Страница:
Те, кто не встает так рано, лишены возможности наблюдать одно из самых прекрасных событий в горах, а именно - рассвет. С южной стороны небо еще черно, на нем поблескивают звезды, а на северо-востоке оно постепенно меняет цвет от темно-синего до синего. Становится светлее, и вот уже снежные вершины гор на юго-западе превращаются из темных контуров на более светлом фоне неба в бледно-розовые конусы на темно-синем фоне. Небо светлеет, как будто какой-то великан стягивает с него темное покрывало. Потом освещенные утренней зарей снежные вершины вдруг становятся ослепительно белыми. Но происходит это постепенно - сначала освещаются солнцем, которого не видно внизу, самые верхушки некоторых гор. Вскоре их становится больше, а сами они делаются крупнее, и вот уже все видимые вершины ярко освещены розоватого оттенка светом.
И тут показывается солнце.
В ущельях и долинах враз светлеет. Освещенные склоны начинают прогреваться. Сразу получается, что там, где по склонам пробежали солнечные лучи, наступает день, в то время как в тенях еще прячется утро.
Мы стояли на склоне горы, обвешавшись фото- и видеотехникой и встречали солнце. Одно из бесчисленного количества его появлений, но каждый раз разных. Этот рассвет мог бы выглядеть абсолютно по-другому, если бы еще не зашла луна. Или на небе оказалась заблудившаяся здесь вчера тучка. Или в другой месяц.
Одинаковых рассветов не бывает.
– Ну что, камрады, пошли? Нас ждут великие дела, - первым оторвался от созерцания рассвета Серега.
А дальше началась работа. Подъем до перевала пешком, где по камням, где - топча ступени. Затем в связках по гребню. На простых местах движение осуществлялось с попеременной страховкой, на сложных - вперед шел забойщик - организовывал станцию и навешивал перила для остальных.
Вот тут мы и упилили с маршрута на зеркала.
На следующий день по традиции устроили дневку. То есть спали, ели и отдыхали. А еще ходили в гости. Вскоре после нас, на ночевки поднялись и наши новые знакомые - двойка Шурик-Макс. Они решили побегать в этом районе, где были первый раз. А их сотоварищи ушли в верховья Безенгийского ледника с инструктором из альплагеря - зарабатывать себе значок.
Ребята стояли немного ниже нас, ближе к выходу из урочища, в месте, где ручей, текущий из-под ледника, расширялся, и было удобно ходить за водой.
Оказалось, что первый выход у них завтра, а сейчас они собирались обедать. Нормально. В четыре часа вечера. Почти, как и мы.
– Привет мегагоровосходителям! - заметив нас издалека, крикнул Макс. - Чай будете?
Наверх обычно берут строго регламентированный и рассчитанный набор продуктов, так что кормить всяких гостей зачастую весьма накладно. Но мы учли этот момент.
– Будем, конечно. И даже принесли все, что нужно, - ответил Серега, - в том числе коньячок.
– А-а, - понимающе протянул Макс, - вас же можно поздравить с открывашкой. Да, за это дело грех не выпить.
– Всем хай, - из палатки высунулся Шурик. Он был в шортах и очках. В отличие от Макса, на котором была еще и бандана, а очки были солнцезащитные. - Я слышал, тут наливают…
– Правильно слышал, - сказала Танька, - по пятьдесят грамм в профилактических целях.
– А во всех остальных целях наливаем мы, - добавил Шурик, а Серега оживился:
– Приятно слышать, а то алкоголь у нас только в медицинских целях.
– Да-а, не повезло, - посочувствовал нашей судьбе Макс, ставя кан с водой на горелку.
Мы расселись вокруг большого плоского камня, служившего здесь столом, и достали чай, сахар, печенье и кружки. И фляжку с коньячком. Ужасно полезная штука для акклимухи.
– Ну, за первую гору, - Шурик поднял кружку. - Как все прошло, удачно? - спросил он, когда все приняли по глотку.
– В целом - да, - ответил за всех Серега, - но была одна накладочка… Ничего страшного, просто поимели немножко более серьезного лазания, чем требовалось. Зато потренировались.
Он вкратце рассказал основные моменты, а мы вставляли комментарии по ходу дела.
– А каковы ваши творческие планы? - нам было интересно, а вдруг где пересечемся с ребятами?
Отвечал Шурик, на правах старшего в двойке:
– Сначала Малый Укю сгоняем по тройке, благо маршрут короткий, потом посмотрим по обстоятельствам. А сами куда? Завтра ведь?
– Угу, завтра, - Серега сосредоточенно грыз незапланированное печенье, - мы на Архимед пойдем. Тоже по тройке. Чтобы не напрягаться сильно.
– Мы вообще жуть, какие ленивые, - добавил я, - а то, что можем встать рано - тоже от лени на самом деле, потому что нам в ломы спускаться по раскисшему снегу.
– Мы раньше пяти утра не встаем, если идем что-нибудь несложное, - Шурик разлил по кружкам чего-то своего, подозрительно напоминающего спирт. - Зато идем быстро.
– В двойке это нормально, - заметил Олег, - ну что, давайте за вашу открывашку тогда? Чтобы вам удачно сходилось.
Выпили. Оказалось, действительно, спирт. Разведенный.
Потом еще немного пообщались и пошли собираться на завтра, да спать.
– Так, встаньте вот сюда… Дэн, ближе к Сереге… Вот так. Все, у нас есть десять секунд, чтобы сделать радостные лица, - Олег нажал на кнопку фотоаппарата на штативе, подбежал к нам и пристроился рядом с Таней. Все постарались сделать радостные (читай - глупые) лица.
Наша четвертая, и, вероятно, последняя вершина в этом районе. Пик Укю, 4334 метра. Маршрут по северо-западному гребню, 3Б. Он оказался достаточно простым, а категория такая давалась лишь за то, что проходил он через пик Малый Укю и был длинным.
Вид с вершины открывался впечатляющий. Это, конечно, не пятитысячник, но тоже не кочка. Особенно здорово смотрелась стена пятитысячников, одних из самых высоких гор Европы. Хотя отсюда все-таки не лучший вид на нее, но и того, что было видно, оказалось достаточно, чтобы стоять и смотреть. Время не поджимало, светило солнце, и мы не торопились спускаться. Пофотографировали, и только достали перекус, как услышали снизу крик:
– Давай выползай быстрее, почти пришли, - голос был знакомым. Вскоре показался и его обладатель. - Всем привет! Чудесная нынче погодка, - сказал Макс. - А мы вас давно увидели и почти догнали. Записку можете в банку не класть, а сразу нам отдать.
– Привет! Мы так и думали, что это вы. Видели со склона свет в вашей палатке утром, - я подошел поближе. - Во даете, даже не связавшись.
– А нафиг тут вязаться? Тут же пологий склон да снежное поле. Только мешать будет.
– Это точно, - согласился Олег, который тоже подошел поближе, - но мы как связались один раз, так и шли двойками с попеременной страховкой. Серега с Дэном нас, правда, обогнали сильно, но тут оказалось вообще элементарно - как по лестнице. Просто у них дыхалки побольше будет, - он посмотрел на нас.
Тут подоспел и Шурик.
– Фу, блин, быстро бежишь. У меня еще акклимухи такой нет. Доставай хавчик, - обратился он к Максу. - Привет, народ, - это к нам.
– А вот ни фига, - тот посмотрел на часы, - давай быстро писать записку да валить вниз. У нас же график. Короче, я пишу, а ты вон шоколадку съешь, да запей.
– Ладно, ладно. Помню.
Рюкзак у них был один на двоих и какой-то подозрительно маленький, о чем я сказал вслух.
– Так там почти ничего нет, - Шурик как раз полез в него за шоколадкой, - веревка, пара петель, комплект закладок и френдов, четыре шоколадки и два литра воды. Вышли мы позже вас, так что лишних теплых шмоток не брали. Остальное на нас.
– Молодцы, ничего лишнего. Экстремальное хождение. У нас, например, аварийный запас есть всегда. Мы стали его собирать после той холодной ночевки на леднике в позапрошлом году. Тогда все обошлось, но повторения мы не хотим, - начал читать лекцию Серега, - но Шурик его прервал:
– Ладно, народ, побежали мы. Хотим что-то типа рекорда поставить по времени, так что удачи. - Они с Максом поскакали в сторону спуска. Туда же, куда собирались идти и мы - по юго-восточному гребню, 2А - обычный маршрут для спуска в лагерь. Спуск по гребню либо до перевала, либо спуск с гребня уже по склону, а затем в обоих случаях пешочком по леднику Малый Укю до самого лагеря.
Когда и мы начали спуск, парни уже усвистели метров на пятьдесят вниз - их каски периодически мелькали на гребне внизу - красная у Макса и желто-черная - у Шурика. Спускались они так же, как и поднимались - без страховки и не связавшись.
А мы на всякий случай пока решили остаться в связках. Дело в том, что у простых маршрутов в горах есть одна неприятная особенность - огромное количество живых камней, которые непонятно на чем держатся. Тут нужно особое умение использовать такие камни для лазания, нагружать их до определенного предела и в определенном направлении. Приходит оно только с опытом, когда начинаешь чувствовать каждый камень, который собираешься использовать.
Поэтому шли мы практически пешком, но в опасных местах осуществляли простую страховку через ближайший крепкий уступ или камень. Один раз это помогло мне, когда у меня из-под обеих ног ушел (правда, недалеко) немаленький камень, а в другой раз - Тане, у которой в руках остался зацеп под обе руки. Я-то удержаться сумел бы и без страховки, а вот Таню поймал Олег на веревке. Что лишний раз доказало небесполезность использования веревки даже на простых маршрутах. Я спускался и мечтал о том, как же прекрасно лезть по монолиту, где ничего не уйдет из-под рук или ног на голову остальным.
Глава 11
И тут показывается солнце.
В ущельях и долинах враз светлеет. Освещенные склоны начинают прогреваться. Сразу получается, что там, где по склонам пробежали солнечные лучи, наступает день, в то время как в тенях еще прячется утро.
Мы стояли на склоне горы, обвешавшись фото- и видеотехникой и встречали солнце. Одно из бесчисленного количества его появлений, но каждый раз разных. Этот рассвет мог бы выглядеть абсолютно по-другому, если бы еще не зашла луна. Или на небе оказалась заблудившаяся здесь вчера тучка. Или в другой месяц.
Одинаковых рассветов не бывает.
– Ну что, камрады, пошли? Нас ждут великие дела, - первым оторвался от созерцания рассвета Серега.
А дальше началась работа. Подъем до перевала пешком, где по камням, где - топча ступени. Затем в связках по гребню. На простых местах движение осуществлялось с попеременной страховкой, на сложных - вперед шел забойщик - организовывал станцию и навешивал перила для остальных.
Вот тут мы и упилили с маршрута на зеркала.
На следующий день по традиции устроили дневку. То есть спали, ели и отдыхали. А еще ходили в гости. Вскоре после нас, на ночевки поднялись и наши новые знакомые - двойка Шурик-Макс. Они решили побегать в этом районе, где были первый раз. А их сотоварищи ушли в верховья Безенгийского ледника с инструктором из альплагеря - зарабатывать себе значок.
Ребята стояли немного ниже нас, ближе к выходу из урочища, в месте, где ручей, текущий из-под ледника, расширялся, и было удобно ходить за водой.
Оказалось, что первый выход у них завтра, а сейчас они собирались обедать. Нормально. В четыре часа вечера. Почти, как и мы.
– Привет мегагоровосходителям! - заметив нас издалека, крикнул Макс. - Чай будете?
Наверх обычно берут строго регламентированный и рассчитанный набор продуктов, так что кормить всяких гостей зачастую весьма накладно. Но мы учли этот момент.
– Будем, конечно. И даже принесли все, что нужно, - ответил Серега, - в том числе коньячок.
– А-а, - понимающе протянул Макс, - вас же можно поздравить с открывашкой. Да, за это дело грех не выпить.
– Всем хай, - из палатки высунулся Шурик. Он был в шортах и очках. В отличие от Макса, на котором была еще и бандана, а очки были солнцезащитные. - Я слышал, тут наливают…
– Правильно слышал, - сказала Танька, - по пятьдесят грамм в профилактических целях.
– А во всех остальных целях наливаем мы, - добавил Шурик, а Серега оживился:
– Приятно слышать, а то алкоголь у нас только в медицинских целях.
– Да-а, не повезло, - посочувствовал нашей судьбе Макс, ставя кан с водой на горелку.
Мы расселись вокруг большого плоского камня, служившего здесь столом, и достали чай, сахар, печенье и кружки. И фляжку с коньячком. Ужасно полезная штука для акклимухи.
– Ну, за первую гору, - Шурик поднял кружку. - Как все прошло, удачно? - спросил он, когда все приняли по глотку.
– В целом - да, - ответил за всех Серега, - но была одна накладочка… Ничего страшного, просто поимели немножко более серьезного лазания, чем требовалось. Зато потренировались.
Он вкратце рассказал основные моменты, а мы вставляли комментарии по ходу дела.
– А каковы ваши творческие планы? - нам было интересно, а вдруг где пересечемся с ребятами?
Отвечал Шурик, на правах старшего в двойке:
– Сначала Малый Укю сгоняем по тройке, благо маршрут короткий, потом посмотрим по обстоятельствам. А сами куда? Завтра ведь?
– Угу, завтра, - Серега сосредоточенно грыз незапланированное печенье, - мы на Архимед пойдем. Тоже по тройке. Чтобы не напрягаться сильно.
– Мы вообще жуть, какие ленивые, - добавил я, - а то, что можем встать рано - тоже от лени на самом деле, потому что нам в ломы спускаться по раскисшему снегу.
– Мы раньше пяти утра не встаем, если идем что-нибудь несложное, - Шурик разлил по кружкам чего-то своего, подозрительно напоминающего спирт. - Зато идем быстро.
– В двойке это нормально, - заметил Олег, - ну что, давайте за вашу открывашку тогда? Чтобы вам удачно сходилось.
Выпили. Оказалось, действительно, спирт. Разведенный.
Потом еще немного пообщались и пошли собираться на завтра, да спать.
– Так, встаньте вот сюда… Дэн, ближе к Сереге… Вот так. Все, у нас есть десять секунд, чтобы сделать радостные лица, - Олег нажал на кнопку фотоаппарата на штативе, подбежал к нам и пристроился рядом с Таней. Все постарались сделать радостные (читай - глупые) лица.
Наша четвертая, и, вероятно, последняя вершина в этом районе. Пик Укю, 4334 метра. Маршрут по северо-западному гребню, 3Б. Он оказался достаточно простым, а категория такая давалась лишь за то, что проходил он через пик Малый Укю и был длинным.
Вид с вершины открывался впечатляющий. Это, конечно, не пятитысячник, но тоже не кочка. Особенно здорово смотрелась стена пятитысячников, одних из самых высоких гор Европы. Хотя отсюда все-таки не лучший вид на нее, но и того, что было видно, оказалось достаточно, чтобы стоять и смотреть. Время не поджимало, светило солнце, и мы не торопились спускаться. Пофотографировали, и только достали перекус, как услышали снизу крик:
– Давай выползай быстрее, почти пришли, - голос был знакомым. Вскоре показался и его обладатель. - Всем привет! Чудесная нынче погодка, - сказал Макс. - А мы вас давно увидели и почти догнали. Записку можете в банку не класть, а сразу нам отдать.
– Привет! Мы так и думали, что это вы. Видели со склона свет в вашей палатке утром, - я подошел поближе. - Во даете, даже не связавшись.
– А нафиг тут вязаться? Тут же пологий склон да снежное поле. Только мешать будет.
– Это точно, - согласился Олег, который тоже подошел поближе, - но мы как связались один раз, так и шли двойками с попеременной страховкой. Серега с Дэном нас, правда, обогнали сильно, но тут оказалось вообще элементарно - как по лестнице. Просто у них дыхалки побольше будет, - он посмотрел на нас.
Тут подоспел и Шурик.
– Фу, блин, быстро бежишь. У меня еще акклимухи такой нет. Доставай хавчик, - обратился он к Максу. - Привет, народ, - это к нам.
– А вот ни фига, - тот посмотрел на часы, - давай быстро писать записку да валить вниз. У нас же график. Короче, я пишу, а ты вон шоколадку съешь, да запей.
– Ладно, ладно. Помню.
Рюкзак у них был один на двоих и какой-то подозрительно маленький, о чем я сказал вслух.
– Так там почти ничего нет, - Шурик как раз полез в него за шоколадкой, - веревка, пара петель, комплект закладок и френдов, четыре шоколадки и два литра воды. Вышли мы позже вас, так что лишних теплых шмоток не брали. Остальное на нас.
– Молодцы, ничего лишнего. Экстремальное хождение. У нас, например, аварийный запас есть всегда. Мы стали его собирать после той холодной ночевки на леднике в позапрошлом году. Тогда все обошлось, но повторения мы не хотим, - начал читать лекцию Серега, - но Шурик его прервал:
– Ладно, народ, побежали мы. Хотим что-то типа рекорда поставить по времени, так что удачи. - Они с Максом поскакали в сторону спуска. Туда же, куда собирались идти и мы - по юго-восточному гребню, 2А - обычный маршрут для спуска в лагерь. Спуск по гребню либо до перевала, либо спуск с гребня уже по склону, а затем в обоих случаях пешочком по леднику Малый Укю до самого лагеря.
Когда и мы начали спуск, парни уже усвистели метров на пятьдесят вниз - их каски периодически мелькали на гребне внизу - красная у Макса и желто-черная - у Шурика. Спускались они так же, как и поднимались - без страховки и не связавшись.
А мы на всякий случай пока решили остаться в связках. Дело в том, что у простых маршрутов в горах есть одна неприятная особенность - огромное количество живых камней, которые непонятно на чем держатся. Тут нужно особое умение использовать такие камни для лазания, нагружать их до определенного предела и в определенном направлении. Приходит оно только с опытом, когда начинаешь чувствовать каждый камень, который собираешься использовать.
Поэтому шли мы практически пешком, но в опасных местах осуществляли простую страховку через ближайший крепкий уступ или камень. Один раз это помогло мне, когда у меня из-под обеих ног ушел (правда, недалеко) немаленький камень, а в другой раз - Тане, у которой в руках остался зацеп под обе руки. Я-то удержаться сумел бы и без страховки, а вот Таню поймал Олег на веревке. Что лишний раз доказало небесполезность использования веревки даже на простых маршрутах. Я спускался и мечтал о том, как же прекрасно лезть по монолиту, где ничего не уйдет из-под рук или ног на голову остальным.
Глава 11
Парни уже должны были заканчивать спуск по гребню, и я периодически поглядывал в сторону перевала, но выступающие камни гребня почти все время загораживали мне обзор. Поэтому я смог увидеть только финальную часть срыва. Боковым зрением уловив далеко внизу движение яркой красной точки, я остановился на спуске и повернулся в ту сторону. Точка, уже не шевелясь, лежала на сыпухе. Только оседало облачко пыли. Что это, догадаться было нетрудно. Ноги у меня вдруг сделались ватными, а руки непроизвольно вцепились в камень. Все просто - два человека и один рюкзак. Шурик - желтая каска, синяя куртка, рюкзак - сине-черный, Макс - красная куртка, красная каска.
В это время из-за уступа показался Серега - шли мы без страховки, только связавшись, так как проходили простой участок. А Олег с Татьяной приотстали на пару веревок, чтобы не сыпать на нас камни, которые уходили бы с гребня вниз по склону. Мое оцепенение длилось не больше нескольких секунд, и говорил Сереге я уже вполне спокойно:
– Макс ушел, - и показал рукой направление.
– Куда? - не понял сначала Серега. А потом увидел сам. - Бл..дь! Доигрался.
– Бегом? - спросил я.
– Да, только не так как он, - Сереге не понадобилось много времени, чтобы решить, что делать.
Он коротко обрисовал ситуацию по рации нашим ребятам, потом побежал наверх за Олегом и аптечкой. Я в это время сообщил в альплагерь о ЧП по аварийному каналу. Начспас мне сказал, что спасатели сейчас снимают с Дыхтау группу из четырех человек, попавшую под лавину, принимая участие в чемпионате Украины по альпинизму. Похоже, опоздали со спуском и шли слишком поздно по лавиноопасному кулуару на спуске. Прошло меньше суток и пока остается вероятность, что есть живые. Спросил, сможем ли мы организовать спуск хотя бы до базового лагеря. Я ответил, что сможем, народу хватает. Да идти там уже пешком можно. И добавил, что сообщу подробнее, когда мы к нему спустимся. Я сильно подозревал, да что там - был стопроцентно уверен, - что рации для связи с альплагерем у парней нет. Я видел их рюкзак.
Подошел Серега, принес аптечку и лыжные палки и сказал:
– Наши подтянутся, как только смогут, а нам придется поднажать.
И мы нажали. Самое сложное было соблюдать повышенную осторожность, когда очень хотелось бежать. Глупо было бы самому слинять вниз в такой момент. Но ходить мы умеем. Особенно, когда очень надо.
Когда мы подошли к предположительному месту срыва, Шурик уже был внизу, около Макса. Но что с ним, было неясно. Спорю, что и нормальной аптечки у них не было.
Подходящий спуск нашелся рядом - дюльферять не пришлось. Дальше спускались зигзагами бегом - очень быстрый способ спуска, но сильно загружает коленные суставы, которые после болят.
Как ни странно, пролетев по склону больше сотни метров, Макс был жив, только без сознания. Способствовало этому, видимо то, что склон здесь уже выполаживался, уступ, с которого он сорвался, был около пяти метров, а ниже по не очень крутому склону находилась некрупная сыпуха, легко ехавшая вниз под ногами. Если приспособиться, то даже довольно удобно для спуска.
Вот только при более тщательном осмотре выяснилось, что у Макс заработал открытый перелом правого предплечья, закрытый - левой голени и, как минимум, вывих голеностопа. А также внутренние повреждения, которые мы затруднялись идентифицировать, но по некоторым признакам похоже на перелом ребер и повреждение легкого, потому что на губах при дыхании пузырилась кровь. Увидев это, мы сразу же перевернули его на бок, чтобы он не захлебнулся кровью.
С собой у нас имелся один туристический коврик из пенополиуретана, куда мы и положили Макса. Затем сделали укол обезболивающего, не обнаружив внешних повреждений, наложили давящую повязку на ребра, наложили шины на руку и ногу, для чего очень хорошо подошел мой углепластиковый штатив, который пришлось разобрать.
Стоит, конечно, признать, что медики из нас никакие. В том числе и Олег, который им числится формально. Но Шурик был еще хуже знаком с медициной, чем мы.
Вскоре подоспели Олег и Татьяна. Олег сразу занялся осмотром, но смог только подтвердить первоначальный диагноз. Теперь нам предстоял спуск Макса по сыпухе, леднику, а затем и до альплагеря, где им займется врач. Шурик уже закончил сбор носилок из лыжных палок и ледорубов.
Сбивчивый рассказ Шурика подтвердил мои подозрения. Они спускались без страховки, а временами даже не видели друг друга. Для них это было что-то типа соревнования - кто быстрее. Все-таки, похоже, что злую шутку сыграл осыпающийся гребень - из-под ноги или руки ушел камень, а удержаться на полке Макс не сумел. Шурик тоже не видел начала срыва, но сейчас гадать было бесполезно. Затем Макс пролетел около четырех метров до следующей небольшой полки, о которую ударился и, видимо, получил основные повреждения. А дальше, несколькими метрами ниже, гребень переходил в крутой осыпной склон, который вскоре выполаживался настолько, что смог остановить катящееся тело довольно быстро. Эта совокупность факторов его и спасла.
Вообще, со спасами нам несказанно повезло, если, конечно, можно считать везением участие в спасработах в принципе. Предстоящий спуск пострадавшего представлял собой небольшую прогулку по сравнению с тем, что могло бы быть на более серьезном маршруте и на большей высоте. Снять тело со стены иногда практически невозможно, а в некоторых случаях трупы оставляют там, где их нашли. Правда, я не слышал, чтобы так поступали на Кавказе, но зато это дает представление о сложности спасработ в горах. Нам же предстояло идти пешком, неся вчетвером одни носилки.
Дойдя до сравнительно безопасного пути, мы отправили Татьяну в лагерь, чтобы она по быстрому приготовила нам хотя бы чай и бутерброды, так как нам предстоял безостановочный спуск до альплагеря. Не то, чтобы такая высота настолько отрицательно сказывалась на состоянии организма, как на высотах более четырех тысяч, но мы в любом случае не хотели задерживать оказание Максу врачебной помощи.
По мелкой сыпухе идти достаточно тяжело, а переносить носилки через россыпи крупных, от метра и больше, камней - еще сложнее, но скорость передвижения все равно не шла ни в какое сравнение с тем, если бы мы спускали их на веревках.
Выйдя на ледник, все почувствовали облегчение - по нему можно было идти, как по дороге, перешагивая временами через бурные ручьи талых вод, текущие по его поверхности. И здесь Макс первый раз пришел в себя. Он застонал, открыл глаза и попытался что-то сказать, но не смог. Олег приподнял ему голову и приложил фляжку к губам. Макс сделал глоток, попробовал пошевелиться, но только резко дернулся и снова потерял сознание.
– Насколько я понимаю, тут дело не в переломах, - Олег вытер кровь с губ Макса, - а во внутренних повреждениях. Почти наверняка сломанное ребро задело легкое, а про остальное ничего не могу сказать. Так что я предложил бы поспешить. Да и спуск в темноте… - сам он тяжело дышал, и было видно, что путь дается ему нелегко. Особенно переход через россыпь крупных камней - курумы.
Я тоже не чувствовал себя способным поднажать. Пульс под сто восемьдесят, колени и руки дрожат, от жары разболелась голова. Остальные чувствовали себя не лучше.
И тут я впервые вспомнил о своих новых возможностях, о которых никто из ребят не подозревал. Надо пробовать как-то их использовать, иначе, зачем я их развиваю?
– Так, делаем привал десять минут, - предложил я, - лучше сейчас отдохнуть, чем потом упасть.
Все со мной согласились с явным облегчением, положили носилки и попадали на камни, кто где стоял.
Как ни странно, вызвать второе зрение у меня получилось легко. И я увидел всю нашу группу. Ауры всех в целом сохраняли естественный цвет, только заметно потускнели и местами приобрели оранжево-желтые оттенки. А еще я заметил очень большое рассеивание энергии в пространство. Сам я давно с этим справился, закольцевав на себя большинство энергетических каналов и создав улавливающий и возвращающий энергию обратно модуль, который работал постоянно. Вероятно, поэтому и чувствовал себя лучше остальных, предотвратив естественное и бесполезное рассеивание энергии.
А вот на Макса было страшно смотреть. Естественные синие и зеленые тона ауры практически повсеместно сменились на красные, оранжевые и желтые, а в местах повреждений было видно, как последние капли жизненной энергии вытекают из организма. Энергетический обмен в организме был необратимо нарушен. Я вдруг понял, что мы вполне можем не донести его даже до базового лагеря. Врачеванием на таком уровне я никогда не занимался. Но что-то делать надо - это я понимал отчетливо.
Я срочно развернул и активировал модуль по сбору и накоплению энергии. Проблемой оказалось то, что здесь, на леднике, ее просто неоткуда взять. Единственные источники - это мы сами, не забирать же у нас последнее? Она нам еще понадобится для транспортировки.
Модуль я проектировал автономным, но все равно, максимальное расстояние, на котором я мог поддерживать с ним связь, ограничивалось несколькими километрами. А программировать его на сбор энергии где-то далеко и последующее возвращение, не было времени. Оставался единственный вариант - отправить его в район базового лагеря - тот максимум, до которого я мог дотянуться, и собрать там все, что есть. Кроме людей, конечно - это в него заложено основным принципом.
Отправив этот модуль, я активировал следующий, который помогал мне выйти в астрал. Только надо что-то сказать ребятам, чтобы не пугались.
– Народ, послушайте минутку, - все посмотрели на меня, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. - Я сейчас немножко… м-м, отключусь. Да, можно и так сказать. Вы ничего не делайте и не трогайте. Это ненадолго. Все вопросы потом, - видя, что Серега собирается что-то сказать, добавил я. - Могу только сказать, что я попробую помочь Максу.
Я привалился спиной к камню и запустил программу модуля. Меня привычно окутала полная тьма и тишина. Это продолжалось какое-то неуловимое мгновение, потом я сразу же вылетел из-под его влияния. Внешней энергетической подпитки, к которой я так привык, не было, так что приходилось использовать энергию тела. Впоследствии такая потеря отразится на мне слабостью, если я ее не восполню, но сейчас не это главное.
Переместившись к Максу, я внимательно осмотрел его. Менять что-то на физическом уровне я не могу, а вот разорванные энерго-информационные каналы можно попробовать подправить.
Начал с самого простого - с перелома руки. Здесь канал не был порван, только вывернут, и в нем образовалась непредусмотренная дыра, откуда происходила утечка энергии. Работать с каналами я научился уже давно, только, к сожалению, мог делать это лишь вот таким образом, из астрала. Этот канал я быстро выправил и зарастил, добавив собственной энергии.
Следующий канал в районе ноги был надорван - энергия из него просто вытекала. Я мог просто его заглушить, но тогда потом пришлось бы рвать его по новой и сращивать с остатком ниже. Но я пошел более энергоемким путем. Сращивание канала для меня не очень сложно, но требует много энергии, часть которой я собрал тут же, пока она не рассеялась, часть - от рассеивающейся энергии Сереги, Олега и Шурика. Им не повредит, и мне экономия.
Сложнее всего оказалось справиться со внутренними повреждениями. На этом уровне я видел, что сломанное ребро все-таки вошло в легкое, но помочь здесь ничем не мог. А мешанина энерго-информационных каналов была запутана так, что пришлось медленно и вдумчиво их изучать. К счастью, мне не нужно было полностью исследовать их структуру, а просто найти поврежденные и соединить. Вот только поврежденных было с десяток и чтобы понять, что с чем соединять, требовалось изучение.
Закончив работу, я почувствовал, что идти мне будет тяжеловато, если я не подзаряжусь энергией. Надо возвращать модуль. А с Максом будет все в порядке, если мы вовремя его донесем. Единственно, сейчас у него практически полностью отсутствовала сопротивляемость к отдаче энергии, но это пройдет, когда он пойдет на поправку. Я вернулся в нормальное состояние.
На меня посмотрели, как на тяжелобольного.
– Ты что, тоже решил приболеть? - спросил Серега. - Мы уже хотели тебе нашатыря подсунуть.
– Вот спасибо. Предупреждал ведь. Все нормально, так и было задумано.
– Только что-то ты стал хуже выглядеть, - заметил Олег. - Отдых не пошел?
– Это поправимо, еще три минуты, - я послал сигнал на возвращение модуля.
Он собрал достаточно энергии, чтобы пополнить мои запасы. Еще и осталось. Остаток я скормил Максу и по чуть-чуть ребятам, которые должны были почувствовать, что усталость немного отошла.
– Ну что, лучше себя ощущаете? - надо же было как-то объяснить им, что я сделал. - Я предотвратил у Макса утечку жизненной энергии, иначе мы бы его не донесли, это точно. Там такая куча повреждений. Вот и с вами поделился, чувствуете? Был у меня запасик…
– Какой такой энергии? - недоверчиво спросил Олег, как наиболее знакомый с медициной. - Я что-то про такую не слышал.
– Я тоже. Не знаю, как это назвать по другому, - мы подняли носилки и понесли к лагерю. - Но это не значит, что ничего такого нет. Давай потом поговорим на эту тему, а то дыхание сбивается.
Когда мы добрались до своего лагеря, было почти пять вечера. Выходило, что до полной темноты мы должны успеть спустить Макса по крутому склону от хижины Укюкош до морены ледника Мижирги, вдоль которой шла удобная тропа.
В лагере нас уже ждал народ с нормально сделанными носилками. Таня ввела всех в курс дела, и известие распространилось очень быстро по всему урочищу. В это время здесь стояло никак не меньше шести групп, не считая нас.
Макса, который уже пришел в сознание и, пока мы шли, успел рассказать, как все было, только подтвердив наши подозрения, у нас почти отняли. Переложили на другие носилки и сразу понесли вниз. Мы тоже решили сопровождать его, как непосредственные участники, только попить чайку, приготовленного нам Таней.
И только после чая, когда мы вышли догонять группу с Максом, я увидел результаты своей энергодобычи. Трава, растущая в небольших количествах между камней, теперь превратилась в сухие стебельки, годившиеся лишь на разжигание костра. Я со страхом подумал, что и вся живность, находящаяся здесь, тоже пострадала. В том числе и косули - всеобщие любимцы, постоянно подкармливаемые альпинистами. Вот почему модуль вернулся таким полным, что хватило на всех, пусть и понемногу. "Да ведь это же можно использовать, как оружие. А защиты от него я пока не знаю". Эта мысль меня испугала. Да уж, говорить об этом уж точно никому не стоит.
Когда мы догнали группу, она спустилась уже почти до середины крутого склона. Тут было больше десятка человек, так что нести носилки нам не дали. Да, честно говоря, мы уже и не рвались. Максу снова стало хуже, начался жар. Он периодически терял сознание, но сделать больше, чем сейчас, для него никто не мог. Кроме меня. Я снова задействовал модуль сбора энергии, который стал собирать излишки со спасательной группы. То есть то, что все равно бесполезно рассеивалось в пространстве. А затем закачивал ее Максу, энергетический запас которого стал постепенно пополняться. Хотя и медленно, потому что и расход также был очень велик - на восстановление организма, да и не смог я полностью восстановить все каналы, только основные.
Вторым зрением я наблюдал за состоянием Макса, а заодно видел, как происходит сбор энергии модулем. Над группой формировалось что-то наподобие рассеянного облака бледно-фиолетового цвета, под воздействием модуля оно начинало вытягиваться и поглощаться. Но модуль не висел неподвижно, а непрерывно передвигался в сторону максимальной концентрации энергии. Набрав достаточное количество, он сбрасывал ее Максу по моей команде. В общем, картина была интересная.
К морене ледника Мижирги мы спустились уже в сумерках. Там, около ручья, сделали пятиминутный привал и двинулись дальше.
Пройдя не больше трехсот метров от места привала, я начал замечать странную картину - облако энергии, прежде чем поглотиться модулем, пыталось стечь вниз по ущелью. Я заинтересовался и дал команду модулю прекратить сбор. И увидел, как небольшие облачка энергии, формирующиеся вокруг людей, вытягиваются и начинают двигаться в одну сторону, тогда как совсем недавно с ними ничего не происходило. Интересно, существуют какие-нибудь энерго-информационные течения или что-то (кто-то) впереди ее поглощает? До сих пор я знал только, что это умею я.
В это время из-за уступа показался Серега - шли мы без страховки, только связавшись, так как проходили простой участок. А Олег с Татьяной приотстали на пару веревок, чтобы не сыпать на нас камни, которые уходили бы с гребня вниз по склону. Мое оцепенение длилось не больше нескольких секунд, и говорил Сереге я уже вполне спокойно:
– Макс ушел, - и показал рукой направление.
– Куда? - не понял сначала Серега. А потом увидел сам. - Бл..дь! Доигрался.
– Бегом? - спросил я.
– Да, только не так как он, - Сереге не понадобилось много времени, чтобы решить, что делать.
Он коротко обрисовал ситуацию по рации нашим ребятам, потом побежал наверх за Олегом и аптечкой. Я в это время сообщил в альплагерь о ЧП по аварийному каналу. Начспас мне сказал, что спасатели сейчас снимают с Дыхтау группу из четырех человек, попавшую под лавину, принимая участие в чемпионате Украины по альпинизму. Похоже, опоздали со спуском и шли слишком поздно по лавиноопасному кулуару на спуске. Прошло меньше суток и пока остается вероятность, что есть живые. Спросил, сможем ли мы организовать спуск хотя бы до базового лагеря. Я ответил, что сможем, народу хватает. Да идти там уже пешком можно. И добавил, что сообщу подробнее, когда мы к нему спустимся. Я сильно подозревал, да что там - был стопроцентно уверен, - что рации для связи с альплагерем у парней нет. Я видел их рюкзак.
Подошел Серега, принес аптечку и лыжные палки и сказал:
– Наши подтянутся, как только смогут, а нам придется поднажать.
И мы нажали. Самое сложное было соблюдать повышенную осторожность, когда очень хотелось бежать. Глупо было бы самому слинять вниз в такой момент. Но ходить мы умеем. Особенно, когда очень надо.
Когда мы подошли к предположительному месту срыва, Шурик уже был внизу, около Макса. Но что с ним, было неясно. Спорю, что и нормальной аптечки у них не было.
Подходящий спуск нашелся рядом - дюльферять не пришлось. Дальше спускались зигзагами бегом - очень быстрый способ спуска, но сильно загружает коленные суставы, которые после болят.
Как ни странно, пролетев по склону больше сотни метров, Макс был жив, только без сознания. Способствовало этому, видимо то, что склон здесь уже выполаживался, уступ, с которого он сорвался, был около пяти метров, а ниже по не очень крутому склону находилась некрупная сыпуха, легко ехавшая вниз под ногами. Если приспособиться, то даже довольно удобно для спуска.
Вот только при более тщательном осмотре выяснилось, что у Макс заработал открытый перелом правого предплечья, закрытый - левой голени и, как минимум, вывих голеностопа. А также внутренние повреждения, которые мы затруднялись идентифицировать, но по некоторым признакам похоже на перелом ребер и повреждение легкого, потому что на губах при дыхании пузырилась кровь. Увидев это, мы сразу же перевернули его на бок, чтобы он не захлебнулся кровью.
С собой у нас имелся один туристический коврик из пенополиуретана, куда мы и положили Макса. Затем сделали укол обезболивающего, не обнаружив внешних повреждений, наложили давящую повязку на ребра, наложили шины на руку и ногу, для чего очень хорошо подошел мой углепластиковый штатив, который пришлось разобрать.
Стоит, конечно, признать, что медики из нас никакие. В том числе и Олег, который им числится формально. Но Шурик был еще хуже знаком с медициной, чем мы.
Вскоре подоспели Олег и Татьяна. Олег сразу занялся осмотром, но смог только подтвердить первоначальный диагноз. Теперь нам предстоял спуск Макса по сыпухе, леднику, а затем и до альплагеря, где им займется врач. Шурик уже закончил сбор носилок из лыжных палок и ледорубов.
Сбивчивый рассказ Шурика подтвердил мои подозрения. Они спускались без страховки, а временами даже не видели друг друга. Для них это было что-то типа соревнования - кто быстрее. Все-таки, похоже, что злую шутку сыграл осыпающийся гребень - из-под ноги или руки ушел камень, а удержаться на полке Макс не сумел. Шурик тоже не видел начала срыва, но сейчас гадать было бесполезно. Затем Макс пролетел около четырех метров до следующей небольшой полки, о которую ударился и, видимо, получил основные повреждения. А дальше, несколькими метрами ниже, гребень переходил в крутой осыпной склон, который вскоре выполаживался настолько, что смог остановить катящееся тело довольно быстро. Эта совокупность факторов его и спасла.
Вообще, со спасами нам несказанно повезло, если, конечно, можно считать везением участие в спасработах в принципе. Предстоящий спуск пострадавшего представлял собой небольшую прогулку по сравнению с тем, что могло бы быть на более серьезном маршруте и на большей высоте. Снять тело со стены иногда практически невозможно, а в некоторых случаях трупы оставляют там, где их нашли. Правда, я не слышал, чтобы так поступали на Кавказе, но зато это дает представление о сложности спасработ в горах. Нам же предстояло идти пешком, неся вчетвером одни носилки.
Дойдя до сравнительно безопасного пути, мы отправили Татьяну в лагерь, чтобы она по быстрому приготовила нам хотя бы чай и бутерброды, так как нам предстоял безостановочный спуск до альплагеря. Не то, чтобы такая высота настолько отрицательно сказывалась на состоянии организма, как на высотах более четырех тысяч, но мы в любом случае не хотели задерживать оказание Максу врачебной помощи.
По мелкой сыпухе идти достаточно тяжело, а переносить носилки через россыпи крупных, от метра и больше, камней - еще сложнее, но скорость передвижения все равно не шла ни в какое сравнение с тем, если бы мы спускали их на веревках.
Выйдя на ледник, все почувствовали облегчение - по нему можно было идти, как по дороге, перешагивая временами через бурные ручьи талых вод, текущие по его поверхности. И здесь Макс первый раз пришел в себя. Он застонал, открыл глаза и попытался что-то сказать, но не смог. Олег приподнял ему голову и приложил фляжку к губам. Макс сделал глоток, попробовал пошевелиться, но только резко дернулся и снова потерял сознание.
– Насколько я понимаю, тут дело не в переломах, - Олег вытер кровь с губ Макса, - а во внутренних повреждениях. Почти наверняка сломанное ребро задело легкое, а про остальное ничего не могу сказать. Так что я предложил бы поспешить. Да и спуск в темноте… - сам он тяжело дышал, и было видно, что путь дается ему нелегко. Особенно переход через россыпь крупных камней - курумы.
Я тоже не чувствовал себя способным поднажать. Пульс под сто восемьдесят, колени и руки дрожат, от жары разболелась голова. Остальные чувствовали себя не лучше.
И тут я впервые вспомнил о своих новых возможностях, о которых никто из ребят не подозревал. Надо пробовать как-то их использовать, иначе, зачем я их развиваю?
– Так, делаем привал десять минут, - предложил я, - лучше сейчас отдохнуть, чем потом упасть.
Все со мной согласились с явным облегчением, положили носилки и попадали на камни, кто где стоял.
Как ни странно, вызвать второе зрение у меня получилось легко. И я увидел всю нашу группу. Ауры всех в целом сохраняли естественный цвет, только заметно потускнели и местами приобрели оранжево-желтые оттенки. А еще я заметил очень большое рассеивание энергии в пространство. Сам я давно с этим справился, закольцевав на себя большинство энергетических каналов и создав улавливающий и возвращающий энергию обратно модуль, который работал постоянно. Вероятно, поэтому и чувствовал себя лучше остальных, предотвратив естественное и бесполезное рассеивание энергии.
А вот на Макса было страшно смотреть. Естественные синие и зеленые тона ауры практически повсеместно сменились на красные, оранжевые и желтые, а в местах повреждений было видно, как последние капли жизненной энергии вытекают из организма. Энергетический обмен в организме был необратимо нарушен. Я вдруг понял, что мы вполне можем не донести его даже до базового лагеря. Врачеванием на таком уровне я никогда не занимался. Но что-то делать надо - это я понимал отчетливо.
Я срочно развернул и активировал модуль по сбору и накоплению энергии. Проблемой оказалось то, что здесь, на леднике, ее просто неоткуда взять. Единственные источники - это мы сами, не забирать же у нас последнее? Она нам еще понадобится для транспортировки.
Модуль я проектировал автономным, но все равно, максимальное расстояние, на котором я мог поддерживать с ним связь, ограничивалось несколькими километрами. А программировать его на сбор энергии где-то далеко и последующее возвращение, не было времени. Оставался единственный вариант - отправить его в район базового лагеря - тот максимум, до которого я мог дотянуться, и собрать там все, что есть. Кроме людей, конечно - это в него заложено основным принципом.
Отправив этот модуль, я активировал следующий, который помогал мне выйти в астрал. Только надо что-то сказать ребятам, чтобы не пугались.
– Народ, послушайте минутку, - все посмотрели на меня, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. - Я сейчас немножко… м-м, отключусь. Да, можно и так сказать. Вы ничего не делайте и не трогайте. Это ненадолго. Все вопросы потом, - видя, что Серега собирается что-то сказать, добавил я. - Могу только сказать, что я попробую помочь Максу.
Я привалился спиной к камню и запустил программу модуля. Меня привычно окутала полная тьма и тишина. Это продолжалось какое-то неуловимое мгновение, потом я сразу же вылетел из-под его влияния. Внешней энергетической подпитки, к которой я так привык, не было, так что приходилось использовать энергию тела. Впоследствии такая потеря отразится на мне слабостью, если я ее не восполню, но сейчас не это главное.
Переместившись к Максу, я внимательно осмотрел его. Менять что-то на физическом уровне я не могу, а вот разорванные энерго-информационные каналы можно попробовать подправить.
Начал с самого простого - с перелома руки. Здесь канал не был порван, только вывернут, и в нем образовалась непредусмотренная дыра, откуда происходила утечка энергии. Работать с каналами я научился уже давно, только, к сожалению, мог делать это лишь вот таким образом, из астрала. Этот канал я быстро выправил и зарастил, добавив собственной энергии.
Следующий канал в районе ноги был надорван - энергия из него просто вытекала. Я мог просто его заглушить, но тогда потом пришлось бы рвать его по новой и сращивать с остатком ниже. Но я пошел более энергоемким путем. Сращивание канала для меня не очень сложно, но требует много энергии, часть которой я собрал тут же, пока она не рассеялась, часть - от рассеивающейся энергии Сереги, Олега и Шурика. Им не повредит, и мне экономия.
Сложнее всего оказалось справиться со внутренними повреждениями. На этом уровне я видел, что сломанное ребро все-таки вошло в легкое, но помочь здесь ничем не мог. А мешанина энерго-информационных каналов была запутана так, что пришлось медленно и вдумчиво их изучать. К счастью, мне не нужно было полностью исследовать их структуру, а просто найти поврежденные и соединить. Вот только поврежденных было с десяток и чтобы понять, что с чем соединять, требовалось изучение.
Закончив работу, я почувствовал, что идти мне будет тяжеловато, если я не подзаряжусь энергией. Надо возвращать модуль. А с Максом будет все в порядке, если мы вовремя его донесем. Единственно, сейчас у него практически полностью отсутствовала сопротивляемость к отдаче энергии, но это пройдет, когда он пойдет на поправку. Я вернулся в нормальное состояние.
На меня посмотрели, как на тяжелобольного.
– Ты что, тоже решил приболеть? - спросил Серега. - Мы уже хотели тебе нашатыря подсунуть.
– Вот спасибо. Предупреждал ведь. Все нормально, так и было задумано.
– Только что-то ты стал хуже выглядеть, - заметил Олег. - Отдых не пошел?
– Это поправимо, еще три минуты, - я послал сигнал на возвращение модуля.
Он собрал достаточно энергии, чтобы пополнить мои запасы. Еще и осталось. Остаток я скормил Максу и по чуть-чуть ребятам, которые должны были почувствовать, что усталость немного отошла.
– Ну что, лучше себя ощущаете? - надо же было как-то объяснить им, что я сделал. - Я предотвратил у Макса утечку жизненной энергии, иначе мы бы его не донесли, это точно. Там такая куча повреждений. Вот и с вами поделился, чувствуете? Был у меня запасик…
– Какой такой энергии? - недоверчиво спросил Олег, как наиболее знакомый с медициной. - Я что-то про такую не слышал.
– Я тоже. Не знаю, как это назвать по другому, - мы подняли носилки и понесли к лагерю. - Но это не значит, что ничего такого нет. Давай потом поговорим на эту тему, а то дыхание сбивается.
Когда мы добрались до своего лагеря, было почти пять вечера. Выходило, что до полной темноты мы должны успеть спустить Макса по крутому склону от хижины Укюкош до морены ледника Мижирги, вдоль которой шла удобная тропа.
В лагере нас уже ждал народ с нормально сделанными носилками. Таня ввела всех в курс дела, и известие распространилось очень быстро по всему урочищу. В это время здесь стояло никак не меньше шести групп, не считая нас.
Макса, который уже пришел в сознание и, пока мы шли, успел рассказать, как все было, только подтвердив наши подозрения, у нас почти отняли. Переложили на другие носилки и сразу понесли вниз. Мы тоже решили сопровождать его, как непосредственные участники, только попить чайку, приготовленного нам Таней.
И только после чая, когда мы вышли догонять группу с Максом, я увидел результаты своей энергодобычи. Трава, растущая в небольших количествах между камней, теперь превратилась в сухие стебельки, годившиеся лишь на разжигание костра. Я со страхом подумал, что и вся живность, находящаяся здесь, тоже пострадала. В том числе и косули - всеобщие любимцы, постоянно подкармливаемые альпинистами. Вот почему модуль вернулся таким полным, что хватило на всех, пусть и понемногу. "Да ведь это же можно использовать, как оружие. А защиты от него я пока не знаю". Эта мысль меня испугала. Да уж, говорить об этом уж точно никому не стоит.
Когда мы догнали группу, она спустилась уже почти до середины крутого склона. Тут было больше десятка человек, так что нести носилки нам не дали. Да, честно говоря, мы уже и не рвались. Максу снова стало хуже, начался жар. Он периодически терял сознание, но сделать больше, чем сейчас, для него никто не мог. Кроме меня. Я снова задействовал модуль сбора энергии, который стал собирать излишки со спасательной группы. То есть то, что все равно бесполезно рассеивалось в пространстве. А затем закачивал ее Максу, энергетический запас которого стал постепенно пополняться. Хотя и медленно, потому что и расход также был очень велик - на восстановление организма, да и не смог я полностью восстановить все каналы, только основные.
Вторым зрением я наблюдал за состоянием Макса, а заодно видел, как происходит сбор энергии модулем. Над группой формировалось что-то наподобие рассеянного облака бледно-фиолетового цвета, под воздействием модуля оно начинало вытягиваться и поглощаться. Но модуль не висел неподвижно, а непрерывно передвигался в сторону максимальной концентрации энергии. Набрав достаточное количество, он сбрасывал ее Максу по моей команде. В общем, картина была интересная.
К морене ледника Мижирги мы спустились уже в сумерках. Там, около ручья, сделали пятиминутный привал и двинулись дальше.
Пройдя не больше трехсот метров от места привала, я начал замечать странную картину - облако энергии, прежде чем поглотиться модулем, пыталось стечь вниз по ущелью. Я заинтересовался и дал команду модулю прекратить сбор. И увидел, как небольшие облачка энергии, формирующиеся вокруг людей, вытягиваются и начинают двигаться в одну сторону, тогда как совсем недавно с ними ничего не происходило. Интересно, существуют какие-нибудь энерго-информационные течения или что-то (кто-то) впереди ее поглощает? До сих пор я знал только, что это умею я.