Страница:
Это мой город. Если здесь навести порядок, это поможет империи выжить.
Не один император Рэнке был возведен на трон (да, кстати, и повержен в прах) по воле солдат.
Он может взять в руки кинжал, которого не желает касаться Кадакитис. И быть готовым к возвращению Темпуса.
Крит просто обалдеет. Здорово, Крит. Познакомься с новым императором. Это я.
Страт содрогнулся. Безумие! Попытался вернуться мыслями к прошедшей ночи, обнаружив множество черных провалов в сознании. Как вспомнить все то немыслимое, невероятное, что происходило между ним и Ишад, как отличить видения от реальности?
Воспоминания появлялись и исчезали. Ее лицо. Ее рот так близко от его глаз, она произносит какие-то слова, ее губы шевелятся, но он не может вспомнить их смысл, словно она говорила на некой языке, который он понимал тогда, ночью, а сейчас, бодрствуя, вдруг забыл, словно мозг мешал ему соединить один звук с другим.
На теле остались ссадины; остались укусы и царапины (отметины ведьмы?), подтверждавшие реальность некоторых вещей, которые ему удавалось вспомнить. Может ли душа мужчины вытечь наружу через такие маленькие ранки?
На потолочных перекладинах, около отверстия, откуда лился свет, висела огромная паутина, по которой сновал паук. Страт увидел в ней что-то зловещее и не мог успокоится до тех пор, пока не сорвал ее и не раздавил паука каблуком. По телу его пробежала дрожь куда более сильная, чем во время бойни в казармах.
* * *
- Стилчо! - Ей понадобилось некоторое количество энергии, чтобы вернуть его. Ишад положила руки на плечи пасынка и, проникая глубоко внутрь, проследила по длинным нитям, где находилась его душа; она потянула, раскручивая их переплетения, и вытащила его сюда, на холодную землю, к кустарнику и облетевшим розам. - Стилчо! Глупыш, возвращайся, приди в себя.
Он плакал - из живого глаза текли слезы, а из другого, мертвого, слабая струйка красноватой жидкости, - торопливо вернувшись в мир живых.
- Ну, - сказала Ишад, села и, обхватив колени руками, принялась разглядывать наименее покладистого из своих слуг. - И где же ты был?
Только теперь он узнал ее и пятился назад, пока не оцарапался о колючки, наткнувшись на розовый куст. Его колотила дрожь, и Ишад ощутила почти рассеявшиеся следы магии.
- Вот идиот! - сказала она, сразу узнав почерк, эту упрямую гордость. Хаут часто изумлял ее своей жаждой знаний и прочно внедрившейся готовностью услужить, однако на этот раз он проявил иные качества. - Где ты был прошлой ночью?
- 3-з-здесь.
- О, тщеславие. Какое же чудо ты сотворил? О чем он тебя просил?
- Я... я... - Зубы Стилчо стучали. - Просил... спуститься вниз... найти... найти... ответ...
Ишад глубоко вздохнула и прищурила глаза. Стилчо, глядя на нее, пытался отодвинуться как можно дальше, больше не обращая внимание на колючки. Он отшатнулся, когда она протянула руку и взяла его за плечо.
- Нет, пасынок, я не сделаю тебе ничего дурного. Не бойся. Что хотел знать Хаут?
- Н... Нико. - Стилчо скрутила судорога. - X... храм. Сказал... велел тебе передать... Джанни... Джанни ищет Нико.
Несколько мгновений она сидела очень тихо. По щеке Стилчо струилась кровь из ранки от колючек.
- Дальше, Стилчо?
- Говорит... говорит, что ты слишком много времени проводишь со Стратоном. - Стилчо сжался, к крови на щеке примешивались слезы. - Сказал надо подумать о Джанни. Подумать...
Он говорил все тише и тише, пока не замолчал совсем. Мгновение она пристально глядела на него, замершего, как птица перед змеей. Потом улыбнулась, что повергло его в еще больший трепет. Протянув руку, убрала прядь волос, упавшую на его изувеченное лицо.
- У тебя прекрасное сердце, Стилчо. Верное сердце. Тебя нельзя купить. Пусть даже тебе не нравится то, что я делаю. Но помни, Хаут - ниси. Не кажется ли тебе, что с ним нужно быть поосторожней?
- Он ненавидит нисийскую колдунью.
- О да. Враги-нисийцы продали его в рабство. Но купили его пасынки. Вот что, Стилчо, я не потерплю ссор в моем доме. Ты весь в крови. Иди в дом и умойся. Постой... - Она склонилась и поцеловала его в изуродованные шрамом губы, а потом в израненную щеку. От второго поцелуя у него перехватило дыхание, потому что с ним в его душу попало легкое щекочущее заклятие. - Если Хаут опять обратится к тебе, я буду это знать. Иди.
С трудом выбравшись из розового куста, он поднялся на ноги и начал подниматься по ступенькам в дом. Движения его были торопливы. Его госпожа оставалась сидеть в пыли на корточках и созерцать помятые свежие листики на розовом кусте.
Хлопнула дверь. Розовый куст, игнорируя время года, выбросил свежий зеленый бутон. Ишад поднялась. Бутон распустился - цветок был кроваво-ал и прекрасен.
Ишад сорвала его, укололась и тут же сунула палец в рот, послав безмолвное повеление. Около дюжины птиц, висевших, словно уродливые и зловещие листья, на обнаженных зимних деревьях, унеслись, хлопая крыльями, прочь.
Она воткнула розу в дверную щеколду. Итак, похоже, Хаут считает, что у его госпожи началось размягчение мозгов и она нуждается в советах. Хаут берет на себя слишком много и с каждым разом все больше и больше...
И у этой розы тоже оказались шипы.
* * *
Стоял полдень, и Стратон вновь был на улицах, на сей раз маскируясь или, по крайней мере, приняв меры к тому, чтобы те, кто его знал, подумали, прежде чем выкрикнуть приветствие. Гнедую он оставил на конюшне и отправился в город пешком, надев цивильную одежду. Дошел до задней стены таверны, где мелом они оставляли друг другу послания. На стене ничего не было. Похоже, один из его осведомителей провалился, а стало быть, и два других, составлявших с ним цепочку.
В Санктуарии было необычно тихо, несмотря на недавнее побоище, там, у казарм в Подветренной. А может, как раз из-за него.
Страт пожал плечами и, купив себе выпивку в какой-то лавчонке, постоял, слушая, как около зловонной канавы юная шпана Санктуария беседует на весьма непристойные темы. Потом пошел дальше по улице, миновал не слишком внимательный контрольно-пропускной пункт у Голубой линии, едва увернулся от фургона суконщика. На улице сдох осел. Целое событие, пересудов хватит на неделю. Кожевенники с Распутного Перекрестка грузили его в свою тележку, отбиваясь от непрошеной помощи местных голодранцев. Какой-то злокозненный бездельник вспугнул лошадь, она шарахнулась и под восторженные вопли зевак вывалила труп на мостовую.
Страт попытался обойти происходящее стороной, почувствовал толчок, резко обернулся и едва не схватил отдернувшуюся руку. Сердце заколотилось, ноги рванулись раньше, чем сработал мозг, но, взяв себя в руки, уже через два шага он прекратил преследование. У вора ничего не вышло, кошелек остался у Страта, но в его голове звенела одна только мысль: с такой же вероятностью в руке мог оказаться и нож. И ранканец свалился бы на мостовую рядом с ослом под громкое ржание илсигов.
А может, они почли бы за благо тихонько удалиться.
Вор удрал, а продолжавший стоять Стратон внезапно похолодел, ловя на себе любопытные взгляды суетящихся вокруг прохожих, которые наверняка удивлялись: что делает на этом углу, в самой глубине нижнего города незнакомец высокого роста со слишком светлой кожей? У войны есть свои неприятные стороны - шум, пыль и безумие, но ходить вот так, день за днем, по улицам, где в любое мгновение тебя могут ударить ножом, где на тебе сходится множество жуликоватых и коварных взглядов, выставляя себя, как проститутка на вечеринке в верхнем городе...
Здесь, внизу, он в окружении, вот в чем все дело. Он убийственно одинок. Верхний город - вот место для ранканца.
...в лучах солнца...
...во главе армии...
- Эй!
Вздрогнув, он обернулся - какой-то кучерявый юнец, подмигнув, кивнул ему в сторону проулка, начинавшегося за тем пятачком, где вокруг осла собралась толпа. "Пошли", - еще раз пригласил он жестом.
Страт прирос к мостовой. Малый не был из числа его осведомителей. Но явно знал его. А может, просто увидел в нем жертву, ранканца - любая жертва сгодится для какого-нибудь сволочного отряда смерти, желавшего поднять свой престиж и немного прославиться...
Сойдет любой ранканец, любой бейсибец, любой обитатель верхнего города.
Раздвигая плечами толпу, Страт пошел по улице, решив проигнорировать приглашение. Он не любил находиться в толпе, когда к тебе прижимаются чужие тела, напирают, толкаются, однако от этого проулка надо держаться подальше.
Его опять ткнули в бок; напрягшись, Страт повернулся и замедлил свое продвижение сквозь толпу, защищая рукой кошелек.
На его запястье легла чья-то ладонь. Подняв глаза, он увидел смуглое лицо, не бритое уже несколько дней, утомленные глаза, глядевшие из-под темной челки и знавшей лучшие дни шапки.
Вис.
Мрадхон Вис, пробираясь через толпу, тянул его в сторону, к аллее, а Стратон, обозвав себя дважды дураком, следовал за ним. Это был нисийский агент. Человек, носивший ястребиную маску, человек, у которого были все основания его ненавидеть, человек, который не раз получал от него деньги.
Вису зачем-то было нужно затащить его в проулок. Страт вдруг увидел еще одного человека, которого он, пасынок, похоже, интересовал куда больше, чем дохлый осел.
Дурак, еще раз сказал себе пасынок, но теперь выбор был невелик: или идти за Висом в аллею, или во всю прыть броситься в бегство, оказавшись в центре внимания толпы.
3
Мория ожидала в передней, терзаясь неопределенностью. Она была плотно закутана в плащ, а на улице ее ждали несколько крепких молодцов, чтобы в целости и сохранности препроводить со всеми навешанными на ней побрякушками через улицы Подветренной. Но этот вестибюль одного из элегантнейших особняков верхнего города, особняка госпожи Нюфантей, был территорией не менее опасной, пусть и по другим причинам. Именно сюда послала ее Ишад. Во всяком случае, так сказал Хаут. Это он обеспечил ее сопровождением из самых лучших молодцов Низовья, отмытых и одетых так, как положено слугам, дал маленький предмет и объяснил, что она должна сказать. И вот Мория, дитя канав Подветренной, стояла в одном из старейших особняков Санктуария (правда, его обитателей назвать старейшим родом города было нельзя), стиснув руки и профессионально прикидывая, сколько стоит все то золото и серебро, что она видит вокруг себя.
Вдруг она заметила какое-то движение. Мория пригляделась и, ахнув, отпрыгнула фута на четыре - подальше от струящегося змеиного тела.
Маленький предмет выпал из ее руки и закатился куда-то за ковер, а девушка продолжала пятиться до тех пор, пока перед ее взором, накрыв змею, не возникла пышная юбка. Мория подняла глаза: юбка, маленькие босые ножки (взгляд потрясенной Мории скользил все выше - по осиной талии, по обнаженным грудям), каскад драгоценностей, белокурые кудри и густо накрашенное лицо. (Боги великие, чистая кукла!)
Рядом с куклой стояла еще одна женщина, более величественная, с прямыми светлыми волосами и наброшенной на плечи шалью в оборках. На вид она была немного старше спутницы и выглядела очень серьезной. И у обеих были странные немигающие глаза.
Кукла что-то щебетала по-бейсибски.
- О, - изрекла высокая. - Посланница? От кого же?
"Не твое дело, сука", - подумала Мория, однако вслух произнесла:
- Не имеет значения - ни для тебя, ни для меня, - на чистейшем ранкене, торопливым сдавленным голосом. - Своим золотом ты накликала беду, а твои друзья приобрели тебе врагов, которые множатся день ото дня. Я пришла к тебе с предложением.
- С предложением? - Высокая бейсибка в упор смотрела на нее своими странными глазами, пальцами нащупывая маленький нож у одной из оборок своей юбки. Эмалевое ожерелье у нее на шее шевельнулось, оно явно было живым. - И от кого же?
- Скажем, от того, кто сможет тебя спасти, когда стены падут.
- Какие стены?
- Слушай, ты служишь бейсе. Я тоже служу кое-кому. Передай бейсе, что ветер меняется, и за золото безопасность уже не купить.
- Кто ты?
- Передай бейсе. Мой дом - ниже по склону, с красной дверью. Мое имя Мория. Скажи бейсе, что есть способ уберечь ее людей. - Она произнесла все на одном дыхании, дело было сделано. Мория не понимала смысла сказанных ею слов, в сознании были только две уставившиеся на нее, не мигая, бейсибки и ожерелье на высокой, которое приподнялось и тоже странным образом воззрилось на нее.
Кукла торопливо защебетала. Она шагнула было вперед, на лице - такое бешенство, что, кажется, вот-вот плюнет, но высокая остановила ее. В комнате откуда ни возьмись появились мужчины - элегантные, спокойные, числом около полудюжины.
- У меня все, - сказала Мория и махнула рукой в сторону двери. Повернувшись к ступенькам, она вспомнила о змеях и решила оглянуться еще раз. Находиться здесь было весьма неприятно. Она еще раз обратилась к высокой бейсибке, и голос ее теперь звучал почти обыденно: - Я посоветовала бы вам покрепче запирать двери и никуда не выходить. Глупо бравировать своим богатством. Вас осталось гораздо меньше, чем было раньше. Хлеб дорожает, золото дешевеет, а в двух кварталах вниз от моего дома не отваживается показывать нос даже городская стража. Поразмыслите-ка над этим.
- Подожди, - сказала бейсибка.
- Сначала избавьтесь от своих змей, - заявила Мория и хлопнула за собой дверью.
Охрана не сразу явила себя ее взору; они материализовались, когда она уже спускалась вниз по лестнице, - один вынырнул откуда-то сбоку, другой присоединился в проулке. Из всех них, не скрываясь, рядом с ней шел только человек из числа ее собственных слуг. У него не хватало одного пальца, но с ножом он управлялся весьма умело. На нем была одежда из парчи и золотая цепь, а у бедра висел меч, с которым он понятия не имел, как обращаться, но Мория знала: из всех уличных головорезов, повинуясь приказу, ее сопровождали самые отчаянные.
От страха Мория едва соображала. Она, озираясь, шла по улице, шелестя оборками, вошедшими в последнее время в моду (в подражание бейсибкам); в голове билась одна только мысль: она только что доставила в этот дом нечто смертоносное, уронив крохотный серебряный шарик, который укатился от ее ног и куда-то сгинул. Его может обнаружить только бейсибская змея. Он настолько мал, что никто другой его просто не заметит.
Морию нисколько не удивило, что для колдовства Ишад потребовался некий физический предмет. Ее изумил тот факт, сколь мал он оказался - чуть больше бусины, капелька серебра. Чтобы обнаружить его, тоже потребуется магия. А возможно, не поможет и она. Разрази ее гром, если встретившая ее блондинка тоже не была колдуньей.
Та, кто всю свою жизнь прожила в Санктуарии, умела разбираться в подобных вещах.
* * *
У входа в проулок Страт замялся: мелькнула мысль о быстром броске в сторону и бегстве, однако, по всей видимости, такая же мысль пришла в голову и Вису. Он сделал знак. В проулке их ждали еще трое. И один за спиной. Итак, это или месть, или серьезный разговор. Если он попытается бежать, могут случиться крупные неприятности.
Страт прошел еще немного и остановился так близко к улице, как только смог. Точнее, попытался остановиться. Его схватили за руку и потащили, со стороны Виса в спину уперся кончик ножа.
Пришлось прекратить сопротивление. Отправиться на тот свет от удара ножа в почку - не лучший вариант смерти, хотя другие тоже немногим приятней. Он был профессионалом и понимал, что строить из себя героя сейчас не время, а потому позволил им дотащить его до поворота и прижать к стене. Собственно говоря, прижался к стене он по своей воле - совсем неплохо иметь что-то за спиной, куда в любое мгновение могли воткнуть нож. Однако они вплотную окружили его, а Вис приставил к животу кинжал, совершенно лишив возможности двигаться.
- Надо поговорить, - сказал он.
- Отлично, - ответил Страт, прижимаясь спиной к кирпичам. - Говори.
- Нет, мы ждем, когда говорить будешь ты.
- Хм, а кто это "мы"?
Страт втянул живот. Он ждал, что вот-вот туда войдет нож, но удара не последовало. Это изумило и обеспокоило его даже сильнее, чем все предшествовавшее насилие. Это явно не месть, как он думал.
- "Мы" - это тот источник информации, к которому ты привык, - сказал Вис. - Вот и все. Понимай, как знаешь.
- Да, нам уже случалось беседовать с тобой, - тянул время Страт. - Дай мне вздохнуть, и мы договоримся... - Он замолчал, следуя безмолвному приказу ножа. Спорить не приходилось. Несколько мгновений он старался не дышать. Смуглые лица окруживших его мужчин наводили на мысль об илсигах. Однако что-то в них было не так. Внезапно он понял что. Нисийский отряд смерти. Не исключено, что им платил и Джабал.
- Да, нам случалось беседовать, - согласился Вис, - но тогда больше говорил я, а теперь я хочу, чтобы ты кое-что рассказал мне. Например, о той, кто отдает тебе приказы. Я слышал, ты с ней спишь. Это правда?
Зачем он втянул в себя живот? Это оказалось ошибкой. Нож мешал ему теперь вздохнуть. "Согт-охон", - грязно выругался он по-нисийски. И стал ждать смерти. Вис ухмылялся. То была волчья ухмылка. Оскал обезумевшего человека. С такой ухмылкой люди разбивают себе голову о стену, считая капитуляцию ниже своего достоинства.
- Она тебя подцепила, - констатировал Вис. - Парень, да ты весь взмок. С чего бы это?
Страт ничего не ответил, продолжая тихо стоять и дышать насколько можно, прикидывая, в каком направлении есть смысл рвануться и существует ли шанс не оказаться убитым раньше, чем он попытается сделать это. Время для попытки, похоже, пришло...
...Солнце, доспехи и стены Рэнке, Санктуарий должен оправдать свое имя, стать стеной, за которой...
- Она что-то задумала, - сказал Вис и согнутым в крючок пальцем приподнял голову Стратона за подбородок, требуя внимания к своим словам. Вести разносятся быстро. Та заварушка в Низовье - я про казармы, - мы к этому не имеем никакого отношения.
Не отвечать. Не отвечать - самый разумный выход. У Виса есть мозги, и он умеет контролировать свою злобу. Остается только надеяться на то, что с помощью богов Вис сумеет удержать тех четверых. Они могут быть совсем чокнутыми.
- Давай не будем усложнять ситуацию, - подумав, ответил Страт. - Вис, это я плачу тебе, а не ты мне. Пусть оно так и останется. До сих пор мы были на одной стороне. Если что-то затевается, меня это касается в той же степени, что и тебя, а я до сих пор не слыхал...
- Ты думаешь, что все еще можешь командовать?
- Можешь меня убить. Найдутся люди, которые за меня отомстят.
Страт имел в виду Союз. Крита. На лице Виса что-то промелькнуло, и он вспомнил о том, что расплата может последовать и с другой стороны - той, которую Вис боялся больше, чем Рэнке. Причем намного больше.
- Ты и так уже в Аду, - сказал Мрадхон. - Мне нужен ясный ответ. Это Она? В Ее руках сходятся все ниточки? И где остальные из твоих собратьев?
Страт понял: Вис, пусть и частично, находился на содержании у ранкан, но не у нисийцев. Вис и его люди ненавидели Роксану и ее людей. В этом они с ним были похожи.
- Некоторые из Союза здесь, - произнес Стратон.
- Скажем так: кое-что из того, что происходит, на улицах, оплачивается нами. Это касается и тебя. И мы хотим, чтобы эта улица оставалась свободной. Ты нуждаешься в деньгах, Вис, так что подумай об этом. Я понятия не имею, что Она задумала, а если бы даже и знал, будь спокоен, не стал бы об этом распространяться. До сих пор мои парни не имели стычек с твоими людьми и не перерезали глотку ни одному из них. Это Джабал? Он стоит за этим? Он приказывает твоим людям? Или Уэлгрин?
- Да, нас по-прежнему покупают, - улыбнулся Вис, давление его ножа ослабло. - И та сторона хочет этого, и другая... Будь я дураком, я вернул бы тебе личный долг прямо здесь и сейчас, но о тебе речи не было, и я не дурак. - Вис опять по-волчьи оскалился. - Ты не сулишь обещаний и не грозишь. Ты просто хочешь убраться отсюда, сказав как можно меньше. Что касается меня, то я тебе помогу. Несмотря на старое. Ты понял - я не собираюсь заставлять тебя платить по счетам. Что-то намечается, и скоро будут взысканы все долги. В Низовье. Люди Морута. Ты понял, о чем я?
Морут. Король нищих. Старый мститель ястребиным маскам. Стратон посмотрел на Виса и его якобы илсигскую компанию и прикинул готовность Виса рискнуть получаемыми от ранкан деньгами и сообщенные им сведения о Моруте и его нищих. Совершенно определенно все сходилось на Джабале. Стратон тяжело вздохнул.
- Скажи Джабалу, что я в игре. Только пусть не думает, что я у него на побегушках.
- Больно ты умный, сын шлюхи.
- Зато ты слишком тупой, ублюдок. И Джабал тоже, если думает, что купил тебя и твоих псов. Сколько еще в городе таких?
- Столько же, сколько и вас. Немножко здесь. Немножко там. В общем, много. Но мы не собираемся помирать в казармах как сукины дети. Мы не такие.
- Ниси собираются выпустить тебе кишки. Так говорят мои шпионы. Страт дерзко ухмыльнулся в смуглое лицо Виса. - Я знаю, Вис, зачем ты им нужен, но не будем говорить на эту тему. Может статься, что Джабалу одному спрятать тебя будет не под силу. Может статься, ты обратишься за помощью к нам. Почему бы твоим милым приятелям не отойти немного и не поблагодарить ваших чудных богов за то, что ты и я сохранили спокойствие, забыв старое?
- Значит, это идет не от вас.
- Нет, не от нас. И не от вас. И не от Джабала.
- Илсиги, - сказал Вис.
- Илсиги? - выпалил в крайнем изумлении Стратон, наконец-то свободный. - Черви! - Он смотрел на человека, объявленного нисийцами вне закона, припоминая странное молчание улиц.
- Илсиги, - повторил Вис. - Ну, и чего будет стоить твоя или моя жизнь, когда это грянет? Та еще будет резня.
* * *
Все новые посланцы несли вести. Большинство из них были черными и крылатыми.
Один, с неким амулетом на лапе, приземлился в Лабиринте. Другой опустился на стену дворца и с извращенной издевкой довел получателя, который пытался добраться до него и снять с ноги послание, до одышки и истерики. Он взлетел, сел, снова взлетел и наконец с напускным смирением подчинился, клюнув при этом руку жреца, которому предназначалась его ноша.
Еще один опустился на куст, а потом запрыгнул на подоконник на улице Красных Фонарей.
* * *
Хаут, вернувшийся домой после того, как лично доставил одно из посланий, обнаружил розу, воткнутую за ручку двери, и побледнел.
Он сунул ее за пазуху с таким отвращением, будто это была змея.
- Я весьма надеюсь, - сказала Ишад, когда он вошел, - что впредь ты будешь любезнее. Стилчо - не твой.
- Да, - с готовностью согласился Хаут.
- Ты полагаешь, что я погрязла в праздности.
- Нет, госпожа.
- Торопиться - как это по-нисийски! Как это по-нисийски - столь надменно и бесцеремонно совать нос в мои дела! Похоже, иногда я действительно кое-что забываю. Твой укор, право же, кстати.
- Я всего лишь пытался позаботиться о...
- Хаут, Хаут, Хаут! Уволь меня от объяснений. Ты решил, что стал незаменимым. Точнее, надеешься, что стал таким. - Ишад отбросила в сторону накидку из розового шелка. - Подобные ситуации, однако, случаются редко.
- Госпожа...
- Ты боишься, что я невнимательна к деталям. Ну, Хаут, возможно, ты и прав. Принимаю твое суждение. И твое предостережение тоже. Я желаю, чтобы ты поработал для меня. Сам, раз уж ты стал таким искусным.
- Поработал? Но как?
Она улыбнулась, подошла и дотронулась пальцем до выглядывавшей у него из-за пазухи розы.
- Возьми на себя Роксану. Убери ее с моей дороги.
Глаза Хаута расширились.
- Стилчо тебе поможет в этом, - сказала Ишад. - Роксана уже не та, что была раньше. Нико об этом позаботился. И еще у тебя есть Джанни. Верно? Уверена, что могу возложить на тебя это дело.
В открытое окно влетела еще одна птица и взгромоздилась на спинку стула. Эта прилетела из верхнего города. На ее чернильно-черной ноге было магическое кольцо, и она принялась точить свой острый, как копье, клюв о стальные когти, поглядывая на них безумными золотыми глазами.
- А, это ты, - улыбнулась Ишад и вновь обратилась к Хауту: - Сделай хоть что- то полезное. Накорми ее. Но гляди, чтобы она не отхватила тебе пальцы.
- Верховный жрец, - сказал Хаут, имея в виду того, от кого прилетела птица. Само послание, которое птица пронзительно прокаркала, он понять был не в силах.
Вопросы, вопросы, вопросы.
- Малин желает получить ответ на свои вопросы, - произнесла Ишад и улыбнулась, потому что они не заставят себя ждать, хотя придут и не тем путем, как ожидает Верховный жрец. - Скажи Джанни: пусть берет Нико, если ему угодно. И если может. Скажи при первом же удобном случае.
* * *
- Где ты был? - Черный Лисиас из Третьего отряда засыпал Страта, вошедшего в конюшню за Черной линией, вопросами. - Мы обыскались...
- Скажем так: у меня была неотложная встреча. - Страт схватил его за рукав. Удивительно, но франт Лисиас выглядел сегодня как настоящий забулдыга, и от него разило рыбой. Вот в каких условиях приходилось работать теперь Третьему отряду. Страт втолкнул его в покосившуюся подсобку, где хранилась упряжь. Сквозь трещины прохудившейся крыши проникал солнечный свет. Гнедая, которой до смерти здесь надоело, фыркнула, дернулась и лягнула ногой доски стены. Лягнула еще раз, и строение зашаталось, готовое вот-вот обрушиться.
- Проклятье! Да прекрати ты!
Воцарилась мрачная тишина. Только лошадь фыркала и трясла хвостом.
- Что-то затевается, - наконец сказал Стратон. - Ты слышишь меня?
Не один император Рэнке был возведен на трон (да, кстати, и повержен в прах) по воле солдат.
Он может взять в руки кинжал, которого не желает касаться Кадакитис. И быть готовым к возвращению Темпуса.
Крит просто обалдеет. Здорово, Крит. Познакомься с новым императором. Это я.
Страт содрогнулся. Безумие! Попытался вернуться мыслями к прошедшей ночи, обнаружив множество черных провалов в сознании. Как вспомнить все то немыслимое, невероятное, что происходило между ним и Ишад, как отличить видения от реальности?
Воспоминания появлялись и исчезали. Ее лицо. Ее рот так близко от его глаз, она произносит какие-то слова, ее губы шевелятся, но он не может вспомнить их смысл, словно она говорила на некой языке, который он понимал тогда, ночью, а сейчас, бодрствуя, вдруг забыл, словно мозг мешал ему соединить один звук с другим.
На теле остались ссадины; остались укусы и царапины (отметины ведьмы?), подтверждавшие реальность некоторых вещей, которые ему удавалось вспомнить. Может ли душа мужчины вытечь наружу через такие маленькие ранки?
На потолочных перекладинах, около отверстия, откуда лился свет, висела огромная паутина, по которой сновал паук. Страт увидел в ней что-то зловещее и не мог успокоится до тех пор, пока не сорвал ее и не раздавил паука каблуком. По телу его пробежала дрожь куда более сильная, чем во время бойни в казармах.
* * *
- Стилчо! - Ей понадобилось некоторое количество энергии, чтобы вернуть его. Ишад положила руки на плечи пасынка и, проникая глубоко внутрь, проследила по длинным нитям, где находилась его душа; она потянула, раскручивая их переплетения, и вытащила его сюда, на холодную землю, к кустарнику и облетевшим розам. - Стилчо! Глупыш, возвращайся, приди в себя.
Он плакал - из живого глаза текли слезы, а из другого, мертвого, слабая струйка красноватой жидкости, - торопливо вернувшись в мир живых.
- Ну, - сказала Ишад, села и, обхватив колени руками, принялась разглядывать наименее покладистого из своих слуг. - И где же ты был?
Только теперь он узнал ее и пятился назад, пока не оцарапался о колючки, наткнувшись на розовый куст. Его колотила дрожь, и Ишад ощутила почти рассеявшиеся следы магии.
- Вот идиот! - сказала она, сразу узнав почерк, эту упрямую гордость. Хаут часто изумлял ее своей жаждой знаний и прочно внедрившейся готовностью услужить, однако на этот раз он проявил иные качества. - Где ты был прошлой ночью?
- 3-з-здесь.
- О, тщеславие. Какое же чудо ты сотворил? О чем он тебя просил?
- Я... я... - Зубы Стилчо стучали. - Просил... спуститься вниз... найти... найти... ответ...
Ишад глубоко вздохнула и прищурила глаза. Стилчо, глядя на нее, пытался отодвинуться как можно дальше, больше не обращая внимание на колючки. Он отшатнулся, когда она протянула руку и взяла его за плечо.
- Нет, пасынок, я не сделаю тебе ничего дурного. Не бойся. Что хотел знать Хаут?
- Н... Нико. - Стилчо скрутила судорога. - X... храм. Сказал... велел тебе передать... Джанни... Джанни ищет Нико.
Несколько мгновений она сидела очень тихо. По щеке Стилчо струилась кровь из ранки от колючек.
- Дальше, Стилчо?
- Говорит... говорит, что ты слишком много времени проводишь со Стратоном. - Стилчо сжался, к крови на щеке примешивались слезы. - Сказал надо подумать о Джанни. Подумать...
Он говорил все тише и тише, пока не замолчал совсем. Мгновение она пристально глядела на него, замершего, как птица перед змеей. Потом улыбнулась, что повергло его в еще больший трепет. Протянув руку, убрала прядь волос, упавшую на его изувеченное лицо.
- У тебя прекрасное сердце, Стилчо. Верное сердце. Тебя нельзя купить. Пусть даже тебе не нравится то, что я делаю. Но помни, Хаут - ниси. Не кажется ли тебе, что с ним нужно быть поосторожней?
- Он ненавидит нисийскую колдунью.
- О да. Враги-нисийцы продали его в рабство. Но купили его пасынки. Вот что, Стилчо, я не потерплю ссор в моем доме. Ты весь в крови. Иди в дом и умойся. Постой... - Она склонилась и поцеловала его в изуродованные шрамом губы, а потом в израненную щеку. От второго поцелуя у него перехватило дыхание, потому что с ним в его душу попало легкое щекочущее заклятие. - Если Хаут опять обратится к тебе, я буду это знать. Иди.
С трудом выбравшись из розового куста, он поднялся на ноги и начал подниматься по ступенькам в дом. Движения его были торопливы. Его госпожа оставалась сидеть в пыли на корточках и созерцать помятые свежие листики на розовом кусте.
Хлопнула дверь. Розовый куст, игнорируя время года, выбросил свежий зеленый бутон. Ишад поднялась. Бутон распустился - цветок был кроваво-ал и прекрасен.
Ишад сорвала его, укололась и тут же сунула палец в рот, послав безмолвное повеление. Около дюжины птиц, висевших, словно уродливые и зловещие листья, на обнаженных зимних деревьях, унеслись, хлопая крыльями, прочь.
Она воткнула розу в дверную щеколду. Итак, похоже, Хаут считает, что у его госпожи началось размягчение мозгов и она нуждается в советах. Хаут берет на себя слишком много и с каждым разом все больше и больше...
И у этой розы тоже оказались шипы.
* * *
Стоял полдень, и Стратон вновь был на улицах, на сей раз маскируясь или, по крайней мере, приняв меры к тому, чтобы те, кто его знал, подумали, прежде чем выкрикнуть приветствие. Гнедую он оставил на конюшне и отправился в город пешком, надев цивильную одежду. Дошел до задней стены таверны, где мелом они оставляли друг другу послания. На стене ничего не было. Похоже, один из его осведомителей провалился, а стало быть, и два других, составлявших с ним цепочку.
В Санктуарии было необычно тихо, несмотря на недавнее побоище, там, у казарм в Подветренной. А может, как раз из-за него.
Страт пожал плечами и, купив себе выпивку в какой-то лавчонке, постоял, слушая, как около зловонной канавы юная шпана Санктуария беседует на весьма непристойные темы. Потом пошел дальше по улице, миновал не слишком внимательный контрольно-пропускной пункт у Голубой линии, едва увернулся от фургона суконщика. На улице сдох осел. Целое событие, пересудов хватит на неделю. Кожевенники с Распутного Перекрестка грузили его в свою тележку, отбиваясь от непрошеной помощи местных голодранцев. Какой-то злокозненный бездельник вспугнул лошадь, она шарахнулась и под восторженные вопли зевак вывалила труп на мостовую.
Страт попытался обойти происходящее стороной, почувствовал толчок, резко обернулся и едва не схватил отдернувшуюся руку. Сердце заколотилось, ноги рванулись раньше, чем сработал мозг, но, взяв себя в руки, уже через два шага он прекратил преследование. У вора ничего не вышло, кошелек остался у Страта, но в его голове звенела одна только мысль: с такой же вероятностью в руке мог оказаться и нож. И ранканец свалился бы на мостовую рядом с ослом под громкое ржание илсигов.
А может, они почли бы за благо тихонько удалиться.
Вор удрал, а продолжавший стоять Стратон внезапно похолодел, ловя на себе любопытные взгляды суетящихся вокруг прохожих, которые наверняка удивлялись: что делает на этом углу, в самой глубине нижнего города незнакомец высокого роста со слишком светлой кожей? У войны есть свои неприятные стороны - шум, пыль и безумие, но ходить вот так, день за днем, по улицам, где в любое мгновение тебя могут ударить ножом, где на тебе сходится множество жуликоватых и коварных взглядов, выставляя себя, как проститутка на вечеринке в верхнем городе...
Здесь, внизу, он в окружении, вот в чем все дело. Он убийственно одинок. Верхний город - вот место для ранканца.
...в лучах солнца...
...во главе армии...
- Эй!
Вздрогнув, он обернулся - какой-то кучерявый юнец, подмигнув, кивнул ему в сторону проулка, начинавшегося за тем пятачком, где вокруг осла собралась толпа. "Пошли", - еще раз пригласил он жестом.
Страт прирос к мостовой. Малый не был из числа его осведомителей. Но явно знал его. А может, просто увидел в нем жертву, ранканца - любая жертва сгодится для какого-нибудь сволочного отряда смерти, желавшего поднять свой престиж и немного прославиться...
Сойдет любой ранканец, любой бейсибец, любой обитатель верхнего города.
Раздвигая плечами толпу, Страт пошел по улице, решив проигнорировать приглашение. Он не любил находиться в толпе, когда к тебе прижимаются чужие тела, напирают, толкаются, однако от этого проулка надо держаться подальше.
Его опять ткнули в бок; напрягшись, Страт повернулся и замедлил свое продвижение сквозь толпу, защищая рукой кошелек.
На его запястье легла чья-то ладонь. Подняв глаза, он увидел смуглое лицо, не бритое уже несколько дней, утомленные глаза, глядевшие из-под темной челки и знавшей лучшие дни шапки.
Вис.
Мрадхон Вис, пробираясь через толпу, тянул его в сторону, к аллее, а Стратон, обозвав себя дважды дураком, следовал за ним. Это был нисийский агент. Человек, носивший ястребиную маску, человек, у которого были все основания его ненавидеть, человек, который не раз получал от него деньги.
Вису зачем-то было нужно затащить его в проулок. Страт вдруг увидел еще одного человека, которого он, пасынок, похоже, интересовал куда больше, чем дохлый осел.
Дурак, еще раз сказал себе пасынок, но теперь выбор был невелик: или идти за Висом в аллею, или во всю прыть броситься в бегство, оказавшись в центре внимания толпы.
3
Мория ожидала в передней, терзаясь неопределенностью. Она была плотно закутана в плащ, а на улице ее ждали несколько крепких молодцов, чтобы в целости и сохранности препроводить со всеми навешанными на ней побрякушками через улицы Подветренной. Но этот вестибюль одного из элегантнейших особняков верхнего города, особняка госпожи Нюфантей, был территорией не менее опасной, пусть и по другим причинам. Именно сюда послала ее Ишад. Во всяком случае, так сказал Хаут. Это он обеспечил ее сопровождением из самых лучших молодцов Низовья, отмытых и одетых так, как положено слугам, дал маленький предмет и объяснил, что она должна сказать. И вот Мория, дитя канав Подветренной, стояла в одном из старейших особняков Санктуария (правда, его обитателей назвать старейшим родом города было нельзя), стиснув руки и профессионально прикидывая, сколько стоит все то золото и серебро, что она видит вокруг себя.
Вдруг она заметила какое-то движение. Мория пригляделась и, ахнув, отпрыгнула фута на четыре - подальше от струящегося змеиного тела.
Маленький предмет выпал из ее руки и закатился куда-то за ковер, а девушка продолжала пятиться до тех пор, пока перед ее взором, накрыв змею, не возникла пышная юбка. Мория подняла глаза: юбка, маленькие босые ножки (взгляд потрясенной Мории скользил все выше - по осиной талии, по обнаженным грудям), каскад драгоценностей, белокурые кудри и густо накрашенное лицо. (Боги великие, чистая кукла!)
Рядом с куклой стояла еще одна женщина, более величественная, с прямыми светлыми волосами и наброшенной на плечи шалью в оборках. На вид она была немного старше спутницы и выглядела очень серьезной. И у обеих были странные немигающие глаза.
Кукла что-то щебетала по-бейсибски.
- О, - изрекла высокая. - Посланница? От кого же?
"Не твое дело, сука", - подумала Мория, однако вслух произнесла:
- Не имеет значения - ни для тебя, ни для меня, - на чистейшем ранкене, торопливым сдавленным голосом. - Своим золотом ты накликала беду, а твои друзья приобрели тебе врагов, которые множатся день ото дня. Я пришла к тебе с предложением.
- С предложением? - Высокая бейсибка в упор смотрела на нее своими странными глазами, пальцами нащупывая маленький нож у одной из оборок своей юбки. Эмалевое ожерелье у нее на шее шевельнулось, оно явно было живым. - И от кого же?
- Скажем, от того, кто сможет тебя спасти, когда стены падут.
- Какие стены?
- Слушай, ты служишь бейсе. Я тоже служу кое-кому. Передай бейсе, что ветер меняется, и за золото безопасность уже не купить.
- Кто ты?
- Передай бейсе. Мой дом - ниже по склону, с красной дверью. Мое имя Мория. Скажи бейсе, что есть способ уберечь ее людей. - Она произнесла все на одном дыхании, дело было сделано. Мория не понимала смысла сказанных ею слов, в сознании были только две уставившиеся на нее, не мигая, бейсибки и ожерелье на высокой, которое приподнялось и тоже странным образом воззрилось на нее.
Кукла торопливо защебетала. Она шагнула было вперед, на лице - такое бешенство, что, кажется, вот-вот плюнет, но высокая остановила ее. В комнате откуда ни возьмись появились мужчины - элегантные, спокойные, числом около полудюжины.
- У меня все, - сказала Мория и махнула рукой в сторону двери. Повернувшись к ступенькам, она вспомнила о змеях и решила оглянуться еще раз. Находиться здесь было весьма неприятно. Она еще раз обратилась к высокой бейсибке, и голос ее теперь звучал почти обыденно: - Я посоветовала бы вам покрепче запирать двери и никуда не выходить. Глупо бравировать своим богатством. Вас осталось гораздо меньше, чем было раньше. Хлеб дорожает, золото дешевеет, а в двух кварталах вниз от моего дома не отваживается показывать нос даже городская стража. Поразмыслите-ка над этим.
- Подожди, - сказала бейсибка.
- Сначала избавьтесь от своих змей, - заявила Мория и хлопнула за собой дверью.
Охрана не сразу явила себя ее взору; они материализовались, когда она уже спускалась вниз по лестнице, - один вынырнул откуда-то сбоку, другой присоединился в проулке. Из всех них, не скрываясь, рядом с ней шел только человек из числа ее собственных слуг. У него не хватало одного пальца, но с ножом он управлялся весьма умело. На нем была одежда из парчи и золотая цепь, а у бедра висел меч, с которым он понятия не имел, как обращаться, но Мория знала: из всех уличных головорезов, повинуясь приказу, ее сопровождали самые отчаянные.
От страха Мория едва соображала. Она, озираясь, шла по улице, шелестя оборками, вошедшими в последнее время в моду (в подражание бейсибкам); в голове билась одна только мысль: она только что доставила в этот дом нечто смертоносное, уронив крохотный серебряный шарик, который укатился от ее ног и куда-то сгинул. Его может обнаружить только бейсибская змея. Он настолько мал, что никто другой его просто не заметит.
Морию нисколько не удивило, что для колдовства Ишад потребовался некий физический предмет. Ее изумил тот факт, сколь мал он оказался - чуть больше бусины, капелька серебра. Чтобы обнаружить его, тоже потребуется магия. А возможно, не поможет и она. Разрази ее гром, если встретившая ее блондинка тоже не была колдуньей.
Та, кто всю свою жизнь прожила в Санктуарии, умела разбираться в подобных вещах.
* * *
У входа в проулок Страт замялся: мелькнула мысль о быстром броске в сторону и бегстве, однако, по всей видимости, такая же мысль пришла в голову и Вису. Он сделал знак. В проулке их ждали еще трое. И один за спиной. Итак, это или месть, или серьезный разговор. Если он попытается бежать, могут случиться крупные неприятности.
Страт прошел еще немного и остановился так близко к улице, как только смог. Точнее, попытался остановиться. Его схватили за руку и потащили, со стороны Виса в спину уперся кончик ножа.
Пришлось прекратить сопротивление. Отправиться на тот свет от удара ножа в почку - не лучший вариант смерти, хотя другие тоже немногим приятней. Он был профессионалом и понимал, что строить из себя героя сейчас не время, а потому позволил им дотащить его до поворота и прижать к стене. Собственно говоря, прижался к стене он по своей воле - совсем неплохо иметь что-то за спиной, куда в любое мгновение могли воткнуть нож. Однако они вплотную окружили его, а Вис приставил к животу кинжал, совершенно лишив возможности двигаться.
- Надо поговорить, - сказал он.
- Отлично, - ответил Страт, прижимаясь спиной к кирпичам. - Говори.
- Нет, мы ждем, когда говорить будешь ты.
- Хм, а кто это "мы"?
Страт втянул живот. Он ждал, что вот-вот туда войдет нож, но удара не последовало. Это изумило и обеспокоило его даже сильнее, чем все предшествовавшее насилие. Это явно не месть, как он думал.
- "Мы" - это тот источник информации, к которому ты привык, - сказал Вис. - Вот и все. Понимай, как знаешь.
- Да, нам уже случалось беседовать с тобой, - тянул время Страт. - Дай мне вздохнуть, и мы договоримся... - Он замолчал, следуя безмолвному приказу ножа. Спорить не приходилось. Несколько мгновений он старался не дышать. Смуглые лица окруживших его мужчин наводили на мысль об илсигах. Однако что-то в них было не так. Внезапно он понял что. Нисийский отряд смерти. Не исключено, что им платил и Джабал.
- Да, нам случалось беседовать, - согласился Вис, - но тогда больше говорил я, а теперь я хочу, чтобы ты кое-что рассказал мне. Например, о той, кто отдает тебе приказы. Я слышал, ты с ней спишь. Это правда?
Зачем он втянул в себя живот? Это оказалось ошибкой. Нож мешал ему теперь вздохнуть. "Согт-охон", - грязно выругался он по-нисийски. И стал ждать смерти. Вис ухмылялся. То была волчья ухмылка. Оскал обезумевшего человека. С такой ухмылкой люди разбивают себе голову о стену, считая капитуляцию ниже своего достоинства.
- Она тебя подцепила, - констатировал Вис. - Парень, да ты весь взмок. С чего бы это?
Страт ничего не ответил, продолжая тихо стоять и дышать насколько можно, прикидывая, в каком направлении есть смысл рвануться и существует ли шанс не оказаться убитым раньше, чем он попытается сделать это. Время для попытки, похоже, пришло...
...Солнце, доспехи и стены Рэнке, Санктуарий должен оправдать свое имя, стать стеной, за которой...
- Она что-то задумала, - сказал Вис и согнутым в крючок пальцем приподнял голову Стратона за подбородок, требуя внимания к своим словам. Вести разносятся быстро. Та заварушка в Низовье - я про казармы, - мы к этому не имеем никакого отношения.
Не отвечать. Не отвечать - самый разумный выход. У Виса есть мозги, и он умеет контролировать свою злобу. Остается только надеяться на то, что с помощью богов Вис сумеет удержать тех четверых. Они могут быть совсем чокнутыми.
- Давай не будем усложнять ситуацию, - подумав, ответил Страт. - Вис, это я плачу тебе, а не ты мне. Пусть оно так и останется. До сих пор мы были на одной стороне. Если что-то затевается, меня это касается в той же степени, что и тебя, а я до сих пор не слыхал...
- Ты думаешь, что все еще можешь командовать?
- Можешь меня убить. Найдутся люди, которые за меня отомстят.
Страт имел в виду Союз. Крита. На лице Виса что-то промелькнуло, и он вспомнил о том, что расплата может последовать и с другой стороны - той, которую Вис боялся больше, чем Рэнке. Причем намного больше.
- Ты и так уже в Аду, - сказал Мрадхон. - Мне нужен ясный ответ. Это Она? В Ее руках сходятся все ниточки? И где остальные из твоих собратьев?
Страт понял: Вис, пусть и частично, находился на содержании у ранкан, но не у нисийцев. Вис и его люди ненавидели Роксану и ее людей. В этом они с ним были похожи.
- Некоторые из Союза здесь, - произнес Стратон.
- Скажем так: кое-что из того, что происходит, на улицах, оплачивается нами. Это касается и тебя. И мы хотим, чтобы эта улица оставалась свободной. Ты нуждаешься в деньгах, Вис, так что подумай об этом. Я понятия не имею, что Она задумала, а если бы даже и знал, будь спокоен, не стал бы об этом распространяться. До сих пор мои парни не имели стычек с твоими людьми и не перерезали глотку ни одному из них. Это Джабал? Он стоит за этим? Он приказывает твоим людям? Или Уэлгрин?
- Да, нас по-прежнему покупают, - улыбнулся Вис, давление его ножа ослабло. - И та сторона хочет этого, и другая... Будь я дураком, я вернул бы тебе личный долг прямо здесь и сейчас, но о тебе речи не было, и я не дурак. - Вис опять по-волчьи оскалился. - Ты не сулишь обещаний и не грозишь. Ты просто хочешь убраться отсюда, сказав как можно меньше. Что касается меня, то я тебе помогу. Несмотря на старое. Ты понял - я не собираюсь заставлять тебя платить по счетам. Что-то намечается, и скоро будут взысканы все долги. В Низовье. Люди Морута. Ты понял, о чем я?
Морут. Король нищих. Старый мститель ястребиным маскам. Стратон посмотрел на Виса и его якобы илсигскую компанию и прикинул готовность Виса рискнуть получаемыми от ранкан деньгами и сообщенные им сведения о Моруте и его нищих. Совершенно определенно все сходилось на Джабале. Стратон тяжело вздохнул.
- Скажи Джабалу, что я в игре. Только пусть не думает, что я у него на побегушках.
- Больно ты умный, сын шлюхи.
- Зато ты слишком тупой, ублюдок. И Джабал тоже, если думает, что купил тебя и твоих псов. Сколько еще в городе таких?
- Столько же, сколько и вас. Немножко здесь. Немножко там. В общем, много. Но мы не собираемся помирать в казармах как сукины дети. Мы не такие.
- Ниси собираются выпустить тебе кишки. Так говорят мои шпионы. Страт дерзко ухмыльнулся в смуглое лицо Виса. - Я знаю, Вис, зачем ты им нужен, но не будем говорить на эту тему. Может статься, что Джабалу одному спрятать тебя будет не под силу. Может статься, ты обратишься за помощью к нам. Почему бы твоим милым приятелям не отойти немного и не поблагодарить ваших чудных богов за то, что ты и я сохранили спокойствие, забыв старое?
- Значит, это идет не от вас.
- Нет, не от нас. И не от вас. И не от Джабала.
- Илсиги, - сказал Вис.
- Илсиги? - выпалил в крайнем изумлении Стратон, наконец-то свободный. - Черви! - Он смотрел на человека, объявленного нисийцами вне закона, припоминая странное молчание улиц.
- Илсиги, - повторил Вис. - Ну, и чего будет стоить твоя или моя жизнь, когда это грянет? Та еще будет резня.
* * *
Все новые посланцы несли вести. Большинство из них были черными и крылатыми.
Один, с неким амулетом на лапе, приземлился в Лабиринте. Другой опустился на стену дворца и с извращенной издевкой довел получателя, который пытался добраться до него и снять с ноги послание, до одышки и истерики. Он взлетел, сел, снова взлетел и наконец с напускным смирением подчинился, клюнув при этом руку жреца, которому предназначалась его ноша.
Еще один опустился на куст, а потом запрыгнул на подоконник на улице Красных Фонарей.
* * *
Хаут, вернувшийся домой после того, как лично доставил одно из посланий, обнаружил розу, воткнутую за ручку двери, и побледнел.
Он сунул ее за пазуху с таким отвращением, будто это была змея.
- Я весьма надеюсь, - сказала Ишад, когда он вошел, - что впредь ты будешь любезнее. Стилчо - не твой.
- Да, - с готовностью согласился Хаут.
- Ты полагаешь, что я погрязла в праздности.
- Нет, госпожа.
- Торопиться - как это по-нисийски! Как это по-нисийски - столь надменно и бесцеремонно совать нос в мои дела! Похоже, иногда я действительно кое-что забываю. Твой укор, право же, кстати.
- Я всего лишь пытался позаботиться о...
- Хаут, Хаут, Хаут! Уволь меня от объяснений. Ты решил, что стал незаменимым. Точнее, надеешься, что стал таким. - Ишад отбросила в сторону накидку из розового шелка. - Подобные ситуации, однако, случаются редко.
- Госпожа...
- Ты боишься, что я невнимательна к деталям. Ну, Хаут, возможно, ты и прав. Принимаю твое суждение. И твое предостережение тоже. Я желаю, чтобы ты поработал для меня. Сам, раз уж ты стал таким искусным.
- Поработал? Но как?
Она улыбнулась, подошла и дотронулась пальцем до выглядывавшей у него из-за пазухи розы.
- Возьми на себя Роксану. Убери ее с моей дороги.
Глаза Хаута расширились.
- Стилчо тебе поможет в этом, - сказала Ишад. - Роксана уже не та, что была раньше. Нико об этом позаботился. И еще у тебя есть Джанни. Верно? Уверена, что могу возложить на тебя это дело.
В открытое окно влетела еще одна птица и взгромоздилась на спинку стула. Эта прилетела из верхнего города. На ее чернильно-черной ноге было магическое кольцо, и она принялась точить свой острый, как копье, клюв о стальные когти, поглядывая на них безумными золотыми глазами.
- А, это ты, - улыбнулась Ишад и вновь обратилась к Хауту: - Сделай хоть что- то полезное. Накорми ее. Но гляди, чтобы она не отхватила тебе пальцы.
- Верховный жрец, - сказал Хаут, имея в виду того, от кого прилетела птица. Само послание, которое птица пронзительно прокаркала, он понять был не в силах.
Вопросы, вопросы, вопросы.
- Малин желает получить ответ на свои вопросы, - произнесла Ишад и улыбнулась, потому что они не заставят себя ждать, хотя придут и не тем путем, как ожидает Верховный жрец. - Скажи Джанни: пусть берет Нико, если ему угодно. И если может. Скажи при первом же удобном случае.
* * *
- Где ты был? - Черный Лисиас из Третьего отряда засыпал Страта, вошедшего в конюшню за Черной линией, вопросами. - Мы обыскались...
- Скажем так: у меня была неотложная встреча. - Страт схватил его за рукав. Удивительно, но франт Лисиас выглядел сегодня как настоящий забулдыга, и от него разило рыбой. Вот в каких условиях приходилось работать теперь Третьему отряду. Страт втолкнул его в покосившуюся подсобку, где хранилась упряжь. Сквозь трещины прохудившейся крыши проникал солнечный свет. Гнедая, которой до смерти здесь надоело, фыркнула, дернулась и лягнула ногой доски стены. Лягнула еще раз, и строение зашаталось, готовое вот-вот обрушиться.
- Проклятье! Да прекрати ты!
Воцарилась мрачная тишина. Только лошадь фыркала и трясла хвостом.
- Что-то затевается, - наконец сказал Стратон. - Ты слышишь меня?