Страница:
Манта накренилась от очередного тяжкого удара, и на командной палубе взревели сирены тревоги, приводя людей на мостике крейсера в еще большее смятение. Сверкали молнии, малиновые отсветы озаряли все вокруг. Тасия вытерла слезящиеся глаза и выкрикнула новый приказ, в надежде покинуть поле боя и при этом сохранить корабль.
Командир орудийного расчета «манты» сержант Зизу рухнул со своего кресла, пораженный отдачей выстрела в его секторе. У одного из молодых лейтенантов хватило ума прыснуть на горящие панели пеной из огнетушителя. Обожженный глава службы безопасности отполз прочь, разыскивая аптечку, а Тасия рявкнула на заторможенно глядевшего оператора сенсоров, чтобы тот занял свободный артиллерийский пост.
Боевые шары вокруг них палили беспрерывно. Дюжину реморов распылили на миллион сияющих осколков. Переговорная система флота передавала жуткую мешанину из команд и контркоманд, криков ужаса и напрасных проклятий в адрес чужаков из глубин.
Один из огромных «джаггернаутов» был уже разрушен и мертвым болтался в пространстве. Только несколько аварийных капсул катапультировались из него, унося жалкое число выживших. Тасия крикнула своему экипажу подхватить несколько ближайших капсул, пока «манта» искала путь наверх и прочь от Оскувеля.
Гидроги приближались, испепеляя все вокруг. Генерал Ланьян повторял снова и снова приказ об отступлении, призывая к полному отходу всех неповрежденных кораблей EDF. Как будто еще не все убегали.
Тасия изменила курс, уклоняясь от горящего большого корпуса и потока выбитых из колец камней. От злости и отчаянья она увеличила скорость до почти безрассудной. Выбора не осталось. Половина контрольных систем крейсера были темны и мертвы. Один из двигателей полностью отключился.
– Ну давай, давай же! – Тасия лупила ладонью по сетке, переключившись на ручное управление. – Эта штука также послушна, как илдиранская небесная шахта в бурю.
Она видела искрящие, чернеющие корпуса четырех «мант», неспособных запустить двигатели, чтобы спастись. Только одна все еще передавала затухающий сигнал бедствия. Тасия со злостью и ужасом наблюдала, как три боевых шара собрались вокруг крейсера и открыли огонь, разрывая его на куски сверкающей шрапнелью.
Другой случайный гидрогский выстрел ударил в брюхо ее «манты». На двух нижних палубах атмосфера улетучилась через пролом в корпусе и неизвестно, сколько членов экипажа погибло. Автоматические переборки перекрыли этот участок, отсекли его, чтобы уменьшить ущерб.
Горсть индикаторных лампочек на панели состояния корабля полностью почернела. Тасия чувствовала боль подбитого крейсера, как собственную рану.
– Зизу, займи свой пост! Запусти импульсные снаряды. Взорви их, когда мы отойдем достаточно далеко. Будем надеяться, что шоковая волна расшвыряет этих гадов в стороны. – Тасия осматривала экраны, пытаясь выискать лазейку, чтобы уйти из хаоса битвы.
Глава службы безопасности занял место добровольца, без толку молотившего по орудийной панели.
– У нас осталось только семь зарядов, командир! – доложил Зизу.
– Тогда вдарь по ним сразу всеми! – в сердцах крикнула Тасия. – Нет смысла хранить снаряды на черный день. И добавь какие-нибудь хлопушки, у нас еще есть что-то в запасе. Их может не хватить, чтобы разгромить боевой шар, но головную боль они гидрогам доставят!
Раненая «манта» упорно карабкалась к свободе, когда по кристаллическим сферам ударили грозовые разряды импульсных снарядов. Тасию отбросило от пульта расходящейся шоковой волной. Она увидела, как позади распускается белый цветок – это раскололся ближайший боевой шар. Может, новое оружие, в конце концов, дало какой-то эффект?
Вертясь, подбитый корабль неприятеля метал множество голубых молнии. Эхо еще одного отраженного удара волной прошло через оставшиеся двигатели «манты», сбив их мощность наполовину.
– Нам не хватает мощности! – крикнула Тасия. – Мы должны идти быстрее!
Системный инженер возился с контрольной панелью, выдергивая платы и разглядывая получившееся безобразие.
– Двигатели повреждены, командир. Доступная мощность энергии не может обеспечить достаточный поток, и я не могу переключиться на резервные системы.
– У нас не осталось никаких резервных систем! – крикнула лейтенант Элли Рамирес. – Нам потребуется месяц, чтобы убраться с орбиты.
– Черт, тогда раскинь мозгами! – огрызнулась Тасия. – Только проигравшие позволяют себе ограничиваться возможным! – Она бросилась к системному инженеру, спотыкаясь, когда слабеющие удары отскакивали от корпуса крейсера. В этот момент Тасии были до лампочки любые толчки. – Присоединись к системам жизнеобеспечения! Выжми из двигателей сколько сможешь – и поторопись!
– Но без систем жизнеобеспечения, командир, мы…
– Нюни будешь дома распускать! Речь идет о выживании. И если мы не уберемся подальше от этих сволочей, то станем частью славного военного мемориала в кольцах Оскувеля, – отпихнув инженера, Тасия начала выдергивать и перемонтировать кабели и контроллеры. – Если ты собрался служить на борту моего корабля, тебе следует лучше знать, как работают системы. И быть готовым сделать так, чтобы все работало, невзирая на обстоятельства.
Она услышала сигнал бедствия с крейсера Патрика Фицпатрика. Он просил о подкреплении, но находился в окружении, а действующих кораблей EDF осталось немного. Особенно на такой глубине. Патрик призвал своих орудийных офицеров открыть одновременный огонь и приказал команде покинуть корабль.
У Тасииной «манты» не достанет огневой мощи, чтобы поддержать Фицпатрика. С одной стороны, Тасии хотелось вернуться и помочь ему пробиться к свободе, просто так, чтобы иметь возможность позже дать ему в глаз, но ее собственный корабль находился в смертельной опасности, и в ее руках была жизнь экипажа. Аварийные капсулы, словно искры, вылетели из раненого крейсера, но голоса Фицпатрика Тасия больше не слышала. И гидроги окончательно добили «манту».
Наконец она подсоединилась к системам жизнеобеспечения, двигатели набрали необходимую мощность. Тасия вела свой крейсер к группе других выживших кораблей. Вместе они потащились в темноту подальше от смертоносных колец Оскувеля.
У нее даже не было времени осознать тот факт, что Робб мертв. Позже, если останется в живых, она подумает обо всех глупостях, что наговорила, ошибках, которые совершила, и проклятой героической, но глупой браваде Робба.
Когда отключились системы жизнеобеспечения, сирена тревоги завыла еще пронзительней. Тасия чувствовала, как понижается температура воздуха на борту, хотя они могли прожить полные сутки в такой атмосфере.
– Тревога, командир! – доложил инженер. – Многие системы вышли из строя, потому что разбиты резервные. Что нам делать?
Бросая сердитые взгляды, Тасия прошла на контрольный пост. Она отыскала нужную системную плату, схватила голой рукой и выдернула из гнезда соединительные платы. Сирены внезапно смолкли, оглушительно пала тишина.
– Вот так! Я не слышу никакой тревоги! – угрожающе произнесла Тасия. – Я могу следить за системами и без всего этого гама. – Она обвела взглядом уцелевший экипаж, едва способный осознать огромные потери, оставшиеся за спиной. – Теперь давайте убираться отсюда к черту!
91. ПЕРВЫЙ НАСЛЕДНИК ДЖОРА’Х
92. НИРА
93. ЭСТАРРА
94. КОТТО ОКИАХ
Командир орудийного расчета «манты» сержант Зизу рухнул со своего кресла, пораженный отдачей выстрела в его секторе. У одного из молодых лейтенантов хватило ума прыснуть на горящие панели пеной из огнетушителя. Обожженный глава службы безопасности отполз прочь, разыскивая аптечку, а Тасия рявкнула на заторможенно глядевшего оператора сенсоров, чтобы тот занял свободный артиллерийский пост.
Боевые шары вокруг них палили беспрерывно. Дюжину реморов распылили на миллион сияющих осколков. Переговорная система флота передавала жуткую мешанину из команд и контркоманд, криков ужаса и напрасных проклятий в адрес чужаков из глубин.
Один из огромных «джаггернаутов» был уже разрушен и мертвым болтался в пространстве. Только несколько аварийных капсул катапультировались из него, унося жалкое число выживших. Тасия крикнула своему экипажу подхватить несколько ближайших капсул, пока «манта» искала путь наверх и прочь от Оскувеля.
Гидроги приближались, испепеляя все вокруг. Генерал Ланьян повторял снова и снова приказ об отступлении, призывая к полному отходу всех неповрежденных кораблей EDF. Как будто еще не все убегали.
Тасия изменила курс, уклоняясь от горящего большого корпуса и потока выбитых из колец камней. От злости и отчаянья она увеличила скорость до почти безрассудной. Выбора не осталось. Половина контрольных систем крейсера были темны и мертвы. Один из двигателей полностью отключился.
– Ну давай, давай же! – Тасия лупила ладонью по сетке, переключившись на ручное управление. – Эта штука также послушна, как илдиранская небесная шахта в бурю.
Она видела искрящие, чернеющие корпуса четырех «мант», неспособных запустить двигатели, чтобы спастись. Только одна все еще передавала затухающий сигнал бедствия. Тасия со злостью и ужасом наблюдала, как три боевых шара собрались вокруг крейсера и открыли огонь, разрывая его на куски сверкающей шрапнелью.
Другой случайный гидрогский выстрел ударил в брюхо ее «манты». На двух нижних палубах атмосфера улетучилась через пролом в корпусе и неизвестно, сколько членов экипажа погибло. Автоматические переборки перекрыли этот участок, отсекли его, чтобы уменьшить ущерб.
Горсть индикаторных лампочек на панели состояния корабля полностью почернела. Тасия чувствовала боль подбитого крейсера, как собственную рану.
– Зизу, займи свой пост! Запусти импульсные снаряды. Взорви их, когда мы отойдем достаточно далеко. Будем надеяться, что шоковая волна расшвыряет этих гадов в стороны. – Тасия осматривала экраны, пытаясь выискать лазейку, чтобы уйти из хаоса битвы.
Глава службы безопасности занял место добровольца, без толку молотившего по орудийной панели.
– У нас осталось только семь зарядов, командир! – доложил Зизу.
– Тогда вдарь по ним сразу всеми! – в сердцах крикнула Тасия. – Нет смысла хранить снаряды на черный день. И добавь какие-нибудь хлопушки, у нас еще есть что-то в запасе. Их может не хватить, чтобы разгромить боевой шар, но головную боль они гидрогам доставят!
Раненая «манта» упорно карабкалась к свободе, когда по кристаллическим сферам ударили грозовые разряды импульсных снарядов. Тасию отбросило от пульта расходящейся шоковой волной. Она увидела, как позади распускается белый цветок – это раскололся ближайший боевой шар. Может, новое оружие, в конце концов, дало какой-то эффект?
Вертясь, подбитый корабль неприятеля метал множество голубых молнии. Эхо еще одного отраженного удара волной прошло через оставшиеся двигатели «манты», сбив их мощность наполовину.
– Нам не хватает мощности! – крикнула Тасия. – Мы должны идти быстрее!
Системный инженер возился с контрольной панелью, выдергивая платы и разглядывая получившееся безобразие.
– Двигатели повреждены, командир. Доступная мощность энергии не может обеспечить достаточный поток, и я не могу переключиться на резервные системы.
– У нас не осталось никаких резервных систем! – крикнула лейтенант Элли Рамирес. – Нам потребуется месяц, чтобы убраться с орбиты.
– Черт, тогда раскинь мозгами! – огрызнулась Тасия. – Только проигравшие позволяют себе ограничиваться возможным! – Она бросилась к системному инженеру, спотыкаясь, когда слабеющие удары отскакивали от корпуса крейсера. В этот момент Тасии были до лампочки любые толчки. – Присоединись к системам жизнеобеспечения! Выжми из двигателей сколько сможешь – и поторопись!
– Но без систем жизнеобеспечения, командир, мы…
– Нюни будешь дома распускать! Речь идет о выживании. И если мы не уберемся подальше от этих сволочей, то станем частью славного военного мемориала в кольцах Оскувеля, – отпихнув инженера, Тасия начала выдергивать и перемонтировать кабели и контроллеры. – Если ты собрался служить на борту моего корабля, тебе следует лучше знать, как работают системы. И быть готовым сделать так, чтобы все работало, невзирая на обстоятельства.
Она услышала сигнал бедствия с крейсера Патрика Фицпатрика. Он просил о подкреплении, но находился в окружении, а действующих кораблей EDF осталось немного. Особенно на такой глубине. Патрик призвал своих орудийных офицеров открыть одновременный огонь и приказал команде покинуть корабль.
У Тасииной «манты» не достанет огневой мощи, чтобы поддержать Фицпатрика. С одной стороны, Тасии хотелось вернуться и помочь ему пробиться к свободе, просто так, чтобы иметь возможность позже дать ему в глаз, но ее собственный корабль находился в смертельной опасности, и в ее руках была жизнь экипажа. Аварийные капсулы, словно искры, вылетели из раненого крейсера, но голоса Фицпатрика Тасия больше не слышала. И гидроги окончательно добили «манту».
Наконец она подсоединилась к системам жизнеобеспечения, двигатели набрали необходимую мощность. Тасия вела свой крейсер к группе других выживших кораблей. Вместе они потащились в темноту подальше от смертоносных колец Оскувеля.
У нее даже не было времени осознать тот факт, что Робб мертв. Позже, если останется в живых, она подумает обо всех глупостях, что наговорила, ошибках, которые совершила, и проклятой героической, но глупой браваде Робба.
Когда отключились системы жизнеобеспечения, сирена тревоги завыла еще пронзительней. Тасия чувствовала, как понижается температура воздуха на борту, хотя они могли прожить полные сутки в такой атмосфере.
– Тревога, командир! – доложил инженер. – Многие системы вышли из строя, потому что разбиты резервные. Что нам делать?
Бросая сердитые взгляды, Тасия прошла на контрольный пост. Она отыскала нужную системную плату, схватила голой рукой и выдернула из гнезда соединительные платы. Сирены внезапно смолкли, оглушительно пала тишина.
– Вот так! Я не слышу никакой тревоги! – угрожающе произнесла Тасия. – Я могу следить за системами и без всего этого гама. – Она обвела взглядом уцелевший экипаж, едва способный осознать огромные потери, оставшиеся за спиной. – Теперь давайте убираться отсюда к черту!
91. ПЕРВЫЙ НАСЛЕДНИК ДЖОРА’Х
Открыв правду об исчезновении Ниры, Мудрец-Император приказал страже на ближайшие дни занять Джора’ха государственными делами. Это входило в обязанности Первого Наследника. Цирок’х полагал, что гнев сына поостынет, и он придет к пониманию нового знания.
Так сильно он еще никогда не ошибался.
В нетерпении Джора’х терроризировал бедных слуг. Он отменил все назначенные свидания, самым непочтительным образом отсылая прочь смущенных и недоумевающих красоток. Он пошел в усыпальницу и обвинил пылающие черепа в немом согласии с таким ужасающим преступлением, но свет все так же сиял сквозь пустые глазницы, и костяные лица были исполнены высшего благородства смерти.
Это когда-нибудь Джора’х будет средоточием всего тизм и будет видеть реальность сквозь чистоту Светлого Источника, а сейчас он был одинок. Его сердце разрывалось от боли при мысли о том, что за последние шесть лет пришлось пережить Нире. Она, скорее всего, поверила, что Джора’х бросил ее, принес в жертву этим безнравственным экспериментам. Нира, должно быть, считает, что он хотел отделаться от нее, и уже вовсе о ней забыл.
То, что случилось – случилось, ничего переменить было нельзя, но Первый Наследник решился изменить будущее. Нира была жива – а это самое главное, – и он намерен был до нее добраться.
Мудрец-Император пробовал мысленно успокоить Джора’ха через слабеющую телепатическую связь, но тот отказался принимать поддержку от отца. Правитель снарядил миротворцев из рода священников, чтобы те побеседовали с Первым Наследником, но он их прогнал.
И вместо того чтобы сидеть, как мышь под веником, Джора’х, в ярости, явился прямо в зал «Небесная Сфера», где его, по общему мнению, великодушный отец вершил суд.
Глаза Джора’ха, подобные топазам, горели праведным огнем. Его подвижные пряди волос метались вокруг головы, казалось, готовые жалить смертельным ядом. Он облачился в наряд, сшитый из тканей родной планеты Ниры, тех, что много лет назад приобрел у коммерсантки Рлинды Кетт. Это был вызов.
Администраторы, паломники и подхалимы бесчисленных родов глядели с испуганным удивлением, как Первый Наследник стремительно шел вперед. Его гнев был нацелен на тучного, обмякшего правителя.
– Отец, я хочу продолжить нашу беседу! – начал он.
Закованные в броню стражники появились у дверей зала. Брон’н придвинулся ближе к хрустальному креслу Мудреца-Императора, готовый поддержать и защитить своего повелителя.
– Мы можем поговорить, если хочешь, сын мой, – еле слышно сказал Цирок’х. Высоко над ними в туманном облаке, испускающем как бы столп света, по-отечески, немного надменно улыбалась копия его полнощекого лица. – Однако важные дела Империи не для чужих ушей – не так ли?
Джора’х не двинулся с места.
– Тогда отошли их, если хочешь, но я буду говорить с тобой сейчас – и именно здесь, – заявил он. – Ты сотню раз предал меня своими действиями!
Цирок’х воздел мягкие руки к потолку и обратился к присутствующим. Джора’х мог чувствовать волны истинной доброты, проходящие сквозь тизм.
– Оставьте нас на несколько минут, – сказал Мудрец-Император. – Нам с сыном нужно обсудить одно неотложное дело по поводу конфликта с гидрогами.
Илдиране покинули зал быстро и без суеты. Рядом с хрустальным троном застыл неподвижно, как статуя, Брон’н, сжимая в руке кристаллическую катану.
Первый Наследник сцепил руки за спиной, глядя прямо в глаза вероломному отцу, и дал себе обещание никогда не иметь никаких секретов от Тхор’ха. Молчал-молчал и наконец взорвался.
– Я требую от тебя ответа! Зачем ты совершал столь ужасные вещи? – выпалил Джора’х.
– Мы говорили об этом прежде, сын мой, – устало ответил Цирок’х. – Я принимал решения на благо всего илдиранского народа. Пойми меня и прими последствия как они есть.
– Как я могу принять такие вещи, как убийство, похищение, рабство и обман? То, что ты сделал с экипажем «Бертона», называется прецедентом к началу войны против людей.
– Я управлял Империей в течение ста лет, и перед этим меня учил этому мой отец, – длинные косы Цирок’ха, словно бичи, хлестали трон. – Зная, что дни мои сочтены, я сделал все возможное, чтобы ты получил всю необходимую информацию об управлении нашим народом. И ты все еще хочешь оставаться невинным как ребенок и доверчивым как дурак?!
У Джора’ха мелькнула мысль: а может, все эти ужасные тайны, что, замкнув в себе, бережет его отец, и отравили его тело и стали причиной страшной опухоли, убивающей его теперь?
– Это не оправдывает того, как ты поступил с Нирой и остальными!
– Правила меняются, и как Мудрец-Император я вправе сам изменять их, когда считаю нужным. Оставь эти мелкие заботы. У тебя нет права хотеть эту человеческую женщину, уже нет. Она теперь служит высшему предназначению. Не огорчайся из-за того, что тебе не открыли правду. Я действовал на благо всей Империи.
– Которую часть твоего обмана я могу счесть хорошей ? – осведомился Джора’х.
– Только Я могу понимать узор на ткани Империи, потому что только Я принял тизм, – повелительно произнес Цирок’х. – Я приближен к Светлому Источнику. Я один знаю, как нити душ вплетаются в историю. Это понимание придет и к тебе, когда ты займешь мое место. Но пока ты лишь Первый Наследник, ты должен верить в мою мудрость.
– Как я могу верить тебе, если ты доказал, что не заслуживаешь доверия? – вздернув подбородок, возразил Джора’х. – Ты, может быть, принял тизм, отец, но, кажется, потерял по пути свою собственную душу. Я думаю, ты ослеп на пути к Светлому Источнику.
Мудрец-Император выглядел разъяренным, но за внешними проявлениями гнева чувствовалась тревога.
– Сын мой, будь терпелив, – увещевал сына Мудрец-Император. – Я уверяю тебя, все разъяснится…
Но Джора’х и слушать не хотел. Он мог думать только о безвинно пострадавшей Нире. Он отдал ей свое сердце, ни одна из бесчисленных партнерш Первого Наследника не удостоилась его любви – и Нира в ответ подарила ему дочь, дитя-полукровку. Нашу дочь! И Осира’х целых шесть лет росла под мрачной опекой наместника Добро. Джора’х никогда не видел ее.
– Ты не имеешь права! – невнятно бормотал он в умопомрачении, шагая прочь от хрустального трона. – Я хочу немедленно освободить Ниру! Мне необходимо увидеть ее!
– Джора’х, послушай меня… – в голосе Мудреца-Императора звенели нотки отчаянья и даже страха. – Наше время на исходе… Моя болезнь прогрессирует…
Первый Наследник резко обернулся и прокричал, не помня себя от горя:
– Тогда, возможно, тебе не хватит времени причинить больше вреда и совершить очередные убийства! – Он пронесся мимо охраны к выходу из гигантского зала.
– Джора’х, вернись! – из последних сил крикнул Цирок’х.
Первый Наследник остановился только у самых дверей.
– Я намерен отправиться на Добро сам и собственными глазами увидеть твои деяния, – взяв себя в руки, проговорил он. – И я заберу оттуда Ниру. И освобожу других рабов Империи. Мы воюем с чудовищами в этой войне, отец, но я не вижу необходимости самому становиться чудовищем.
Джора’х выскочил из зала, не слушая тех безумных слов, что Мудрец-Император кричал ему вслед.
Так сильно он еще никогда не ошибался.
В нетерпении Джора’х терроризировал бедных слуг. Он отменил все назначенные свидания, самым непочтительным образом отсылая прочь смущенных и недоумевающих красоток. Он пошел в усыпальницу и обвинил пылающие черепа в немом согласии с таким ужасающим преступлением, но свет все так же сиял сквозь пустые глазницы, и костяные лица были исполнены высшего благородства смерти.
Это когда-нибудь Джора’х будет средоточием всего тизм и будет видеть реальность сквозь чистоту Светлого Источника, а сейчас он был одинок. Его сердце разрывалось от боли при мысли о том, что за последние шесть лет пришлось пережить Нире. Она, скорее всего, поверила, что Джора’х бросил ее, принес в жертву этим безнравственным экспериментам. Нира, должно быть, считает, что он хотел отделаться от нее, и уже вовсе о ней забыл.
То, что случилось – случилось, ничего переменить было нельзя, но Первый Наследник решился изменить будущее. Нира была жива – а это самое главное, – и он намерен был до нее добраться.
Мудрец-Император пробовал мысленно успокоить Джора’ха через слабеющую телепатическую связь, но тот отказался принимать поддержку от отца. Правитель снарядил миротворцев из рода священников, чтобы те побеседовали с Первым Наследником, но он их прогнал.
И вместо того чтобы сидеть, как мышь под веником, Джора’х, в ярости, явился прямо в зал «Небесная Сфера», где его, по общему мнению, великодушный отец вершил суд.
Глаза Джора’ха, подобные топазам, горели праведным огнем. Его подвижные пряди волос метались вокруг головы, казалось, готовые жалить смертельным ядом. Он облачился в наряд, сшитый из тканей родной планеты Ниры, тех, что много лет назад приобрел у коммерсантки Рлинды Кетт. Это был вызов.
Администраторы, паломники и подхалимы бесчисленных родов глядели с испуганным удивлением, как Первый Наследник стремительно шел вперед. Его гнев был нацелен на тучного, обмякшего правителя.
– Отец, я хочу продолжить нашу беседу! – начал он.
Закованные в броню стражники появились у дверей зала. Брон’н придвинулся ближе к хрустальному креслу Мудреца-Императора, готовый поддержать и защитить своего повелителя.
– Мы можем поговорить, если хочешь, сын мой, – еле слышно сказал Цирок’х. Высоко над ними в туманном облаке, испускающем как бы столп света, по-отечески, немного надменно улыбалась копия его полнощекого лица. – Однако важные дела Империи не для чужих ушей – не так ли?
Джора’х не двинулся с места.
– Тогда отошли их, если хочешь, но я буду говорить с тобой сейчас – и именно здесь, – заявил он. – Ты сотню раз предал меня своими действиями!
Цирок’х воздел мягкие руки к потолку и обратился к присутствующим. Джора’х мог чувствовать волны истинной доброты, проходящие сквозь тизм.
– Оставьте нас на несколько минут, – сказал Мудрец-Император. – Нам с сыном нужно обсудить одно неотложное дело по поводу конфликта с гидрогами.
Илдиране покинули зал быстро и без суеты. Рядом с хрустальным троном застыл неподвижно, как статуя, Брон’н, сжимая в руке кристаллическую катану.
Первый Наследник сцепил руки за спиной, глядя прямо в глаза вероломному отцу, и дал себе обещание никогда не иметь никаких секретов от Тхор’ха. Молчал-молчал и наконец взорвался.
– Я требую от тебя ответа! Зачем ты совершал столь ужасные вещи? – выпалил Джора’х.
– Мы говорили об этом прежде, сын мой, – устало ответил Цирок’х. – Я принимал решения на благо всего илдиранского народа. Пойми меня и прими последствия как они есть.
– Как я могу принять такие вещи, как убийство, похищение, рабство и обман? То, что ты сделал с экипажем «Бертона», называется прецедентом к началу войны против людей.
– Я управлял Империей в течение ста лет, и перед этим меня учил этому мой отец, – длинные косы Цирок’ха, словно бичи, хлестали трон. – Зная, что дни мои сочтены, я сделал все возможное, чтобы ты получил всю необходимую информацию об управлении нашим народом. И ты все еще хочешь оставаться невинным как ребенок и доверчивым как дурак?!
У Джора’ха мелькнула мысль: а может, все эти ужасные тайны, что, замкнув в себе, бережет его отец, и отравили его тело и стали причиной страшной опухоли, убивающей его теперь?
– Это не оправдывает того, как ты поступил с Нирой и остальными!
– Правила меняются, и как Мудрец-Император я вправе сам изменять их, когда считаю нужным. Оставь эти мелкие заботы. У тебя нет права хотеть эту человеческую женщину, уже нет. Она теперь служит высшему предназначению. Не огорчайся из-за того, что тебе не открыли правду. Я действовал на благо всей Империи.
– Которую часть твоего обмана я могу счесть хорошей ? – осведомился Джора’х.
– Только Я могу понимать узор на ткани Империи, потому что только Я принял тизм, – повелительно произнес Цирок’х. – Я приближен к Светлому Источнику. Я один знаю, как нити душ вплетаются в историю. Это понимание придет и к тебе, когда ты займешь мое место. Но пока ты лишь Первый Наследник, ты должен верить в мою мудрость.
– Как я могу верить тебе, если ты доказал, что не заслуживаешь доверия? – вздернув подбородок, возразил Джора’х. – Ты, может быть, принял тизм, отец, но, кажется, потерял по пути свою собственную душу. Я думаю, ты ослеп на пути к Светлому Источнику.
Мудрец-Император выглядел разъяренным, но за внешними проявлениями гнева чувствовалась тревога.
– Сын мой, будь терпелив, – увещевал сына Мудрец-Император. – Я уверяю тебя, все разъяснится…
Но Джора’х и слушать не хотел. Он мог думать только о безвинно пострадавшей Нире. Он отдал ей свое сердце, ни одна из бесчисленных партнерш Первого Наследника не удостоилась его любви – и Нира в ответ подарила ему дочь, дитя-полукровку. Нашу дочь! И Осира’х целых шесть лет росла под мрачной опекой наместника Добро. Джора’х никогда не видел ее.
– Ты не имеешь права! – невнятно бормотал он в умопомрачении, шагая прочь от хрустального трона. – Я хочу немедленно освободить Ниру! Мне необходимо увидеть ее!
– Джора’х, послушай меня… – в голосе Мудреца-Императора звенели нотки отчаянья и даже страха. – Наше время на исходе… Моя болезнь прогрессирует…
Первый Наследник резко обернулся и прокричал, не помня себя от горя:
– Тогда, возможно, тебе не хватит времени причинить больше вреда и совершить очередные убийства! – Он пронесся мимо охраны к выходу из гигантского зала.
– Джора’х, вернись! – из последних сил крикнул Цирок’х.
Первый Наследник остановился только у самых дверей.
– Я намерен отправиться на Добро сам и собственными глазами увидеть твои деяния, – взяв себя в руки, проговорил он. – И я заберу оттуда Ниру. И освобожу других рабов Империи. Мы воюем с чудовищами в этой войне, отец, но я не вижу необходимости самому становиться чудовищем.
Джора’х выскочил из зала, не слушая тех безумных слов, что Мудрец-Император кричал ему вслед.
92. НИРА
Сигнал тревоги прозвучал в лагере на рассвете, собирая рабочие бригады и людей, и илдиран. Усталые пленники покидали общие бараки – мужчины, женщины и дети выходили в недоумении, повинуясь сигналу сбора.
– Пожар! Все – на тушение огня! – Открывались даже селекционные бараки, и беременных женщин выгоняли на работу.
Две недели назад тело Ниры изгнало плод ее отвратительной связи с чешуйчатым. Целых пять дней ее запирали с мерзким сухокожим человекоящером… но выкидыш оказался еще хуже. Глядя на то, что исторгло ее тело, Нира поблагодарила судьбу за это. На Добро можно было и не такому обрадоваться.
Она выздоравливала, но была все еще слаба, хотя без промедления присоединилась к остальным. Медики объявили ее достаточно здоровой, чтобы она могла работать наравне со всеми.
Илдиранские надсмотрщики в компании с дюжими охранниками вышагивали вдоль заборов, используя природные организаторские способности, чтобы переформировать рабочие группы, которые при нормальных условиях собирали ископаемые опаловые кости, вкалывали на шахтах или копали оросительные каналы. Сегодня у всех было более важное дело. Стояла засуха, и пламя разгоралось с невероятной быстротой.
Когда на небе появились заревые проблески, Нира увидела черные грязные прогалины, расползающиеся по восточным холмам. В воздухе чувствовался едкий запах горящих деревьев. Ей отчаянно не хватало покоя Вселенского Леса, возможности коснуться золотой коры и позволить разуму погрузиться в лесную сеть. Медитация среди великих деревьев всегда была источником силы. В этой силе Нира отчаянно нуждалась теперь.
Когда заключенных собрали, на наблюдательную вышку за оградой поднялся сам наместник Добро. Он окинул толпу пленников пристальным холодным взглядом; его лицо не выражало никаких эмоций.
– Снова начались пожары – хуже, чем в давние времена, – равнодушно произнес он.
Нира презирала Удру’ха, но она подняла голову и посмотрела в его злое лицо. За исключением чешуйчатого, самым ужасным насильником, которому она подчинялась за эти шесть лет, был наместник Добро. Он был заметно зол, когда решил овладеть ею – как будто принуждением Ниры доказывал, что может в чем-то заменить своего старшего брата.
Что гораздо хуже, он растил ее возлюбленную дочь, Осира’х, ее Принцессу, как будто этот негодяй мог стать великодушным отцом. Интересуется ли Удру’х столь же сильно другими ее детьми-полукровками? Даже собственным сыном?
Небо стало светлеть. Мускулистые илдиранские рабочие вынесли из складских сараев тележки, лопаты и кирки. Надсмотрщики и охрана надели огнеупорную одежду, а людям выдали только маски для защиты от пыли, дыма и испарений.
– Вы будете нашей линией обороны, – надломленным голосом сказал наместник. – Нужно выкопать траншеи и блокировать пламя, чтобы огонь не мог спуститься с холмов, сжечь наши посевы и сам лагерь.
Наместник Добро ожидал, что люди и илдиранские рабочие последуют его приказам тотчас же и будут выполнять их до тех пор, пока не упадут замертво от перенапряжения и ожогов. Нире придется заниматься грязной и изнурительной работой, но она знала хотя бы, зачем это делает. И сделает это для растений, а не для наместника.
Наземные вездеходы и летающие платформы подвозили группы рабов-пожарников к пламени, бушующему на холмах. Флаеры курсировали над зоной огня, распыляя из огнетушителей химикаты и воду в попытке остановить пламя.
Горячий воздух полнился дымом. Поднялся сильный ветер; он свистел над каменными грядами, подхватывал острые осколки слюды и сланца – они впивались в лицо, как тонкие пчелиные жала. Нира укуталась до самых глаз, но дым затмевал взор и выжигал слезы. Она была зеленой жрицей, и сам дым вызывал у нее ужас. Тем не менее, Нира покорно шла на передний край битвы с безжалостной стихией.
Языки огня прыгали по сухой траве и пожирали колючие деревья. Нира с болью думала о вселенском лесе, сочувствуя молчаливой агонии, охватившей захудалые и чужие ей по сути растения. Огонь – самый худший кошмар, хуже, чем изнасилование…
Один из илдиранских охранников вручил Нире что-то вроде лопаты, и она отправилась вместе с другими рабочими преграждать путь большому пожару. По крайней мере, она могла принести пользу этой планете, защитив несколько живых деревьев – даже если это были всего лишь отдаленные родственники Вселенского Леса.
Эта задача Нире была по душе.
Рекруты копали траншеи, палили и выкапывали сухую траву, чтобы уничтожить все топливо на пути пожара. Нира наблюдала, как пламя стекает вниз, в долины, полные черных невысоких деревьев. Хотя ее связь со Вселенским Лесом была оборвана, она почти слышала трепет ужаса и отчаяния, когда пламя поглощало этот маленький уголок леса.
В пожарных командах были и молодые рабочие, и маленькие дети, многие из них – явные полукровки, со странным телосложением и необычной мускулатурой. Без страха они стремглав неслись к самому краю пламени и лили противопожарный раствор прямо в огонь.
Нира смотрела на детей-полукровок, пытаясь угадать их возраст. Слезы вперемешку с сажей струились из глаз, и не только от едкого дыма. Наместник Добро был жесток и бросал в дело всех, кого находил для этого пригодным. Некоторые из этих детей могли быть ее детьми, но этого Нира никогда не узнает. И, наместнику на это наплевать.
Нира жалела детей и хотела им помочь. Но она не могла воевать сразу на всех фронтах. Нужно было вкладываться только в один мощный удар за один раз.
Огни пылали на холмах Добро, и Нира утратила чувство времени в нескончаемой борьбе.
– Пожар! Все – на тушение огня! – Открывались даже селекционные бараки, и беременных женщин выгоняли на работу.
Две недели назад тело Ниры изгнало плод ее отвратительной связи с чешуйчатым. Целых пять дней ее запирали с мерзким сухокожим человекоящером… но выкидыш оказался еще хуже. Глядя на то, что исторгло ее тело, Нира поблагодарила судьбу за это. На Добро можно было и не такому обрадоваться.
Она выздоравливала, но была все еще слаба, хотя без промедления присоединилась к остальным. Медики объявили ее достаточно здоровой, чтобы она могла работать наравне со всеми.
Илдиранские надсмотрщики в компании с дюжими охранниками вышагивали вдоль заборов, используя природные организаторские способности, чтобы переформировать рабочие группы, которые при нормальных условиях собирали ископаемые опаловые кости, вкалывали на шахтах или копали оросительные каналы. Сегодня у всех было более важное дело. Стояла засуха, и пламя разгоралось с невероятной быстротой.
Когда на небе появились заревые проблески, Нира увидела черные грязные прогалины, расползающиеся по восточным холмам. В воздухе чувствовался едкий запах горящих деревьев. Ей отчаянно не хватало покоя Вселенского Леса, возможности коснуться золотой коры и позволить разуму погрузиться в лесную сеть. Медитация среди великих деревьев всегда была источником силы. В этой силе Нира отчаянно нуждалась теперь.
Когда заключенных собрали, на наблюдательную вышку за оградой поднялся сам наместник Добро. Он окинул толпу пленников пристальным холодным взглядом; его лицо не выражало никаких эмоций.
– Снова начались пожары – хуже, чем в давние времена, – равнодушно произнес он.
Нира презирала Удру’ха, но она подняла голову и посмотрела в его злое лицо. За исключением чешуйчатого, самым ужасным насильником, которому она подчинялась за эти шесть лет, был наместник Добро. Он был заметно зол, когда решил овладеть ею – как будто принуждением Ниры доказывал, что может в чем-то заменить своего старшего брата.
Что гораздо хуже, он растил ее возлюбленную дочь, Осира’х, ее Принцессу, как будто этот негодяй мог стать великодушным отцом. Интересуется ли Удру’х столь же сильно другими ее детьми-полукровками? Даже собственным сыном?
Небо стало светлеть. Мускулистые илдиранские рабочие вынесли из складских сараев тележки, лопаты и кирки. Надсмотрщики и охрана надели огнеупорную одежду, а людям выдали только маски для защиты от пыли, дыма и испарений.
– Вы будете нашей линией обороны, – надломленным голосом сказал наместник. – Нужно выкопать траншеи и блокировать пламя, чтобы огонь не мог спуститься с холмов, сжечь наши посевы и сам лагерь.
Наместник Добро ожидал, что люди и илдиранские рабочие последуют его приказам тотчас же и будут выполнять их до тех пор, пока не упадут замертво от перенапряжения и ожогов. Нире придется заниматься грязной и изнурительной работой, но она знала хотя бы, зачем это делает. И сделает это для растений, а не для наместника.
Наземные вездеходы и летающие платформы подвозили группы рабов-пожарников к пламени, бушующему на холмах. Флаеры курсировали над зоной огня, распыляя из огнетушителей химикаты и воду в попытке остановить пламя.
Горячий воздух полнился дымом. Поднялся сильный ветер; он свистел над каменными грядами, подхватывал острые осколки слюды и сланца – они впивались в лицо, как тонкие пчелиные жала. Нира укуталась до самых глаз, но дым затмевал взор и выжигал слезы. Она была зеленой жрицей, и сам дым вызывал у нее ужас. Тем не менее, Нира покорно шла на передний край битвы с безжалостной стихией.
Языки огня прыгали по сухой траве и пожирали колючие деревья. Нира с болью думала о вселенском лесе, сочувствуя молчаливой агонии, охватившей захудалые и чужие ей по сути растения. Огонь – самый худший кошмар, хуже, чем изнасилование…
Один из илдиранских охранников вручил Нире что-то вроде лопаты, и она отправилась вместе с другими рабочими преграждать путь большому пожару. По крайней мере, она могла принести пользу этой планете, защитив несколько живых деревьев – даже если это были всего лишь отдаленные родственники Вселенского Леса.
Эта задача Нире была по душе.
Рекруты копали траншеи, палили и выкапывали сухую траву, чтобы уничтожить все топливо на пути пожара. Нира наблюдала, как пламя стекает вниз, в долины, полные черных невысоких деревьев. Хотя ее связь со Вселенским Лесом была оборвана, она почти слышала трепет ужаса и отчаяния, когда пламя поглощало этот маленький уголок леса.
В пожарных командах были и молодые рабочие, и маленькие дети, многие из них – явные полукровки, со странным телосложением и необычной мускулатурой. Без страха они стремглав неслись к самому краю пламени и лили противопожарный раствор прямо в огонь.
Нира смотрела на детей-полукровок, пытаясь угадать их возраст. Слезы вперемешку с сажей струились из глаз, и не только от едкого дыма. Наместник Добро был жесток и бросал в дело всех, кого находил для этого пригодным. Некоторые из этих детей могли быть ее детьми, но этого Нира никогда не узнает. И, наместнику на это наплевать.
Нира жалела детей и хотела им помочь. Но она не могла воевать сразу на всех фронтах. Нужно было вкладываться только в один мощный удар за один раз.
Огни пылали на холмах Добро, и Нира утратила чувство времени в нескончаемой борьбе.
93. ЭСТАРРА
Личный класс будущей королевы располагался на открытом воздухе на одной из плоских крыш Дворца Шепота. Под невидимым, встроенным в потолок экраном свободно порхала стайка разноцветных бабочек, периодически присаживаясь на что попало и распахивая цветистые крылья. По словам ОКСа, это было одно из самых любимых мест Петера, и для занятий король предпочитал именно его… но бабочки мешали Эстарре, облюбовав ее руки и щекоча их лапками, и она никак не могла сосредоточиться.
ОКС обучал ее манерам, правилам этикета и дипломатии на общественных выступлениях, а также умению правильно титуловать официальных представителей. Дома, на Тероке она изучала историю своего мира, но теперь компи-учитель настаивал на знакомстве с кратким курсом истории Земной Ганзейской Лиги. Невзирая на то, что продолжалась Оскувельская операция и вся Ганза ожидала новостей, Эстарра все равно должна была посещать занятия.
Пока президент Венсеслас был в отъезде, король Петер присоединился к уроку, видимо, найдя предлог, чтобы провести побольше времени в компании невесты. Он улыбался, наблюдая ее попытки сосредоточиться в мелькании цветных крылышек. Эстарру душил смех, но она честно пыталась все внимание отдавать уроку. Петер старался не выдавать своего восхищения, но оно было написано на его лице.
Компи-учитель вынужден был повторить вопрос, и Эстарра вздрогнула от неожиданности, заглядевшись на большую, сверкающую лазурью крыльев бабочку.
– ОКС не верит в то, что необходимо заниматься в скучных классных комнатах, – успокоил ее король. – Он также совершенно не понимает, как может ученик отвлекаться. Когда я был моложе, он думал, что я могу сосредоточиться на постижении знаний, пока плаваю в бассейне с дельфинами.
– Я люблю плавать, – обрадовалась Эстарра. – А что такое дельфины?
– Я как-нибудь покажу вам, обещаю! – шутливо поклялся Петер.
– В другой раз, – сказал ОКС. – Нам нужно многое закончить здесь, и это требует концентрации.
Но прежде чем ОКС завершил урок, в аудиторию быстрым шагом вошел президент Венсеслас, только что вернувшийся с Марса. Его трясло от волнения.
– Чертовски хорошо, что охрана хотя бы приблизительно знает, где тебя искать, Петер, – с сарказмом произнес он. – У меня нет времени охотиться за тобой по всему Дворцу.
Эстарра подняла глаза и с удивлением заметила, что лицо президента приобрело какое-то похоронное выражение.
Король нахмурился, возмущенный незаслуженным выговором.
– Я помогаю Эстарре в ее обучении, Бэзил. Нечего рычать на меня! Если бы ты соизволил сообщить хоть одним словом о своем прибытии, я был бы счастлив встретить тебя в более подходящем месте. – И вдруг король переменился в лице. – Подожди минуту – разве ты не должен быть на Марсе? Что случилось? Оскувель? Почему мне ничего не доложили?
– Потому что я издал немедленный приказ по Ганзе прикрыть вопросы по поводу кризиса в средствах массовой информации. Пока я не узнаю, что делать… Но с проклятыми зелеными священниками вести разнеслись мгновенно. Нет таких вещей, как тайна связи, даже в столь чрезвычайной ситуации, как эта, – Бэзил, негодуя, расхаживал взад и вперед. – Полный разгром. Мы потеряли как минимум один «джаггернаут», свыше трех сотен реморов и не один десяток «мант» и «тандерхедов». Количество потерь возрастает. Я не могу даже примерно сказать, сколько мы потеряли. Генералу Ланьяну пришлось скомандовать общее отступление, пока гидроги не истребили весь наш флот.
Огорченная Эстарра быстро поднялась со своего места. Король был потрясен случившимся. Бабочки, как ни в чем не бывало, все так же порхали в воздухе.
– Ганза еще не сделала официального заявления, но мы не можем долго скрывать это, – продолжил президент. – Мы должны представить наше собственное изложение событий, – он тяжело перевел дыхание. – Успокойся сам и надень траур по такому случаю. Примерно через час ты должен информировать общественность. Речь уже составляется, но я хочу, чтобы ты попрактиковался перед зеркалом, отрепетировал скорбь, приличествующую обстановке.
Светлые глаза Петера метали молнии.
– Если наш флот уничтожен и тысячи – может быть, десятки тысяч – наших солдат убиты врагом, я не нуждаюсь в притворстве! – презрительно бросил он.
Уходя вслед за президентом из класса, король обернулся и подарил Эстарре теплую улыбку.
– Не беспокойтесь – все будет хорошо, – обнадежил ее Петер.
И поспешил за Венсесласом в Тронный Зал.
ОКС обучал ее манерам, правилам этикета и дипломатии на общественных выступлениях, а также умению правильно титуловать официальных представителей. Дома, на Тероке она изучала историю своего мира, но теперь компи-учитель настаивал на знакомстве с кратким курсом истории Земной Ганзейской Лиги. Невзирая на то, что продолжалась Оскувельская операция и вся Ганза ожидала новостей, Эстарра все равно должна была посещать занятия.
Пока президент Венсеслас был в отъезде, король Петер присоединился к уроку, видимо, найдя предлог, чтобы провести побольше времени в компании невесты. Он улыбался, наблюдая ее попытки сосредоточиться в мелькании цветных крылышек. Эстарру душил смех, но она честно пыталась все внимание отдавать уроку. Петер старался не выдавать своего восхищения, но оно было написано на его лице.
Компи-учитель вынужден был повторить вопрос, и Эстарра вздрогнула от неожиданности, заглядевшись на большую, сверкающую лазурью крыльев бабочку.
– ОКС не верит в то, что необходимо заниматься в скучных классных комнатах, – успокоил ее король. – Он также совершенно не понимает, как может ученик отвлекаться. Когда я был моложе, он думал, что я могу сосредоточиться на постижении знаний, пока плаваю в бассейне с дельфинами.
– Я люблю плавать, – обрадовалась Эстарра. – А что такое дельфины?
– Я как-нибудь покажу вам, обещаю! – шутливо поклялся Петер.
– В другой раз, – сказал ОКС. – Нам нужно многое закончить здесь, и это требует концентрации.
Но прежде чем ОКС завершил урок, в аудиторию быстрым шагом вошел президент Венсеслас, только что вернувшийся с Марса. Его трясло от волнения.
– Чертовски хорошо, что охрана хотя бы приблизительно знает, где тебя искать, Петер, – с сарказмом произнес он. – У меня нет времени охотиться за тобой по всему Дворцу.
Эстарра подняла глаза и с удивлением заметила, что лицо президента приобрело какое-то похоронное выражение.
Король нахмурился, возмущенный незаслуженным выговором.
– Я помогаю Эстарре в ее обучении, Бэзил. Нечего рычать на меня! Если бы ты соизволил сообщить хоть одним словом о своем прибытии, я был бы счастлив встретить тебя в более подходящем месте. – И вдруг король переменился в лице. – Подожди минуту – разве ты не должен быть на Марсе? Что случилось? Оскувель? Почему мне ничего не доложили?
– Потому что я издал немедленный приказ по Ганзе прикрыть вопросы по поводу кризиса в средствах массовой информации. Пока я не узнаю, что делать… Но с проклятыми зелеными священниками вести разнеслись мгновенно. Нет таких вещей, как тайна связи, даже в столь чрезвычайной ситуации, как эта, – Бэзил, негодуя, расхаживал взад и вперед. – Полный разгром. Мы потеряли как минимум один «джаггернаут», свыше трех сотен реморов и не один десяток «мант» и «тандерхедов». Количество потерь возрастает. Я не могу даже примерно сказать, сколько мы потеряли. Генералу Ланьяну пришлось скомандовать общее отступление, пока гидроги не истребили весь наш флот.
Огорченная Эстарра быстро поднялась со своего места. Король был потрясен случившимся. Бабочки, как ни в чем не бывало, все так же порхали в воздухе.
– Ганза еще не сделала официального заявления, но мы не можем долго скрывать это, – продолжил президент. – Мы должны представить наше собственное изложение событий, – он тяжело перевел дыхание. – Успокойся сам и надень траур по такому случаю. Примерно через час ты должен информировать общественность. Речь уже составляется, но я хочу, чтобы ты попрактиковался перед зеркалом, отрепетировал скорбь, приличествующую обстановке.
Светлые глаза Петера метали молнии.
– Если наш флот уничтожен и тысячи – может быть, десятки тысяч – наших солдат убиты врагом, я не нуждаюсь в притворстве! – презрительно бросил он.
Уходя вслед за президентом из класса, король обернулся и подарил Эстарре теплую улыбку.
– Не беспокойтесь – все будет хорошо, – обнадежил ее Петер.
И поспешил за Венсесласом в Тронный Зал.
94. КОТТО ОКИАХ
На Исперосе ад обернулся против Скитальцев. Одно несчастье следовало за другим, и проблемы возникали быстрее, чем Котто Окиах мог найти решение. Первый раз в жизни он практически сдался.
Порядка шести месяцев понадобится на ремонт или перестройку разрушенной пушки, а за это время машины открытых карьеров соберут штабеля блоков и отключатся. Вся работа выйдет из колеи, расписание полетит к черту, и даже самые оптимистичные инженеры в команде видели, что это начало конца. Котто представил себе все это в цифрах.
Порядка шести месяцев понадобится на ремонт или перестройку разрушенной пушки, а за это время машины открытых карьеров соберут штабеля блоков и отключатся. Вся работа выйдет из колеи, расписание полетит к черту, и даже самые оптимистичные инженеры в команде видели, что это начало конца. Котто представил себе все это в цифрах.