- Войдите!
Дверь отворилась и в комнату вошла графиня Лидия Львовна в темно-зеленом бархатном платье с черным корсажем, украшенным широкими черными блондами. На шее ее сверкало изумрудное ожерелье, под цвет необыкновенно прозрачным глазам.
- Господа, - обратилась она к нам. - Вы уже собираетесь в часовню? Полянская указала на часы. - Наш капельмейстер совсем заждался, - улыбаясь проговорила она.
- Я совсем забыл о концерте! - раздосадованно воскликнул я.
- Сударыня, - подал голос Кинрю. - Еще несколько минут, и мы будем готовы!
- Надеюсь, - проворковала русалка, подобрала тяжелые юбки и выскользнула из комнаты.
- Библиотеку придется отложить на потом, - резонно заметил Кинрю и стал переодеваться.
Едва мы с Кинрю появились на веранде, как нас сразу же окружило несколько человек из свиты Елагина. И нам не оставалось ничего другого, как проследовать вместе с ними в часовню. Процессию возглавляла сиятельная Лидия Львовна.
Из часовни нам удалось ускользнуть только в середине концерта, когда все присутствующие были поглощены выступлением оркестра. Я заметил, что Анатоль о чем-то снова шептался с графиней Лидией, и это не предвещало мне абсолютно ничего хорошего.
Мы с Кинрю потихонечку пробрались между зрительными рядами и оказались в скульптурном парке. До усадьбы по короткой дороге было рукой подать. Так что ничто не мешало нам воспользоваться случаем и проникнуть в елагинскую библиотеку.
У дверей книгохранилища по-прежнему никого не оказалось, и японец, как всегда виртуозно, справился с тяжелым замком.
- Странно, что библиотека не охраняется, - заметил я.
- Вероятно, Елагин от нас такой прыти не ожидает, - предположил Кинрю, надевая кольцо на прежнее место.
Мы вошли в огромный купольный зал, заставленный книжными стеллажами.
На стуле у самых дверей дремал высокий охранник. По-моему, он был даже вооружен. Кинрю ткнул в него пальцем и шепотом поинтересовался:
- Зачем они заперли здесь этого беднягу?
- Вероятно, чтобы было надежнее, - пожал я плечами.
Японец за пол-минуты справился с нашим сонным врагом, использовав в качестве веревки мой шейный платок, а в качестве кляпа - свой носовой.
- Что будем делать дальше? - поинтересовался он.
- Искать, - сказал я невозмутимо.
Одна из полок, плотно примыкающая к самой стене, показалась мне подозрительной, поскольку библиотека содержалась в идеальном порядке, и книги были расставлены по алфавиту, а здесь наблюдалась неразбериха и создавалось ощущение, что эта полка совсем недавно кем-то отодвигалась, и фолианты просто-напросто попадали на пол, а потом их в спешном порядке водрузили обратно. Это, конечно, могло оказаться и случайностью, но факт тем не менее требовал проверки.
Кинрю помог мне разобрать эти книги, а затем нащупал рычаг, с помощью которого эта полка передвигалась взад и вперед. Надавив на него, он ее выдвинул.
- Ну и ну! - удивился я. За полкой показалась каменная стена, которая, как оказалось, разбиралась без особенного труда. За ней я и обнаружил тайник в виде небольшого футляра.
Кинрю и в этот раз легко справился с несложным замком. Я открыл футляр и не поверил своим глазам, передо мной, словно в подарочной бонбоньерке лежали искомые мною письма, которые я узнал по печати со скипетром и крестом. Два из них были без подписи, но корона на печати, символизировала высшую мудрость и потому обозначала либо Венерабля, либо Смотрителя, либо какое-то другое влиятельное лицо из орденского Совета. Третье письмо было за подписью Адама Вейсгаупта, ингольштадского изгнанника, который удалился в Регенсбург под покровительство герцега Сакен-Готского.
Я сложил эти письма вчетверо, спрятал в карман и велел своему золотому дракону выбираться из елагинской библиотеки. Кинрю вышел первым и первым же забрался на лестницу, сделав мне знак, что путь свободен. Я только потом прикрыл за собой дверь и покинул книгохранилище, оставив в одиночестве незадачливого охранника.
Мне показалось, что в вестибюле скрипнула дверь, но я не предал этому особенного значения. Теперь перед нами стоял вопрос, как все-таки покинуть это имение, поскольку я не сомневался, что пропажа будет довольно скоро обнаружена.
Мы вернулись в наши апартаменты и принялись укладывать вещи.
- Куда это вы так торопитесь? - графиня Полянская вошла без стука. Яков Андреевич, вы покидаете меня? - спросила она меня обиженно. - А как же ваши признания, клятвенные заверения в любви, стихи, наконец?!
- Юкио Хацуми, оставьте нас, - попросила она японца. Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнул ему в знак согласия. Тогда мой золотой дракон вышел за дверь, оставив нас с графиней наедине.
- Мы уезжаем, - произнес я взволнованно, но язык не хотел мне подчиняться. Все-таки эта женщина имела надо мной какую-то необъяснимую власть.
- Вы не ответили на вопрос, - настаивала она.
- Графиня, - сказал я с горькой усмешкой. - Ведь вы в безопасности! И вам ничего не угрожает! Или снова покушались на вашу жизнь?
- Нет, - сказала Полянская. - Но вы мне по-своему дороги, проникновенно солгала мне графиня.
- Я должен уехать, - сказал я устало.
- Отложите поездку всего лишь до завтра, - попросила она.
В дверь постучали.
- Войдите, - ответил я.
К моему удивлению, на пороге я увидел самого Анатолия Дмитриевича Елагина.
- Это правда? - осведомился он.
- Что именно?
- Что вы уезжаете! - воскликнул он возмущенно. - Вы еще не видали моих конюшен! - добавил он. - И я не позволю вам уехать вот так!
- Но...
- Никаких но, - перебил меня Елагин. - Шталмейстер вас уже на улице дожидается!
Я прекрасно понимал, что спорить с ним бесполезно, и поэтому согласился с его предложением, вопреки тому, что уходило драгоценное время, и с минуты на минуту исчезновение писем могло обнаружится. Однако я не терял надежды, что мне удастся устроить побег из барских конюшен.
- А где же Кинрю? - встревожился я, не обгаружив за дверью своего золотого дракона.
- Графиня Лидия Львовна, - мягко улыбнулся Елагин, - показывает нашему другу библиотеку.
Внутри у меня все похолодело, но я сделал вид, что ничего особенного не произошло.
На веранде меня и в самом деле ождал господин, представившийся мне шталмейстером, и еще несколько человек, собиравшихся предпринять вместе с нами эту экскурсию. Мне почему-то подумалось, что в имении Елагина исключительно все посходили с ума. Или все объяснялось лишь манией мальтийского управляющего, вообразившего себя императором?! Насколько мне было известно, шталмейстер всегда заведовал именно царскими конюшнями.
С тоской я подумал о пистолетах, брошенных в нашей комнате. Однако не оставалось ничего другого, как следовать вместе с сопровождавшими меня господами. Процессию возглавлял сам Анатолий Дмитриевич.
Мы миновали парк, каретный сарай и контору управляющего, хозяйские конюшни располагались здесь же, неподалеку. В двух шагах от этих построек я заметил еще один милый домик, судя по всему, недавно отстроенный.
- Ну вот мы и пришли, - тонкие губы командора расплылись в недоброй улыбке.
- Вы хотели показать мне своих рысаков, - напомнил я Анатолию Дмитриевичу.
- Яков Андреевич, - улыбка исчезла с его лица. - Вы проиграли!
- Что вы имеете в виду? - спросил я, стараясь держать себя в руках.
- Довольно прикидываться! - жестко сказал Елагин. - Обыщите его! велел он одному из своих приближенных.
- Да как вы смеете! - воскликнул я. - Вы за это ответите!
- Разумеется, - вздохнул Анатолий Дмитриевич. - Но только после того, как переписка с Вейсгауптом попадет в руки к нашему благословенному Императору.
Меня окружили несколько человек, и, поскольку я продолжал сопротивляться, кто-то ударил меня по голове, да так, что я потерял сознание.
Очнувшись, я первым делом схватился за свой карман, где и должны были находиться компрометирующие письма. Разумеет- ся, мне их обнаружить не удалось.
- Зря стараетесь, Яков Андреевич, - услышал я голос как бы издалека, в голове у меня все еще шумело от полученного удара. Я повернулся в сторону, откуда исходил этот знакомый и до одури неприятный голос. За круглым белым столом в огромном кресле красного дерева сидел мальтийский бальи и невозмутимо расскладывал пасьянс.
- Как вы узнали? - осведомился я как бы невзначай, приподняв свою голову с канапе.
Анатолий Дмитриевич оторвался от карт и усмехнулся в своей привычной неприятной манере. В правой руке он сжимал пистолет и таким образом держал меня под прицелом.
- Библиотекарь заметил, как вы покидали книгохранилище, - ответил он. Я вспомнил, как в вестибюле тихонько скрипнула дверь. - Даже не знаю, как вам удалось справиться с замком в одиночку! Или вам ваш японец помогал? поинтересовался Елагин.
Из его слов я заключил, что придворный библиотекарь не заметил Кинрю, и уже это меня порадовало.
- К сожалению, охранник не может сказать ничего вразумительного. Этот негодяй признался, что спал на посту! - возмутился Елагин. - Этим он и объяснет тот факт, что абсолютно не помнит, как оказался связанным. Кольцов, признайтесь, вы владеете какими-то неизвестными мне приемами?
- Где Кинрю? - спросил я в ответ.
- В надежном месте, - снова усмехнулся бальи. - Но вы так и не ответили на мои вопросы!
- Разумеется, владею, - промолвил я. - Я же масон, посвященный в одну из рыцарских степеней, а не какой-то мальтиец! - добавил я презрительно. И потом, неужели вы думаете, что какой-то азиат смог бы справиться с вашим агентом? - выгораживал я Кинрю.
- Ну, ну, - задумчиво произнес Елагин.
Я перевел взгляд на окна и определил, что, по всей видимости, нахожусь в том самом домике, который заметил накануне. Однако на окнах появились решетки, и это напомнило мне о Мирином сне. Клетка, конечно, была не золотая, но от этого легче не становилось!
- Я полагаю, вам здесь понравится, - самодовльно сказал бальи, вышел из-за стола и направился к двери, продолжая держать меня под прицелом. Поживете здесь некоторое время, - добавил он. - Пока все не утрясется, и графиня не передаст ваши письма по назначению.
При этих словах мне сделалось особенно больно, потому как я до сих пор не мог позабыть русалочьих глаз предательницы. Хотя и не ожидал ничего другого!
За Елагиным захлопнулась дверь, а мне оставалось лишь закончить его пасьянс. Я выглянул в окно, во дворе прогуливались вооруженные охранники, и не было никакой возможности для побега. В этой ситуации я мог уповать только на помощь своего бесстрашного золотого дракона, если, конечно, ему удастся выбраться из когтей Елагина!
Стемнело, и я слегка задремал. Но меня разбудил какой-то шум под окнами. Мне показалось, что я различил топот чьих-то ног, а затем шум падающего тела. Потом мне послышался чей-то сдавленный стон, и я поспешил к окну.
Сквозь решетки я разглядел взъерошенного Кинрю, в руке он держал мой пистолет к которому так тщательно подгонял отлитые старым индийцем пули. Оба охранника, обезоруженные, лежали у его ног. Их пистолеты японец отбросил на недоступное для мерзавцев расстояние.
- Что ты с ними сделал, Кинрю? - спросил я обрадованно.
- Ничего особенного, - ответил японец. - Одного оглушил, а со вторым пришлось повозиться немного и попрактиковаться в дакэн-тайдзюцу, насколько я понял, Юкио имел в виду приемы рукопашного боя.
- Как тебе удалось выбраться? - поинтересовался я.
- Все так же, - скромно ответил он. - Яков Андреевич, довольно разговаривать! - взмолился Кинрю. - Подойдите-ка лучше к двери, я попробую вызволить вас отсюда!
Я поторопился выполнить его просьбу, в замочной скважине что-то заскрипело, и через несколько минут я уже был на свободе.
- Где письма? - спросил Кинрю, как только мы удалились от домика на достаточно безопасное расстояние и укрылись в саду.
- У Елагина, - мрачно ответил я. - А где графиня?
- Но мне Анатолий Дмитриевич сказал, что вы, Яков Андреевич, покинули усадьбу вместе с Полянской, - сказал Кинрю. - Насколько я понимаю, добавил он, - Лидия Львовна уехала.
- И, как я полагаю, в Санкт-Петербург, - хмуро заметил я. Следовательно, переписка уже не у Елагина, а на пути к Его Императорскому Величеству, - пришлось констатировать мне с прискорбием.
Кинрю бросил на меня сочувственный взгляд.
- Как ты узнал, где меня искать, - осведомился я у него. - Если Елагин уведомил тебя о моем отъезде?!
- Мои охранники переговаривались по-французки между собой, - объяснил мне мой ангел-хранитель. - Полагая, по всей видимости, что я и русской-то грамоте не обучен.
- Теперь мы должны во чтобы-то не стало догнать графиню Полянскую! воскликнул я. - И перехватить баварскую переписку, пока она не попала во дворец!
- Я видел наш дормез в каретном сарае, - сказал Кинрю.
- Тогда в погоню! - воскликнул я. - Полагаю, что графиня, чувствуя себя в безопасности, не слишком торопится!
- И въезд в имение не охраняется! - заметил японец. - Я уже проверял. Похоже, Елагин посчитал, что уже выиграл эту партию, - добавил он.
И все же мы решили ехать верхом, оставив дормез на память Елагину. Кинрю вывел наших лошадей из конюшни, и мы, плутая, потихонечку выбрались из имения.
- А что будет с кучером? - вдруг вспомнил я про Ивана.
- Его я уже обо всем предупредил, - ответил мой Золотой дракон. - Он ничего не знает, и я думаю, что Елагин не станет отыгрываться на нем, тем более что дормез на месте. Как только страсти улягутся, он поедет домой на перекладных, средств у него для этого достаточно, - добавил Кинрю. Я только дивился его предусмотрительности.
Едва оказавшись за пределами елагинского поместься, мы погнали своих лошадей галопом, в надежде перехватить в доро- ге сиятельную Лидию Львовну.
На горизонте показалась щегольская карета Полянской. Мы с Кинрю ринулись ей на перерез, и японец выстрелил в воздух. Одна из лошадей в экипаже графини встала на дыбы, карета резко остановилась, едва не перевернувшись.
- Что происходит? - закричала женщина, высунувшись из окна.
Кинрю направил дуло пистолета прямо ей в лоб.
- Выходите, сударыня, - процедил он сквозь зубы.
Мой конь остановился, я слез с него и подошел вплотную к карете.
- Яков Андреевич? - графиня была удивлена. - Какими судьбами? однако ни единая черточка на ее прекрасном лице не выдала и капли волнения.
- Неисповедимы пути Господни, - ответил я ей тоном проповедника. - Вы разве не слышали, что сказал Кинрю? Выходите! - велел я ей.
- Уберите оружие, - попросила Полянская.
- Ни за что! - воскликнул Кинрю. - Вы можете выкинуть все, что угодно.
Графиня с большой неохотой выбралась из кареты, и я помог ей спуститься на землю.
- Где письма? - спросил Кинрю.
- Это не ваше дело, - резко сказала Полянская.
- Отвечайте! - настаивал я.
- Яков Андреевич! - воскликнула Лидия Львовна, изобразив самое невинное выражение лица, на которое только она была способна. - Я не понимаю, о чем вы говорите!
- Вы лжете, сударыня, - жестко ответил я. - Не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам! Отдайте мне переписку!
- Не за что на свете! - воскликнула Полянская, сверкнув глазами.
- Держи ее на мушке! - велел я Кинрю, который не сводил своих узких глаз с графского кучера, а сам забрался в карету. Но все мои усилия так ни к чему и не привели, писем в экипаже графини мне обнаружить не удалось.
- Госпожа Полянская, - позвал я графиню. - Пожалуйте в экипаж. Мне нужно вас обыскать.
- Что? - голос графини задрожал. - Как я в вас ошибалась, сударь, горько усмехнулась она.
- А я, сударыня, на вас счет, увы, никогда не заблуждался! - ответил я с грустью.
В итоге, я все-таки извлек похищенные послания из-за рассшитого цветами корсажа моей обожаемой русалки, которая с досады готова была броситься на вашего покорного слугу с кулаками.
- Я вас ненавижу! - закричала она нам вслед.
Я же готов был ответить графине, что по-прежнему преклоняюсь перед нею, но были мы уже далеко, и она все равно не услышала бы моих слов!
У Выборгской заставы нас уже выехали встречать верховые с фонарями, посланные Кутузовым. Мира проболталась ему, куда я поехал, как только он надумал нанести мне визит, вернувшись из своего "заглазного имения"!
В этот же вечер я передал ему злосчастную переписку!
На собрании ложи, состоявшемся через несколько дней, я узнал, что реликвия была передана в Риме нашему Ордену, а господин Елагин выехал из Российской империи в неизвестном направлении на неопределенный срок.
Я же, в довершение всего, совершил одну непростительную ошибку, решившись навестить графиню Полянскую, мысли о которой не выходили из моей головы.
Лидия Львовна изменилась, похудела, черты ее лица заострились, а глаза горели лихорадочным блеском, но от этого она только похорошела.
Полянская встретила меня в светло-зеленом капоте, который удивительно шел к ее прозрачным глазам.
- Я пришел принести вам свои извинения, - сказал я графине.
- Уходите, - произнесла она с ненавистью. - Мне ваши извинения не нужны! Вы лишили меня моего счастья! - выдохнула она. - Анатоль уехал в Италию, он сложил с себя полномочия бальи, потому как не справился с миссией, наложенной на него Мальтийским орденом. И я его больше никогда не увижу! - воскликнула Лидия, и слезы заблестели в ее глазах.
- Но...
- Не тешьте себя надеждой! - перебила меня графиня. - Ничто и никто не заставят меня забыть его, - сказала она. - Ни его холодность, ни время, ни молитва! - Он пытался застрелиться из вашего пистолета, - добавила Лидия с горечью, - и этого я вам никогда не прощу!
Вот так и закончилась история с Иерусалимским ковчегом. Одолев своего врага, я так и не почувствовал себя победите- лем!
***
Дмитрий Иванович Готвальд перевернул последнюю страницу и захлопнул тетрадь. Стемнело, он погасил мерцающую свечу.
Этнограф попробовал уснуть, но лунный свет не давал ему покоя. Какую же истину Луна желала ему открыть? Этого ученый не знал, но у него еще оставался целый ящик с записями Кольцова, и он намеревался прочесть их все, от корки - до корки!
Дверь отворилась и в комнату вошла графиня Лидия Львовна в темно-зеленом бархатном платье с черным корсажем, украшенным широкими черными блондами. На шее ее сверкало изумрудное ожерелье, под цвет необыкновенно прозрачным глазам.
- Господа, - обратилась она к нам. - Вы уже собираетесь в часовню? Полянская указала на часы. - Наш капельмейстер совсем заждался, - улыбаясь проговорила она.
- Я совсем забыл о концерте! - раздосадованно воскликнул я.
- Сударыня, - подал голос Кинрю. - Еще несколько минут, и мы будем готовы!
- Надеюсь, - проворковала русалка, подобрала тяжелые юбки и выскользнула из комнаты.
- Библиотеку придется отложить на потом, - резонно заметил Кинрю и стал переодеваться.
Едва мы с Кинрю появились на веранде, как нас сразу же окружило несколько человек из свиты Елагина. И нам не оставалось ничего другого, как проследовать вместе с ними в часовню. Процессию возглавляла сиятельная Лидия Львовна.
Из часовни нам удалось ускользнуть только в середине концерта, когда все присутствующие были поглощены выступлением оркестра. Я заметил, что Анатоль о чем-то снова шептался с графиней Лидией, и это не предвещало мне абсолютно ничего хорошего.
Мы с Кинрю потихонечку пробрались между зрительными рядами и оказались в скульптурном парке. До усадьбы по короткой дороге было рукой подать. Так что ничто не мешало нам воспользоваться случаем и проникнуть в елагинскую библиотеку.
У дверей книгохранилища по-прежнему никого не оказалось, и японец, как всегда виртуозно, справился с тяжелым замком.
- Странно, что библиотека не охраняется, - заметил я.
- Вероятно, Елагин от нас такой прыти не ожидает, - предположил Кинрю, надевая кольцо на прежнее место.
Мы вошли в огромный купольный зал, заставленный книжными стеллажами.
На стуле у самых дверей дремал высокий охранник. По-моему, он был даже вооружен. Кинрю ткнул в него пальцем и шепотом поинтересовался:
- Зачем они заперли здесь этого беднягу?
- Вероятно, чтобы было надежнее, - пожал я плечами.
Японец за пол-минуты справился с нашим сонным врагом, использовав в качестве веревки мой шейный платок, а в качестве кляпа - свой носовой.
- Что будем делать дальше? - поинтересовался он.
- Искать, - сказал я невозмутимо.
Одна из полок, плотно примыкающая к самой стене, показалась мне подозрительной, поскольку библиотека содержалась в идеальном порядке, и книги были расставлены по алфавиту, а здесь наблюдалась неразбериха и создавалось ощущение, что эта полка совсем недавно кем-то отодвигалась, и фолианты просто-напросто попадали на пол, а потом их в спешном порядке водрузили обратно. Это, конечно, могло оказаться и случайностью, но факт тем не менее требовал проверки.
Кинрю помог мне разобрать эти книги, а затем нащупал рычаг, с помощью которого эта полка передвигалась взад и вперед. Надавив на него, он ее выдвинул.
- Ну и ну! - удивился я. За полкой показалась каменная стена, которая, как оказалось, разбиралась без особенного труда. За ней я и обнаружил тайник в виде небольшого футляра.
Кинрю и в этот раз легко справился с несложным замком. Я открыл футляр и не поверил своим глазам, передо мной, словно в подарочной бонбоньерке лежали искомые мною письма, которые я узнал по печати со скипетром и крестом. Два из них были без подписи, но корона на печати, символизировала высшую мудрость и потому обозначала либо Венерабля, либо Смотрителя, либо какое-то другое влиятельное лицо из орденского Совета. Третье письмо было за подписью Адама Вейсгаупта, ингольштадского изгнанника, который удалился в Регенсбург под покровительство герцега Сакен-Готского.
Я сложил эти письма вчетверо, спрятал в карман и велел своему золотому дракону выбираться из елагинской библиотеки. Кинрю вышел первым и первым же забрался на лестницу, сделав мне знак, что путь свободен. Я только потом прикрыл за собой дверь и покинул книгохранилище, оставив в одиночестве незадачливого охранника.
Мне показалось, что в вестибюле скрипнула дверь, но я не предал этому особенного значения. Теперь перед нами стоял вопрос, как все-таки покинуть это имение, поскольку я не сомневался, что пропажа будет довольно скоро обнаружена.
Мы вернулись в наши апартаменты и принялись укладывать вещи.
- Куда это вы так торопитесь? - графиня Полянская вошла без стука. Яков Андреевич, вы покидаете меня? - спросила она меня обиженно. - А как же ваши признания, клятвенные заверения в любви, стихи, наконец?!
- Юкио Хацуми, оставьте нас, - попросила она японца. Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнул ему в знак согласия. Тогда мой золотой дракон вышел за дверь, оставив нас с графиней наедине.
- Мы уезжаем, - произнес я взволнованно, но язык не хотел мне подчиняться. Все-таки эта женщина имела надо мной какую-то необъяснимую власть.
- Вы не ответили на вопрос, - настаивала она.
- Графиня, - сказал я с горькой усмешкой. - Ведь вы в безопасности! И вам ничего не угрожает! Или снова покушались на вашу жизнь?
- Нет, - сказала Полянская. - Но вы мне по-своему дороги, проникновенно солгала мне графиня.
- Я должен уехать, - сказал я устало.
- Отложите поездку всего лишь до завтра, - попросила она.
В дверь постучали.
- Войдите, - ответил я.
К моему удивлению, на пороге я увидел самого Анатолия Дмитриевича Елагина.
- Это правда? - осведомился он.
- Что именно?
- Что вы уезжаете! - воскликнул он возмущенно. - Вы еще не видали моих конюшен! - добавил он. - И я не позволю вам уехать вот так!
- Но...
- Никаких но, - перебил меня Елагин. - Шталмейстер вас уже на улице дожидается!
Я прекрасно понимал, что спорить с ним бесполезно, и поэтому согласился с его предложением, вопреки тому, что уходило драгоценное время, и с минуты на минуту исчезновение писем могло обнаружится. Однако я не терял надежды, что мне удастся устроить побег из барских конюшен.
- А где же Кинрю? - встревожился я, не обгаружив за дверью своего золотого дракона.
- Графиня Лидия Львовна, - мягко улыбнулся Елагин, - показывает нашему другу библиотеку.
Внутри у меня все похолодело, но я сделал вид, что ничего особенного не произошло.
На веранде меня и в самом деле ождал господин, представившийся мне шталмейстером, и еще несколько человек, собиравшихся предпринять вместе с нами эту экскурсию. Мне почему-то подумалось, что в имении Елагина исключительно все посходили с ума. Или все объяснялось лишь манией мальтийского управляющего, вообразившего себя императором?! Насколько мне было известно, шталмейстер всегда заведовал именно царскими конюшнями.
С тоской я подумал о пистолетах, брошенных в нашей комнате. Однако не оставалось ничего другого, как следовать вместе с сопровождавшими меня господами. Процессию возглавлял сам Анатолий Дмитриевич.
Мы миновали парк, каретный сарай и контору управляющего, хозяйские конюшни располагались здесь же, неподалеку. В двух шагах от этих построек я заметил еще один милый домик, судя по всему, недавно отстроенный.
- Ну вот мы и пришли, - тонкие губы командора расплылись в недоброй улыбке.
- Вы хотели показать мне своих рысаков, - напомнил я Анатолию Дмитриевичу.
- Яков Андреевич, - улыбка исчезла с его лица. - Вы проиграли!
- Что вы имеете в виду? - спросил я, стараясь держать себя в руках.
- Довольно прикидываться! - жестко сказал Елагин. - Обыщите его! велел он одному из своих приближенных.
- Да как вы смеете! - воскликнул я. - Вы за это ответите!
- Разумеется, - вздохнул Анатолий Дмитриевич. - Но только после того, как переписка с Вейсгауптом попадет в руки к нашему благословенному Императору.
Меня окружили несколько человек, и, поскольку я продолжал сопротивляться, кто-то ударил меня по голове, да так, что я потерял сознание.
Очнувшись, я первым делом схватился за свой карман, где и должны были находиться компрометирующие письма. Разумеет- ся, мне их обнаружить не удалось.
- Зря стараетесь, Яков Андреевич, - услышал я голос как бы издалека, в голове у меня все еще шумело от полученного удара. Я повернулся в сторону, откуда исходил этот знакомый и до одури неприятный голос. За круглым белым столом в огромном кресле красного дерева сидел мальтийский бальи и невозмутимо расскладывал пасьянс.
- Как вы узнали? - осведомился я как бы невзначай, приподняв свою голову с канапе.
Анатолий Дмитриевич оторвался от карт и усмехнулся в своей привычной неприятной манере. В правой руке он сжимал пистолет и таким образом держал меня под прицелом.
- Библиотекарь заметил, как вы покидали книгохранилище, - ответил он. Я вспомнил, как в вестибюле тихонько скрипнула дверь. - Даже не знаю, как вам удалось справиться с замком в одиночку! Или вам ваш японец помогал? поинтересовался Елагин.
Из его слов я заключил, что придворный библиотекарь не заметил Кинрю, и уже это меня порадовало.
- К сожалению, охранник не может сказать ничего вразумительного. Этот негодяй признался, что спал на посту! - возмутился Елагин. - Этим он и объяснет тот факт, что абсолютно не помнит, как оказался связанным. Кольцов, признайтесь, вы владеете какими-то неизвестными мне приемами?
- Где Кинрю? - спросил я в ответ.
- В надежном месте, - снова усмехнулся бальи. - Но вы так и не ответили на мои вопросы!
- Разумеется, владею, - промолвил я. - Я же масон, посвященный в одну из рыцарских степеней, а не какой-то мальтиец! - добавил я презрительно. И потом, неужели вы думаете, что какой-то азиат смог бы справиться с вашим агентом? - выгораживал я Кинрю.
- Ну, ну, - задумчиво произнес Елагин.
Я перевел взгляд на окна и определил, что, по всей видимости, нахожусь в том самом домике, который заметил накануне. Однако на окнах появились решетки, и это напомнило мне о Мирином сне. Клетка, конечно, была не золотая, но от этого легче не становилось!
- Я полагаю, вам здесь понравится, - самодовльно сказал бальи, вышел из-за стола и направился к двери, продолжая держать меня под прицелом. Поживете здесь некоторое время, - добавил он. - Пока все не утрясется, и графиня не передаст ваши письма по назначению.
При этих словах мне сделалось особенно больно, потому как я до сих пор не мог позабыть русалочьих глаз предательницы. Хотя и не ожидал ничего другого!
За Елагиным захлопнулась дверь, а мне оставалось лишь закончить его пасьянс. Я выглянул в окно, во дворе прогуливались вооруженные охранники, и не было никакой возможности для побега. В этой ситуации я мог уповать только на помощь своего бесстрашного золотого дракона, если, конечно, ему удастся выбраться из когтей Елагина!
Стемнело, и я слегка задремал. Но меня разбудил какой-то шум под окнами. Мне показалось, что я различил топот чьих-то ног, а затем шум падающего тела. Потом мне послышался чей-то сдавленный стон, и я поспешил к окну.
Сквозь решетки я разглядел взъерошенного Кинрю, в руке он держал мой пистолет к которому так тщательно подгонял отлитые старым индийцем пули. Оба охранника, обезоруженные, лежали у его ног. Их пистолеты японец отбросил на недоступное для мерзавцев расстояние.
- Что ты с ними сделал, Кинрю? - спросил я обрадованно.
- Ничего особенного, - ответил японец. - Одного оглушил, а со вторым пришлось повозиться немного и попрактиковаться в дакэн-тайдзюцу, насколько я понял, Юкио имел в виду приемы рукопашного боя.
- Как тебе удалось выбраться? - поинтересовался я.
- Все так же, - скромно ответил он. - Яков Андреевич, довольно разговаривать! - взмолился Кинрю. - Подойдите-ка лучше к двери, я попробую вызволить вас отсюда!
Я поторопился выполнить его просьбу, в замочной скважине что-то заскрипело, и через несколько минут я уже был на свободе.
- Где письма? - спросил Кинрю, как только мы удалились от домика на достаточно безопасное расстояние и укрылись в саду.
- У Елагина, - мрачно ответил я. - А где графиня?
- Но мне Анатолий Дмитриевич сказал, что вы, Яков Андреевич, покинули усадьбу вместе с Полянской, - сказал Кинрю. - Насколько я понимаю, добавил он, - Лидия Львовна уехала.
- И, как я полагаю, в Санкт-Петербург, - хмуро заметил я. Следовательно, переписка уже не у Елагина, а на пути к Его Императорскому Величеству, - пришлось констатировать мне с прискорбием.
Кинрю бросил на меня сочувственный взгляд.
- Как ты узнал, где меня искать, - осведомился я у него. - Если Елагин уведомил тебя о моем отъезде?!
- Мои охранники переговаривались по-французки между собой, - объяснил мне мой ангел-хранитель. - Полагая, по всей видимости, что я и русской-то грамоте не обучен.
- Теперь мы должны во чтобы-то не стало догнать графиню Полянскую! воскликнул я. - И перехватить баварскую переписку, пока она не попала во дворец!
- Я видел наш дормез в каретном сарае, - сказал Кинрю.
- Тогда в погоню! - воскликнул я. - Полагаю, что графиня, чувствуя себя в безопасности, не слишком торопится!
- И въезд в имение не охраняется! - заметил японец. - Я уже проверял. Похоже, Елагин посчитал, что уже выиграл эту партию, - добавил он.
И все же мы решили ехать верхом, оставив дормез на память Елагину. Кинрю вывел наших лошадей из конюшни, и мы, плутая, потихонечку выбрались из имения.
- А что будет с кучером? - вдруг вспомнил я про Ивана.
- Его я уже обо всем предупредил, - ответил мой Золотой дракон. - Он ничего не знает, и я думаю, что Елагин не станет отыгрываться на нем, тем более что дормез на месте. Как только страсти улягутся, он поедет домой на перекладных, средств у него для этого достаточно, - добавил Кинрю. Я только дивился его предусмотрительности.
Едва оказавшись за пределами елагинского поместься, мы погнали своих лошадей галопом, в надежде перехватить в доро- ге сиятельную Лидию Львовну.
На горизонте показалась щегольская карета Полянской. Мы с Кинрю ринулись ей на перерез, и японец выстрелил в воздух. Одна из лошадей в экипаже графини встала на дыбы, карета резко остановилась, едва не перевернувшись.
- Что происходит? - закричала женщина, высунувшись из окна.
Кинрю направил дуло пистолета прямо ей в лоб.
- Выходите, сударыня, - процедил он сквозь зубы.
Мой конь остановился, я слез с него и подошел вплотную к карете.
- Яков Андреевич? - графиня была удивлена. - Какими судьбами? однако ни единая черточка на ее прекрасном лице не выдала и капли волнения.
- Неисповедимы пути Господни, - ответил я ей тоном проповедника. - Вы разве не слышали, что сказал Кинрю? Выходите! - велел я ей.
- Уберите оружие, - попросила Полянская.
- Ни за что! - воскликнул Кинрю. - Вы можете выкинуть все, что угодно.
Графиня с большой неохотой выбралась из кареты, и я помог ей спуститься на землю.
- Где письма? - спросил Кинрю.
- Это не ваше дело, - резко сказала Полянская.
- Отвечайте! - настаивал я.
- Яков Андреевич! - воскликнула Лидия Львовна, изобразив самое невинное выражение лица, на которое только она была способна. - Я не понимаю, о чем вы говорите!
- Вы лжете, сударыня, - жестко ответил я. - Не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам! Отдайте мне переписку!
- Не за что на свете! - воскликнула Полянская, сверкнув глазами.
- Держи ее на мушке! - велел я Кинрю, который не сводил своих узких глаз с графского кучера, а сам забрался в карету. Но все мои усилия так ни к чему и не привели, писем в экипаже графини мне обнаружить не удалось.
- Госпожа Полянская, - позвал я графиню. - Пожалуйте в экипаж. Мне нужно вас обыскать.
- Что? - голос графини задрожал. - Как я в вас ошибалась, сударь, горько усмехнулась она.
- А я, сударыня, на вас счет, увы, никогда не заблуждался! - ответил я с грустью.
В итоге, я все-таки извлек похищенные послания из-за рассшитого цветами корсажа моей обожаемой русалки, которая с досады готова была броситься на вашего покорного слугу с кулаками.
- Я вас ненавижу! - закричала она нам вслед.
Я же готов был ответить графине, что по-прежнему преклоняюсь перед нею, но были мы уже далеко, и она все равно не услышала бы моих слов!
У Выборгской заставы нас уже выехали встречать верховые с фонарями, посланные Кутузовым. Мира проболталась ему, куда я поехал, как только он надумал нанести мне визит, вернувшись из своего "заглазного имения"!
В этот же вечер я передал ему злосчастную переписку!
На собрании ложи, состоявшемся через несколько дней, я узнал, что реликвия была передана в Риме нашему Ордену, а господин Елагин выехал из Российской империи в неизвестном направлении на неопределенный срок.
Я же, в довершение всего, совершил одну непростительную ошибку, решившись навестить графиню Полянскую, мысли о которой не выходили из моей головы.
Лидия Львовна изменилась, похудела, черты ее лица заострились, а глаза горели лихорадочным блеском, но от этого она только похорошела.
Полянская встретила меня в светло-зеленом капоте, который удивительно шел к ее прозрачным глазам.
- Я пришел принести вам свои извинения, - сказал я графине.
- Уходите, - произнесла она с ненавистью. - Мне ваши извинения не нужны! Вы лишили меня моего счастья! - выдохнула она. - Анатоль уехал в Италию, он сложил с себя полномочия бальи, потому как не справился с миссией, наложенной на него Мальтийским орденом. И я его больше никогда не увижу! - воскликнула Лидия, и слезы заблестели в ее глазах.
- Но...
- Не тешьте себя надеждой! - перебила меня графиня. - Ничто и никто не заставят меня забыть его, - сказала она. - Ни его холодность, ни время, ни молитва! - Он пытался застрелиться из вашего пистолета, - добавила Лидия с горечью, - и этого я вам никогда не прощу!
Вот так и закончилась история с Иерусалимским ковчегом. Одолев своего врага, я так и не почувствовал себя победите- лем!
***
Дмитрий Иванович Готвальд перевернул последнюю страницу и захлопнул тетрадь. Стемнело, он погасил мерцающую свечу.
Этнограф попробовал уснуть, но лунный свет не давал ему покоя. Какую же истину Луна желала ему открыть? Этого ученый не знал, но у него еще оставался целый ящик с записями Кольцова, и он намеревался прочесть их все, от корки - до корки!