- Так точно, сэр! По лоции - мы в десяти тысячах ярдов юго-западнее атолла.
- Приготовились... Брент... - Уильямс глянул в перископ. - Пеленг!
- Ноль-девять-пять, - прочел Брент азимут. Дэвидсон отрепетовал его штурману.
- Так... Пеленг!
- Ноль-три-два.
- Отлично! Перископ убрать!
Через несколько секунд из люка долетел голос Каденбаха:
- Сэр, мы в десяти тысячах ста ярдах от юго-западного побережья атолла.
- Добро. Вот здесь мы и попасемся: бог даст, авианосец выйдет прямо на нас. Лейтенант Росс, сообщите на "Йонагу": на шестнадцать тридцать с атолла Томонуто курсом два-девять-ноль на скорости примерно двадцать узлов снялась группа в составе: авианосец - один, крейсер - один, эсминцы пять.
Брент спустился в свою каюту, зашифровал рапорт и передал его Дону Симпсону. Радиограмма, как всегда, ушла в тысячную долю секунды.
Потянулись часы томительного ожидания. Боевую тревогу Уильямс отменил, но группа слежения в полном составе оставалась в рубке. Больше трех часов лодка бродила вдоль западной оконечности атолла, карауля врага. Все молились о том, чтобы догадка Реджинальда Уильямса оказалась верна.
В восемнадцать ровно, когда кроваво-пурпурное солнце стало закатываться за горизонт, вторая группа наконец двинулась к выходу из гавани. Первым это обнаружил Пит Ромеро.
- Гидроакустический контакт! - вскрикнул он. - Выходят со стоянки! Миноносцы! Ведут поиск! Пеленг три-один-ноль, дальность десять тысяч ярдов.
- Боевая тревога! - крикнул Уильямс. - Лейтенант Росс, берите управление! Курс один-один-ноль, скорость три. - Он отступил за перископы - туда, где полагается стоять во время атаки помощнику командира.
- Есть, сэр! Слушай мою команду! - Брент нагнулся над люком. - Глубина?
- Шестьдесят футов, - ответил Бэттл.
- Центральный пост! Потихонечку подвсплыть на два фута. Перископ поднять!
Нагнувшись, Брент стал распрямляться вместе с ночным перископом и, когда тот стал на место, расщелкнул ручки. Линзы оказались над поверхностью воды.
- Глубина шестьдесят два фута, сэр, - доложил Бэттл.
- Добро. - Брент медленно повернул перископ "влево по носу", дал максимальное увеличение и в полумраке, далеко на юго-западе увидел темные движущиеся тени. - РЛС РЭБ?
Старшина-радиометрист Такигути поспешно пробежал пальцами по клавиатуре своего компьютера и впился взглядом в зеленоватое свечение дисплея:
- Пять эсминцев класса "Джиринг", крейсер класса "Лландафф", авианосец класса "Маджестик". Все имеется в нашем каталоге "угроз". Все корабли ведут поиск надводных и воздушных целей.
- Черт! "Маджестик"! - воскликнул Уильямс. - Он-то нам и нужен!
- Ладно-ладно, Реджи, я постараюсь не упустить его и не промазать. Штурман! Глубина под килем?
- Двести фатомов, сэр, и углубляется в миле к западу до трехсот фатомов. Это Западно-Каролинская впадина.
Брент остался доволен сообщением Каденбаха: под ними было много воды было куда уходить и прятаться от глубинных бомб. Уповая на антирадарное покрытие и на свою счастливую звезду, он не убирал перископ. Тени на горизонте выросли.
- Кажется, Реджи, ты угадал: идут кильватерной колонной, головной авианосец. Впереди эсминец и по два с каждого борта. Но охранение жиденькое - пришлось растянуться, чтобы прикрыть и крейсер, и "Маджестик". - Он плотнее прижал наглазник. - Черт... Быстро уходят западней. Если не изменят курс, нам их не догнать.
- Они свернут к северу... Они должны свернуть к северу, - как заклинание, твердил Уильямс. - Они идут наперехват "Йонаги", значит, курсом на север.
Брент снова приник к окуляру: корабли стремительно скрывались за горизонтом.
- Наверно, ты прав, Реджи. Будем надеяться, что они отвернут курсом на север. Все равно - выбора у нас нет и ничего другого нам не остается. - Он повернулся к Сторджису: - Право на борт, самый полный вперед, держать два-девять-ноль. Реджи, они идут по дуге. Как только ляжем на новый курс, всплывем и на полной скорости по хорде замкнем концы дуги. Так что если они в самом деле повернут к северу, мы окажемся в той же точке раньше.
- Знающие люди утверждают, мистер Росс, что прямая - кратчайшее расстояние между двумя точками, - рассмеялся Уильямс.
- Все это - в том случае, если мы угадали их курс. Но, повторяю, выбора у нас нет.
Через пять минут "Блэкфин" лег на курс и всплыл. На мостик поднялись Брент, Уильямс, четверо впередсмотрящих, вахтенный офицер Фредерик Хассе и матрос-рулевой Джей Оверстрит.
Командование снова принял Уильямс, который, перед тем как подняться на мостик, довольно долго сидел над картами вместе с Чарли Каденбахом.
- Если мы не ошиблись в расчетах, то должны будем перехватить их на пересечении сто сорокового меридиана и десятой параллели. Это еще восемьдесят миль. О дьявол! - он в сердцах саданул кулаком по ограждению. - Клянусь, правое яичко бы отдал за радар!
- Нельзя, Реджи: арабы засекут моментально.
- Да я сам знаю! - с досадой ответил Уильямс и крикнул впередсмотрящим: - Не зевать! Глядеть в оба! Радар отключен, вся надежда на вас! - Он описал дугу указательным пальцем, словно матросы могли видеть его в темноте: - Они должны появиться по левому борту!
Еще часа три "Блэкфин" на двадцати четырех узлах мчался по спокойному морю, под полной яркой луной, при отличной видимости. Нос лодки ритмично резал и отбрасывал неустанно накатывавшие с юга волны, вздымая по обе стороны форштевня высокие - до перископа - пенные столбы. Офицеров и рулевого прикрывал стальной щит, впередсмотрящие через несколько минут вымокли до нитки.
Хассе дотронулся до плеча Брента и, когда тот обернулся, показал назад, за корму: тропическое море горело и переливалось фосфоресцирующим светом, как будто под толщей воды пылали костры.
- Японцы бы сказали, что нас провожают ками.
- Факелами освещая нам путь.
Этот мирный диалог был прерван криком впередсмотрящего:
- Слева по носу - судно! Пеленг два-один-ноль, дальность восемь десять миль.
Все бинокли повернулись вперед и влево. Брент, наведя бинокль на фокус, различил четко вырисовывавшийся на освещенном луной небе черный плоский силуэт миноносца. В нем было что-то невсамделишное: он казался рисованным двухмерным задником декорации в голливудском павильоне.
- Реджи, ты оказался прав. Судя по всему, это головной эсминец дальнего охранения. Однако здорово мы их обогнали. Так рано я их не ожидал найти.
- Они идут на двадцати узлах, а я думал - на двадцати четырех. Уильямс выпустил бинокль, закачавшийся на ремешке у него на шее. - Ну, Брент, давай принимай командование. Хассе, вы оставайтесь на мостике, нам будут нужны ваши глаза.
Брент нагнулся над люком:
- Группе слежения по местам стоять! Приготовиться к торпедной атаке!
- У них - отличные радары.
- Знаю. Мы зайдем спереди напрямую и погрузимся.
- Вот тут-то и нарвемся на эсминцы.
- Уповай на наше антирадарное покрытие и дрыхнущих арабских акустиков. - Брент показал на север. - Волнение четыре балла, ветер - узлов двенадцать. Волны прикроют наш перископ.
Лодка и арабская ударная группа шли сходящимися курсами, и уже минут через пятнадцать стал виден авианосец. У Брента екнуло под ложечкой, когда в окулярах его бинокля возник громоздкий черный силуэт. Арабы снова изменили курс, отвернув к западу. Семимильная дистанция стремительно возрастала, и "Блэкфину" оставалось только одно - не догонять, а кинуться наперерез.
- Лево на борт, держать два-восемь-ноль! - крикнул Брент. - Самый полный! Данлэп, прибавьте оборотов, выжмите из двигателей все, что только можно!
Лодка плавно скользнула левей, и стальная палуба под ногами Брента завибрировала чаще - старший механик выполнил приказ. Из динамика раздался его голос:
- Двадцать шесть узлов, сэр. Больше она не даст.
- Подшипники валов в порядке?
- В порядке: не греются и не задрались.
Из люка донесся голос Питтмэна, стоявшего в рубке возле КУТа:
- Сэр, захватывать цель? Ваш ПППЦ включился и ведет ее.
- Нет пока, пусть подойдут поближе. - Брент видел, что силуэты на горизонте снова увеличились в размерах. - Семь-восемь миль, - пробормотал он себе под нос.
- Сменили курс, мистер Росс! Приближаются, и очень быстро, - крикнул один из впередсмотрящих.
- Вот и отлично. Радиометрист! Что там у них?
- Ведут постоянный поиск воздушного и надводного пространства, ответил Такигути.
- Пеленгуют?
- Никак нет. Идут навстречу на большой скорости.
Брент вздохнул с облегчением, хоть и знал, что скоро их засекут без радаров: фосфоресцирующее море выдаст лодку.
- Впередсмотрящие, вниз! Очистить мостик!
Все, кроме него, один за другим скользнули в люк. В последний раз оглядевшись по сторонам, он бросился следом, вдавив всей ладонью кнопку ревуна. Завыла сирена. Брент повернул штурвальчик задрайки и спустился в центральный пост.
- По местам стоять, к погружению! Бэттл! Глубина шестьдесят два фута. Торпедные аппараты - товсь! Рулевой, лево на два-семь-пять, малый вперед, - последнюю команду, относившуюся к Сторджису, он отдал, склонившись к перископу, и тотчас почувствовал, как надавило на барабанные перепонки, услышал, как, перекрывая подвывание дизелей, увлекавших лодку все глубже под воду, пронеслись по отсекам доклады о готовности.
- Шестьдесят два фута, сэр, - раздался голос Бэттла.
- Курс - два-семь-пять, сэр, - доложил Сторджис.
- Поднять перископ! - скомандовал Брент и, когда стальная труба ушла вверх, приник к окуляру.
Быстрый обзор - и он убедился, что головной эсминец охранения пройдет много западней "Блэкфина", но два других, прикрывающих авианосец с правого борта, окажутся совсем близко. Не отрываясь от перископа, он приказал Питу Ромеро:
- Акустик, дайте звук!
Пит единственный, кто сидел в рубке, - потянулся к "Марку IV" и повернул тумблер. В ту же секунду лодка наполнилась громким, частым, всепроникающим писком. Но это было еще не определение дальности до цели, а всего только поиск.
Брент навел линзы перископа на авианосец: на расстоянии четырех миль черная гора, четко выделяясь на фоне освещенного луной неба, надвигалась на них неуклонно. "Блэкфин" был впереди и чуть - всего градусов на десять - правее. Торпедная атака под таким острым углом - дело нелегкое: угол скрадывает размеры цели. Идеальный угол встречи торпеды с целью - в девяносто градусов.
- Впереди - миноносец, за ним - авианосец, концевым идет крейсер. И еще четыре эсминца по два с каждого борта прикрывают, - сказал Брент Уильямсу. - Ну-ка, проверь меня... Итак, "Маджестик": длина - семьсот футов, высота от топа мачты до ватерлинии - сто пятьдесят, максимальная скорость двадцать пять узлов.
Уильямс, глянув на прикрепленную к переборке таблицу, кивнул:
- Все верно.
- Приготовиться к первой обсервации! Азимут?
- Два-семь-восемь, - ответил Уильямс.
Брент крутил колесико дальномера, пока обе половинки расщепленного изображения не слились в единое целое.
- Азимут?
- Шесть-три-ноль-ноль.
- Курсовой угол, справа двадцать. Курс ноль-один-ноль! - Получив доклад о том, что наблюдение окончено, он со щелчком сложил ручки перископа, отшагнул от него и скомандовал рулевому: - Право на борт! Держать два-восемь-ноль.
Брент слышал бормотание Питтмэна, считывающего показания КУТа: лейтенант был весь в поту, то и дело нервно сглатывал слюну, и его крупный кадык ерзал по длинной шее взад-вперед, словно он подавился и никак не может проглотить кусок.
- Начальная дальность шесть-два-пять-ноль, скорость девятнадцать, расстояние до цели три-девять-пять-ноль.
Писк стал громче. Брент подумал было, что теперь-то их наверняка засекут, но головной эсминец продолжал неспешно двигаться вперед и уже поравнялся с носом "Блэкфина". Когда лодка даст торпедный залп - а Брент надеялся, что это удастся сделать после прохода головного эсминца, - тому для захода на атаку придется сделать полный поворот. За это время лодка успеет уйти футов на четыреста в глубину. Смертельную опасность представляли эсминцы, прикрывавшие правый борт авианосца и крейсера, но Брент старался пока о них не думать.
Он глянул на часы. Прошло две минуты.
- Торпедные аппараты - товсь! Поднять перископ! Азимут?
- Два-восемь-ноль!
- Отметка дальности?
- Пять-один-три-пять.
- Курсовой угол ноль-три-ноль.
Питтмэн, пыхтел над КУТом.
- Дальность - пять-один-три-ноль, скорость девятнадцать, курс ноль-один-ноль, расстояние до цели два-пять-семь-ноль.
- Головной эсминец пересекает наш курс слева направо. Пеленг второго три-ноль-пять, дальность пять тысяч ярдов от нас.
Бренту ничего не оставалось, как сделать вид, что эсминцев нет в природе.
- Отключить динамик. Открыть люки торпедных аппаратов с первого по шестой. Перископ поднять!
И все началось сначала, но в последний раз перед залпом:
- Азимут?
- Три-три-три.
- Отметка дальности?
- Три-пять-ноль-ноль.
- Курсовой угол шестьдесят пять. Перископ убрать!
Теперь казалось, что радары пищат и винты глухо ворочаются уже внутри самой лодки, проникнув за обшивку.
- Ой, лампочка зажглась! - в изумлении глядя на экран КУТа, воскликнул Питтмэн. - Он выдал решение - данные для стрельбы.
- Неужели? Ну, и когда дистанция до цели сократится до двух тысяч ярдов?
Питтмэн молчал.
- Ну, отвечайте же! Весь свободный мир замер в ожидании вашего ответа!
- Через тридцать пять секунд, мистер Росс, - наконец ответил Питтмэн.
Глубина двадцать футов, скорость высокая, залп веерообразный с растворением 150 процентов. - Питтмэн глядел непонимающе, и Брент сорвался на крик: - Первая - в корму, следующие четыре - в корпус, шестая проходит у носа. Интервал семь секунд. Ну, решайте!
Но Питтмэн только хватал ртом воздух и беспомощно озирался по сторонам. Уильямс оттолкнул его и сам стал у КУТа:
- Есть! - сказал он. - Гироскопический угол последней торпеды двадцать три градуса.
- Отлично! - ответил Брент.
Давая растворение (рассеивание) сто пятьдесят процентов, он надеялся компенсировать любые ошибки в расчетах: уж по крайней мере три торпеды станут для авианосца роковыми.
Уильямс шагнул к панели управления огнем, где уже горели красным шесть окошечек. Питтмэн готов был провалиться сквозь землю.
Брент глубоко вздохнул. Существование "Йонаги", жизнь адмирала Фудзиты, Йоси Мацухары и тысяч других дорогих ему людей зависела сейчас от того, что случится в следующие три минуты.
- Внимание на рулях, мистер Бэттл! Сразу после залпа, который займет сорок две секунды, надо будет в темпе дать дифферент на нос и убрать "Блэкфин" поглубже. - Он повернулся к Уильямсу. - Перископ поднять!
Он быстро огляделся. Картинка оставалась прежней, за исключением того, что эсминец у них по правому борту подходил по ветру. Менять расчет было поздно. Он сложил ручки перископа, и стальная труба скользнула вниз, на место.
- Залп!
Уильямс, перекинув тумблер, нажал на кнопку, замкнувшую цепь стрельбы. Послышался свист сжатого воздуха, глухой удар, от которого содрогнулась лодка.
- Первая пошла! - крикнул Дэвидсон, запуская секундомер.
Еще пять раз прозвучали команды и доклады. Через сорок две секунды носовые торпедные аппараты были пусты.
- Путь торпеды?
Питтмэн, уставившись на экран КУТа, дрожащим голосом ответил:
- Один-девять-семь-ноль, сэр!
Брент быстро прикинул в уме: до первого взрыва - одна минута десять секунд.
- Погружение на четыреста футов! Право на борт, курс один-ноль-ноль, полный ход, приготовиться к атаке глубинными бомбами!
Бэттл рванул рукоятку, открывая клапан вентиляции цистерны быстрого погружения: Брента обдало струей воздуха, когда несколько тонн воды хлынули в носовые цистерны. "Блэкфин" резко опустил нос.
- Прошли сто футов, сэр.
- Сколько до цели первой торпеде?
- Семнадцать секунд, сэр, - ответил, взглянув на секундомер, Сторджис.
- Динамик!
Ромеро повернул тумблер, и раздался четкий громкий писк: эсминец слева по носу заглушал все остальные звуки, слышался даже шум его винтов. Потом прибавилось пронзительное гудение на высокой ноте, как будто летела стая комаров. Это шли торпеды. Они слышали свои собственные торпеды!
Потом возник чудовищный грохот - боеголовка первой торпеды ударилась о борт авианосца. Восемьсот фунтов взрывчатки-торпекса, как бумагу, разорвали обшивку и защитный пояс, взметнув высоко в воздух столб воды и обломков. Ударная волна встряхнула лодку. Затем взорвались вторая и третья торпеды. Подводники ликующе закричали.
- Достали! Достали эту сволочь! - Уильямс победно вскинул сжатый кулак. - Молодцы, молодцы! Чистая работа, Брент! Как рукой положил!
- Сэр, головной эсминец меняет курс! Сейчас будет атаковать!
Смех смолк.
- Так, - сказал Уильямс, повернувшись к Бренту. - Отлично сделано. Не менее трех попаданий. Я беру управление. Займись КУТом. Лейтенант Питтмэн, возвращайтесь к своим прямым обязанностям.
Питтмэн юркнул в люк, как испуганная крыса в подпол.
В динамике, вытесняя все остальное, слышались шум винтов и писк радаров, который становился все громче и чаще. Ликующие крики оборвались. Скоро весь корпус лодки стал резонировать.
- Прошли сто пятьдесят футов, сэр, - доложил Сторджис.
Сквозь писк радаров пробивались теперь истошный визг исковерканного металла, треск ломающихся переборок, гул хлынувшей в пробоины воды.
- Слышу шумы разрушающегося корпуса, - сообщил акустик, и его слова были встречены новым взрывом восторга.
Но раздались шум винтов, резкий, частый, нарастающий и усиливающийся писк радаров - и ликующие крики оборвались. Лодка резонировала, отвечая колебаниями корпуса на сигналы и выдавая себя.
- Нащупали.
Послышались щелчки, и спокойную глубь океана вспороли серии глубинных бомб. Четыре взорвались под кормой "Блэкфина", две - над носом. Лодка задергалась и заметалась, как загарпуненный кит, нос ее от тяжких ударов резко ушел вниз градусов на тридцать, и лодку, которая, казалось, как живое существо, корчилась и стонала от боли, швырнуло на глубину. Грянули новые взрывы. Тех, кто не успел ухватиться за что-нибудь, сильным толчком сбило с ног. Послышались крики боли и ужаса. Пит Ромеро не усидел на своем табурете, упал на палубу, а сверху на него свалился радиометрист Такигути. Брент вцепился пальцами в трубу, проходившую по верхней переборке. Погас свет, и корпус лодки затрясся от сильнейшей вибрации.
- Включить аварийное освещение! Продуть кормовую цистерну! - крикнул Уильямс, но ничего не изменилось - то ли его не услышали, то ли матросы, которые должны были выполнить приказ, были ранены, то ли вышло из строя оборудование. Лодка оставалась темной и продолжала опускаться.
Вибрация усилилась. "Блэкфин" содрогался, как в эпилептическом припадке, и эти конвульсии стали сопровождаться звонкими зловеще-ритмичными ударами стали о сталь. Тысяча пятьсот двадцать шесть тонн металла и девятьсот тонн воды, до отказа заполнившей балластные цистерны, неумолимо тянули превратившуюся в стальной гроб лодку носом вниз - на дно, где чудовищное давление сомнет ее, как бумажный кораблик.
Брент уже чувствовал пронзительную боль в ушах и с ужасом предвидел, как лопнут переборки отсеков, как сжатый воздух, раскалившийся до нескольких сотен градусов, сожжет ему легкие, заставит захлебнуться собственной кровью еще до того, как в проломы хлынет забортная вода.
Тускло замерцали красные аварийные лампы.
- Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях! - кричал Уильямс, и телефонист репетовал команды.
Но ответа не было.
Брент помогал подняться распростертым на палубе Питу и Такигути, и в эту минуту вибрация вдруг прекратилась. Смолкло и гудение генераторов.
- Прошли двести пятьдесят, - спокойно сказал Сторджис.
- Бэттл, ради всего святого, дифферент, дифферент! - крикнул в люк Уильямс.
- Продуваю, сэр. Горизонтальные рули вышли.
Брент почувствовал: лодка немного выровняла киль. Но он знал, что остановить спуск, пока "Блэкфин" не достиг гибельной глубины, почти невозможно. Но, похоже, Бэттл начал продувать цистерну сам, не дожидаясь команды Уильямса, которую мог и не услышать в этом хаосе... Тогда его находчивость и хладнокровие спасут их.
- Сэр, дивизион живучести докладывает: левый гребной вал и винт погнуты. Старшина второй статьи Фукумото заглушил моторы по левому борту. Разгерметизации нет. Два забортных клапана были повреждены, но их уже починили. Первый вспомогательный двигатель сдвинут с опор. Двое мотористов без сознания, у одного сломана рука.
- А аккумуляторы?
- Сведений нет, сэр.
- Добро. Движение в бесшумном режиме!
Лодка еще немного приподняла нос.
- Прошли четыреста.
Послышались гулкие разрывы глубинных бомб, но - где-то гораздо выше. Постепенно "Блэкфин", продувая носовую цистерну, замедлил безостановочное скольжение вглубь. Градус угла снижения стал нулевым Но спасительная глубина все еще в любую минуту могла оказаться губительной.
- Прошли четыреста пятьдесят.
Брент взглянул на манометр: белая стрелка плясала на отметке "220" двести двадцать фунтов давило на каждый квадратный дюйм корпуса, и давление возрастало. По спинному хребту прополз колючий холодок.
Становилось все жарче, и воздух, пропитанный запахом пота и испарениями немытых тел, сделался неподвижно-густым и вязким. Волосы Брента стали влажными, насквозь вымокшая рубашка липла к телу. По отсеку распространилось зловоние - у кого-то в центральном посту случилась "медвежья болезнь".
- Эй, у кого там очко сыграло?! - крикнул Уильямс. - Привести себя в порядок!
В ответ донеслось смущенное бормотание.
- Глубина пять семьдесят пять, - безмятежным тоном доложил Бэттл.
- Сможете удержать ее на этой отметке?
- Отчего же не удержать, сэр? Удержим.
Брент услышал, как Уильямс пробормотал:
- Этого парня я представлю к награде.
По отсеку пронесся общий вздох облегчения: подводники переглядывались как осужденные на казнь, которым в последний миг сообщили о помиловании. И спасением они были обязаны двоим: энсину Бэттлу и старшине второй статьи Фукумото, которые действовали стремительно и по собственному разумению. Теперь можно будет отсидеться на глубине. Вспыхнул свет.
- Право на борт, средний ход. Больше вправо! Держать один-восемь-ноль! Акустик, включите-ка...
Сквозь удаляющийся шум винтов пробивались другие звуки - это тонул авианосец: гудела вода, посвистывал вытесняемый ею воздух, лопались и ломались переборки. Бренту показалось даже, что он слышит пронзительные вопли гибнущих людей. Возможно ли это? Доходят ли до него отчаянные крики тех, кто бьется в затопленных отсеках, умирая лютой смертью - той самой, которую он мысленно уже примерял на себя? Он старался не слышать этого, отвлечься на что-нибудь. Однако это было невозможно. На "Блэкфине" стояла мертвая тишина: подводники как по команде уставились в свои приборы.
- Идет ко дну, - нарушил молчание Уильямс. - А до него - шесть тысяч футов.
Миноносцы еще порыскали вокруг - явно для очистки совести - и отвернули к северу. Леденящие кровь звуки наконец стихли: агония авианосца прекратилась.
Старший механик Данлэп доложил о том, что лопасть винта погнута, вал искорежен, опорный подшипник руля сгорел. В море, на ходу, ремонт невозможен. У одного из мотористов - сотрясение мозга, у другого сломана рука. На поверхности лодка сможет делать не больше восемнадцати узлов и только шесть - в погруженном состоянии. Уильямс повернул к северу.
И наконец, проведя шестнадцать часов под водой, после тщательного поиска радарами и обзора в перископы, "Блэкфин" осторожно вынырнул, всплыл на белый свет. Когда Брент отдраил люк, свежий воздух ударил ему в голову, как залпом выпитый бокал ледяного шампанского. Стоя на мостике рядом с Уильямсом, он оглядывал безмятежную океанскую гладь, покрытую следами недавней катастрофы - вокруг кормы, насколько хватало глаза, плавали каски, обломки деревянной обшивки и настила, пустые баки из-под горючего, крыло от Ju-87, бутылки, бочки.
- Шансы уравнены, - пробормотал Уильямс. - Смотри! - Он вытянул палец. - Люди!
Брент подкрутил колесико бинокля и увидел спасательный плот, на котором теснились уцелевшие моряки с авианосца. Те, кому места не хватило, плыли рядом, вцепившись в его края.
- Подберем?
- Еще чего. - Уильямс махнул рукой в сторону юго-востока. - Пусть плывут в Томонуто. Погода хорошая, а морские ванны освежают.
Оверстрит и впередсмотрящие прыснули.
- Радио на "Йонагу", - приказал Уильямс. - Потоплен один авианосец, ударное соединение в составе крейсера и пяти эсминцев ушло курсом на Томонуто, скорость неизвестна. "Блэкфин" поврежден. Следуем в Токийский залив.
- Передать ТАКАМО?
- Да.
- Шифровать?
- Не обязательно. Весь мир и так знает, где мы и чем были заняты. Передай стандартным кодом - так будет быстрей.
Брент по переговорному устройству продиктовал Симпсону текст радиограммы и через минуту получил доклад о том, что радио ушло и прием подтвержден.
Уильямс как-то неловко потоптался на месте и сказал:
- Как только можно будет, надо устроить в столовой службу за упокой души адмирала Аллена. Явиться всем свободным от вахты. - Он прикусил губу и с несвойственной ему неуверенностью добавил: - А ты - как хочешь. Смотри сам.
Брент молча смотрел перед собой, все еще испытывая гнев и скорбь. Потом опустил бинокль:
- Самураи сказали бы: "Чтобы меч жил, его надо вынуть из ножен". - Он обеими руками стиснул леер. - Я стараюсь убедить себя, что адмирал, как боевой клинок, сломался в схватке и что самой своей смертью он нам помог. - Он снова поднял бинокль к глазам. - На отпевание приду.
Уильямс кивнул, улыбнулся. Потом медленным, плавным жестом обвел штилевой океан.
- Мы уравняли шансы.
- Да, - проговорил Брент, не отрываясь от бинокля. - Уравняли. Теперь Фудзита ударит по ним. Против "Йонаги" - авианосец, крейсер, десять эсминцев. Шансы равны.
Уильямс издал негромкий смешок.
- Приготовились... Брент... - Уильямс глянул в перископ. - Пеленг!
- Ноль-девять-пять, - прочел Брент азимут. Дэвидсон отрепетовал его штурману.
- Так... Пеленг!
- Ноль-три-два.
- Отлично! Перископ убрать!
Через несколько секунд из люка долетел голос Каденбаха:
- Сэр, мы в десяти тысячах ста ярдах от юго-западного побережья атолла.
- Добро. Вот здесь мы и попасемся: бог даст, авианосец выйдет прямо на нас. Лейтенант Росс, сообщите на "Йонагу": на шестнадцать тридцать с атолла Томонуто курсом два-девять-ноль на скорости примерно двадцать узлов снялась группа в составе: авианосец - один, крейсер - один, эсминцы пять.
Брент спустился в свою каюту, зашифровал рапорт и передал его Дону Симпсону. Радиограмма, как всегда, ушла в тысячную долю секунды.
Потянулись часы томительного ожидания. Боевую тревогу Уильямс отменил, но группа слежения в полном составе оставалась в рубке. Больше трех часов лодка бродила вдоль западной оконечности атолла, карауля врага. Все молились о том, чтобы догадка Реджинальда Уильямса оказалась верна.
В восемнадцать ровно, когда кроваво-пурпурное солнце стало закатываться за горизонт, вторая группа наконец двинулась к выходу из гавани. Первым это обнаружил Пит Ромеро.
- Гидроакустический контакт! - вскрикнул он. - Выходят со стоянки! Миноносцы! Ведут поиск! Пеленг три-один-ноль, дальность десять тысяч ярдов.
- Боевая тревога! - крикнул Уильямс. - Лейтенант Росс, берите управление! Курс один-один-ноль, скорость три. - Он отступил за перископы - туда, где полагается стоять во время атаки помощнику командира.
- Есть, сэр! Слушай мою команду! - Брент нагнулся над люком. - Глубина?
- Шестьдесят футов, - ответил Бэттл.
- Центральный пост! Потихонечку подвсплыть на два фута. Перископ поднять!
Нагнувшись, Брент стал распрямляться вместе с ночным перископом и, когда тот стал на место, расщелкнул ручки. Линзы оказались над поверхностью воды.
- Глубина шестьдесят два фута, сэр, - доложил Бэттл.
- Добро. - Брент медленно повернул перископ "влево по носу", дал максимальное увеличение и в полумраке, далеко на юго-западе увидел темные движущиеся тени. - РЛС РЭБ?
Старшина-радиометрист Такигути поспешно пробежал пальцами по клавиатуре своего компьютера и впился взглядом в зеленоватое свечение дисплея:
- Пять эсминцев класса "Джиринг", крейсер класса "Лландафф", авианосец класса "Маджестик". Все имеется в нашем каталоге "угроз". Все корабли ведут поиск надводных и воздушных целей.
- Черт! "Маджестик"! - воскликнул Уильямс. - Он-то нам и нужен!
- Ладно-ладно, Реджи, я постараюсь не упустить его и не промазать. Штурман! Глубина под килем?
- Двести фатомов, сэр, и углубляется в миле к западу до трехсот фатомов. Это Западно-Каролинская впадина.
Брент остался доволен сообщением Каденбаха: под ними было много воды было куда уходить и прятаться от глубинных бомб. Уповая на антирадарное покрытие и на свою счастливую звезду, он не убирал перископ. Тени на горизонте выросли.
- Кажется, Реджи, ты угадал: идут кильватерной колонной, головной авианосец. Впереди эсминец и по два с каждого борта. Но охранение жиденькое - пришлось растянуться, чтобы прикрыть и крейсер, и "Маджестик". - Он плотнее прижал наглазник. - Черт... Быстро уходят западней. Если не изменят курс, нам их не догнать.
- Они свернут к северу... Они должны свернуть к северу, - как заклинание, твердил Уильямс. - Они идут наперехват "Йонаги", значит, курсом на север.
Брент снова приник к окуляру: корабли стремительно скрывались за горизонтом.
- Наверно, ты прав, Реджи. Будем надеяться, что они отвернут курсом на север. Все равно - выбора у нас нет и ничего другого нам не остается. - Он повернулся к Сторджису: - Право на борт, самый полный вперед, держать два-девять-ноль. Реджи, они идут по дуге. Как только ляжем на новый курс, всплывем и на полной скорости по хорде замкнем концы дуги. Так что если они в самом деле повернут к северу, мы окажемся в той же точке раньше.
- Знающие люди утверждают, мистер Росс, что прямая - кратчайшее расстояние между двумя точками, - рассмеялся Уильямс.
- Все это - в том случае, если мы угадали их курс. Но, повторяю, выбора у нас нет.
Через пять минут "Блэкфин" лег на курс и всплыл. На мостик поднялись Брент, Уильямс, четверо впередсмотрящих, вахтенный офицер Фредерик Хассе и матрос-рулевой Джей Оверстрит.
Командование снова принял Уильямс, который, перед тем как подняться на мостик, довольно долго сидел над картами вместе с Чарли Каденбахом.
- Если мы не ошиблись в расчетах, то должны будем перехватить их на пересечении сто сорокового меридиана и десятой параллели. Это еще восемьдесят миль. О дьявол! - он в сердцах саданул кулаком по ограждению. - Клянусь, правое яичко бы отдал за радар!
- Нельзя, Реджи: арабы засекут моментально.
- Да я сам знаю! - с досадой ответил Уильямс и крикнул впередсмотрящим: - Не зевать! Глядеть в оба! Радар отключен, вся надежда на вас! - Он описал дугу указательным пальцем, словно матросы могли видеть его в темноте: - Они должны появиться по левому борту!
Еще часа три "Блэкфин" на двадцати четырех узлах мчался по спокойному морю, под полной яркой луной, при отличной видимости. Нос лодки ритмично резал и отбрасывал неустанно накатывавшие с юга волны, вздымая по обе стороны форштевня высокие - до перископа - пенные столбы. Офицеров и рулевого прикрывал стальной щит, впередсмотрящие через несколько минут вымокли до нитки.
Хассе дотронулся до плеча Брента и, когда тот обернулся, показал назад, за корму: тропическое море горело и переливалось фосфоресцирующим светом, как будто под толщей воды пылали костры.
- Японцы бы сказали, что нас провожают ками.
- Факелами освещая нам путь.
Этот мирный диалог был прерван криком впередсмотрящего:
- Слева по носу - судно! Пеленг два-один-ноль, дальность восемь десять миль.
Все бинокли повернулись вперед и влево. Брент, наведя бинокль на фокус, различил четко вырисовывавшийся на освещенном луной небе черный плоский силуэт миноносца. В нем было что-то невсамделишное: он казался рисованным двухмерным задником декорации в голливудском павильоне.
- Реджи, ты оказался прав. Судя по всему, это головной эсминец дальнего охранения. Однако здорово мы их обогнали. Так рано я их не ожидал найти.
- Они идут на двадцати узлах, а я думал - на двадцати четырех. Уильямс выпустил бинокль, закачавшийся на ремешке у него на шее. - Ну, Брент, давай принимай командование. Хассе, вы оставайтесь на мостике, нам будут нужны ваши глаза.
Брент нагнулся над люком:
- Группе слежения по местам стоять! Приготовиться к торпедной атаке!
- У них - отличные радары.
- Знаю. Мы зайдем спереди напрямую и погрузимся.
- Вот тут-то и нарвемся на эсминцы.
- Уповай на наше антирадарное покрытие и дрыхнущих арабских акустиков. - Брент показал на север. - Волнение четыре балла, ветер - узлов двенадцать. Волны прикроют наш перископ.
Лодка и арабская ударная группа шли сходящимися курсами, и уже минут через пятнадцать стал виден авианосец. У Брента екнуло под ложечкой, когда в окулярах его бинокля возник громоздкий черный силуэт. Арабы снова изменили курс, отвернув к западу. Семимильная дистанция стремительно возрастала, и "Блэкфину" оставалось только одно - не догонять, а кинуться наперерез.
- Лево на борт, держать два-восемь-ноль! - крикнул Брент. - Самый полный! Данлэп, прибавьте оборотов, выжмите из двигателей все, что только можно!
Лодка плавно скользнула левей, и стальная палуба под ногами Брента завибрировала чаще - старший механик выполнил приказ. Из динамика раздался его голос:
- Двадцать шесть узлов, сэр. Больше она не даст.
- Подшипники валов в порядке?
- В порядке: не греются и не задрались.
Из люка донесся голос Питтмэна, стоявшего в рубке возле КУТа:
- Сэр, захватывать цель? Ваш ПППЦ включился и ведет ее.
- Нет пока, пусть подойдут поближе. - Брент видел, что силуэты на горизонте снова увеличились в размерах. - Семь-восемь миль, - пробормотал он себе под нос.
- Сменили курс, мистер Росс! Приближаются, и очень быстро, - крикнул один из впередсмотрящих.
- Вот и отлично. Радиометрист! Что там у них?
- Ведут постоянный поиск воздушного и надводного пространства, ответил Такигути.
- Пеленгуют?
- Никак нет. Идут навстречу на большой скорости.
Брент вздохнул с облегчением, хоть и знал, что скоро их засекут без радаров: фосфоресцирующее море выдаст лодку.
- Впередсмотрящие, вниз! Очистить мостик!
Все, кроме него, один за другим скользнули в люк. В последний раз оглядевшись по сторонам, он бросился следом, вдавив всей ладонью кнопку ревуна. Завыла сирена. Брент повернул штурвальчик задрайки и спустился в центральный пост.
- По местам стоять, к погружению! Бэттл! Глубина шестьдесят два фута. Торпедные аппараты - товсь! Рулевой, лево на два-семь-пять, малый вперед, - последнюю команду, относившуюся к Сторджису, он отдал, склонившись к перископу, и тотчас почувствовал, как надавило на барабанные перепонки, услышал, как, перекрывая подвывание дизелей, увлекавших лодку все глубже под воду, пронеслись по отсекам доклады о готовности.
- Шестьдесят два фута, сэр, - раздался голос Бэттла.
- Курс - два-семь-пять, сэр, - доложил Сторджис.
- Поднять перископ! - скомандовал Брент и, когда стальная труба ушла вверх, приник к окуляру.
Быстрый обзор - и он убедился, что головной эсминец охранения пройдет много западней "Блэкфина", но два других, прикрывающих авианосец с правого борта, окажутся совсем близко. Не отрываясь от перископа, он приказал Питу Ромеро:
- Акустик, дайте звук!
Пит единственный, кто сидел в рубке, - потянулся к "Марку IV" и повернул тумблер. В ту же секунду лодка наполнилась громким, частым, всепроникающим писком. Но это было еще не определение дальности до цели, а всего только поиск.
Брент навел линзы перископа на авианосец: на расстоянии четырех миль черная гора, четко выделяясь на фоне освещенного луной неба, надвигалась на них неуклонно. "Блэкфин" был впереди и чуть - всего градусов на десять - правее. Торпедная атака под таким острым углом - дело нелегкое: угол скрадывает размеры цели. Идеальный угол встречи торпеды с целью - в девяносто градусов.
- Впереди - миноносец, за ним - авианосец, концевым идет крейсер. И еще четыре эсминца по два с каждого борта прикрывают, - сказал Брент Уильямсу. - Ну-ка, проверь меня... Итак, "Маджестик": длина - семьсот футов, высота от топа мачты до ватерлинии - сто пятьдесят, максимальная скорость двадцать пять узлов.
Уильямс, глянув на прикрепленную к переборке таблицу, кивнул:
- Все верно.
- Приготовиться к первой обсервации! Азимут?
- Два-семь-восемь, - ответил Уильямс.
Брент крутил колесико дальномера, пока обе половинки расщепленного изображения не слились в единое целое.
- Азимут?
- Шесть-три-ноль-ноль.
- Курсовой угол, справа двадцать. Курс ноль-один-ноль! - Получив доклад о том, что наблюдение окончено, он со щелчком сложил ручки перископа, отшагнул от него и скомандовал рулевому: - Право на борт! Держать два-восемь-ноль.
Брент слышал бормотание Питтмэна, считывающего показания КУТа: лейтенант был весь в поту, то и дело нервно сглатывал слюну, и его крупный кадык ерзал по длинной шее взад-вперед, словно он подавился и никак не может проглотить кусок.
- Начальная дальность шесть-два-пять-ноль, скорость девятнадцать, расстояние до цели три-девять-пять-ноль.
Писк стал громче. Брент подумал было, что теперь-то их наверняка засекут, но головной эсминец продолжал неспешно двигаться вперед и уже поравнялся с носом "Блэкфина". Когда лодка даст торпедный залп - а Брент надеялся, что это удастся сделать после прохода головного эсминца, - тому для захода на атаку придется сделать полный поворот. За это время лодка успеет уйти футов на четыреста в глубину. Смертельную опасность представляли эсминцы, прикрывавшие правый борт авианосца и крейсера, но Брент старался пока о них не думать.
Он глянул на часы. Прошло две минуты.
- Торпедные аппараты - товсь! Поднять перископ! Азимут?
- Два-восемь-ноль!
- Отметка дальности?
- Пять-один-три-пять.
- Курсовой угол ноль-три-ноль.
Питтмэн, пыхтел над КУТом.
- Дальность - пять-один-три-ноль, скорость девятнадцать, курс ноль-один-ноль, расстояние до цели два-пять-семь-ноль.
- Головной эсминец пересекает наш курс слева направо. Пеленг второго три-ноль-пять, дальность пять тысяч ярдов от нас.
Бренту ничего не оставалось, как сделать вид, что эсминцев нет в природе.
- Отключить динамик. Открыть люки торпедных аппаратов с первого по шестой. Перископ поднять!
И все началось сначала, но в последний раз перед залпом:
- Азимут?
- Три-три-три.
- Отметка дальности?
- Три-пять-ноль-ноль.
- Курсовой угол шестьдесят пять. Перископ убрать!
Теперь казалось, что радары пищат и винты глухо ворочаются уже внутри самой лодки, проникнув за обшивку.
- Ой, лампочка зажглась! - в изумлении глядя на экран КУТа, воскликнул Питтмэн. - Он выдал решение - данные для стрельбы.
- Неужели? Ну, и когда дистанция до цели сократится до двух тысяч ярдов?
Питтмэн молчал.
- Ну, отвечайте же! Весь свободный мир замер в ожидании вашего ответа!
- Через тридцать пять секунд, мистер Росс, - наконец ответил Питтмэн.
Глубина двадцать футов, скорость высокая, залп веерообразный с растворением 150 процентов. - Питтмэн глядел непонимающе, и Брент сорвался на крик: - Первая - в корму, следующие четыре - в корпус, шестая проходит у носа. Интервал семь секунд. Ну, решайте!
Но Питтмэн только хватал ртом воздух и беспомощно озирался по сторонам. Уильямс оттолкнул его и сам стал у КУТа:
- Есть! - сказал он. - Гироскопический угол последней торпеды двадцать три градуса.
- Отлично! - ответил Брент.
Давая растворение (рассеивание) сто пятьдесят процентов, он надеялся компенсировать любые ошибки в расчетах: уж по крайней мере три торпеды станут для авианосца роковыми.
Уильямс шагнул к панели управления огнем, где уже горели красным шесть окошечек. Питтмэн готов был провалиться сквозь землю.
Брент глубоко вздохнул. Существование "Йонаги", жизнь адмирала Фудзиты, Йоси Мацухары и тысяч других дорогих ему людей зависела сейчас от того, что случится в следующие три минуты.
- Внимание на рулях, мистер Бэттл! Сразу после залпа, который займет сорок две секунды, надо будет в темпе дать дифферент на нос и убрать "Блэкфин" поглубже. - Он повернулся к Уильямсу. - Перископ поднять!
Он быстро огляделся. Картинка оставалась прежней, за исключением того, что эсминец у них по правому борту подходил по ветру. Менять расчет было поздно. Он сложил ручки перископа, и стальная труба скользнула вниз, на место.
- Залп!
Уильямс, перекинув тумблер, нажал на кнопку, замкнувшую цепь стрельбы. Послышался свист сжатого воздуха, глухой удар, от которого содрогнулась лодка.
- Первая пошла! - крикнул Дэвидсон, запуская секундомер.
Еще пять раз прозвучали команды и доклады. Через сорок две секунды носовые торпедные аппараты были пусты.
- Путь торпеды?
Питтмэн, уставившись на экран КУТа, дрожащим голосом ответил:
- Один-девять-семь-ноль, сэр!
Брент быстро прикинул в уме: до первого взрыва - одна минута десять секунд.
- Погружение на четыреста футов! Право на борт, курс один-ноль-ноль, полный ход, приготовиться к атаке глубинными бомбами!
Бэттл рванул рукоятку, открывая клапан вентиляции цистерны быстрого погружения: Брента обдало струей воздуха, когда несколько тонн воды хлынули в носовые цистерны. "Блэкфин" резко опустил нос.
- Прошли сто футов, сэр.
- Сколько до цели первой торпеде?
- Семнадцать секунд, сэр, - ответил, взглянув на секундомер, Сторджис.
- Динамик!
Ромеро повернул тумблер, и раздался четкий громкий писк: эсминец слева по носу заглушал все остальные звуки, слышался даже шум его винтов. Потом прибавилось пронзительное гудение на высокой ноте, как будто летела стая комаров. Это шли торпеды. Они слышали свои собственные торпеды!
Потом возник чудовищный грохот - боеголовка первой торпеды ударилась о борт авианосца. Восемьсот фунтов взрывчатки-торпекса, как бумагу, разорвали обшивку и защитный пояс, взметнув высоко в воздух столб воды и обломков. Ударная волна встряхнула лодку. Затем взорвались вторая и третья торпеды. Подводники ликующе закричали.
- Достали! Достали эту сволочь! - Уильямс победно вскинул сжатый кулак. - Молодцы, молодцы! Чистая работа, Брент! Как рукой положил!
- Сэр, головной эсминец меняет курс! Сейчас будет атаковать!
Смех смолк.
- Так, - сказал Уильямс, повернувшись к Бренту. - Отлично сделано. Не менее трех попаданий. Я беру управление. Займись КУТом. Лейтенант Питтмэн, возвращайтесь к своим прямым обязанностям.
Питтмэн юркнул в люк, как испуганная крыса в подпол.
В динамике, вытесняя все остальное, слышались шум винтов и писк радаров, который становился все громче и чаще. Ликующие крики оборвались. Скоро весь корпус лодки стал резонировать.
- Прошли сто пятьдесят футов, сэр, - доложил Сторджис.
Сквозь писк радаров пробивались теперь истошный визг исковерканного металла, треск ломающихся переборок, гул хлынувшей в пробоины воды.
- Слышу шумы разрушающегося корпуса, - сообщил акустик, и его слова были встречены новым взрывом восторга.
Но раздались шум винтов, резкий, частый, нарастающий и усиливающийся писк радаров - и ликующие крики оборвались. Лодка резонировала, отвечая колебаниями корпуса на сигналы и выдавая себя.
- Нащупали.
Послышались щелчки, и спокойную глубь океана вспороли серии глубинных бомб. Четыре взорвались под кормой "Блэкфина", две - над носом. Лодка задергалась и заметалась, как загарпуненный кит, нос ее от тяжких ударов резко ушел вниз градусов на тридцать, и лодку, которая, казалось, как живое существо, корчилась и стонала от боли, швырнуло на глубину. Грянули новые взрывы. Тех, кто не успел ухватиться за что-нибудь, сильным толчком сбило с ног. Послышались крики боли и ужаса. Пит Ромеро не усидел на своем табурете, упал на палубу, а сверху на него свалился радиометрист Такигути. Брент вцепился пальцами в трубу, проходившую по верхней переборке. Погас свет, и корпус лодки затрясся от сильнейшей вибрации.
- Включить аварийное освещение! Продуть кормовую цистерну! - крикнул Уильямс, но ничего не изменилось - то ли его не услышали, то ли матросы, которые должны были выполнить приказ, были ранены, то ли вышло из строя оборудование. Лодка оставалась темной и продолжала опускаться.
Вибрация усилилась. "Блэкфин" содрогался, как в эпилептическом припадке, и эти конвульсии стали сопровождаться звонкими зловеще-ритмичными ударами стали о сталь. Тысяча пятьсот двадцать шесть тонн металла и девятьсот тонн воды, до отказа заполнившей балластные цистерны, неумолимо тянули превратившуюся в стальной гроб лодку носом вниз - на дно, где чудовищное давление сомнет ее, как бумажный кораблик.
Брент уже чувствовал пронзительную боль в ушах и с ужасом предвидел, как лопнут переборки отсеков, как сжатый воздух, раскалившийся до нескольких сотен градусов, сожжет ему легкие, заставит захлебнуться собственной кровью еще до того, как в проломы хлынет забортная вода.
Тускло замерцали красные аварийные лампы.
- Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях! - кричал Уильямс, и телефонист репетовал команды.
Но ответа не было.
Брент помогал подняться распростертым на палубе Питу и Такигути, и в эту минуту вибрация вдруг прекратилась. Смолкло и гудение генераторов.
- Прошли двести пятьдесят, - спокойно сказал Сторджис.
- Бэттл, ради всего святого, дифферент, дифферент! - крикнул в люк Уильямс.
- Продуваю, сэр. Горизонтальные рули вышли.
Брент почувствовал: лодка немного выровняла киль. Но он знал, что остановить спуск, пока "Блэкфин" не достиг гибельной глубины, почти невозможно. Но, похоже, Бэттл начал продувать цистерну сам, не дожидаясь команды Уильямса, которую мог и не услышать в этом хаосе... Тогда его находчивость и хладнокровие спасут их.
- Сэр, дивизион живучести докладывает: левый гребной вал и винт погнуты. Старшина второй статьи Фукумото заглушил моторы по левому борту. Разгерметизации нет. Два забортных клапана были повреждены, но их уже починили. Первый вспомогательный двигатель сдвинут с опор. Двое мотористов без сознания, у одного сломана рука.
- А аккумуляторы?
- Сведений нет, сэр.
- Добро. Движение в бесшумном режиме!
Лодка еще немного приподняла нос.
- Прошли четыреста.
Послышались гулкие разрывы глубинных бомб, но - где-то гораздо выше. Постепенно "Блэкфин", продувая носовую цистерну, замедлил безостановочное скольжение вглубь. Градус угла снижения стал нулевым Но спасительная глубина все еще в любую минуту могла оказаться губительной.
- Прошли четыреста пятьдесят.
Брент взглянул на манометр: белая стрелка плясала на отметке "220" двести двадцать фунтов давило на каждый квадратный дюйм корпуса, и давление возрастало. По спинному хребту прополз колючий холодок.
Становилось все жарче, и воздух, пропитанный запахом пота и испарениями немытых тел, сделался неподвижно-густым и вязким. Волосы Брента стали влажными, насквозь вымокшая рубашка липла к телу. По отсеку распространилось зловоние - у кого-то в центральном посту случилась "медвежья болезнь".
- Эй, у кого там очко сыграло?! - крикнул Уильямс. - Привести себя в порядок!
В ответ донеслось смущенное бормотание.
- Глубина пять семьдесят пять, - безмятежным тоном доложил Бэттл.
- Сможете удержать ее на этой отметке?
- Отчего же не удержать, сэр? Удержим.
Брент услышал, как Уильямс пробормотал:
- Этого парня я представлю к награде.
По отсеку пронесся общий вздох облегчения: подводники переглядывались как осужденные на казнь, которым в последний миг сообщили о помиловании. И спасением они были обязаны двоим: энсину Бэттлу и старшине второй статьи Фукумото, которые действовали стремительно и по собственному разумению. Теперь можно будет отсидеться на глубине. Вспыхнул свет.
- Право на борт, средний ход. Больше вправо! Держать один-восемь-ноль! Акустик, включите-ка...
Сквозь удаляющийся шум винтов пробивались другие звуки - это тонул авианосец: гудела вода, посвистывал вытесняемый ею воздух, лопались и ломались переборки. Бренту показалось даже, что он слышит пронзительные вопли гибнущих людей. Возможно ли это? Доходят ли до него отчаянные крики тех, кто бьется в затопленных отсеках, умирая лютой смертью - той самой, которую он мысленно уже примерял на себя? Он старался не слышать этого, отвлечься на что-нибудь. Однако это было невозможно. На "Блэкфине" стояла мертвая тишина: подводники как по команде уставились в свои приборы.
- Идет ко дну, - нарушил молчание Уильямс. - А до него - шесть тысяч футов.
Миноносцы еще порыскали вокруг - явно для очистки совести - и отвернули к северу. Леденящие кровь звуки наконец стихли: агония авианосца прекратилась.
Старший механик Данлэп доложил о том, что лопасть винта погнута, вал искорежен, опорный подшипник руля сгорел. В море, на ходу, ремонт невозможен. У одного из мотористов - сотрясение мозга, у другого сломана рука. На поверхности лодка сможет делать не больше восемнадцати узлов и только шесть - в погруженном состоянии. Уильямс повернул к северу.
И наконец, проведя шестнадцать часов под водой, после тщательного поиска радарами и обзора в перископы, "Блэкфин" осторожно вынырнул, всплыл на белый свет. Когда Брент отдраил люк, свежий воздух ударил ему в голову, как залпом выпитый бокал ледяного шампанского. Стоя на мостике рядом с Уильямсом, он оглядывал безмятежную океанскую гладь, покрытую следами недавней катастрофы - вокруг кормы, насколько хватало глаза, плавали каски, обломки деревянной обшивки и настила, пустые баки из-под горючего, крыло от Ju-87, бутылки, бочки.
- Шансы уравнены, - пробормотал Уильямс. - Смотри! - Он вытянул палец. - Люди!
Брент подкрутил колесико бинокля и увидел спасательный плот, на котором теснились уцелевшие моряки с авианосца. Те, кому места не хватило, плыли рядом, вцепившись в его края.
- Подберем?
- Еще чего. - Уильямс махнул рукой в сторону юго-востока. - Пусть плывут в Томонуто. Погода хорошая, а морские ванны освежают.
Оверстрит и впередсмотрящие прыснули.
- Радио на "Йонагу", - приказал Уильямс. - Потоплен один авианосец, ударное соединение в составе крейсера и пяти эсминцев ушло курсом на Томонуто, скорость неизвестна. "Блэкфин" поврежден. Следуем в Токийский залив.
- Передать ТАКАМО?
- Да.
- Шифровать?
- Не обязательно. Весь мир и так знает, где мы и чем были заняты. Передай стандартным кодом - так будет быстрей.
Брент по переговорному устройству продиктовал Симпсону текст радиограммы и через минуту получил доклад о том, что радио ушло и прием подтвержден.
Уильямс как-то неловко потоптался на месте и сказал:
- Как только можно будет, надо устроить в столовой службу за упокой души адмирала Аллена. Явиться всем свободным от вахты. - Он прикусил губу и с несвойственной ему неуверенностью добавил: - А ты - как хочешь. Смотри сам.
Брент молча смотрел перед собой, все еще испытывая гнев и скорбь. Потом опустил бинокль:
- Самураи сказали бы: "Чтобы меч жил, его надо вынуть из ножен". - Он обеими руками стиснул леер. - Я стараюсь убедить себя, что адмирал, как боевой клинок, сломался в схватке и что самой своей смертью он нам помог. - Он снова поднял бинокль к глазам. - На отпевание приду.
Уильямс кивнул, улыбнулся. Потом медленным, плавным жестом обвел штилевой океан.
- Мы уравняли шансы.
- Да, - проговорил Брент, не отрываясь от бинокля. - Уравняли. Теперь Фудзита ударит по ним. Против "Йонаги" - авианосец, крейсер, десять эсминцев. Шансы равны.
Уильямс издал негромкий смешок.