Страница:
– Едем! – скомандовал Ворш.
Отряд рванулся с майдана, объехал темные безжизненные дома и начал подниматься к вершине холма, на котором стоял Полчев. Вслед им неслись угрожающий вой и мяуканье. Сотни тварей растекались по улицам, сопровождая людей зловещим эскортом. Однако отряд уже был у цели. На вершине холма находилось капище. И хотя костры погасли, а некоторые из изображений богов покосились или вовсе упали, сам круг богов сохранился. Всадники въехали внутрь капища, лишь Ворш остался в воротах, продолжая держать над головой ослепительно сияющий камень.
Некрас остался рядом с ведуном, глянул из-за его спины вниз, на дорогу. К капищу двигалась густая белая масса, а небо, казалось, кишело ромейскими демонами. У юноши екнуло сердце, все тело наполнил мертвящий холод. Ворш обернулся, встретился с Некрасом взглядом.
– Чего пялишься, как балахвост? – сердито бросил он. – Костры разжигайте! Быстро! Камень погаснет скоро.
Некрас хотел ответить, но не смог – язык в пересохшем от страха рту онемел, не слушался. Соскочив с коня, юноша припал к одному из огнищ у самого входа, застучал кресалом. К его удивлению, трут вспыхнул мгновенно, и Некрас сунул горящую бересту под поленья, потом перебежал к следующему костру. А с другой стороны капища костры пытался разжечь Чага.
Первый костер разгорелся, но остальные едва тлели – отсыревшие после дождей дрова никак не хотели заниматься. Ольга решилась. Соскочив с седла, девушка бросилась к первому костру, выхватила горящую головню и побежала к ближайшей куче хвороста.
Она быстро запалила хворост, потом услышала шорох. Из-за поваленного идола выглянула безобразная бледная голова с торчащими ушами, на Ольгу глянули глаза, горящие будто уголья. Ольга завопила. Ударившая из-за спины Ольги стрела угодила лемуру точно в лоб. Но на смену убитой твари появились еще две.
– Назад! – закричал Давид, спрыгнул с коня, побежал к девушке.
Ольга, будто завороженная, наблюдала, как белесая тварь, перескочив через идола, приближается к ней, переваливаясь на по-звериному изломанных назад задних лапах. Давид схватил ее за ворот отороченной мехом курточки, отбросил в сторону, преградил лемуру дорогу. Навия зашипела, прыгнула на Давида, но армянин поймал ее прямо на острие меча, будто обруч на палку. Вырвал меч, повернулся к новым тварям, выползавшим из темноты за поваленным идолом. То ли сияние камня стало слабнуть, то ли глаза нежити привыкли к нему, но лемуры осмелели. И если в ворота, где стоял Ворш, они не рисковали лезть, то с этой стороны навалились основательно.
Рядом с Давидом появился Вороня, и вдвоем они начали рубить наседавших лемуров, выигрывая время для Некраса, Ольги и присоединившейся к ним Ивки, которые спешно разжигали костры. Реттиль и Чага, держа наготове луки, следили за кружащимися в небе навиями. Вот запылал второй костер, третий, четвертый, пятый. Их пламя ярко осветило круг богов. Лемуры отступили, устрашенные огнем, и только свирепо сверкали глазами из темноты. Крылатая нечисть тоже куда-то подевалась. Люди получили возможность перевести дух.
– Что теперь? – спросил Давид Ворша.
– Костры прогорят быстро, – ответил ведун. – У нас совсем немного времени. Мыслю, едва хватит на обряд.
– Какой еще, ко всем чертям, обряд?
– Выбраться из Полчева ни одной из дорог мы не сможем. Западня это. В городе хозяйничают лемуры, на дорогах поджидают ежоглавы. Один у нас выбор – идти за Круг.
– За какой Круг?
– Мы на святом месте, в Круге богов. Отсюда можно попасть в другой мир. Коли боги помогут, сумеем перейти границу между мирами.
– Ва! – удивленно воскликнул Давид. – И как ты это сделаешь, ведун?
– Алатырь-камень поможет. Чаю, его силы на всех нас хватит. Только коней придется тут бросить.
– Коней бросить? Моего Арцива? С ума сошел! Ни за что!
– Пойми, Давид, иначе ничего не выйдет, – мягко сказал Ворш. – Промедлим, все здесь головы сложим, и невесту княжескую сгубим.
– Нельзя коней бросать, ведун. До Полоцка путь далекий, пешими не дойдем.
– Мы пойдем не через Полоцк.
– Да? – Давид с интересом посмотрел на волхва-воина. – В другой мир пойдем?
– В другой мир. Костры пока еще горят ярко. Вели людям собраться в центре Круга богов. Припасов пусть самую малость возьмут и оружие.
Давид отъехал от волхва с озадаченным видом. Между тем в небе опять закружила нечисть – сначала два, потом пять, потом десять лемуров, и вскоре ночное небо снова кишело ими. Это был дурной признак: навии опять готовились напасть.
– Осталось четыре стрелы, – сообщил Реттиль армянину. – И у Чаги три.
– Ворш задумал что-то, – сказал Давид. – Велел спешиться и немного еды взять с собой, больше ничего.
– А мне разницы никакой, – сказал Вороня. – Что здесь помрем, что в другом месте. Навии нас не выпустят, до утра все сгинем.
– Типун тебе на язык! – выбранил молодого воина Чага. – Я ведуну верю. Коли говорит, что надо так делать, значит, надо делать.
– Ахчик, все время будь рядом со мной, – обратился Давид к Ольге. – Даже за руку меня держи, хорошо?
– Это еще зачем? – не поняла девушка. – Уходим отсюда, что ли?
– Уходим. Слезай с коня.
Ольга подчинилась. Спешились Реттиль и Чага, и Вороня со вздохом покинул седло, дав на прощание ласкового шлепка своему коню. Давид медлил, ему было жаль Арцива – оставлять такого коня этой погани ему было невыносимо тяжело. Но ведуну армянский витязь доверял. В конце концов, в Перуновом волхве их единственное спасение. А конь… Одна надежда, что этот конь у него не последний.
Ворш бросил коня у ворот и присоединился к остальным. Последними подошли Ивка и Некрас – юноша прихватил из костра горящую головню, намереваясь использовать ее как оружие. Свое копье он потерял еще на майдане.
– Сверху! – крикнул Вороня.
Реттиль и Чага выстрелили одновременно. Влетевший в Круг богов лемур рухнул прямо в костер. Еще одного Чага сбил стрелой в тот момент, когда тварь спикировала на Давида. Но над головами людей уже кружились сотни призраков.
– Возьмитесь за руки! – велел Ворш. – И закройте глаза…
Некрас сжал в левой руке пальцы Ивки, а в правой – мягкую и теплую ручку Ольги. Сердце его сладко заныло: он в первый раз за этот тяжелый день коснулся своей возлюбленной. Ему больше всего хотелось в этот момент заглянуть ей в глаза и сказать ей о том, как же он ее любит. Сказать, что готов умереть за нее на этом холме. Волхв что-то говорил на непонятном Некрасу языке, будто заклинания творил, но юноша не слушал Ворша. Он думал об Ольге. И ждал чуда, которое спасет их всех. Время шло, но ничего не происходило, и все громче раздавались мяукающие вопли лемуров. А потом Ворш замолчал. И в следующий миг Некраса вдруг обдало небывалым холодом, потом холод сменил опаляющий жар, будто из чрева печи. Некрас почувствовал, что его затягивает невидимый водоворот и закричал. Он еще успел услышать крик девушек и испугаться, а потом провалился в глубокий черный колодец, на дне которого нашел забвение.
III
Часть VI
1
Отряд рванулся с майдана, объехал темные безжизненные дома и начал подниматься к вершине холма, на котором стоял Полчев. Вслед им неслись угрожающий вой и мяуканье. Сотни тварей растекались по улицам, сопровождая людей зловещим эскортом. Однако отряд уже был у цели. На вершине холма находилось капище. И хотя костры погасли, а некоторые из изображений богов покосились или вовсе упали, сам круг богов сохранился. Всадники въехали внутрь капища, лишь Ворш остался в воротах, продолжая держать над головой ослепительно сияющий камень.
Некрас остался рядом с ведуном, глянул из-за его спины вниз, на дорогу. К капищу двигалась густая белая масса, а небо, казалось, кишело ромейскими демонами. У юноши екнуло сердце, все тело наполнил мертвящий холод. Ворш обернулся, встретился с Некрасом взглядом.
– Чего пялишься, как балахвост? – сердито бросил он. – Костры разжигайте! Быстро! Камень погаснет скоро.
Некрас хотел ответить, но не смог – язык в пересохшем от страха рту онемел, не слушался. Соскочив с коня, юноша припал к одному из огнищ у самого входа, застучал кресалом. К его удивлению, трут вспыхнул мгновенно, и Некрас сунул горящую бересту под поленья, потом перебежал к следующему костру. А с другой стороны капища костры пытался разжечь Чага.
Первый костер разгорелся, но остальные едва тлели – отсыревшие после дождей дрова никак не хотели заниматься. Ольга решилась. Соскочив с седла, девушка бросилась к первому костру, выхватила горящую головню и побежала к ближайшей куче хвороста.
Она быстро запалила хворост, потом услышала шорох. Из-за поваленного идола выглянула безобразная бледная голова с торчащими ушами, на Ольгу глянули глаза, горящие будто уголья. Ольга завопила. Ударившая из-за спины Ольги стрела угодила лемуру точно в лоб. Но на смену убитой твари появились еще две.
– Назад! – закричал Давид, спрыгнул с коня, побежал к девушке.
Ольга, будто завороженная, наблюдала, как белесая тварь, перескочив через идола, приближается к ней, переваливаясь на по-звериному изломанных назад задних лапах. Давид схватил ее за ворот отороченной мехом курточки, отбросил в сторону, преградил лемуру дорогу. Навия зашипела, прыгнула на Давида, но армянин поймал ее прямо на острие меча, будто обруч на палку. Вырвал меч, повернулся к новым тварям, выползавшим из темноты за поваленным идолом. То ли сияние камня стало слабнуть, то ли глаза нежити привыкли к нему, но лемуры осмелели. И если в ворота, где стоял Ворш, они не рисковали лезть, то с этой стороны навалились основательно.
Рядом с Давидом появился Вороня, и вдвоем они начали рубить наседавших лемуров, выигрывая время для Некраса, Ольги и присоединившейся к ним Ивки, которые спешно разжигали костры. Реттиль и Чага, держа наготове луки, следили за кружащимися в небе навиями. Вот запылал второй костер, третий, четвертый, пятый. Их пламя ярко осветило круг богов. Лемуры отступили, устрашенные огнем, и только свирепо сверкали глазами из темноты. Крылатая нечисть тоже куда-то подевалась. Люди получили возможность перевести дух.
– Что теперь? – спросил Давид Ворша.
– Костры прогорят быстро, – ответил ведун. – У нас совсем немного времени. Мыслю, едва хватит на обряд.
– Какой еще, ко всем чертям, обряд?
– Выбраться из Полчева ни одной из дорог мы не сможем. Западня это. В городе хозяйничают лемуры, на дорогах поджидают ежоглавы. Один у нас выбор – идти за Круг.
– За какой Круг?
– Мы на святом месте, в Круге богов. Отсюда можно попасть в другой мир. Коли боги помогут, сумеем перейти границу между мирами.
– Ва! – удивленно воскликнул Давид. – И как ты это сделаешь, ведун?
– Алатырь-камень поможет. Чаю, его силы на всех нас хватит. Только коней придется тут бросить.
– Коней бросить? Моего Арцива? С ума сошел! Ни за что!
– Пойми, Давид, иначе ничего не выйдет, – мягко сказал Ворш. – Промедлим, все здесь головы сложим, и невесту княжескую сгубим.
– Нельзя коней бросать, ведун. До Полоцка путь далекий, пешими не дойдем.
– Мы пойдем не через Полоцк.
– Да? – Давид с интересом посмотрел на волхва-воина. – В другой мир пойдем?
– В другой мир. Костры пока еще горят ярко. Вели людям собраться в центре Круга богов. Припасов пусть самую малость возьмут и оружие.
Давид отъехал от волхва с озадаченным видом. Между тем в небе опять закружила нечисть – сначала два, потом пять, потом десять лемуров, и вскоре ночное небо снова кишело ими. Это был дурной признак: навии опять готовились напасть.
– Осталось четыре стрелы, – сообщил Реттиль армянину. – И у Чаги три.
– Ворш задумал что-то, – сказал Давид. – Велел спешиться и немного еды взять с собой, больше ничего.
– А мне разницы никакой, – сказал Вороня. – Что здесь помрем, что в другом месте. Навии нас не выпустят, до утра все сгинем.
– Типун тебе на язык! – выбранил молодого воина Чага. – Я ведуну верю. Коли говорит, что надо так делать, значит, надо делать.
– Ахчик, все время будь рядом со мной, – обратился Давид к Ольге. – Даже за руку меня держи, хорошо?
– Это еще зачем? – не поняла девушка. – Уходим отсюда, что ли?
– Уходим. Слезай с коня.
Ольга подчинилась. Спешились Реттиль и Чага, и Вороня со вздохом покинул седло, дав на прощание ласкового шлепка своему коню. Давид медлил, ему было жаль Арцива – оставлять такого коня этой погани ему было невыносимо тяжело. Но ведуну армянский витязь доверял. В конце концов, в Перуновом волхве их единственное спасение. А конь… Одна надежда, что этот конь у него не последний.
Ворш бросил коня у ворот и присоединился к остальным. Последними подошли Ивка и Некрас – юноша прихватил из костра горящую головню, намереваясь использовать ее как оружие. Свое копье он потерял еще на майдане.
– Сверху! – крикнул Вороня.
Реттиль и Чага выстрелили одновременно. Влетевший в Круг богов лемур рухнул прямо в костер. Еще одного Чага сбил стрелой в тот момент, когда тварь спикировала на Давида. Но над головами людей уже кружились сотни призраков.
– Возьмитесь за руки! – велел Ворш. – И закройте глаза…
Некрас сжал в левой руке пальцы Ивки, а в правой – мягкую и теплую ручку Ольги. Сердце его сладко заныло: он в первый раз за этот тяжелый день коснулся своей возлюбленной. Ему больше всего хотелось в этот момент заглянуть ей в глаза и сказать ей о том, как же он ее любит. Сказать, что готов умереть за нее на этом холме. Волхв что-то говорил на непонятном Некрасу языке, будто заклинания творил, но юноша не слушал Ворша. Он думал об Ольге. И ждал чуда, которое спасет их всех. Время шло, но ничего не происходило, и все громче раздавались мяукающие вопли лемуров. А потом Ворш замолчал. И в следующий миг Некраса вдруг обдало небывалым холодом, потом холод сменил опаляющий жар, будто из чрева печи. Некрас почувствовал, что его затягивает невидимый водоворот и закричал. Он еще успел услышать крик девушек и испугаться, а потом провалился в глубокий черный колодец, на дне которого нашел забвение.
III
Ингвар держался молодцом. Он отбил яростный выпад дружинника и сам перешел в атаку. Хоть и был бой этот потешным, но у молодого гридня на лбу выступили капельки пота, когда тяжелый меч княжича уперся ему в грудь.
– Убит! – весело крикнул Ингвар.
Воины, следившие за поединком, одобрительно загудели. Это была уже четвертая победа Ингвара подряд, и все поединки продолжались совсем недолго. Побежденный дружинник поклонился княжичу и занял свое место среди прочих.
– Ну, кто еще? – спросил Ингвар, с вызовом посмотрев на гридней. – Кому охота потешиться?
– Дозволь мне, – поднялся Ярослав, любимец юного князя. – Со мной тебе так легко не справиться, княже.
– Олекса так же говорил. – усмехнулся Ингвар, посмотрев на дружинника, побежденного в предыдущем поединке. – Однако становись. Помашем мечами.
– Рубаху бы сменил, взмокла она у тебя вся, – заметил Ярослав. – Как бы не простыл.
– Не простыну, – сказал Ингвар. – Ристание греет. Давай, становись!
– Княже! – Огнищанин Хельгера Вуефаст протолкался к ристалищу из-за спин дружинников, поклонился княжичу. – Олег тебя зовет. Сказывает, дело спешное.
– Ой ли! – Ингвар с недовольной гримасой отдал меч одному из воинов, принял из рук другого расшитое бархатное корзно, [27]накинул на плечи. – Потом сразимся, Ярослав. А пока иди со мной.
Хельгер ждал воспитанника в гриднице. Когда Ингвар и Ярослав вошли, князь беседовал с воеводой Борзей. Ингвар заметил, что Хельгер не в настроении. Он кивком ответил на поклон молодых людей и указал им рукой на лавку, приглашая сесть и подождать, пока он закончит разговор с Борзей.
– Хочу говорить с тобой, – обратился он к Ингвару, отпустив воеводу. – Наедине.
– Прости, княже. – Ярослав спешно поднялся, поклонившись, покинул гридницу.
Хельгер сел на лавку рядом с воспитанником, внимательно посмотрел юноше в глаза.
– Ратными забавами занят? – спросил он. – Это хорошо. Только раньше не замечал я в тебе тяги к ристаниям воинским. С чего бы это?
– Хочу на тебя походить, – ответил, помешкав, Ингвар. – Ты-то мечом владеешь так, что любо посмотреть.
– Я десять лет мечтал пробудить в тебе интерес к воинскому делу. Тебя же больше привлекали другие забавы, и воинскому делу учился ты неохотно. Ныне вижу, что ты сам взялся за оружие. Скажи мне, в чем дело?
– Не так давно видел я сон, – начал Ингвар. – Будто явился мне во сне муж в одеждах блистающих и молвил: «Придет день, и ты, Ингвар-Рогволод, сын Рюрика, превзойдешь отца своего в бранной славе. Своим мечом ты покоришь двенадцать народов, и все земли от Дануба [28]до Хазарского моря будут платить тебе дань!»
– Хороший сон. – Хельгер улыбнулся в бороду. – Вижу, что норманнская кровь заговорила в тебе. А ну, становись против меня!
– На мечах биться? – Глаза княжича сверкнули радостью. – С тобой? Смею ли?
– Слова ты говоришь верные, а вот так ли хорош на деле? Говорил мне Ола, что с дружинниками моими у тебя славно получается, всех ты в потешных поединках одолел. Одолеешь ли меня?
– Одолею, – без тени сомнения ответил Ингвар.
– Ну-ну! Становись.
Хельгер сбросил с плеч тяжелый суконный плащ, подбитый бобром, взял приставленный к лавке тяжелый меч, вытянул его из ножен. Ингвар, сняв корзно, вышел в центр гридницы, поклонился князю.
– Во славу Перуна! – воскликнул он.
– Во славу Перуна, – эхом повторил Хельгер. – Бьемся до первой крови. Кто одолеет, исполняет желание победителя.
– Согласен, – кивнул Ингвар и поднял меч.
Хельгер атаковал первым. Ингвар не стал отбивать удар, шутя ушел от выпада вбок и сам провел атаку под левую руку князя. Удар был опасный, и Хельгер был удивлен – такому удару он Ингвара никогда не учил. Может, от дружинников научился? Старый князь тут же атаковал воспитанника, особо не мудрствуя, боковыми выпадами, а потом неожиданно нанес удар сверху, целя в голову. Ингвар среагировал мгновенно – мечи встретились, лязгнули, и княжич, вывернувшись вправо, ударил с разворота, как косой. Хельгер попятился назад. Его удивление росло с каждой секундой. Атаки Ингвара были не просто умелыми и опасными; юноша действовал так, как действовал бы в бою умудренный опытом и хорошо владеющий оружием воин, наделенный притом инстинктом бойца. Хельгер за свою жизнь побывал в десятках сражений и видел множество умелых воинов, так что ему было с чем сравнивать. Ингвар держался как бывалый, опытный и хладнокровный боец. Не как шестнадцатилетний подросток, совсем недавно взявшийся за оружие. И это было необъяснимо.
Хельгер взял меч двумя руками, пошел вперед, атакуя попеременно с правого и левого бока. Ингвар спокойно отбил все удары, отскочил назад, со смехом завертел мечом мельницу и сам пошел на воспитателя. Хельгер едва не пропустил выпад в голову, с трудом отбил меч Ингвара, попятился к стене.
– Что, дыхания не хватает? – спросил Ингвар.
– Годы, – ответил Хельгер; ему и впрямь стало тяжело дышать. – Встретился бы ты со мною лет двадцать назад, я бы тебе всыпал!
– Истинно так. Но не теперь! Сегодня я тебе задам на орехи!
– Хвалилась курица орла заклевать. А ну, вперед!
Ингвар, довольно улыбаясь, не без шаловливой бравады запрыгал вокруг князя, рассыпая удары. Мечи сверкали, звонкие удары железа об железо разносились по всему терему. А потом Хельгер не удержал оружие. При очередном выпаде Ингвар так умело ушел от клинка, что рука старого князя провалилась, и юноша спокойно выбил у Хельгера меч.
– Убит! – радостно воскликнул он, положив острие меча на плечо старика.
– Убит, – согласился Хельгер, в неподдельном замешательстве глядя на свой меч под ногами Ингвара.
– Обними меня, Хельгер, – попросил юноша и сам раскрыл объятия для Хельгера.
– Молодец, – сказал старый князь, сжимая Ингвара в объятиях. – Зело храброго воина я вырастил, душа радуется.
– Я победил, теперь исполняй мое желание.
– Говори, слушаю. Только помни, что твои желания всегда должны быть достойны звания твоего княжеского.
– Ромейский посол подарил тебе меч из настоящего табана. [29]Подари мне его.
– Он твой. – Хельгер внимательно посмотрел на юношу. – А теперь и ты выполни мою просьбу.
– Все, что хочешь, Хельгер.
– Давай сразимся еще раз. Но только перед этим сними с шеи медальон, что тебе ромей подарил.
– Снять медальон? – Ингвар вдруг побледнел. – А зачем?
– Просто так. Вдруг в схватке ненароком мечом его задену: плетение на медальоне больно тонкое, узорное. Испортится хорошая вещь. Ну, так как?
– Не, не сниму! – Юноша инстинктивно положил руку на грудь, где под рубахой висел медальон. – Мне с ним спокойнее.
– Я так и думал, – сказал Хельгер, подняв с ковра свой меч. – Не ты со мной сражался и меня победил. Волшба ромейская меня одолела.
– О чем ты, Хельгер?
– О медальоне, что змей этот, василиск ромейский, тебе поднес от своего императора. С самого начала я заподозрил неладное, а теперь вижу, что не ошибся.
– Объясни, Хельгер! – Юноша сверкнул глазами, подбоченился. – Я твоих намеков не понимаю.
– Помнишь, я говорил тебе о том, что Велес жертву не принял, что овцы были червем заживо съедены? Это еще не все. Странные вещи творятся близ Киева. Еще на прошлой неделе сказывали мне, что на посевах бледная плесень появилась и пожирает их немилосердно. Только что Борзя был с доносом, сказывал, что в Подоле чума открылась. В деревнях скот падать начал; коровы, овцы, а пуще всего лошади мрут от неизвестной хвори. Дожди идут не по-летнему холодные, отчего хлеб начал на корню гнить. С чего бы это все?
– Все это и раньше бывало. Медальон-то мой при чем?
– Вспомнил я одну вещь, Ингвар. – Хельгер опустился на лавку, помолчал несколько секунд, будто с мыслями собирался. – Я был немногим старше тебя, когда мой дядя взял меня в поход на земли бриттов. На восьми драккарах мы отправились в Корнуэльс, разбили кельтов и захватили богатую добычу. Однако нам этого показалось мало. Мы жаждали золота и серебра, а в захваченных нами деревнях их не было вовсе. Тогда дядя начал допрашивать пленных, выпытывая, а не спрятали ли кельты свои сокровища где-нибудь в тайном месте. И вот один из пленников рассказал нам, что в глубине страны есть тайное святилище язычников-друидов, в котором, по слухам, скрыты немалые сокровища. Он согласился в обмен на жизнь и свободу провести нас к этому месту. Дядя отправился за кладом, взяв с собой пятьдесят человек. Я был среди них. Два дня мы шли по вражеской земле, каждый миг опасаясь нападения кельтов, а потом пришли к древнему лесу, в котором, как сказал нам проводник, росли говорящие деревья. Там мы отыскали древнее святилище – круг из огромных поставленных торчком камней. Внутри круга был алтарь, а вокруг него грудами лежали кости жертв – людей и животных. Его охраняли несколько старых жрецов, которые убежали при нашем приближении. Великих сокровищ в святилище не оказалось, но немного золота мы все-таки нашли. А потом с нами начали происходить странные вещи. В первую же ночь из лагеря пропало шесть человек – мы искали их, но так и не нашли. Дядя решил уходить к берегу, опасаясь, что место это проклятое. Мы спешно отправились в обратный путь, но в следующую ночь лишились еще десятерых воинов, хотя костры ярко горели до утра, а стража была удвоена. Мы искали их, но ничего не нашли – ни тел, ни вещей, ни следов крови.
Потом была еще одна ночь, и еще семь человек пропали бесследно. На побережье вернулось только двадцать семь человек из пятидесяти. Мы тут же отплыли, но вскоре после нашего отплытия началась такая буря, что корабли разметало по морю. Прошло еще несколько дней, и среди воинов начался мор. Тогда мой дядя решил, что всему виной сокровища кельтов и приказал выбросить проклятое золото в море. Мы сделали это, и мор прекратился. А потом и потерявшиеся корабли нашлись – правда, из восьми драккаров уцелело только пять, остальные поглотил шторм.
– Ну и что?
– Я начал с того, что вспомнил одну вещь. Я никак не мог понять, что же мне напоминает твой медальон. А потом меня осенило: твой медальон сделан в форме пятиконечной звезды. Это магический знак. Такие же знаки я видел на камнях ограбленного нами святилища.
– Я не понимаю.
– Лапландские колдуны объяснили мне когда-то, что Темный мир не может вмешиваться в то, что происходит на нашей земле, – для этого ему нужны посредники. Таким посредником может быть только человек. Пятиконечная звезда – символ человека, Ингвар. Человека, который принял на себя Силу Темного мира. Через него Темный мир вершит свои дела на земле. Через него великие беды в мир приходят. Не хочет человек никому зла, а несет его, сам того не сознавая.
– Так это я, по-твоему, Темному миру предался? – с вызовом спросил юноша. – Хорошо же ты обо мне думаешь!
– Я вижу, что ты в большой беде, – мягко ответил Хельгер. – Поверь, сынок, я много опытнее тебя и повидал всякого за свою жизнь. Иной раз человек и не сознает, что стал орудием зла. Сними этот медальон и не надевай больше. Сейчас же сними. Так будет лучше.
– Не сниму! С тех пор как этот знак на мне, я чувствую в себе невиданную силу. Я ощущаю себя всемогущим и непобедимым.
– Не всемогущество это, а морок. Через талисман этот на Русь придут великие беды. Они уже начались. Пока еще не поздно, сними его и отдай мне.
– Ага, я понял! – Ингвар побледнел. – Ты сам хочешь заполучить дар императора. Ты хочешь получить великую силу и непобедимость и потому лжешь мне! Не бывать тому! Ничего ты не получишь, старик. Я сам стану непобедимым вождем этой земли, я сам обрету великую славу и могущество. Только с мертвого Ингвара можно будет снять этот талисман!
– Щенок полоумный! – разозлился Хельгер. – Ты так ничего и не понял. Знак Беды на тебе, орудие ромейских козней против нас! Смерть он тебе принесет, а не славу. Давай его сюда!
– Возьми! – Ингвар злобно усмехнулся, занес над головой меч. – Подойди попробуй. Раскрою череп, не посмотрю, что ты мой пестун!
– Ну что ж, бей! – Хельгер шагнул к юноше. – Бей!
– Хельгер, не искушай меня! – Ингвар попятился к стене, направив острие меча на старого князя. – Перуном клянусь, Одином, всеми богами Асгарда, я не шучу!
– И я не шучу. – Хельгер рукой отвел меч, схватил юношу за плечи. – Я люблю тебя, сынок. И я хочу тебе добра. Избавься от опасного подарка. Говорю тебе, через него демонская сила завладевает твоей душой. Пока еще не поздно, сними его.
– Нет! – завопил Ингвар, но Хельгер уже ухватил толстую витую цепь из золота, на которой висел медальон, рванул. Цепь не подалась, а в следующее мгновение Хельгер ощутил, как его руку от кисти до плеча пронизал смертельный холод, прошел в грудь и там взорвался неописуемой страшной болью, будто ударили старого викинга ножом под ребра. В глазах князя потемнело: покачнувшись, Хельгер грянулся навзничь, выпустив ромейский талисман. Ингвар бросился к нему, попытался приподнять, но не смог, закричал, призывая на помощь.
Хельгер лежал на ковре и не понимал, что с ним происходит. Вначале он подумал о смерти. Но потом тьма перед глазами рассеялась, и он увидел над собой испуганные лица своей челяди и дружинников, и среди них – белое помертвевшее лицо Ингвара. А еще увидел старый князь то, чего никто из присутствующих не мог видеть – черную шевелящуюся змею на шее Ингвара. Гадина смотрела на князя своими щелевидными зрачками и высовывала язык. Когда-то Хельгеру предсказали, что его убьет змея. Он не поверил. Напрасно. Оказывается, волхвы всегда говорят правду…
Это была последняя мысль Хельгера: следом за ней пришли мрак и тишина.
Свар, верховный жрец Перуна, тяжело топая по лестнице, поднялся на второй этаж терема, миновал мрачных гридней, стоявших у дверей в светелку, вошел внутрь. В светелке крепко пахло колдовскими травами. Свар одобрительно кивнул младшему волхву, стоявшему у ложа Хельгера, отставил посох и подошел к князю.
Хельгер попытался жестом поприветствовать жреца, но Свар знаком показал князю, что двигаться не следует. Сел на лавку рядом с ложем и пощупал пульс князя. Одобрительно закивал косматой головой.
– Не пришел еще твой смертный час, княже, – сказал он. – Крепко ударило тебя ромейское колдовство, но не до смерти. Да и травы мои помогли. Когда малость отлежишься, отчитаю тебя, черную силу повыгоню. Крепче прежнего будешь.
– Коли сохранят меня боги, – прохрипел Хельгер, – пойду на Ромею, от Миклингарда камня на камне не оставлю.
– Ты сначала на ноги встань, силу прежнюю верни. Не о мести думай, о выздоровлении.
– Страшно мне, Свар. За Ингвара и за Хельгу. Ингвар знает, что мои люди Гречником за его невестой поехали, я говорил ему. Как бы черная ромейская волшба их в пути не настигла.
– Не бойся. Я своего лучшего бойца им в помощь послал. Чаю, он уже нашел девушку. Коли что, Ворш ее защитит силой Перуновой. Не упадет с головы дочки Рюрика ни один волос.
– Как? – Хельгер засверкал глазами. – Откуда ты… знаешь?
– Знаю, княже. Но мое знание на семь замков закрыто. Никто никогда не узнает, кто такая Хельга.
– А про Ингвара тоже знаешь?
– И про Ингвара знаю, – спокойно сказал Свар. – Но ты не тревожься. Готовься к свадьбе, скоро уже невеста будет в Киеве. А там и от зла ромейского избавимся.
– Как же?
– Пока не знаю. Но чувствую, что дочь Рюрика это сделает. Она белая волчица из твоего сна, княже. Мы за нее молиться будем.
– А не ошибаешься ли, Свар? Помнится, говорили вы мне, волхвы, что змея меня убьет. Видел я в смертную мою минуту на шее Ингвара змею заместо медальона. Вроде как ужалила она меня. Однако не убила.
– Эх, княже, сколько лет на Руси живешь, а все норманном остался, маловером! Только на меч свой полагаешься, а тайные знания позабыл, хоть и Вещим тебя кличут. Не змея то была – волшба черная, Венец Тьмы в образе змеи. Душит он Ингвара, но снять его пока нельзя. Ждать надо. А то, что от змеиного укуса помрешь, так это будет, – тут Свар неожиданно улыбнулся. – Не скоро, княже. Поживешь еще Руси на благо.
– Убит! – весело крикнул Ингвар.
Воины, следившие за поединком, одобрительно загудели. Это была уже четвертая победа Ингвара подряд, и все поединки продолжались совсем недолго. Побежденный дружинник поклонился княжичу и занял свое место среди прочих.
– Ну, кто еще? – спросил Ингвар, с вызовом посмотрев на гридней. – Кому охота потешиться?
– Дозволь мне, – поднялся Ярослав, любимец юного князя. – Со мной тебе так легко не справиться, княже.
– Олекса так же говорил. – усмехнулся Ингвар, посмотрев на дружинника, побежденного в предыдущем поединке. – Однако становись. Помашем мечами.
– Рубаху бы сменил, взмокла она у тебя вся, – заметил Ярослав. – Как бы не простыл.
– Не простыну, – сказал Ингвар. – Ристание греет. Давай, становись!
– Княже! – Огнищанин Хельгера Вуефаст протолкался к ристалищу из-за спин дружинников, поклонился княжичу. – Олег тебя зовет. Сказывает, дело спешное.
– Ой ли! – Ингвар с недовольной гримасой отдал меч одному из воинов, принял из рук другого расшитое бархатное корзно, [27]накинул на плечи. – Потом сразимся, Ярослав. А пока иди со мной.
Хельгер ждал воспитанника в гриднице. Когда Ингвар и Ярослав вошли, князь беседовал с воеводой Борзей. Ингвар заметил, что Хельгер не в настроении. Он кивком ответил на поклон молодых людей и указал им рукой на лавку, приглашая сесть и подождать, пока он закончит разговор с Борзей.
– Хочу говорить с тобой, – обратился он к Ингвару, отпустив воеводу. – Наедине.
– Прости, княже. – Ярослав спешно поднялся, поклонившись, покинул гридницу.
Хельгер сел на лавку рядом с воспитанником, внимательно посмотрел юноше в глаза.
– Ратными забавами занят? – спросил он. – Это хорошо. Только раньше не замечал я в тебе тяги к ристаниям воинским. С чего бы это?
– Хочу на тебя походить, – ответил, помешкав, Ингвар. – Ты-то мечом владеешь так, что любо посмотреть.
– Я десять лет мечтал пробудить в тебе интерес к воинскому делу. Тебя же больше привлекали другие забавы, и воинскому делу учился ты неохотно. Ныне вижу, что ты сам взялся за оружие. Скажи мне, в чем дело?
– Не так давно видел я сон, – начал Ингвар. – Будто явился мне во сне муж в одеждах блистающих и молвил: «Придет день, и ты, Ингвар-Рогволод, сын Рюрика, превзойдешь отца своего в бранной славе. Своим мечом ты покоришь двенадцать народов, и все земли от Дануба [28]до Хазарского моря будут платить тебе дань!»
– Хороший сон. – Хельгер улыбнулся в бороду. – Вижу, что норманнская кровь заговорила в тебе. А ну, становись против меня!
– На мечах биться? – Глаза княжича сверкнули радостью. – С тобой? Смею ли?
– Слова ты говоришь верные, а вот так ли хорош на деле? Говорил мне Ола, что с дружинниками моими у тебя славно получается, всех ты в потешных поединках одолел. Одолеешь ли меня?
– Одолею, – без тени сомнения ответил Ингвар.
– Ну-ну! Становись.
Хельгер сбросил с плеч тяжелый суконный плащ, подбитый бобром, взял приставленный к лавке тяжелый меч, вытянул его из ножен. Ингвар, сняв корзно, вышел в центр гридницы, поклонился князю.
– Во славу Перуна! – воскликнул он.
– Во славу Перуна, – эхом повторил Хельгер. – Бьемся до первой крови. Кто одолеет, исполняет желание победителя.
– Согласен, – кивнул Ингвар и поднял меч.
Хельгер атаковал первым. Ингвар не стал отбивать удар, шутя ушел от выпада вбок и сам провел атаку под левую руку князя. Удар был опасный, и Хельгер был удивлен – такому удару он Ингвара никогда не учил. Может, от дружинников научился? Старый князь тут же атаковал воспитанника, особо не мудрствуя, боковыми выпадами, а потом неожиданно нанес удар сверху, целя в голову. Ингвар среагировал мгновенно – мечи встретились, лязгнули, и княжич, вывернувшись вправо, ударил с разворота, как косой. Хельгер попятился назад. Его удивление росло с каждой секундой. Атаки Ингвара были не просто умелыми и опасными; юноша действовал так, как действовал бы в бою умудренный опытом и хорошо владеющий оружием воин, наделенный притом инстинктом бойца. Хельгер за свою жизнь побывал в десятках сражений и видел множество умелых воинов, так что ему было с чем сравнивать. Ингвар держался как бывалый, опытный и хладнокровный боец. Не как шестнадцатилетний подросток, совсем недавно взявшийся за оружие. И это было необъяснимо.
Хельгер взял меч двумя руками, пошел вперед, атакуя попеременно с правого и левого бока. Ингвар спокойно отбил все удары, отскочил назад, со смехом завертел мечом мельницу и сам пошел на воспитателя. Хельгер едва не пропустил выпад в голову, с трудом отбил меч Ингвара, попятился к стене.
– Что, дыхания не хватает? – спросил Ингвар.
– Годы, – ответил Хельгер; ему и впрямь стало тяжело дышать. – Встретился бы ты со мною лет двадцать назад, я бы тебе всыпал!
– Истинно так. Но не теперь! Сегодня я тебе задам на орехи!
– Хвалилась курица орла заклевать. А ну, вперед!
Ингвар, довольно улыбаясь, не без шаловливой бравады запрыгал вокруг князя, рассыпая удары. Мечи сверкали, звонкие удары железа об железо разносились по всему терему. А потом Хельгер не удержал оружие. При очередном выпаде Ингвар так умело ушел от клинка, что рука старого князя провалилась, и юноша спокойно выбил у Хельгера меч.
– Убит! – радостно воскликнул он, положив острие меча на плечо старика.
– Убит, – согласился Хельгер, в неподдельном замешательстве глядя на свой меч под ногами Ингвара.
– Обними меня, Хельгер, – попросил юноша и сам раскрыл объятия для Хельгера.
– Молодец, – сказал старый князь, сжимая Ингвара в объятиях. – Зело храброго воина я вырастил, душа радуется.
– Я победил, теперь исполняй мое желание.
– Говори, слушаю. Только помни, что твои желания всегда должны быть достойны звания твоего княжеского.
– Ромейский посол подарил тебе меч из настоящего табана. [29]Подари мне его.
– Он твой. – Хельгер внимательно посмотрел на юношу. – А теперь и ты выполни мою просьбу.
– Все, что хочешь, Хельгер.
– Давай сразимся еще раз. Но только перед этим сними с шеи медальон, что тебе ромей подарил.
– Снять медальон? – Ингвар вдруг побледнел. – А зачем?
– Просто так. Вдруг в схватке ненароком мечом его задену: плетение на медальоне больно тонкое, узорное. Испортится хорошая вещь. Ну, так как?
– Не, не сниму! – Юноша инстинктивно положил руку на грудь, где под рубахой висел медальон. – Мне с ним спокойнее.
– Я так и думал, – сказал Хельгер, подняв с ковра свой меч. – Не ты со мной сражался и меня победил. Волшба ромейская меня одолела.
– О чем ты, Хельгер?
– О медальоне, что змей этот, василиск ромейский, тебе поднес от своего императора. С самого начала я заподозрил неладное, а теперь вижу, что не ошибся.
– Объясни, Хельгер! – Юноша сверкнул глазами, подбоченился. – Я твоих намеков не понимаю.
– Помнишь, я говорил тебе о том, что Велес жертву не принял, что овцы были червем заживо съедены? Это еще не все. Странные вещи творятся близ Киева. Еще на прошлой неделе сказывали мне, что на посевах бледная плесень появилась и пожирает их немилосердно. Только что Борзя был с доносом, сказывал, что в Подоле чума открылась. В деревнях скот падать начал; коровы, овцы, а пуще всего лошади мрут от неизвестной хвори. Дожди идут не по-летнему холодные, отчего хлеб начал на корню гнить. С чего бы это все?
– Все это и раньше бывало. Медальон-то мой при чем?
– Вспомнил я одну вещь, Ингвар. – Хельгер опустился на лавку, помолчал несколько секунд, будто с мыслями собирался. – Я был немногим старше тебя, когда мой дядя взял меня в поход на земли бриттов. На восьми драккарах мы отправились в Корнуэльс, разбили кельтов и захватили богатую добычу. Однако нам этого показалось мало. Мы жаждали золота и серебра, а в захваченных нами деревнях их не было вовсе. Тогда дядя начал допрашивать пленных, выпытывая, а не спрятали ли кельты свои сокровища где-нибудь в тайном месте. И вот один из пленников рассказал нам, что в глубине страны есть тайное святилище язычников-друидов, в котором, по слухам, скрыты немалые сокровища. Он согласился в обмен на жизнь и свободу провести нас к этому месту. Дядя отправился за кладом, взяв с собой пятьдесят человек. Я был среди них. Два дня мы шли по вражеской земле, каждый миг опасаясь нападения кельтов, а потом пришли к древнему лесу, в котором, как сказал нам проводник, росли говорящие деревья. Там мы отыскали древнее святилище – круг из огромных поставленных торчком камней. Внутри круга был алтарь, а вокруг него грудами лежали кости жертв – людей и животных. Его охраняли несколько старых жрецов, которые убежали при нашем приближении. Великих сокровищ в святилище не оказалось, но немного золота мы все-таки нашли. А потом с нами начали происходить странные вещи. В первую же ночь из лагеря пропало шесть человек – мы искали их, но так и не нашли. Дядя решил уходить к берегу, опасаясь, что место это проклятое. Мы спешно отправились в обратный путь, но в следующую ночь лишились еще десятерых воинов, хотя костры ярко горели до утра, а стража была удвоена. Мы искали их, но ничего не нашли – ни тел, ни вещей, ни следов крови.
Потом была еще одна ночь, и еще семь человек пропали бесследно. На побережье вернулось только двадцать семь человек из пятидесяти. Мы тут же отплыли, но вскоре после нашего отплытия началась такая буря, что корабли разметало по морю. Прошло еще несколько дней, и среди воинов начался мор. Тогда мой дядя решил, что всему виной сокровища кельтов и приказал выбросить проклятое золото в море. Мы сделали это, и мор прекратился. А потом и потерявшиеся корабли нашлись – правда, из восьми драккаров уцелело только пять, остальные поглотил шторм.
– Ну и что?
– Я начал с того, что вспомнил одну вещь. Я никак не мог понять, что же мне напоминает твой медальон. А потом меня осенило: твой медальон сделан в форме пятиконечной звезды. Это магический знак. Такие же знаки я видел на камнях ограбленного нами святилища.
– Я не понимаю.
– Лапландские колдуны объяснили мне когда-то, что Темный мир не может вмешиваться в то, что происходит на нашей земле, – для этого ему нужны посредники. Таким посредником может быть только человек. Пятиконечная звезда – символ человека, Ингвар. Человека, который принял на себя Силу Темного мира. Через него Темный мир вершит свои дела на земле. Через него великие беды в мир приходят. Не хочет человек никому зла, а несет его, сам того не сознавая.
– Так это я, по-твоему, Темному миру предался? – с вызовом спросил юноша. – Хорошо же ты обо мне думаешь!
– Я вижу, что ты в большой беде, – мягко ответил Хельгер. – Поверь, сынок, я много опытнее тебя и повидал всякого за свою жизнь. Иной раз человек и не сознает, что стал орудием зла. Сними этот медальон и не надевай больше. Сейчас же сними. Так будет лучше.
– Не сниму! С тех пор как этот знак на мне, я чувствую в себе невиданную силу. Я ощущаю себя всемогущим и непобедимым.
– Не всемогущество это, а морок. Через талисман этот на Русь придут великие беды. Они уже начались. Пока еще не поздно, сними его и отдай мне.
– Ага, я понял! – Ингвар побледнел. – Ты сам хочешь заполучить дар императора. Ты хочешь получить великую силу и непобедимость и потому лжешь мне! Не бывать тому! Ничего ты не получишь, старик. Я сам стану непобедимым вождем этой земли, я сам обрету великую славу и могущество. Только с мертвого Ингвара можно будет снять этот талисман!
– Щенок полоумный! – разозлился Хельгер. – Ты так ничего и не понял. Знак Беды на тебе, орудие ромейских козней против нас! Смерть он тебе принесет, а не славу. Давай его сюда!
– Возьми! – Ингвар злобно усмехнулся, занес над головой меч. – Подойди попробуй. Раскрою череп, не посмотрю, что ты мой пестун!
– Ну что ж, бей! – Хельгер шагнул к юноше. – Бей!
– Хельгер, не искушай меня! – Ингвар попятился к стене, направив острие меча на старого князя. – Перуном клянусь, Одином, всеми богами Асгарда, я не шучу!
– И я не шучу. – Хельгер рукой отвел меч, схватил юношу за плечи. – Я люблю тебя, сынок. И я хочу тебе добра. Избавься от опасного подарка. Говорю тебе, через него демонская сила завладевает твоей душой. Пока еще не поздно, сними его.
– Нет! – завопил Ингвар, но Хельгер уже ухватил толстую витую цепь из золота, на которой висел медальон, рванул. Цепь не подалась, а в следующее мгновение Хельгер ощутил, как его руку от кисти до плеча пронизал смертельный холод, прошел в грудь и там взорвался неописуемой страшной болью, будто ударили старого викинга ножом под ребра. В глазах князя потемнело: покачнувшись, Хельгер грянулся навзничь, выпустив ромейский талисман. Ингвар бросился к нему, попытался приподнять, но не смог, закричал, призывая на помощь.
Хельгер лежал на ковре и не понимал, что с ним происходит. Вначале он подумал о смерти. Но потом тьма перед глазами рассеялась, и он увидел над собой испуганные лица своей челяди и дружинников, и среди них – белое помертвевшее лицо Ингвара. А еще увидел старый князь то, чего никто из присутствующих не мог видеть – черную шевелящуюся змею на шее Ингвара. Гадина смотрела на князя своими щелевидными зрачками и высовывала язык. Когда-то Хельгеру предсказали, что его убьет змея. Он не поверил. Напрасно. Оказывается, волхвы всегда говорят правду…
Это была последняя мысль Хельгера: следом за ней пришли мрак и тишина.
Свар, верховный жрец Перуна, тяжело топая по лестнице, поднялся на второй этаж терема, миновал мрачных гридней, стоявших у дверей в светелку, вошел внутрь. В светелке крепко пахло колдовскими травами. Свар одобрительно кивнул младшему волхву, стоявшему у ложа Хельгера, отставил посох и подошел к князю.
Хельгер попытался жестом поприветствовать жреца, но Свар знаком показал князю, что двигаться не следует. Сел на лавку рядом с ложем и пощупал пульс князя. Одобрительно закивал косматой головой.
– Не пришел еще твой смертный час, княже, – сказал он. – Крепко ударило тебя ромейское колдовство, но не до смерти. Да и травы мои помогли. Когда малость отлежишься, отчитаю тебя, черную силу повыгоню. Крепче прежнего будешь.
– Коли сохранят меня боги, – прохрипел Хельгер, – пойду на Ромею, от Миклингарда камня на камне не оставлю.
– Ты сначала на ноги встань, силу прежнюю верни. Не о мести думай, о выздоровлении.
– Страшно мне, Свар. За Ингвара и за Хельгу. Ингвар знает, что мои люди Гречником за его невестой поехали, я говорил ему. Как бы черная ромейская волшба их в пути не настигла.
– Не бойся. Я своего лучшего бойца им в помощь послал. Чаю, он уже нашел девушку. Коли что, Ворш ее защитит силой Перуновой. Не упадет с головы дочки Рюрика ни один волос.
– Как? – Хельгер засверкал глазами. – Откуда ты… знаешь?
– Знаю, княже. Но мое знание на семь замков закрыто. Никто никогда не узнает, кто такая Хельга.
– А про Ингвара тоже знаешь?
– И про Ингвара знаю, – спокойно сказал Свар. – Но ты не тревожься. Готовься к свадьбе, скоро уже невеста будет в Киеве. А там и от зла ромейского избавимся.
– Как же?
– Пока не знаю. Но чувствую, что дочь Рюрика это сделает. Она белая волчица из твоего сна, княже. Мы за нее молиться будем.
– А не ошибаешься ли, Свар? Помнится, говорили вы мне, волхвы, что змея меня убьет. Видел я в смертную мою минуту на шее Ингвара змею заместо медальона. Вроде как ужалила она меня. Однако не убила.
– Эх, княже, сколько лет на Руси живешь, а все норманном остался, маловером! Только на меч свой полагаешься, а тайные знания позабыл, хоть и Вещим тебя кличут. Не змея то была – волшба черная, Венец Тьмы в образе змеи. Душит он Ингвара, но снять его пока нельзя. Ждать надо. А то, что от змеиного укуса помрешь, так это будет, – тут Свар неожиданно улыбнулся. – Не скоро, княже. Поживешь еще Руси на благо.
Часть VI
СУМЕРЕЧНАЯ ТРОПА
1
Это был чужой мир – Ольга поняла это сразу, как только опомнилась и смогла осознавать происходящее вокруг нее. Девушка лежала на небольшом пригорке, поросшем странной колючей травой. Приподнявшись, Ольга осмотрелась – вокруг было болото. Над грязно-зеленым ковром трясины клочьями плыл белый туман, из которого доносились пронзительные крики птиц и кваканье лягушек. Что-то булькало, хлюпало, волнами наплывала густая едкая вонь.
– Некрас! – крикнула Ольга. – Ивка! Ворш!
– Ольга!
Она узнала голос Некраса. Через несколько секунд появился и сам юноша, с ног до головы облепленный грязью, но улыбающийся и счастливый.
– Вот ты где! – воскликнул он, помогая ей встать. – А я стою и выглядываю тебя.
– Некрасушка! – Девушка обняла Некраса, и сердце молодого человека екнуло от счастья. – Как хорошо, что ты здесь, со мной.
– Я-то! Я завсе с тобой! – Некрас взял ее за руки. – Идем, я тут тропку знаю.
– А где все? – Ольга огляделась.
– Ворш туточки. Что за сила нас сюда перенесла, не ведаю, да только раскидало нас. Мы с Воршем вместе оказались на островке среди дрегвы этой. Пойдем, Ворш ждет.
Ольга с готовностью пошла за юношей, храбро двинувшимся прямо сквозь зыбкую трясину. Однако тропа действительно была, Ольга поняла это, едва ступила следом за Некрасом. Страха она не испытывала, потому что Некрас держал ее за руку.
На берегу болота стоял Ворш. Он подал Ольге руку, и вдвоем с Некрасом они втащили девушку на берег.
– Э-эй! – Из-за огромных корявых деревьев показалась могучая фигура Давида. Следом за ним шел Влад Вороня.
– А Ивка где? – спросила Ольга ведуна.
– Найдем, – ответил Ворш.
– Вдруг она в болоте утопла?
– Не утопла. Ага, вон и варяжин наш!
На другой стороне болота показался долговязый Реттиль. Лук он потерял, шлем тоже, и шел прихрамывая. А секунду спустя Ольга к своему огромному облегчению увидела, как из-за ольховника вышли Чага и Ивка. Теперь весь отряд был в сборе.
– Ну, видишь, никого не потеряли! – сказал ей Ворш с улыбкой. – Крепко, стал-быть, за руки держались.
Завидев Ольгу, Ивка побежала ей навстречу, и девушки с радостным визгом обнялись, будто не виделись целую вечность. Ворш наблюдал за ними, пока тяжелая рука не легла ему на плечо.
– Некрас! – крикнула Ольга. – Ивка! Ворш!
– Ольга!
Она узнала голос Некраса. Через несколько секунд появился и сам юноша, с ног до головы облепленный грязью, но улыбающийся и счастливый.
– Вот ты где! – воскликнул он, помогая ей встать. – А я стою и выглядываю тебя.
– Некрасушка! – Девушка обняла Некраса, и сердце молодого человека екнуло от счастья. – Как хорошо, что ты здесь, со мной.
– Я-то! Я завсе с тобой! – Некрас взял ее за руки. – Идем, я тут тропку знаю.
– А где все? – Ольга огляделась.
– Ворш туточки. Что за сила нас сюда перенесла, не ведаю, да только раскидало нас. Мы с Воршем вместе оказались на островке среди дрегвы этой. Пойдем, Ворш ждет.
Ольга с готовностью пошла за юношей, храбро двинувшимся прямо сквозь зыбкую трясину. Однако тропа действительно была, Ольга поняла это, едва ступила следом за Некрасом. Страха она не испытывала, потому что Некрас держал ее за руку.
На берегу болота стоял Ворш. Он подал Ольге руку, и вдвоем с Некрасом они втащили девушку на берег.
– Э-эй! – Из-за огромных корявых деревьев показалась могучая фигура Давида. Следом за ним шел Влад Вороня.
– А Ивка где? – спросила Ольга ведуна.
– Найдем, – ответил Ворш.
– Вдруг она в болоте утопла?
– Не утопла. Ага, вон и варяжин наш!
На другой стороне болота показался долговязый Реттиль. Лук он потерял, шлем тоже, и шел прихрамывая. А секунду спустя Ольга к своему огромному облегчению увидела, как из-за ольховника вышли Чага и Ивка. Теперь весь отряд был в сборе.
– Ну, видишь, никого не потеряли! – сказал ей Ворш с улыбкой. – Крепко, стал-быть, за руки держались.
Завидев Ольгу, Ивка побежала ей навстречу, и девушки с радостным визгом обнялись, будто не виделись целую вечность. Ворш наблюдал за ними, пока тяжелая рука не легла ему на плечо.