снова и снова отрабатывая последовательность действий и доводя их до автоматизма. Аллен и Джордан оставили Брента на мостике, потом он спустился на свой пост, а его место по очереди занимали другие офицеры. Аллен и Джордан методично и скрупулезно следили за работой каждого боевого поста, давали "вводные", что-то занося в черные записные книжечки. Наконец, когда солнце покатилось за горизонт, а экипаж находился при последнем издыхании, адмирал снова вышел на мостик и повернул лодку к дому.
   - Милый, прости... Сегодня мы не сможем с тобой увидеться...
   Брент до боли стиснул телефонную трубку.
   - Почему, Дэйл? Что случилось?
   - Меня вызывают в Вашингтон. Срочно. Лечу ближайшим рейсом.
   - А когда вернешься?
   - Не знаю... Не знаю! - голос ее дрогнул.
   - Но контора твоя - в Нью-Йорке?
   - Да, Брент.
   - Значит, вернешься.
   - Вернусь... А когда - неизвестно.
   Брент стукнул кулаком по ящику таксофона.
   - Мы скоро уходим...
   - Да, Брент...
   - Напиши мне или дай радиограмму.
   - Хорошо. Брент... Я хочу тебе сказать: ты очень много значишь для меня. Ты - все! Пожалуйста, будь осторожен.
   - Я все время про тебя думаю, Дэйл.
   - И еще, Брент... Знаешь... Я люблю тебя.
   Крепко прижав трубку к уху, он стиснул челюсти.
   - Я знаю, ты не хочешь, чтобы я произносила эти слова... Мы с тобой оба старались избегать их.
   - Нет, я хочу, чтобы ты говорила... - Он вздохнул. - И я люблю тебя, Дэйл.
   - Я так счастлива, Брент... Мне так хорошо!
   - Когда мы увидимся, я сделаю так, что тебе будет еще лучше!
   - Ты обещаешь?
   - Обещаю.
   - Брент, мне пора... Мне надо бежать...
   Выйдя из будки, Брент сунул руки в карманы штормовки и медленно зашагал назад - на "Блэкфин".
   Двое суток спустя лодка совершила свое первое погружение. На мостике стояли Аллен, Джордан, Брент Росс и рулевой Сторджис. Погода была идеальной - чистое небо, безмятежно-спокойное море с еле заметным волнением. Легкий, двухбалльный бриз дул с северо-востока. Нервы у всех были натянуты как струны. "Блэкфин" вышел из нью-йоркской гавани и добрался до квадрата, где глубина была около ста фатомов [морская сажень, равная 1,829 м].
   - Торопиться поначалу не будем, - сказал Аллен Джордану, и старый подводник кивнул в знак согласия. - Всем постам! По местам стоять, к погружению!
   Брент, склонившись к люку, ведущему в рубку, отрепетовал команду. В ту же минуту подводники в каждом отсеке, на каждом боевом посту принялись готовить лодку к погружению, задраивая переборки и клапаны и выполняя десятки других операций, предшествующих уходу лодки на глубину. Аллен склонился над машинным телеграфом:
   - Докладывать о готовности!
   Аллен и Джордан, добиваясь полной, почти балетной согласованности действий, требовали, чтобы свободные от вахты офицеры лично проверяли готовность каждого отсека к погружению вне зависимости от того, сколько зеленых огоньков зажглось на "рождественской елке".
   - Носовой торпедный отсек готов! - раздался голос Фредерика Хассе.
   - Центральный пост готов! - доложил Уильямс.
   Затем сообщили о готовности штурман Каденбах и старший механик Данлэп.
   Аллен произнес новую команду, и прижатые к корпусу носовые горизонтальные рули, похожие на исполинские листья, задрожали и стали подниматься, пока их ведущие кромки не оказались в воде под прямым углом к корпусу.
   - Впередсмотрящие - вниз!
   Оба матроса торопливо скатились с наблюдательной площадки и юркнули в люк. Аллен, оглядевшись по сторонам, заметил, что рули уже слегка задрали нос лодки над поверхностью воды.
   - Ну, с Богом! Очистить мостик!
   Первым спустился с мостика в рубку Брент, за ним - Джордан. Оба стали перед компьютером управления торпедами. Еще через несколько мгновений Сторджис занял свой пост у штурвала и пульта управления, акустик Пит Ромеро сел перед гидроакустической станцией, телефонист Рэндольф Дэвидсон надел наушники с микрофоном. Старшина второй статьи Тадаси Такигути склонился над прибором радиолокационного обеспечения. Штурман Чарли Каденбах подошел к маленькому прокладочному столу.
   Спускаясь последним, адмирал, взявший сегодня на себя обязанности дежурного по кораблю, всей ладонью нажал на ревун боевой тревоги и крикнул:
   - Погружение!
   Всю лодку заполнил звук, похожий на те, что издавали когда-то клаксоны первых автомобилей: "Оу-у-у! Оу-у-у!" Адмирал, пятясь по трапу, дернул за штертик [короткий трос маленького сечения, тросик], с металлическим грохотом захлопнул за собой люк и, энергично крутя стальной штурвальчик задрайки по часовой стрелке, герметически закрыл его. Потом сошел по трапу в рубку. Одновременно матросы на посту погружения передвинули рычаги - с лязгом открылись клапаны вентиляции палубных цистерн.
   Для проверки герметичности в лодку под давлением стали нагнетать воздух, и Брент почувствовал, как заложило уши.
   - Зеленый! - крикнул матрос, следивший за лампочками на панели: зажглись указатели открытия забортных отверстий и приема балласта.
   - Добро, - кивнул адмирал и крикнул в центральный пост: - Продуть носовую цистерну! Погружение на шестьдесят четыре фута. Перископ, значит, высунется на два с половиной фута, - добавил он, обращаясь к Джордану.
   - Есть шестьдесят четыре фута! - отозвался энсин Бэттл и, склонившись к своим рулевым-горизонтальщикам, стал что-то им тихо втолковывать.
   Аллен обернулся к Чарли Каденбаху, глядевшему на карту и вертевшему в руках параллельную линейку.
   - Штурман, глубина под килем?
   - Сто десять фатомов, сэр.
   Брент слышал, как гудит воздух, вытесняемый из главных цистерн устремившейся туда забортной водой, как зажужжали генераторы. Лодка наклонилась. Вода, забурлив, поглотила мостик и рубку, сомкнулась за зелеными стеклами маленьких иллюминаторов. Лодка погрузилась, и в отсеках мгновенно установилась странная тишина: еще сильнее заложило уши, и несмотря на включенную вентиляцию, в главном посту, тесно заполненном людьми, сразу стало жарко и душно, запахло потом. В красноватом свете походных ламп лица приобрели неестественный розовый оттенок.
   - Прошли пятьдесят футов, - крикнул наверх Бэттл.
   - Продуть кормовую и выровнять. Средний ход.
   - Есть продуть кормовую...
   - Так. Перископ поднять!
   Уильямс нажал на свисающую с верхней переборки кнопку на длинном проводке - послышался металлический щелчок реле, и стальная труба, погромыхивая подшипниками, скользнула вверх по своей шахте.
   - Шестьдесят четыре фута, сэр, - доложил Бэттл.
   Аллен согнулся, ухватил вылезшие из шахты ручки, расщелкнул их наподобие перекладины креста, приник к резиновому наглазнику окуляра и стал плавно распрямляться, одновременно поднимая перископ и описывая вместе с ним полную окружность.
   - Ничего, - со смешком кивнул он Джордану, сделав шаг от перископа.
   С повадкой опытнейшего подводника тот привычно взялся за ручки перископа и взглянул в окуляр. Потом перевел увеличение с полутора единиц до шести, повернулся и стал что-то пристально рассматривать справа по борту.
   - Вы не правы, адмирал, - заметил он, уступая тому место. - Взгляните на горизонт: у нас гости.
   - А-а, "медовоз", - сказал Аллен.
   - Вам не приходилось, сэр, топить транспорт говна? - как ни в чем не бывало осведомился тот.
   - Что?
   - Почему бы нам не предпринять учебную атаку? Баржа делает не больше пяти узлов. - Он обвел рукой вокруг. - Идеальные условия для совершенствования боевой выучки и огневого мастерства: море тихое, небо чистое, команда... Гм! Ну, о команде и говорить нечего! Давайте-ка засадим дуру в ассенизационную баржу.
   Аллен, причмокнув в предвкушении губами, ладонью прижал кнопку, и сейчас же по лодке разнесся сигнал боевой тревоги. Когда Брент подскочил к КУТу [компьютер управления торпедами] и повернул тумблер включения, Аллен уже поднял командирский перископ.
   Уильямс как помощник командира, руководящего атакой, стоял напротив Аллена, считывая показания дальности и пеленга на перископе. Дэвид Джордан занял место рядом с рулевым, чутко вслушиваясь в каждую команду, зорко всматриваясь в каждое движение Сторджиса. По знаку адмирала Чарли Каденбах уже скатился по трапу в центральный пост и прокладывал курс "Блэкфина". Дышать в рубке стало чуть легче.
   Брент обвел взглядом сосредоточенные лица вокруг: здесь, в тесном длиной всего шестнадцать и шириной восемь футов - отсеке рубки, на главном командном посту лодки собрались те, кто должен был направлять смертоносный удар. Для того чтобы эти шесть или семь человек, сгрудившихся в стальной каморке, могли произвести торпедный залп, и работал весь остальной экипаж "Блэкфина", беспрекословно повинуясь малейшему знаку высокого седого старика, припавшего к окуляру перископа, и твердо зная, что от него, от его решений зависит - жить им или умереть.
   - ГКП готов, - доложил Уильямс.
   - Отлично.
   - Носовой торпедный отсек готов, первое и второе машинные отделения готовы, носовой аккумуляторный отсек готов, - репетовал Дэвидсон звучавшие в его наушниках доклады БЧ.
   Брент глядел на свой КУТ, издававший приглушенное басовитое гудение: он уже оценил достоинства этого незамысловатого счетно-решающего устройства, его умение выдавать варианты решений и схематическую диаграмму атаки, его способность определять положение лодки относительно цели, вычислять гироскопический угол торпеды, наводить ее на цель и по электрическим цепям передавать команду в торпедный отсек.
   Верхняя панель компьютера была черного цвета, около четырех футов высотой, с двенадцатью круглыми калиброванными шкалами, ярко светившимися изнутри: "Скорость цели", "Длина цели", "Цель", "Курсовой угол цели", "Лодка", "Курс лодки", "Время" и другие.
   Брент вместе с остальными - теми, кто стоял сейчас в рубке, готовясь к атаке, - много часов провел у этого прибора во время учебных тревог. Он научился оживлять двенадцать окошечек и, повернув расположенные под ними восемь маленьких тумблеров, закладывал в машину сведения о предполагаемой цели и о собственных курсе и скорости, а потом ждал, когда вспыхнет красный огонек и машина выдаст решение, которое будет означать неминуемую гибель вражеского судна и мучительную смерть ничего не подозревающего экипажа.
   - Лодка к бою готова, - доложил Дэвидсон.
   - Добро, - ответил адмирал, не отрываясь от окуляра. - Перископ убрать. - Он отступил от перископа и потянул к себе висевший на верхней переборке микрофон. - Внимание! - сказал он. - Сейчас мы с вами произведем имитацию торпедной атаки на буксируемую из гавани баржу. Хотя залпа не будет и торпед у нас на борту нет, действовать и выполнять команды надлежит как в бою, то есть точно, четко и быстро. - Он обвел всех глазами. - Так, поехали! Право на борт, держать два-шесть-ноль.