Страница:
– Так, мелочи, все в порядке, – улыбнулся Аллор, поднимаясь и подавая руку Эльдин.
– Так что ТАМ делается?! – Терпение окончательно отказало Намо.
– Дай им хоть отдышаться! – спохватилась Ниэнна. – Садитесь, – обратилась она к майар, – хотите чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – умиленные столь теплым приемом, ответили путешественники, располагаясь в креслах.
– Рассказывайте же! – Намо подался вперед, сплетя пальцы. Ниэнна забралась с ногами на излюбленную кушетку и обхватила колени руками, впившись в рассказчиков темными, как глубокие колодцы, глазами.
Гортхауэр пребывал в задумчивости.
– Ну и что ты на это скажешь, Ортхеннэр? – повернулся в его сторону Мелькор.
– Полный бред! – выдохнул тот. – Так не бывает. Чего это он? И еще с ней…
– То есть?
– А вдруг это провокация Манвэ? Как они могли сюда проникнуть? Запирал-то он!
– По-моему, теперь тебе всюду происки Манвэ видятся. Они же не скрывали, что поддерживают с ним хорошие отношения, если не дружат… Могли бы и ругнуть… Впрочем, это было бы безвкусно – не их стиль. Да и зачем это Манвэ, скажи на милость?
– Поинтересоваться умонастроением да не нагулял ли жирку в безделье, не собрался ли вновь основы потрясать, – прошипела тень.
Мелькор грустно усмехнулся:
– Потрясать… Как раз. Да нет, не думаю… Зачем?
– А так, из чистого паскудства.
– И исцеление – тоже его провокация?
– А что? Может, жалко стало. – Призрачный майа рассмеялся подобной нелепости, – не самому же лезть. И не Эонвэ. – Смех его уже смахивал на истерический. – А из них все могли вытянуть. И послать сюда. Войти в доверие…
– Ну и? – Мелькор подпер щеку кулаком, слушая логические построения ученика.
– Ну и… если что, добавить еще… – Майа осекся: Мелькор хохотал, запрокинув голову, несколько раз взмахнул рукой, забыв про цепь, звякнувшую с оттенком недоумения, – так показалось сбитому с толку Гортхауэру.
– Еще добавить… Вылечить, подбить на побег и… – какой бред! – Вала провел рукой по лбу. – Нет, Манвэ, конечно, фантазер, но не настолько же. – Мелькор резко замолчал. – Ортхеннэр, Ортхеннэр, как же тебя потрепало – отовсюду пакостей ждешь… – Он коснулся призрачного плеча.
– Он меня предал… – мрачно процедил Гортхауэр. – Впрочем… все равно. Подумаешь, Мордор разнес. Это не Валинор…
«Завидует, что Аллор за себя сумел ему отомстить, а он – за меня, за всех – нет…» – пронеслось в голове Валы.
– Не злись, Ученик. Он, конечно, еще дел натворит, я чувствую. Но… я бы хотел, чтобы они были целы и с ними больше ничего не происходило. Хотя где там… Помоги им Тьма.
Мелькор погрузился в размышления. Пустота к тому располагала.
– Не похож он на Врага, – проговорил Аллор, затягиваясь самокруткой.
– Просто какая-то глупость, – непонимающе пожала плечами Эльдин, – ведь с ним так интересно…
Намо сгорбился в кресле:
– Лучше бы уж он на Арду не совался, да где там… Не мог никогда в рамки уложиться. Нас это пугало и злило. Особенно после произошедшего с Ауле. Он вдруг так изменился… Манвэ с тех пор меняться начал…
– Замысел охранять принялся ревностно? Да, понятно… – Аллор прищурился, что-то прикидывая про себя.
– Дальше – больше, – продолжал Намо, – и ничего не остановить, не изменить: Арда, казалось, была мала для него. Может, так и есть… Ну и что?! – Он стукнул кулаком по резному подлокотнику.
– Такова была воля Творца… Впрочем, такова ли? Этот суд… – Скорбящая Валиэ опустила голову. – И ничего не вернуть, ничего не исправить. Может, зря вы туда сунулись? Как ему теперь? Напомнить о жизни – обреченному на вечную нежизнь…
– Все-таки лучше, чем ничего, – мрачно пробормотала Эльдин. – И никого, – добавила она.
– Все когда-нибудь меняется, – проговорил Аллор, – может, что-нибудь удастся сделать. Может, Творец гнев на милость сменит – или Манвэ все надоест… – добавил он тише.
– Ага, Тулкас разлюбит войну, Йаванна разведет драконов, а Ульмо морская болезнь одолеет, – усмехнулся Намо невесело.
– Как знать… Пока все идет как идет, мы намерены наведываться к нему. А там… Задачи стоит решать по мере их поступления.
– Соберетесь еще – скажите, поможем. – Намо протянул Аллору браслет.
– Нам бы самим научиться справляться, а то все время тебя дергать…
– Да я что… Вот если бы самому… Но тогда точно шуму будет… Может, бежать им помочь? – неожиданно сказал он. Ниэнна широко открыла глаза. – Нет, это, конечно, невозможно…
– Это тоже стоит обдумать, – усмехнулись майар, – хорошо обдумать.
– Может, дома обдумаем? – устало спросила Эльдин минуту спустя.
– А мы и не лезем – это нами интересуются. Кстати, а мы – я или ты, хоть раз его вообще соблюдали, этот принцип?
– М-м…
– Вот и я не помню. Меняться вроде поздновато.
– В наши-то почтенные годы… – Аллор смиренно дождался, пока Эльдин поудобнее пристроит голову у него на плече, и прикрыл глаза, погружаясь в очередную реальность…
Глава 10
– Так что ТАМ делается?! – Терпение окончательно отказало Намо.
– Дай им хоть отдышаться! – спохватилась Ниэнна. – Садитесь, – обратилась она к майар, – хотите чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – умиленные столь теплым приемом, ответили путешественники, располагаясь в креслах.
– Рассказывайте же! – Намо подался вперед, сплетя пальцы. Ниэнна забралась с ногами на излюбленную кушетку и обхватила колени руками, впившись в рассказчиков темными, как глубокие колодцы, глазами.
* * *
Неожиданные гости растворились в душной мгле. Мелькор ошалело потряс головой, словно отгоняя наваждение. Удивить чем-либо его было трудно, но окончательно этой способности он не утратил. Как и известного всем любопытства. Общество недомайар доставило ему удовольствие – с ними было как-то легко и свободно говорилось о самых серьезных вещах. Ему казалось, что они знакомы уже давно, – и не ощущалось необходимости быть поддержкой, продумывать слова, быть готовым ответить на мучающие собеседника вопросы – короче, быть Учителем… Непривычный покой, невыносимая легкость бытия… Только за них было страшно – что-то нереальное, что-то нездешнее. Гости…Гортхауэр пребывал в задумчивости.
– Ну и что ты на это скажешь, Ортхеннэр? – повернулся в его сторону Мелькор.
– Полный бред! – выдохнул тот. – Так не бывает. Чего это он? И еще с ней…
– То есть?
– А вдруг это провокация Манвэ? Как они могли сюда проникнуть? Запирал-то он!
– По-моему, теперь тебе всюду происки Манвэ видятся. Они же не скрывали, что поддерживают с ним хорошие отношения, если не дружат… Могли бы и ругнуть… Впрочем, это было бы безвкусно – не их стиль. Да и зачем это Манвэ, скажи на милость?
– Поинтересоваться умонастроением да не нагулял ли жирку в безделье, не собрался ли вновь основы потрясать, – прошипела тень.
Мелькор грустно усмехнулся:
– Потрясать… Как раз. Да нет, не думаю… Зачем?
– А так, из чистого паскудства.
– И исцеление – тоже его провокация?
– А что? Может, жалко стало. – Призрачный майа рассмеялся подобной нелепости, – не самому же лезть. И не Эонвэ. – Смех его уже смахивал на истерический. – А из них все могли вытянуть. И послать сюда. Войти в доверие…
– Ну и? – Мелькор подпер щеку кулаком, слушая логические построения ученика.
– Ну и… если что, добавить еще… – Майа осекся: Мелькор хохотал, запрокинув голову, несколько раз взмахнул рукой, забыв про цепь, звякнувшую с оттенком недоумения, – так показалось сбитому с толку Гортхауэру.
– Еще добавить… Вылечить, подбить на побег и… – какой бред! – Вала провел рукой по лбу. – Нет, Манвэ, конечно, фантазер, но не настолько же. – Мелькор резко замолчал. – Ортхеннэр, Ортхеннэр, как же тебя потрепало – отовсюду пакостей ждешь… – Он коснулся призрачного плеча.
– Он меня предал… – мрачно процедил Гортхауэр. – Впрочем… все равно. Подумаешь, Мордор разнес. Это не Валинор…
«Завидует, что Аллор за себя сумел ему отомстить, а он – за меня, за всех – нет…» – пронеслось в голове Валы.
– Не злись, Ученик. Он, конечно, еще дел натворит, я чувствую. Но… я бы хотел, чтобы они были целы и с ними больше ничего не происходило. Хотя где там… Помоги им Тьма.
Мелькор погрузился в размышления. Пустота к тому располагала.
* * *
Рассказ любителей поболтаться по гостям подошел к концу. Намо сидел с озадаченным видом, Ниэнна в задумчивости заплетала в очередную косичку пышные серебристые волосы.– Не похож он на Врага, – проговорил Аллор, затягиваясь самокруткой.
– Просто какая-то глупость, – непонимающе пожала плечами Эльдин, – ведь с ним так интересно…
Намо сгорбился в кресле:
– Лучше бы уж он на Арду не совался, да где там… Не мог никогда в рамки уложиться. Нас это пугало и злило. Особенно после произошедшего с Ауле. Он вдруг так изменился… Манвэ с тех пор меняться начал…
– Замысел охранять принялся ревностно? Да, понятно… – Аллор прищурился, что-то прикидывая про себя.
– Дальше – больше, – продолжал Намо, – и ничего не остановить, не изменить: Арда, казалось, была мала для него. Может, так и есть… Ну и что?! – Он стукнул кулаком по резному подлокотнику.
– Такова была воля Творца… Впрочем, такова ли? Этот суд… – Скорбящая Валиэ опустила голову. – И ничего не вернуть, ничего не исправить. Может, зря вы туда сунулись? Как ему теперь? Напомнить о жизни – обреченному на вечную нежизнь…
– Все-таки лучше, чем ничего, – мрачно пробормотала Эльдин. – И никого, – добавила она.
– Все когда-нибудь меняется, – проговорил Аллор, – может, что-нибудь удастся сделать. Может, Творец гнев на милость сменит – или Манвэ все надоест… – добавил он тише.
– Ага, Тулкас разлюбит войну, Йаванна разведет драконов, а Ульмо морская болезнь одолеет, – усмехнулся Намо невесело.
– Как знать… Пока все идет как идет, мы намерены наведываться к нему. А там… Задачи стоит решать по мере их поступления.
– Соберетесь еще – скажите, поможем. – Намо протянул Аллору браслет.
– Нам бы самим научиться справляться, а то все время тебя дергать…
– Да я что… Вот если бы самому… Но тогда точно шуму будет… Может, бежать им помочь? – неожиданно сказал он. Ниэнна широко открыла глаза. – Нет, это, конечно, невозможно…
– Это тоже стоит обдумать, – усмехнулись майар, – хорошо обдумать.
– Может, дома обдумаем? – устало спросила Эльдин минуту спустя.
* * *
– Похоже, мы нарушаем священный принцип благополучия бытия, – проговорил Аллор, лениво разглядывая крупную зеленовато-голубую звезду в левом углу, – никуда не лезть и ни во что не вмешиваться.– А мы и не лезем – это нами интересуются. Кстати, а мы – я или ты, хоть раз его вообще соблюдали, этот принцип?
– М-м…
– Вот и я не помню. Меняться вроде поздновато.
– В наши-то почтенные годы… – Аллор смиренно дождался, пока Эльдин поудобнее пристроит голову у него на плече, и прикрыл глаза, погружаясь в очередную реальность…
Глава 10
Второй визит должен был пройти легче: вместе с Намо неугомонная парочка немало поработала над связующей нитью, по которой проще было бы выбраться обратно. Помог и опыт блужданий в Пустоте, имевшийся у Эльдин.
И все же – коль скоро они выбрались оттуда незамеченными, значит, «замок» больше не действует? Или все-таки он настроен на кого-то определенного – известно, кого… Что скрывается за понятием «навсегда» в данном случае?
– Может, и впрямь помочь ему бежать? – Эльдин сидела за столом, положив на него локти, и крутила на пальце прядь волос.
– Бежать? В таком виде да еще с Ангайнор?
– На свободе, глядишь, придумает, как снять.
– Так ведь заклятая… Он даже браслеты снять не мог – всю Первую эпоху.
– Интересно, речь шла тогда о том, чтобы его изолировать или совсем уничтожить?
– Второе практически невозможно по определению. – Аллор постукивал длинными ухоженными ногтями по столешнице. – Если вообще над этим задумывались. А насчет побега… Его всем Валинором ловить будут.
– Ну уж и всем! – фыркнула Эльдин.
– Большинством, по крайней мере. Сказано: «навсегда», значит – навсегда.
– Ну держали бы еще где-нибудь в Валиноре под замком, хоть в том же Мандосе, – зачем за Грань-то выкидывать было? – кипятилась бронзововолосая майэ.
Аллор развел руками:
– Наверное, потому что в пределах Арды когда-нибудь, как-нибудь да смог бы со временем приспособиться. Да и в Мандосе его уже держали. А вот оторвать от мира, с которым, по идее, неразрывно связан, – это куда хуже…
– Думаю, если он попытается вылезти обратно, это незамеченным не пройдет. Вот шуму будет…
– Потому Манвэ с остальными и обязаны следить, чтобы такого не случилось. Как написано: «…и навечно встали Стражи…» – ну прямо Мордор… – Аллор закурил.
– Ладно, даже если он осужден навеки, это не значит, что его навещать не положено. – Эльдин нахмурилась. – Дай прикурить.
– Что-то ты много курить стала, подружка, – сказал Аллор, протягивая ей светильник.
– Нервничаю, вот и курю. А что? Нам, майарам…
– Логично. Ну чем тебя успокоить, развеселить?
– Ну тебя – с тобой и так не соскучишься…
Впрочем, присутствующих объединяло то, что у всех был «дом, которого больше нет», а по большому счету это и ко всем в Валмаре относилось. Но Валмар – Валмаром, а они здесь пробовали жить. Конечно, Пустота гасила цвета и звуки, заставляя все время чувствовать свои липкие щупальца, но непринужденной беседе помешать не могла. Равно как не мешала по мере сил приводить в порядок изрядно потрепанного Валу, – и его голос, рассказывавший недомайар о Песне и Эа, о замке Хэлгор и Аст-Ахэ, и о многом другом, о чем больше не вспоминали на Арде, она тоже не могла заглушить. Гортхауэр с удивлением и некоторой досадой, которая постепенно растворялась, как грязный городской лед весной, наблюдал как его непутевый ученик, никогда не считавший его учителем, становился почти таким, как в первые дни их знакомства. И даже более открытым – с лица майа порой слетало равнодушие, в холодных глазах вспыхивали мечтательные отсветы… А взбесившая его девчонка, жадно слушающая сейчас рассказы Учителя… Иногда Черный Майа не узнавал и своего Валу – тот бывал похож на себя прежнего, еще до Первой войны. И вообще многое в поведении Учителя было ему непривычно – при новых знакомых выбрались на свободу присущие тому язвительность и ехидство, обычно сдерживаемые, дабы не смущать учеников. Доставалось от его языка и той, и другой стороне.
– И стоило вам ругаться? Ну почему все так? – допытывалась Эльдин.
– Так ведь нельзя иначе, кроме как по Замыслу! Шаг в сторону – попытка к бегству, прыжок вверх – попытка улететь…
– А тебе что, больше всех надо было?
– Видимо, да. Конечно, я же Враг, мне же весь мир нужен был, никак не меньше…
– Нашли, что делить…
– А что, плохо вышло? – утрированно-возмущенно насупился Мелькор.
– Могли бы и получше, раз такие Айнур, – ухмыльнулся майа.
– Ну, наверное, я и испортил, кому ж еще.
– А теперь на кого все валить?
– На ложь, мною посеянную.
– А если бы ты вообще на Арду не совался? Тогда – как?
Мелькор как-то осунулся и чуть сгорбился, пытаясь поправить на плече полуистлевшую рубаху.
– Может, действительно все хорошо и тихо было бы. Менее интересно, на мой взгляд, зато ни войн, ни крови. С Ауле ничего бы не стало, да и с Манвэ… Сулимо его еще тогда прозвали, а сейчас… – Вала вздохнул.
– На самом деле история таких вопросов не терпит – ты же знаешь. Но, может, на следующем витке? – проговорила Эльдин.
– Мудрые говорят: «Пока живу – надеюсь», так у тебя этого добра, и жизни, и надежды, бесконечный запас, – улыбнулся Аллор.
– Да уж, чего-чего… Да проку-то…
– А какой прок в ее, надежды, отсутствии?
Майа отпустил вторую руку Мелькора, ладонь выглядела значительно лучше, а до запястий добраться мешали наручники.
– Может, и с этим когда-нибудь справимся. – Майар усмехнулись. – Все же ничего вечного нет…
«Сильнейший из Айнур, сошедший на Арду, ища господства над ней, всегда опасен, и ложь, посеянная им, бунт против благого Замысла, начатый им, как сорняки, ждут своего часа, чтобы вновь прорасти…» – и чтобы их выпололи – под корень, это его, Манвэ Сулимо, дело. Творец благ, и возвышает верных Ему, а неверных жестоко карает – для этого есть преданные слуги, и он, Король милостью Эру Илуватара, – первый. Чтобы оградить других от ошибок, за которые платят – ТАК… Все правильно. Пусть не любят, лишь бы слушались. Насчет любви народной у Повелителя Айнур иллюзий не имелось. А спектакли, если кому-то от этого легче – пусть будут. Самому же в это верить – «…милая, может, я идиот, но я не дебил…». Откуда берутся в голове такие слова? Музыкой навеяло, гм…
И все же что за возмущение качнуло невидимые стены окружающего Блистательный Аман покоя?
«Дознаюсь, ничего никуда не денется», – размышлял Манвэ, глядя на величественно садящееся за гребни Пеллор солнце, – тоже, между прочим, подарок Единого. Возникло себе – и все. Хорошая вещь. А то либо столбы подкопают, либо деревья поедят, и сиди в темноте по милости неугомонного братца. Тьма – это просто отсутствие Света. Значит, вместе они существовать не могут? Нет. Вот и Эру то же самое говорит. А этот мятежник говорил про Свет, идущий из Тьмы… Абсурд. Игра парадоксального ума. А звезды ночью? Для чего-то же она, ночь, понадобилась? Наверное, и Солнцу, что бы оно из себя ни представляло, отдых нужен… Интересно, кого им заведовать приставили? Ладно, и так дел хватает. Они, дела, всегда почему-то находятся.
Теперь вот еще одна неясность. Исходящая, по ощущению, из чертогов Ниэнны. Что у нее там? Уж не пытается ли связаться с Мятежником? В принципе такая возможность есть, то есть нет, нету ее, такой возможности, Врата запечатаны, причем печатью Вечности… Но что же происходит там, у порога Пустоты? Уж не пытается ли ОН (ну надо же его как-то называть, хоть мысленно – неназываемого) выбраться, вернуться? Чепуха. Это невозможно сделать – оттуда, и магическая защита его не пропустит. Да и дальше Валмара ему не уйти. И куда – теперь в особенности? Но… вдруг? Он – в Валиноре? Снова смута? Брожение в умах? Разлад? Да не может этого быть – никогда… Но проверить стоит. В самое ближайшее время.
Проскочив мимо жилища Владыки Судеб, майа спустился в глубину Залов. Внезапно краем зрения он уловил некую тень. От пришельца волной ударили бессильная злость и какая-то застарелая тоска. Впрочем, он начал меняться: ярче проступали краски, сгущалась плоть.
«Это похоже на майа», – подумал бывший кольценосец, наблюдая метаморфозу. Незнакомец напомнил ему Гортхауэра тех, нуменорских времен, сходство было разительным, хотя ростом этот был чуть поменьше, и волосы – более гладкие, а глаза – темные и невеселые. Обретя осмысленное выражение, они уставились на обитателя Залов.
– Ты кто? – спросил вновь прибывший, похоже, просто чтобы нарушить молчание. Впрочем, здороваться в Обители Мертвых?
«Он бы еще про погоду спросил», – подумал ехидно Аллор, а вслух сказал:
– Ваш вопрос несколько пространен для приветствия; впрочем, зовут меня – Аллор. Позволите узнать ваше имя?
– Действительно, вы правы. – Майа, смутившись, перешел на почтительный тон: – Я просто не ожидал встретить тут кого-то живого, тем более майа, да еще незнакомого. Мое имя – Курумо.
«Курумо! – вот так встреча…» О ком о ком, а об ученике Ауле Аллор слышал немало. Великий Кузнец часто вспоминал его – с теплом и грустью. Собственно, он и о Гортхауэре худого слова не сказал, но Курумо – Ауле явно тосковал по нему, ушедшему вершить волю Валар в Средиземье.
Показывая новым майар работы Искуснейшего, Кузнец рассказывал об ученике, впрочем, довольно скупо и без явной охоты, если дело не касалось искусства. Аллор без труда понял, что Курумо в Средиземье знали как Сарумана, а о владетеле Ортханка он был наслышан – от того же Саурона, который, судя по всему, люто ненавидел главу Белого Совета. Впрочем, тогда причины подобного отношения мало интересовали девятого назгула. Черная Книга добавила несколько сочных штрихов к портрету ученика Ауле, бывшего, как оказалось, творением Черного Валы. В голосе Кузнеца, когда тот говорил о Курумо, читались горечь вместе с какой-то затаенной нежностью и – ощущение вины… Сопоставив все, что им было известно, майар поняли: Саруман сделал выбор – нелегкий и страшный. Между сотворившим и воспитавшим. Правда, обстоятельства, повлиявшие на решение, были неясны, но, собственно, какое им дело до него – искуснейшего и верноподданнейшего? Расспрашивать Кузнеца в любом случае не хотелось: запуганный, казалось, навсегда, боящийся что-то не так сказать или сделать, он внушал жалость. Способный творить красоту, имеющий власть надо всем, что хранила в своих недрах Арда, он лишь исполнял – от и до. Что сломило могучего Валу, они не знали, хотя чувствовалось: какое-то потрясение, некогда им пережитое, наложило печать на дальнейшее его существование. Навсегда. Это случилось с ним очень давно, еще до того, как он сковал Ангайнор; то, что он создал – цепь, было лишь следствием. Так или иначе, творцом он быть перестал, и сам так считал в первую очередь, хотя изделия, выходящие из его рук, отмеченные печатью высокого мастерства, отличались изысканностью цвета и совершенством формы… Но все же что-то незавершенное было в них, и не та недосказанность, сообщающая произведению манящую, чарующую тайну, но ощущение надлома, срыва, недопетой, прерванной на полувздохе песни.
И вот теперь эта встреча в Залах. Наверное, если бы не знакомство с Мелькором, бывшему назгулу было бы до Курумо, хоть он Гортхауэру и брат родной, не больше дела, чем до многих других, с кем случалось беседовать, но сейчас… Захотелось понять, как смог майа сделать это – привести в исполнение подобный приговор. Знакомый с жестокостью не понаслышке и сам не являющийся образчиком милосердия, Аллор все же не понимал, как Курумо смог совершить подобное. Страх? Угодливость? Месть? Если последнее, то что сделал с ним Мелькор – со своим майа?
Сейчас перед Аллором стояло создание, в глазах которого… нуменорцу доводилось видеть достаточно самоубийц, чтобы узнать такой взгляд. «Ауле только подобную физиономию наблюдать не хватало, – подумал он. – Надо с этим сокровищем что-то сделать, хоть чаем напоить, что ли. Заодно посмотрю, что за тварь такая. Не больно-то и хотелось, конечно, но нельзя же его таким наверх выпускать». Общение с Ирмо, похоже, не прошло даром. «С кем поведешься, так тебе и надо…» – мысленно показав себе язык, Аллор решил все же поболтать с «возвращенцем».
– Я наслышан о тебе, Курумо, – произнес он. Курумо внимательно посмотрел на незнакомого ему прежде майа. Чей он? Цвета, в которые был облачен Аллор, могли сбить с толку кого угодно – серебристо-полынного цвета рубашка и пурпурно-фиолетовые, почти черные штаны, заправленные в темно-серые мягкие сапоги, вызывали в памяти по меньшей мере двух Валар – братьев Феантури. Он что, обоим служит? Но ни внешне, ни манерой держаться собеседник Курумо на них не походил – скорее, холодный, чуть насмешливый взгляд и легкая ирония напоминали Манвэ. Впрочем, выглядел незнакомец вполне доброжелательным. А облик… Курумо наконец понял, где встречал такой тип – дун-эдайн, даже, если точнее, – эльфиниты из королевского рода, потомки Лютиэни… Уж на Арагорна он в свое время насмотрелся, а собеседник Курумо походил на короля Элессара – фамильное, можно сказать, сходство. И откуда такое чудо в Залах? Видимо, последние слова Курумо произнес вслух, задумавшись, потому что ему ответили:
– Живу я здесь. То есть мы.
– Кто – мы?
– Я и моя подруга.
– А-а… – понимающе протянул Курумо, хотя не понял абсолютно ничего. Странный майа чуть заметно ухмыльнулся.
– А ты – майа Намо? Или – ученик?
– Нет, просто живу в его Залах. Я ничей майа. Курумо недоуменно вскинул брови:
– А кому же ты служишь?
– Никому. Еще не выбрал. Великой милостью Манвэ мне дозволено осмотреться, прежде чем выбирать служение. Вот и осматриваемся.
Аллор присел на ступеньку и закурил. Курумо жадно уставился на дымящуюся палочку. Майа протянул ему портсигар, тот взял самокрутку, прикурил и с наслаждением затянулся. Вот это табак так табак, получше несчастного хоббичьего зелья… В глазах «благодетеля» блеснула усмешка.
– А откуда тебе такая милость, позволь полюбопытствовать?
Аллор отметил, что глаза пришельца ожили, застывшие черты лица слегка оттаяли.
– Возможно, за мой скромный вклад в победу Света над Тьмой.
– Вот как? А что ты сделал? Ты… тоже был в Средиземье?
– Разумеется.
– И мы не встречались там? А где же ты был?
– В Мордоре.
Аллор не отказал себе в удовольствии наблюдать выражение лица бывшего главы Белого Совета. Основные вехи его биографии был и известны в Валиноре, а вот некоторые перипетии жизненного пути вполне могли быть общепроходной темой для разговора. Все равно, видимо, в дальнейшем у Ауле встречаться будут – если Курумо за его деятельность, буде она откроется, не влетит как следует…
– Там?! Как ты попал туда? – Глаза Курумо, и без того не маленькие, заняли чуть ли не половину лица.
– Из Нуменора.
Слова Аллора на какой-то момент сбили Сарумана с толку. Его собеседник был майа – так при чем тут Западное королевство? С ума он сошел, что ли? Так ведь майа же… А вдруг и впрямь все же умудрился спятить, и его держат в Залах, чтобы не пугал народ? Так ведь на то Сады Лориэна есть. В смысле лечить, а не психов держать. Курумо опасливо покосился на Аллора. Тот рассмеялся:
– Не бойся, не укушу. Майар с ума не сходят. Я действительно оттуда – разве по мне не заметно? Ты же видел дун-эдайн.
– Но ты же майа… А в Мордоре… Кем же ты там был?
– Назгулом. – Озадаченный вид бывшего главы Белого Совета забавлял Аллора. Курумо чуть не поперхнулся дымом и невольно слегка отшатнулся: воспоминание о визите кольценосцев в Ортханк было не из приятных.
– Кольценосцы… Да уж, я даже имел несколько сомнительное удовольствие наблюдать парочку вблизи… – Майа подозрительно разглядывал нового знакомого, никак на черный ужас Средиземья не похожего.
– Но ты – был одним из них? Уж не ты ли тогда у меня был? – Ненормальность ситуации выбила его из ступора и даже, как ни странно, развеселила – несколько нервно, впрочем.
– Нет, не я. Я было вызвался, а Саурон мне и говорит: мол, тебе бы только потрепаться, и у этого типа бело-радужного язык без костей, потом тебя до Второго Хора ждать придется…
Курумо расхохотался – некая доля правды в словах Черного Властелина имелась. Они уже не меньше четверти часа болтали, сидя на ступенях одной из бесчисленных лестниц, опутывающих Залы. Аллор усмехнулся в ответ:
– Хотя сам-то Господин-Учитель с тобой по палантиру долго ругался.
Курумо нахмурился. Потом спросил:
– Так чем же ты, будучи назгулом, помог Светлым? – Вопрос о том, как вообще майа мог стать кольценосцем, он решил оставить на потом: и так голова кругом идет.
– Так, немного: там предупредил, сям пугнул, где-то внимание отвлек. Не мог же я сам Кольцо истребить.
– С чего это ты вдруг таким дивным стал?
– Пока оно существовало, никто из нас не мог покинуть Арду.
Аллор встал:
– Ну что, пойдем?
– Куда? – слегка насторожился Курумо.
– К нам. Выпьешь чего-нибудь, развеешься. К тому же есть корыстный интерес – я для Ауле эскиз набросал и бутылку хорошего вина у Мелиан добыл, – заодно возьмешь, занесешь ему, хорошо?
Курумо пожал плечами – почему бы и нет? Потом спросил:
– А где же вы в Залах обитаете – это ведь не для живых?
– Отчего же? Мелькор вон аж целых триста лет прожил.
– Что?! – Майа остановился как вкопанный. – В его камере? В таком месте?
– Место – это только место. Отношение к нему и, соответственно, условия пребывания там сильно зависят от памяти, с ним связанной…
За разговором они подошли к двери, ведущей в недоброй памяти зал, ставший домом для сумасшедших майар.
Аллор приоткрыл дверь:
– Эльди, ты не спишь? У нас гость.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… – послышался чуть заспанный девичий голос. – Впрочем, эта мудрость весьма относительна, – добавила его обладательница. Зашуршала ткань.
– Входите! – раздалось из-за двери минуту спустя. Переступив порог, Курумо с удивлением воззрился на хозяйку, облаченную в полупрозрачную сумеречно-серую ночную рубашку, расшитую по вороту и подолу желтоватыми ирисами. Впрочем, большая часть фигуры тонула в пушистом темно-зеленом платке. Курумо представился. Любезно улыбнувшись, она грациозно указала ему на стул.
«Это еще сокровище откуда?» – мысленно обратилась она к Аллору.
«Да в Залах с ним столкнулся».
«Ну и шел бы он…»
«Что его, прямо с пол-оборота посылать? Нет же явной причины. А истинную причину стоит ли объяснять?»
И все же – коль скоро они выбрались оттуда незамеченными, значит, «замок» больше не действует? Или все-таки он настроен на кого-то определенного – известно, кого… Что скрывается за понятием «навсегда» в данном случае?
– Может, и впрямь помочь ему бежать? – Эльдин сидела за столом, положив на него локти, и крутила на пальце прядь волос.
– Бежать? В таком виде да еще с Ангайнор?
– На свободе, глядишь, придумает, как снять.
– Так ведь заклятая… Он даже браслеты снять не мог – всю Первую эпоху.
– Интересно, речь шла тогда о том, чтобы его изолировать или совсем уничтожить?
– Второе практически невозможно по определению. – Аллор постукивал длинными ухоженными ногтями по столешнице. – Если вообще над этим задумывались. А насчет побега… Его всем Валинором ловить будут.
– Ну уж и всем! – фыркнула Эльдин.
– Большинством, по крайней мере. Сказано: «навсегда», значит – навсегда.
– Ну держали бы еще где-нибудь в Валиноре под замком, хоть в том же Мандосе, – зачем за Грань-то выкидывать было? – кипятилась бронзововолосая майэ.
Аллор развел руками:
– Наверное, потому что в пределах Арды когда-нибудь, как-нибудь да смог бы со временем приспособиться. Да и в Мандосе его уже держали. А вот оторвать от мира, с которым, по идее, неразрывно связан, – это куда хуже…
– Думаю, если он попытается вылезти обратно, это незамеченным не пройдет. Вот шуму будет…
– Потому Манвэ с остальными и обязаны следить, чтобы такого не случилось. Как написано: «…и навечно встали Стражи…» – ну прямо Мордор… – Аллор закурил.
– Ладно, даже если он осужден навеки, это не значит, что его навещать не положено. – Эльдин нахмурилась. – Дай прикурить.
– Что-то ты много курить стала, подружка, – сказал Аллор, протягивая ей светильник.
– Нервничаю, вот и курю. А что? Нам, майарам…
– Логично. Ну чем тебя успокоить, развеселить?
– Ну тебя – с тобой и так не соскучишься…
* * *
Странными были эти визиты, и в то же время уже во второй раз все казалось естественным. Непостижимым образом в давящей, мертвой Пустоте появилось ощущение чуть ли не домашнего тепла. Посиделки, да и только. Давно забывшие о доме странники создавали его там, где находились в данный момент.Впрочем, присутствующих объединяло то, что у всех был «дом, которого больше нет», а по большому счету это и ко всем в Валмаре относилось. Но Валмар – Валмаром, а они здесь пробовали жить. Конечно, Пустота гасила цвета и звуки, заставляя все время чувствовать свои липкие щупальца, но непринужденной беседе помешать не могла. Равно как не мешала по мере сил приводить в порядок изрядно потрепанного Валу, – и его голос, рассказывавший недомайар о Песне и Эа, о замке Хэлгор и Аст-Ахэ, и о многом другом, о чем больше не вспоминали на Арде, она тоже не могла заглушить. Гортхауэр с удивлением и некоторой досадой, которая постепенно растворялась, как грязный городской лед весной, наблюдал как его непутевый ученик, никогда не считавший его учителем, становился почти таким, как в первые дни их знакомства. И даже более открытым – с лица майа порой слетало равнодушие, в холодных глазах вспыхивали мечтательные отсветы… А взбесившая его девчонка, жадно слушающая сейчас рассказы Учителя… Иногда Черный Майа не узнавал и своего Валу – тот бывал похож на себя прежнего, еще до Первой войны. И вообще многое в поведении Учителя было ему непривычно – при новых знакомых выбрались на свободу присущие тому язвительность и ехидство, обычно сдерживаемые, дабы не смущать учеников. Доставалось от его языка и той, и другой стороне.
– И стоило вам ругаться? Ну почему все так? – допытывалась Эльдин.
– Так ведь нельзя иначе, кроме как по Замыслу! Шаг в сторону – попытка к бегству, прыжок вверх – попытка улететь…
– А тебе что, больше всех надо было?
– Видимо, да. Конечно, я же Враг, мне же весь мир нужен был, никак не меньше…
– Нашли, что делить…
– А что, плохо вышло? – утрированно-возмущенно насупился Мелькор.
– Могли бы и получше, раз такие Айнур, – ухмыльнулся майа.
– Ну, наверное, я и испортил, кому ж еще.
– А теперь на кого все валить?
– На ложь, мною посеянную.
– А если бы ты вообще на Арду не совался? Тогда – как?
Мелькор как-то осунулся и чуть сгорбился, пытаясь поправить на плече полуистлевшую рубаху.
– Может, действительно все хорошо и тихо было бы. Менее интересно, на мой взгляд, зато ни войн, ни крови. С Ауле ничего бы не стало, да и с Манвэ… Сулимо его еще тогда прозвали, а сейчас… – Вала вздохнул.
– На самом деле история таких вопросов не терпит – ты же знаешь. Но, может, на следующем витке? – проговорила Эльдин.
– Мудрые говорят: «Пока живу – надеюсь», так у тебя этого добра, и жизни, и надежды, бесконечный запас, – улыбнулся Аллор.
– Да уж, чего-чего… Да проку-то…
– А какой прок в ее, надежды, отсутствии?
Майа отпустил вторую руку Мелькора, ладонь выглядела значительно лучше, а до запястий добраться мешали наручники.
– Может, и с этим когда-нибудь справимся. – Майар усмехнулись. – Все же ничего вечного нет…
* * *
Какое-то непонятное волнение, еле ощутимое колебание почудилось Королю Мира в тягучем воздухе Валмара Многозвонного. Мелькнуло – и пропало, оставив ощущение чего-то недосказанного. Хорошее ли, дурное – дать этому оценку было сложно, хотя необходимо. А как же иначе? В Блаженной земле, вверенной его попечению, ничто мало-мальски значимое не должно пройти незамеченным для Владыки. Стихия его такая – поставленная на службу порядка.«Сильнейший из Айнур, сошедший на Арду, ища господства над ней, всегда опасен, и ложь, посеянная им, бунт против благого Замысла, начатый им, как сорняки, ждут своего часа, чтобы вновь прорасти…» – и чтобы их выпололи – под корень, это его, Манвэ Сулимо, дело. Творец благ, и возвышает верных Ему, а неверных жестоко карает – для этого есть преданные слуги, и он, Король милостью Эру Илуватара, – первый. Чтобы оградить других от ошибок, за которые платят – ТАК… Все правильно. Пусть не любят, лишь бы слушались. Насчет любви народной у Повелителя Айнур иллюзий не имелось. А спектакли, если кому-то от этого легче – пусть будут. Самому же в это верить – «…милая, может, я идиот, но я не дебил…». Откуда берутся в голове такие слова? Музыкой навеяло, гм…
И все же что за возмущение качнуло невидимые стены окружающего Блистательный Аман покоя?
«Дознаюсь, ничего никуда не денется», – размышлял Манвэ, глядя на величественно садящееся за гребни Пеллор солнце, – тоже, между прочим, подарок Единого. Возникло себе – и все. Хорошая вещь. А то либо столбы подкопают, либо деревья поедят, и сиди в темноте по милости неугомонного братца. Тьма – это просто отсутствие Света. Значит, вместе они существовать не могут? Нет. Вот и Эру то же самое говорит. А этот мятежник говорил про Свет, идущий из Тьмы… Абсурд. Игра парадоксального ума. А звезды ночью? Для чего-то же она, ночь, понадобилась? Наверное, и Солнцу, что бы оно из себя ни представляло, отдых нужен… Интересно, кого им заведовать приставили? Ладно, и так дел хватает. Они, дела, всегда почему-то находятся.
Теперь вот еще одна неясность. Исходящая, по ощущению, из чертогов Ниэнны. Что у нее там? Уж не пытается ли связаться с Мятежником? В принципе такая возможность есть, то есть нет, нету ее, такой возможности, Врата запечатаны, причем печатью Вечности… Но что же происходит там, у порога Пустоты? Уж не пытается ли ОН (ну надо же его как-то называть, хоть мысленно – неназываемого) выбраться, вернуться? Чепуха. Это невозможно сделать – оттуда, и магическая защита его не пропустит. Да и дальше Валмара ему не уйти. И куда – теперь в особенности? Но… вдруг? Он – в Валиноре? Снова смута? Брожение в умах? Разлад? Да не может этого быть – никогда… Но проверить стоит. В самое ближайшее время.
* * *
Аллор неторопливо направлялся домой. Что-то разбудило его утром – даже на той глубине, где они жили, чутье подсказывало ему, день или ночь на поверхности. Выскользнув из-под одеяла, не потревожив Эльдин, он решил учинить прогулку. Навестил полюбившееся им обоим небольшое, неправильной формы озерцо, стиснутое скалами отрога Пеллор, что примыкает к чертогам Намо. Нарвав там бледно-голубых цветов, в немереном количестве облепивших каменистый берег, сплел странной формы венок и, водрузив его на голову, двинулся восвояси. Венок предназначался, разумеется, Эльдин. Ритуал не ритуал, а приятно. Цветы они любили оба.Проскочив мимо жилища Владыки Судеб, майа спустился в глубину Залов. Внезапно краем зрения он уловил некую тень. От пришельца волной ударили бессильная злость и какая-то застарелая тоска. Впрочем, он начал меняться: ярче проступали краски, сгущалась плоть.
«Это похоже на майа», – подумал бывший кольценосец, наблюдая метаморфозу. Незнакомец напомнил ему Гортхауэра тех, нуменорских времен, сходство было разительным, хотя ростом этот был чуть поменьше, и волосы – более гладкие, а глаза – темные и невеселые. Обретя осмысленное выражение, они уставились на обитателя Залов.
– Ты кто? – спросил вновь прибывший, похоже, просто чтобы нарушить молчание. Впрочем, здороваться в Обители Мертвых?
«Он бы еще про погоду спросил», – подумал ехидно Аллор, а вслух сказал:
– Ваш вопрос несколько пространен для приветствия; впрочем, зовут меня – Аллор. Позволите узнать ваше имя?
– Действительно, вы правы. – Майа, смутившись, перешел на почтительный тон: – Я просто не ожидал встретить тут кого-то живого, тем более майа, да еще незнакомого. Мое имя – Курумо.
«Курумо! – вот так встреча…» О ком о ком, а об ученике Ауле Аллор слышал немало. Великий Кузнец часто вспоминал его – с теплом и грустью. Собственно, он и о Гортхауэре худого слова не сказал, но Курумо – Ауле явно тосковал по нему, ушедшему вершить волю Валар в Средиземье.
Показывая новым майар работы Искуснейшего, Кузнец рассказывал об ученике, впрочем, довольно скупо и без явной охоты, если дело не касалось искусства. Аллор без труда понял, что Курумо в Средиземье знали как Сарумана, а о владетеле Ортханка он был наслышан – от того же Саурона, который, судя по всему, люто ненавидел главу Белого Совета. Впрочем, тогда причины подобного отношения мало интересовали девятого назгула. Черная Книга добавила несколько сочных штрихов к портрету ученика Ауле, бывшего, как оказалось, творением Черного Валы. В голосе Кузнеца, когда тот говорил о Курумо, читались горечь вместе с какой-то затаенной нежностью и – ощущение вины… Сопоставив все, что им было известно, майар поняли: Саруман сделал выбор – нелегкий и страшный. Между сотворившим и воспитавшим. Правда, обстоятельства, повлиявшие на решение, были неясны, но, собственно, какое им дело до него – искуснейшего и верноподданнейшего? Расспрашивать Кузнеца в любом случае не хотелось: запуганный, казалось, навсегда, боящийся что-то не так сказать или сделать, он внушал жалость. Способный творить красоту, имеющий власть надо всем, что хранила в своих недрах Арда, он лишь исполнял – от и до. Что сломило могучего Валу, они не знали, хотя чувствовалось: какое-то потрясение, некогда им пережитое, наложило печать на дальнейшее его существование. Навсегда. Это случилось с ним очень давно, еще до того, как он сковал Ангайнор; то, что он создал – цепь, было лишь следствием. Так или иначе, творцом он быть перестал, и сам так считал в первую очередь, хотя изделия, выходящие из его рук, отмеченные печатью высокого мастерства, отличались изысканностью цвета и совершенством формы… Но все же что-то незавершенное было в них, и не та недосказанность, сообщающая произведению манящую, чарующую тайну, но ощущение надлома, срыва, недопетой, прерванной на полувздохе песни.
И вот теперь эта встреча в Залах. Наверное, если бы не знакомство с Мелькором, бывшему назгулу было бы до Курумо, хоть он Гортхауэру и брат родной, не больше дела, чем до многих других, с кем случалось беседовать, но сейчас… Захотелось понять, как смог майа сделать это – привести в исполнение подобный приговор. Знакомый с жестокостью не понаслышке и сам не являющийся образчиком милосердия, Аллор все же не понимал, как Курумо смог совершить подобное. Страх? Угодливость? Месть? Если последнее, то что сделал с ним Мелькор – со своим майа?
Сейчас перед Аллором стояло создание, в глазах которого… нуменорцу доводилось видеть достаточно самоубийц, чтобы узнать такой взгляд. «Ауле только подобную физиономию наблюдать не хватало, – подумал он. – Надо с этим сокровищем что-то сделать, хоть чаем напоить, что ли. Заодно посмотрю, что за тварь такая. Не больно-то и хотелось, конечно, но нельзя же его таким наверх выпускать». Общение с Ирмо, похоже, не прошло даром. «С кем поведешься, так тебе и надо…» – мысленно показав себе язык, Аллор решил все же поболтать с «возвращенцем».
– Я наслышан о тебе, Курумо, – произнес он. Курумо внимательно посмотрел на незнакомого ему прежде майа. Чей он? Цвета, в которые был облачен Аллор, могли сбить с толку кого угодно – серебристо-полынного цвета рубашка и пурпурно-фиолетовые, почти черные штаны, заправленные в темно-серые мягкие сапоги, вызывали в памяти по меньшей мере двух Валар – братьев Феантури. Он что, обоим служит? Но ни внешне, ни манерой держаться собеседник Курумо на них не походил – скорее, холодный, чуть насмешливый взгляд и легкая ирония напоминали Манвэ. Впрочем, выглядел незнакомец вполне доброжелательным. А облик… Курумо наконец понял, где встречал такой тип – дун-эдайн, даже, если точнее, – эльфиниты из королевского рода, потомки Лютиэни… Уж на Арагорна он в свое время насмотрелся, а собеседник Курумо походил на короля Элессара – фамильное, можно сказать, сходство. И откуда такое чудо в Залах? Видимо, последние слова Курумо произнес вслух, задумавшись, потому что ему ответили:
– Живу я здесь. То есть мы.
– Кто – мы?
– Я и моя подруга.
– А-а… – понимающе протянул Курумо, хотя не понял абсолютно ничего. Странный майа чуть заметно ухмыльнулся.
– А ты – майа Намо? Или – ученик?
– Нет, просто живу в его Залах. Я ничей майа. Курумо недоуменно вскинул брови:
– А кому же ты служишь?
– Никому. Еще не выбрал. Великой милостью Манвэ мне дозволено осмотреться, прежде чем выбирать служение. Вот и осматриваемся.
Аллор присел на ступеньку и закурил. Курумо жадно уставился на дымящуюся палочку. Майа протянул ему портсигар, тот взял самокрутку, прикурил и с наслаждением затянулся. Вот это табак так табак, получше несчастного хоббичьего зелья… В глазах «благодетеля» блеснула усмешка.
– А откуда тебе такая милость, позволь полюбопытствовать?
Аллор отметил, что глаза пришельца ожили, застывшие черты лица слегка оттаяли.
– Возможно, за мой скромный вклад в победу Света над Тьмой.
– Вот как? А что ты сделал? Ты… тоже был в Средиземье?
– Разумеется.
– И мы не встречались там? А где же ты был?
– В Мордоре.
Аллор не отказал себе в удовольствии наблюдать выражение лица бывшего главы Белого Совета. Основные вехи его биографии был и известны в Валиноре, а вот некоторые перипетии жизненного пути вполне могли быть общепроходной темой для разговора. Все равно, видимо, в дальнейшем у Ауле встречаться будут – если Курумо за его деятельность, буде она откроется, не влетит как следует…
– Там?! Как ты попал туда? – Глаза Курумо, и без того не маленькие, заняли чуть ли не половину лица.
– Из Нуменора.
Слова Аллора на какой-то момент сбили Сарумана с толку. Его собеседник был майа – так при чем тут Западное королевство? С ума он сошел, что ли? Так ведь майа же… А вдруг и впрямь все же умудрился спятить, и его держат в Залах, чтобы не пугал народ? Так ведь на то Сады Лориэна есть. В смысле лечить, а не психов держать. Курумо опасливо покосился на Аллора. Тот рассмеялся:
– Не бойся, не укушу. Майар с ума не сходят. Я действительно оттуда – разве по мне не заметно? Ты же видел дун-эдайн.
– Но ты же майа… А в Мордоре… Кем же ты там был?
– Назгулом. – Озадаченный вид бывшего главы Белого Совета забавлял Аллора. Курумо чуть не поперхнулся дымом и невольно слегка отшатнулся: воспоминание о визите кольценосцев в Ортханк было не из приятных.
– Кольценосцы… Да уж, я даже имел несколько сомнительное удовольствие наблюдать парочку вблизи… – Майа подозрительно разглядывал нового знакомого, никак на черный ужас Средиземья не похожего.
– Но ты – был одним из них? Уж не ты ли тогда у меня был? – Ненормальность ситуации выбила его из ступора и даже, как ни странно, развеселила – несколько нервно, впрочем.
– Нет, не я. Я было вызвался, а Саурон мне и говорит: мол, тебе бы только потрепаться, и у этого типа бело-радужного язык без костей, потом тебя до Второго Хора ждать придется…
Курумо расхохотался – некая доля правды в словах Черного Властелина имелась. Они уже не меньше четверти часа болтали, сидя на ступенях одной из бесчисленных лестниц, опутывающих Залы. Аллор усмехнулся в ответ:
– Хотя сам-то Господин-Учитель с тобой по палантиру долго ругался.
Курумо нахмурился. Потом спросил:
– Так чем же ты, будучи назгулом, помог Светлым? – Вопрос о том, как вообще майа мог стать кольценосцем, он решил оставить на потом: и так голова кругом идет.
– Так, немного: там предупредил, сям пугнул, где-то внимание отвлек. Не мог же я сам Кольцо истребить.
– С чего это ты вдруг таким дивным стал?
– Пока оно существовало, никто из нас не мог покинуть Арду.
Аллор встал:
– Ну что, пойдем?
– Куда? – слегка насторожился Курумо.
– К нам. Выпьешь чего-нибудь, развеешься. К тому же есть корыстный интерес – я для Ауле эскиз набросал и бутылку хорошего вина у Мелиан добыл, – заодно возьмешь, занесешь ему, хорошо?
Курумо пожал плечами – почему бы и нет? Потом спросил:
– А где же вы в Залах обитаете – это ведь не для живых?
– Отчего же? Мелькор вон аж целых триста лет прожил.
– Что?! – Майа остановился как вкопанный. – В его камере? В таком месте?
– Место – это только место. Отношение к нему и, соответственно, условия пребывания там сильно зависят от памяти, с ним связанной…
За разговором они подошли к двери, ведущей в недоброй памяти зал, ставший домом для сумасшедших майар.
Аллор приоткрыл дверь:
– Эльди, ты не спишь? У нас гость.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… – послышался чуть заспанный девичий голос. – Впрочем, эта мудрость весьма относительна, – добавила его обладательница. Зашуршала ткань.
– Входите! – раздалось из-за двери минуту спустя. Переступив порог, Курумо с удивлением воззрился на хозяйку, облаченную в полупрозрачную сумеречно-серую ночную рубашку, расшитую по вороту и подолу желтоватыми ирисами. Впрочем, большая часть фигуры тонула в пушистом темно-зеленом платке. Курумо представился. Любезно улыбнувшись, она грациозно указала ему на стул.
«Это еще сокровище откуда?» – мысленно обратилась она к Аллору.
«Да в Залах с ним столкнулся».
«Ну и шел бы он…»
«Что его, прямо с пол-оборота посылать? Нет же явной причины. А истинную причину стоит ли объяснять?»