Андреев Ю.А.. Мужчина и женщина

Да, конечно, мне должно быть интересно и здорово от трудов моих, так твердит
Анастасия постоянно ("Да действуй ты, Егорушка, по своему разумению, с кем
тебе надо сближайся, с кем хочешь - разбегайся, уж на сатиновые трусики для
тебя я всегда заработаю"). И однако - грош мне цена, мужику с головой и
руками, если не буду я удачлив и богат - для своей семьи. И я благостно тек
в праздничной толпе, но мысль моя не была праздной: да почему бы здесь, где
по вечерам фланируют тысячи, десятки и сотни тысяч людей, не организовать
торговлю прохладительными напитками, сладостями, пирожками? Почему в
Берлине, к примеру, на народных празднествах все желающие могут купить с
лотков станиолевые тарелочки с горячими сосисками со сладкой красной
приправой, а в Сайгоне - орешки с зеленью? А у нас - ничего.
Да, дела в Отечестве разворачиваются круто, это я испытал на своем
хребте. Но, с другой стороны, какие просторы у нас для любой инициативы
открылись! Так почему надо ждать, что наши же очевидные потребности должен
удовлетворять какой-либо заокеанский Мак-Дональд или рвач из ближнего
кавказского зарубежья, или должны их уродовать уклончивоглазые хмыри из
местных, приторговывающие одной лишь водкой, не вынимая вонючего окурка изо
рта? Гулять-то я гулял, но в сознании моем тем временем четко прокручивалась
идея, которую недавно высказала на собрании учредителей нашего хромающего на
обе ноги картографического концерна Алевтина Сергеевна, экономист милостью
Божьей: необходимо в структуру издательства ввести и коммерческие
подразделения, ибо без постоянно притекающих в кассу наличных денег нам не
дожить до лучезарного будущего... Так вот же она, эта наличка! Другое дело,
как ее взять...
- Егорушка, дорогой, ты здесь? - И здесь, и сейчас, мадам Филиппова! -
"Филиппова"? Что за новости? Кто таков? За кого ты меня еще норовишь выдать
замуж? Мне, вроде, хватит уже по вашему брату скакать, пора с тобой
угомониться. - А вот был когда-то такой великий булочник в Питере -
Филиппов... Она звонко рассмеялась: - Если уж выдавать меня за чью-то тень,
то давай уж за более густую: за Елисеева. Можно и за Нобеля: ух, я тебе
премию оторву! - Ты прямо скажи: хотела бы сейчас испить квасу? - Да, мой
господин, прямо отвечаю, без уклончивости. - А орешков погрызть? - Да, мой
господин. - Мягкого мороженого полизать? - О, мой господин!.. - Чашечку кофе
испить? - С булочкой или с пирожным? - С хрустящим хлебцем. - Ммм!.. - Ну, а
если мы с ребятами откроем здесь такие ларечки, да еще с креслицами
плетеными под тентами? - В Париже подсмотрел? - Нет, в Кабуле. Ну, что,
готова стать мадам ля-Филиппова? Она прижалась ко мне мимолетно и вздохнула:
- Гладко было на бумаге...
О, как права она была! И если слизь хищную и долгорукую рэкетирскую
(проще - бандитскую) мои афганцы с началом дела круто поставили на место, то
куда труднее было осилить вязкий чиновничий пластилин!.. Но все это было
позже, а сейчас, с наводки экономиста Алевтины ив движении за ручку по
Дворцовой набережной с женою Анастасией я воочию увидел, где и как можно
заложить весьма серьезный фундамент для благосостояния своего семейства и
для финансовой поддержки своего картографического концерна.
Но я возвращаюсь памятью к этой, одной из многих, но почему-то особенно
запомнившихся прогулок: да, мы ходили и в театры, и на концерты, и в
филармонию, но, грешен, вкус мой оказался не настолько изощрен, чтобы
испытывать там такие же подъемы духа, какие были у Насти. Она-то, случалось,
во время какой-нибудь симфонии буквально вцеплялась ногтями в мою пуку и
говорила потом, в перерыве, насколько прослушивание со мною дает ей больше
новизны и остроты впечатлений, чем слушание музыки в одиночку. Я-то,
конечно, с готовностью соглашался, но для меня чаще всего серьезная музыка в
большом зале была поводом лишь для расслабления, отдыха и отключения. Что
тут поделать? Я читал как-то, что даже великий Чарльз Дарвин в своей
"Автобиографии" с сожалением сообщал, будто не воспринимает высокого
художества, что оказался не развитым в эстетическом отношении. Вот и моя
жизнь оказалась в данном смысле не на высоте. А во время той прогулки сквозь
белые ночи я наслаждался всесторонне: и призрачным светом, и сказочной
архитектурой, и могучей рекой, и, главное, сердечной радостью от слияния с
любимой женщиной. Что меня грело больше всего и наполняло чувством прочного
устойчивого, внутреннего счастья? Тут я хочу высказать свое главное
понимание возможности прочных супружеских отношений: я представлял себе две
пересекающиеся в пространстве ракетные траектории или два прожекторных луча
- вот модель большинства, к сожалению, браков. Встретились-пересеклись
жизненные пути двух человек, вспыхнули на этом перекрестке ярким пожаром, а
затем - их судьба относит друг от Друга, все дальше и дальше, и пожар этот,
естественно, горит все тише и слабее, пока и вовсе не загасает. А что же
нужно, что в идеале? Трассы, не перекрещивающиеся в одной точке и затем
расходящиеся, но слившиеся воедино - на всю оставшуюся жизнь.
Мне с Анастасией было очень хорошо, начиная с самой глубокой глубины
души. Да, началось-то все для меня с того поразившего меня первого
физического ощущения, когда на памятной новогодней вечеринке я пригласил ее
на танец и почувствовал руками под какой-то невесомой кофточкой упругую,
нежную, гибкую талию. Это восприятие волшебного женского естества - тонкая
талия над сильными широкими бедрами, эта шелковая грудь, в которой я сразу
растворился во время медленного танца, - вот где коренилось для меня начало
любовного потрясения.
Да, все началось с глубинного трепета при столкновении с этим
совершенным телом, с этим несказанным чудом природы. Конечно же, ее
симпатичное лицо, разумеется, высокий уровень доверительного внимания к
собеседнику и развитый интеллект весьма облагородили и по-человечески
преломили природу моего вспыхнувшего влечения и физического восхищения ею,
но импульс пошел, как бы сказать, снизу, не от головы и даже не от сердца.
Мне пришлось к моменту нашей встречи пересечь жизненные траектории не малого
числа женщин, порождающих огонь в крови, иные из них, например, Дарья,
обладали редкостной красоты точеной фигурой, но тот удар, который я получил,
прикоснувшись к талии Анастасии, шел, очевидно, от излучения самой близкой
моему естеству ее генетической субстанции, думаю, именно от нее.
Что поделать: хотелось бы выглядеть потоньше в отношении
филармонических концертов и смотреться подуховнее относительно мотивов
первовлечения к Анастасии, но правда есть правда, и только она не подведет и
не выставит меня тем, кем я в действительности не являюсь. Однако потом,
когда я как никогда прежде крепко стал на якорь полнокровной физической
радости с этой женщиной, началась трансформация и моего так называемого
духовного мира. Четко могу сформулировать то, что впервые в жизни я, уже
старый мужик, женатый-переженатый прежде, обрел в этом союзе.
Во-первых, для нее свята была моя индивидуальность, моя особность.
Предположим, что по своим качествам я - типичный верблюд. Да, не красавец,
да, в трудах изнурительных и долгих наработал аж два неэстетичных горба,; да
проплешины на этих горбах видны, но ведь есть же у меня какие-то
достоинства? Так вот, никогда не высказывалось сожалений в том, что я не
есть, образно говоря, гарцующий вороной жеребец-двухлетка. Короче говоря,
она приняла мою суть как данность, как полное мое право на жизнь согласно
собственным установкам и собственному темпераменту. Да, разумеется, она так
же, как и я, хотела моего совершенствования, освобождения от слабостей, но
именно моего, и именно от моих, а не некоей трансмутации.
Во-вторых, мое благорастворение, мое блаженство с нею заключалось в
том, что это было состояние постоянной поддержки, заинтересованного
одобрения, это было чувство союза и союзника. Господи, сколько сил, лет и
даже десятилетий ушло у меня в прошлом на борьбу с партизанским движением в
собственном тылу, когда прежние мои супруги хотели, чтобы я жил так-то и
так-то, по их велению, а не по своему разумению. Сколько нужно было
затратить времени, сил, чтобы вернуться в спокойное состояние, пригодное для
нормальной работы, после подобных встрясок, объяснений и выяснений! Сколько
возмущенных высказываний вытерпел я, например, в ответ на свой
категорический отказ выслушивать за завтраком, когда настраивался на новый
трудный день, причитания по поводу ухудшающихся жизненных обстоятельств в
державе!
Да, возможно, они и были правы по-своему: им нужно было сбросить пар и,
вероятно, имеются на свете такие супружеские сочетания, где мужьям с утра
оная информационная грязь интересна... И вот: хвала всем богам, Анастасия
одобряла и всячески оберегала этот столь необходимый для меня ясный и бодрый
утренний настрой. И не только сама поддерживала, но и детей стимулировала на
доброе и веселое поведение за завтраком, то есть на полное отсутствие
нервозности. Это малый пример, но так было повсеместно: она поддерживала
меня. Могу сказать: если мне не создавать душевных помех, в чем преуспевали
мои предбывшие, то в спокойном состоянии я выдаю 100% своих возможностей, но
если меня поддерживать, если искренне восхищаться тем, что у меня реально
получается, если одобрять меня, то возможности эти возрастают десятикратно!
Обычный мужчина становится суперменом, , если в него верит его женщина.
Жаль, что этого не знает значительное большинство жен: их недоброжелательная
пилежка подрезает тот самый опорный сук, на котором держится гордость и
преуспеяние их мужчин.
Мне было очень хорошо в атмосфере радостной постоянной психологической
подпитки. С непривычки даже очень хорошо и даже неловко: дескать, не по чину
берешь, мужик!..
Если для меня подобная радостная эмоциональная подкормка была как бы
долгожданной и дополнительной благодатью, то для Анастасии она явилась
основой самого существования! Мужчина в основном живут головой, женщины
-сердцем. Я понял твердо-натвердо, что Анастасию надо Хвалить, надо ею
восхищаться, ей нужно говорить комплименты - по делу или без дела. Образно
говоря, для нее мое одобрение было как смазка для механизма - без нее всю
систему заклинивало. А, может быть, и более того, выполняло функции горючего
для двигателя: нет бензина, нет и движения, разве что по инерции. И в
системе этой счастливой взаимоподдержки совсем особое место - замечательное
со всех точек зрения! - занимал секс. Слава Богу, с самого начала все в
означенной сфере у нас было в полном порядке! Недаром же буквально на глазах
и помолодела, и расцвела она, как маков цвет, что, правда, имело и ненужные
для нас обоих последствия: просто проходу не стало ей в транспорте и на
улицах. Скольких желающих погреться у жаркого солнышка пришлось ей отшивать,
счету нет, вплоть до глубокой "приязни" со стороны явно уголовной компании и
ее отдельных выдающихся представителей. А чего стоил трагический фарс с
предъявлением на нее прав этим бедолагой Николаем, вынырнувшим на свет божий
из мрака пермских лесных колоний!..
Уже долгое время в кодексе моей мужской чести на одном из первых мест
стояло обязательное и полное удовлетворение женщины. Оставить ее без
оргазма, завершить встречу самому, а там хоть трава не расти - это, по моему
глубокому убеждению, -акт эгоизма и злодейства, если даже не зверства. Но
одно дело, терпение и добровольное притормаживание своих страстей во имя
торжества страстей женских, умело-ремесленная предигра и стимуляция ее
оргазма, но совсем другое Дело - упоение той радостью, которую ты творишь во
имя ее восторга, ее солнечного взрыва!
Да, я дарю Анастасии радость. Но гениальный парадокс заключается в том,
что она подарила мне еще 1 большее наслаждение: моя радость от ее счастья
стала намного превосходить мою собственную радость, и это 3 стремление дать
счастье ей стало главной целью близости. В извечном природном акте я
реализую себя не только в качестве биологического существа, но как венец
творения - человек, способный к удивительному синтезу духа и плоти. Моя
любимая женщина с моей помощью должна испытать оргастический взлет столько
раз, сколько ей необходимо, и в этом, прежде всего, коренится мое физическое
и душевное удовлетворение.
Для обязательного и всенепременного решения этой задачи в любое время я
должен обладать силой, многократ превосходящей ее силу. Где взять таковую? А
внутри себя! И прежде всего - в недрах своей психики.
Вот незыблемые постулаты мужской мощи.
Первый. В моей природе нет и быть не может таких категорий, как половая
недостаточность, слабость, вялость, импотенция и т.п. по той простой
причине, что ты всегда можешь довести до белого каления и полностью
удоволить доверившуюся тебе женщину не только посредством члена, но и
всемерной лаской рук, объятий, языка, поцелуев, петтингом,
прижиманием-трением ее причинного места о свое твердое бедро и т.д., и т.п.
Уж если лесбийские игры способны приводить их участников в экстаз, то
мужчина, простите, располагает еще и крупной козырной картой сверх
лесбийского расклада. И это уверенное осознание абсолютной беспроигрышности
своей лотереи, ощущение постоянного всемогущества своего многостороннего
потенциала приводит к тому, что столь капризный, подчас непредсказуемый в
поведении субъект, как "нефритовый ствол", всегда ведет себя в качестве
дисциплинированного отважного солдата. Еще бы! Ведь за ним стоит
организованная мощь всей азартной, хорошо обученной, победоносной армии.
Естественно, что при такой установке на абсолютную непобедимость,
дезертирство исключено как категория, и воин всегда готов к доблестным
ратным подвигам - единоличным и в строю с другими солдатами - во имя полной
и окончательной общей победы.
Второй постулат. Любую воинскую операцию - во имя максимального успеха
- следует тщательно готовить. Крайне необходимо, чтобы женщина тебя
возжелала, о чем будет свидетельствовать увлажнение или обильная смазка ее
чудесной "нефритовой пещеры". Без увлажнения, по-сухому ломиться в нее, на
мой взгляд, варварство, дискредитация светлого праздника, превращение его в
хулиганский дебош.
Читывал я и не раз слышал о необходимой стадии "предигры", - умные
разговоры, но какие-то технократически-технологические. Нет! Подготовку к
близости надо начинать с воздействия на психику, через женскую милую
головку, через ее сердечко задолго-задолго до сладостной встречи. Недаром
молвится, что главный половой орган мужчины - это есть голова, а не, пардон,
головка. Расположи к себе свою милую - с утра, еще перед уходом на работу, и
этот элитный посев даст к вечеру чудесную жатву. Разумеется, я всячески за
веселую, страстную, радостную, длительную предигру накануне самого акта
близости, но необходимая для победы смазка требует не только и не столько
физической близости, сколько прежде всего контакта душевного. И вот тогда-
то ты можешь разрабатывать сокровища пещеры так долго, как требуется ее
хозяйке, ибо твой солдат, геолог и труженик будет передвигаться не как
шлямбур во враждебной, обдирающей его каменно-сухой среде, но как бы в
намыленной, благожелательно-поощрительной.
Более того: даже если он почему-либо ведет себя поначалу не как "штык",
а как сарделька, то в обильно-увлажненное влагалище он входит прекрасно
(натяни только назад до предела крайнюю плоть), а уж там волнующее
воздействие взбодрит дух и тело любого усталого рыцаря до твердости
стального панциря!..
О способе китайских мандаринов удовлетворять женщину многократно без
извержения семени, о котором сообщает в "Трех китах здоровья" Ю.А. Андреев,
он предложил мне потолковать при случае особо, что я попозже, возможно,
выполню. А пока: все вышеназванные постулаты суть способы, чтобы твоя
женщина жила радостно, а ты сам чувствовал бы полнокровную счастливую
гордость прежде всего за счастье, доставленное ей...
Короче говоря, я был на подъеме, был могуч телом и радостен духом,
благополучен женой, семьей и домом. Дела на работе (на работах!) сдвинулись
с мертвой точки, и уже где-то невдалеке замаячил достаток выше среднего (и
даже много выше среднего), как вдруг все это доброе существование было
отброшено к черте, за которой меня и нас ожидал полный крах. Нет, причина
была не в неожиданном менструальном психопатизме Насти, когда она с
безобразными обвинениями обрушилась на меня после Максимкиных хныканий. Суть
в том, что ко времени этой ее вспышки я уже в значительной степени утратил
незыблемую опору внутри самого себя, и, как верно учат французы, здесь надо
было "шерше ля фам" - искать женщину.
Как?! При таком-то упоительном и гармоничном браке о котором лишь
мечтать может каждый мужчина, пои такой-то замечательной умнице и красавице
жене, на которую я мог положиться как на каменную гору и которую я
неосознанно ждал всю долгую жизнь, искать причину разлада, едва ли не
катастрофы в какой-то еще "фаме"?!
Как-то мы с Настей обсуждали истоки ее прежних сложностей и
неприятностей и пришли к выводу, что их основная причина коренится в том,
что многим и многим людям не было никакого дела до ее интересов, что они
были озабочены решением лишь своих задач, и если лично им нужно или хочется
того-то или того-то, то сплошь да рядом они с чужим "хочется" считаться не
будут. Какое дело, скажем, конкурирующей фирме до твоего процветания?
Крайний случай здесь - уголовник, который отбирает или крадет нажитое твоим
трудом, но и законопослушные граждане достаточно часто, ни в коей мере не
нарушая уголовного кодекса, способны пустить твой поезд под откос. Итак,
какую "ля фам" следует "шерше" в моей ситуации?
Жизнь сложна безмерно, и если бы на меня ринулась бы в прямую атаку
распролюбая красотка, то она где села, там бы и слезла. По своей мужской
сути я сам могу быть только охотником, а не птицей, которую скрадывает
охотник. Но Алевтина Сергеевна, экономист основанной мною фирмы, во-первых,
в сексуальную атаку на меня не кидалась. Она была молода и хороша собой, но
еще в детстве серьезно повредила ногу (я не вникал в эту историю) и навсегда
осталась хромоножкой, причем этот дефект при ходьбе выступал весьма
отчетливо, на каждом шагу перекашивая и уродуя ее фигуру. Она была
незаурядно талантливым экономистом, обладавшим гибким, даже парадоксальным
разумом. Об уровне ее профессиональной хватки свидетельствует хотя бы то,
что она по собственной инициативе изучила тонкости именно полиграфической
экономики, вникла в маркетинг картографического производства и дотошливо
освоила противоречивую связь законодательных актов, связанных с издательским
делом. Все это последовательно, системно, методично. Она пришла к нам позже
других и числилась не соучредителем, но служащей, однако достаточно быстро
стала незаменимым членом руководства, и мы со товарищи серьезно подумывали,
не предложить ли ей войти полноправным соучредителем, внеся в качестве пая
не деньги (паевой суммы у нее явно не было), но интеллектуальную
собственность, то есть свои знания, талант и находчивость.
Работать с нею мне было очень легко, она все понимала с полуслова, была
исполнительна, пунктуальна, и если то-то и то-то назначалось мною на тогда-
то и тогда-то, то у меня и мысли не было, что она что-то напутает или
забудет, - все совершалось в свои сроки. Но кроме безупречных сроков
исполнения время от времени она восхищала меня точными и богатыми идеями.
Именно она обратила внимание на сообщение в журнале "Вопросы истории" (!) о
неизвестном историческом атласе Сибири, который был обнаружен у нас же, в
Питере, в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, и который отразил на
четырнадцати картах эволюцию Сибири за триста лет после 1533 года. Она же
обнаружила сведения об итоговой карте Российской империи, выполненной в
Морской академии в 1746 году на нескольких листах и хранящейся в Музее
Арктики и Антарктики (!). В результате этого и других изысканий небольшой
атлас "Россия за тысячу лет" - из шестнадцати карт от конца IX века по наши
дни был создан по ее предложению и принес фирме значительные дивиденды. В
этом атласе университетские историки по моему заказу опубликовали сугубо
фактографический комментарий к каждой из карт, и получилась впечатляющая,
иллюстрированная история Российского Отечества, причем, без какой-либо
навязанной, вымученной концепции: было достоверно и совершенно наглядно.
Затраты на бумагу и полиграфию были сравнительно невелики, а спрос оказался
большим. Мы неоднократно допечатывали новые тиражи.
Так у нас с Алевтиной появилась общая книга, плод совместного замысла.
При обсуждении итогов года господа учредители в качестве особого достижения
фирмы выделили этот атлас (тем более, что на него посыпались и инвалютные
заявки) и присудили за него премию и ей, и мне в размере трех годовых
окладов! Сумма оказалась весьма приличной. Я сумел через новых знакомых,
импортных оптовиков (круг деловых знакомств в связи с открытием ларьков на
набережных очень расширился) купить два японских гигантских трехсекционных
холодильника нежного салатного цвета. Один из них был торжественно водружен
на кухне у Анастасии, другой - у Алевтины. Таковы были "призы" за нашу
совместную победу.
Когда я с бригадой привез ей домой этого красавца, мирового чемпиона
бытовой техники, то впервые побывал в ее квартирке. Что сказать? Две
небольшие комнатки в старом фонде после капремонта, и мы с трудом нашли в
коридоре место для этого элегантного широкоплечего богатыря ростом много
выше человека. Алевтина была в халатике, выглядела несколько растерянной.
Когда мы прощались, она порывисто прижалась ко мне, спрятав лицо, потом тихо
сказала: "Вы знаете, Егор, ведь никто никогда обо мне не заботился, всегда
сама, всегда одна... Спасибо вам!" И не скрою, жалость, это всемогущее
чувство сильных по отношению к слабым острой и тонкой стрелой неожиданно и
сразу вошла в мое сердце. Да там и осталась...
Я ехал домой в трамвае и время от времени мотал головой, чтобы
освободиться от этой неожиданной напасти: я был счастлив с Анастасией,
сознание мое было цельным, я жил без лжи и утаек, напротив, для меня стало
уже важной привычкой делиться с нею всеми своими мыслями и чувствами,
обсуждать все дела. Уже годы прошли, как я и не помышлял о том, чтобы бегать
от жены на сторону (что было практически со всеми моими предшествующими
официальными и неофициальными женами). Если верить старой легенде философа
Платона, я нашел, наконец, свою заветную половинку и вот - трещина?! Я держу
в мыслях и чувствах другую женщину, вспоминаю, как она прильнула ко мне,
слышу ее задрожавший голос, я хочу обнять ее и утешить?! Что за напасть на
мою бедную голову! Хватит, достаточно с меня! Справлюсь. Анастасии об этом
докладывать не стану по той простой причине, что мужчина, если он
действительно мужчина, не должен перекладывать свои тяготы и мучения на
хрупкие плечики женщины, доверившейся ему. Должен совладать с этой бедой
самостоятельно! В крайнем случае о ней можно будет поведать жене тогда,
когда все будет позади.
Я сделал все, чтобы вытеснить из сердца совсем ненужные мне новые
тревожные ощущения. Мы возились с детьми и подняли такой шум, что Анастасия
нас грозно разогнала по постелям, но глаза ее счастливо смеялись. Перед
отбытием ко сну я предложил хватануть по рюмашке, она охотно согласилась, и
мы с удовольствием смаковали по капельке вишневый ликер, а потом я слизывал
эти капельки с ее губ, а потом она - с моих, а потом... Да, это была
воистину божественная встреча двоих беззаветно любящих, и утром Анастасия
задержала мою руку в своей ладони, когда я раньше нее убегал на работу, и
едва слышно спросила: "А помнишь?.." Еще бы я не помнил!
Алевтина Сергеевна, когда я наутро проходил через ее комнату, сдержанно
поздоровалась со мной. Я обратил внимание на то, что она была бледнее
обычного, но одета еще тщательнее, чем всегда. Вообще-то, я не очень
внимателен к дамским нарядам, но жизнь с Настей приучила меня поощрять
женские старания в этой области, и я при других сотрудниках весело и
почтительно отозвался о ее кофточке, блузочке или как там это у них
называется: "О, Алевтина Сергеевна, до чего же удачно вы подобрали сегодня
свои голубые глазки к этому синему пеньюару!"
- Благодарю, шеф, вы сегодня на редкость любезны, - непривычно сухо,
ответила она, как отрезала, не отрываясь от калькулятора. Эту сдержанность,
конечно, по контрасту, заметили все присутствующие, но в глубине души я
поддержал ее новую манеру общения-отдаления: молодец, решила так же, как я,
умница!
Если бы!..
День потек, как обычно: звонки, совещания, визиты поставщиков,
производственников, вызовы сотрудников, летучки, планерки, просмотр
корреспонденции и т.д., и т.п. К концу дня, когда я открыл кожаную папку "К
докладу", куда сотрудники при мне и без меня по взаимному уговору вкладывали
все свои суждения, предложения, замечания, проекты и здоровую, всегда
подписанную критику, я увидел в ней толстый, тщательно заклеенный конверт
без единого слова на лицевой стороне. И хотя я никогда раньше не встречал
конвертов такого формата, сознание молниеносно подсказало мне: "Алевтина?.."