Анисов Михаил. Превратности судьбы. Часть II

   Тюленя, Тихоню и Сотника он убивать не собирался по двум причинам: во-первых, на всех могло не хватить патронов, а вступать в рукопашную было настоящим идиотизмом, во-вторых, не считал их личными врагами, с которыми непременно нужно разделаться. Однако он допускал, что при определенных обстоятельствах никого не пожалеет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Марат проснулся за несколько минут до звонка будильника. Он потянулся к прикроватной тумбочке и нажал клавишу на будильнике. В это раннее субботнее утро ему не хотелось уходить из дома, тем более, вчера приехал в отпуск сын, после года службы в армии. Но еще позавчера договорился с Алексеем о встрече у Крутояровой и теперь вынужден был покинуть теплую постель. Прежде чем встать с постели, Диксон осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал жену.
   – Куда ты в такую рань? – спросила Марина, не открывая глаз.
   – Извини, не хотел тебя будить. Мне нужно обсудить с Алексеем кое-какие дела.
   – Мог бы несколько дней провести в кругу семьи, – упрекнула жена. – Не умер бы без тебя дружок. Мы Василия год не видели.
   – Я договорился о встрече, когда еще не знал, что приедет сын, – оправдывался Марат, застегивая пуговицы на рубашке. – Нам нужно выяснить: откуда исходят угрозы.
   – Ты имеешь виду письменные послания, которые я ежедневно извлекаю из почтового ящика? – Марина облокотилась на подушку, подперев голову. – Мне кажется, что их пишет человек, у которого не все дома, – выразила она свое мнение. – И если на это не обращать внимания, то он скоро отстанет и выберет себе другой объект для подобных развлечений.
   – Мне не кажется, что он выбрал нас случайно. Алексею тоже приходят записки с угрозами.
   – Совпадение, дорогой.
   – Странное совпадение. К тому же, за строками его писанины прослеживается тонкий намек, что неизвестный знаком с нашим прошлым.
   – Ты думаешь, что он шантажист? – всполошилась жена.
   – Не исключается такая возможность, но вряд ли. Все благоразумные сроки уже истекли. После парочки угрожающих писем он должен был выдвинуть свое требование. Автор послания больше похож на мстителя-одиночку.
   – Но твои рассуждения означают, что письмами дело не ограничится. – Марина тоже встала с постели и накинула длинный домашний халат.
   – Да, он должен еще что-нибудь придумать. И пока дело не зашло далеко, его нужно вычислить.
   – Но если ты подозреваешь его в знании своего прошлого и считаешь мстителем, то тогда почему он не заявит в милицию, – выстраивала женщина логическую линию.
   – Сдается мне, что он один из осужденных той колонии, из которой мы с Алексеем когда-то совершили побег. И с правоохранительными органами у самого сложные взаимоотношения.
   – Как же тогда его вычислить?
   – Он должен быть сильно обижен на нас за что-то. Не волнуйся, мы его найдем, – заверил жену Диксон и чмокнул ее в щеку. Марина вышла проводить его в прихожую.
   – Когда ждать? – поинтересовалась она.
   – Постараюсь не задерживаться и быть к обеду. Приготовь свое фирменное блюдо, а то молодой воин изголодался на армейских харчах, – и Марат, махнув на прощание рукой, ушел.
   Марина заглянула в комнату сына. Василий, лежа на животе, подогнув под себя одну ногу и раскинув руки, безмятежно спал. Мать улыбнулась, поправила одеяло и, легонько потрепав сына по стриженой голове, на цыпочках, вышла из комнаты. Она готовила на кухне завтрак, а Василий продолжал отсыпаться, когда в квартиру позвонили.
   – Кто это? – спросила Марина. В дверной глазок на нее смотрело чисто выбритое, худое лицо незнакомца.
   – Я из военкомата по поводу службы вашего сына. – Мирошниченко не знал, что Василий в это время спит дома.
   – Но он только вчера приехал и сегодня собирался отметиться в военкомате, – ответила женщина через дверь. Она по-своему поняла визит представителя военкомата, удивившись их оперативности в работе с кадрами. Новость не очень обрадовала Тараса Поликарповича. Это означало, что дело придется иметь с двумя мужчинами и подумал, что решающую роль должен сыграть фактор неожиданности. Он сунул руку за пояс, под пиджаком, снял пистолет с предохранителя и сказал:
   – Раз я уже здесь, то вашему сыну нет надобности посещать военкомат. Только я обязан проверить военный билет и предписание.
   – Одну минуту, – и хозяйка распахнула дверь перед мужчиной. Ей в грудь, в области сердца, уперлось оружие. – Ой! – вскрикнула Марина одновременно с выстрелом и упала в объятия убийцы, широко распахнув изумленные, но незрячие глаза.
   Мститель бесшумно опустил тело женщины на пол и захлопнул входную дверь.
   – Мама! – Василий слышал, крик матери и хлопок. Он подумал, что она что-то уронила. – Мама! – повторил он. Но не дождавшись ответа, встал с постели и вышел.
   Увидев тело в прихожей, он бросился к матери и склонился над ней.
   Еще до того, как Василий осознал происходящее, Тарас Поликарпович, скрывающийся за выступом прихожей, приставил к его затылку ПМ и выстрелил. Сын распластался рядом с матерью.
   Мирошниченко вновь затаился за выступом, поджидая главного врага, за чьей жизнью он и пришел сюда. Но уже прошло достаточно времени, а тот не появлялся.
   – Неужели его нет дома? – промелькнуло в его голове. – Но ведь сегодня выходной день и только девять часов утра.
   Чтобы проверить свою догадку, ему пришлось, соблюдая меры предосторожности, осмотреть все три комнаты. Убийцу ждало разочарование. Хоть он и не выпустил в холостую ни одной пули, те, ради кого он затеял всю эту историю, пока были живыми и здоровыми. В магазине оставалось всего три патрона и Тарас Поликарпович все еще надеялся, что два из них достанутся Атаману и Диксону. Привести свой приговор в исполнение он должен сегодня, потому что после убийства жены и сына Марата, время начинало работать на его противников. Люди они неглупые и вполне могут его вычислить.
   Мирошниченко произвел обыск в квартире. Деньги и драгоценности ему были ни к чему. Он понимал, что воспользоваться ими уже не придется. Он искал записную книжку хозяина, в которой должны быть нужные номера телефонов. В конце концов его усилия увенчались успехом. В одном из ящиков секретера ему удалось обнаружить записную книжку Марата. Пролистав ее от корки до корки, он не нашел в ней фамилии Казакова. В отношении своих подопечных Тарас Поликарпович провел частное расследование. Что-то ему удалось узнать, но многие подробности по-прежнему оставались тайной.
   – Они не могут жить под старыми фамилиями, – все же пришел он к правильному заключению. Внимательно перелистав книжку, он увидел фамилию Кожевников, рядом с ней стояли инициалы А. Л., что могло означать – Алексей Леонидович. Он набрал телефонный номер, который был записан напротив этой фамилии.
   – Слушаю, – трубку сняла Светлана.
   – Доброе утро. – Убийца говорил вежливым и предупредительным голосом. – Могу я пригласить к телефону Алексея Леонидовича?
   – К сожалению, его нет дома, – ответила женщина. – Передать ему что-нибудь?
   – Нет, нет. Я сам перезвоню вечером. До свидания, – и он положил трубку. Мирошниченко поискал в блокноте телефон Крутояровой, которую уже знал, но тоже не нашел ее фамилии. Только при повторном, более тщательном просмотре, остановился на Нине К. Ответила ему сама Нина.
   – Вы не пригласите к телефону Алексея Леонидовича или Марата Рафкатовича? – вежливо попросил Тарас Поликарпович.
   – Кого именно? – поинтересовалась Крутоярова.
   – На Ваше усмотрение.
   – Минуту.
   Мирошниченко не стал ждать. Он нагнулся, намотал на руку провод и порвал линию. Дольше задерживаться в квартире Диксона не было необходимости и он покинул ее, оттолкнув ногой трупы от входной двери.
   Атаман и Диксон, сидя на кухне у Крутояровой, пили кофе, курили и обсуждали свалившуюся на их головы проблему.
   – Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Алексей друга.
   – Я уже говорил, что это кто-то из колонии, из которой мы сделали ноги. Случайно столкнулся с кем-нибудь из нас, а выследить – это уже дело техники.
   – Я тоже так считаю. Но кто именно? Мы второй раз парились без году неделю и врагов не успели нажить.
   – А Дикарь, Леший, Лунатик? – напомнил Марат.
   – Дикарь солидный мужик и расстались мы друзьями, – возразил Атаман. А Леший и Лунатик – быки тупоголовые, они писать-то грамотно не умеют, а записки от человека образованного, умеющего преподнести нужную мысль тонким намеком.
   – Тогда понятия не имею. – Марат прикурил очередную сигарету. – Может быть какой-нибудь стукачок, о существовании которого мы и не подозревали. Мусора умеют их тщательно маскировать под порядочных.
   – Сам же говорил, что у нашего писаки наверняка не лучшие отношения с ментами. Иначе давно бы уже сдал.
   – Бесполезное это занятие, все равно не додумаемся, – махнул рукой Диксон.
   – И тут я с тобой согласен. Какая нам разница, кто это. Нужно просто поймать его и все станет ясно. – Атаман открыл на кухне окно, чтобы выветрился дым.
   – Каким образом?
   – Он нам не письма шлет, а записки, без конвертов. Стало быть, почту не использует, а сам бросает их в почтовые ящики.
   – Он может и пацана какого попросить, – заметил Марат.
   – Пусть. По крайней мере, поймав мальчишку, по его описанию кого-нибудь узнаем. А если этот тип нам незнаком, то устроим облаву в округе, не станет же он ловить посыльного в другом конце города.
   – Верно мыслишь, – закивал головой Диксон. – Так мы его должны подловить.
   В кухню заглянула Нина и позвала Алексея к телефону. И он следом за ней ушел в комнату.
   – Странно, – сказал Атаман, приложив трубку к уху. – Короткие гудки. Кто это был? – спросил он у Нины.
   – Понятия не имею, – развела она руками. – Попросил пригласить тебя или Марата. По голосу он мне показался культурным, но незнакомым.
   – Наш писака звонил, – уверенно заявил Алексей, вернувшись на кухню.
   – Он представился? – с любопытством посмотрел на него друг.
   – Нет, кроме гудков я ничего не слышал.
   – Почему тогда такая уверенность?
   – Потому что Нинин телефон мы не раздавали кому попало и она всех знает по голосу.
   – А случайность ты исключаешь? Ошибся человек, набирая номер или имя могло совпасть, потом нечаянно нажал на клавишу телефона.
   – Исключено. Во-первых, он бы тут же перезвонил, во-вторых, пригласил он меня или тебя, а это уже двойное совпадение.
   – А если он перестанет писать послания и перейдет к телефонной мере воздействия на психику?
   – Тогда вычислить его будет сложнее, особенно если будет звонить с телефонов-автоматов и с разных.
   – Да плюнуть на него! Пусть себе упражняется. – У Марата даже заболела голова от переливания из пустого в порожнее.
   – Не могу я успокоиться, пока кто-то свободно разгуливает, зная о нашем прошлом. Такое ощущение, что за тобой постоянно подглядывают в замочную скважину. – Атаман замолчал и на какое-то время воцарилась тишина. – А помнишь того бомжа, который залез в мою машину? – неожиданно спросил он.
   – Ну и что?
   – Тюлень тогда утверждал, что ему знаком голос бомжа.
   – На что ты намекаешь? – не понял Марат.
   – Позднее Виктор ляпнул, что это был Мирошниченко.
   – Бред какой-то. Тот весил чуть ли не полтора центнера, а этого ветром сдувает. К тому же, откуда он взялся в Саратове, да еще в таком виде? Полный абсурд, – заключил Диксон.
   – Мы его судьбу не прослеживали. Мало ли, что могло с ним случиться. А замызганный вид – ни что иное, как камуфляж.
   – Что он умен – согласен. Но чтобы человек настолько мог потерять в весе, убей, не поверю.
   – И все же, если допустить, что это правда? Тюлень же нашел что-то общее в бомже и в Мирошниченко, – настаивал на своем Алексей.
   – У отрядного на нас большой зуб имеется.
   – Вот именно! И записками он не ограничится. Нужно к семьям приставить для охраны парней. Диксон поперхнулся дымом и затушил сигарету. – Пойду позвоню своим, – сказал он сквозь кашель. Подозрительность Атамана начинала на него действовать.
   – Ты становишься мнительным, – улыбнулся друг. Ловкость, с которой поднялся грузный и ленивый Марат, забавляла его. Диксон набрал домашний номер, подержал трубку около уха. Затем позвонил еще раз, но тоже безрезультатно.
   – Странно, – произнес он. – Они должны быть дома.
   – Может отправились по магазинам? – предположил Алексей. Он перешел в комнату, удобно устроился с любимой женщиной, обняв ее и наблюдая за другом.
   – Мы вчера поздно легли и мой армеец раньше одиннадцати не проснется. – По его тону можно было определить, что он волнуется.
   – А сейчас сколько? – спросил Алексей.
   – Половина десятого, – ответил Марат, не взглянув на часы.
   – Марина разбудила сына, – вмешалась в беседу Нина.
   – Они обещали дождаться меня. Если только телефон не работает по каким-то причинам, – успокоил он сам себя. Однако в течение получаса позвонил домой еще пять раз. – Собственно, у нас больше нет на сегодня дел, – сказал он. – Я, пожалуй, пойду.
   – Иди, иди, мученик. Надеюсь, сумеешь сам за собой захлопнуть дверь? – Алексей стоял в дверном проеме, ведущем в спальню, подмигивая Нине.
   – Созвонимся, – бросил Марат уже на ходу, а хозяйка поспешила в объятия любимого.
   Диксон дернул ручку входной двери на себя и увидел прямо перед собой худого человека с пистолетом Макарова в руке. Он успел сместить тело в сторону и пуля угодила в плечо. Одна рука безвольно повисла, но второй он ухватил дистрофика за грудки и притянул к себе. Тарас Поликарпович все-таки умудрился подставить ствол под подбородок противника и выстрелить повторно. Пальцы у него разжались, и он рухнул к ногам убийцы.
   В прихожую вылетел Атаман. Мирошниченко навскидку выстрелил, ранив его в ногу, чуть выше колена.
   – Стоять! – заорал мститель не своим голосом, направив смертоносное дуло на соперника. Алексей остановился и облокотился о стену.
   – Что ты забыл тут, отрядный? – Он все еще сомневался в своем предположении.
   – В гости зашел, – усмехнулся Тарас Поликарпович. – За вами должок имеется. Один уже рассчитался, – он коротким кивком показал на Диксона. – А с тобой можно и по-другому договориться. – На самом деле у него не осталось патронов, а дверь во время борьбы с Маратом захлопнулась, поэтому на бегство он не надеялся.
   – Ты хозяин положения. Банкуй, – предложил Атаман, не подозревая, что в руке врага бесполезное оружие. Он тянул время, выжидая удобный момент. Кость пуля не задела и он чувствовал, что готов к резкому выпаду, притворяясь, что не может двинуть раненой ногой. Из комнаты осторожно выглянула Нина, но, увидев окровавленную ногу возлюбленного, потеряла контроль над собой.
   – Ты ранен? – Она кинулась к Алексею, не обращая внимания на вооруженного убийцу.
   – Иди отсюда! – прикрикнул на женщину Алексей, оттолкнув ее в сторону.
   – Ну зачем так грубо, ведь она беременна. – Важная деталь не ускользнула от мстителя, хотя животик только обозначился. – Подойди ко мне, – позвал он хозяйку.
   – Не трогай ее, – произнес Атаман с угрозой в голосе.
   – Не рыпайся! – Мирошниченко направил ПМ в голову противника. – Подойди, если не хочешь, чтобы я продырявил ему башку, – приказал он Нине.
   Тарас Поликарпович не учел, что Атаман, не мог допустить, чтобы убийца прикрывался матерью его будущего ребенка, как щитом. Женщина не успела сделать и шага, как Алексей прыгнул в ноги врагу, сбив его на пол. Тот ударил рукояткой пистолета его по голове, но не достаточно сильно. Зато Атаману хватило одного удара локтем в переносицу соперника, чтобы тот потерял сознание. Он выхватил пистолет с размаха, сунул его в рот противнику, выбив несколько оставшихся передних зубов и разодрав нижнюю губу, затем, плавно нажал на спусковой крючок. После щелчка нажал еще раз.
   – У него не оставалось патронов, – удивленно сказал победитель, поднимаясь. Он вынул пустой магазин и показал Нине, которая облокотилась о стену и, казалось, вот-вот потеряет сознание.
   – Милый, – прошептала она одними губами. – Как ты меня напугал.
   – У него не оставалось патронов, – повторил Алексей.
   – Мы же этого не знали, – не могла прийти в себя женщина.
   – Ну все, все. – Он взял ее голову в руки и поцеловал в лоб. – Некогда расслабляться. – Позвони Виктору и скажи, чтоб немедленно приехал. Да, пусть захватит с собой Сергея и Игоря. А я пока свяжу этого. – Алексей схватил Мирошниченко за волосы и вытянул его на середину прохода. К приезду Тюленя, Тихони и Сотника убийца очнулся, но помалкивал. Ноги у него были свободными, Атаман связал только руки.
   – Кто его? – Виктор склонился над телом Диксона.
   – Помнишь, как ты утверждал, что голос бомжа похож на голос отрядного из колонии? – спросил Алексей.
   – Ну?
   – Ты оказался прав, – и Атаман кивнул на связанного.
   – Встреть я его на улице… – начал говорить Тихоня.
   – Понимаю, – перебил его Алексей. – Это кажется маловероятным, но факт. Тараса Поликарповича закрыли в ванной, а сами совещались в комнате. Атаман уложил Нину в постель и оставил одну в спальне, закрыв дверь.
   – То, что мы не можем обратиться в мусарню и оставить в живых отрядного, думаю, ясно всем, – твердо сказал Алексей.
   – Без вопросов, – ответил за всех Тихоня. Остальные молча кивнули.
   – Тогда нужно подумать, как вывезти труп Диксона. – Голос у Атамана дрожал, он потерял самого близкого и надежного друга. – Его нужно положить там, где его смогут быстро обнаружить.
   – Но в чем его выносить? – подал голос Виктор. – Под такие габариты ни одного чемодана не подберешь, а сколачивать специальный ящик долго, да и опасно это бросится в глаза соседям.
   – Мы вынесем его как пьяного, – пришла Сотнику оригинальная мысль в голову.
   – Неплохо придумал, – согласился Алексей. – Значит так: Тихоня и Сотник занимаются Диксоном, а мы с Тюленем отрядным.
   Марату обмыли рану, завязали на шее платок, на голову накинули кепку, а рубашку заменили.
   С Мирошниченко поступили проще. Его не стали убивать в квартире, а насильно влили в него целую бутылку водки. Тарасу Поликарповичу, привыкшему к алкоголю, дурно не сделалось, но развезло сильно и он плохо соображал, где находится. Для верности, в него залили еще полбутылки.
   Бабушки сидели на лавочке и перемалывали косточки всем знакомым, когда из подъезда показалась странная компания.
   Несли двух алкашей: если один еще что-то бормотал, с трудом перебирая ногами, то другой повис на своих друзьях, пригнув их чуть ли не до самой земли, а ноги у него волочились.
   – Разучились мужики пить, – высказалась одна из старушек.
   – И не говори, бабка, – поддержал ее Тюлень, улыбнувшись. Тихоня и Сотник втолкнули тело соратника на заднее сиденье «жигулей» и уехали. Мирошниченко посадили на заднее сидение джипа вместе с Виктором.
   Атаман включил первую скорость и послушная машина сорвалась с места. Тарасу Поликарповичу пришлось пережить ужасную смерть. Его вывезли в загородный лес, довольно высоко подвесили вниз головой на ветке дерева и сунули в руки несчастного огромный камень, который смогли подать ему с большим трудом. Камень был обвязан веревкой, второй конец которой закрепили на шее Мирошниченко.
   Подвешенный продержал камень более трех часов, что было практически невозможно даже для физически очень крепкого человека. Когда мышцы затвердели и онемели до такой степени, что приговоренный к смерти не понимал, как ему вообще удается удерживать смертельный груз, он вытолкнул языком кляп, который очень плотно сидел у него во рту. Набрав полные легкие воздуха, позвал на помощь. Голос был хриплым, но кричал он громко, сорвав голосовые связки.
   Его услышали грибники, случайно оказавшиеся поблизости. Тарас Поликарпович уже видел бегущих на помощь людей, когда камень выскользнул из уставших рук. Ему не оторвало голову только потому, что он ухватился за веревку, которая, сдирая кожу рук несчастного натянулась, как струна. Мирошниченко раскрыл рот, но хруст шейных позвонков не дал ему возможности произнести имя убийцы.
   Атаман с Тюленем не остались дожидаться смерти врага, а вернулись в юрод. И все равно домой Алексей пришел только под вечер разбитый и подавленный. Угасающей в лесу жизни бывшего отрядного он не жалел, но потрясение от потери Диксона повергло его в депрессию. Даже не взглянув на жену, он прошел в свой кабинет, где просидел несколько часов неподвижно, и ничего не видя вокруг.
   Светлана, обиженная на супруга за то, что тот опять не ночевал дома, и Ксюша, которая зашла навестить мать, беседовали в комнате.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Прошло уже больше месяца с того памятного вечера, когда Вершков и Ксения заключили между собой устный договор. Ему тяжело было осознавать, что в одной комнате с ним, за полупрозрачной шторкой лежит красивая женщина, которую он безумно любит, но не может даже до нее дотронуться. Месяц ожидания превратился в настоящую пытку. Но срок закончился, а Ксюша все не давала ответа: ни положительного, ни отрицательного. Он выполнил поставленное перед ним условие и не интересовался больше прошлым ее отца.
   Этим утром по дороге на работу Александр решил вечером сам начать неоконченный разговор. И приняв такое решение, несколько повеселел, ибо и отрицательный ответ лучше мучительной неизвестности. На весь день он погрузился в рутину мелких, в основном бумажных дел, которыми ему приходилось заниматься в последнее время.
   Только под конец рабочего дня он разогнул спину. Разложив документы по папкам и закрыв их в сейфе, он уже собирался покинуть кабинет, когда зазвонил телефон. Вершков остановился, но после короткого раздумья решительно подошел к телефону и снял трубку:
   – Лейтенант Вершков слушает.
   – Здорово, Сашка! Слава Богу, застал тебя на месте. Это Василий. Не узнал?
   – Какой Василий? – усиленно напрягал память Александр.
   – Крупенин.
   – Так ты по междугородке звонишь? – Наконец-то признал он однокурсника. – Ты меня уже у двери перехватил. – Ну, рассказывай, как у тебя успехи в борьбе с преступностью, а то у меня одна канцелярская работа. Знал бы заранее, не стал бы поступать на учебу в школу милиции.
   – Помнишь, ты мне звонил и просил узнать про Кожевникова и Казакова? – спросил Крупенин. – Во-первых, я хочу перед тобой извиниться, что не смог сразу выполнить просьбу. Сначала закрутился и забыл, потом командировка, сам понимаешь, – оправдывался друг.
   – Да я не обижаюсь, – перебил его Вершков. – И надобность уже отпала.
   – Не спеши отказываться. Сведения ошеломляющие.
   – Я же сказал, что они меня больше не интересуют. – Александр поморщился, он не хотел возвращаться к старому.
   – И все-таки выслушай, – настаивал бывший однокурсник.
   – Ладно, выкладывай. Что там у тебя?
   – На Кожевникова у нас ничего нет. – Вершков с облегчением вздохнул, но это была очень короткая передышка перед дальнейшей информацией. – Но Казаков Алексей Леонидович, 1949 года рождения, еще тот фрукт. Дважды судимый, во время отбывания наказания во второй раз сбежал из колонии строгого режима. Много лет числится в розыске, до сих пор не найден. Его приметы… – Чем дольше слушал Александр, тем все более убеждался, что речь идет об отце Ксюши. – Ну как новость? – закончил Василий.
   – Не ожидал, – отозвался Вершков, поникшим голосом.
   – Заслужил прощения? – не отставал Крупенин.
   – Безусловно, – и Александр положил трубку, не в силах продолжать разговор. Многим бы он пожертвовал, чтобы друг, что-нибудь перепутав, ошибся, но сознавал, что это уже из области фантастики. – Лучше бы я ничего не знал, – произнес он вслух, одними губами.
   Ведь теперь он лейтенант милиции, следователь, по закону обязан арестовать Казакова. Он опустился на стул и задумался: с одной стороны – совесть и его должностная обязанность, с другой – любимая женщина, хоть и дочь преступника.
   В конце концов, Вершков решил не делиться информацией с руководством ОВД, а самолично арестовать Казакова, скрывающегося под фамилией Кожевникова, переговорив предварительно с Ксюшей. Он был уверен, что сможет доказать правильность своего выбора, не допуская мысли, что дочери известно прошлое отца.
   В общежитии Александр Ксюшу не застал и очень расстроился. Прождав более двух часов, он написал ей записку, в которой подробно изложил свои мысли и в конце приписал: – Извини, но поступить иначе я не имею права.
   Вершков прошел через двор Кожевниковых и нажал кнопку звонка, при этом сердце у него учащенно забилось. Уверенный в своих физических данных, он не прихватил с собой оружия. К тому же рассчитывал, что дело до рукопашной не дойдет. Александр думал, что ему удастся убедить преступника явиться с повинной, ради счастья дочери. Разве мог предположить молодой следователь, что ради счастья жены и дочери Алексей Леонидович и совершал большинство своих преступлений. Дверь открыла сама хозяйка и поздоровалась.
   – Могу я видеть Алексея Леонидовича? – официально спросил Вершков.
   – Разумеется, он у себя в кабинете, – улыбнулась Светлана Олеговна, ей нравился этот молодой человек. – Можешь пройти к нему, только потом непременно зайди ко мне. Она скрыла от него, что Ксюша в гостях у родителей, надеясь таким образом преподнести Александру сюрприз.
   •Атаман, потрясенный смертью друга, все еще сидел в кресле, уставившись в одну точку, когда к нему в кабинет вошел Вершков.