Поскольку в руководстве народных рад Закарпатья, ориентировавшихся на Украину, объединение с ней, преобладали в основном сторонники националистических взглядов, им стало ясно, что их мечта пока неосуществима. Оставалась одна возможность: искать связь с побеждавшей Советской Украиной. Но этого они не хотели.
Ставший у руководства Американской радой угро-русинов энергичный бизнесмен Юлий Гардош обратился к молодому юристу – консультанту в фирме «Дженерал моторс» в Питсбурге Григорию Жатковичу, выходцу из Подкарпатья (Григорий эмигрировал ребенком вместе с отцом, затем учился в Нью-Йорке и Питсбурге, стал известным юристом. Отец его, Павел Жаткович, был журналистом, издававшим в США газету «Американскiй Русскiй Вестникъ»), с просьбой подготовить вместе с Михаилом Ганчиным меморандум президенту США Вудро Вильсону. Этот меморандум был подготовлен и обсужден 1 октября 1918 года. В нем еще не шла речь о присоединении Подкарпатья к Чехословакии, предлагалось Парижской мирной конференции признать Угорскую Русь суверенным, независимым государством; если это невозможно, то создать единое государство русинов: подкарпатских, галицких и буковинских; а если бы, по планам великих держав, Подкарпатье оставалось бы в составе Венгрии, то предоставить ему самую широкую автономию.[137]
21 октября Григорий Жаткович, Михаил Ганчин (в сопровождении еще двух членов рады) вручили меморандум президенту США Вудро Вильсону. Ознакомившись с его содержанием, Вильсон (по разным мотивам) отклонил все три предложения. Одновременно порекомендовал искать возможности присоединиться к какому-либо большому государству, например, объединиться в федерацию с чехословацким государством, для чего предложил вступить в Союз демократических народов Средней Европы (уже насчитывавший 11 наций, ранее называвшийся Унией угнетенных народов). Председателем этого союза в США был Т.Г. Масарик. Григорий Жаткович немедленно принял это предложение и начал переговоры с Масариком по этой проблеме. 26 октября Угорская Русь была принята в вышеназванную организацию в качестве ее равноправного члена. На приложенной карте было начертано: Русиния.
Масарик и Жаткович сразу повели переговоры о вхождении Подкарпатья в состав будущего чехословацкого государства на правах широкой автономии в качестве федеративной республики. На словах Масарик обещал все, что требовал Жаткович, в том числе и решить «на справедливой основе» границы между Подкарпатьем и Словакией, что особенно волновало русинов. Если же русины решатся войти в состав Чехословакии, то они будут, заявлял Масарик, самостоятельной ее частью.
Три дня спустя (29 октября) в Гомстеде на заседании центрального правления Американской рады угро-русинов Жаткович проинформировал присутствовавших о своих встречах и беседах с Вильсоном и Масариком, из чего было ясно, что он склонился к чехословацкому варианту решения судьбы Подкарпатья. Между тем в эмигрантской печати продолжались споры по этой проблеме.
Этой дискуссии был положен конец, когда на съезде Американской рады угро-русинов 12 ноября 1918 года было принято окончательное решение в пользу чехословацкого варианта. Григорий Жаткович провел решением съезда следующее постановление: «Угро-Русь, сохраняя самые широкие автономные права как держава, объединяется на федеративной основе с Чехословацкой демократической республикой с условием, что нашей краине должны принадлежать все давнейшие угро-руськие комитаты: Спиш, Шариш, Земплин, Абауй, Боршод, Унг, Угоча, Берег и Мараморош».[138] Но это было нереально, по крайней мере в отношении пяти названных первыми комитатов, на которые уже раньше предъявили претензии словаки и начали их постепенную оккупацию чешскими легионерами, закончив ее к концу года. За туманными обещаниями Масарик скрывал свои истинные намерения. До конца своей жизни и далее на протяжении всего почти двадцатилетнего господства чехов в Подкарпатской Руси правители Чехословакии уклонялись от переговоров об установлении границы между Словакией и Закарпатьем.
Жаткович в те дни постоянно находился в контакте с Масариком. Президент Вильсон получил от Жатковича сообщение о принятом в Скрантоне решении от 12 ноября и в ответной телеграмме поздравил его с достигнутым «прогрессом на пути удовлетворительного решения».
Однако, чувствуя слабую юридическую основу этого решения, которое может быть на мирной конференции отклонено, президент США предложил подкрепить его плебисцитом «среди всех эмигрантов из Закарпатья». Это было частично сделано в ноябре – декабре 1918 года. Мы уже упоминали об отсутствии в то время в США статистики об иммигрантах по национальному происхождению, численность которых можно только более-менее приблизительно оценить по статистике эмиграции на религиозной основе. После отделения греко-католической церкви Подкарпатья от галицкой это можно было заменить религиозной принадлежностью.
Во время раздела греко-католических общин (объединений) выяснилось, что закарпатских приходов из них насчитывалось 1038. Им-то и были разосланы анкеты с вопросом: куда присоединить Подкарпатье – к Чехословакии или Украине? Можно было предлагать и другие варианты. Причем было решено проводить голосование не прямое, а через выборщиков. Мнение 50 человек считалось за один голос.[139]
Этот вопрос многие историки и другие исследователи затрагивали в своих трудах и статьях. Нужно обратить внимание на следующее. Даже по данным, приведенным Магочием, эмигрантов из Закарпатья в то время в США было более 100 тыс. человек. На разосланные анкеты ответило только 418 церковных «объединений» и «соединений», то есть менее 40 %.
На протяжении ХХ столетия многие историки и журналисты пытались разобраться в том, как был проведен референдум и каков его результат. Внимание этой проблеме уделял Хунтер Миллер. Он вел (вместе с Масариком) дела так называемого Союза среднеевропейских демократических народов.[140] На данных Миллера построил свои выводы английский историк Карлайсл А. Макартни.[141] Специальную статью плебисциту посвятил Иосиф Данко.[142] На этой проблеме останавливался и Виктор Мамати, причем придавал ей преувеличенное значение, считая, что это решение стало определяющим в будущей судьбе народа целого края в Европе.[143] В связи с этим следует обратить внимание и на оценку этих событий некоторыми другими исследователями. Так, Б. Спивак и М. Троян в упоминавшемся труде писали: «По решению Скрантонского конгресса в ноябре – декабре 1918 года была разыграна комедия „плебисцита“ среди всех эмигрантов из Закарпатья в США».[144]
Многие останавливавшиеся на плебисците «всех русинов» в США в конце 1918 года (Петр Гаталак, Карлайсл Макартни и другие), разобравшиеся в технике его проведения и подсчета голосов, удовлетворились заявлением о том, что проголосовали за присоединение Закарпатья к Чехословацкой республике 67 % принявших участие в референдуме и 28 % проголосовали за присоединение к Украине. Остальные голосовали за присоединение к России, Венгрии и другим странам, за образование независимого государства.
Но нашлись и такие, кто сам захотел уточнить, как это произошло. Одним из первых среди них оказался Иван Ванат.[145] По его стопам пошел П.А. Петрище, автор параграфа книги названного исследования «Участие закарпатской эмиграции в политическом самоопределении закарпатской общности». В результате они приводят данные, незначительно расходящиеся с данными своих предшественников. К тому же П. Магочий отмечает, что из 1102 респондентов 310 высказались за объединение Закарпатья с Украиной. Каждый школьник может посчитать, что это не 28 %, а 29 % (то есть все они занизили этот результат на 1 %). Петрище не обратил на это внимания, но он взялся пересчитать результаты выборов по данным Ваната и довел результат до 30 % (по его мнению, ответов было 1113, из которых 332 – за присоединение к Украине). По сути дела это ничего не меняло, за присоединение к Чехословакии оставалось 67 %. Вильсон, как и Жаткович, был доволен этим результатом.
Следует отметить, что автор этого сюжета во втором томе «Очерков» допустил целый ряд неточностей. Так, Петрище пишет, что 13 участников высказались за присоединение Подкарпатья к Прикарпатской Руси, 10 – к России. И далее: «За предложение оставить Закарпатье в составе Венгрии проголосовало 9 человек, а за возможность приобщиться к Галиции проголосовал всего один».[146] Во-первых, как можно приводить эти цифры в сочетании со словом «человек», если известно, что ответы на вопросы анкеты, разосланной по церковным приходам, общинам, центрам, нужно было заполнить от имени каждых 50 человек. Это значит, что 332 поданные за Украину анкеты означали не менее 16 600 голосов. Следовательно, 9 человек не могли голосовать за Венгрию и один – за Галицию. Во-вторых, с каких пор Прикарпатье не Галиция и приводится отдельно? Нельзя согласиться еще с одним утверждением Петрище о том, что это было мнение эмигрантов «не всех», а только «их двух третьих».[147] В голосовании приняло участие всего около 55 тысяч членов церковных приходов, общин (объединений) греко-католиков из Подкарпатья в США. На деле это лишь две трети из 39 %, откликнувшихся на разосланные анкеты, то есть 23 % эмигрантов из Закарпатья в США, а не их две трети.
Результаты этого опроса немедленно были доложены президенту США Вильсону и президенту Чехословакии Масарику. Теперь уже можно было игнорировать, не принимать во внимание мнение местного населения, решение съезда народных рад в Хусте.
Поднимал этот вопрос (в своей брошюре) и Валтер К. Ганак (Ханак), ассистент по архивоведению в Техасском университете. (Он участвовал в войне в Корее как летчик в чине капитана военно-воздушных сил Техаса.[148]) Он привел данные о процентном соотношении на референдуме ноября – декабря 1918 года (те же, что и Макартни), краткий обзор положения Подкарпатской Руси в составе Чехословакии. Но сделал это в духе холодной войны, с целью, чтобы в конце брошюры написать о мерах, предпринятых русинами, их организациями в США (насчитывавшими, по его мнению, в то время 250 тыс. человек) против присоединения Закарпатской Украины к Советской Украине (ошибочно полагая, что это происходило в апреле 1945 года).[149]
Однако манипуляции 1918 года тогда повторить не удалось. Другие были времена. После принятия съездом представителей народных комитетов манифеста о воссоединении Закарпатской Украины с Советской Украиной в ноябре 1944 года в Ужгороде даже не обратили внимания на усилия, предпринимавшиеся некоторыми эмигрантами в США.
Как реагировали руководители США, Антанты и Чехословакии в условиях конца 1918-го – начала 1919 года, заимев в своих руках такой козырь, как результаты плебисцита эмигрантов из Закарпатья в США? Одной из основных задач собравшиеся в Париже на мирную конференцию лидеры этих стран считали наглухо закрыть Европу от революционных идей, надвигавшихся с востока. Эдуард Бенеш позднее говорил, что союзники и США, учитывая международную обстановку, заранее решили не пустить Россию через Подкарпатье в Среднюю Европу, ибо это было бы опасным для Европы.[150]
18 января 1919 года в Париже президент Франции Раймон Пуанкаре открыл мирную конференцию, председателем которой был избран Ж.Б. Клемансо. Хотя формально в конференции участвовали 27 государств, большинство из них явились фактически пассивными. Все важнейшие вопросы решались «советом десяти», «советом четырех» и «советом пяти».
В «совет десяти» входили главы правительств и министры иностранных дел следующих стран: США – Т. В. Вильсон и Роберт Лансинг, Великобритании – Д. Ллойд Джордж и А. Д. Бальфур, Франции – Ж.Б. Клемансо и С.Ж. Пишон, Италии – Орландо и Г.С. Соннино, два представителя Японии – Макино и Синда. Совет действовал с января до середины февраля.
С 24 марта начал функционировать «совет четырех», состоявший из глав правительств США, Великобритании, Франции и Италии. По существу на Парижской конференции только три участника – США, Великобритания и Франция – играли решающую роль.
После подписания Версальского договора с Германией от 28 июня 1919 года (к этому времени были обсуждены и основные проблемы мирных договоров с Турцией, Болгарией, Австрией и Венгрией) Вильсон, Ллойд Джордж и Орландо вернулись в свои страны. Окончательная подготовка текстов договоров с союзниками Германии была поручена «совету пяти»: министрам иностранных дел США, Великобритании, Франции, Италии и специальному представителю Японии.
Победители в войне собрались перекраивать карту Европы за счет побежденных.
Чехословакия тоже была приглашена на конференцию в качестве страны, воевавшей на стороне победителей. В Париже ее представлял премьер-министр Карел Крамарж и министр иностранных дел Эдуард Бенеш. Защищать чехословацкие интересы по проблемам Подкарпатья в Париж был приглашен Антон Григорьевич Бескид. Последний оттеснил создателя Любовнянской народной рады священника Евгения Невицкого и в ноябре 1918 года стал играть одну из руководящих ролей в реорганизованной раде, ставшей Пряшевской народной радой. Хотя оба лидера придерживались русофильских взглядов, по поводу дальнейшей судьбы родного края стояли на противоположных позициях. Невицкий продолжал настаивать на присоединении Подкарпатья к Украине. Адвокат по образованию, Бескид один из первых встал на сторону присоединения его к Чехословацкой республике и в январе 1919 года оказался на Парижской мирной конференции как представитель этого края. Для ясности необходимо подчеркнуть, что к этому времени президент Т.Г. Масарик не только пообещал словакам комитаты западнее Ужгорода и часть комитата Унг, в которых проживало около 90 тыс. русинов, но и добился от союзников оккупации этой территории, включая город Ужгород, чешскими войсками.
13 февраля на помощь Бескиду в Париж из США прибыли Григорий Жаткович и Юлий Гардош с документами: резолюцией Скрантонского съезда Американской рады угро-русинов и результатами плебисцита представителей эмигрантов из Подкарпатья. Эти материалы были более чем кстати, если учесть, что в распоряжении чешской делегации были только материалы Свалявской народной рады, но они были составлены так, что их можно было толковать двояко (присоединить к Украине или Чехословакии), а также Пряшевской народной рады, территория которой уже фактически находилась под юрисдикцией Словакии.
Бескид, Гардош и Жаткович были включены в состав Русинской комиссии и не только начали переговоры с Крамаржем и Бенешем, но и заручились поддержкой личного представителя Вильсона полковника Хауза. Кроме того, ставилась задача склонить на свою сторону поверенного Клемансо дипломата Андре Тардье.
На Парижской мирной конференции не было ни одного представителя с той территории Подкарпатья (комитатов Унг, Берег, Угоча и Мараморош), судьбу которой предстояло решать. Позиция этих комитатов, судя по решениям местных рад, расходилась с теми предложениями, которые настойчиво проводила чехословацкая делегация.
Вопросы Подкарпатья рассматривались 5 февраля 1919 года Комиссией по чехословацкому вопросу в составе представителей США, Франции, Великобритании и Италии под председательством Жюля Камбона. Этот представитель Франции особое внимание обращал на создание барьера против проникновения России на южные склоны Карпат. На заседании комиссии с докладом выступил Эдуард Бенеш, который изложил проблему Подкарпатья в соответствии с меморандумом № 6, в котором объяснил причину, почему Чехословакия выносит этот вопрос на обсуждение мирной конференции. Он признавал, что эта территория никогда не входила в круг интересов Чехии, но международное положение, революции и гражданская война в России и на Украине не дают возможности присоединить Подкарпатье к ним, поэтому лучшего варианта для освобождающегося из-под венгерского господства края, чем присоединить его на правах широкой автономии к Чехословацкой республике, нет. Хотя это, по его мнению, и будет в тягость Чехословакии, но компенсируется установлением ею общей границы с Румынией, а через нее и с сербо-хорвато-словенским государством.
Английский эксперт лорд Артур Бальфур, усмотрев в этом предложении возможность усиления позиции Франции в Юго-Восточной Европе, рекомендовал превратить Угорскую Русь в подмандатную территорию стран Антанты. Председатель на заседании комиссии Камбон промолчал. Оратор от Италии высказался за раздел Подкарпатья между Польшей, Чехословакией, Венгрией и Румынией, что лишило бы русских возможности оказаться на южных склонах Карпат и угрожать Адриатике.[151]
Как показали дебаты в комиссии по чехословацкому вопросу, позиция ее членов, по крайней мере для представителей чешского правительства, была отнюдь не обнадеживающей. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Григорий Жаткович и Юлий Гардош отправились на бывшую родину с целью заручиться более весомыми доказательствами желания местного населения добровольно присоединиться к Чехословацкой республике.
10 марта 1919 года Жаткович появился в оккупированном чешскими легионерами Ужгороде. Он был проинформирован чешской стороной о переменах во взглядах части бывших членов Народной рады русинов (рутенов) Венгрии, переименовавшейся в Ужгородскую народную раду, и ее переориентации с Будапешта на Прагу. Жаткович обратился к Августину Волошину и его сторонникам с просьбой поддержать присоединение края к Чехословацкой республике. Что касается Ужгородской рады, то сложностей там произойти не могло. Еще в конце января эту раду посетили два представителя пражского правительства, два капитана – Писецки и Ваки, и информировали ее о работе Масарика в интересах Подкарпатской Руси, особенно Американской народной рады русинов. Как свидетельствует Августин Волошин, Ужгородская рада присоединилась к их решению включить Закарпатье в состав Чехословакии.[152] Теперь возник замысел созвать представителей трех основных народных рад (Пряшевской, Ужгородской и Хустской) и их решением подтвердить мнение Ужгородской рады.
Однако события развивались стремительно. 22–23 марта на не оккупированной чешскими и румынскими войсками территории края с центром в Мукачеве была установлена советская власть Руськой Краины в качестве федеративной части Венгерской советской республики.
Созыв народных рад и обсуждение проблем Подкарпатья на мирной конференции в Париже отодвигалось до лучших времен.
Между прочим, падение либерального венгерского правительства Михая Каройи и Ш. Беринкеи было спровоцировано руководителями мирной конференции. 21 февраля 1919 года специальная комиссия во главе с французским представителем Андре Тардье докладывала на мирной конференции в Париже «совету десяти» о венгеро-румынском конфликте. Комиссия предложила отвести как румынские, так и венгерские войска по всей линии их соприкосновения, образовав таким образом нейтральную зону. В эту зону предполагалось ввести войска Франции, Великобритании, Италии и США.[153] Комиссия Андре Тардье продолжила работу и даже предложила расширить и удлинить нейтральную зону, включив в нее Закарпатье.[154] К тому же еще не был решен Верховным советом Антанты спор между Чехословакией и Румынией, претендовавшими на Руськую Краину.
26 февраля «совет десяти» принял проект создания нейтральной зоны.[155] Однако после возвращения в Париж Т.В. Вильсона и Д. Ллойд Джорджа выяснилось, что план нейтральной зоны нереален из-за отсутствия у Антанты и США «благонадежных» и свободных войск для ее оккупации. В связи с этим 16 марта Верховный военный совет Антанты принял решение об оккупации восточных частей Венгрии и Подкарпатья румынскими войсками, а западной части Руськой Краины – чехословацкими.
17 марта Т.В. Вильсон и Д. Ллойд Джордж одобрили ноту венгерскому правительству с требованием отвода венгерских войск с названных территорий и создания нейтральной зоны. 20 марта ее получил (с указанием вручить правительству Венгрии) руководитель военной миссии Антанты и США в Будапеште подполковник Викс.[156]
Венгерское правительство не могло принять ноту из-за потери больших территорий и подало в отставку. Новое правительство социалистов провозгласило Венгрию советской республикой и отклонило ноту Антанты и США.[157]
Советская власть в Венгрии продержалась 133 дня, а на территории Руськой Краины – всего 40 дней и была свергнута в результате скоординированного наступления чехословацких и румынских войск, закулисным дирижером которого выступали страны Антанты и США. С запада на восток наступали чешские легионеры, а с востока – румынские войска. Они встретились в районе Мукачево – Берегово в последний день апреля.
Утверждения, имеющиеся в исторической литературе, о том, что якобы чехи ждали решения Парижской мирной конференции и только в начале августа 1919 года достигли Берегова (румынские войска оккупировали Берегово еще 27 апреля 1919 года), не соответствуют действительности. Эта версия выдвинута Магочием и построена на недоразумении. Речь идет об арьергардных боях гвардии Руськой Краины в районе Чопа, отступавшей в глубь Венгрии. К сожалению, эта версия принята и в «Очерках истории Закарпатья», она призвана оправдать военную оккупацию Подкарпатья чешскими войсками.
Во многих комиссиях Парижской мирной конференции затрагивали проблему Подкарпатья. Кроме комиссии по чехословацкому вопросу она обсуждалась на Главной комиссии по территориальным проблемам, в комиссии по Украине, но там ее представителей не признали полномочными говорить от имени населения Подкарпатья.
В своих воспоминаниях Августин Волошин писал, что 8 мая 1919 года в Ужгороде собрались представители трех рад – Пряшевской, Хустской и Ужгородской. Они избрали Центральную руськую народную раду в составе 30 человек и решили выслать в Прагу делегацию в составе ста человек, чтобы там торжественно провозгласить присоединение Подкарпатской Руси к Чехословакии.[158]
Сколько было этих «представителей», собравшихся в Ужгороде, точно неизвестно. В исторической литературе для пущей важности приведены данные – «почти 200 делегатов», а в «заседании Центральной руськой народной рады приняли участие почти 1200 человек».
В связи с этим следует обратить внимание еще на одно событие тех дней. 7 мая Станислав, тогдашнюю столицу Западно-Украинской народной республики, посетила делегация участников Хустского съезда (132 человека). В ее составе были: Михаил Бращайко, атаман Евгений Пуза, Н. Нимчук (он же Немчук), Степан Клочурак, который в своих воспоминаниях записал: «У нас, особенно на востоке Закарпатья, кроме Украины, другой ориентации не было». С речью выступил Михаил Бращайко. Принял их и президент Е. Петрушевич, которому Бращайко передал одобренную Хустским съездом резолюцию (с требованием к мирной конференции присоединить населенную украинцами территорию Венгрии к Украине). Брат Михаила Юлий Бращайко выехал в Ужгород на совещание, посвященное будущему Угорской Руси. 8 мая в выступлении на заседании Центральной руськой народной рады от ее имени он дал согласие на присоединение территории Венгрии, населенной украинцами, к Чехословакии, «пока на международном форуме окончательно не будет решено дело Украины».[159]
8 мая и в Париже Совет министров иностранных дел великих держав обсуждал проблему Подкарпатья. На этот раз основную роль играл Артур Бальфур. Обсуждали различные варианты, и остановились на предложении присоединить его к Чехословакии.
Ставший у руководства Американской радой угро-русинов энергичный бизнесмен Юлий Гардош обратился к молодому юристу – консультанту в фирме «Дженерал моторс» в Питсбурге Григорию Жатковичу, выходцу из Подкарпатья (Григорий эмигрировал ребенком вместе с отцом, затем учился в Нью-Йорке и Питсбурге, стал известным юристом. Отец его, Павел Жаткович, был журналистом, издававшим в США газету «Американскiй Русскiй Вестникъ»), с просьбой подготовить вместе с Михаилом Ганчиным меморандум президенту США Вудро Вильсону. Этот меморандум был подготовлен и обсужден 1 октября 1918 года. В нем еще не шла речь о присоединении Подкарпатья к Чехословакии, предлагалось Парижской мирной конференции признать Угорскую Русь суверенным, независимым государством; если это невозможно, то создать единое государство русинов: подкарпатских, галицких и буковинских; а если бы, по планам великих держав, Подкарпатье оставалось бы в составе Венгрии, то предоставить ему самую широкую автономию.[137]
21 октября Григорий Жаткович, Михаил Ганчин (в сопровождении еще двух членов рады) вручили меморандум президенту США Вудро Вильсону. Ознакомившись с его содержанием, Вильсон (по разным мотивам) отклонил все три предложения. Одновременно порекомендовал искать возможности присоединиться к какому-либо большому государству, например, объединиться в федерацию с чехословацким государством, для чего предложил вступить в Союз демократических народов Средней Европы (уже насчитывавший 11 наций, ранее называвшийся Унией угнетенных народов). Председателем этого союза в США был Т.Г. Масарик. Григорий Жаткович немедленно принял это предложение и начал переговоры с Масариком по этой проблеме. 26 октября Угорская Русь была принята в вышеназванную организацию в качестве ее равноправного члена. На приложенной карте было начертано: Русиния.
Масарик и Жаткович сразу повели переговоры о вхождении Подкарпатья в состав будущего чехословацкого государства на правах широкой автономии в качестве федеративной республики. На словах Масарик обещал все, что требовал Жаткович, в том числе и решить «на справедливой основе» границы между Подкарпатьем и Словакией, что особенно волновало русинов. Если же русины решатся войти в состав Чехословакии, то они будут, заявлял Масарик, самостоятельной ее частью.
Три дня спустя (29 октября) в Гомстеде на заседании центрального правления Американской рады угро-русинов Жаткович проинформировал присутствовавших о своих встречах и беседах с Вильсоном и Масариком, из чего было ясно, что он склонился к чехословацкому варианту решения судьбы Подкарпатья. Между тем в эмигрантской печати продолжались споры по этой проблеме.
Этой дискуссии был положен конец, когда на съезде Американской рады угро-русинов 12 ноября 1918 года было принято окончательное решение в пользу чехословацкого варианта. Григорий Жаткович провел решением съезда следующее постановление: «Угро-Русь, сохраняя самые широкие автономные права как держава, объединяется на федеративной основе с Чехословацкой демократической республикой с условием, что нашей краине должны принадлежать все давнейшие угро-руськие комитаты: Спиш, Шариш, Земплин, Абауй, Боршод, Унг, Угоча, Берег и Мараморош».[138] Но это было нереально, по крайней мере в отношении пяти названных первыми комитатов, на которые уже раньше предъявили претензии словаки и начали их постепенную оккупацию чешскими легионерами, закончив ее к концу года. За туманными обещаниями Масарик скрывал свои истинные намерения. До конца своей жизни и далее на протяжении всего почти двадцатилетнего господства чехов в Подкарпатской Руси правители Чехословакии уклонялись от переговоров об установлении границы между Словакией и Закарпатьем.
Жаткович в те дни постоянно находился в контакте с Масариком. Президент Вильсон получил от Жатковича сообщение о принятом в Скрантоне решении от 12 ноября и в ответной телеграмме поздравил его с достигнутым «прогрессом на пути удовлетворительного решения».
Однако, чувствуя слабую юридическую основу этого решения, которое может быть на мирной конференции отклонено, президент США предложил подкрепить его плебисцитом «среди всех эмигрантов из Закарпатья». Это было частично сделано в ноябре – декабре 1918 года. Мы уже упоминали об отсутствии в то время в США статистики об иммигрантах по национальному происхождению, численность которых можно только более-менее приблизительно оценить по статистике эмиграции на религиозной основе. После отделения греко-католической церкви Подкарпатья от галицкой это можно было заменить религиозной принадлежностью.
Во время раздела греко-католических общин (объединений) выяснилось, что закарпатских приходов из них насчитывалось 1038. Им-то и были разосланы анкеты с вопросом: куда присоединить Подкарпатье – к Чехословакии или Украине? Можно было предлагать и другие варианты. Причем было решено проводить голосование не прямое, а через выборщиков. Мнение 50 человек считалось за один голос.[139]
Этот вопрос многие историки и другие исследователи затрагивали в своих трудах и статьях. Нужно обратить внимание на следующее. Даже по данным, приведенным Магочием, эмигрантов из Закарпатья в то время в США было более 100 тыс. человек. На разосланные анкеты ответило только 418 церковных «объединений» и «соединений», то есть менее 40 %.
На протяжении ХХ столетия многие историки и журналисты пытались разобраться в том, как был проведен референдум и каков его результат. Внимание этой проблеме уделял Хунтер Миллер. Он вел (вместе с Масариком) дела так называемого Союза среднеевропейских демократических народов.[140] На данных Миллера построил свои выводы английский историк Карлайсл А. Макартни.[141] Специальную статью плебисциту посвятил Иосиф Данко.[142] На этой проблеме останавливался и Виктор Мамати, причем придавал ей преувеличенное значение, считая, что это решение стало определяющим в будущей судьбе народа целого края в Европе.[143] В связи с этим следует обратить внимание и на оценку этих событий некоторыми другими исследователями. Так, Б. Спивак и М. Троян в упоминавшемся труде писали: «По решению Скрантонского конгресса в ноябре – декабре 1918 года была разыграна комедия „плебисцита“ среди всех эмигрантов из Закарпатья в США».[144]
Многие останавливавшиеся на плебисците «всех русинов» в США в конце 1918 года (Петр Гаталак, Карлайсл Макартни и другие), разобравшиеся в технике его проведения и подсчета голосов, удовлетворились заявлением о том, что проголосовали за присоединение Закарпатья к Чехословацкой республике 67 % принявших участие в референдуме и 28 % проголосовали за присоединение к Украине. Остальные голосовали за присоединение к России, Венгрии и другим странам, за образование независимого государства.
Но нашлись и такие, кто сам захотел уточнить, как это произошло. Одним из первых среди них оказался Иван Ванат.[145] По его стопам пошел П.А. Петрище, автор параграфа книги названного исследования «Участие закарпатской эмиграции в политическом самоопределении закарпатской общности». В результате они приводят данные, незначительно расходящиеся с данными своих предшественников. К тому же П. Магочий отмечает, что из 1102 респондентов 310 высказались за объединение Закарпатья с Украиной. Каждый школьник может посчитать, что это не 28 %, а 29 % (то есть все они занизили этот результат на 1 %). Петрище не обратил на это внимания, но он взялся пересчитать результаты выборов по данным Ваната и довел результат до 30 % (по его мнению, ответов было 1113, из которых 332 – за присоединение к Украине). По сути дела это ничего не меняло, за присоединение к Чехословакии оставалось 67 %. Вильсон, как и Жаткович, был доволен этим результатом.
Следует отметить, что автор этого сюжета во втором томе «Очерков» допустил целый ряд неточностей. Так, Петрище пишет, что 13 участников высказались за присоединение Подкарпатья к Прикарпатской Руси, 10 – к России. И далее: «За предложение оставить Закарпатье в составе Венгрии проголосовало 9 человек, а за возможность приобщиться к Галиции проголосовал всего один».[146] Во-первых, как можно приводить эти цифры в сочетании со словом «человек», если известно, что ответы на вопросы анкеты, разосланной по церковным приходам, общинам, центрам, нужно было заполнить от имени каждых 50 человек. Это значит, что 332 поданные за Украину анкеты означали не менее 16 600 голосов. Следовательно, 9 человек не могли голосовать за Венгрию и один – за Галицию. Во-вторых, с каких пор Прикарпатье не Галиция и приводится отдельно? Нельзя согласиться еще с одним утверждением Петрище о том, что это было мнение эмигрантов «не всех», а только «их двух третьих».[147] В голосовании приняло участие всего около 55 тысяч членов церковных приходов, общин (объединений) греко-католиков из Подкарпатья в США. На деле это лишь две трети из 39 %, откликнувшихся на разосланные анкеты, то есть 23 % эмигрантов из Закарпатья в США, а не их две трети.
Результаты этого опроса немедленно были доложены президенту США Вильсону и президенту Чехословакии Масарику. Теперь уже можно было игнорировать, не принимать во внимание мнение местного населения, решение съезда народных рад в Хусте.
Поднимал этот вопрос (в своей брошюре) и Валтер К. Ганак (Ханак), ассистент по архивоведению в Техасском университете. (Он участвовал в войне в Корее как летчик в чине капитана военно-воздушных сил Техаса.[148]) Он привел данные о процентном соотношении на референдуме ноября – декабря 1918 года (те же, что и Макартни), краткий обзор положения Подкарпатской Руси в составе Чехословакии. Но сделал это в духе холодной войны, с целью, чтобы в конце брошюры написать о мерах, предпринятых русинами, их организациями в США (насчитывавшими, по его мнению, в то время 250 тыс. человек) против присоединения Закарпатской Украины к Советской Украине (ошибочно полагая, что это происходило в апреле 1945 года).[149]
Однако манипуляции 1918 года тогда повторить не удалось. Другие были времена. После принятия съездом представителей народных комитетов манифеста о воссоединении Закарпатской Украины с Советской Украиной в ноябре 1944 года в Ужгороде даже не обратили внимания на усилия, предпринимавшиеся некоторыми эмигрантами в США.
Как реагировали руководители США, Антанты и Чехословакии в условиях конца 1918-го – начала 1919 года, заимев в своих руках такой козырь, как результаты плебисцита эмигрантов из Закарпатья в США? Одной из основных задач собравшиеся в Париже на мирную конференцию лидеры этих стран считали наглухо закрыть Европу от революционных идей, надвигавшихся с востока. Эдуард Бенеш позднее говорил, что союзники и США, учитывая международную обстановку, заранее решили не пустить Россию через Подкарпатье в Среднюю Европу, ибо это было бы опасным для Европы.[150]
18 января 1919 года в Париже президент Франции Раймон Пуанкаре открыл мирную конференцию, председателем которой был избран Ж.Б. Клемансо. Хотя формально в конференции участвовали 27 государств, большинство из них явились фактически пассивными. Все важнейшие вопросы решались «советом десяти», «советом четырех» и «советом пяти».
В «совет десяти» входили главы правительств и министры иностранных дел следующих стран: США – Т. В. Вильсон и Роберт Лансинг, Великобритании – Д. Ллойд Джордж и А. Д. Бальфур, Франции – Ж.Б. Клемансо и С.Ж. Пишон, Италии – Орландо и Г.С. Соннино, два представителя Японии – Макино и Синда. Совет действовал с января до середины февраля.
С 24 марта начал функционировать «совет четырех», состоявший из глав правительств США, Великобритании, Франции и Италии. По существу на Парижской конференции только три участника – США, Великобритания и Франция – играли решающую роль.
После подписания Версальского договора с Германией от 28 июня 1919 года (к этому времени были обсуждены и основные проблемы мирных договоров с Турцией, Болгарией, Австрией и Венгрией) Вильсон, Ллойд Джордж и Орландо вернулись в свои страны. Окончательная подготовка текстов договоров с союзниками Германии была поручена «совету пяти»: министрам иностранных дел США, Великобритании, Франции, Италии и специальному представителю Японии.
Победители в войне собрались перекраивать карту Европы за счет побежденных.
Чехословакия тоже была приглашена на конференцию в качестве страны, воевавшей на стороне победителей. В Париже ее представлял премьер-министр Карел Крамарж и министр иностранных дел Эдуард Бенеш. Защищать чехословацкие интересы по проблемам Подкарпатья в Париж был приглашен Антон Григорьевич Бескид. Последний оттеснил создателя Любовнянской народной рады священника Евгения Невицкого и в ноябре 1918 года стал играть одну из руководящих ролей в реорганизованной раде, ставшей Пряшевской народной радой. Хотя оба лидера придерживались русофильских взглядов, по поводу дальнейшей судьбы родного края стояли на противоположных позициях. Невицкий продолжал настаивать на присоединении Подкарпатья к Украине. Адвокат по образованию, Бескид один из первых встал на сторону присоединения его к Чехословацкой республике и в январе 1919 года оказался на Парижской мирной конференции как представитель этого края. Для ясности необходимо подчеркнуть, что к этому времени президент Т.Г. Масарик не только пообещал словакам комитаты западнее Ужгорода и часть комитата Унг, в которых проживало около 90 тыс. русинов, но и добился от союзников оккупации этой территории, включая город Ужгород, чешскими войсками.
13 февраля на помощь Бескиду в Париж из США прибыли Григорий Жаткович и Юлий Гардош с документами: резолюцией Скрантонского съезда Американской рады угро-русинов и результатами плебисцита представителей эмигрантов из Подкарпатья. Эти материалы были более чем кстати, если учесть, что в распоряжении чешской делегации были только материалы Свалявской народной рады, но они были составлены так, что их можно было толковать двояко (присоединить к Украине или Чехословакии), а также Пряшевской народной рады, территория которой уже фактически находилась под юрисдикцией Словакии.
Бескид, Гардош и Жаткович были включены в состав Русинской комиссии и не только начали переговоры с Крамаржем и Бенешем, но и заручились поддержкой личного представителя Вильсона полковника Хауза. Кроме того, ставилась задача склонить на свою сторону поверенного Клемансо дипломата Андре Тардье.
На Парижской мирной конференции не было ни одного представителя с той территории Подкарпатья (комитатов Унг, Берег, Угоча и Мараморош), судьбу которой предстояло решать. Позиция этих комитатов, судя по решениям местных рад, расходилась с теми предложениями, которые настойчиво проводила чехословацкая делегация.
Вопросы Подкарпатья рассматривались 5 февраля 1919 года Комиссией по чехословацкому вопросу в составе представителей США, Франции, Великобритании и Италии под председательством Жюля Камбона. Этот представитель Франции особое внимание обращал на создание барьера против проникновения России на южные склоны Карпат. На заседании комиссии с докладом выступил Эдуард Бенеш, который изложил проблему Подкарпатья в соответствии с меморандумом № 6, в котором объяснил причину, почему Чехословакия выносит этот вопрос на обсуждение мирной конференции. Он признавал, что эта территория никогда не входила в круг интересов Чехии, но международное положение, революции и гражданская война в России и на Украине не дают возможности присоединить Подкарпатье к ним, поэтому лучшего варианта для освобождающегося из-под венгерского господства края, чем присоединить его на правах широкой автономии к Чехословацкой республике, нет. Хотя это, по его мнению, и будет в тягость Чехословакии, но компенсируется установлением ею общей границы с Румынией, а через нее и с сербо-хорвато-словенским государством.
Английский эксперт лорд Артур Бальфур, усмотрев в этом предложении возможность усиления позиции Франции в Юго-Восточной Европе, рекомендовал превратить Угорскую Русь в подмандатную территорию стран Антанты. Председатель на заседании комиссии Камбон промолчал. Оратор от Италии высказался за раздел Подкарпатья между Польшей, Чехословакией, Венгрией и Румынией, что лишило бы русских возможности оказаться на южных склонах Карпат и угрожать Адриатике.[151]
Как показали дебаты в комиссии по чехословацкому вопросу, позиция ее членов, по крайней мере для представителей чешского правительства, была отнюдь не обнадеживающей. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Григорий Жаткович и Юлий Гардош отправились на бывшую родину с целью заручиться более весомыми доказательствами желания местного населения добровольно присоединиться к Чехословацкой республике.
10 марта 1919 года Жаткович появился в оккупированном чешскими легионерами Ужгороде. Он был проинформирован чешской стороной о переменах во взглядах части бывших членов Народной рады русинов (рутенов) Венгрии, переименовавшейся в Ужгородскую народную раду, и ее переориентации с Будапешта на Прагу. Жаткович обратился к Августину Волошину и его сторонникам с просьбой поддержать присоединение края к Чехословацкой республике. Что касается Ужгородской рады, то сложностей там произойти не могло. Еще в конце января эту раду посетили два представителя пражского правительства, два капитана – Писецки и Ваки, и информировали ее о работе Масарика в интересах Подкарпатской Руси, особенно Американской народной рады русинов. Как свидетельствует Августин Волошин, Ужгородская рада присоединилась к их решению включить Закарпатье в состав Чехословакии.[152] Теперь возник замысел созвать представителей трех основных народных рад (Пряшевской, Ужгородской и Хустской) и их решением подтвердить мнение Ужгородской рады.
Однако события развивались стремительно. 22–23 марта на не оккупированной чешскими и румынскими войсками территории края с центром в Мукачеве была установлена советская власть Руськой Краины в качестве федеративной части Венгерской советской республики.
Созыв народных рад и обсуждение проблем Подкарпатья на мирной конференции в Париже отодвигалось до лучших времен.
Между прочим, падение либерального венгерского правительства Михая Каройи и Ш. Беринкеи было спровоцировано руководителями мирной конференции. 21 февраля 1919 года специальная комиссия во главе с французским представителем Андре Тардье докладывала на мирной конференции в Париже «совету десяти» о венгеро-румынском конфликте. Комиссия предложила отвести как румынские, так и венгерские войска по всей линии их соприкосновения, образовав таким образом нейтральную зону. В эту зону предполагалось ввести войска Франции, Великобритании, Италии и США.[153] Комиссия Андре Тардье продолжила работу и даже предложила расширить и удлинить нейтральную зону, включив в нее Закарпатье.[154] К тому же еще не был решен Верховным советом Антанты спор между Чехословакией и Румынией, претендовавшими на Руськую Краину.
26 февраля «совет десяти» принял проект создания нейтральной зоны.[155] Однако после возвращения в Париж Т.В. Вильсона и Д. Ллойд Джорджа выяснилось, что план нейтральной зоны нереален из-за отсутствия у Антанты и США «благонадежных» и свободных войск для ее оккупации. В связи с этим 16 марта Верховный военный совет Антанты принял решение об оккупации восточных частей Венгрии и Подкарпатья румынскими войсками, а западной части Руськой Краины – чехословацкими.
17 марта Т.В. Вильсон и Д. Ллойд Джордж одобрили ноту венгерскому правительству с требованием отвода венгерских войск с названных территорий и создания нейтральной зоны. 20 марта ее получил (с указанием вручить правительству Венгрии) руководитель военной миссии Антанты и США в Будапеште подполковник Викс.[156]
Венгерское правительство не могло принять ноту из-за потери больших территорий и подало в отставку. Новое правительство социалистов провозгласило Венгрию советской республикой и отклонило ноту Антанты и США.[157]
Советская власть в Венгрии продержалась 133 дня, а на территории Руськой Краины – всего 40 дней и была свергнута в результате скоординированного наступления чехословацких и румынских войск, закулисным дирижером которого выступали страны Антанты и США. С запада на восток наступали чешские легионеры, а с востока – румынские войска. Они встретились в районе Мукачево – Берегово в последний день апреля.
Утверждения, имеющиеся в исторической литературе, о том, что якобы чехи ждали решения Парижской мирной конференции и только в начале августа 1919 года достигли Берегова (румынские войска оккупировали Берегово еще 27 апреля 1919 года), не соответствуют действительности. Эта версия выдвинута Магочием и построена на недоразумении. Речь идет об арьергардных боях гвардии Руськой Краины в районе Чопа, отступавшей в глубь Венгрии. К сожалению, эта версия принята и в «Очерках истории Закарпатья», она призвана оправдать военную оккупацию Подкарпатья чешскими войсками.
Во многих комиссиях Парижской мирной конференции затрагивали проблему Подкарпатья. Кроме комиссии по чехословацкому вопросу она обсуждалась на Главной комиссии по территориальным проблемам, в комиссии по Украине, но там ее представителей не признали полномочными говорить от имени населения Подкарпатья.
В своих воспоминаниях Августин Волошин писал, что 8 мая 1919 года в Ужгороде собрались представители трех рад – Пряшевской, Хустской и Ужгородской. Они избрали Центральную руськую народную раду в составе 30 человек и решили выслать в Прагу делегацию в составе ста человек, чтобы там торжественно провозгласить присоединение Подкарпатской Руси к Чехословакии.[158]
Сколько было этих «представителей», собравшихся в Ужгороде, точно неизвестно. В исторической литературе для пущей важности приведены данные – «почти 200 делегатов», а в «заседании Центральной руськой народной рады приняли участие почти 1200 человек».
В связи с этим следует обратить внимание еще на одно событие тех дней. 7 мая Станислав, тогдашнюю столицу Западно-Украинской народной республики, посетила делегация участников Хустского съезда (132 человека). В ее составе были: Михаил Бращайко, атаман Евгений Пуза, Н. Нимчук (он же Немчук), Степан Клочурак, который в своих воспоминаниях записал: «У нас, особенно на востоке Закарпатья, кроме Украины, другой ориентации не было». С речью выступил Михаил Бращайко. Принял их и президент Е. Петрушевич, которому Бращайко передал одобренную Хустским съездом резолюцию (с требованием к мирной конференции присоединить населенную украинцами территорию Венгрии к Украине). Брат Михаила Юлий Бращайко выехал в Ужгород на совещание, посвященное будущему Угорской Руси. 8 мая в выступлении на заседании Центральной руськой народной рады от ее имени он дал согласие на присоединение территории Венгрии, населенной украинцами, к Чехословакии, «пока на международном форуме окончательно не будет решено дело Украины».[159]
8 мая и в Париже Совет министров иностранных дел великих держав обсуждал проблему Подкарпатья. На этот раз основную роль играл Артур Бальфур. Обсуждали различные варианты, и остановились на предложении присоединить его к Чехословакии.