Страница:
тем, что как раз душе и подобает вынашивать. А что ей подобает вынашивать?
Разум и прочие добродетели.
Родителями их бывают все творцы и те из ремесленников, которых можно
назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное - это разуметь, как
управлять государством и домом, и называется это умение благоразумием и
справедливостью.
Платон. Из "Избранных диалогов"
Эх, до чего же хорошо иметь четырех жен! Первой скажешь, что пошел ко
второй, второй, что к третьей, третьей, что к четвертой, четвертой, что к
первой, а сам пойдешь на сеновал и выспишься!..
- Была тут одна наша черкешенка, сбежала к карачаевцу, любовь, видишь
ли, у них! Ну, мы ее, суку, конечно, убили. Тут прокурор - возмущается!..
Тогда наши старики пошли к нему, все объяснили, понял... Из рассказа шофера,
который подбрасывал нашу альпинистскую группу в Терскол
Милая, милая Нина Терентьевна! Нашла, наконец, одно-единственное слово
для той беды, о которой поведали Егор и Настя! Вычислила имя злой
волшебницы, которая усредняет между собой в схожей бездарности очень разных
мужчин и -женщин. Я не только с тобою согласен, но даже попрошу тебя, врача
с полувековым стажем, неувядаемую женщину с феерической личной биографией,
помочь всем нам своим авторитетом и опытом, чтобы хоть в какой-то степени
ликвидировать нашу общую безграмотность.
И однако, старшая и мудрая подруга моя, глубоко мною почитаемая,
позволь осторожно возразить тебе: нет, к одному лишь слову не сводится суть
тех конфликтов, семейных коллизий и кровавых композиций, с которыми мы
столкнулись, сталкиваемся и будем сталкиваться, существуют страны (не так
их, правда, много, но они есть), в которых овладение сексуальной
грамотностью уже давно, во всяком случае, на протяжении десятилетий является
государственной заботой. В скандинавских странах, например, почти
повсеместно изучение интимных отношений во всей их практической прикладной
широте является одной из обязательных школьных дисциплин. В немалом
количестве западных стран специальные каналы телевидения после полуночи
ведут показательные предельно откровенные занятия по сексу. Имеется
множество своего рода универсамов с набором учебной литературы, наглядных
пособий и различных вполне материальных приспособлений для секса. Не
редкость увидеть в подобном немецком, скажем, секс-шопе семейную пару,
которая хозяйственно перебирает, чтобы приобрести, при первенствующей роли
жены, член-вибратор, ибо муж по какой-то индивидуальной причине не может
сполна удовлетворить ее половые потребности.
И что же, моя дорогая Нина Терентьевна, в этих сексуально грамотных
странах нет личных драм и трагедий? Нет мучительных разрывов, разводов и
душераздирающих семейных историй? Сколько угодно, ничуть не меньше, чем у
нас!
Сказанное никак не отменяет необходимость нашего ликбеза, но
предполагает взгляд и более широкий, подразумевает вид с более высокой
колокольни или, по-современному, со спутника, чтобы уразуметь направление и
ход тех глобальных течений, которые мощно и безостановочно движутся сквозь
весь мировой океан, свободно пересекая и оставляя без внимания любые
государственные рубежи.
Что же это за течения, что за Гольфстрим или Куросио неудержимо несет
свою энергию - разрушительную? созидательную? - через народные толщи,
увлекая за собой судьбы миллиардов людей, как невесомые былинки? Это -
изменения в семейном строе и, глубже того, изменения в структуре отношений
"мужчина- женщина". Исторически стремительные и всемирно-исторически
значимые изменения.
Каждый считает, и к тому у него имеются основания, что он -
индивидуален, а судьба у него - неповторимая. И это правильно. Как правильно
и то, что и он сам (индивидуальный) и судьба его (неповторимая)
льется-несется в общем едином со всеми потоке экономических форм жизни,
нравственности, политических игр, юридических уложений и семейных отношений.
Как иронически сказали бы прежде: колеблемся вместе с генеральной линией
партии. Только не партии, а мироустройства. И все нынешние семейные
коллизии, все современные взаимоотношения между "М" и "Ж" суть коллизии,
окрашенные цветами нашей эпохи, а поэтому все личные конфликты заметно
прояснятся, если их ввести в общий контекст.
По старой (не знаю, дурной ли, но уж точно - дорогостоящей) привычке я
выписываю довольно много газет. И вот почти одновременно в двух газетах
прочел две заметки - прямо противоположной направленности.
Вот изложение сюжета и опорных мыслей из одной статьи, посвященной
литовской женщиной женщине бурятской и опубликованной в газете для женщин
русских:
"Господь Бог разделил человечество на мужское и женское начала отнюдь
не просто так, совсем не от того, что не нашел другого способа продления
рода человеческого. Непосредственно для размножения удобнее было бы
изобрести какой-нибудь более рациональный механизм.
Суть мужского начала - это способность превращать хаос в упорядоченную
жизненную программу, женского - способность наполнить эту программу
чувственным, эмоциональным содержанием. Смысл Ее оценки в создании
определенного пространства, в котором только и может реализоваться то, что
Он предлагает.
Два года назад у меня была совершенно потрясающая встреча - я
познакомилась в Ташкенте с женой ламы Дашнимы из дацана на Байкале. Она была
одно-. временно и его ученицей. Это естественно - в доме ламы может жить
только близкий по духу человек. И жила она в еще более трудных условиях, чем
все мы: муж весь в делах, а в семье четверо детей, и дацан стоит прямо в
лесу. Кругом тайга - совсем не весело.
Вокруг нас было много молодых женщин, уверенных в том, что хорошо
знают, как надо жить. А мы с ней в течение нескольких часов обсуждали вопрос
о том, как устроить жизнь так, чтобы убирать квартиру, когда мужа нет, и
чтобы муж не касался домашнего хозяйства, уважая при этом жену. Мы выяснили,
может ли женщина небрежным голосом, непричесанная, посреди захламленной
квартиры и неумытых детей послать мужа вынести мусор - и сделать при этом
так, чтобы дети действительно относились к отцу, как к Богу.
Я понимаю, что с точки зрения многих наших женщин - это крамола. И в
том наша беда.
А в принципе ведь это неважно: к отцу ли мы относимся, как к Богу, или
же к Богу впоследствии начинаем относиться так, как прежде относились к
отцу. Вопрос в другом: нужен ли ребенку отец, которого трудно даже просто
уважать?
Женщина может быть по-настоящему женщиной только в своих отношениях с
детьми и с мужчиной. Хотите быть женщиной? Будьте. Для этого нужно: быть
готовой к служению к тому, чтобы всецело принять направление жизни своего
мужчины и, самое главное, - иметь при этом избыток эмоционального тепла,
чтобы отдавать его, не считая."
Вот переложение другой газетной статьи, которая раскрывает смысл книги,
опубликованной женщиной американской и с энтузиазмом переведенной русской
женщиной:
"I. Не испытывайте к мужчинам материнских чувств,. не заботьтесь о них,
как о мальчиках, иначе они будут вести себя, как маленькие дети, и утратят к
вам сексуальное тяготение. Если вы будете помощником мужу, он обленится.
2. Не ставьте себя на второе место после него и не отдавайте в обед ему
лучший кусок. Не приносите себя в жертву, иначе вы утратите свою
женственность, свою независимость, свою принципиальность, свое самоуважение.
Чем больше вы жертвуете, тем меньше вам остается.
3. Не верьте в мужской потенциал, не спасайте мужчин в сложных для них
ситуациях, не отдавайте им свою любовь, энергию и время, не работайте на
них. Любите их такими, какие они есть, а не такими, какими хотите видеть их
завтра.
4. Не скрывайте своего блеска и своих способностей, не приглушайте
своего ума для того, чтобы он не затмил в людских глазах ум вашего мужа.
5. Не отдавайтесь во власть мужчин, а властвуйте над ними!
6. Не притворяйтесь маленькой и слабой чтобы получить желаемое от
мужчины, иначе он перестанет вас уважать и его любовь ослабнет".
Не буду пока комментировать взгляды ни первого дипломированного
философа, ни второго (о втором, вернее, о второй известно, что ей
принадлежит также книга "Как заниматься любовью без остановки" и что она
возглавляет Центр развития личности в Лос-Анджелесе). Замечу лишь, что даже
если бы специально нужно было сочинить диаметрально противоположные
мировоззренческие позиции, декларирующие взаимоотношения "М" и "Ж", то
наглядней это противостояние, по-видимому, выразить было бы и нельзя.
Данные убеждения - порождения действительности, причем на уровне самых
ее фундаментальных основ, таких, как природно-географические условия жизни
нации, как пути развития и характер ее экономического строя, как особенности
ее политической истории - в сочетании и в конфликтах с историей сопредельных
государств, как своеобразие их верований и морали, то есть самых крупных
категорий общенародного бытия. И мало того, что эти семейные и межполовые
взаимоотношения - порождение реального бытия, они еще порождение бытия,
меняющегося во времени. Мало и этого: в рафинированно-чистом виде вряд ли их
встретишь в какой-либо отдельно взятой стране, ибо все в мире находится во
взаимопереплетении, взаимовоздействии, пересечении течений.
Не уходит из моей памяти достаточно давний уже эпизод. Представьте себе
одно из крупнейших в стране (да и во всем мире) московское издательство на
тысячу двести работников, ультрасовременное многоэтажное здание из бетона и
стекла, бесконечные коридоры, холлы с мягкими креслами, несколько лифтовых
каналов и т.д. и т.п. И по всем этим этажам, коридорам, лифтам и т.д. снуют
фактически одни только элегантные женщины, у подоконников толкуют между
собой, красиво стоят с изящными пахитосками в тонких пальчиках одни лишь
модерновые девы, в холлах беседуют с авторами исключительно редактрисы. Меня
в свою редакцию ведет, скажем, Лариса Губина, стройная, с безупречным вкусом
и очень дорого одетая, макияж которой - чудо косметического искусства, ибо
он вроде бы почти незаметен, но, с другой стороны, создает такой
божественный, фактически неземной облик, что!.. А едва уловимые, но терпкие
духи высшего класса, а точно продуманная небрежность прически белокурых
волос, а шарм легкой летящей походки, а приветственные жесты, а мимолетная
улыбка, а заманчивый блеск карих глаз?! И если добавить к сказанному, что
Лариса в совершенстве владеет почти всеми европейскими языками, что у нее на
счету - десятки переведенных и изданных ею книг, что она - главный кормилец
своей семьи, то перед нами абсолютное воплощение того женского идеала, что
был представлен чуть выше в книге мадам американки. Я спрашиваю ее:
- Лариса, а мужчины-то у вас в издательстве есть? - А, держим с десяток
в начальстве, пока они нам не мешают, - небрежно отмахнулась она. - Ну, и
эмансипация... - протянул я. Тут-то и случился и длился всего-то одну- две
секунды тот незабываемый эпизод, ради которого я и излагаю эту историю:
европейски образованная женщина, красавица с отточенными манерами, вдруг
обернулась ко мне, глаза ее засверкали, лицо перекосилось и на мгновение
стало диким ликом! Неожиданно хриплым голосом она ка-а-ак врезала мне, что
называется, меж бровей огненную фразу на великом, могучем и свободном
русском языке относительно того, куда бы она послала всех сторонников этой
эмансипации!!!
Я остановился, опешил. Мифологически чудовищный лик чудесным образом
тотчас обратился в обаятельное спокойное лицо, прежний небрежно- горделивый
голосок обронил одно только слово: "Извините!", и она вновь бодро и часто
зацокала каблучками своих супермодных туфелек, легко передвигаясь вперед.
Иначе говоря, под всем этим импортным шмутьем и обликом живет и, как
оказалось, терзается душа, глубоко исстрадавшаяся по совсем другим
отношениям.
Женская душа, которая и на дух не выносит эту готовность современных
мужчин переложить, на нее не только бремя полной самостоятельности, но еще и
содержания семьи. Это значит, что в сердцевине своих взглядов и не очень-то
далеко от поверхности Лариса держит идеал, который чуть выше был
сформулирован устами литовской женщины; это значит, что весь ее независимый
облик и манеры типа "эмансипе" - не более, чем хорошая мина при плохой игре.
У меня уже не было сомнений в том, что ей больше - неизмеримо сильнее! -
хотелось бы жить "за мужем", за спиной человека, который и принимал бы на
себя основную меру решений и основную нагрузку по обеспечению реального
достатка семьи. Я отлично, отчетливо понял, каких неимоверных усилий, какого
перенапряжения психики требовал, причем практически неспрестанно, тот облик
и тот уровень жизни, который приняла на себя Лариса. Так в подобном ли
состоянии почти непрерывного стресса из-за принимаемых трудных решений
счастье женщины?
И еще один простенький вопрос: а соответствует ли ее образ лидирующего
поведения нашим вековечным и тысячелетним традициям и представлениям о роли
женщины в семье?
И еще более простенький: а разве не оказались в значительнейшем
проценте все наши русские (украинские, белорусские, казахские и т.д.)
женщины в ситуации той же модели, которую явила мне восхитительная
элегантная женщина Лариса Губина? Разумеется, дело не в атрибутах облика:
путевая железнодорожная рабочая Марфа Никитична выглядит, конечно, иначе,
чем она, и занятия у нее иные. Но мучительное раздвоение единой сущности в
принципе то же: принудительная сила обстоятельств, толкающая к принятию
самостоятельных решении и непомерному труду, с одной стороны, и вековечное
стремление (подавленное) жить за мужем, поильцем, кормильцем, защитником.
И теперь: разве Томила в замужестве за Егором, разве Анастасия в
замужестве за Олегом жили по модели, изложенной литовской женщиной? Нет,
общественная ситуация толкала их к модели, представленной американкою. И
отсюда - из жизненной установки - проистекали многие драматические сложности
их биографии. А не только из непроглядной сексуальной серости, как
утверждает моя дорогая Нина Терентьевна.
Выходит, что автор целиком за литовский .(точнее, домостроевский
вариант)? АН, нет, не будем торопиться, дело выглядит много сложнее. И
сложность эта проистекает из удивительной изменчивости всех институтов на
Земле. Мы постараемся, конечно, вычленить ядро проблемы, но должны себе
отчетливо представить и всю ее многосложность, и связь - каждый раз свою - с
обстоятельствами бытия.
Сначала об этой связи. На что уж в качестве извечных, незыблемых
постулатов воспринимаются постулаты, гениально сформулированные в Ветхом
Завете: не убий, не укради, чти отца своего и иные. Но, во-первых, вспомним,
что заветы эти в свое время были восприняты как крутое диссидентство, как
нарушение исконных нравственных норм (сравним прежнее: "Око за око" - и
новое: "Если ударили тебя по одной щеке, подставь другую").. Во-вторых,
вспомним, что совсем недавно, еще в прошлом веке у некоторых северных
народов счастливым считался тот отец, у которого был сын, способный лишить
его жизни. Да только ли на Ледовитом океане? И в Японии не столь уж давно
были счастливы те родители, которых сын мог сбросить в пропасть, лишить
дыхания, либо другим способом отправить в почитаемую страну предков. Как же
так: общечеловеческие "чти отца своего", "не убий" и тут же, вернее, много
позже этого...
Так вот: не человек для субботы, а суббота для человека, как
справедливо утверждали древнееврейские мыслители, не человек для морали, а
мораль для человека, для выживания его рода. И поскольку условия выживания в
разных странах в разные времена отличались разительно, то полярно
противоположный лик, случалось, являла и категория нравственности. Вернемся
же к эскимосам и японцам недавно прошедших времен: в условиях жесточайшего
голода род, племя могли выжить и продлить свое существование только за счет
распределения оставшихся крох пищи и жира между молодыми и сильными. Так что
же: оставлять брошенных в голоде и холоде стариков на долгую и мучительную
смерть, либо же мгновенно избавить их от страдания? Что в этих экстремальных
обычаях, типичных для жизни народности, морально, что аморально? А ведь из
условий бытия вытекают и представления о сыновьем долге, прямо
противоположные христианским заповедям. Еще пример: самоубийство - тяжкий
грех, самоубийц по христианским канонам даже нельзя хоронить на общих
кладбищах. Но вот повесть Ч. Айтматова "Пегий пес, бегущий краем моря":
нивхи-рыбаки, унесенные на лодке в море, один за другим уходят за борт, в
физическое небытие, чтобы сохранить остаток воды для поддержания жизни
единственного ребенка, оказавшегося с ними. Чтобы не прервалась нить родовой
жизни, которая тянется из безмерной глубины прошедших тысячелетий и не
должна пресечься. Как относиться к таким самоубийцам, как относиться к нашим
воинам, положившим живот за други своя?..
Такова была прелюдия к россыпи совершенно несхожих фактов, которые
сейчас воспоследуют.
Уклад жизни Ларисы Губиной, о которой я чуть выше поведал, побудил ее,
вполне эмансипированную женщину, эту эмансипацию возненавидеть. Сравним: в
многочисленных романах недавних писателей-деревенщиков исповедывался в
качестве идеала образ русской женщины априорно, изначально весьма далекий
даже от мысли об эмансипации, то есть довольных тем укладом, по которому
тоскует модерная Лариса. Их строй жизни (в том числе и семейный) своим
корнями уходил в те прошлые обстоятельства православной сельской жизни,
когда и общине, и в семье, по определению писателя-деревенщика XX века В.
Белова, царил лад. Но вот проблема: лад ли царил? Писатель-деревенщик, но
только XIX века А. Энгельгард в своих письмах "Из деревни" доказывает, что
жалкой ролью и бесправным местом своим в семье русская женщина была очень и
очень недовольна. Писатель- помещик принялся сдавать на обработку свой лен
не главам семей, мужикам, а непосредственно женщинам и платил
непосредственно бабам, из рук в руки. Что он получил? Выражаясь языком
экономики, бурный рост производительности труда, который возникает тогда,
когда труд подневольный заменяется трудом на себя. Как ни ругался раньше
мужик, а бабы и половины пеньки не наминали против того, что мяли теперь,
работая на себя. "Это мне говорили сами бабы: "Чаво я буду дома из сил
выбиваться на хозяина? А тут я на себя работаю".
И до какой степени на себя работали, так отделяли собственные интересы
от забот патриархальной, домостроевской семьи, что бывало в доме нечем было
платить за повинность, хлеба нет, а у бабы все есть - и Деньги, и хлеб, и
наряды, а взять этого хозяин не моги, иначе бунт будет на всю деревню, и
другие бабы ее поддержат. И о том А. Энгельгард писал, что рьяными и первыми
противниками больших патриархальных хозяйств опять же были бабы.
Вопрос: почему "роскошная" городская женщина XX века Лариса Губина
внутренне вожделеет к тому ладу, из которого, напрягая жилы, рвались прочь
крестьянские женщины XIX века?..
Еще серия противоречивых примеров, способных дать весомую информацию
для размышлений. Вот слова святого Апостола Павла; "Жены своим мужьям
повинуйтеся, якоже Господу". Вот слова святого Апостола Петра: "Вы же, жены,
также покоряйтесь мужьям вашим. И тогда, если некоторые мужья не будут
послушны Богу, то без слов убедите их уверовать, подавая им пример своим
поведением, ибо они увидят, как безупречно и почтительно вы ведете себя". Не
буду и упоминать грозного и однозначного: "Жена да убоится мужа своего". С
одной стороны.
С другой: история от древности до наших дней насчитывает множество
действительно великих жен, смысл жизни которых был отнюдь не в повиновении
своим мужьям, а в существенных самостоятельных действиях, либо же в
уверенном нравственном руководстве своими мужьями.
Лучше, чем академик Д.С. Лихачев, не скажешь о великих женщинах Древней
Руси. Когда корреспондент журнала "Наука и религия" попросил его
интерпретировать летописные сведения о равноапостольной святой княгине
Ольге, родоначальнице женских правлений в нашем государстве, Дмитрий
Сергеевич произнес вдохновенную тираду о знаменитых женщинах Древней Руси:
"Для меня княгиня Ольга - своеобразный символ матриархата. Спокойная,
уравновешенная женщина, прозорливая правительница, проявляющая при этом и
мудрость, и твердость, и отвагу. Об этом говорит и ее отношение к войне,
лишениям. А вспомним исполненное особой сложности путешествие к
византийскому императору - она отлично владела искусством дипломатии. Все
это качества, документально подтвержденные, вполне доказывают, что женщина
на Руси не была униженной. Тому примеры - и Евфросинья Полоцкая, и княгиня
Мария, руководившая восстанием против орды. А более поздний образ - Феодосия
Морозова, боярыня, оказавшаяся одним из главных действующих лиц трагедии
раскола. На мой взгляд, это была не менее значительная фигура, чем протопоп
Аввакум. Кстати, ее переписка с Аввакумом, другие источники рисуют ее как
прекрасную мать, хлебосольную хозяйку, вообще поразительно одаренную русскую
женщину с ярким живым умом, бесспорно преобладавшим над чувствами, сколь
сильными они не были.
Удивительно, как все эти замечательные женщины владели словом. В
летописях переданы слова Ольги, которые и сегодня воспринимаются как
афоризмы. Ольга - первая из русских князей, поставившая себя наравне с
византийским императором. Не случайно и церковь причислила ее к лику святых
как первую христианку среди князей. Надо понять, что принятие христианства в
те времена означало прорыв вперед. Ее сын Святослав отказался от новой веры,
боясь, что дружина начнет смеяться над ним. Княгиня-мать оказалась выше
предрассудков времени. Жизненный пример Ольги, принявшей христианство, для
Владимира - такой же стимул к крещению, как для киевлян пример самого
Владимира. Ольга, как "денница пред солнцем", как "заря пред светом",
предшествует Владимиру, чье дело развил и умножил Ярослав Мудрый".
Вопрос вполне риторический: похожа ли эта реальная женщина-предтеча,
"заря перед светом", на кроткую смиренную рабу мужа и сыновей своих? Похожа
ли равноапостольная (!) на тот образ, коий исповедовали апостолы? И в том же
плане: а Екатерина Великая? А Елизавета Петровна? А Жанна д'Арк? А Индира
Ганди? А Маргарет Тэтчер?..
Метнемся совершенно в иную сторону: разве кротость и верноподданность
обусловили то, что Полетт Годар, после того, как в двадцать два года она
бросила мужа-миллионера, стала женой Чарли Чаплина, затем знаменитого актера
Кларка Гэйбла, затем - композитора Джорджа Гершвина, наконец - Эриха Марии
Ремарка? Интимным ее другом был Альберт Эйнштейн. Отличительными ее чертами
являлись тонкая красота, философский склад ума, постоянное чувство юмора и
неукротимое свободолюбие.
Но, с другой стороны, вспоминаются противоположные примеры! Анна
Григорьевна Достоевская - всю жизнь, все силы души отдала служению своему
столь непростому спутнику, как Федор Михайлович. Вот Элеонора Рузвельт -
тоже воистину святая женщины. В 1905 г. она случайно встретилась со своим
двоюродным братом, их знакомство началось с того, что она повела его в нью-
йоркские трущобы, чтобы показать ему дно, изнанку жизни Америки бедняков.
Когда они поженились, она всю жизнь напоминала ему о малоимущих, не давала
уснуть его мысли о них.
Она всю жизнь помогала ему, и когда через пятнадцать лет совместной
жизни он увлекся другой женщиной, она предложила ему условие - они чужие, но
для всех в мире - они супруги и по-прежнему вместе занимаются политической
работой. Но когда через год Франклина разбил паралич, она реально вернулась
к нему и ухаживала за ним до конца дней самоотверженно.
Так к какой же модели относятся все эти непохожие примеры? К литовской,
к американской? Да ни к какой!.. Но содержится ли в конце концов в этих
несхожих примерах, хоть что-либо, проливающее свет на причины драматических
конфликтов в жизни героинь нашей повести? Имеется, видит Господь, эта общая
сердцевина, имеются такие общие слова. Вот они: стремление каждой к душевной
гармонии в соответствии со своей натурой. И столкновение - часто жестокое -
с противодействующей действительностью. Анна Достоевская смогла полностью
самореализоваться прежде всего в служении своему мужу, а Маргарет Тэтчер -
своему социальному укладу, мужу - затем.
Любой из нас может тысячекратно увеличить число примеров о стремлении
каждой женщины к своему собственному индивидуальному призванию (то ли
согласно учению апостолов, то ли согласно поведению равноапостольной жены).
Но вот что непоколебимо: каждая выбирает свое русло, каждая стремится
преодолеть сопротивление обстоятельств своего времени, своих национальных и
своих экономических условий. Поиски своей гармонии совершаются в своей
среде, с ее укладами и обычаями, то есть русло-то идет между берегов.
И до чего же различаются эти берега и эти страны, через которые
пролегают эти русла!
В легендарной Древней Греции, например, любовь считалась дурью, блажью,
воспалением мозгов, допустимым для неотгулявшей молодежи, но к браку
никакого отношения она не имела, семья строилась исключительно для того,
Разум и прочие добродетели.
Родителями их бывают все творцы и те из ремесленников, которых можно
назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное - это разуметь, как
управлять государством и домом, и называется это умение благоразумием и
справедливостью.
Платон. Из "Избранных диалогов"
Эх, до чего же хорошо иметь четырех жен! Первой скажешь, что пошел ко
второй, второй, что к третьей, третьей, что к четвертой, четвертой, что к
первой, а сам пойдешь на сеновал и выспишься!..
- Была тут одна наша черкешенка, сбежала к карачаевцу, любовь, видишь
ли, у них! Ну, мы ее, суку, конечно, убили. Тут прокурор - возмущается!..
Тогда наши старики пошли к нему, все объяснили, понял... Из рассказа шофера,
который подбрасывал нашу альпинистскую группу в Терскол
Милая, милая Нина Терентьевна! Нашла, наконец, одно-единственное слово
для той беды, о которой поведали Егор и Настя! Вычислила имя злой
волшебницы, которая усредняет между собой в схожей бездарности очень разных
мужчин и -женщин. Я не только с тобою согласен, но даже попрошу тебя, врача
с полувековым стажем, неувядаемую женщину с феерической личной биографией,
помочь всем нам своим авторитетом и опытом, чтобы хоть в какой-то степени
ликвидировать нашу общую безграмотность.
И однако, старшая и мудрая подруга моя, глубоко мною почитаемая,
позволь осторожно возразить тебе: нет, к одному лишь слову не сводится суть
тех конфликтов, семейных коллизий и кровавых композиций, с которыми мы
столкнулись, сталкиваемся и будем сталкиваться, существуют страны (не так
их, правда, много, но они есть), в которых овладение сексуальной
грамотностью уже давно, во всяком случае, на протяжении десятилетий является
государственной заботой. В скандинавских странах, например, почти
повсеместно изучение интимных отношений во всей их практической прикладной
широте является одной из обязательных школьных дисциплин. В немалом
количестве западных стран специальные каналы телевидения после полуночи
ведут показательные предельно откровенные занятия по сексу. Имеется
множество своего рода универсамов с набором учебной литературы, наглядных
пособий и различных вполне материальных приспособлений для секса. Не
редкость увидеть в подобном немецком, скажем, секс-шопе семейную пару,
которая хозяйственно перебирает, чтобы приобрести, при первенствующей роли
жены, член-вибратор, ибо муж по какой-то индивидуальной причине не может
сполна удовлетворить ее половые потребности.
И что же, моя дорогая Нина Терентьевна, в этих сексуально грамотных
странах нет личных драм и трагедий? Нет мучительных разрывов, разводов и
душераздирающих семейных историй? Сколько угодно, ничуть не меньше, чем у
нас!
Сказанное никак не отменяет необходимость нашего ликбеза, но
предполагает взгляд и более широкий, подразумевает вид с более высокой
колокольни или, по-современному, со спутника, чтобы уразуметь направление и
ход тех глобальных течений, которые мощно и безостановочно движутся сквозь
весь мировой океан, свободно пересекая и оставляя без внимания любые
государственные рубежи.
Что же это за течения, что за Гольфстрим или Куросио неудержимо несет
свою энергию - разрушительную? созидательную? - через народные толщи,
увлекая за собой судьбы миллиардов людей, как невесомые былинки? Это -
изменения в семейном строе и, глубже того, изменения в структуре отношений
"мужчина- женщина". Исторически стремительные и всемирно-исторически
значимые изменения.
Каждый считает, и к тому у него имеются основания, что он -
индивидуален, а судьба у него - неповторимая. И это правильно. Как правильно
и то, что и он сам (индивидуальный) и судьба его (неповторимая)
льется-несется в общем едином со всеми потоке экономических форм жизни,
нравственности, политических игр, юридических уложений и семейных отношений.
Как иронически сказали бы прежде: колеблемся вместе с генеральной линией
партии. Только не партии, а мироустройства. И все нынешние семейные
коллизии, все современные взаимоотношения между "М" и "Ж" суть коллизии,
окрашенные цветами нашей эпохи, а поэтому все личные конфликты заметно
прояснятся, если их ввести в общий контекст.
По старой (не знаю, дурной ли, но уж точно - дорогостоящей) привычке я
выписываю довольно много газет. И вот почти одновременно в двух газетах
прочел две заметки - прямо противоположной направленности.
Вот изложение сюжета и опорных мыслей из одной статьи, посвященной
литовской женщиной женщине бурятской и опубликованной в газете для женщин
русских:
"Господь Бог разделил человечество на мужское и женское начала отнюдь
не просто так, совсем не от того, что не нашел другого способа продления
рода человеческого. Непосредственно для размножения удобнее было бы
изобрести какой-нибудь более рациональный механизм.
Суть мужского начала - это способность превращать хаос в упорядоченную
жизненную программу, женского - способность наполнить эту программу
чувственным, эмоциональным содержанием. Смысл Ее оценки в создании
определенного пространства, в котором только и может реализоваться то, что
Он предлагает.
Два года назад у меня была совершенно потрясающая встреча - я
познакомилась в Ташкенте с женой ламы Дашнимы из дацана на Байкале. Она была
одно-. временно и его ученицей. Это естественно - в доме ламы может жить
только близкий по духу человек. И жила она в еще более трудных условиях, чем
все мы: муж весь в делах, а в семье четверо детей, и дацан стоит прямо в
лесу. Кругом тайга - совсем не весело.
Вокруг нас было много молодых женщин, уверенных в том, что хорошо
знают, как надо жить. А мы с ней в течение нескольких часов обсуждали вопрос
о том, как устроить жизнь так, чтобы убирать квартиру, когда мужа нет, и
чтобы муж не касался домашнего хозяйства, уважая при этом жену. Мы выяснили,
может ли женщина небрежным голосом, непричесанная, посреди захламленной
квартиры и неумытых детей послать мужа вынести мусор - и сделать при этом
так, чтобы дети действительно относились к отцу, как к Богу.
Я понимаю, что с точки зрения многих наших женщин - это крамола. И в
том наша беда.
А в принципе ведь это неважно: к отцу ли мы относимся, как к Богу, или
же к Богу впоследствии начинаем относиться так, как прежде относились к
отцу. Вопрос в другом: нужен ли ребенку отец, которого трудно даже просто
уважать?
Женщина может быть по-настоящему женщиной только в своих отношениях с
детьми и с мужчиной. Хотите быть женщиной? Будьте. Для этого нужно: быть
готовой к служению к тому, чтобы всецело принять направление жизни своего
мужчины и, самое главное, - иметь при этом избыток эмоционального тепла,
чтобы отдавать его, не считая."
Вот переложение другой газетной статьи, которая раскрывает смысл книги,
опубликованной женщиной американской и с энтузиазмом переведенной русской
женщиной:
"I. Не испытывайте к мужчинам материнских чувств,. не заботьтесь о них,
как о мальчиках, иначе они будут вести себя, как маленькие дети, и утратят к
вам сексуальное тяготение. Если вы будете помощником мужу, он обленится.
2. Не ставьте себя на второе место после него и не отдавайте в обед ему
лучший кусок. Не приносите себя в жертву, иначе вы утратите свою
женственность, свою независимость, свою принципиальность, свое самоуважение.
Чем больше вы жертвуете, тем меньше вам остается.
3. Не верьте в мужской потенциал, не спасайте мужчин в сложных для них
ситуациях, не отдавайте им свою любовь, энергию и время, не работайте на
них. Любите их такими, какие они есть, а не такими, какими хотите видеть их
завтра.
4. Не скрывайте своего блеска и своих способностей, не приглушайте
своего ума для того, чтобы он не затмил в людских глазах ум вашего мужа.
5. Не отдавайтесь во власть мужчин, а властвуйте над ними!
6. Не притворяйтесь маленькой и слабой чтобы получить желаемое от
мужчины, иначе он перестанет вас уважать и его любовь ослабнет".
Не буду пока комментировать взгляды ни первого дипломированного
философа, ни второго (о втором, вернее, о второй известно, что ей
принадлежит также книга "Как заниматься любовью без остановки" и что она
возглавляет Центр развития личности в Лос-Анджелесе). Замечу лишь, что даже
если бы специально нужно было сочинить диаметрально противоположные
мировоззренческие позиции, декларирующие взаимоотношения "М" и "Ж", то
наглядней это противостояние, по-видимому, выразить было бы и нельзя.
Данные убеждения - порождения действительности, причем на уровне самых
ее фундаментальных основ, таких, как природно-географические условия жизни
нации, как пути развития и характер ее экономического строя, как особенности
ее политической истории - в сочетании и в конфликтах с историей сопредельных
государств, как своеобразие их верований и морали, то есть самых крупных
категорий общенародного бытия. И мало того, что эти семейные и межполовые
взаимоотношения - порождение реального бытия, они еще порождение бытия,
меняющегося во времени. Мало и этого: в рафинированно-чистом виде вряд ли их
встретишь в какой-либо отдельно взятой стране, ибо все в мире находится во
взаимопереплетении, взаимовоздействии, пересечении течений.
Не уходит из моей памяти достаточно давний уже эпизод. Представьте себе
одно из крупнейших в стране (да и во всем мире) московское издательство на
тысячу двести работников, ультрасовременное многоэтажное здание из бетона и
стекла, бесконечные коридоры, холлы с мягкими креслами, несколько лифтовых
каналов и т.д. и т.п. И по всем этим этажам, коридорам, лифтам и т.д. снуют
фактически одни только элегантные женщины, у подоконников толкуют между
собой, красиво стоят с изящными пахитосками в тонких пальчиках одни лишь
модерновые девы, в холлах беседуют с авторами исключительно редактрисы. Меня
в свою редакцию ведет, скажем, Лариса Губина, стройная, с безупречным вкусом
и очень дорого одетая, макияж которой - чудо косметического искусства, ибо
он вроде бы почти незаметен, но, с другой стороны, создает такой
божественный, фактически неземной облик, что!.. А едва уловимые, но терпкие
духи высшего класса, а точно продуманная небрежность прически белокурых
волос, а шарм легкой летящей походки, а приветственные жесты, а мимолетная
улыбка, а заманчивый блеск карих глаз?! И если добавить к сказанному, что
Лариса в совершенстве владеет почти всеми европейскими языками, что у нее на
счету - десятки переведенных и изданных ею книг, что она - главный кормилец
своей семьи, то перед нами абсолютное воплощение того женского идеала, что
был представлен чуть выше в книге мадам американки. Я спрашиваю ее:
- Лариса, а мужчины-то у вас в издательстве есть? - А, держим с десяток
в начальстве, пока они нам не мешают, - небрежно отмахнулась она. - Ну, и
эмансипация... - протянул я. Тут-то и случился и длился всего-то одну- две
секунды тот незабываемый эпизод, ради которого я и излагаю эту историю:
европейски образованная женщина, красавица с отточенными манерами, вдруг
обернулась ко мне, глаза ее засверкали, лицо перекосилось и на мгновение
стало диким ликом! Неожиданно хриплым голосом она ка-а-ак врезала мне, что
называется, меж бровей огненную фразу на великом, могучем и свободном
русском языке относительно того, куда бы она послала всех сторонников этой
эмансипации!!!
Я остановился, опешил. Мифологически чудовищный лик чудесным образом
тотчас обратился в обаятельное спокойное лицо, прежний небрежно- горделивый
голосок обронил одно только слово: "Извините!", и она вновь бодро и часто
зацокала каблучками своих супермодных туфелек, легко передвигаясь вперед.
Иначе говоря, под всем этим импортным шмутьем и обликом живет и, как
оказалось, терзается душа, глубоко исстрадавшаяся по совсем другим
отношениям.
Женская душа, которая и на дух не выносит эту готовность современных
мужчин переложить, на нее не только бремя полной самостоятельности, но еще и
содержания семьи. Это значит, что в сердцевине своих взглядов и не очень-то
далеко от поверхности Лариса держит идеал, который чуть выше был
сформулирован устами литовской женщины; это значит, что весь ее независимый
облик и манеры типа "эмансипе" - не более, чем хорошая мина при плохой игре.
У меня уже не было сомнений в том, что ей больше - неизмеримо сильнее! -
хотелось бы жить "за мужем", за спиной человека, который и принимал бы на
себя основную меру решений и основную нагрузку по обеспечению реального
достатка семьи. Я отлично, отчетливо понял, каких неимоверных усилий, какого
перенапряжения психики требовал, причем практически неспрестанно, тот облик
и тот уровень жизни, который приняла на себя Лариса. Так в подобном ли
состоянии почти непрерывного стресса из-за принимаемых трудных решений
счастье женщины?
И еще один простенький вопрос: а соответствует ли ее образ лидирующего
поведения нашим вековечным и тысячелетним традициям и представлениям о роли
женщины в семье?
И еще более простенький: а разве не оказались в значительнейшем
проценте все наши русские (украинские, белорусские, казахские и т.д.)
женщины в ситуации той же модели, которую явила мне восхитительная
элегантная женщина Лариса Губина? Разумеется, дело не в атрибутах облика:
путевая железнодорожная рабочая Марфа Никитична выглядит, конечно, иначе,
чем она, и занятия у нее иные. Но мучительное раздвоение единой сущности в
принципе то же: принудительная сила обстоятельств, толкающая к принятию
самостоятельных решении и непомерному труду, с одной стороны, и вековечное
стремление (подавленное) жить за мужем, поильцем, кормильцем, защитником.
И теперь: разве Томила в замужестве за Егором, разве Анастасия в
замужестве за Олегом жили по модели, изложенной литовской женщиной? Нет,
общественная ситуация толкала их к модели, представленной американкою. И
отсюда - из жизненной установки - проистекали многие драматические сложности
их биографии. А не только из непроглядной сексуальной серости, как
утверждает моя дорогая Нина Терентьевна.
Выходит, что автор целиком за литовский .(точнее, домостроевский
вариант)? АН, нет, не будем торопиться, дело выглядит много сложнее. И
сложность эта проистекает из удивительной изменчивости всех институтов на
Земле. Мы постараемся, конечно, вычленить ядро проблемы, но должны себе
отчетливо представить и всю ее многосложность, и связь - каждый раз свою - с
обстоятельствами бытия.
Сначала об этой связи. На что уж в качестве извечных, незыблемых
постулатов воспринимаются постулаты, гениально сформулированные в Ветхом
Завете: не убий, не укради, чти отца своего и иные. Но, во-первых, вспомним,
что заветы эти в свое время были восприняты как крутое диссидентство, как
нарушение исконных нравственных норм (сравним прежнее: "Око за око" - и
новое: "Если ударили тебя по одной щеке, подставь другую").. Во-вторых,
вспомним, что совсем недавно, еще в прошлом веке у некоторых северных
народов счастливым считался тот отец, у которого был сын, способный лишить
его жизни. Да только ли на Ледовитом океане? И в Японии не столь уж давно
были счастливы те родители, которых сын мог сбросить в пропасть, лишить
дыхания, либо другим способом отправить в почитаемую страну предков. Как же
так: общечеловеческие "чти отца своего", "не убий" и тут же, вернее, много
позже этого...
Так вот: не человек для субботы, а суббота для человека, как
справедливо утверждали древнееврейские мыслители, не человек для морали, а
мораль для человека, для выживания его рода. И поскольку условия выживания в
разных странах в разные времена отличались разительно, то полярно
противоположный лик, случалось, являла и категория нравственности. Вернемся
же к эскимосам и японцам недавно прошедших времен: в условиях жесточайшего
голода род, племя могли выжить и продлить свое существование только за счет
распределения оставшихся крох пищи и жира между молодыми и сильными. Так что
же: оставлять брошенных в голоде и холоде стариков на долгую и мучительную
смерть, либо же мгновенно избавить их от страдания? Что в этих экстремальных
обычаях, типичных для жизни народности, морально, что аморально? А ведь из
условий бытия вытекают и представления о сыновьем долге, прямо
противоположные христианским заповедям. Еще пример: самоубийство - тяжкий
грех, самоубийц по христианским канонам даже нельзя хоронить на общих
кладбищах. Но вот повесть Ч. Айтматова "Пегий пес, бегущий краем моря":
нивхи-рыбаки, унесенные на лодке в море, один за другим уходят за борт, в
физическое небытие, чтобы сохранить остаток воды для поддержания жизни
единственного ребенка, оказавшегося с ними. Чтобы не прервалась нить родовой
жизни, которая тянется из безмерной глубины прошедших тысячелетий и не
должна пресечься. Как относиться к таким самоубийцам, как относиться к нашим
воинам, положившим живот за други своя?..
Такова была прелюдия к россыпи совершенно несхожих фактов, которые
сейчас воспоследуют.
Уклад жизни Ларисы Губиной, о которой я чуть выше поведал, побудил ее,
вполне эмансипированную женщину, эту эмансипацию возненавидеть. Сравним: в
многочисленных романах недавних писателей-деревенщиков исповедывался в
качестве идеала образ русской женщины априорно, изначально весьма далекий
даже от мысли об эмансипации, то есть довольных тем укладом, по которому
тоскует модерная Лариса. Их строй жизни (в том числе и семейный) своим
корнями уходил в те прошлые обстоятельства православной сельской жизни,
когда и общине, и в семье, по определению писателя-деревенщика XX века В.
Белова, царил лад. Но вот проблема: лад ли царил? Писатель-деревенщик, но
только XIX века А. Энгельгард в своих письмах "Из деревни" доказывает, что
жалкой ролью и бесправным местом своим в семье русская женщина была очень и
очень недовольна. Писатель- помещик принялся сдавать на обработку свой лен
не главам семей, мужикам, а непосредственно женщинам и платил
непосредственно бабам, из рук в руки. Что он получил? Выражаясь языком
экономики, бурный рост производительности труда, который возникает тогда,
когда труд подневольный заменяется трудом на себя. Как ни ругался раньше
мужик, а бабы и половины пеньки не наминали против того, что мяли теперь,
работая на себя. "Это мне говорили сами бабы: "Чаво я буду дома из сил
выбиваться на хозяина? А тут я на себя работаю".
И до какой степени на себя работали, так отделяли собственные интересы
от забот патриархальной, домостроевской семьи, что бывало в доме нечем было
платить за повинность, хлеба нет, а у бабы все есть - и Деньги, и хлеб, и
наряды, а взять этого хозяин не моги, иначе бунт будет на всю деревню, и
другие бабы ее поддержат. И о том А. Энгельгард писал, что рьяными и первыми
противниками больших патриархальных хозяйств опять же были бабы.
Вопрос: почему "роскошная" городская женщина XX века Лариса Губина
внутренне вожделеет к тому ладу, из которого, напрягая жилы, рвались прочь
крестьянские женщины XIX века?..
Еще серия противоречивых примеров, способных дать весомую информацию
для размышлений. Вот слова святого Апостола Павла; "Жены своим мужьям
повинуйтеся, якоже Господу". Вот слова святого Апостола Петра: "Вы же, жены,
также покоряйтесь мужьям вашим. И тогда, если некоторые мужья не будут
послушны Богу, то без слов убедите их уверовать, подавая им пример своим
поведением, ибо они увидят, как безупречно и почтительно вы ведете себя". Не
буду и упоминать грозного и однозначного: "Жена да убоится мужа своего". С
одной стороны.
С другой: история от древности до наших дней насчитывает множество
действительно великих жен, смысл жизни которых был отнюдь не в повиновении
своим мужьям, а в существенных самостоятельных действиях, либо же в
уверенном нравственном руководстве своими мужьями.
Лучше, чем академик Д.С. Лихачев, не скажешь о великих женщинах Древней
Руси. Когда корреспондент журнала "Наука и религия" попросил его
интерпретировать летописные сведения о равноапостольной святой княгине
Ольге, родоначальнице женских правлений в нашем государстве, Дмитрий
Сергеевич произнес вдохновенную тираду о знаменитых женщинах Древней Руси:
"Для меня княгиня Ольга - своеобразный символ матриархата. Спокойная,
уравновешенная женщина, прозорливая правительница, проявляющая при этом и
мудрость, и твердость, и отвагу. Об этом говорит и ее отношение к войне,
лишениям. А вспомним исполненное особой сложности путешествие к
византийскому императору - она отлично владела искусством дипломатии. Все
это качества, документально подтвержденные, вполне доказывают, что женщина
на Руси не была униженной. Тому примеры - и Евфросинья Полоцкая, и княгиня
Мария, руководившая восстанием против орды. А более поздний образ - Феодосия
Морозова, боярыня, оказавшаяся одним из главных действующих лиц трагедии
раскола. На мой взгляд, это была не менее значительная фигура, чем протопоп
Аввакум. Кстати, ее переписка с Аввакумом, другие источники рисуют ее как
прекрасную мать, хлебосольную хозяйку, вообще поразительно одаренную русскую
женщину с ярким живым умом, бесспорно преобладавшим над чувствами, сколь
сильными они не были.
Удивительно, как все эти замечательные женщины владели словом. В
летописях переданы слова Ольги, которые и сегодня воспринимаются как
афоризмы. Ольга - первая из русских князей, поставившая себя наравне с
византийским императором. Не случайно и церковь причислила ее к лику святых
как первую христианку среди князей. Надо понять, что принятие христианства в
те времена означало прорыв вперед. Ее сын Святослав отказался от новой веры,
боясь, что дружина начнет смеяться над ним. Княгиня-мать оказалась выше
предрассудков времени. Жизненный пример Ольги, принявшей христианство, для
Владимира - такой же стимул к крещению, как для киевлян пример самого
Владимира. Ольга, как "денница пред солнцем", как "заря пред светом",
предшествует Владимиру, чье дело развил и умножил Ярослав Мудрый".
Вопрос вполне риторический: похожа ли эта реальная женщина-предтеча,
"заря перед светом", на кроткую смиренную рабу мужа и сыновей своих? Похожа
ли равноапостольная (!) на тот образ, коий исповедовали апостолы? И в том же
плане: а Екатерина Великая? А Елизавета Петровна? А Жанна д'Арк? А Индира
Ганди? А Маргарет Тэтчер?..
Метнемся совершенно в иную сторону: разве кротость и верноподданность
обусловили то, что Полетт Годар, после того, как в двадцать два года она
бросила мужа-миллионера, стала женой Чарли Чаплина, затем знаменитого актера
Кларка Гэйбла, затем - композитора Джорджа Гершвина, наконец - Эриха Марии
Ремарка? Интимным ее другом был Альберт Эйнштейн. Отличительными ее чертами
являлись тонкая красота, философский склад ума, постоянное чувство юмора и
неукротимое свободолюбие.
Но, с другой стороны, вспоминаются противоположные примеры! Анна
Григорьевна Достоевская - всю жизнь, все силы души отдала служению своему
столь непростому спутнику, как Федор Михайлович. Вот Элеонора Рузвельт -
тоже воистину святая женщины. В 1905 г. она случайно встретилась со своим
двоюродным братом, их знакомство началось с того, что она повела его в нью-
йоркские трущобы, чтобы показать ему дно, изнанку жизни Америки бедняков.
Когда они поженились, она всю жизнь напоминала ему о малоимущих, не давала
уснуть его мысли о них.
Она всю жизнь помогала ему, и когда через пятнадцать лет совместной
жизни он увлекся другой женщиной, она предложила ему условие - они чужие, но
для всех в мире - они супруги и по-прежнему вместе занимаются политической
работой. Но когда через год Франклина разбил паралич, она реально вернулась
к нему и ухаживала за ним до конца дней самоотверженно.
Так к какой же модели относятся все эти непохожие примеры? К литовской,
к американской? Да ни к какой!.. Но содержится ли в конце концов в этих
несхожих примерах, хоть что-либо, проливающее свет на причины драматических
конфликтов в жизни героинь нашей повести? Имеется, видит Господь, эта общая
сердцевина, имеются такие общие слова. Вот они: стремление каждой к душевной
гармонии в соответствии со своей натурой. И столкновение - часто жестокое -
с противодействующей действительностью. Анна Достоевская смогла полностью
самореализоваться прежде всего в служении своему мужу, а Маргарет Тэтчер -
своему социальному укладу, мужу - затем.
Любой из нас может тысячекратно увеличить число примеров о стремлении
каждой женщины к своему собственному индивидуальному призванию (то ли
согласно учению апостолов, то ли согласно поведению равноапостольной жены).
Но вот что непоколебимо: каждая выбирает свое русло, каждая стремится
преодолеть сопротивление обстоятельств своего времени, своих национальных и
своих экономических условий. Поиски своей гармонии совершаются в своей
среде, с ее укладами и обычаями, то есть русло-то идет между берегов.
И до чего же различаются эти берега и эти страны, через которые
пролегают эти русла!
В легендарной Древней Греции, например, любовь считалась дурью, блажью,
воспалением мозгов, допустимым для неотгулявшей молодежи, но к браку
никакого отношения она не имела, семья строилась исключительно для того,