Аллор Ира. Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

   Задал ему задачу нуменорец… В чем-то Гортхауэр был прав – Аллор то еще сокровище: нетрудно представить его влиятельным вельможей, правящим бал в блестящем обществе. Ну и публику он все же подбирает… Есть хоть какая-то логика в его неразборчивости или, скорее, странной, изощренной избирательности? Частый гость в Лориэне – и в Ильмарин… Не говоря уже об общении с ним, обреченным на вечное изгнание мятежником… Что теперь все же делать с Курумо?
   Мелькор собрался с силами и посмотрел на майа прямо. Тот, поежившись, ответил таким же взглядом, в котором была мрачная решимость больного, приготовившегося выслушать приговор из уст лекаря.
   – Ты давно из Средиземья? – тихо спросил Вала.
   – Недавно, – отрывисто проговорил Курумо.
   – Как там?
   Майа повел головой:
   – Мир… Добивают остатки вражеских сил – орков то есть…
   – Ты ими занимался?
   – А кому еще? Кого они интересуют? Все их только ненавидят. Презирают… – Курумо нахмурился. – А вообще-то я отправлялся в Забытые земли, дабы изучить деяния Врага и найти способ разрушить его козни, – отчеканил он. – Достаточный повод? И личных мотивов тоже должно было быть предостаточно – в Валиноре ничего не забывают.
   – Я не сдержался… И вернуть не успел… Хотя… Может, и к лучшему… – Мелькор отхлебнул из кубка, ополовинив его.
   Курумо покосился на него, приподняв бровь:
   – Вернуть? Зачем? Я же не прижился. Только под ногами путался, глаза тебе мозолил.
   – А здесь?
   – А что – здесь? Покаялся – махнули рукой. А Ауле слова не сказал…
   – Ничего?
   – Ничего. Просто принял, и все. А на разговоры, по Валмару гуляющие, уже наплевать было, ранить ведь только свои могут, а чужие на то и чужие. Тем более что это правда… – Майа отвернулся.
   – Что – правда?
   – Что вражье отродье, например. Манвэ, конечно, запретил так говорить, да разве за всеми уследишь? И какое ему, да и остальным, до меня дело? А мне – до них? Выгнали – ладно, приняли – спасибо.
   – Возненавидел меня… – Мелькор опустил глаза.
   – Отчего же? За что? Что не смог принять – таким? Ты же не всесилен. А я по-другому не мог, не умел… Хотел было подстроиться, чтобы не огорчать попусту, – и не смог. Сил не было больше притворяться – так, по крайней мере, тогда казалось… – Курумо залпом выпил свой кубок.
   Мелиан, бросив взгляд.в их сторону, долила еще.
   – Сдержанность и терпение никогда не были моими сильными сторонами, – проговорил Мелькор.
   Гортхауэр тревожно покосился на них, открыл было рот, но натолкнулся на жесткий взгляд нуменорца: «Не лезь, пожалуйста. По-человечески прошу».
   Связываться с бешеным недомайа у черного майа не было сейчас ни малейшего желания. Гортхауэр вернулся к общей беседе. Эльдин осторожно тронула Аллора за рукав: «Думаешь, договорятся?»
   «А куда они денутся? Лучше сразу. Думаешь, если Мелькор у нас жить будет, я Курумо на порог не пущу? Нам еще не хватало, чтобы гости по углам сидели да друг на друга косились!»
   «Да, пожалуй, – мысленно согласилась майэ, – удовольствие ниже среднего». – Она ласково поцеловала Аллора в висок.
   Мелькор помолчал, потом сказал:
   – В том, что ты не прижился, больше моей вины. Я же тебя сотворил, в конце концов.
   – Теперь это уже не важно. Все равно: хочешь не хочешь, а жить надо. Работать. Главное, чтобы руки не дрожали, – добавил он в задумчивости. – А жизнь – бесконечная, то есть несмерть… Не уйти… Поделом, наверное, – да все равно не расплатиться.
   – Но… ты хоть жив остался… – растерянно пробормотал Мелькор, не зная, что сказать.
   – Жив? Нет, что ты… Я давно уже мертв. Да, с тех пор. Или еще раньше. А может, всегда был… Но я не ненавидел тебя, нет! – почти вскрикнул майа и резко замолчал, настороженно оглядевшись.
   Сидящие за столом не отреагировали – возможно, не желая смутить, а может, и впрямь увлеченные беседой. Да и вообще в Валмаре старались не прислушиваться к приватным разговорам – так спокойнее.
   – Я понимал это – и не мог принять… А ведь ты виноват меньше их всех… И мне все время не хватало тебя…
   – Что бы ни было – это было. Спасибо и за эти слова – большего я не прошу и не желаю. Я выбрал – а за выбор платят. Но поднять на тебя руку меня никто больше не заставит. Хотя… что уж теперь?..
   Курумо сощурился, выдыхая дым.
   – Прости – ты мой сотворенный, и я сделаю все, чтобы тебе больше не пришлось выбирать так… – Мелькор невольно коснулся руки майа. Тот сделал движение, попытавшись отстраниться, но остановился и замер. Связь сотворенного и сотворившего была сильнее. Сильнее него. Сильнее Мелькора. Курумо хотелось упасть на колени, спрятав лицо в складках одежды Валы, но он сдержался – в который раз. Он уже научился. Постарается не раздражать.
   Мелькор, посмотрев на Курумо, понял. Грустно как… Понимать, кажется, теперь он научился лучше. Привык догадываться. По малейшим намекам. Видеть… Потрепало их всех. По этому, что ли, признаку собирает вокруг себя Аллор? Надломленных, душевно нездоровых, отчаявшихся? Но на носителя бесконечной доброты и самоотверженности, переполненного сочувствием к страждущим, Аллор не походил никак. Да и Эльдин тоже. Или подобное к подобному? Но майа был не из любителей плакаться. Самоутверждение и самоуспокоение на фоне чужих бед? А может, он питается болью и горечью других – поистине, тогда это страшная сущность. Но в таком случае он оживлялся бы невольно, соприкасаясь со страданием… Понять. Хоть что-то понять.
   Пора было расходиться. Ниэнна предложила остаться у нее, но Аллор счел более уместным откланяться, тем более что чертоги Намо были совсем рядом, даже необязательно было проходить парадным входом. Мелиан, окончательно уверившись, что недомайа вполне пришел в себя, направилась к Ирмо – Владыка Грез, даже если и видел что-то в своих садах, от комментариев очевидца не отказался бы. Намо в сопровождении своих майар пошел к себе – хотел узнать, что вышло у Вайрэ. Мелькор сказал, что Аллора он отнесет домой сам. Тот попытался отказаться, полагая, что в состоянии дойти самостоятельно, но, попробовав в очередной раз встать, не без раздражения убедился, что человеческого в нем осталось больше, чем хотелось бы. Гортхауэр хотел было вспомнить свой целительский опыт, но майа отказался от помощи, заметив, что тому еще могут понадобиться силы. Эльдин согласно кивнула – в глубине души ей не очень хотелось, чтобы они были хоть чем-то обязаны черному майа. Да и достаточно уже было вокруг вымотанной до предела публики. Впрочем, Намо попытался сделать хоть что-то – целителем он не был, но силы имелись – раны почти затянулись. Аллор попытался размотать повязки на руках – это удалось, несмотря на то что ткань успела присохнуть, – и с ироничной усмешкой осмотрел ладони и пальцы.
   – Теперь только кого-нибудь попросить по руке погадать – можно было бы узнать много занятного, – пробормотал он.
   – Занятней, чем на самом деле, вряд ли выйдет, – усмехнулся Намо.
   – А ты что-то предвидел насчет сегодняшних событий? – поинтересовалась Ниэнна.
   – В общих чертах – да, точнее, какие-то обрывки. Но я же не знал, когда это может произойти. И что именно произойдет. – Вала виновато развел руками. – Я боялся сказать – боялся, что закреплю что-то не то…
   Мелькор с сочувствием посмотрел на него. Аллор улыбнулся:
   – Боялся, а нам взялся помогать. Владыка Судеб рассмеялся:
   – Глаза боятся, а руки делают, как у людей говорится… Разве я мог отказать? Ладно, – махнул он рукой, – лучше идите домой, отдыхайте. Я, может, попозже зайду – хочу к Вайрэ наведаться. – С этими словами Намо покинул зал.
   Курумо, робко взглянув на Эльдин, тихо спросил ее:
   – Можно, я к вам? Помочь чем-то, я же знаю, где что, ты отдохнешь тоже…
   Майэ улыбнулась: Курумо боялся уйти, возможно опасаясь порвать этим хрупкую, тоньше паутинки нить, протянувшуюся между ним и Мелькором.
   – Конечно, пойдем к нам. Ауле не будет пока волноваться – успеешь к нему.
   Эльдин хотела спросить, до чего они договорились, но не стала. Главное она поняла – лед тронулся. Аллор прав: пускай разбираются друг с другом – все. А то воистину не Блаженные земли – сказка Эндорэ, а приют для умалишенных. И ведь неплохие, по сути… Она хотела сказать – люди… Впрочем, существенную разницу ощутить ей было трудно. Может, сама изменилась? Или стихии, вечные и изменчивые, были ближе к людям – столь же непредсказуемым и живущим так, словно перед ними – вечность, в то же время мучительно ощущая бег времени… Новоиспеченная майэ оставила рассуждения – все давно сплелось в крайне пестрый ковер, и его узоры можно было отслеживать бесконечно…

* * *

   Они впятером двинулись в глубь чертогов – домой. Мелькор все же взял Аллора на руки, несмотря на слегка смущенные протесты.
   – И не перечь мне, а то усыплю, – нарочито сердито заявил Вала.
   – Покоряюсь грубой силе, – смиренно сложил руки на груди недомайа.
   Спускались долго. Бесконечно долго – хотя для всех, кроме Гортхауэра, это было не в первый раз. Черный майа озирался по сторонам, внутренне содрогаясь от омерзения и страха – почти благоговейного: где-то здесь, во мраке, к Тьме имеющем такое же отношение, как свет Дерев – к солнечному, пребывал три века его Учитель. Он обернулся, глядя на Мелькора, – лицо Валы было спокойным, правда, немного отсутствующим, задумчивым.
   Наконец они остановились перед дверью.
   – Все, пришли, – выдохнула Эльдин.

Глава 14

   Соскользнув со спины орла, Манвэ направился в чертоги. Эонвэ шел за ним – чуть позади, словно тень. Варда все еще не вернулась из Лориэна. Тем лучше.
   Войдя в зал, Владыка почти упал в кресло, хотел прикрыть глаза рукой, но оборвал жест на полпути: ни к чему пугать майа – начнет волноваться, полезет с расспросами. Майа, похоже, уходить не собирался – пока не выгонят, во всяком случае. Сделать это? Не стоит – и так дергается. Чуть позже, поаккуратней.
   – Эонвэ!
   – Я здесь.
   Герольд почтительно приблизился. «Расспросить, все что угодно, только не молчать. Ничего не случилось, не изменилось… все в порядке… все как всегда…»
   – Эонвэ, скажи-ка, откуда Намо знал о цели визита к Ниэнне?
   – Разве укроешь что-то от Владыки Судеб?
   – Я хотел услышать ответ, а не вопрос! Взглянув в лицо майа, Король встретил спокойный взгляд небесно-синих глаз и невесело усмехнулся:
   – Впрочем, можешь на этот вопрос не отвечать, какая теперь разница…
   – Он и так знал, – проговорил Эонвэ.
   Манвэ нахмурился. Дело было еще серьезнее. Намо, похоже, имел к последним событиям самое непосредственное отношение, и если бы его, Короля, решение было иным… Высказался бы наконец? А если да, то что тут неожиданного? Но Эонвэ…
   – А ты разрывался, я же видел.
   – Ну и все равно не смог выбрать. То есть, конечно, выбрал, но… – Эонвэ, опустив голову, смотрел в пол.
   – Но Аллор и Эльдин – твои друзья, и вообще ты устал от всего этого… – продолжил Манвэ, складывая руки на груди. – Ну и встал бы рядом с ними, ты же давно уйти думал, еще тогда, тебе же все время приходится идти против себя, против совести – так не мучайся, в конце концов… Тем более теперь, ты же слышал, я больше не преследую Мелькора и тех, кто с ним, бояться нечего…
   Вала осекся: трусом Эоивэ не был.
   – Прости, это я зря…
   – Я и не боюсь. Просто не хочу, не могу выбирать! Ты же знаешь…
   «Опять – выбор… Курумо, выбирающий "отсутствие выбора", теперь – Эонвэ… А Аллор и Эльдин? А Тирзэ?» – Манвэ откинулся на спинку кресла, тяжело было даже дышать. А он сам? Сегодня – это был выбор? Потому что ему, Владыке, тоже надоело выбирать и терять?
   Голос Эонвэ вывел Манвэ из размышлений:
   – Бояться? Нет… ни тогда, после Круга, ни теперь. Это не страх, это… безотчетный ужас, когда не можешь ничего сделать, беспомощность какая-то, хотя готов сделать все, чтобы не случилось то, чего боишься. Ужас уничтожающий, сковывающий тело и мысль, и самый дикий страх – не за себя. – Эонвэ почти шептал, лихорадочно, взахлеб. – Просто тяжело терять, это боль неизбежной утраты, когда понимаешь, что то, что произойдет, – это навсегда, и стена вырастет, вечная, глухая… Уж лучше сразу – с Ойлоссэ вниз головой!
   – Так все же? – невольно вырвалось у Манвэ, как будто слова могли вытолкнуть застрявший в горле ком.
   – Уже ничего. Я же не умею выбирать… – повторил он отчаянно, – хотя… – Майа замолчал, оборвав фразу и мысль.
   – Договаривай! – Рука Манвэ легла на плечо Эонвэ, невольно стиснув его. Майа сжался и закусил губу, потом вздохнул:
   – Хорошо. Хочешь знать? Я скажу. Лучше скажу сам – ты ведь все равно узнаешь. – Эонвэ отвел глаза и продолжал, не глядя на своего Валу: – Сегодня… сегодня… – Он выдавливал из себя слово за словом, и Манвэ почувствовал, что не знает, что делать. «Зачем этот разговор? Надо все же было услать его сразу. Хотя нет – пусть выскажет все, в кои-то веки решился…»
   – Сегодня, – тяжело продолжал Эонвэ, собравшись с силами, – я бы ушел… к ним – к Эльдин, Аллору – они свободные – не знаю, как объяснить… А потом – хоть в Пустоту – уже неважно. Все равно это был бы конец… – Он больными глазами посмотрел на Манвэ и опустил голову.
   «Потом… Что – потом?» Понеслись сквозь окутавшую глаза пелену все те же картины: конец Первой эпохи, суд, приговор, исполнение… Манвэ с усилием вернулся к реальности, в который раз усмирив взбесившуюся память.
   «Эонвэ!» – Мысленный возглас получился сильнее, чем он предполагал. Имя прогремело на всю залу, майа вздрогнул и тревожно заглянул в лицо Валы.
   – Ты же сам хотел знать! Ты же спросил! – Голос Эонвэ звенел отчаянием, почти срываясь.
   – Хорошо…
   – Что – хорошо? – прошептал Эонвэ.
   – Хорошо, что сказал. Лучше так. Я тебе тогда говорил и еще раз повторю. – Манвэ положил вторую руку на другое плечо майа; кресло было поднято над полом двумя ступеньками, но Король смотрел немного снизу вверх на стоявшего рядом герольда. – Ты мой майа. Ты – продолжение меня, мыслей моих и сути моей. Даже если выберешь иной путь, все равно будешь моим. Даже если уйдешь. Я не хочу, чтобы ты разрывался. Просто пойми: ты – мой. Ты понял?
   – Понял, – одними губами ответил тот.
   – Ладно. Все более или менее ясно. И с Феантури, и с Тирзэ. Насчет Курумо… Ты не знаешь, что у него за соображения были? Как он отреагировал на приказ явиться?
   Эовнэ покачал головой:
   – Я не знаю. И могу ошибиться в своих догадках. – В голосе майа мелькнуло смущение, которое Манвэ истолковал по-своему.
   – Не хочешь, не говори, – я в твоем сознании рыться не буду. Собственно, по тебе и так все видно, но это уже другой разговор. Ты же герольд, а не осведомитель. Я сам хорош: «Повелитель Ветров», а столько проглядел… – Манвэ мрачно усмехнулся. Эонвэ внезапно поймал себя на том, что чуть ли не жалеет своего Повелителя и готов сделать что угодно, только бы тот не выглядел таким измученным и разбитым, как сейчас.
   – Правда, спроси хоть у Аллора и Эльди, – пробормотал он. – Они, думаю, больше всех знают. Только ты, наверное, гневаешься на них…
   – Отчего же? – усмехнулся Манвэ.
   – Но ты же к ним милостив был, поговаривали даже в Валмаре, что Аллор – твой майа, а они…
   – Вот как? – Манвэ чуть вскинул бровь, лицо стало почти прежним, насмешливым. Эонвэ вздохнул чуть свободнее.
   – Ну да, он же чем-то на тебя иногда похож…
   – На кого он еще похож? – язвительно поинтересовался Манвэ. – Он прямо как некая ящерица, меняющая цвет в зависимости от фона. Гортхауэр, поди, сказал бы, что он похож на Мелькора…
   Эонвэ пожал плечами:
   – Во всяком случае, он всегда хорошо о тебе отзывался.
   – Еще бы он в твоем присутствии что-то не то обо мне сказал!
   – Да нет, это искренне было. Правда.
   Манвэ вспомнил случайно подслушанный обрывок того разговора, что предварил их беседу с Эонвэ после Лориэна. Наверное, его майа прав.
   – А что с Аллором было, кстати? – осмелился спросить Эонвэ.
   – Потом, ладно? – Манвэ устало прикрыл глаза.
   – Конечно, прости, Владыка, – поспешно согласился Эонвэ, досадуя на себя за неуместное любопытство.
   – Ничего. Я же учинил тебе допрос. Захотелось еще одно мнение услышать. Просто так. Представь себе. Сложно? Конечно, привык, что если я спрашиваю, так обязательно зачем-то… Чтобы потом использовать это против кого-то! Да. Все правильно. Что это я, в самом деле? – Внезапно Манвэ опустил голову на руки, спрятав лицо в ладонях.
   Эонвэ потрясенно уставился на него. Сколько он себя помнил, его Повелитель никогда не позволял себе такого.
   – Манвэ… – Эонвэ осторожно тронул Валу за рукав, тот резко поднял голову, встретившись взглядом с испуганно-сочувственным выражением в глазах майа.
   «Он что, за меня испугался? Только не хватало! Надо же так распуститься!» – раздосадованно выругал себя Манвэ.
   – Может, отдохнешь? Я управлюсь, если что… – смущенно пробормотал Эонвэ.
   «Похоже, и впрямь поберечь решил. Смех, да и только. Надо соглашаться, а то не отстанет, чего доброго…»
   – Наверное, ты прав, я пойду отдохну, поразмыслю. А ты… займись чем хочешь, дел сейчас особых нет, если что – ты действительно справишься, в крайнем случае меня вызовешь – и только попробуй промолчи! Ну, ступай…
   Манвэ отвел взгляд – просто не было сил смотреть в эти блестящие тревожно глаза – ну что хорошего майа от него, Владыки, видел? Преданный… сам таким сотворил… Ох, не вышло бы это сейчас Эонвэ боком. От тонущего корабля надо держаться подальше. Не хотел же он его к себе настолько привязывать, всегда держал на расстоянии, – неужели предвидел? Он же не Намо… Что теперь с таким делать? И, чтобы не пугать майа еще больше, Манвэ продолжил:
   – Аллора с Эльдин сейчас, наверное, лучше не тревожить. Остальные… Знаешь, не надо, наверное, будут у тебя выспрашивать, что и как, а ведь даже я сам не могу и пока не хочу дать определенный ответ… Может, сходи к Ирмо… Да не отсылаю я тебя! – повысил слегка голос Король. – Не беспокойся, понадобишься, орла пришлю. Может, кстати, и впрямь что-то полезное услышишь: по Валмару, наверное, все равно уже какие-то слухи поползли… – Видя, что Эонвэ не уходит, добавил: – Иди, не крутись возле меня, сам дойду, не свалюсь. Право, нет никакого повода для беспокойства.
   Эонвэ неуверенно отошел в сторону, наблюдая, как Манвэ поднялся с кресла и вышел из залы. Постоял еще немного и направился к выходу из чертогов.
   «Может, и впрямь лучше к Ирмо? Лориэн болтать не будет, да и действительно, в конце концов, там можно тихо отсидеться, не вертясь перед носом у Манвэ». Правда, Варда тоже где-то там, но при желании и известной осмотрительности ничего не стоит разминуться с суровой Королевой. Манвэ явно предпочтет объясниться с ней сам, без его, Эонвэ, вмешательства. Решено.
   Эонвэ замер на площадке у выхода. Попробовать, что ли, еще раз? Тогда, чтобы быстрее добраться до Лориэна за Мелиан, он впервые обернулся орлом – очень уж волновался он за Аллора, уж очень жалко было Эльди… Казалось, крылья выросли сами собой.
   А сейчас? Он же всегда хотел летать. И летал – на орлах. Самому вроде не подобало. А вдруг Манвэ рассердится? «Я взлечу высоко, никто не увидит», – подумал майа. Он раскинул руки, представил – крылья, блестящие перья, полет – и шагнул в пустоту. Только не бояться – вперед и вверх. Эонвэ чуть не захлебнулся дыханием от восторга – ветер подхватил его и понес, он ощущал его потоки. Покосившись, увидел вместо плеча – крыло. Да и зрение было орлиное: гораздо шире и в то же время очень далеко, правда, выборочно – когда сосредотачивался на определенном предмете. Солнце сияло прямо над головой. Красота – он летел выше Пеллор, выше Таникветиль – врезавшись неожиданно в проплывающее облако, сначала чуть растерялся в белесом тумане, но скоро вынырнул оттуда, отряхивая на лету влагу с перьев, и начал снижаться, разглядев внизу серовато-зеленый, мерцающий цветными искрами сумрак Садов Грез.

* * *

   Манвэ затворил за собой дверь и рухнул на ложе: наконец-то никто его не видел. Он свернулся в клубок, обхватив голову руками, – она все еще гудела, словно Ауле расположил там свою кузницу, – и задумался. Что теперь делать? Тихо это все не закончится – ему сказали: «Подумай!» А что тут, собственно, можно придумать? Вернуть все и всех «на место», как было? Ну нет. Дело не только в Мелькоре, Эльдин, Аллоре, даже не в Эонвэ – хотя и так уже длинный список получается, – просто дошло до предела. Куда дальше? Во что он сам превратился – ползающий на брюхе и никому не дающий вздохнуть Повелитель Ветров? Вечное «Чего изволите?», а ради чего? Мира и покоя? – Так где они?
   Тупая, выматывающая бессмыслица. В конце концов – будь что будет… Впрочем, пока власть в его руках, он должен донести свое решение до всех – тогда остальные просто выполнят его приказ и им не придется выбирать и платить за свой выбор. А уж потом… Что же, если он останется без поддержки Эру, его власти, вероятнее всего, придет конец. У многих найдется, что припомнить, и вообще – кто потерпит на троне нарушителя порядка?
   А что будет с Вардой? Впрочем, она может иметь свое мнение по этому вопросу. И если отречется от него, он слова ей не скажет. В Валмаре будет Королева. Он, конечно, ее любит, но зачем тащить за собой, раз попал в немилость? Как знать, что сделает с ним Единый? А с остальными? Какое мне дело до всех остальных? А зачем тогда вся эта возня на протяжении многих эпох? Другое дело, что из этого вышло… Да, все живы-здоровы, никто не вызывает гнев Эру, а кто – счастлив?
   Ладно, борец за всеобщее ликование, сам-то ты – счастлив? Всемогущий Владыка… Где то время, когда его слушались, потому что любили? А где Златоокий? Разбитое зеркало… Кстати, кто теперь того же Златоокого хотя бы пробудит, если с ним, Королем, что-то случится? Он же сам наложил заклятие… А может, пусть себе спит дальше? Хватит, навыбирался уже. Нет, нельзя так. Тем более Мелькор на свободе, скоро он восстановит силы… Майа уйдет к нему – нечего и сомневаться, это само собой разумеется, и надо думать, Черный Вала сможет его защитить. От кого? От Единого? Или от него самого, если он… Если Эру его перекроит, как того же Ауле? Видимо, будить все же надо. Тирзэ не спит; скрывается в садах Лориэна мятежник Айо – друг Златоокого. Так что майа не будет одинок. А если его, Манвэ, Указ пройдет (да кто посмеет возразить? – давно такого не было), то у них будет время скрыться или подготовиться и защитить себя – должны же они были извлечь из прошлого хоть какие-то уроки? Манвэ вздрогнул – значит, опять война? Зачем тогда он в свое время топил в крови Средиземье? Не ради ли того, чтобы войны закончились? Да с кем воевать? Ведь Мелькор уже не опасен. Не опасен? «Тот, кто любит восставать…» – если уже не разучился: он, Манвэ, над этим основательно потрудился… Наверное, они уже никогда не поймут друг друга – в какой-то момент сегодня это показалось возможным, но, видимо, все же слишком поздно… «А где ты раньше был, о чем думал? Доказать сам себе пытался, что ты – не просто исправленная копия? Власть свою оберегал? Вот и расхлебывай все это теперь… Или хотя бы уйди достойно». Куда? Как? Неужели Творец не сжалится? Неужели не удастся умолить Его? Неужели не будет выхода? Опять кем-то жертвовать?
   Манвэ скрипнул зубами. Сколько времени ему отпущено на «подумать»? Что он успеет? Надо сосредоточиться и сделать то, что в его силах – а в его силах пока многое. Значит, сначала – Златоокий. Потом – подготовить Указ и собрать Круг. Или все же не поднимать шум, пусть уйдут тихо? Это еще надо продумать. Варду тоже лучше не волновать раньше времени, тем более что она скоро вернется.
   Осторожно выпрямившись, Манвэ встал с кровати, поправил смявшийся плащ. Взглянул в зеркало – запавшие глаза, спутанные волосы наполовину скрыли лицо с заострившимися чертами. И Эонвэ видел такое?! «Нет, конечно, нет, – успокоил себя Владыка, – я же тогда еще следил за собой». Он быстро восстановил приемлемую личину. «Вот так уже лучше. Теперь – к делу…»

Глава 15

   Вала-Воитель вошел в свой чертог, обставленный с чисто воинской простотой, которую не нарушало даже присутствие Нэссы, и опустился на крепкую, добротную деревянную скамью. Он еще не пришел в себя окончательно – уж очень сумасшедший сегодня день. Все абсолютно не по правилам, то есть как раз по правилам, но… неожиданно как-то. Да просто дико. Странный недомайа, ухитрившийся его одолеть, его подружка, высказавшая в самой нелестной форме все, что она о нем, Доблестном, думает…
   Исцеленный Мелькор – чьих рук дело? Неужели Манвэ? А ведь похоже на то. Раз освободил – так и исцелил. Владыка последователен. Неужели в исходе поединка явлена была воля Эру? Ничем другим Вала не мог объяснить такое, разве что собственной оплошностью, в которой он был способен честно признаться кому угодно – включая себя самого.
   Выходит, Всевышний счел, что Мелькор получил достаточно и его можно отпустить? Ну хватит: не хватало еще обсуждать высшую Волю.
   Тулкас потянул к себе массивный кувшин, выточенный из полупрозрачного камня, и отхлебнул, поморщившись, – вино было терпковато.
   Смешливому Астальдо было не до смеха – не каждый день тебя убивают. Точнее, ни с ним, да и ни с кем из Валар этого не случалось. То, что Мелькору досталось в свое время, – это отдельный разговор. Нечего выступать против Хранителей Арды. Но и Мелькора никто мечом насквозь не протыкал. «По чистой случайности», – всплыла пакостная мысль. Вала пожал плечами. Он отвык быть без оболочки. И ран не получал никогда. А это, оказывается, больно… Больно. Он же не знал. Не знал, как это. Видел боль других, но не мог ощутить ее и представить.