Анисов Михаил. Превратности судьбы. Часть II

   – Сама разбирайся в своих делах, – грубо ответил ей брат.
   Но приезжавший погостить Алексей отнесся по-иному к жалобе сестры. Он заставил обидчика публично, в окружении его же друзей, на коленях извиниться перед Любой. Затем отвел юношу в сторону и приказал следить за тем, чтоб и другим неповадно было обижать сестру.
   Люба тогда ходила, задрав нос, а мальчишки даже близко боялись к ней приближаться. Старший брат, который сам всего добился, да еще помогал всей семье, был для нее примером и авторитетом. Она мечтала стать сильной и независимой и полагаться только на себя. К более старшим ухажерам она присматривалась, выискивая выгоду, но всякий раз решала не размениваться по мелочам.
   – Профессор – это другое дело, – размышляла Люба. – И не важно, что намного старше, зато из этого можно извлечь конкретную пользу. Казакова понимала, что профессор женат, но не придавала этому факту никакого значения, замуж она пока не спешила.
   – Ну держись, ученый! – мелькнула озорная мысль. – Узнаешь у меня, где раки зимуют!
   В кабинет Элькина Люба вошла бесцеремонной походкой. Поставила дипломат на пол, небрежно отодвинув его ножкой, и села на стул без приглашения, закинув ногу на ногу, выставляя на обозрение умопомрачительные бедра.
   – Вы хотели со мной побеседовать наедине? – с вызовом и каким-то задором поинтересовалась она у хозяина кабинета.
   – Да-да, – машинально ответил преподаватель. Он не мог оторвать глаз от оголившихся ног. Заставлял себя, даже приказывал, но все равно продолжал жадно рассматривать их. Эта молодая женщина буквально сводила его с ума, покалывало в кончиках трясущихся пальцев от желания немедленно дотронуться до нее.
   – Ножки мои понравились? – У Казаковой не было еще опыта общения с мужчинами, но интуитивно она чувствовала, что выбрала правильную линию поведения. Ее напористость и откровенность застали профессора врасплох. И она догадывалась, что в этот момент из него можно веревки вить.
   – Есть на что посмотреть, – сказал Абрам Семенович, стараясь не заострять на этом внимания. Он с большим трудом поднял глаза, но столкнулся с надменной улыбкой. – Да эта девочка меня насквозь видит, – подумал он с ужасом.
   Словно читая его тайные мысли, студентка сказала:
   – Не нужно стесняться и скрывать свои чувства, Абрам Семенович. На занятиях вы преподаватель, а я добросовестная ученица. В другой обстановке мы просто мужчина и женщина. Или кабинет профессора к чему-то обязывает? – она в упор посмотрела на обескураженного мужчину.
   – Нет-нет, – поторопился заверить Элькин. За свою уже немалую жизнь он сталкивался с разными женщинами и не раз попадал в неловкое положение, но умел выпутаться, но на этот раз он ощущал себя несмышленным школьником. Нельзя сказать, что он был избалован женским вниманием, но стоит отдать должное – всегда добивался расположения понравившейся ему женщины. Впервые профессор растерялся и не знал, какую предпринять тактику, чтобы взять инициативу в свои руки.
   – Так и будем в молчанку играть, – спросила Казакова. – Или вы меня для этого и пригласили?
   – Извините, я неправильно рассчитал время. На сегодня у меня уйма дел, – капитулировал преподаватель.
   – А я уж ненароком подумала, что понравилась вам, – сказала Люба, чем еще больше поразила его. Она поднялась, собравшись уйти.
   – Подождите. Откуда в вас столько цинизма и наглости? – спросил Элькин, который понемногу начал приходить в себя.
   – А разглядывать женские ноги в течение нескольких минут вы не считаете наглостью? – вопросом на вопрос ответила девушка. – Думаете, что я не догадываюсь, для чего вы меня пригласили? Спасовали, профессор. Даже самому себе признаться в этом стыдитесь.
   – Ты права, – нашел в себе мужество признаться и перешел на «ты» преподаватель. – Я и сейчас еще нахожусь под впечатлением от твоей внешности, только не могу выбрать линию поведения. Скажи: откуда у молодой девушки такой огромный опыт общения с мужчинами?
   – Да нет у меня никакого опыта. Я мало с кем общалась и абсолютно ни с кем не встречалась, – признанием за признание ответила Люба.
   – Садись, – мягким, но повелительным тоном произнес хозяин кабинета и девушка подчинилась. – Предлагаю тебе дружбу! – Все-таки инициатива перешла к более зрелому собеседнику.
   – Не скрою, мне есть от этого прямая выгода. – От откровенной беседы Люба расслабилась, говорила открыто, но уже без вызова. Ее улыбка уже не казалась такой надменной, продолжая оставаться холодной.
   – Может отметим начало нашей дружбы? – предложил Элькин.
   – Не возражаю. – Люба и сама себе не могла объяснить: почему сразу согласилась. Профессор извлек из холодильника бутылку шампанского и достал из шкафа длинные хрустальные фужеры.
   – Ну, – произнес он тост, – за нерушимую дружбу!
   Они чокнулись и выпили: мужчина крупными глотками и быстро, а девушка мелкими и медленно. Хозяин кабинета предложил сигарету.
   – Спасибо, не курю, – деликатно отказалась Люба. Шампанское вызвало приятное головокружение у непьющей девушки и она охотно согласилась выпить еще.
   Теперь Казакова не казалась недоступной. Чуть засветилась бездонная голубизна глаз, порозовели щеки и стало мягким лицо. Алые, нежные, свежие губы негромко о чем-то щебетали. Но профессор не слушал ее, ему нестерпимо захотелось коснуться этих губ.
   – На брудершафт! – предложил Элькин, не выдержав напряжения и разлив остатки шампанского.
   – Наливай! – махнув рукой, согласилась Люба, заметно пьянея. Она уже разговаривала с преподавателем на «ты», но обращалась к нему по имени и отчеству. Элькин передал девушке фужер и ее легкая ручка переплелась с его рукой.
   Казакова с готовностью подставила губы, и ее неумелый поцелуй лишь еще больше распалил Элькина. Но дальше поцелуев Абрам Семенович не пошел, не желая спугнуть девушку. В этот вечер Абрам Семенович отвез Любу домой на черной служебной «Волге».
   Постепенно между ними завязались отношения, явную выгоду от которых Казакова почувствовала сразу. Элькин не только по своему предмету делал ей поблажки, но и договаривался с другими преподавателями, так что многое, что было непозволительно для других студентов, ей легко сходило с рук. Их физическая близость так и ограничивалась поцелуями. Профессор не торопил события.
   Любу же такая дружба вполне устраивала и она умело удерживала его на безопасном расстоянии. Она почувствовала силу магии своей внешности и решила, что раз природа наградила ее красотой, то она имеет право пользоваться ею в своих целях. Незаметно пролетели несколько беззаботных студенческих месяцев. Но все же наступило время, когда и Любе пришлось испытать первую любовь и на собственном опыте убедиться в ее притягательной силе.
   Однажды Абрам Семенович спросил, ела ли она когда-нибудь шашлык зимой, на природе и знает ли она, каким он бывает вкусным в морозные дни?
   – Насколько я поняла, ты приглашаешь меня на шашлыки? – догадалась девушка.
   – Верно, в зимний лес.
   – Мы будем одни?
   – Нас отвезет мой новый водитель, а через несколько часов заберет.
   – Как интересно, – обрадовалась Люба, ударяя в ладоши. – А мы там не замерзнем?
   – Одевайся потеплее, – предупредил Элькин. – В воскресенье, в десять часов утра я за тобой заеду.
   В выходной девушка проснулась рано, от завтрака отказалась, торопливо собираясь и то и дело выглядывая в окно.
   – Куда собралась? – поинтересовалась Ирина Анатольевна.
   – На природу, мама.
   – Так поешь, – настаивала мать.
   – Да не останусь я голодной, – отмахнулась Люба. – Мы шашлыки будем делать.
   – Может и меня с собой возьмете? – Из спальни показался Сергей с заспанным лицом. – А то дома такая скука.
   – Ты будешь третий лишний, – без всякой злости ответила сестра. – Лучше бы на работу устроился, сидишь на шее у матери.
   – Нет, у меня особого желания пахать за копейки. Нашли дурака! Ты, между прочим, в семью доход не приносишь, – попрекнул брат сестру.
   – Я учусь на врача, а ты уже сколько месяцев прошло, как из армии вернулся, все баклуши бьешь.
   – Не твоего ума дело. Я Алексея жду, он заберет меня с собой.
   Такие перепалки у них происходили почти каждый день, но ничем не заканчивались. Обычно спор прерывала мать. Так было и в этот раз.
   – Началось с утра пораньше, – вмешалась в разговор Ирина Анатольевна. – Замолчите оба. – Ты немедленно отправляйся в ванну, – обратилась она к Сергею. – А ты, – Ирина Анатольевна внимательно посмотрела на дочь, – объясни матери: что означают слова «третий лишний».
   – Ты правильно догадалась, мама.
   – Продолжаешь встречаться с этим престарелым профессором? – Во взгляде Ирины Анатольевны застыл молчаливый упрек.
   – Пожалуйста, не начинай все сначала. Во-первых, он младше тебя и совсем еще не старый…
   – Для меня не старый, – перебила мать. – А тебе в отцы годится.
   – Ой, мама! Ты же сама знаешь, что у меня с Абрамом Семеновичем все несерьезно. Мы просто дружим.
   – Я требую, чтобы ты перестала с ним встречаться.
   – Да пойми наконец, что мне это выгодно. Я уже взрослый человек и сама вольна решать, как поступать.
   – Господи, направь мою дочь на путь истинный! – Ирина Анатольевна опустилась на стул, вытирая выступившие слезы передником.
   В это время с улицы раздался автомобильный сигнал. Люба выглянула в окно, увидела черную «Волгу» и сразу засуетилась.
   – Да не переживай, мам. – Она на прощание расцеловала ее в обе щеки. – Так надо. Все это временная необходимость.
   – Так вы меня подождете? – Из ванной показалось улыбающееся лицо брата, голос которого настиг Любу уже на выходе.
   – Перебьешься! – бросила девушка, не оборачиваясь, и хлопнула дверью.
   Перед Любой услужливо распахнулась дверца машины и она устроилась на заднем сиденье.
   – А где Абрам Семенович? – поинтересовалась девушка. Она столкнулась с взглядом нового водителя профессора и между ними словно пробежала неуловимая искорка.
   – Он просил сначала забрать вас. – Умные, светло-серые глаза с любопытством изучали тайную любовь шефа. Люба в свою очередь тоже с интересом изучала парня: лихо сбитая на затылок шапка, из-под которой упрямо торчал жгуче-черный, волнистый чуб, высокий лоб, чуть приплюснутый, но неширокий, прямой нос. Сильные руки покоились на руле.
   – Как вас зовут? – Водитель Любе явно понравился.
   – Вообще-то – Игорь. Но друзья называют Гариком.
   – Это из-за того, что вы похожи на кавказца? – предположила девушка.
   – Я метис. Мама у меня русская, а папа был осетин.
   – Почему был? Он вас бросил? – Казакова проявляла любопытство. Но ей почему-то захотелось побольше узнать про нового знакомого.
   – Он погиб, когда мне еще года не исполнилось. – У Гарика был приятный мужской баритон. – Мама рассказывала, как это случилось, но я не люблю вспоминать.
   – Извини, – они оба не заметили, как перешли на «ты». – Кстати меня Любой зовут, – и она одарила его теплой улыбкой, в которой не было и намека на фальшь. Кто был хорошо знаком с девушкой, удивился бы произошедшим в ней переменам.
   – Я знаю. – Заметив чуть расширившиеся от удивления глаза прекрасной попутчицы, водитель пояснил: – Мне Абрам Семенович сказал. – Он посмотрел на часы и спохватился. – Шеф мне голову оторвет.
   – Так почему же мы до сих пор стоим!? – Звонкий девичий смех заполнил салон автомобиля. – Поехали.
   Элькин поставил на переднее сиденье огромную хозяйственную сумку, а сам расположился сзади, рядом с девушкой.
   – Где тебя черти носили? – задал он вопрос шоферу, потирая замерзшие руки.
   – Да я… – начал было оправдываться Игорь.
   – Это я во всем виновата, – перебила его Люба. – Замок на сапоге разошелся и я его попросила вернуться, чтобы поменять сапоги. – Она заметила в зеркале заднего вида благодарный взгляд водителя и незаметно подмигнула ему.
   – А я все приготовил, – резко сменил тему профессор. – Свинина замочена в трехлитровой банке, свежие помидорчики удалось раздобыть, – похвалился он.
   – И все? – деланно надула губки Люба.
   – Ну водочка соответственно. «Посольская»!
   – Другое дело, – повеселела девушка, хотя к спиртному была равнодушна.
   – В Дубовую рощу? – поинтересовался водитель.
   – Да. И побыстрее, если можно. – Элькин блаженно откинулся на спинку сиденья. Минут через сорок быстрой езды машина свернула на узкую, боковую дорожку и высокие дубы накрыли ее своей тенью. Денек выдался морозным и солнечным. На развилке они не свернули в сторону реки, а проехали прямо и вскоре вынырнули на живописную опушку. Невдалеке находился летний санаторий и в теплое время года в лесу и на берегу реки всегда было много народу, но в мороз здесь не встретишь ни единой живой души.
   – Благодать-то какая! – радовался профессор, жмурясь от яркого солнечного света. – Тишина и покой, а в городе он нам лишь снится, – перефразировал на свой лад он строку известного поэта.
   – Да уж, романтика, – поеживаясь от холода, без всякого оптимизма, откликнулась девушка.
   – Не дрожи, скоро согреешься, – обнадежил ее Абрам Семенович. И повернувшись к водителю, спросил: – Гарик, ты поможешь нам собрать хворост?
   – Можете не сомневаться. – Ему и самому не очень-то хотелось покидать их. Особенно Любу, которая притягивала его, словно металл к магниту, время от времени, бросая в его сторону заговорщические взгляды. Так случилось, что собирая сухие ветки, Люба и Игорь углубились далеко в лес, потеряв из виду Элькина. У девушки закоченели кончики пальцев и она, бросив ветки, сняла пуховые варежки и потерла руку об руку.
   – Замерзли? – Парень подошел к Любе, взял ее руки в свои широкие ладони, поднес их ко рту и подышал на них. – Так теплее?
   – Хорошо и надежно, – блаженно произнесла она, приятно ощущая силу мужских рук.
   Игорь еще раз поднес ее руки ко рту и нежно прикоснулся губами к пальчикам. Волна желания пробежала по всему телу девушки. Такого она еще не испытывала. Все нутро, вопреки здравому смыслу, тянулось к этому парню. Она зажмурилась в надежде, что он ее поцелует, но он сунул ее руки в варежки, собрал ее и свой хворост и молча двинулся в сторону опушки.
   – Тебе неприятно наедине со мной? – спросила Люба дрогнувшим голосом. Больше всего она боялась услышать «да».
   – Совсем наоборот, – полуобернувшись, ответил парень, – но как раз этого я и опасаюсь.
   – Подожди, глупенький. – Девушка поспешила за ним. Он все сильнее и сильнее притягивал ее к себе. – Мне тоже очень хорошо с тобой. Ты даже не представляешь, как хорошо! – последнюю фразу она выкрикнула слишком громко.
   – Тише, – испугался Игорь, оглядываясь по сторонам. – Абрам Семенович услышит.
   – А мне плевать! Слышишь, плевать! – Она, с разбега, повисла у него на шее и подставила губы для поцелуя. Хворост разлетелся в разные стороны, парень крепко обнял Любу и, удерживая ее тело на весу, жадно поцеловал.
   – Гарик, Люба, куда же вы запропастились? – долетел до них взволнованный голос Элькина.
   – Я ему сейчас все расскажу, – заявила девушка, преданно посмотрев на спутника. – Пусть знает правду!
   – Не вздумай! – ужаснулся Игорь. – Он меня сразу уволит. К тому же лопнет, как мыльный пузырь, надежда поступить на будущий год в институт. Я уже до армии раз завалил экзамены.
   – Буду молчать только при одном условии, – и она кокетливо посмотрела на парня.
   – При каком? – торопливо поинтересовался он.
   – По возвращении в город, после того, как завезешь Абрама Семеновича домой, вернешься за мной.
   – Принято, – облегченно вздохнул Игорь.
   – Чем вы тут занимаетесь? – Профессор появился неожиданно, словно из-под земли вырос и представившаяся его взору картина, ему явно не пришлась по душе. Он с негодованием буравил взглядом своего водителя.
   – Да вот, – выручила Люба, – ногу подвернула, а Гарик помогает мне передвигаться. Элькин бросил подозрительный взгляд на ногу девушки, но она так правдоподобно имитировала вывих, что он поверил.
   – Собери хворост, – сказал Абрам Семенович парню, уже успокоившись. – Я сам помогу ей добраться до опушки, – и он перехватил девушку за талию, закинув ее руку к себе на плечи.
   Когда профессор с Любой подошли, Игорь уже разжег костер, принес из машины и расстелил вблизи огня одеяло.
   – Посадите ее здесь, – посоветовал он Элькину. – Тут ей будет тепло и удобно, – и посмотрел на девушку. Она быстро подмигнула ему и еле заметно улыбнулась, только самыми краешками прекрасных губ.
   – Ты отдыхай, а я займусь шашлыками, – сказал Абрам Семенович, устало опустив Любу на одеяло.
   – Извини, но сегодня, наверное, с шашлыками ничего не получится. Все настроение улетучилось. Какая же я неосторожная! – пожурила сама себя девушка.
   – Может быть мы останемся хоть ненадолго? – просительно задал вопрос Элькин.
   – Я бы с удовольствием, но нога ужасно ломит.
   – Ты случайно не сломала ее? Снимай сапог, я посмотрю, – забеспокоился Абрам Семенович.
   Люба сообразила, что зашла слишком далеко в своем притворстве, но отступать уже было поздно. Она расстегнула замок, сняла сапог, сморщившись от мнимой боли и протянула элегантную ножку доценту. Тот повертел ее пальцы, ступню, нажал в нескольких местах, спрашивая, где именно она чувствует боль, и наконец резко дернул. Девушка, с небольшим опозданием, но закричала.
   – Что, сильно болит? – поинтересовался с иронией в голосе доктор. Обмануть профессора-хирурга было не так-то просто.
   – Уже полегче, – обиженно поджала губы девушка.
   – До машины дойдешь сама? – Абрам Семенович с трудом сдерживал недовольство, но не намеревался выяснять отношения с девушкой в присутствии своего водителя.
   – Дойду! – Люба ловко вскочила на ноги и, как ни в чем не бывало, направилась к автомобилю.
   – Сначала завезем ее, – в приказном порядке сказал Элькин Игорю.
   Но Люба особенно не расстроилась, уверенная, что Игорь скоро вернется за ней. Вылезая из машины, она даже позволила себе уколоть профессора, пожелав ему приятно провести выходной день в кругу семьи, но преподаватель молча проглотил пилюлю. Девушка не пошла домой, а села перед подъездом на лавочке, решив подышать зимним, морозным воздухом.
   Настроение ее ничуть не ухудшилось, даже наоборот, поднялось в предвкушении предстоящей встречи с понравившимся молодым человеком. О последствиях она и думать не хотела. Прошло полчаса, сорок минут, час, а Игоря все не было. Люба уже изрядно промерзла и сидела с поднятым воротником, скрестив руки и подогнув ноги.
   – Неужели не приедет? – мелькнула предательская мысль. – Не исключено. Давно должен был обернуться. Не может он со мной поступить подобным образом, не может! – ее охватило отчаяние. – Он же буквально поедал меня глазами. – Но просидев еще пятнадцать минут и потеряв всякую надежду, стуча зубами от холода, девушка поднялась и удрученно поплелась к подъезду.
   – Что, облом вышел? – съехидничал брат, заметив недовольную и рано вернувшуюся сестру.
   – Шел бы ты! – процедила она сквозь зубы, угрожающе скривив посиневшие губы. Раскатистый и громогласный хохот Сергея был ей ответом.
   – Не приставай к сестре, – как всегда своевременно вмешалась Ирина Анатольевна, разогнав детей по разным комнатам…
   В понедельник Элькин вызвал к себе в кабинет студентку Казакову и устроил ей наедине настоящий разгон.
   – Нас не связывают никакие обязательства, – встала в позу Люба. Ей было невдомек, что этот немолодой мужчина безумно ее любит, но не позволяет по отношению к ней вольности, а лишь рассчитывает на взаимность.
   – Я не имею в виду наши отношения, но ненавижу, когда из меня делают идиота, – преподаватель чуть ли не кричал. – Я давно вышел из детского возраста и в эти игры уже не играю.
   – Вот и прекрасно! Все встает на свои места! – разбушевалась девушка. – Одна малюсенькая просьба: больше не суй свой нос в мои дела! – и она направилась к выходу из кабинета.
   – Только знай, Гарика я уволю! – крикнул мужчина ей вдогонку.
   Люба остановилась и, полуобернувшись, сказала с ехидной улыбкой на лице:
   – И правильно сделаешь. Лично меня это мало интересует.
   – Подожди! – Профессор явно не ожидал такой реакции. В который раз эта девушка поставила его в безвыходное положение. Ее логика шокировала его и он категорически отказывался что-либо понимать. – Давай побеседуем как цивилизованные люди, без эмоций.
   – Была бы нужда, – и она громко хлопнула дверью. Если бы Люба стала просить Элькина не увольнять водителя, заступаться за него, говорить, что она во всем виновата, он скорее всего уволил бы Игоря сразу. Но своим безразличием Казакова озадачила профессора, и он совершенно не знал, как ему поступить.
   После занятий Абрам Семенович поймал Любу в коридоре института и попытался извиниться, хотя и сам не понимал, в чем именно он провинился. Но Люба наотрез отказалась его выслушивать.
   – Если вы, Абрам Семенович, от меня не отстанете, – перешла она на официальный тон, – я закричу и скажу всем, что вы ко мне пристаете. Подумайте, как будете выглядеть перед коллегами-преподавателями, – остудила она пылкого ухажера и, грациозно покачивая бедрами, направилась по коридору. У Казаковой на душе кошки скребли, ее гордость не позволяла простить Гарику нанесенного ей, как считала она, оскорбления.
   – Привет! – вывел девушку из задумчивости приятный мужской баритон. Она вскинула вверх глаза и увидела перед собой улыбающегося Игоря с букетом алых роз. Видимо, он давно ждал ее у подъезда.
   – Привет! – обрадовалась было девушка, но тут же взяла себя в руки. Она презрительно посмотрела на парня и грубо спросила: – С какой радости здесь ошиваешься?
   – Тебя жду, – скромно ответил молодой человек.
   – Удивляюсь твоей наглости! Я тоже тебя вчера ждала, но к великому счастью, не дождалась.
   – Меня Абрам Семенович задержал. – Он неуклюже сунул ей розы. – Он обо всем догадался и меня скорее всего уволит. Но я не жалею, потому что встретил…
   – Меня не интересует, кого ты Там встретил, – перебила его Люба. Она отстранила его от двери в подъезд, демонстративно бросила к его ногам цветы и скрылась.
   – Зачем ты так? Я же люблю тебя! – услышала она вслед, но не вернулась и даже не обернулась, делая вид, что ее это не волнует. Дома Люба буквально нигде не находила себе места. В ушах звенело: «Я люблю тебя». Она корила себя за гордость, метаясь по комнате.
   – Что случилось, ты сама на себя не похожа, – поинтересовалась мать.
   – Оставьте меня в покое! Прошу, оставьте! – кричала она.
   – Да не трогай ты эту истеричку, мама. Она и сама не знает, что ей надо, – вмешался Сергей, за что и схлопотал от сестры увесистую оплеуху.
   – Совсем чокнулась, дура! Сейчас как врежу, – и он замахнулся на сестру кулаком, уверенный в своей силе и правоте. Люба со злости схватила подвернувшиеся под руку ножницы и воинственно выставила их перед собой.
   – Только попробуй тронь! Враз кишки выпущу! – Ее глаза загорелись недобрым огнем, как у человека, готового на любые крайности.
   – Да ну тебя. – Сергей струсил. – Ненормальная, – уже без всякой агрессии произнес он и ушел в другую комнату.
   Девушка взглянула на Ирину Анатольевну и заметила, как та украдкой смахивает слезы.
   – Прости, мама, прости! – Она опустилась на пол и уткнулась лицом в колени матери. – Я, кажется, влюбилась в одного парня, – и громкое рыдание, которое она до сих пор сдерживала, прорвалось наружу.
   – Что ж ты ревешь, глупенькая? – Ирина Анатольевна провела ласковой рукой по волосам дочери.
   – Любовь – это прекрасное и естественное чувство и рано или поздно она приходит ко всем.
   – Но я только что прогнала его! Сама прогнала!
   – А он тебя любит? – мягко спросила мать.
   – Сказал, что любит.
   – Тогда все наладится, – успокоила дочь Ирина Анатольевна. – Дуреха ты еще у меня и слишком гордая, как старший брат.
   – Ты думаешь он простит меня? – В глазах Любы светилось столько надежды, что мать невольно улыбнулась ее наивности.
   – Сама рассуди: куда ему деваться. Да не родился еще такой человек, который смог бы устоять перед красотой. – Слова матери умиротворяюще действовали на девушку и та успокоилась. – Только ты сама не кидайся ему на шею, дождись, когда он сам подойдет к тебе, – советовала мать.
   – Ой, смогу ли я?
   – Постарайся. Нельзя позволять мужику садиться себе на шею.
   – Мам, расскажи, как у вас с отцом было. Я ведь только и знаю, что родилась в день его смерти. – Она перебралась на диван и приготовилась внимательно слушать исповедь, но мать разочаровала ее.
   – Большего тебе знать и не положено, – сухо ответила Ирина Анатольевна.
   – Ну пожалуйста, мам. Вы с Алексеем словно сговорились, тот молчит, как рыба и ты тоже.
   – По-всякому у нас с отцом было. – Глаза матери стали грустными. – Добрый он был, но водка сгубила его.