Страница:
Серый Волк достал из ящика стола любимый пистолет, покрутил его в руках, проверил обойму и зашвырнул оружие обратно в ящик.
Нет, Волк вовсе не собирался стреляться. Не такой он человек, чтобы так вот запросто пустить себе пулю в лоб или еще куда-нибудь. И врагам достать его пулей тоже будет непросто. А если кто-то потребует у него ключи от Бармалеевых сейфов, Волк их не отдаст, пусть даже его будут рвать на куски. Подавятся они волчьим мясом. Захлебнутся волчьей кровью. Поперек горла встанет им волчья кость.
63
64
65
66
67
Нет, Волк вовсе не собирался стреляться. Не такой он человек, чтобы так вот запросто пустить себе пулю в лоб или еще куда-нибудь. И врагам достать его пулей тоже будет непросто. А если кто-то потребует у него ключи от Бармалеевых сейфов, Волк их не отдаст, пусть даже его будут рвать на куски. Подавятся они волчьим мясом. Захлебнутся волчьей кровью. Поперек горла встанет им волчья кость.
63
— Нас это не касается, — сказал президент России Дорогин, когда ему доложили о поисках спутника «Янг Игл» и о предположениях, что похитители могут иметь какое-то отношение к России.
У президента с этим чертовым спутником и так появилась масса хлопот. Госдума категорически требовала от президента самых решительных действий, направленных против Соединенных Штатов Америки. Некоторые депутаты заговорили даже о разрыве дипломатических отношений, большинство же хотело лишь возобновления «холодной войны». Почему? Да потому, что США, по их мнению, эту войну уже возобновили, втайне от России запустив на орбиту спутник, стоящий вне рамок всех договоров об ограничении стратегических вооружений.
Президенту ссориться с Америкой не хотелось, но все-таки он был вынужден изобразить крайнее недовольство, вызвать к себе американского посла и вручить ему ноту протеста, написанную в достаточно резких выражениях.
А теперь вот пошли разговоры о том, что похитители могут быть русскими или действовать с территории России. Такие заявления, даже в виде туманных предположений, естественно, были российскому руководству совершенно ни к чему, и президент сказал всем руководителям спецслужб так:
— Нас это не касается. Официальная точка зрения России такова: похитителей американского военного спутника на нашей территории нет и быть не может. И действовать вам следует в строгом соответствии с нею.
Служба внешней разведки всегда была президентской структурой и подчинилась этому требованию беспрекословно. ФСБ к делу о похищении спутника всерьез и не приступала. А вот у ГРУ были на этот счет свои планы.
Вернее, не у всего ГРУ, а у его начальника, генерал-полковника Переверзева. Но в армии у нас, как известно, царит единоначалие, а в военной разведке, тем более. То, что решил начальник — закон для подчиненных. И если начальник Главного разведывательного управления захочет провернуть какую-то операцию втайне от президента, то при грамотной организации дела вряд ли кто-то сможет ему помешать.
Вот только как провести эту операцию, если нет никаких концов, никаких зацепок? Сами американцы, и то не представляют, кто и как мог украсть их чудо-спутник. А ведь российские военные разведчики имеют лишь крохи от той информации, которой располагает по этому делу Пентагон.
Может, эти похитители и впрямь инопланетяне. Иначе как они смогли украсть сверхсекретный космический аппарат, да еще так, что не оставили никаких следов.
Просто мистика какая-то.
У президента с этим чертовым спутником и так появилась масса хлопот. Госдума категорически требовала от президента самых решительных действий, направленных против Соединенных Штатов Америки. Некоторые депутаты заговорили даже о разрыве дипломатических отношений, большинство же хотело лишь возобновления «холодной войны». Почему? Да потому, что США, по их мнению, эту войну уже возобновили, втайне от России запустив на орбиту спутник, стоящий вне рамок всех договоров об ограничении стратегических вооружений.
Президенту ссориться с Америкой не хотелось, но все-таки он был вынужден изобразить крайнее недовольство, вызвать к себе американского посла и вручить ему ноту протеста, написанную в достаточно резких выражениях.
А теперь вот пошли разговоры о том, что похитители могут быть русскими или действовать с территории России. Такие заявления, даже в виде туманных предположений, естественно, были российскому руководству совершенно ни к чему, и президент сказал всем руководителям спецслужб так:
— Нас это не касается. Официальная точка зрения России такова: похитителей американского военного спутника на нашей территории нет и быть не может. И действовать вам следует в строгом соответствии с нею.
Служба внешней разведки всегда была президентской структурой и подчинилась этому требованию беспрекословно. ФСБ к делу о похищении спутника всерьез и не приступала. А вот у ГРУ были на этот счет свои планы.
Вернее, не у всего ГРУ, а у его начальника, генерал-полковника Переверзева. Но в армии у нас, как известно, царит единоначалие, а в военной разведке, тем более. То, что решил начальник — закон для подчиненных. И если начальник Главного разведывательного управления захочет провернуть какую-то операцию втайне от президента, то при грамотной организации дела вряд ли кто-то сможет ему помешать.
Вот только как провести эту операцию, если нет никаких концов, никаких зацепок? Сами американцы, и то не представляют, кто и как мог украсть их чудо-спутник. А ведь российские военные разведчики имеют лишь крохи от той информации, которой располагает по этому делу Пентагон.
Может, эти похитители и впрямь инопланетяне. Иначе как они смогли украсть сверхсекретный космический аппарат, да еще так, что не оставили никаких следов.
Просто мистика какая-то.
64
Журналист, который нелегально проник на закрытое совещание конгрессменов-демократов и задал там вопрос о ядерном оружии, был не кто иной как Роберт Стерлинг из газеты «USA Today».
Вопрос он задал наобум, просто по наитию, когда услышал из уст эксперта, что «Янг Игл» может управляться с пульта, находящегося в президентском «ядерном чемоданчике». Он ждал, что эксперты с ходу опровергнут это предположение, а военные чины и политики из администрации на телефонные запросы конгрессменов станут отвечать, что никогда ни о чем подобном не слышали. В этом случае шансы были бы 50 на 50. Может, эксперты ошибаются, а может, и нет. Может, политики и генералы лгут, а может, и нет.
Но эксперты беспомощно развели руками, а в Пентагоне и Белом доме мямлили что-то невразумительное насчет завтрашней пресс-конференции президента. И это наводило на мысль, что репортер Стерлинг попал своим вопросом прямо в яблочко.
Теперь на завтрашней пресс-конференции президента Клиффорда можно будет стереть в порошок. Ведь бдительные журналисты уже не раз предупреждали его, что он может доиграться со своим бесконечным наращиванием обороноспособности страны. Клиффорд не слушал, вот и доигрался.
Роберт Стерлинг не любил Гамильтона Р. Клиффорда. Журналистам в Америке вообще несвойственно любить власть, а Стерлинг к тому же симпатизировал демократам и даже имел в их среде кое-какие связи. Благодаря этим связям он, собственно, и попал на закрытое совещание.
Как оказалось, он был не один такой. Сенатор Хаммерсмит, который, договариваясь с коллегами об организации слушаний, настаивал на том, чтобы в зале не было никаких журналистов и вообще посторонних, сам же первый и нарушил это требование, проведя на заседание Алекса Пайна. У других приглашенных, по крайней мере некоторых, тоже оказались друзья-журналисты, и финал заседания превратился в банальную пресс-конференцию. Конгрессмены оказались отодвинуты на второй план. Журналистам на съедение отдали Хаммерсмита и экспертов, и представители пишущей братии разгулялись вволю. При этом их число быстро росло. К тем, кто проник на совещание полулегально и строго конфиденциально, добавились те, кто узнал о факте и месте проведения слушаний от первых или от тех, кому эти избранные позвонили, чтобы сообщить о ядерной угрозе. Под конец стали прибывать телевизионщики: сначала из CNN, во главе с Гроссманом, а потом и из других телекомпаний.
— Вот и сообщай после этого друзьям новости по секрету, — такими словами встретил Гроссмана Пайн. — Через час будет знать весь город.
— Профессиональный долг прежде всего, — парировал Гроссман.
— Наверное, мне слишком много платят, — сказал Пайн. — Я уже отвык бросаться на сиюминутную сенсацию, как голодный волк на больного зайца.
— Стареешь, — пожал плечами Джек.
— Ничего подобного. Просто я уже научился сначала думать, а потом действовать.
— Ты газетчик. И вдобавок аналитик, да еще и «вольный стрелок». У тебя есть время думать. А мне надо успеть протолкнуть сюжет в вечерний выпуск новостей. Люди ждут от телевидения сенсаций, чего же ты хочешь от меня?
— Ничего я от тебя не хочу. Все равно ты уже опоздал. Можешь пойти взять интервью у Стерлинга про «ядерный чемоданчик».
Стерлинга как раз сейчас осаждали репортеры, и он чувствовал себя крайне неловко. Журналист редко оказывается в положении интервьюируемого. Во всяком случае, Роберт Стерлинг попал в такое положение впервые. И что самое неприятное: он не мог сказать ничего вразумительного. Никакой конкретной информации у него не было, только догадка, которая частично подтвердилась. А коллеги требовали от Стерлинга фактов.
Фактов он им дать не мог, а о догадке говорить не хотел — все равно ведь не поверят.
— Боб, кончай валять дурака! — кричали ему со всех сторон. — С нами этот номер не пройдет.
— Еще как пройдет, — сказал в конце концов Роберт, улыбаясь прямо в объектив си-эн-эновской телекамеры, после чего энергично пробился сквозь толпу, добрался до своей машины и умчался с максимальной скоростью, допустимой на улицах Вашингтона.
Ему требовалось подумать в спокойной обстановке.
Вопрос он задал наобум, просто по наитию, когда услышал из уст эксперта, что «Янг Игл» может управляться с пульта, находящегося в президентском «ядерном чемоданчике». Он ждал, что эксперты с ходу опровергнут это предположение, а военные чины и политики из администрации на телефонные запросы конгрессменов станут отвечать, что никогда ни о чем подобном не слышали. В этом случае шансы были бы 50 на 50. Может, эксперты ошибаются, а может, и нет. Может, политики и генералы лгут, а может, и нет.
Но эксперты беспомощно развели руками, а в Пентагоне и Белом доме мямлили что-то невразумительное насчет завтрашней пресс-конференции президента. И это наводило на мысль, что репортер Стерлинг попал своим вопросом прямо в яблочко.
Теперь на завтрашней пресс-конференции президента Клиффорда можно будет стереть в порошок. Ведь бдительные журналисты уже не раз предупреждали его, что он может доиграться со своим бесконечным наращиванием обороноспособности страны. Клиффорд не слушал, вот и доигрался.
Роберт Стерлинг не любил Гамильтона Р. Клиффорда. Журналистам в Америке вообще несвойственно любить власть, а Стерлинг к тому же симпатизировал демократам и даже имел в их среде кое-какие связи. Благодаря этим связям он, собственно, и попал на закрытое совещание.
Как оказалось, он был не один такой. Сенатор Хаммерсмит, который, договариваясь с коллегами об организации слушаний, настаивал на том, чтобы в зале не было никаких журналистов и вообще посторонних, сам же первый и нарушил это требование, проведя на заседание Алекса Пайна. У других приглашенных, по крайней мере некоторых, тоже оказались друзья-журналисты, и финал заседания превратился в банальную пресс-конференцию. Конгрессмены оказались отодвинуты на второй план. Журналистам на съедение отдали Хаммерсмита и экспертов, и представители пишущей братии разгулялись вволю. При этом их число быстро росло. К тем, кто проник на совещание полулегально и строго конфиденциально, добавились те, кто узнал о факте и месте проведения слушаний от первых или от тех, кому эти избранные позвонили, чтобы сообщить о ядерной угрозе. Под конец стали прибывать телевизионщики: сначала из CNN, во главе с Гроссманом, а потом и из других телекомпаний.
— Вот и сообщай после этого друзьям новости по секрету, — такими словами встретил Гроссмана Пайн. — Через час будет знать весь город.
— Профессиональный долг прежде всего, — парировал Гроссман.
— Наверное, мне слишком много платят, — сказал Пайн. — Я уже отвык бросаться на сиюминутную сенсацию, как голодный волк на больного зайца.
— Стареешь, — пожал плечами Джек.
— Ничего подобного. Просто я уже научился сначала думать, а потом действовать.
— Ты газетчик. И вдобавок аналитик, да еще и «вольный стрелок». У тебя есть время думать. А мне надо успеть протолкнуть сюжет в вечерний выпуск новостей. Люди ждут от телевидения сенсаций, чего же ты хочешь от меня?
— Ничего я от тебя не хочу. Все равно ты уже опоздал. Можешь пойти взять интервью у Стерлинга про «ядерный чемоданчик».
Стерлинга как раз сейчас осаждали репортеры, и он чувствовал себя крайне неловко. Журналист редко оказывается в положении интервьюируемого. Во всяком случае, Роберт Стерлинг попал в такое положение впервые. И что самое неприятное: он не мог сказать ничего вразумительного. Никакой конкретной информации у него не было, только догадка, которая частично подтвердилась. А коллеги требовали от Стерлинга фактов.
Фактов он им дать не мог, а о догадке говорить не хотел — все равно ведь не поверят.
— Боб, кончай валять дурака! — кричали ему со всех сторон. — С нами этот номер не пройдет.
— Еще как пройдет, — сказал в конце концов Роберт, улыбаясь прямо в объектив си-эн-эновской телекамеры, после чего энергично пробился сквозь толпу, добрался до своей машины и умчался с максимальной скоростью, допустимой на улицах Вашингтона.
Ему требовалось подумать в спокойной обстановке.
65
Не каждому понравится, когда на него по телефону орет президент Соединенных Штатов. Впрочем, если он орет не по телефону, то это тоже не сулит ничего хорошего.
Генерал Дуглас давненько не чувствовал себя так неловко. Президентский голос в телефонной трубке гремел так, что его слышали все присутствующие.
— Эти ублюдки прислали ультиматум. Они хотят десять миллиардов баксов и корабль, иначе грозятся взорвать к чертям все наши спутники.
— Корабль? — переспросил сбитый с толку Дуглас. Он хотел сказать совсем другое, что «Янг Игл» не взрывает спутники, а просто выводит их из строя на программном уровне, но его мысль споткнулась о слово «корабль». При чем тут корабль?
Спутники и корабль слились для генерала в одно целое, и, переспрашивая, он добавил:
— Космический?
— Вы что, тоже идиот? — прервав свою гневную тираду, удивленно спросил президент. По его тону можно было понять, что все остальные — уж точно идиоты.
Генералу Дугласу стало уж совсем неудобно. Он ответил:
— Никак нет, сэр, — после чего действительно почувствовал себя полным дураком.
— Это еще не все! — снова загремел президент. — Это еще цветочки. А вот вам ягодки. Сегодня демократы из Капитолия звонили мне целый день. Хотели узнать, правда ли, что через «Янг Игл» можно запускать наши или русские ядерные ракеты. Когда я вас спрашивал об этом, вы ответили, что нельзя. Теперь я спрашиваю еще раз, и на этот раз мне нужны доказательства. Такие доказательства, которые я могу предъявить журналистам, чтобы заставить их поверить.
— Сэр, — неуверенно вклинился в речь президента Дуглас. — Сэр, это невозможно. С журналистами ни в коем случае нельзя говорить на эту тему. С доказательствами или без доказательств — они ничего не должны знать.
— Они уже знают. И если мы будем играть в секретность и юлить, они утвердятся в мысли, что русские ракеты вот-вот полетят в нашу сторону. Или наши — в их сторону. Один черт. Главное, что вся страна будет в панике. А заодно и весь мир. Я этого допустить не могу, поэтому требую от вас доказательств, что ракеты не полетят.
— Видите ли, сэр, у нас нет таких доказательств.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сэр, мы практически уверены, что наши системы, замкнутые на ваш «ядерный чемоданчик», находятся в полной безопасности. Но в отношении аналогичных российских систем такой уверенности нет. И не будет, пока русские не дадут нам покопаться в их президентском чемоданчике.
— То есть в принципе похитители «Янг Игла» могут добраться до русских ракет?
— И до китайских, и до английских, и до французских.
— С англичанами и французами проще, — задумчиво сказал президент. — В крайнем случае, их можно убедить прервать боевое дежурство ракет, самолетов и подлодок с ядерным оружием. Но русские и китайцы на это не пойдут и свои схемы связи на случай ядерной войны тоже не покажут.
— Да, сэр.
— Что «да, сэр»?! Вас для чего туда послали?! — снова повысил голос Клиффорд. — Вы должны как можно скорее обезвредить спутник, а не рассуждать о политике. Я хочу знать, когда эта проклятая железка сгорит в атмосфере или упадет в океан?
— Чем скорее Перу вернет нам профессора Лемье, тем скорее мы справимся со спутником. От нас это уже не зависит.
— Вы хотите, чтобы я объявил войну Перу?
— Нет, мистер президент. Я хочу получить профессора Лемье. И если вы дадите военно-морским силам приказ захватить его силой, я не думаю, что это вызовет какие-то осложнения для США.
— Зато я так думаю. И не спрашиваю у вас совета, как вести себя в международных делах. Вам все понятно?
— Да, мистер президент.
Генерал Дуглас давненько не чувствовал себя так неловко. Президентский голос в телефонной трубке гремел так, что его слышали все присутствующие.
— Эти ублюдки прислали ультиматум. Они хотят десять миллиардов баксов и корабль, иначе грозятся взорвать к чертям все наши спутники.
— Корабль? — переспросил сбитый с толку Дуглас. Он хотел сказать совсем другое, что «Янг Игл» не взрывает спутники, а просто выводит их из строя на программном уровне, но его мысль споткнулась о слово «корабль». При чем тут корабль?
Спутники и корабль слились для генерала в одно целое, и, переспрашивая, он добавил:
— Космический?
— Вы что, тоже идиот? — прервав свою гневную тираду, удивленно спросил президент. По его тону можно было понять, что все остальные — уж точно идиоты.
Генералу Дугласу стало уж совсем неудобно. Он ответил:
— Никак нет, сэр, — после чего действительно почувствовал себя полным дураком.
— Это еще не все! — снова загремел президент. — Это еще цветочки. А вот вам ягодки. Сегодня демократы из Капитолия звонили мне целый день. Хотели узнать, правда ли, что через «Янг Игл» можно запускать наши или русские ядерные ракеты. Когда я вас спрашивал об этом, вы ответили, что нельзя. Теперь я спрашиваю еще раз, и на этот раз мне нужны доказательства. Такие доказательства, которые я могу предъявить журналистам, чтобы заставить их поверить.
— Сэр, — неуверенно вклинился в речь президента Дуглас. — Сэр, это невозможно. С журналистами ни в коем случае нельзя говорить на эту тему. С доказательствами или без доказательств — они ничего не должны знать.
— Они уже знают. И если мы будем играть в секретность и юлить, они утвердятся в мысли, что русские ракеты вот-вот полетят в нашу сторону. Или наши — в их сторону. Один черт. Главное, что вся страна будет в панике. А заодно и весь мир. Я этого допустить не могу, поэтому требую от вас доказательств, что ракеты не полетят.
— Видите ли, сэр, у нас нет таких доказательств.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сэр, мы практически уверены, что наши системы, замкнутые на ваш «ядерный чемоданчик», находятся в полной безопасности. Но в отношении аналогичных российских систем такой уверенности нет. И не будет, пока русские не дадут нам покопаться в их президентском чемоданчике.
— То есть в принципе похитители «Янг Игла» могут добраться до русских ракет?
— И до китайских, и до английских, и до французских.
— С англичанами и французами проще, — задумчиво сказал президент. — В крайнем случае, их можно убедить прервать боевое дежурство ракет, самолетов и подлодок с ядерным оружием. Но русские и китайцы на это не пойдут и свои схемы связи на случай ядерной войны тоже не покажут.
— Да, сэр.
— Что «да, сэр»?! Вас для чего туда послали?! — снова повысил голос Клиффорд. — Вы должны как можно скорее обезвредить спутник, а не рассуждать о политике. Я хочу знать, когда эта проклятая железка сгорит в атмосфере или упадет в океан?
— Чем скорее Перу вернет нам профессора Лемье, тем скорее мы справимся со спутником. От нас это уже не зависит.
— Вы хотите, чтобы я объявил войну Перу?
— Нет, мистер президент. Я хочу получить профессора Лемье. И если вы дадите военно-морским силам приказ захватить его силой, я не думаю, что это вызовет какие-то осложнения для США.
— Зато я так думаю. И не спрашиваю у вас совета, как вести себя в международных делах. Вам все понятно?
— Да, мистер президент.
66
Генерал Мартинес, начальник генштаба перуанской армии, принял представителя Пентагона Рональда Бакстера весьма радушно — накормил его обедом, угостил великолепным французским вином и предложил в качестве секретаря и переводчика удивительной красоты девушку по имени Танья.
Переводчица Бакстеру не требовалась, он отлично знал испанский. Девушка для других целей ему тоже была не нужна, Бакстер был серьезным молодым человеком и хранил верность своей невесте. Но генерал очень настаивал, намекая, что без местного помощника ему в Лиме будет крайне трудно, а генерал, к сожалению, не сможет уделять уважаемому гостю много времени.
— А я и не прошу уделять мне много времени, — парировал Бакстер. — Давайте решим этот вопрос прямо сейчас. Вы отдадите приказ капитану «Эльдорадо», наше судно заберет профессора, и я сегодня же покину Перу.
— Сеньор Бакстер, — с улыбкой доброго дядюшки сказал Мартинес, — вы же прекрасно понимаете, что это невозможно. Такие дела не делаются в один день.
— Но почему? — спросил Бакстер, весьма натурально изобразив искреннее удивление. — Вы просили доказательств, что профессор Лемье — преступник. Я их привез. Формально Лемье еще не получил политического убежища, а только обратился с просьбой о его получении. Он — гражданин Соединенных Штатов, так что вы вправе отдать его нам с соблюдением минимума формальностей. На основании этих документов, — Бакстер похлопал рукой по своему кейсу, — ваше правительство может принять решение о непредоставлении Лемье политического убежища, что автоматически означет его возвращение в США.
— Не так все просто, дорогой сеньор. Не так все просто. Мы не можем отказать человеку в гостеприимстве только потому, что вы об этом просите. Я имею в виду вашу страну. Профессор попросил у нас помощи. Если он преступник, это должен доказать суд, а судебный процесс — дело долгое. Вы, конечно, можете вернуться в Соединенные Штаты, но профессор останется на нашем корабле. Скорее всего, мы подождем с решением этого вопроса, пока корабль не зайдет в ближайший порт, откуда можно вылететь в Перу.
«Корабль зайдет в ближайший порт, и тогда ищи ветра в поле», — с досадой подумал Бакстер.
На его лице при этом не отразилось никаких эмоций. Он был хорошим дипломатом.
— В какой именно порт? — поинтересовался он с вежливой улыбкой.
— Момбаса, — ответил генерал, который прекрасно понимал, что это американцы легко могут узнать и без него, так что скрывать нет смысла. — Это в Кении.
— Я знаю, — сказал Бакстер, а про себя подумал: «С Кенией мы, кажется, дружим. Но не факт, что кенийцы захотят вмешиваться. Запросто могут дать перуанскому послу посадить профессора на самолет и отправить в Лиму. Дескать, разбирайтесь сами, а нас не впутывайте». — Я полагал, что армии дружественных государств должны помогать друг другу в подобных делах, — заметил Бакстер. — Представьте себе, что ваш высокопоставленный генерал сбежит в Соединенные Штаты, выложит нашей разведке все перуанские военные секреты и попросит политического убежища. Как вы отнесетесь к тому, что США откажутся выдать вам этого генерала, ссылаясь на свое гостеприимство.
— А вы хотите сказать, что они не откажутся. Поверьте мне, я хорошо знаком с методами работы ЦРУ. Если найдется такой генерал, то нам очень трудно будет заполучить его назад, и первым, кто нам помешает, будет ваше правительство.
— Вы заблуждаетесь на этот счет, — сказал Бакстер. — С дружественными государствами Соединенные Штаты так не поступают.
«Еще как поступают», — подумал он при этом, и генерал Мартинес словно прочитал его мысли.
— Я заблуждаюсь крайне редко, дорогой сеньор, — произнес он. — К тому же ваша история с гипотетическим беглым генералом не имеет никакого отношения к нашему случаю. Профессор не выдал перуанской разведке никаких американских военных секретов. Заверяю вас в этом совершенно официально. А если он выдал их кому-то другому, то этот факт требует всестороннего изучения и рассмотрения в открытом судебном процессе. Такова демократическая процедура.
«И он еще будет учить нас демократии, — зло подумал Бакстер. — У них предыдущий президент разогнал парламент, нынешний сфальсифицировал выборы, а следующий того и гляди устроит военный переворот и они еще собираются учить американцев демократическим процедурам!»
Расчет на то, что армия, вооруженная американским оружием и все еще нуждающаяся в американских советниках, пойдет навстречу полуофициальной просьбе Пентагона, таяла на глазах.
Дипломатические способности Бакстера оказались бесполезны. Вместо него в Лиму можно было послать любого солдафона, не умеющего связать двух слов, если они не складываются в строевую команду и результат был бы тот же.
Теперь Госдепартаменту придется выйти на авансцену и действовать уже от своего имени. А это чревато громким международным скандалом. Если США хотят сохранить всю эту историю в тайне, то Перу вовсе не имеет такого намерения, о чем генерал Мартинес не преминул сообщить Бакстеру:
— Если Соединенные Штаты решатся поставить под сомнение право Перу решать, кому оказывать гостеприимство, а кому нет, то об этом тотчас же узнает весь мир. И я готов поручиться, что миру это не понравится.
Рональд Бакстер вернулся в американское посольство удрученный. В шифровке, направленной в Пентагон и Госдеп, он высказал мнение, что его дальнейшее пребывание в Лиме бессмысленно и надо искать другое решение. Однако в ответ получил приказ оставаться в Лиме и продолжать вести переговоры, всячески стараясь убедить перуанское руководство в том, что США не планируют никаких насильственных действий.
«Интересно, что они затеяли?» — подумал Бакстер, когда текст ответной шифровки из Вашингтона исчез в перемалывающих бумагу недрах машинки для уничтожения документов.
Переводчица Бакстеру не требовалась, он отлично знал испанский. Девушка для других целей ему тоже была не нужна, Бакстер был серьезным молодым человеком и хранил верность своей невесте. Но генерал очень настаивал, намекая, что без местного помощника ему в Лиме будет крайне трудно, а генерал, к сожалению, не сможет уделять уважаемому гостю много времени.
— А я и не прошу уделять мне много времени, — парировал Бакстер. — Давайте решим этот вопрос прямо сейчас. Вы отдадите приказ капитану «Эльдорадо», наше судно заберет профессора, и я сегодня же покину Перу.
— Сеньор Бакстер, — с улыбкой доброго дядюшки сказал Мартинес, — вы же прекрасно понимаете, что это невозможно. Такие дела не делаются в один день.
— Но почему? — спросил Бакстер, весьма натурально изобразив искреннее удивление. — Вы просили доказательств, что профессор Лемье — преступник. Я их привез. Формально Лемье еще не получил политического убежища, а только обратился с просьбой о его получении. Он — гражданин Соединенных Штатов, так что вы вправе отдать его нам с соблюдением минимума формальностей. На основании этих документов, — Бакстер похлопал рукой по своему кейсу, — ваше правительство может принять решение о непредоставлении Лемье политического убежища, что автоматически означет его возвращение в США.
— Не так все просто, дорогой сеньор. Не так все просто. Мы не можем отказать человеку в гостеприимстве только потому, что вы об этом просите. Я имею в виду вашу страну. Профессор попросил у нас помощи. Если он преступник, это должен доказать суд, а судебный процесс — дело долгое. Вы, конечно, можете вернуться в Соединенные Штаты, но профессор останется на нашем корабле. Скорее всего, мы подождем с решением этого вопроса, пока корабль не зайдет в ближайший порт, откуда можно вылететь в Перу.
«Корабль зайдет в ближайший порт, и тогда ищи ветра в поле», — с досадой подумал Бакстер.
На его лице при этом не отразилось никаких эмоций. Он был хорошим дипломатом.
— В какой именно порт? — поинтересовался он с вежливой улыбкой.
— Момбаса, — ответил генерал, который прекрасно понимал, что это американцы легко могут узнать и без него, так что скрывать нет смысла. — Это в Кении.
— Я знаю, — сказал Бакстер, а про себя подумал: «С Кенией мы, кажется, дружим. Но не факт, что кенийцы захотят вмешиваться. Запросто могут дать перуанскому послу посадить профессора на самолет и отправить в Лиму. Дескать, разбирайтесь сами, а нас не впутывайте». — Я полагал, что армии дружественных государств должны помогать друг другу в подобных делах, — заметил Бакстер. — Представьте себе, что ваш высокопоставленный генерал сбежит в Соединенные Штаты, выложит нашей разведке все перуанские военные секреты и попросит политического убежища. Как вы отнесетесь к тому, что США откажутся выдать вам этого генерала, ссылаясь на свое гостеприимство.
— А вы хотите сказать, что они не откажутся. Поверьте мне, я хорошо знаком с методами работы ЦРУ. Если найдется такой генерал, то нам очень трудно будет заполучить его назад, и первым, кто нам помешает, будет ваше правительство.
— Вы заблуждаетесь на этот счет, — сказал Бакстер. — С дружественными государствами Соединенные Штаты так не поступают.
«Еще как поступают», — подумал он при этом, и генерал Мартинес словно прочитал его мысли.
— Я заблуждаюсь крайне редко, дорогой сеньор, — произнес он. — К тому же ваша история с гипотетическим беглым генералом не имеет никакого отношения к нашему случаю. Профессор не выдал перуанской разведке никаких американских военных секретов. Заверяю вас в этом совершенно официально. А если он выдал их кому-то другому, то этот факт требует всестороннего изучения и рассмотрения в открытом судебном процессе. Такова демократическая процедура.
«И он еще будет учить нас демократии, — зло подумал Бакстер. — У них предыдущий президент разогнал парламент, нынешний сфальсифицировал выборы, а следующий того и гляди устроит военный переворот и они еще собираются учить американцев демократическим процедурам!»
Расчет на то, что армия, вооруженная американским оружием и все еще нуждающаяся в американских советниках, пойдет навстречу полуофициальной просьбе Пентагона, таяла на глазах.
Дипломатические способности Бакстера оказались бесполезны. Вместо него в Лиму можно было послать любого солдафона, не умеющего связать двух слов, если они не складываются в строевую команду и результат был бы тот же.
Теперь Госдепартаменту придется выйти на авансцену и действовать уже от своего имени. А это чревато громким международным скандалом. Если США хотят сохранить всю эту историю в тайне, то Перу вовсе не имеет такого намерения, о чем генерал Мартинес не преминул сообщить Бакстеру:
— Если Соединенные Штаты решатся поставить под сомнение право Перу решать, кому оказывать гостеприимство, а кому нет, то об этом тотчас же узнает весь мир. И я готов поручиться, что миру это не понравится.
Рональд Бакстер вернулся в американское посольство удрученный. В шифровке, направленной в Пентагон и Госдеп, он высказал мнение, что его дальнейшее пребывание в Лиме бессмысленно и надо искать другое решение. Однако в ответ получил приказ оставаться в Лиме и продолжать вести переговоры, всячески стараясь убедить перуанское руководство в том, что США не планируют никаких насильственных действий.
«Интересно, что они затеяли?» — подумал Бакстер, когда текст ответной шифровки из Вашингтона исчез в перемалывающих бумагу недрах машинки для уничтожения документов.
67
Когда министр обороны США вылетел с авиабазы «Флеминг» обратно в Вашингтон, сопровождавший его генерал Макферсон полетел совсем в другую сторону, в штат Аризона по соседству с Невадой.
Здесь на небольшом резервном аэродроме генерала уже ждали. Средних лет тренированный офицер, чем-то напоминающий Шварценеггера в фильме «Хищник», небрежно козырнул Макферсону и обменялся с ним рукопожатием. Вместе с этим офицером к вертолету подошел и другой, ростом раза в полтора ниже и с ярко выраженной восточной внешностью.
Перед отлетом с базы «Флеминг» Макферсон позвонил сюда и приказал собрать к его прибытию «восточную группу». Еще в воздухе над аэродромом генерал заметил, что группа в полном составе то ли отдыхает, то ли медитирует на летном поле. Как только Макферсон вышел из вертолета, восточные бойцы прекратили медитацию, вскочили на ноги и построились.
Все они имели ярко выраженный монголоидный расовый тип, хотя и принадлежали к разным нациям. Здесь были китайцы, корейцы, вьетнамцы и другие выходцы из Индокитая, несколько японцев и филиппинцев, а также другие представители Юго-Восточной Азии. Все они являлись гражданами Соединенных Штатов. Многие получили это гражданство по праву рождения, поскольку появились на свет в США, в семьях эмигрантов. Другие сами были эмигрантами, но уже прожили в Штатах достаточно, чтобы получить гражданство этой страны.
Их собрали вместе некоторое время назад, вскоре после того, как Гамильтон Клиффорд стал президентом США, а генерал Макферсон — начальником управления военно-космической разведки американских ВВС.
Прежде это управление не имело в своем составе боевых спецподразделений, ограничиваясь сбором и анализом разведцанных, получаемых при посредстве спутников-шпионов. Но президент Клиффорд всерьез взялся за оборону своей страны не только от земных врагов, но и от внеземной угрозы, в которую он, судя по всему, искренне верил. В этом, к слову, нет ничего удивительного — ведь верил же Рональд Рейган в сатану и оккультные силы — почему бы его последователю не поверить в инопланетян.
Клиффорд, наверное, поверил бы и в то, что «Янг Игл» украли пришельцы с Альфы Центавра. Но первое послание похитителей как-то не вязалось с образом инопланетян, навеянным уфологами и писателями-фантастами, а второе и вовсе не лезло ни в какие ворота.
Зачем, скажите на милость, внеземным пришельцам десять миллиардов американских долларов наличными?
Короче, если после первого послания президент еще сомневался, уж не инопланетяне ли на самом деле все это устроили — и даже приказал поднять по тревоге аризонское боевое подразделение управления военно-космической разведки, то после второго все сомнения отпали. Ультиматум похитителей доказывал, что спутник украли обыкновенные земные террористы, жадные до денег.
Однако тревога в аризонском подразделении отменена не была.
По правде говоря, это подразделение было предназначено не столько для борьбы с инопланетянами, высадившимися на землю, сколько для спасения американских астронавтов на случай, если они, выполняя секретную миссию, попадут на территорию государств, враждебных США. Группа «Саймак» была создана вскоре после того, как шаттлу, выводившему на орбиту спутники гражданского назначения, пришлось сделать вынужденную посадку в Китае. Ни до Японии, ни до Филиппин он не дотягивал. Китайцы разрешили кораблю приземлиться на одном из своих военных аэродромов, после чего больше суток тянули с возвращением астронавтов американцам — и все это время допрашивали их о том, какой груз их корабль доставил в космос. К счастью, скрывать астронавтам было нечего, так как содержимое бортового компьютера они сохранили в целости и смогли предъявить китайским — властям в доказательство того, что ничего секретного на борту шаттла не было.
А если бы было? А если бы посадка не удалась и астронавтам пришлось бы прыгать с парашютом? А если бы это был не Китай, который все-таки ценит свой благопристойный имидж в глазах мирового сообщества? Если бы астронавты свалились прямо на вечно воюющий Афганистан и попали в руки какого-нибудь полевого командира, который никому не подчиняется и которого ничье мнение не интересует?
Вот на этот случай и готовились в составе подразделений «Саймак», «Азимов» и «Крайтон» группы бойцов, подобранных по расовым типам, этническому происхождению и знанию языков.
В восточной группе отряда «Саймак» все знали или изучали китайский, а некоторые знали по два-три восточных языка. В перспективе предполагалось, что каждый член команды будет знать как минимум четыре языка: свой родной, английский и еще два восточных. Пока этот уровень достигнут не был, но генералу Мак-ферсону для задуманной операции этого и не требовалось. Главное, чтобы во время акции бойцы разговаривали не по-английски. Китайский, например, отлично подойдет.
Командир отряда «Саймак» майор Хантер уже примерно знал, о чем пойдет речь. Еще до отлета с базы «Флеминг» Макферсон по телефону спросил его:
— Твои ребята смогут захватить гражданское судно так, чтобы обошлось без жертв?
— На борту есть вооруженные люди? — деловито поинтересовался майор.
— Неизвестно. Могут быть.
— Действовать всем отрядом?
— Нет. Только одной группой. Восточной, скорее всего.
— Это будет дольше. Но захватим, без проблем.
Теперь генерал обсуждал подробности предстоящей операции с Хантером и командиром «восточной группы» лейтенантом Лимом. Двадцать человек в камуфляже с непроницаемыми лицами ожидали в строю.
— Значит, мы должны притворяться китайцами? — уточнил одну из деталей Лим.
— Кем угодно, хоть атлантами, восставшими из пучин, — ответил генерал. — Главное: чтобы в вас не опознали американцев.
— Атлантами у нас не получится, — без улыбки сказал Лим. — Мы не знаем атлантического языка. Лучше мы притворимся китайцами. Будьте уверены, нас будет трудно принять за американцев.
— Именно это я и имел в виду.
Майор Хантер зачем-то посмотрел на часы и спросил:
— Когда операция?
Выглядело это так, будто майор собрался захватывать гражданское судно прямо сейчас и вообще всю жизнь только и делал, что занимался морским пиратством. Однако Макферсон его разочаровал:
— Пока не знаю. Сейчас этим делом занимаются политики. Когда у них ничего не выйдет, они разрешат действовать нам. Но вам следует быть готовыми в любую минуту.
— Я иду? — задал следующий вопрос майор.
— Вас, конечно, можно принять за атланта, но никак не за китайца.
— Это верно. Только ребята не проводили без меня еще ни одной операции. Даже учебной.
— А других у вас и не было, — заметил генерал. — Так вот, пока есть время, пусть «восточная группа» потренируется без вас. Думаю, лейтенант Лим отлично справится.
— Что я должен сказать своим ребятам? — поинтересовался Лим.
— Что их ждет работа в открытом море. Скорее всего: высадка на воду с самолета, гонка на надувных лодках и быстрый абордаж. Нужно захватить одного человека. Фотографии будут розданы перед началом акции. Если они узнают человека или о чем-то догадаются, все сразу же забыть. В общем, не мне вас учить.
— Понятно, сэр, — кивнул Лим.
— Одна проблема, — сказал майор Хантер. — Я, конечно, понимаю, что захват корабля мало чем отличается от захвата укрепленного здания, но все-таки тренировка на реальном объекте была бы нелишней. Особенно если ребята пойдут без меня. И высадку на воду тоже неплохо бы отработать еще раз. Ребята хорошо освоили только выброс у берега с аквалангом, а тут, как я понимаю, схема совсем другая.
— Хорошо. Я устрою вам выезд на море. А пока попрыгайте как следует здесь. Повторите программу десантирования в экстремальных условиях.
— Это само собой, генерал, — улыбнулся Хантер.
— Еще раз повторяю: не мне вас учить. Примерная схема операции на этой дискете, — Макферсон протянул Хантеру черный пластиковый квадратик. — Подробный план подготовите сами. Можете вносить любые изменения и уточнения. Для меня важен результат.
Генерал прошел перед строем бойцов «восточной группы» и попросил одного из них:
— Скажи что-нибудь по-китайски. Спецназовец незамедлительно разразился длинной тирадой.
— Что он сказал? — поинтересовался генерал у Лима, когда они отошли от строя.
— «Не беспокойтесь, генерал, мы вас не подведем».
— А как его зовут?
— Рядовой Минамото.
Несколько минут спустя, когда эпизод был уже всеми забыт, Макферсон подозвал к себе одного из солдат и спросил у него:
Здесь на небольшом резервном аэродроме генерала уже ждали. Средних лет тренированный офицер, чем-то напоминающий Шварценеггера в фильме «Хищник», небрежно козырнул Макферсону и обменялся с ним рукопожатием. Вместе с этим офицером к вертолету подошел и другой, ростом раза в полтора ниже и с ярко выраженной восточной внешностью.
Перед отлетом с базы «Флеминг» Макферсон позвонил сюда и приказал собрать к его прибытию «восточную группу». Еще в воздухе над аэродромом генерал заметил, что группа в полном составе то ли отдыхает, то ли медитирует на летном поле. Как только Макферсон вышел из вертолета, восточные бойцы прекратили медитацию, вскочили на ноги и построились.
Все они имели ярко выраженный монголоидный расовый тип, хотя и принадлежали к разным нациям. Здесь были китайцы, корейцы, вьетнамцы и другие выходцы из Индокитая, несколько японцев и филиппинцев, а также другие представители Юго-Восточной Азии. Все они являлись гражданами Соединенных Штатов. Многие получили это гражданство по праву рождения, поскольку появились на свет в США, в семьях эмигрантов. Другие сами были эмигрантами, но уже прожили в Штатах достаточно, чтобы получить гражданство этой страны.
Их собрали вместе некоторое время назад, вскоре после того, как Гамильтон Клиффорд стал президентом США, а генерал Макферсон — начальником управления военно-космической разведки американских ВВС.
Прежде это управление не имело в своем составе боевых спецподразделений, ограничиваясь сбором и анализом разведцанных, получаемых при посредстве спутников-шпионов. Но президент Клиффорд всерьез взялся за оборону своей страны не только от земных врагов, но и от внеземной угрозы, в которую он, судя по всему, искренне верил. В этом, к слову, нет ничего удивительного — ведь верил же Рональд Рейган в сатану и оккультные силы — почему бы его последователю не поверить в инопланетян.
Клиффорд, наверное, поверил бы и в то, что «Янг Игл» украли пришельцы с Альфы Центавра. Но первое послание похитителей как-то не вязалось с образом инопланетян, навеянным уфологами и писателями-фантастами, а второе и вовсе не лезло ни в какие ворота.
Зачем, скажите на милость, внеземным пришельцам десять миллиардов американских долларов наличными?
Короче, если после первого послания президент еще сомневался, уж не инопланетяне ли на самом деле все это устроили — и даже приказал поднять по тревоге аризонское боевое подразделение управления военно-космической разведки, то после второго все сомнения отпали. Ультиматум похитителей доказывал, что спутник украли обыкновенные земные террористы, жадные до денег.
Однако тревога в аризонском подразделении отменена не была.
По правде говоря, это подразделение было предназначено не столько для борьбы с инопланетянами, высадившимися на землю, сколько для спасения американских астронавтов на случай, если они, выполняя секретную миссию, попадут на территорию государств, враждебных США. Группа «Саймак» была создана вскоре после того, как шаттлу, выводившему на орбиту спутники гражданского назначения, пришлось сделать вынужденную посадку в Китае. Ни до Японии, ни до Филиппин он не дотягивал. Китайцы разрешили кораблю приземлиться на одном из своих военных аэродромов, после чего больше суток тянули с возвращением астронавтов американцам — и все это время допрашивали их о том, какой груз их корабль доставил в космос. К счастью, скрывать астронавтам было нечего, так как содержимое бортового компьютера они сохранили в целости и смогли предъявить китайским — властям в доказательство того, что ничего секретного на борту шаттла не было.
А если бы было? А если бы посадка не удалась и астронавтам пришлось бы прыгать с парашютом? А если бы это был не Китай, который все-таки ценит свой благопристойный имидж в глазах мирового сообщества? Если бы астронавты свалились прямо на вечно воюющий Афганистан и попали в руки какого-нибудь полевого командира, который никому не подчиняется и которого ничье мнение не интересует?
Вот на этот случай и готовились в составе подразделений «Саймак», «Азимов» и «Крайтон» группы бойцов, подобранных по расовым типам, этническому происхождению и знанию языков.
В восточной группе отряда «Саймак» все знали или изучали китайский, а некоторые знали по два-три восточных языка. В перспективе предполагалось, что каждый член команды будет знать как минимум четыре языка: свой родной, английский и еще два восточных. Пока этот уровень достигнут не был, но генералу Мак-ферсону для задуманной операции этого и не требовалось. Главное, чтобы во время акции бойцы разговаривали не по-английски. Китайский, например, отлично подойдет.
Командир отряда «Саймак» майор Хантер уже примерно знал, о чем пойдет речь. Еще до отлета с базы «Флеминг» Макферсон по телефону спросил его:
— Твои ребята смогут захватить гражданское судно так, чтобы обошлось без жертв?
— На борту есть вооруженные люди? — деловито поинтересовался майор.
— Неизвестно. Могут быть.
— Действовать всем отрядом?
— Нет. Только одной группой. Восточной, скорее всего.
— Это будет дольше. Но захватим, без проблем.
Теперь генерал обсуждал подробности предстоящей операции с Хантером и командиром «восточной группы» лейтенантом Лимом. Двадцать человек в камуфляже с непроницаемыми лицами ожидали в строю.
— Значит, мы должны притворяться китайцами? — уточнил одну из деталей Лим.
— Кем угодно, хоть атлантами, восставшими из пучин, — ответил генерал. — Главное: чтобы в вас не опознали американцев.
— Атлантами у нас не получится, — без улыбки сказал Лим. — Мы не знаем атлантического языка. Лучше мы притворимся китайцами. Будьте уверены, нас будет трудно принять за американцев.
— Именно это я и имел в виду.
Майор Хантер зачем-то посмотрел на часы и спросил:
— Когда операция?
Выглядело это так, будто майор собрался захватывать гражданское судно прямо сейчас и вообще всю жизнь только и делал, что занимался морским пиратством. Однако Макферсон его разочаровал:
— Пока не знаю. Сейчас этим делом занимаются политики. Когда у них ничего не выйдет, они разрешат действовать нам. Но вам следует быть готовыми в любую минуту.
— Я иду? — задал следующий вопрос майор.
— Вас, конечно, можно принять за атланта, но никак не за китайца.
— Это верно. Только ребята не проводили без меня еще ни одной операции. Даже учебной.
— А других у вас и не было, — заметил генерал. — Так вот, пока есть время, пусть «восточная группа» потренируется без вас. Думаю, лейтенант Лим отлично справится.
— Что я должен сказать своим ребятам? — поинтересовался Лим.
— Что их ждет работа в открытом море. Скорее всего: высадка на воду с самолета, гонка на надувных лодках и быстрый абордаж. Нужно захватить одного человека. Фотографии будут розданы перед началом акции. Если они узнают человека или о чем-то догадаются, все сразу же забыть. В общем, не мне вас учить.
— Понятно, сэр, — кивнул Лим.
— Одна проблема, — сказал майор Хантер. — Я, конечно, понимаю, что захват корабля мало чем отличается от захвата укрепленного здания, но все-таки тренировка на реальном объекте была бы нелишней. Особенно если ребята пойдут без меня. И высадку на воду тоже неплохо бы отработать еще раз. Ребята хорошо освоили только выброс у берега с аквалангом, а тут, как я понимаю, схема совсем другая.
— Хорошо. Я устрою вам выезд на море. А пока попрыгайте как следует здесь. Повторите программу десантирования в экстремальных условиях.
— Это само собой, генерал, — улыбнулся Хантер.
— Еще раз повторяю: не мне вас учить. Примерная схема операции на этой дискете, — Макферсон протянул Хантеру черный пластиковый квадратик. — Подробный план подготовите сами. Можете вносить любые изменения и уточнения. Для меня важен результат.
Генерал прошел перед строем бойцов «восточной группы» и попросил одного из них:
— Скажи что-нибудь по-китайски. Спецназовец незамедлительно разразился длинной тирадой.
— Что он сказал? — поинтересовался генерал у Лима, когда они отошли от строя.
— «Не беспокойтесь, генерал, мы вас не подведем».
— А как его зовут?
— Рядовой Минамото.
Несколько минут спустя, когда эпизод был уже всеми забыт, Макферсон подозвал к себе одного из солдат и спросил у него: