– Her, это всего лишь Джордж, – ответил Эббот.
– Ты знаешь, который час?
– Пять минут второго. Дня.
– Я легла только в десять утра. Я трахалась, Джордж, трахалась целые сутки без перерыва... Боже, как я трахалась.
– Деньги у нас в руках, крошка.
– Не говори мне про деньги, Джордж, просто дай мне поспать, хорошо?
– Даже про десять штук?
– Десять чего?
– Забудь, детка, спи дальше.
– Послушай, Джордж, не юли, скажи прямо.
– Я заключил сделку с журналами в пяти странах, и десять тысяч из них твои, если придешь с товаром. А если мы сможем предоставить еще и парочку фотографий, то прибавь еще двадцать пять процентов, впрочем, ты вряд ли в ладах с арифметикой.
На другом конце провода молчали.
– Ты снова заснула, крошка?
– Я все бодрее и бодрее. Чего ты хочешь?
– Встретимся в кафе на углу твоей улицы через два часа.
– Черт, Джордж, дай мне немного поспать, пожалуйста. Ты знаешь, где я живу. Приходи сюда через пару часов, и я поговорю с тобой лежа. Я все могу делать лежа.
– О'кей, о'кей, – вздохнул Эббот. – У тебя через два часа.
Она жила неподалеку от Мейда Вейл. Он поймал такси и уже через десять минут был на месте и барабанил в дверь.
Это была мера предосторожности. На тот случай, если она рассказала не тем людям о своем друге Джордже. Если за местом установят слежку, он хотел быть рядом, чтобы все видеть.
Дорис открыла дверь, завернутая в простыню.
– Боже, ты же сказал через два часа. Я сейчас сдохну. – Десять кусков поднимут тебя из мертвых. Я сварю тебе кофе, и ты расскажешь мне о Нжала и его гнездышке в английской деревне.
Ричард сделал кофе, и она начала рассказывать. Красавица выдала, рассказала все, что могла, о привычках Нжала (и не только в области секса) и мерах безопасности.
Она набросала приблизительный план поместья, отметив ручей, протекающий по его территории, и стену по периметру, вспомнила про охранников со сторожевыми собаками, провод под напряжением на стене, охрану на воротах, стражников у северной стены возле арки, через которую тек ручей. Эббот узнал все, что страстная чернокожая пассия смогла вспомнить. А это было немало.
– То есть, шансов у фотографа попасть туда нет?
– Никаких, приятель. Они все еще обыскивают меня, когда я прихожу. У них в поместье две полицейские суки, похожие на лесбиянок, которые меня жадно раздевают. Но я ему пока нравлюсь. Я снова чуда еду.
– Когда?
– Не знаю. Думаю, завтра или послезавтра. Он сказал, что позвонит.
– Посмотрим, сможешь ли ты уговорить его сфотографироваться с тобой. Это будет бомба.
– О'кей, попробую. А теперь, Джордж, пожалуйста, можно, я еще посплю?
На вокзале Ватерлоо он купил роман в мягкой обложке и взял один билет до Питерсфилда. Внезапно Эббот так увлекся чтением, что чуть не проехал свою остановку.
Он обратился в местное агентство недвижимости, сказав, что заинтересован в покупке загородного поместья с участком примерно восемь гектаров. Может быть, они могут послать ему информацию о чем-нибудь подходящем. Естественно, это были вымышленные имя и адрес в Лондоне.
Некоторое время назад его друзья упомянули о какой-то собственности в этом районе, но название выскользнуло из памяти. Он нахмурился, вспоминая. Может, Лейстон-Хаус? Может такое быть?
– А, вы имеете в виду Лейфилд Холл, – сказал агент. – Он выставлялся на продажу месяцев семь назад, но боюсь, с тех пор был продан.
– Звучит занятно. А это далеко?
– Нет, всего пару километров отсюда по А-272. Большой особняк немного в глубине справа. Мимо не проедете.
Эббот внимательно изучил карту, затем взял такси и проехал мимо главных ворот Лейфилд Холла, обратив внимание на сторожку у входа (без сомнения, набитую агентами Особого отдела) и арку в стене, где ручей втекал на территорию поместья. Он также заметил внимание на прожектора, освещающие арку после наступления темноты. По словам Дорис, их не включали часов до девяти, хотя темнело намного раньше. Ручей протекал под дорогой и терялся в лугах, его берега были засажены деревьями, которые могли стать хорошим прикрытием. За аркой ручей сужался, превращаясь в короткий глубокий поток, и под дорогой проходил через водосточную трубу диаметром около пятидесяти сантиметров, а после этого снова расширялся и убегал в поля. Шансов пробраться через эту трубу не было.
Ричард проехался в такси по сети второстепенных дорог, окружающих Лейфилд Холл на расстоянии не больше тридцати километров, сказав водителю, что ищет участок земли для покупки. В действительности, он искал большое поле, желательно, с прудом или источником, и нашел то, что искал, приблизительно в тридцати километрах на северо-северо-запад от Лейфилд Холла, согласно карте картографического управления. Большое плоское поле с протекающим по нему ручьем, возможно, тем же самым, что протекал по участку Холла.
В одном месте ручей расширялся, а может быть, его расширили искусственно, чтобы сделать участок под водопой для скота. Этот сверкающий в темноте водоем будет отличным ориентиром.
Он запомнил расположение другого ориентира, башенки церквушки примерно в полутора километрах оттуда, торчащей прямо за развалинами замка. Он проверил их местоположение по компасу, затем отметил Лейфилд Холл на карте и нанес на нее поле с его ручьем.
Теперь все, что ему оставалось сделать, это лететь на северо-северо-запад от Холла, пока он не увидит башенку церкви с развалинами замка перед ней, затем по компасу к полю. Блеск воды будет служить посадочными огнями.
Оставалось сделать еще пару вещей, главная из которых – угнать фургон телефонной компании.
Эббот нашел один на стоянке возле железнодорожной станции в Питерсфилде. Дверь была заперта, но он при помощи отвертки вынул боковое окно и дотянулся до кнопки, залез внутрь, вытащил провода зажигания и связал их. Это заставило двигатель сделать пару вялых оборотов, но машина не хотела ехать без подсоса. Она немного озябла.
Ричард доехал до поля с ручьем и спрятал фургон в кустах у дороги.
Он знал, что об угоне немедленно доложат Шеппарду в Лейфилд Холл. Доклады поступали обо всех преступлениях и подозрительных действиях, сколь угодно малых. Так суперинтендант работал, и неумолимое внимание к деталям было одной из его сильных сторон. А Эббот верил в то, что сильные стороны человека нужно, как в дзюдо, использовать против него самого.
Он отправился обратно в Питерсфилд пешком, но примерно километр спустя его подобрала одна из проезжавших мимо машин, и остаток пути он проделал на ней. Не то, чтобы стоило торопиться. Ему все равно нечем было заняться до наступления сумерек. Сумерки – странное время, очень опасное. Время, которое водители машин, например, во всяком случае в Англии, незаслуженно игнорируют. В это время трудно сказать, движется ли объект или стоит, жив или мертв. Промежуточное время. Время для влюбленных, потому что они всегда находятся вне времени, за исключением тех ярких и всепоглощающих моментов, когда они вместе.
– Посольская машина отвезет тебя на аэродром, и ты будешь здесь уже через час.
– Но ведь ты сказал, завтра или послезавтра. Я только что проснулась. Я полумертвая.
– Я знаю способ ожить: ты приедешь сюда, поешь копченой семги, выпьешь шампанского. Потом отправишься в постель часа на два, на три, если хочешь. А когда проснешься, прелестная и свежая, примешь ванну и...
– Нет, дорогой, я не могу, честно. Я разваливаюсь по всем швам.
– А еще тебя будет ждать небольшой подарок в размере пятисот фунтов.
– Твою мать!
– Я хочу доложить о поломке на Питерсфилд 8548. Да, верно. Это прямая линия военного министерства, не могли бы вы, пожалуйста, заняться этим немедленно? Спасибо.
Он взял такси и поехал к Лейфилд Холлу, но вышел, не доезжая восьмисот метров до поместья, сошел с дороги и, стараясь оставаться незамеченным, пошел между деревьями и кустами вдоль ручья, пока не нашел место, где мог спрятаться и наблюдать за главными воротами и помещением для охраны.
Сумерки сгущались, но, но словам Дорис, прожектора не включат еще как минимум в течение получаса.
Эббот завернул свои часы, компас, пистолет, кобуру и запасную обойму в пластиковые пакеты, надежно обмотал свертки проволокой и распихал по карманам плаща. Затем принялся ждать.
Примерно через десять минут к воротам подъехал фургон телефонной компании и, остановившись, прогудел.
Ворота открылись, и из них вышли трое агентов Особого отдела во главе с сообразительным сержантом Робертсом.
Водитель фургона, коренастый, агрессивно настроенный молодой человек, опустил стекло машины.
– Да? – сказал Робертс.
– Телефон, – ответил водитель. – Вы доложили о поломке в поместье на линии.
– Одну минуту, пожалуйста.
– Я не могу ждать всю ночь.
– Мы не задержим вас ни на секунду, сэр.
Сержант обернулся к одному из агентов Особого отдела и негромко сказал:
– Проверьте в доме.
Водитель вышел из фургона.
– Послушайте, – сказал он, – подразумевается, что это срочно, прямая линия военного министерства или что-то в этом роде. И я хочу разделаться с этим как можно скорее, понятно? У меня свидание. С одной пташкой.
Агент Особого отдела вернулся и что-то прошептал на ухо Робертсу.
– Зайдите, пожалуйста, на пару минут в помещение для охраны, сэр. Мы бы хотели задать вам пару вопросов.
– Вопросы? Какие вопросы? О чем вы говорите?
– Сегодня утром был угнан фургон, по описанию соответствующий этому.
– Угнан? Вы утверждаете, что этот фургон был угнан? Посмотри на номера, болван.
– Сменить номер на машине не проблема, сэр. Так вы не возражаете пройти и побеседовать?
Робертс уже положил руку ему на плечо.
– Да, я возражаю, черт побери, – пытаясь вырваться, возразил водитель. Двое других агентов Особого отдела подошли ближе.
Все трое принялись толкать его, здорового, крепкого и продолжающего сопротивляться, к воротам. Эббот перебежал через дорогу в сгущающихся сумерках и соскользнул в узкий поток, текущий через арку. Вода оказалась ледяной.
Ричард очень медленно и осторожно двигался по направлению к арке. Как Эббот и предполагал, с двух сторон в кирпичную кладку арки на расстоянии около трех сантиметров от воды были вделаны два электронных глаза.
Он набрал побольше воздуха в легкие, нырнул под воду и пополз по грязному дну, пока не миновал арку, затем выбрался на поверхность и потихоньку вылез на берег в тень кустов. Он вытер руки носовым платком и подождал, пока не унялась дрожь, вынул компас, часы, пистолет, кобуру и запасную обойму из пластиковых мешков, в которые положил камни и опустил на дно ручья. Возможно, это был излишняя предосторожность, но полевым агентам необходимо быть очень осторожными людьми. Он снял дождевик и спрятал его под кустом, прикрыв листьями.
Эббот надел кобуру и внимательно осмотрел пистолет и обойму. И то, и другое было сухим. Как и компас, и часы. Засунул пистолет в кобуру, обойму и компас – в карман, надел на руку часы.
Он пополз вдоль ручья, не вылезая из кустов и замирая, если слышал приближение патруля с собаками. Достигнув рододендронов, посаженных вдоль засыпанной гравием подъездной дорожки перед домом, снова замер и дождался, когда мимо пройдет очередной патруль с собаками. Дорис сказала, что они ходят каждые пятнадцать минут.
Старая добрая Дорис.
Он теперь находился на расстоянии четырехсот метров от кустов, где спрятал плащ. Где-то вдалеке залаяла собака, и он подумал, что она, должно быть, нашла плащ. Затем залаяли остальные.
– Что-то происходит, и им это не нравится.
– Пустобрехи лают по каждому чертову поводу. Кроме того, у главных ворот какие-то непонятные разборки.
После недолгой паузы лаянье возобновилось. Одна из собак завыла.
– Мне это не нравится, – сказал Клиффорд. – Я, пожалуй, пойду гляну.
Из-за рододендронов Эббот наблюдал за Клиффордом, обходящим дом. Затем мимо прошел патруль с собаками. Клиффорд обменялся парой слов с патрульным, затем вернулся в летний домик.
К этому времени лай и вой прекратились. Но Клиффорда беспокоила даже тишина. Ему казалось, что настало зловещее ожидание.
– Что-то происходит, – сказал он. – Я не знаю, черт побери, что это, но чувствую, что что-то происходит.
– Жопой чувствуешь что ли? – спросил агент Особого отдела, недолюбливавший Клиффорда. Вряд ли кому-то он вообще нравился.
Дверь открыл Шеппард.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Эббот.
Шеппард увидел прямо перед собой ствол Комбат Магнума 357, направляемого твердой рукой. Это бы заставило похолодеть и более храброго человека, чем Шеппард, а суперинтендант был не из трусливых.
Эббот вошел и закрыл за собой дверь.
– Отдай мне пистолет, – сказал он. – Двумя пальцами, ну сам знаешь, как в кино делают.
Шеппард отдал ему оружие, которое тот положил в карман.
– Теперь пойдем к Нжала. Я пойду на два шага позади тебя, поэтому не пытайся исполнить всем известный прием борьбы без оружия, которому учат на всех этих курсах, если, конечно, не хочешь получить раздробленный позвоночник и провести остаток дней в инвалидной коляске.
Шеппард направился вверх по ступеням, похожий на человека, идущего по тонкому льду. Эббот следовал за ним.
Охранник Особого отдела, сидящий на стуле возле входа в апартаменты Президента, видел Шеппарда и то, что за ним кто-то идет, но не мог заметить пистолета, пока Эббот не велел Шеппарду отойти в сторону.
– Не пытайся быть смелым, сынок, – посоветовал Эббот. – Просто встань и не дергайся.
Человек из Особого отдела подчинился.
– Возьми у него пистолет и наручники и дай их мне, – сказал Эббот Шеппарду. – И что бы ты ни делал, не заставляй меня нервничать.
Шеппард взял пистолет и наручники и отдал их Эбботу.
– Отойдите от двери, господа, и давайте попробуем обойтись без ненужных драм.
Полицейские отошли. Эббот подошел к двери и прислушался, так как не хотел, чтобы Нжала встревожился. Затем повернулся, сделал несколько шагов по направлению к Шеппарду, измерил расстояние и со взрывной внезапностью ударил его в солнечное сплетение.
Шеппард испустил звук сдувающегося шара и почти бесшумно осел на пол, задыхаясь в сражении за глоток воздуха, его лицо покрылось пятнами грязно-голубого оттенка.
Эббот наклонился над ним.
– Моя жена, – мягко сказал он, – хотела, чтобы ты ее запомнил.
Он подошел к двери и снова прислушался, затем открыл ее и вошел. После чего тихонько закрыл и запер ее за собой.
Нжала работал, сидя за столом у западного окна. Головы Его Превосходительство не поднял, так как был поглощен работой и, хотя и знал, что кто-то вошел в комнату, не обратил на это ни малейшего внимания. Он даже не слышал звука запираемой на ключ двери, а если и слышал, то не придал этому значения.
– Поставь на столик и налей себе чашку, Артур.
Он продолжал работать.
Через мгновение Эббот сказал:
– Я не Артур.
Нжала поднял голову, увидел человека, увидел пистолет.
– Вы, должно быть, Уилсон, – сказал он. – Или тот, кого мы знаем как Уилсона. Тот, кто пришел убить меня.
Он остановился, полуулыбаясь.
– Что я могу для вас сделать? – спросил он. – Кроме того, что упасть замертво?
Среди качеств, которых недоставало Нжала, уж точно не было храбрости.
– Задвинь шторы.
За окном темнело, и Нжала уже включил свет.
Пока Его Превосходительство задвигал шторы на западном окне, Эббот сделал то же самое на южных. Ричард не хотел, чтобы кто-нибудь их увидел.
– Сядь и положи обе руки на стол.
Нжала подчинился. В среднем ящике стола лежал пистолет. С причиняющей боль медлительностью Президент принялся открывать его коленом, одновременно с этим продолжая говорить, чтобы заглушить любой, даже малейший звук, который мог издать ящик.
– Не хотите выпить? – весело спросил он. – Джин, виски, водка, что угодно...
– Ничего не нужно, – ответил Эббот. – Даже стакана воды.
Глава 21
– Ты знаешь, который час?
– Пять минут второго. Дня.
– Я легла только в десять утра. Я трахалась, Джордж, трахалась целые сутки без перерыва... Боже, как я трахалась.
– Деньги у нас в руках, крошка.
– Не говори мне про деньги, Джордж, просто дай мне поспать, хорошо?
– Даже про десять штук?
– Десять чего?
– Забудь, детка, спи дальше.
– Послушай, Джордж, не юли, скажи прямо.
– Я заключил сделку с журналами в пяти странах, и десять тысяч из них твои, если придешь с товаром. А если мы сможем предоставить еще и парочку фотографий, то прибавь еще двадцать пять процентов, впрочем, ты вряд ли в ладах с арифметикой.
На другом конце провода молчали.
– Ты снова заснула, крошка?
– Я все бодрее и бодрее. Чего ты хочешь?
– Встретимся в кафе на углу твоей улицы через два часа.
– Черт, Джордж, дай мне немного поспать, пожалуйста. Ты знаешь, где я живу. Приходи сюда через пару часов, и я поговорю с тобой лежа. Я все могу делать лежа.
– О'кей, о'кей, – вздохнул Эббот. – У тебя через два часа.
Она жила неподалеку от Мейда Вейл. Он поймал такси и уже через десять минут был на месте и барабанил в дверь.
Это была мера предосторожности. На тот случай, если она рассказала не тем людям о своем друге Джордже. Если за местом установят слежку, он хотел быть рядом, чтобы все видеть.
Дорис открыла дверь, завернутая в простыню.
– Боже, ты же сказал через два часа. Я сейчас сдохну. – Десять кусков поднимут тебя из мертвых. Я сварю тебе кофе, и ты расскажешь мне о Нжала и его гнездышке в английской деревне.
Ричард сделал кофе, и она начала рассказывать. Красавица выдала, рассказала все, что могла, о привычках Нжала (и не только в области секса) и мерах безопасности.
Она набросала приблизительный план поместья, отметив ручей, протекающий по его территории, и стену по периметру, вспомнила про охранников со сторожевыми собаками, провод под напряжением на стене, охрану на воротах, стражников у северной стены возле арки, через которую тек ручей. Эббот узнал все, что страстная чернокожая пассия смогла вспомнить. А это было немало.
– То есть, шансов у фотографа попасть туда нет?
– Никаких, приятель. Они все еще обыскивают меня, когда я прихожу. У них в поместье две полицейские суки, похожие на лесбиянок, которые меня жадно раздевают. Но я ему пока нравлюсь. Я снова чуда еду.
– Когда?
– Не знаю. Думаю, завтра или послезавтра. Он сказал, что позвонит.
– Посмотрим, сможешь ли ты уговорить его сфотографироваться с тобой. Это будет бомба.
– О'кей, попробую. А теперь, Джордж, пожалуйста, можно, я еще посплю?
* * *
Эббот купил легкий плащ от дождя, карту Питерсфилда, выпущенную картографическим управлением Ее Величества, пачку пластиковых пакетов для мусорных ведер, компас, отвертку и водонепроницаемый фонарик. Ричард не знал, понадобится ли ему фонарь, но решил, что все-таки он может оказаться кстати.На вокзале Ватерлоо он купил роман в мягкой обложке и взял один билет до Питерсфилда. Внезапно Эббот так увлекся чтением, что чуть не проехал свою остановку.
Он обратился в местное агентство недвижимости, сказав, что заинтересован в покупке загородного поместья с участком примерно восемь гектаров. Может быть, они могут послать ему информацию о чем-нибудь подходящем. Естественно, это были вымышленные имя и адрес в Лондоне.
Некоторое время назад его друзья упомянули о какой-то собственности в этом районе, но название выскользнуло из памяти. Он нахмурился, вспоминая. Может, Лейстон-Хаус? Может такое быть?
– А, вы имеете в виду Лейфилд Холл, – сказал агент. – Он выставлялся на продажу месяцев семь назад, но боюсь, с тех пор был продан.
– Звучит занятно. А это далеко?
– Нет, всего пару километров отсюда по А-272. Большой особняк немного в глубине справа. Мимо не проедете.
Эббот внимательно изучил карту, затем взял такси и проехал мимо главных ворот Лейфилд Холла, обратив внимание на сторожку у входа (без сомнения, набитую агентами Особого отдела) и арку в стене, где ручей втекал на территорию поместья. Он также заметил внимание на прожектора, освещающие арку после наступления темноты. По словам Дорис, их не включали часов до девяти, хотя темнело намного раньше. Ручей протекал под дорогой и терялся в лугах, его берега были засажены деревьями, которые могли стать хорошим прикрытием. За аркой ручей сужался, превращаясь в короткий глубокий поток, и под дорогой проходил через водосточную трубу диаметром около пятидесяти сантиметров, а после этого снова расширялся и убегал в поля. Шансов пробраться через эту трубу не было.
Ричард проехался в такси по сети второстепенных дорог, окружающих Лейфилд Холл на расстоянии не больше тридцати километров, сказав водителю, что ищет участок земли для покупки. В действительности, он искал большое поле, желательно, с прудом или источником, и нашел то, что искал, приблизительно в тридцати километрах на северо-северо-запад от Лейфилд Холла, согласно карте картографического управления. Большое плоское поле с протекающим по нему ручьем, возможно, тем же самым, что протекал по участку Холла.
В одном месте ручей расширялся, а может быть, его расширили искусственно, чтобы сделать участок под водопой для скота. Этот сверкающий в темноте водоем будет отличным ориентиром.
Он запомнил расположение другого ориентира, башенки церквушки примерно в полутора километрах оттуда, торчащей прямо за развалинами замка. Он проверил их местоположение по компасу, затем отметил Лейфилд Холл на карте и нанес на нее поле с его ручьем.
Теперь все, что ему оставалось сделать, это лететь на северо-северо-запад от Холла, пока он не увидит башенку церкви с развалинами замка перед ней, затем по компасу к полю. Блеск воды будет служить посадочными огнями.
Оставалось сделать еще пару вещей, главная из которых – угнать фургон телефонной компании.
Эббот нашел один на стоянке возле железнодорожной станции в Питерсфилде. Дверь была заперта, но он при помощи отвертки вынул боковое окно и дотянулся до кнопки, залез внутрь, вытащил провода зажигания и связал их. Это заставило двигатель сделать пару вялых оборотов, но машина не хотела ехать без подсоса. Она немного озябла.
Ричард доехал до поля с ручьем и спрятал фургон в кустах у дороги.
Он знал, что об угоне немедленно доложат Шеппарду в Лейфилд Холл. Доклады поступали обо всех преступлениях и подозрительных действиях, сколь угодно малых. Так суперинтендант работал, и неумолимое внимание к деталям было одной из его сильных сторон. А Эббот верил в то, что сильные стороны человека нужно, как в дзюдо, использовать против него самого.
Он отправился обратно в Питерсфилд пешком, но примерно километр спустя его подобрала одна из проезжавших мимо машин, и остаток пути он проделал на ней. Не то, чтобы стоило торопиться. Ему все равно нечем было заняться до наступления сумерек. Сумерки – странное время, очень опасное. Время, которое водители машин, например, во всяком случае в Англии, незаслуженно игнорируют. В это время трудно сказать, движется ли объект или стоит, жив или мертв. Промежуточное время. Время для влюбленных, потому что они всегда находятся вне времени, за исключением тех ярких и всепоглощающих моментов, когда они вместе.
* * *
Нжала позвонил Дорис незадолго до того, как начало смеркаться.– Посольская машина отвезет тебя на аэродром, и ты будешь здесь уже через час.
– Но ведь ты сказал, завтра или послезавтра. Я только что проснулась. Я полумертвая.
– Я знаю способ ожить: ты приедешь сюда, поешь копченой семги, выпьешь шампанского. Потом отправишься в постель часа на два, на три, если хочешь. А когда проснешься, прелестная и свежая, примешь ванну и...
– Нет, дорогой, я не могу, честно. Я разваливаюсь по всем швам.
– А еще тебя будет ждать небольшой подарок в размере пятисот фунтов.
– Твою мать!
* * *
Перед наступлением сумерек Эббот зашел в отель и позвонил на телефонный узел Питерсфилда.– Я хочу доложить о поломке на Питерсфилд 8548. Да, верно. Это прямая линия военного министерства, не могли бы вы, пожалуйста, заняться этим немедленно? Спасибо.
Он взял такси и поехал к Лейфилд Холлу, но вышел, не доезжая восьмисот метров до поместья, сошел с дороги и, стараясь оставаться незамеченным, пошел между деревьями и кустами вдоль ручья, пока не нашел место, где мог спрятаться и наблюдать за главными воротами и помещением для охраны.
Сумерки сгущались, но, но словам Дорис, прожектора не включат еще как минимум в течение получаса.
Эббот завернул свои часы, компас, пистолет, кобуру и запасную обойму в пластиковые пакеты, надежно обмотал свертки проволокой и распихал по карманам плаща. Затем принялся ждать.
Примерно через десять минут к воротам подъехал фургон телефонной компании и, остановившись, прогудел.
Ворота открылись, и из них вышли трое агентов Особого отдела во главе с сообразительным сержантом Робертсом.
Водитель фургона, коренастый, агрессивно настроенный молодой человек, опустил стекло машины.
– Да? – сказал Робертс.
– Телефон, – ответил водитель. – Вы доложили о поломке в поместье на линии.
– Одну минуту, пожалуйста.
– Я не могу ждать всю ночь.
– Мы не задержим вас ни на секунду, сэр.
Сержант обернулся к одному из агентов Особого отдела и негромко сказал:
– Проверьте в доме.
Водитель вышел из фургона.
– Послушайте, – сказал он, – подразумевается, что это срочно, прямая линия военного министерства или что-то в этом роде. И я хочу разделаться с этим как можно скорее, понятно? У меня свидание. С одной пташкой.
Агент Особого отдела вернулся и что-то прошептал на ухо Робертсу.
– Зайдите, пожалуйста, на пару минут в помещение для охраны, сэр. Мы бы хотели задать вам пару вопросов.
– Вопросы? Какие вопросы? О чем вы говорите?
– Сегодня утром был угнан фургон, по описанию соответствующий этому.
– Угнан? Вы утверждаете, что этот фургон был угнан? Посмотри на номера, болван.
– Сменить номер на машине не проблема, сэр. Так вы не возражаете пройти и побеседовать?
Робертс уже положил руку ему на плечо.
– Да, я возражаю, черт побери, – пытаясь вырваться, возразил водитель. Двое других агентов Особого отдела подошли ближе.
Все трое принялись толкать его, здорового, крепкого и продолжающего сопротивляться, к воротам. Эббот перебежал через дорогу в сгущающихся сумерках и соскользнул в узкий поток, текущий через арку. Вода оказалась ледяной.
Ричард очень медленно и осторожно двигался по направлению к арке. Как Эббот и предполагал, с двух сторон в кирпичную кладку арки на расстоянии около трех сантиметров от воды были вделаны два электронных глаза.
Он набрал побольше воздуха в легкие, нырнул под воду и пополз по грязному дну, пока не миновал арку, затем выбрался на поверхность и потихоньку вылез на берег в тень кустов. Он вытер руки носовым платком и подождал, пока не унялась дрожь, вынул компас, часы, пистолет, кобуру и запасную обойму из пластиковых мешков, в которые положил камни и опустил на дно ручья. Возможно, это был излишняя предосторожность, но полевым агентам необходимо быть очень осторожными людьми. Он снял дождевик и спрятал его под кустом, прикрыв листьями.
Эббот надел кобуру и внимательно осмотрел пистолет и обойму. И то, и другое было сухим. Как и компас, и часы. Засунул пистолет в кобуру, обойму и компас – в карман, надел на руку часы.
Он пополз вдоль ручья, не вылезая из кустов и замирая, если слышал приближение патруля с собаками. Достигнув рододендронов, посаженных вдоль засыпанной гравием подъездной дорожки перед домом, снова замер и дождался, когда мимо пройдет очередной патруль с собаками. Дорис сказала, что они ходят каждые пятнадцать минут.
Старая добрая Дорис.
Он теперь находился на расстоянии четырехсот метров от кустов, где спрятал плащ. Где-то вдалеке залаяла собака, и он подумал, что она, должно быть, нашла плащ. Затем залаяли остальные.
* * *
В летнем домике сержант Клиффорд сказал одному из агентов Особого отдела:– Что-то происходит, и им это не нравится.
– Пустобрехи лают по каждому чертову поводу. Кроме того, у главных ворот какие-то непонятные разборки.
После недолгой паузы лаянье возобновилось. Одна из собак завыла.
– Мне это не нравится, – сказал Клиффорд. – Я, пожалуй, пойду гляну.
Из-за рододендронов Эббот наблюдал за Клиффордом, обходящим дом. Затем мимо прошел патруль с собаками. Клиффорд обменялся парой слов с патрульным, затем вернулся в летний домик.
К этому времени лай и вой прекратились. Но Клиффорда беспокоила даже тишина. Ему казалось, что настало зловещее ожидание.
– Что-то происходит, – сказал он. – Я не знаю, черт побери, что это, но чувствую, что что-то происходит.
– Жопой чувствуешь что ли? – спросил агент Особого отдела, недолюбливавший Клиффорда. Вряд ли кому-то он вообще нравился.
* * *
Как только Клиффорд и патруль с собаками скрылись из виду, Эббот быстро пересек подъездную дорожку, взбежал по лестнице к массивной дубовой входной двери и позвонил.Дверь открыл Шеппард.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Эббот.
Шеппард увидел прямо перед собой ствол Комбат Магнума 357, направляемого твердой рукой. Это бы заставило похолодеть и более храброго человека, чем Шеппард, а суперинтендант был не из трусливых.
Эббот вошел и закрыл за собой дверь.
– Отдай мне пистолет, – сказал он. – Двумя пальцами, ну сам знаешь, как в кино делают.
Шеппард отдал ему оружие, которое тот положил в карман.
– Теперь пойдем к Нжала. Я пойду на два шага позади тебя, поэтому не пытайся исполнить всем известный прием борьбы без оружия, которому учат на всех этих курсах, если, конечно, не хочешь получить раздробленный позвоночник и провести остаток дней в инвалидной коляске.
Шеппард направился вверх по ступеням, похожий на человека, идущего по тонкому льду. Эббот следовал за ним.
Охранник Особого отдела, сидящий на стуле возле входа в апартаменты Президента, видел Шеппарда и то, что за ним кто-то идет, но не мог заметить пистолета, пока Эббот не велел Шеппарду отойти в сторону.
– Не пытайся быть смелым, сынок, – посоветовал Эббот. – Просто встань и не дергайся.
Человек из Особого отдела подчинился.
– Возьми у него пистолет и наручники и дай их мне, – сказал Эббот Шеппарду. – И что бы ты ни делал, не заставляй меня нервничать.
Шеппард взял пистолет и наручники и отдал их Эбботу.
– Отойдите от двери, господа, и давайте попробуем обойтись без ненужных драм.
Полицейские отошли. Эббот подошел к двери и прислушался, так как не хотел, чтобы Нжала встревожился. Затем повернулся, сделал несколько шагов по направлению к Шеппарду, измерил расстояние и со взрывной внезапностью ударил его в солнечное сплетение.
Шеппард испустил звук сдувающегося шара и почти бесшумно осел на пол, задыхаясь в сражении за глоток воздуха, его лицо покрылось пятнами грязно-голубого оттенка.
Эббот наклонился над ним.
– Моя жена, – мягко сказал он, – хотела, чтобы ты ее запомнил.
Он подошел к двери и снова прислушался, затем открыл ее и вошел. После чего тихонько закрыл и запер ее за собой.
Нжала работал, сидя за столом у западного окна. Головы Его Превосходительство не поднял, так как был поглощен работой и, хотя и знал, что кто-то вошел в комнату, не обратил на это ни малейшего внимания. Он даже не слышал звука запираемой на ключ двери, а если и слышал, то не придал этому значения.
– Поставь на столик и налей себе чашку, Артур.
Он продолжал работать.
Через мгновение Эббот сказал:
– Я не Артур.
Нжала поднял голову, увидел человека, увидел пистолет.
– Вы, должно быть, Уилсон, – сказал он. – Или тот, кого мы знаем как Уилсона. Тот, кто пришел убить меня.
Он остановился, полуулыбаясь.
– Что я могу для вас сделать? – спросил он. – Кроме того, что упасть замертво?
Среди качеств, которых недоставало Нжала, уж точно не было храбрости.
– Задвинь шторы.
За окном темнело, и Нжала уже включил свет.
Пока Его Превосходительство задвигал шторы на западном окне, Эббот сделал то же самое на южных. Ричард не хотел, чтобы кто-нибудь их увидел.
– Сядь и положи обе руки на стол.
Нжала подчинился. В среднем ящике стола лежал пистолет. С причиняющей боль медлительностью Президент принялся открывать его коленом, одновременно с этим продолжая говорить, чтобы заглушить любой, даже малейший звук, который мог издать ящик.
– Не хотите выпить? – весело спросил он. – Джин, виски, водка, что угодно...
– Ничего не нужно, – ответил Эббот. – Даже стакана воды.
Глава 21
Спустя несколько минут Шеппард сумел восстановить дыхание и цвет лица; на животе расплывался багровый синяк, а его внутренности словно пронзало ножом каждый раз, когда суперинтендант пробовал глубоко вздохнуть или делал неосторожное движение.
Он позвонил начальнику Департамента, который, в свою очередь, связался с министром и Смитом, велев последнему подготовить к вылету с лондонского аэродрома вертолет Королевских Воздушных Сил немедленно, а лучше быстрее.
Затем начальник Департамента перезвонил Шеппарду.
– Вы можете с ним поговорить?
– Конечно. По одному из внутренних телефонов.
– Тогда говорите с ним. Говорите. Общайтесь. И любой ценой задержите.
– Как?
– Я не знаю. Скажите ему, что я хочу с ним поговорить. Скажите, что я буду через полчаса. И ради Бога, ничего не предпринимайте.
Начальник Департамента не мог знать, что Шеппард был совершенно не в настроении что-либо предпринимать. Суперинтендант сидел у телефона, грустно потирая свой ноющий живот и стараясь глубоко не вдыхать. Перспектива ранней пенсии, которую он когда-то с презрением отверг, с каждым болезненным вдохом казалась все более привлекательной.
Он говорил с Эбботом, стараясь унять ненависть в голосе.
Да, Эббот подождет приезда начальника Департамента, если за это время Шеппард сумеет доставить к дому вертолет, – и не один из этих монстров, на каких летают в КВС, а маленький, двухместный.
– Я сделаю все возможное, но вертолеты не растут на деревьях. Да и где я возьму двухместный?
– Это твоя проблема. Но достань его. И займись прожекторами. Только не включай их, пока я не скажу.
Эббот не собирался ждать приезда начальника Департамента. Если первым прибудет двухместный вертолет, он улетит на нем, захватив с собой Нжала.
Шеппард дал указания перенести прожектора на подъездную дорожку, затем отправился в летний домик. Он шел медленно, перенося тяжесть на каблуки, как беременная женщина. Он и чувствовал себя соответственно, только еще хуже.
– Итак, он это сделал, этот ублюдок своего добился, – горько сказал Клиффорд. – Если бы я пошел осмотреться пару минут спустя, он бы попался.
– Или наоборот, – заметил Шеппард, – ты попался бы сам.
– Вас уже посылали раньше убить меня, не так ли? Ваше правительство.
– Так вы знали?
– Это было несложно вычислить. Джентльмены из Секретной службы Ее Величества купили большую часть информации, которая им была нужна, – боюсь, мои чиновники, как впрочем и все остальные, насквозь коррумпированы. Итак, что еще там было? Кроме убийства?
– Мои боссы называли эту акцию устранением. Это только потом она стала убийством.
– А как это называете лично вы? Казнью? Оправданным убийством?
Эббот пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Только в том отношении, что оно должно быть оправдано еще раз – даже для меня, для жертвы, – ящик был открыт уже как минимум сантиметра на три. – Что, как сказал бы Евклид, есть абсурд.
Продолжайте разговаривать с ними, попытайтесь сделать так, чтобы они расслабились, подружитесь с ними, насколько это возможно. Такова была техника поведения в общении с террористами, о которой знал, разумеется, и Эббот.
– Я не знал, что твоя смерть нуждается в оправдании.
– Когда-то это было не так – когда вас в первый раз послали меня убить. Тогда вы бы застрелили меня без предупреждения с молчаливого одобрения вашего правительства. Теперь у вас этого одобрения нет. Нет санкции. Нет поддержки.
Эббот улыбнулся одной из своих сдержанных улыбок:
– У меня есть мое собственное одобрение.
– Тогда что ж ты не стреляешь, вместо того, чтобы разговоры тут со мной разговаривать? Ах да, конечно, вертолет.
Эббот кивнул.
– Верно. Я собираюсь отвезти тебя кое-куда и там застрелить.
– Это может вызвать некоторые проблемы.
– Пока я со всеми проблемами разобрался.
– О да, вы ведь необычайно находчивы. Можно?
Он указал на пачку сигарет на столе.
– Только если в ней не спрятан пистолет.
Нжала открыл пачку так, чтобы Эбботу было видно, что в ней нет ничего, кроме сигарет.
– Нечто настолько же смертоносное, как мне говорили.
– Ты умрешь не от этого.
– Я не понимаю, как, черт побери, ему удалось пробраться через главные ворота, – сказал Шеппард.
– Так же легко, как и войти в дом, я полагаю, – сказал Смит.
– Так, подождите минуту, но кто же думал, что он поднимется по лестнице и позвонит в чертов звонок? То есть я хочу сказать, это же для официальных визитов.
– Возможно, несчастный ублюдок этого не знал. Нужно было повесить записку с нормами дипломатического протокола.
– Эй, ты со мной не остри...
– Вопрос, джентльмены, заключается в том, – сказал начальник Департамента, – что мы будем предпринимать.
– Что мы можем сделать? – сказал министр. – Он держит нас за яйца, не так ли? Как террорист в самолете.
В летнем домике был установлен телефон. Указав на него, начальник Департамента спросил:
– Я могу связаться с ним по этому телефону?
– Вас соединят через центральный коммутатор, установленный в доме, – сказал Смит.
Начальник Департамента взял трубку.
– Соедините меня с апартаментами полковника Нжала.
Послышался голос Эббота:
– Да?
– Это начальник Департамента.
– Вы приготовили вертолет, о котором я просил?
– У нас есть один из больших вертолетов КВС.
– Я просил двухместный. И не повторяйте мне эту ересь, что они не растут на деревьях. Достаньте его.
– Я делаю все возможное.
– Вы же не думаете, что я буду ждать до утра, правда? Я хочу, чтобы он был здесь, пока темно. И я даю вам полчаса. Начиная с этого момента. В противном случае, Нжала умрет.
Эббот повесил трубку.
– Что он собирается делать с двухместным вертолетом? Каков его план? – спросил начальник Департамента.
– Думаю, я могу вам сказать, – ответил Смит. – Взяв Нжала в заложники, он собирается отлететь на несколько километров туда, где ждет машина, возможно, с сообщником, убить Нжала, а затем вернуться в свое укрытие, используя по очереди машину, поезд, автобус и любой другой вид транспорта, который можно вообразить или который он найдет. Он великий импровизатор.
Настала еще одна пауза. После этого министр сказал:
– Как нам его остановить? И как сделать так, чтобы Нжала остался в живых?
– Двухместный вертолет будет здесь в ближайшие полчаса, – сказал начальник Департамента. – Также прибудет радиолокационная установка. Во всяком случае, мы сможем за ним проследить.
– Он полетит ниже зоны приема, – возразил Смит.
– Мы можем последовать за ним на другом вертолете? – спросил министр.
– Нет, если хотим сохранить здоровье и жизнь Нжала, – ответил Смит. – Да и в любом случае, он полетит без огней.
– Но если он будет сам управлять вертолетом, он не услышит шума летящего за ним, не правда ли?
– Он услышит его, когда сядет. И тогда – прощай, Нжала.
– Но как он его посадит в темноте? – спросил министр.
– Во время войны, – сказал Смит, – я сажал Лайсандеры на мокрое поле при свете трех парафиновых огней. А вертолет посадить намного проще, чем Лайсандер. Кроме того, у вертолета внизу снаружи есть прожектор, который он может включить на несколько секунд, чтобы оценить высоту. Даже если вертолет и сядет не слишком изящно и немного помнет себе брюхо, то вряд ли Эббота это сильно расстроит.
– Но пока он будет вести вертолет, Нжала обязательно попытается...
– Нжала будет в наручниках, – сказал Шеппард.
– Итак, – задумчиво произнес министр, – выражаясь не слишком утонченно, нас по-королевски поимели.
– И Его Превосходительство вместе с нами, – добавил Смит. – А не можем мы, – сказал министр, – просто ничего не делать? Ну, как тогда с Херемой и Спагетти Хаусом.
– Нет, – ответил Смит, – разные мотивы. Эбботу не нужен выкуп. Он в любом случае собирается убить полковника. Неважно, умрет ли он при этом сам или нет. Конечно, он все сделает для того, чтобы уцелеть. Но спасение собственной жизни для Эббота вторично, главное – убить Президента.
– О Господи, – сказал министр.
Он позвонил начальнику Департамента, который, в свою очередь, связался с министром и Смитом, велев последнему подготовить к вылету с лондонского аэродрома вертолет Королевских Воздушных Сил немедленно, а лучше быстрее.
Затем начальник Департамента перезвонил Шеппарду.
– Вы можете с ним поговорить?
– Конечно. По одному из внутренних телефонов.
– Тогда говорите с ним. Говорите. Общайтесь. И любой ценой задержите.
– Как?
– Я не знаю. Скажите ему, что я хочу с ним поговорить. Скажите, что я буду через полчаса. И ради Бога, ничего не предпринимайте.
Начальник Департамента не мог знать, что Шеппард был совершенно не в настроении что-либо предпринимать. Суперинтендант сидел у телефона, грустно потирая свой ноющий живот и стараясь глубоко не вдыхать. Перспектива ранней пенсии, которую он когда-то с презрением отверг, с каждым болезненным вдохом казалась все более привлекательной.
Он говорил с Эбботом, стараясь унять ненависть в голосе.
Да, Эббот подождет приезда начальника Департамента, если за это время Шеппард сумеет доставить к дому вертолет, – и не один из этих монстров, на каких летают в КВС, а маленький, двухместный.
– Я сделаю все возможное, но вертолеты не растут на деревьях. Да и где я возьму двухместный?
– Это твоя проблема. Но достань его. И займись прожекторами. Только не включай их, пока я не скажу.
Эббот не собирался ждать приезда начальника Департамента. Если первым прибудет двухместный вертолет, он улетит на нем, захватив с собой Нжала.
Шеппард дал указания перенести прожектора на подъездную дорожку, затем отправился в летний домик. Он шел медленно, перенося тяжесть на каблуки, как беременная женщина. Он и чувствовал себя соответственно, только еще хуже.
– Итак, он это сделал, этот ублюдок своего добился, – горько сказал Клиффорд. – Если бы я пошел осмотреться пару минут спустя, он бы попался.
– Или наоборот, – заметил Шеппард, – ты попался бы сам.
* * *
Нжала ставил на свой единственный козырь – спокойствие. И по-прежнему пытался по миллиметру выдвигать ящик стола.– Вас уже посылали раньше убить меня, не так ли? Ваше правительство.
– Так вы знали?
– Это было несложно вычислить. Джентльмены из Секретной службы Ее Величества купили большую часть информации, которая им была нужна, – боюсь, мои чиновники, как впрочем и все остальные, насквозь коррумпированы. Итак, что еще там было? Кроме убийства?
– Мои боссы называли эту акцию устранением. Это только потом она стала убийством.
– А как это называете лично вы? Казнью? Оправданным убийством?
Эббот пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Только в том отношении, что оно должно быть оправдано еще раз – даже для меня, для жертвы, – ящик был открыт уже как минимум сантиметра на три. – Что, как сказал бы Евклид, есть абсурд.
Продолжайте разговаривать с ними, попытайтесь сделать так, чтобы они расслабились, подружитесь с ними, насколько это возможно. Такова была техника поведения в общении с террористами, о которой знал, разумеется, и Эббот.
– Я не знал, что твоя смерть нуждается в оправдании.
– Когда-то это было не так – когда вас в первый раз послали меня убить. Тогда вы бы застрелили меня без предупреждения с молчаливого одобрения вашего правительства. Теперь у вас этого одобрения нет. Нет санкции. Нет поддержки.
Эббот улыбнулся одной из своих сдержанных улыбок:
– У меня есть мое собственное одобрение.
– Тогда что ж ты не стреляешь, вместо того, чтобы разговоры тут со мной разговаривать? Ах да, конечно, вертолет.
Эббот кивнул.
– Верно. Я собираюсь отвезти тебя кое-куда и там застрелить.
– Это может вызвать некоторые проблемы.
– Пока я со всеми проблемами разобрался.
– О да, вы ведь необычайно находчивы. Можно?
Он указал на пачку сигарет на столе.
– Только если в ней не спрятан пистолет.
Нжала открыл пачку так, чтобы Эбботу было видно, что в ней нет ничего, кроме сигарет.
– Нечто настолько же смертоносное, как мне говорили.
– Ты умрешь не от этого.
* * *
Начальник Департамента, министр, потирающий живот Шеппард и Смит, которому приходилось с трудом сдерживать улыбку каждый раз, когда он смотрел на суперинтенданта, собрались на совещание в летнем домике. Клиффорд с неподвижностью паука в сети неотрывно смотрел на освещенное западное окно.– Я не понимаю, как, черт побери, ему удалось пробраться через главные ворота, – сказал Шеппард.
– Так же легко, как и войти в дом, я полагаю, – сказал Смит.
– Так, подождите минуту, но кто же думал, что он поднимется по лестнице и позвонит в чертов звонок? То есть я хочу сказать, это же для официальных визитов.
– Возможно, несчастный ублюдок этого не знал. Нужно было повесить записку с нормами дипломатического протокола.
– Эй, ты со мной не остри...
– Вопрос, джентльмены, заключается в том, – сказал начальник Департамента, – что мы будем предпринимать.
– Что мы можем сделать? – сказал министр. – Он держит нас за яйца, не так ли? Как террорист в самолете.
В летнем домике был установлен телефон. Указав на него, начальник Департамента спросил:
– Я могу связаться с ним по этому телефону?
– Вас соединят через центральный коммутатор, установленный в доме, – сказал Смит.
Начальник Департамента взял трубку.
– Соедините меня с апартаментами полковника Нжала.
Послышался голос Эббота:
– Да?
– Это начальник Департамента.
– Вы приготовили вертолет, о котором я просил?
– У нас есть один из больших вертолетов КВС.
– Я просил двухместный. И не повторяйте мне эту ересь, что они не растут на деревьях. Достаньте его.
– Я делаю все возможное.
– Вы же не думаете, что я буду ждать до утра, правда? Я хочу, чтобы он был здесь, пока темно. И я даю вам полчаса. Начиная с этого момента. В противном случае, Нжала умрет.
Эббот повесил трубку.
– Что он собирается делать с двухместным вертолетом? Каков его план? – спросил начальник Департамента.
– Думаю, я могу вам сказать, – ответил Смит. – Взяв Нжала в заложники, он собирается отлететь на несколько километров туда, где ждет машина, возможно, с сообщником, убить Нжала, а затем вернуться в свое укрытие, используя по очереди машину, поезд, автобус и любой другой вид транспорта, который можно вообразить или который он найдет. Он великий импровизатор.
Настала еще одна пауза. После этого министр сказал:
– Как нам его остановить? И как сделать так, чтобы Нжала остался в живых?
– Двухместный вертолет будет здесь в ближайшие полчаса, – сказал начальник Департамента. – Также прибудет радиолокационная установка. Во всяком случае, мы сможем за ним проследить.
– Он полетит ниже зоны приема, – возразил Смит.
– Мы можем последовать за ним на другом вертолете? – спросил министр.
– Нет, если хотим сохранить здоровье и жизнь Нжала, – ответил Смит. – Да и в любом случае, он полетит без огней.
– Но если он будет сам управлять вертолетом, он не услышит шума летящего за ним, не правда ли?
– Он услышит его, когда сядет. И тогда – прощай, Нжала.
– Но как он его посадит в темноте? – спросил министр.
– Во время войны, – сказал Смит, – я сажал Лайсандеры на мокрое поле при свете трех парафиновых огней. А вертолет посадить намного проще, чем Лайсандер. Кроме того, у вертолета внизу снаружи есть прожектор, который он может включить на несколько секунд, чтобы оценить высоту. Даже если вертолет и сядет не слишком изящно и немного помнет себе брюхо, то вряд ли Эббота это сильно расстроит.
– Но пока он будет вести вертолет, Нжала обязательно попытается...
– Нжала будет в наручниках, – сказал Шеппард.
– Итак, – задумчиво произнес министр, – выражаясь не слишком утонченно, нас по-королевски поимели.
– И Его Превосходительство вместе с нами, – добавил Смит. – А не можем мы, – сказал министр, – просто ничего не делать? Ну, как тогда с Херемой и Спагетти Хаусом.
– Нет, – ответил Смит, – разные мотивы. Эбботу не нужен выкуп. Он в любом случае собирается убить полковника. Неважно, умрет ли он при этом сам или нет. Конечно, он все сделает для того, чтобы уцелеть. Но спасение собственной жизни для Эббота вторично, главное – убить Президента.
– О Господи, – сказал министр.