Андерсон Кевин Дж.. Скрытая Империя

   – Клидия докладывает, что ее корабли в дне пути от Терока, – доложил Нахтон. – Они ближе всех.
   – Сутки? Но это будет слишком поздно! – закричала Сарайн. – Ты знаешь, как быстро гидроги разгромили Корвус Ландинг!
   – Все равно, направь их на Терок! – распорядился Бэзил. – У тебя есть идея получше, Сарайн?
   Она вспомнила, как страстно хотела покинуть Терок, как часто насмехалась над своими провинциальными родителями и их отказом расширять торговое сотрудничество с Ганзой. Теперь, однако, Сарайн могла думать только о разрушении волшебного Вселенского Леса, страданиях своей семьи… неужели она уже потеряла родителей, бабушку и дедушку? Свою маленькую сестренку Целли? Брата Рейнальда?
   – Мы должны остановить празднество! – потребовала она. – Мы должны сообщить королю Петеру – и в особенности моей сестре Эстарре! Наша семья в опасности!
   – Нет, парад будет идти по плану, – прошипел Бэзил. – Мы проконтролируем известия и предоставим информацию, когда сочтем нужным ее обнародовать. Некоторое время спустя.
   – Но Эстарра должна знать о случившемся!
   – Позволь ей на минуту сохранить покой и счастье! Она играет свою роль. Не прерывай!
   Сарайн снова схватила его за руку, помяв безупречный деловой костюм.
   – Бэзил, мы уже потеряли Бенето на Корвус Ландинг! Теперь может погибнуть Рейнальд! Моих родителей могут уничтожить в любую минуту! Как я перенесу такое количество потерь? Прояви хоть немного сочувствия!
   – А ты прояви хоть немного солидарности со мной! Это война! Люди на ней умирают! – Бэзил гневно взглянул на терокианку. – Тебе придется терпеть, какое бы тяжелое горе ни свалилось на твои плечи, Сарайн! Может быть, лучше, если все это случится разом, и потом ты сможешь идти дальше?
   У Сарайн закралось подозрение, и она прищурилась. Бэзил продолжал наблюдать за проплывающей мимо королевской яхтой.
   Петер нарочито обвил рукой талию жены и приветливо помахал президенту. Бэзил холодно поднял руку в ответ.
   – Что ты имеешь в виду? – сказала Сарайн, чувствуя, как страх вновь овладевает ею.
   Королевская яхта достигла изгиба канала, и Бэзил сжал рукой перила зрительской трибуны. Он молчал. Она смотрела, опасаясь того, что подразумевал Бэзил.
   – Ты ждешь «несчастного случая», Бэзил? – придушенно спросила она. – Что ты сделал?
   Но фестиваль продолжался без инцидентов. Король и королева без устали махали своему народу и в совершенстве исполняли свои роли. Лодка шла спокойно.
   – Ничего, – выдохнул Бэзил. Его плечи будто бы придавил тяжкий груз поражения, хотя Сарайн не увидела ничего, что могло вызвать такую реакцию. – Ничего не должно случиться, разумеется. Ни трагедии, ни несчастного случая. Все под контролем, – он с каменным лицом смотрел за процессией, растянувшейся вдоль Королевского канала.
   Зеленый священник Нахтон передавал подробности чудовищного разрушения Терока. Сарайн слушала ужасающие известия со слезами на глазах, а Бэзил, казалось, вовсе не слушал, более озабоченный собственной тайной неудачей.

128. ОТЕЦ РЕЙНАЛЬД

   Телепатические новости о разрушении Терока молниеносно распространились среди зеленых священников, разбросанных по всему Рукаву Спирали.
   Но никто не мог предоставить помощь вовремя.
   Стоявший рядом с Рейнальдом зеленый священник поднял глаза, и Рейнальд прочел по бледному его лицу, насколько плачевно их положение.
   – По словам Клидии и Нахтона, ближайшая боевая группа EDF в сутках пути досюда, даже на предельной скорости корабли не смогут появиться раньше.
   Боевой шар гидрогов спикировал вниз и пронесся над лесом, как ледяной метеор, распространяя вокруг себя иссушающие волны холода. Кроны вселенских деревьев почернели, исходя клочьями холодного белого пара, что поднимались вверх подобно неприкаянным духам. Оба зеленых священника упали на колени не в силах выдержать боль Вселенского Леса.
   – Могут деревья сделать что-нибудь еще? – допытывался Рейнальд. – Если гидроги – их давние враги, значит, раньше они сражались против гидрогов эффективно. Неужели они не могут защитить себя? – он сжал рукой вселенское дерево, как будто мог соединиться с разумом вердани лишь усилием воли.
   – Да, – в один голос сказали священники. – Время ударить!
   Из чащи леса раздался гул новой энергии, когда необъятный объединенный разум деревьев напрягся, собрал всю свою силу и произвел живое оружие.
   Покрытые пластинами стволы рывком открылись, обнажая множество твердых, как железо, черных семян размером с кулак человека. Когда не торопясь подошли боевые сферы, деревья ответили градом снарядов-семян, покрытых густым, клейким соком. Заградительный огонь брызнул вверх неистовым дождем, как раз перед тем, как разрушительные холодные залпы испепелили крону.
   Семена казались песчинками, поднятыми бурей. Они гулко стучали по корпусам боевых шаров.
   С помощью клейкого сока семена прилипали к скользкому покрытию боевого шара, застревали в нем и возгорались… прогрызая таким образом путь сквозь алмазные стены.
   – Как могут семена прогрызть такую броню? – спросил Рейнальд.
   – Корни деревьев могут разбить горы, дай только время, – объяснил один зеленый священник.
   – Но у нас нет времени.
   Ближайший к Рейнальду боевой шар начал вдруг заметно меняться: он потемнел и наполнился тенями… зелеными тенями. Спутанные ростки превращались в хаотическую растительную массу, корни, стебли и листья быстро напитывались пламенем жизни. Боевой шар повернул назад и начал падать, трескаясь вдоль оси.
   А потом он раскололся прямо в небе. Спутанная масса растительности извергла из бронированной сферы ливень испарений, выбеливший атмосферу. Гидрог рухнул в безжизненную полосу леса, и молодая поросль набросилась на бесплодную землю, стремясь побыстрее укорениться, как задыхающаяся на берегу рыба изо всех сил стремится к воде. Вокруг падали обломки разбитого боевого шара.
   Далеко, у самого горизонта, рухнул вниз, ломая кроны деревьев, второй разбитый семенами гидрогский корабль. Остальные боевые шары поднялись выше, уйдя из-под обстрела. Но даже оттуда они продолжали творить разрушение.
   Отогнав гидрогов подальше, вселенские деревья предприняли действие одновременно и жизнеутверждающее, и отказывающее надежде на их собственное выживание. Стволы вновь резко раскрылись и выплюнули еще больше семян, но в этот раз черные снаряды просто падали на лесную почву, как драгоценность, рассеянная по ветру. Возможно, когда-нибудь они прорастут.
   Но сейчас ничто не могло помочь терокским поселенцам.
   Когда разум Вселенского Леса принял такое решение, люди, укрывшиеся под кронами, поняли, что эти меры были последней надеждой вердани. И если деревья осуждены на смерть, у терокцев, стало быть, шансов уцелеть практически нет.
   Большая часть людей бросилась к сомнительному укрытию под лесным настилом, но гидроги все равно найдут их здесь. Рейнальд выкрикивал бессмысленные вызовы враждебным чужакам, но уже понимал, что нет никакого способа спасти деревья или его народ.
   Тогда, прорезая небеса подобно оранжевой комете, показался горящий ярким пламенем огненный шар. Он маневрировал, петлял и атаковал кристаллические боевые шары. Огненный призрак двигался так, будто был самостоятельным кораблем, или сознанием, прибывшим по собственному произволу. Следом за ним появились десятки других его собратьев, множество стремительных жгучих шершней, и каждый бросался в неистовое преследование, выбирая мишень. Мишенями были гидроги.
   – Что это? – спросил Рейнальд. – Чего они хотят?
   Первый огненный шар выстрелил слепящим сгустком в один из боевых шаров. Пламя втянулось и закоптило алмазную сферу, сжимая ее испепеляющей мертвой хваткой. Подбитый боевой шар огрызнулся голубой молнией, пронзившей пламенного гостя. Но огненный шар сделал еще один залп и еще, наращивая силу удара, пока, с последним иссушающим взрывом, гидрогский корабль не раскололся. Струя сжатой атмосферы вырвалась из него, разламывая пробитый алмазный корпус на части. Огненный эллипсоид продолжил избивать противника, пока боевой шар окончательно не рассыпался, и его обломки не упали в густую крону.
   – Пришли фаэрос, – вымолвил один из зеленых священников в благоговейном страхе.
   Множество огненных эллипсоидов тузили гидрогов тут и там, причиняя врагу многочисленные повреждения.
   Дрогнув, боевые шары отказались от немедленного нападения на Вселенский Лес.
   Сжимая ствол ближайшего вселенского дерева, зеленый священник кричал:
   – Фаэрос атакуют по всей планете! Они прогоняют гидрогов!
   Пылающие воители выстреливали новые сгустки пламени, но огонь плескал и рикошетил от алмазных корпусов, каплями лавы стекая на беззащитный лес. Пятна пламени задевали чувствительные ветви, что уже иссушили и раздробили гидроги. Мерзлое сухое дерево легко вспыхивало, и огонь начал быстро распространяться.
   – Эти штуки могут нападать на гидрогов, – сказал Рейнальд, не понимая пока, кто такие фаэрос. – Но они также могут принести много вреда и лесу.
   Зеленые священники потупились.
   – Эта битва древнее человеческой цивилизации на тысячи лет, и капризные фаэрос переходили из одного лагеря в другой много раз, – вымолвил один из них. Выходит, даже Вселенский Лес не очень-то обрадовался прибытию новых участников.
   Боевые шары прилагали титанические усилия для защиты, огрызаясь пучками молний. Облака ледяных волн окутали одну из огненных капсул, сбивая пламя, пока дымящий овоид не рухнул с небес покрытой изморозью глыбой и больше не двигался.
   От перекрестного огня в небесах сгустки пламени проливались на кроны деревьев. Множество разбитых боевых шаров, сыпалось на лесной ковер. Иссушенное поле боя становилось пространством большого пожара, пока титанические существа воевали над головой.
 
   Искры бежали по лесной земле и охватывали кору вселенских деревьев. Пламя сметало нижние ветви, разрастаясь сильнее и жарче. Терокцы, эвакуированные из червяковых ульев и грибных городов, теперь столкнулись с натиском пламени.
   На лугах и в чаще летали кондорфлаи, чуя приближающуюся гибель, но не в силах избежать ее. В небе над головами людей в бешенстве метались дикие виверны, ужасные, похожие на летающих драконов твари; они атаковали боевые шары и тут же гибли.
   Молодые люди, собравшие из разрозненных запчастей экзотические воздушные велосипеды, взмывали вверх, где их не достанет пламя. Их велосипеды были не более чем забавными игрушками, но теперь юные рейдеры подбирали других людей, задумав отчаянную игру, чтобы сохранить жизнь тем, кто уцелел.
   Когда огонь окружил главное грибное поселение, младшая сестра Рейнальда, Целли, выбралась на балкон и скакнула на ветку. Она держала равновесие, как ее учили в классе древесных танцев, чувствовала поднимающиеся жар и дым.
   С испугом она заметила, что на землю не попасть: пламя стелилось вверх по чешуйчатой коре. Целли почувствовала скорее разочарование, чем страх оттого, что позволила себе попасть в ловушку.
   Добравшись до конца ветки, Целли собралась и перепрыгнула дальше, на другое дерево, но она не могла убежать от молниеносно распространяющегося пожара. Все ее танцевальные движения были рассчитаны и спланированы. Теперь ей приходилось полагаться на свой разум, особенно после того, как деревья уже устали и ослабели.
   Кашляя от поднимающегося дыма, Целли не успела схватиться на третьем прыжке, но зацепилась за одинокую ветвь и смогла подняться обратно. Под ней разливалось и шипело голодное пламя, пожирая нижние ветви. Пойманная окончательно, не зная, куда бежать, Целли позвала на помощь. Ее голос утонул в возрастающем гуле пожара.
   И вдруг устремился вниз молодой зеленый священник на летающем велосипеде. Он ловко схватил Целли за тонкую талию, и она закачалась на его кораблике, вцепившись в корпус, пока разноцветные крылья кондорфлаев, вибрируя, поднимали их вверх, унося подальше от пламени. Целли кричала прямо в ухо спасителю слова благодарности, но слова ее уносил ветер.
   Аппарат, как пьяный, качался в воздухе, но священник летел вперед, высматривая место для приземления, в то время как Целли прилипла к нему для равновесия. Оставалось все меньше и меньше безопасных мест, куда бы они могли сесть…
   Идрисс и Алекса, стоя на расчищенном участке леса, наблюдали, как жадное пламя облизывает ветку за веткой, распространяясь со скоростью эпидемии. Они не сводили глаз с мощных, запутанных извилин грибного города, пока огонь превращал в черную корку его оболочку. Изнутри доносились мольбы и вопли, и было ясно, что никто не спасся…
 
   Гидроги возвращались вновь и вновь, и фаэрос продолжали изводить их. Когда зловещий боевой шар подошел совсем близко, Рейнальд гордо поднял голову и уставился на него, сжав кулаки, как будто его праведный гнев мог заставить врага повернуть обратно.
   Но прежде, чем боевой шар испустил еще один залп разрушающей энергии, на него пушечным ядром свалился единственный фаэрос. Гидрог отреагировал ливнем холодного пара, швырнув его в слепящий глаза эллипсоид, остановив его на полпути. Невиданные враги поднялись, схватившись в битве, и пошли по кругу, обмениваясь сгустками огня и ледяными вихрями до самозабвения.
   Рейнальд чувствовал, как воздух колеблется от их смертельной дуэли. Враги сошлись, неразрывно связанные смертельным объятием.
   Затем, сцепившиеся фаэрос и гидрог рухнули в густую листву, но прямо на их пути оказались Рейнальд и зеленый священник.
   Рейнальд с криком попытался убраться с дороги, но расколовшиеся корабли свалились в крону, с хрустом ломая ветки.
   Рейнальд едва успел выпрямиться и закрыть глаза, прежде чем рычащее пламя и шипящая ледяная волна поглотили его и все деревья вокруг, оставляя после себя абсолютную пустоту.
 

* * *

 
   Прошло более часа с момента нападения гидрогов, когда фаэрос успешно прогнали алмазные боевые шары. Те корабли гидрогов, что не остались валяться разбитыми в лесу, отступили в космос.
   Люди, выжившие на Тероке, глядели в дымные небеса на то, как фаэрос уходили также, не попрощавшись. Они прогнали гидрогов, но оставили после себя множество пожаров во Вселенском Лесу.
   Война теперь стала еще страшнее.

129. МУДРЕЦ-ИМПЕРАТОР ДЖОРА’Х

   Придворные барабанщики били в барабаны, громыхавшие, как утробный рокот грозы. Другие музыканты играли на странных инструментах траурную мелодию, в которой соединялись скорбь по Мудрецу-Императору Цирок’ху и радость от восшествия на престол Первого Наследника Джора’ха. Самые талантливые илдиранские певцы тянули что-то печальное высокими пронзительными голосами, бередя сердца слушателей.
   С глубочайшей болью в душе Джора’х сделал еще один шаг вперед. Прошлое окружило его, полное воспоминаний и потерянных возможностей… и будущее пыталось затянуть его в свое ненасытное брюхо, его, так и не нашедшего ответов на свои вопросы.
   Через несколько минут завершится церемония и закончатся для Джора’ха дни романтики и секса. Но его стремление вновь увидеть. Ниру не так легко обрезать, даже серебристым лезвием медицинского ножа. Любопытно, влюблялся ли кто-то из Мудрецов-Императоров до него? Он клятвенно обещал себе, что ничего не изменится. Ничего.
   Джора’х все так же стремился на Добро, чтобы спасти Ниру – но он не мог, конечно, оставить Империю в таком хаосе, в отчаянии ожидающей, когда вернется ее правитель. Он обязан сделать это в первую очередь.
   Но потом…
   Дюжие телохранители сопровождали его в медленном шествии перед всеми присутствующими на церемонии. Стук барабанов усилился, гулко отдаваясь шумом крови в ушах. Блазеры в форме факелов испускали разноцветные лучи, игравшие в хрустале стен, мерцавшие сквозь цветные панели.
   Джора’х поднялся на возвышение под зевом Небесной сферы, полной птиц, растений и цветов. Над головой в огромном столпе света висело белое облако, теперь уже без голографического изображения, потому как благосклонный лик Цирок’ха не мог больше глядеть вниз на просителей в приемном зале.
   Скоро собственные черты Мудреца-Императора Джора’ха будут смотреть оттуда на Илдиранскую Империю.
   На дальнем конце возвышения стоял одинокий священник. Три медика стояли сплоченно вокруг хрустального кресла. На них были безупречно белые с серебром одежды. На столе были разложены их драгоценные инструменты. Свет играл на острых, как бритва, лезвиях. Джора’х оглянулся на сверкающие ножи и, собравшись с духом, снова взглянул вперед, в лицо своему будущему.
   Все мужчины в Илдиранской Империи обрезали волосы после смерти Мудреца-Императора, кроме Джора’ха; его длинные волосы теперь захлестывались вокруг тела, сильно оживившись от волнения. Все годы его правления волосы будут продолжать расти, и Джора’х, в конце концов, заплетет их в единственную длинную косу, как делал его отец.
   Джора’х шагнул к платформе и остановился. Передернул плечами, пристально посмотрел на Небесную сферу. Солнечный свет наполнял звездным светом его сапфировые глаза, но он не мог видеть тизм, нити душ Светлого Источника. Но скоро он это увидит.
   Он вынудил себя сделать спокойное лицо. Империя замерла в ожидании.
   Окружавшие Джора’ха зрители не сводили с него глаз в благоговейной надежде. Илдира и все отдаленные колонии пребывали в хаосе. Его народ терялся в своей беззащитности в отсутствие телепатической сети, что связывала илдиран вместе. Все наместники, сыновья умершего Мудреца-Императора, устремились на Илдиру со своих отдаленных планет. Представители всех родов стекались в здания и собирались на площадях, ища успокоения. Вся нация была на грани иррациональной паники и замешательства. Скоро может наступить всеобщая апатия или полное безумие, быстро распространяясь по Империи, если Джора’х не займет место Мудреца-Императора.
   Став правителем, Джора’х один мог вновь связать нити тизма. Не имело значения, насколько ему сейчас страшно, ждать было слишком рискованно. Даже если он из-за этого больше не увидит Ниру.
   Джора’х поднял руки, и барабанный бой, пение и музыка смолкли. Он медленно повернулся, не произнося ни слова. Он пристально смотрел на кресло, которое казалось странно пустым без его тучного отца, возлежавшего в нем.
   Ширина поддерживающего трона пугала Джора’ха – неужели он станет тюрьмой для него? Он решил, что не превратится в правителя-инвалида, как его отец. Традиция гласит, что ноги Мудреца-Императора никогда не должны касаться земли… но Мудрец-Император может менять традиции. Джора’х пообещал себе, что останется здоровым и деятельным и не погрязнет в почестях своего положения. Да, он намеревался сделать многое для своего народа.
   Но все, что Джора’х понимает сейчас, может измениться в тот момент, когда, он станет средоточием тизма. Светлый Источник откроет ему истину.
   Когда Джора’х заговорил, его голос прозвучал отчетливо и твердо. Толпа взволнованно вдохнула, с трепетом внимая ему.
   – Империи нужен новый Мудрец-Император, – говорил Джора’х. – Тизм должен быть восстановлен; наш народ должен вновь объединиться. Мы пребывали в растерянности все эти дни, но теперь – довольно. Беря власть в свои руки, я стану вашей новой силой. Я увижу путь и поведу вас вперед в эти ужасные времена.
   Он сбросил с себя одежды, как лепестки цветка раскинулось безукоризненное платье, и будущий правитель предстал нагим перед своим народом. Скоро он узнает о них все, их мысли, страхи, мечты. Он не чувствовал стыда, показываясь в таком виде, слишком значительной была эта церемония.
   Вся Империя должна участвовать в этом. Первый Наследник обязан показать, что его семья сильна.
   Его сын Тхор’х вернулся с восстановительных работ на Хириллке, он отправился домой, как только получил известие о смерти Мудреца-Императора.
   Молодой человек оставался на пострадавшей в войне Хириллке достаточно долго, чтобы инициировать многие необходимые восстановительные и конструкторские проекты. Теперь Тхор’х останется здесь, во Дворце Призмы, где примет на себя обязанности Первого Наследника.
   Джора’х приказал послать врачей, чтобы вывести Руса’ха из его глубокого суб-тизменного сна. У него было много братьев и много сыновей, но как Первый Наследник, так и Мудрец-Император, не мог легко расстаться ни с одним из них – даже с презренным Удру’хом, который похитил и столько лет мучил Ниру. Они все теперь занимали свои места, приняв на себя новые обязанности, передаваемые через их должности, как предписано илдиранским гражданам по закону.
   Джора’х лег на спину в необъятное кресло. Оно, казалось, манило его к себе. Ощущение было странным, но каким-то уютным, родным в то же время.
   Врачи подошли ближе и осмотрели его, отмечая тонкую линию, где нужно было сделать разрез. Джора’х вздрогнул, но заставил себя смотреть на зрителей.
   Его старший сын Зан’нх стоял в толпе, одетый в безукоризненную форму Солнечного Флота. Джора’х только что узнал (и это поразило его) о самоубийственном нападении на Кронху адара Кори’нха с командой. Септа быстрых стримеров зафиксировала, как отделившийся от когорты адар успешно уничтожил около пятидесяти боевых шаров гидрогов, хотя и ценой многих жизней.
   Рядом с сыном Джора’х заметил наместника Добро, зловещего и твердого. Удру’х улыбался про себя. Возможно, он думал, что новый Мудрец-Император поймет и согласится с жестоким селекционным проектом, как только полностью примет тизм …
   Борясь с негодованием, Джора’х еще раз поклялся себе в том, что как только он станет Мудрецом-Императором, то спасет Ниру и освободит всех заключенных на Добро. Он положит конец ужасным экспериментам и приведет этих людей обратно в Земную Ганзейскую Лигу, хотя после стольких поколений в неволе вряд ли кто-то из них помнил о своем происхождении.
   Подготовившись, медики одновременно взяли коротко взвизгнувшие наточенные ножи. Зрители тотчас застыли, как соляные столпы, в безмолвии глядя на свершавшийся обряд.
   Джора’х сконцентрировал свое сознание на распутывании нитей тизма, захват и связывание струн, что вновь удержат илдиранскую расу в единстве. Он знал, что это причинит ему боль, но эта боль была частью ритуала. Джора’х сделал небольшой вдох…
   Разрез был быстрым и уверенным, и яркая вспышка неоновых огней помогла ему сфокусировать, поднять свой ум на новый уровень осведомленности, мельком увидеть совершенный план Светлого Источника. Его мысли понеслись вскачь.
   Невольно закричав от боли и потери, Джора’х внезапно изменился, задыхаясь в ошеломлении. Дороги тизма были так ясны теперь, золотые нити душ, что обволакивали его, свободно дрейфуя.
   Он поймал свободные концы нитей и свел их всех вместе в волшебный, запутанный ковер. Он тянул тугие нити, вытягивал, чтобы соединить жизни миллионов илдиран всех родов… и постигал гладкую изнанку истории и знания. Его собственного знания. Истины.
   Медики работали быстро, пока Джора’х лежал парализованный, пораженный новым знанием, что наводнило его разум. Врачи остановили кровь, зашили разрез и унесли то, что отрезали, прочь.
   Обладая потрясающей возможностью объединить умы илдиран и все родовые воспоминания его крови, Джора’х увидел, как сложились запутанные нити, что руководили поступками и стратегией отца и его предшественников и, наконец, он понял.
   Ритуал кастрации был малой ценой за такие откровения. Мириады планов, от которых захватывало дух, переплетенные и уложенные в схемы предстали перед ним.
   Джора’х смутно слышал приветственные крики и вздохи облегчения в толпе. Его народ – все илдиране по всей Империи – вновь ощущали целостность. В душе своей они чувствовали теперь, что Мудрец-Император снова воссел на трон, что тизм стал целым, а их народ един и в безопасности. Светлый Источник ярко сиял для илдиранской расы.
   Как и должно быть.
   Джора’ху было трудно некоторое время осознавать себя и свою смертность. Откровение следовало за откровением. Это накатывало на него быстрее, чем он мог поглотить то, что узнал. Так много тайн от него скрывалось! Так много причин, так много ужасных необходимостей! Его ум кружил в могучем потоке, и Джора’х лежал в хрустальном кресле неподвижно и не в силах вымолвить ни слова.
   Потом, наконец – беспомощно – он холодным взором окинул толпу, осознавая, что у него тоже нет выбора.

130. ЧЕСКА ПЕРОНИ

   Хотя на астероидном комплексе Рандеву не было отдельных дней и ночей, Скитальцы следовали земным стандартам цикла труда и отдыха. Слабое освещение всегда горело в коридорах. Корабли прибывали в любые часы, и обслуживающие команды оставались на постах, чтобы перенести доставленные грузы и приветствовать посетителей.
   Но при всем этом в определенные часы ночного цикла это место было тихим и мирным. Когда ей было трудно заснуть, Рупор Ческа Перони часто находила утешение в том, что бродила по соединительным тоннелям от одного астероида к другому. Ее мысли простирались дальше, чем ноги могли унести Ческу. Большая часть входов в личные апартаменты под желтоватым резервным освещением была закрыта; никого не беспокоило, когда Ческа проходила мимо, вперив глаза в пустоту и с кашей в голове.