Аристотель. Физика

большинстве случаев), и [2] если должно произойти вот это, то оно будет как
заключение из посылок; и [3] потому именно, что это суть бытия; и [4] в силу
того, что так лучше -- не вообще лучше, а в отношении сущности каждой
[вещи].

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Прежде всего надо сказать, почему природа относится к разряду причин
"ради чего", затем относительно необходимости -- как проявляется она в
природных [явлениях]. Ведь на эту причину ссылаются все: дескать, так как
теплое или холодное или что-то подобное по своей природе таково, то в силу
необходимости существует и возникает вот что; и если даже упомянут о другой
причине, то, едва коснувшись ее, оставляют в покое; один это делает с
любовью и враждой, а другой с разумом.
Трудность состоит в следующем: что препятствует природе производить не
"ради чего" и не потому, что так лучше, а как Зевс, который посылает дождь
не для роста хлебов, а в силу необходимости; ведь поднявшееся вверх
[испарение] должно охладиться и после охлаждения, сделавшись водой,
спуститься вниз, а когда это произошло, хлебу приходится расти. Подобным же
образом, если хлеб погибает на гумне, дождь идет не для того, чтобы погубить
его, а это произошло по [случайному] совпадению.
Так что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело
и с частями [животных], чтобы, например, по необходимости передние зубы
вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные -- широкими,
годными для перемалывания пищи, так как не ради этого они возникли, но это
совпало [случайно]? Так же и относительно прочих частей, в которых,
по-видимому, наличествует "ради чего". Где все [части] сошлись так, как если
бы это произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно
составившиеся (существа] сохранились, те же, у которых получилось иначе,
погибли и погибают, как те "быкорожденные мужеликие", о которых говорит
Эмпедокл.
Рассуждения, которыми пытаются преодолеть затруднения, таковы, а если
какие-либо другие, то в том же роде; однако невозможно, чтобы дело обстояло
таким образом. Все упомянутое, так же как все природные [образования],
возникает или всегда одинаково, или по большей части, но это никак [не может
быть] с теми, которые образуются случайно или самопроизвольно. Ведь
считается, что не случайно и не вследствие простого совпадения идут частые
дожди зимой, но [это будет иметь место,] если [они пойдут] под знаком Пса;
так же [не случайна] жара под знаком Пса, но [она будет случайна] зимой.
Если, таким образом, что-нибудь существует, как нам кажется, или вследствие
[случайного] совпадения, или ради чего-нибудь, но ни по совпадению, ни
самопроизвольно ему быть невозможно, то оно будет ради чего-нибудь. Но ведь
все такие [явления] существуют по природе, как признают это и сами
рассуждающие о них; следовательно, имеется [причина] "ради чего" в том, что
возникает и существует по природе.
Далее, там, где есть какая-нибудь цель, ради нее делается и первое, и
последующее. Итак, как делается [каждая вещь], такова она и есть по [своей]
природе, и, какова она по [своей] природе, так и делается, если что-либо не
помешает. Делается же ради чего-нибудь, следовательно, и по природе
существует ради этого. Например, если бы дом был из числа природных
предметов, он возникал бы так же, как теперь [создается] искусством; а если
бы природные [тела] возникали не только благодаря природе, но и с помощью
искусства, они возникали бы так, как им присуще быть по природе.
Следовательно, одно [возникает] ради другого. Вообще же искусство в одних
случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же
подражает ей. Если, таким образом, [вещи], созданные искусством, возникают
ради чего-нибудь, то, очевидно, что и существующие по природе, ибо и в
созданных искусством и в существующих по природе [вещах] отношение
последующего к предшествующему одинаково.
Яснее всего это выступает у прочих живых существ, которые производят
[вещи] без помощи искусства, не исследуя и не советуясь, почему некоторые
недоумевают, работают ли пауки, муравьи и подобные им существа,
руководствуясь разумом или чем-нибудь другим. Если постепенно идти в этом же
направлении, то мы обнаружим, что и в растениях полезные [им части]
возникают с какой-то целью, например листья ради защиты плода. Так что если
по природе и ради чего-нибудь ласточка строит гнездо, а паук [ткет] паутину
и растения производят листья ради плодов, а корни растут не вверх, а вниз
ради питания, то ясно, что имеется подобная причина в [вещах], возникающих и
существующих по природе. А так как природа двояка: с одной стороны, [она
выступает] как материя, с другой -- как форма, она же цель, а ради цели
существует все остальное, то она, [форма], и будет причиной "ради чего".
Ошибки бывают и в том, что создано искусством: неправильно написал
грамотный [человек], неправильно врач составил лекарство; поэтому ясно, что
они могут быть и в творениях природы. Если существуют некоторые [вещи],
созданные искусством, в которых "ради чего" [достигается] правильно, а в
ошибочных "ради чего" намечается, но не достигается, то это же самое
возможно и в творениях природы, и уродства суть ошибки в отношении такого же
"ради чего". И в первоначальном строении животных если "быкорожденные" не
были способны дойти до какого-нибудь предела или цели, то это произошло,
вероятно, вследствие повреждения какого-нибудь начала, как теперь [бывает
вследствие повреждения] семени. Необходимо, далее, чтобы прежде возникло
семя, а не сразу животное и "первые цельноприродные" [существа] были
семенем.
Далее, и в растениях имеется "ради чего", хотя и не так отчетливо; что
же, и у них, следовательно, наподобие "быкорожденных мужеликих", возникали
"лозорожденные масличноликие" или нет? Ведь это нелепо, а должно было быть,
раз было у животных. Кроме того, в таком случае из семени должно было
вырастать всему, что придется.
Вообще, утверждающий это отвергает природные существа и [самое]
природу, ибо природные существа -- это те, которые, двигаясь непрерывно под
воздействием какого-то начала в них самих, достигают некоторой цели. От
каждого начала получается не одно и то же для каждых [двух существ], однако
и не первое попавшееся, но всегда [движение направлено] к одному и тому же,
если ничто не помешает. "Ради чего" и "ради этого" могут оказаться и в
случайном; например, мы говорим, что случайно пришел чужестранец и, заплатив
выкуп, ушел, когда он поступил так, как будто для этого пришел, а пришел он
не ради этого. И это произошло по совпадению, так как случай принадлежит к
числу причин по совпадению, как мы сказали раньше. Но когда подобное
происходит всегда или по большей части, то нет ни совпадения, ни случайного,
а в природных [вещах] всегда происходит так, если ничто не помешает. Странно
ведь не предполагать возникновения ради чего-нибудь, если не видишь, что
движущее [начало] обсудило решение. Однако ведь даже искусство не обсуждает,
и, если бы искусство кораблестроения находилось в дереве, оно действовало бы
подобно природе, так что если в искусстве имеется "ради чего", то и в
природе. В наибольшей степени это очевидно, когда кто-то лечит самого себя:
именно на такого человека похожа природа.
Итак, что природа есть причина, и притом в смысле "ради чего", -- это
ясно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

А то, что [существует] по необходимости, необходимо ли оно в силу
условия, или просто само по себе? В настоящее время полагают, что
[существование] по необходимости заключено в [самом] возникновении, как если
бы кто-нибудь вообразил, что стена возникла в силу необходимости потому, что
тяжелые [предметы] по своей природе стремятся вниз, а легкие -- на
поверхность, в результате чего камни и основание оказались внизу, земля по
своей легкости -- наверху, а на поверхности -- преимущественно дерево, как
самое легкое. Конечно, стена возникла не без этих материалов, однако и не
благодаря им -- разве только с их материальной стороны, -- но ради укрытия и
охраны. То же и во всем прочем, где имеется "ради чего": [возникает] оно не
без [вещей], заключающих в себе необходимую природу, но и не благодаря им --
если только не брать их как материю, -- а ради чего-нибудь. Например, почему
пила так сделана? Чтобы она была такой-то и ради такой-то [цели]. Но то,
ради чего она [сделана], не может осуществиться, если она не будет железной,
следовательно, ей необходимо быть железной, если должны существовать пила и
ее работа. Итак, необходимость [здесь] существует в силу условия, а не как
цель, ибо необходимость заключена в материи, а "ради чего" -- в определении.
Необходимость в математике и в вещах, возникающих по природе, в
некотором отношении очень сходны, а именно: если прямая линия есть вот это,
то треугольник необходимо имеет углы, равные двум прямым. Но нельзя сказать,
что если последнее [положение правильно], то [правильно] и первое, а только:
если оно неправильно, не будет [правильно и определение] прямой. Там же, где
происходит возникновение ради чего-нибудь, наоборот: если цель будет
поставлена или уже имеется, то и предшествующее будет существовать или уже
имеется; если же [предшествующего] не будет, то, как там, [в математике],
отсутствие следствия снимает начало, так и здесь [снимается] цель и "ради
чего". Они, [(цель и "ради чего")], ведь также начало, но [начало] не
действия, а рассуждения (а там, [в математике], начало только рассуждения,
так как действия нет). Таким образом, если должен быть дом, то чему-то
необходимо произойти, или наличествовать, или быть, и вообще необходима
материя для того-то, например кирпичи и камни, если [речь идет] о доме;
конечно, не благодаря им имеется [определенная] цель: они, [кирпичи и
камни], нужны [только] как материя -- и не благодаря им будет существовать
[дом]. Однако, если их вообще не будет, не будет ни дома, ни пилы: дома --
если не будет камней, пилы -- если железа; и там, [в математике], не будет
начал, если треугольник не будет [иметь углов, равных) двум прямым.
Ясно, таким образом, что в природных [явлениях] необходимость -- это
так называемая материя и ее движения. И физику надлежит говорить о причинах
обоего рода, больше же о [причине] "ради чего", ибо она причина
[определенной] материи, а не материя -- причина цели. И цель, ради которой
[чтонибудь происходит], и начало исходят из определения и рассуждения, так
же как и в [вещах], созданных искусством: раз дом [должен быть] такой, то по
необходимости должно произойти и быть в наличии то-то, а если здоровье есть
то-то, необходимо произойти и быть тому-то. Так же, если человек есть то-то,
тогда [должно произойти] то и то, а если [будет] то и то, то [в свою очередь
потребуется] то-то. Может быть, и в самом определении имеется необходимость.
Предположим, что распиливание определено как некоторого рода разделение, но
последнее не произойдет, если пила не будет иметь зубьев такого-то качества,
а эти зубья не будут такими, если их не сделать железными. И в самом
определении некоторые части суть как бы его материя.

* КНИГА ТРЕТЬЯ (Г) *

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Так как природа есть начало движения и изменения, а предмет нашего
исследования -- природа, то нельзя оставлять невыясненным, что такое
движение: ведь незнание движения необходимо влечет за собой незнание
природы. Определив то, что относится к движению, надо попытаться подойти
таким же образом и к последующему. Так вот, движение, по всей видимости,
есть [нечто] непрерывное, а бесконечное проявляется прежде всего в
непрерывном; поэтому, определяя непрерывное, приходится часто пользоваться
понятием бесконечного, так как непрерывное бесконечно делимо. Кроме того,
движение невозможно без места, пустоты и времени. Ясно, что поэтому, а также
потому, что они общи всему и причастны всякой [вещи], следует предварительно
рассмотреть каждое из них, так как изучение частного должно следовать за
изучением того, что обще всему. И прежде всего, как мы сказали, [речь
пойдет] о движении.
Из существующего одно существует только в действительности, другое -- в
возможности и действительности; одно есть определенный предмет, другое --
количество, третье -- качество; то же относится и к прочим категориям
сущего. В категории отношения об одном говорится в смысле избытка и
недостатка, о другом -- как о действующем и претерпевающем и вообще как о
движущем и подвижном, ибо движущее есть движущее [лишь] по отношению к
подвижному, а подвижное таково [лишь] по отношению к движущему. Но движения
помимо вещей не существует: ведь все меняющееся меняется всегда или в
отношении сущности, или [в отношении] количества, или качества, или места, а
ничего общего, как мы сказали, нельзя усмотреть в вещах, что не было бы ни
определенным предметом, ни количеством, ни качеством, ни какой-либо другой
категорией. Так что если, кроме указанного, нет ничего сущего, то и движение
и изменение ничему иному не присущи, кроме как указанному. Каждый же из этих
[родов сущего) присущ всему двояким образом, например: определенному
предмету, с одной стороны, как форма его, с другой -- как лишенность; в
отношении качества -- одно есть белое, а другое черное; в отношении
количества -- одно завершенное, другое -- незавершенное; равным образом и в
отношении перемещения -- одно вверх, другое вниз или одно легкое, другое
тяжелое. Таким образом, видов движения и изменения имеется столько же,
сколько и [родов] сущего.
А так как в каждом роде мы различали [существующее) в действительности
и в возможности, то движение есть действительность существующего в
возможности, поскольку [последнее] таково; например, [действительность]
могущего качественно изменяться, поскольку оно способно к такому изменению,
есть качественное изменение; (действительность] способного к росту и к
противолежащему -- убыли (ибо общего имени для того и другого нет) есть рост
и убыль; [действительность] способного возникать и уничтожаться --
возникновение и уничтожение, способного перемещаться -- перемещение.
А то, что все это есть движение, ясно из следующего [примера]. Когда
то, что может строиться, поскольку мы называем его таковым, становится
действительностью, оно строится, и это есть строительство; то же относится и
к обучению, лечению, катанию, прыганию, созреванию, старению. Так как
некоторые [вещи] существуют и в возможности, и в действительности, только не
одновременно и не в отношении одного и того же (как, например, теплое в
возможности, но холодное в действительности), то многие [из них] будут
действовать друг на друга и испытывать воздействия друг от друга, ибо каждая
такая вещь будет действующей и вместе с тем испытывающей воздействие. Таким
образом, движущее физически [всегда] подвижно, ибо все подобное приводит в
движение, будучи и само движимым. Некоторым кажется, что все (вообще)
движущее движется, но, как обстоит в этом отношении дело, будет ясно из
других [книг], ибо существует нечто движущее, что остается неподвижным; а
действительность существующего в возможности, когда [оно] проявляет
деятельность, но не само по себе, а поскольку способно к движению, и есть
движение. Я говорю "поскольку" вот в каком смысле. Медь есть статуя в
возможности, однако действительность меди, поскольку она медь, не есть
движение: ведь не одно и то же быть медью и быть в возможности чем-то
способным к движению, так как, если бы это было прямо и по определению то же
самое, то действительность меди как таковой была бы движением, но это, как
сказано, не то же самое. (Это ясно из рассмотрения противоположностей: ведь
возможность быть здоровым и возможность быть больным -- [вещи] разные, иначе
болеть и здравствовать было бы одно и то же; а то, что лежит в основе, что
выздоравливает и заболевает, будь то влага или кровь, тождественно и едино.)
А так как они, [действительность какой-либо вещи и ее способность к
движению], не одно и то же, как не одно и то же цвет и способное быть
видимым, то очевидно, что движение есть действительность возможного,
поскольку оно возможно.
Итак, что именно это есть движение и что состояние движения наступает
тогда, когда действительность будет [именно] такой -- ни раньше, ни позже,
-- это ясно. Ведь каждая [вещь] иногда может проявить деятельность, а иногда
нет. Например, то, что может строиться, и деятельность того, что может
строиться, поскольку оно может строиться, есть строительство. В самом деле,
деятельность того, что может строиться, есть либо строительство, либо [само]
строение. Но когда есть строение, уже нет того, что может строиться: то, что
может строиться, построено. Следовательно, необходимо, чтобы деятельностью
[того, что может строиться], было строительство. Строительство же есть
некоторое движение.
Конечно, то же рассуждение подойдет и к другим движениям.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Что [все это] сказано правильно, ясно также из того, что говорят о
движении другие, и из того, что нелегко определить его иначе. Ведь никто не
смог бы отнести ни движение, ни изменение к другому роду. Это станет
очевидным, если рассмотреть, как представляют его некоторые они говорят, что
движение есть разнородность, неравенство и не-сущее; однако ничему из этого
нет необходимости двигаться, будет ли оно разнородным, неравным или не
существующим, и изменение как в направлении к ним, так и от них происходит
не в большей степени, чем от противолежащего. Причина же, почему они
помещают движение в такие [разряды], состоит в том, что движение кажется
чем-то неопределенным, а начала второго ряда -- неопределенными вследствие
того, что основаны на лишенности: ведь ни одно из них не представляет собой
ни определенного предмета, ни качества, ни прочих категорий. А почему
движение кажется неопределенным, это зависит от того, что его нельзя просто
отнести ни к возможности сущего, ни к его деятельности; так, [например], ни
возможное количество, ни количество в деятельности не должны с
необходимостью двигаться. И все же движение кажется некоторой деятельностью,
хотя и незавершенной. Причина этого в том, что возможное, деятельностью чего
[является движение], не завершено, и поэтому трудно понять, что такое
движение: надо ли его отнести к лишенности, или к возможности, или просто к
деятельности, но ничто из этого не представляется допустимым. Остается,
стало быть, указанный выше способ [понимания] движение есть некая
деятельность, [и притом] такая деятельность, которую мы описали; увидеть ее,
правда, трудно, но она тем не менее вполне допустима.
Движется и то, что приводит в движение, как было сказано выше, -- [по
меньшей мере] все, что в возможности подвижно и неподвижность чего есть
покой (ибо, чему присуще движение, для того неподвижность есть покой).
Воздействие на подобную [вещь], поскольку она такова, и есть приведение в
движение: оно осуществляется прикосновением, так что одновременно [и само
движущее] испытывает воздействие Поэтому движение есть действительность
подвижного, поскольку оно подвижно, оно происходит от прикосновения
движущего [к движимому], так что одновременно и [движущее] испытывает
воздействие. Форму же всегда привносит движущее -- будь то определенный
предмет или определенное качество или количество. И эта форма будет началом
и причиной движения, когда [движущее] движет; например, человек в
действительности создает человека из того, что было человеком в возможности.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Теперь становится ясной и та [кажущаяся] трудность, что движение
происходит в подвижном: ведь оно есть действительность последнего,
[осуществляемая] под воздействием способного двигать. И деятельность
способного двигать также не есть что-либо иное: действительность должна быть
у обоих, ибо способное двигать является таковым благодаря возможности, а
[фактически] движущее -- благодаря [своей] деятельности, но оно оказывает
действие на подвижное, так что им обоим в равной мере присуща одна
деятельность -- подобно тому как одинаков промежуток от одного к двум и от
двух к одному, а также [расстояние] при подъеме и спуске. Ведь они
существуют как одно, хотя определение у них не одно. Так же обстоит дело с
движущим и движимым.
Здесь, однако, имеется логическая трудность. Ведь, пожалуй, необходимо,
чтобы у действующего и испытывающего воздействие была разная деятельность.
Ведь в одном случае имеется действие, в другом -- претерпевание, причем итог
и цель первого есть деяние, второго же -- страдательное состояние. Так как
оба суть движения, то, если они различны, в чем же они находятся? Конечно,
или [1] оба в том, что испытывает воздействие и приводится в движение, или
[2] действие в действующем, а претерпевание в испытывающем воздействие (если
же и последнее следует назвать действием, то оно будет омонимом). Но если
правильно второе, то движение будет в движущем, ибо то же соображение будет
справедливо и для движущего, и для движимого. Таким образом, или все
движущее будет двигаться, или обладающее движением не будет двигаться. Если
же и то и другое -- и действие и претерпевание -- будут в движимом и
испытывающем воздействие и, [например], обучение и изучение -- две вещи
разные -- окажутся в ученике, тогда, вопервых, деятельность каждого не будет
присуща каждому, а вовторых, вид. Качественное изменение, например, есть
действительность способного к качественному изменению, поскольку оно
способно к такому изменению. Еще более понятна действительность могущего
действовать и претерпевать, поскольку оно таково вообще или же в отдельных
случаях, например строительство или лечение. Таким же образом следует
говорить и о каждом другом виде движений.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Так как наука о природе имеет дело с величинами, движением и временем,
каждое из которых необходимо должно быть или бесконечным, или конечным (если
даже и не все бесконечно или конечно, например свойство или точка: им,
пожалуй, нет необходимости быть ни тем, ни другим), то будет уместно, ведя
исследование о природе, рассмотреть [вопрос] о бесконечном -- существует оно
или нет, а если существует, что оно такое. Доказательством того, что такое
рассмотрение подобает этой науке, [может быть следующее]: все, кто достойным
упоминания образом касались этой философии, рассуждали о бесконечном и все
считают его неким началом существующих [вещей].
Одни, как пифагорейцы и Платон, рассматривают бесконечное (to apeiron)
само по себе, считая его не свойством чего-то другого, но самостоятельной
сущностью -- с той разницей, что пифагорейцы [находят его] в
чувственно-воспринимаемых вещах (ведь они и число не отделяют [от них]) и
[утверждают,] что за Небом [также] имеется бесконечность, Платон же говорит,
что за небом нет никакого тела и даже идей, так как они нигде не находятся,
а, бесконечное имеется и в чувственновоспринимаемых вещах и в идеях. Далее,
пифагорейцы отождествляют бесконечное с четным [числом], ибо оно, [четное],
будучи заключено внутри и ограничено нечетным, сообщает существующим [вещам]
бесконечность. Доказательством этому служит то, что происходит с числами, а
именно если накладывать гномоны вокруг единицы или за исключением [нее], то
в последнем случае получается всегда другой вид [фигуры], в первом же --
один и тот же Платон же [признавал] две бесконечности -- большое и малое.
А все писавшие о природе кладут в основу бесконечного какую-нибудь
другую природу из так называемых элементов, например воду, воздух или
промежуточное между ними. Никто из тех, кто устанавливает ограниченное число
элементов, не считает [их] бесконечными, те же, которые делают элементы
бесконечными [по числу], как Анаксагор и Демокрит -- один из [своих]
подобочастных, другой из панспермии фигур, говорят, что бесконечное есть
непрерывное по соприкосновению [частиц]. И первый утверждает, что любая из
частей есть смесь, подобная целому, так как можно видеть, что любая [вещь]
возникает из любой, отсюда, по-видимому, и его слова "вместе когда-то все
вещи были", например это мясо и эта кость и так же всякая [другая вещь], а
следовательно, и все, и притом одновременно, потому что не только в каждой
вещи имеется начало разьединения, но и для всех [вещей]. Так как возникающее
возникает из такого тела, а возникает все, только не сразу, то должно
существовать какое-то начало возникновения; оно едино, и называет он его
разум, разум, начавши некогда, действует посредством мышления; таким
образом, по необходимости все было когда-то вместе и когда-то начало
приводиться в движение. А Демокрит утверждает, что ни один из первых
[элементов] не возникает из другого, однако и для него началом их всех
служит общее тело, части которого отличаются по величине и фигуре.
Из всего этого ясно, что рассмотрение бесконечного вполне подобает
физикам. С полным основанием также все полагают его как начало: невозможно
ведь, чтобы оно существовало напрасно, с другой стороны, чтобы ему присуще
было иное значение, кроме начала. Ведь все существующее или [есть] начало,
или [исходит] из начала, у бесконечного же не существует начала, так как оно
было бы его концом. Далее, [бесконечное], будучи неким началом, не возникает
и не уничтожается; ведь то, что возникает, необходимо получает конечное