Астахов Андрей. Ромейский талисман

   – Чего сомлел? Ну и что, что княжеская невеста? Забудь, велю! – Ольга сделала страшные глаза. – Как был ты Некрасом, другом моим сердечным, так и остался им.
   – Истинно ли? – Некрас был готов заплакать от счастья.
   – Неужто думал, забуду тебя? Знаю, что у тебя на сердце. Решил, верно, что Ольга теперь в твою сторону лица не поворотит.
   – Я ведь без тебя теперь… это…
   – Что это? Договаривай же!
   – Жить без тебя не смогу, – решился Некрас и потупил взгляд.
   – Глупый мой! – Ольга еще раз поцеловала его, однако когда Некрас потянулся к ней губами, нежно, но властно остановила его.
   – Не время и не место, Некрасушка, – сказала она. – Не за тем я тебя звала. Нужен ты мне. Помнишь, что мы принцу в Билибилисе обещали? Ныне пришло время обещание исполнить.
   – О чем ты, люба моя?
   – О ключе. О медальоне, что у Ингвара был. Надо его вернуть принцу-упырю. Сон я сегодня видела: явился мне принц и просил привезти ключ к старому капищу на левом берегу Днепра. Я дяде Хельгеру все сказала, а вот Ингвар знать ничего не должен. Подозреваю я, что он не смирился с тем, что я у него ромейский медальон забрала. Все эти дни ходит мрачный, волком на меня косится. А отвезти медальон принцу нужно. Времени нет на промедление: беда у нас большая случилась. Шелест, волхв Перунов, что к дяде приставлен, поведал мне по секрету, будто бы Ворша в пещеру на Перуновом холме, что на левом берегу, увезли. Хазарская ворожба его изнутри сжигает, и верховный волхв Свар будто бы отчаялся Воршу помочь и решил его умертвить.
   – За что? – ужаснулся Некрас. – За то, что болен?
   – Яд Стаи проник в кровь Ворша. Он теперь опасен стал. Сказывал Шелест, будто бы Ворш начал в чудище превращаться, вроде тех псов, что на нас на Сумеречной Тропе напали. Представляешь, каково Ивке сейчас? Бедненькая! Нужно спасти Ворша, Ивке помочь. Есть у меня одна придумка, но сперва нужно с принцем-упырем встретиться. Пойдешь со мной?
   – Атожно! С радостью пойду. Скажи когда?
   – Сегодня же. На пристани нас будет лодка ждать. Как стемнеет, жди меня с лошадьми у ворот детинца. И вот еще. – Тут Ольга улыбнулась, взяла Некраса за руку, потянула за собой. – Пойдем, покажу кое-что.
   Девушка подвела Некраса к одной из лавок, Некрас увидел разложенное на лавке воинское снаряжение – юшман из толстой кожи с металлическими пластинками на груди и плечах, кольчужные перстатые перчатки, круглый железный щит. Рядом с защитным доспехом лежали ромейский короткий обоюдоострый меч в ножнах, расшитые кожаные штаны и верховые сапоги из серого сафьяна.
   – Тебе, – сказала Ольга. – Негоже отроку княжескому без оружия быть.
   – Мне? – У Некраса от восторга даже перехватило дыхание. – Да как же мне благодарить тебя, ненаглядная моя?
   – Служи мне, как допрежде служил. А сейчас иди. Ингвар здесь, в тереме, может нас увидеть. Не хочу я, чтобы он нас вместе видел.
   – Ты любишь его?
   – Не время сейчас говорить об этом. Иди, Некрас. Помни, как стемнеет, будь с лошадьми у ворот.
   – Все исполню, как велишь.
   – Иди же… Некрас! – негромко окликнула Ольга, когда юноша уже шагнул к выходу. – Доспех-то забери. Сегодня он может тебе пригодиться…
 
   Берег был пустынен и неприветлив – сразу за узкой прибрежной полосой вставала темная громада леса. Ольга и Некрас не без труда нашли просеку, прорубленную в этой чаще, полузаросшую и местами перегороженную упавшими деревьями и кучами бурелома. Ночной лес казался особенно угрожающим, но Ольга не испытывала страха – пока медальон с ней, никакая нежить не сможет ей противостоять. А людей будущая княгиня киевская после всего виденного и пережитого не боялась. Некрас между тем уже углубился в лес – разведать дорогу.
   – Капище где-то здесь, – бросила Ольга, догнав его на просеке. – Надо спешить, пока луна высоко.
   – Ты не сказала, как мы можем помочь Воршу, – сказал Некрас.
   – Живая вода. Принц сказывал, что есть у них источник с волшебной водой. И обещал наградить меня за помощь, так попрошу у него исцеляющей воды…
   Ехать по просеке пришлось долго, потом дорога пошла в гору, к вершине возвышающегося над лесом холма. Скоро Некрас увидел капище. Когда-то поляне поклонялись здесь Сварогу, Даждьбогу, Мокоши, Симарглу и прочим богам, потом капище забросили, и окрестность заросла лесом. Но не все свидетельства былого присутствия людей исчезли без следа. Просека стала шире, и Некрас увидел идолы чуров, потемневшие от времени и непогоды, покосившиеся и больше похожие на гнилые древесные стволы. Много лет назад эти чуры защищали устроенные тут поля, но лес отвоевал свое – теперь, одинокие и неухоженные, они лишь напоминали о том, что давным-давно в этих местах жили люди. Продвигаясь по просеке мимо неприветливых чуров, Ольга и Некрас добрались до капища на вершине холма.
   – Оно! – шепнула Ольга. – Здесь я была во сне.
   – Не нравится мне тут, – поежившись, ответил Некрас, помогая девушке спешиться. – Лес рядом, как бы зверье нас не учуяло.
   – Боишься?
   – Остерегаюсь. Место больно глухое.
   – Лошади ничего не чуют, значит, нет никого поблизости. – Ольга вошла в круг идолов, направилась к вросшему в землю замшелому каменному жертвеннику. – Стой в стороне.
   Некрас кивнул, облизал пересохшие от волнения губы. Он не мог понять причины странного спокойствия Ольги – его самого мучила тревога. Поднялся ветер, кроны деревьев зашумели, и Некрасу в этом шуме чудились какие-то голоса. Он старался не смотреть на деревянных идолов, окруживших вершину холма. А потом лошади вдруг начали фыркать, храпеть и пятиться от капища, и Некрас обеспокоился уже не на шутку.
   – Олюшка! – крикнул он. – Слышишь?
   – Слышу. – Девушка оглянулась, чтобы увидеть Некраса, но тут рядом с ней будто обрел плоть ночной мрак. Сгорбленная изломанная фигура, такая же древняя, как эти позабытые идолы, встала между Ольгой и жертвенником.
   – Сигню? – Ольга даже не удивилась, когда узнала в неожиданно появившемся призраке Вестницу Хэль.
   – Нет, и не будет мне покоя, пока семя Рюрика ходит по земле, – сказала старуха. – Сколько раз перст Судьбы указывает на вас, потомки Белого Волка, столько раз вы пытаетесь ей сопротивляться. Я знала, что ты быстро забудешь наш разговор, Хельга.
   – Почему ты здесь, Сигню?
   – Потому что ты собираешься совершить непростительную глупость. Ты хочешь отдать Звезду Орка этому мальчишке.
   – Я хочу спасти его и Ворша.
   – Что я могу тебе сказать? – Старуха сверкнула глазами. – Когда-то я предложила твоему отцу силу и власть, и он отказался. Глупо он поступил или мудро – об этом знают только великие боги Севера. Мне его глупость обошлась дорого, но ему еще дороже. Я потеряла руку, а он потерял будущее – великое будущее, Хельга. Он умер безвестным, и никто не ведает, где его могила. Осталось лишь имя и легенда. Теперь я вижу, что ты дочь своего отца. Ты так же недальновидна, как и он. Ты позволяешь чувствам брать над собой верх. Звезда Орка – это невероятно могущественный талисман, который сделает тебя повелительницей Темного мира. Ты сможешь призывать силы, которые сокрушат всех и вся на твоем пути. А ты хочешь отдать ее. Неправильное решение.
   – Я обещала принцу Вигану помощь, – твердым голосом сказала Ольга.
   – Олюшка? – насторожился Некрас. – С кем ты разговариваешь?
   – Ни с кем, – обернувшись, бросила Ольга. Она поняла, что юноша не видит старуху, и ей вдруг стало жутко. Сигню между тем ждала ответа, ее глаза вспыхивали багровыми огоньками, и Ольга внезапно почувствовала, что она целиком во власти страшной Вестницы Хэль.
   – Что скажешь? – услышала она голос Сигню.
   – Я отдам звезду, – решившись, ответила Ольга.
   – Глупо. Но я не стану тебе мешать и отговаривать тебя. И знаешь, почему? У меня нет над тобой власти. Когда твой отец пролил кровь сына Хэль, короля Аргальфа, он прогневил Хэль, и Праматерь мстила ему за это, а я выполняла волю Праматери. Мне не за что тебе мстить. Конечно, я могла бы принудить тебя делать то, что хочу от тебя я, чего хочет Праматерь Хэль. Но я не желаю неволить тебя. Ты принадлежишь другим богам. Слишком мало в тебе истинной крови викингов. А главное, со звездой или нет, ты выполнила то, чего от тебя ждала Праматерь – ты обрела власть, которую так легкомысленно отверг твой отец. Семя Рорка вернуло себе то, чем должно владеть, – землю, на которой ты стоишь. Талисман Орка мог бы помочь тебе в противостоянии силе, которая уже однажды проявила себя, наслав на тебя Стаю. Но ты отказываешься от помощи Темного мира. Это твое право. Плохо лишь то, что ты впустила в свое сердце слабость, волчица. Ты пожалела вампира, пожалела волхва, который все больше и больше превращается в оборотня-эрликена. Но я буду милостива к тебе. Поступай, как знаешь.
   – С чего бы такое милосердие, Сигню?
   – Ты мне нравишься, как нравился когда-то твой отец. В тебе, как и в нем, живет Сила – вам предопределено властвовать. А власть всегда ожесточает сердце. Твой отец испугался власти, ты – нет. Ты станешь воистину великой правительницей. Сейчас ты слаба. В тебе еще не проснулась кровь Геревульфа, но наступит день, когда эта кровь закипит в твоих жилах. Ты узнаешь, насколько сладок вкус мести и как много можно пролить во имя этой мести человеческой крови. В тот день мы снова увидимся с тобой, и ты пожалеешь, что не оставила у себя Звезду Орка. Знал бы Ингвар, что ты собираешься делать! Он бы разорвал тебе грудь и вырвал твое сердце. Он не похож на тебя, Дочь Волка. Он слаб. Звезда на короткое время дала ему то, чего у него, простого человечка, никогда не было, – ощущение Силы, власти, могущества. Только такие люди, как ты, отмеченные печатью Силы, могут владеть этим талисманом. И даже оказываются в состоянии отказаться от него. Да, Звезда Орка обладает великой разрушительной мощью. Но она может и помочь. Триста пятьдесят лет назад она помогла ромейскому императору остановить ужасный мор, который опустошал империю. Тот император был велик духом, и он смог побороть искушение подчинить себе Звезду Орка. Ты могла бы использовать Звезду ради великих дел, Хельга.
   – Я отдам Звезду.
   – Я сказала, ты слышала. – Глаза Сигню вновь вспыхнули алыми огоньками и погасли. – Ты и без Звезды совершишь то, чего ждет от тебя Темный мир. Ты уже один раз поклялась отомстить. Но тебе предстоит мстить не только за павшего дружинника. Ты будешь мстить за человека, который станет тебе очень и очень близок.
   – Довольно загадок, Сигню! Я сделала выбор.
   – Хорошо. Я оставляю тебя. Прощай, глупая кровожадная волчица. Но сначала, – и Сигню протянула Ольге раскрытую ладонь, – отдай мне Звезду.
   – Тебе? – Ольга даже сделала шаг назад. – Почему тебе?
   – Потому что я тот посредник, который передаст Звезду принцу Вигану. Это я видением вызвала тебя сюда, в этот забытый Круг. Не беспокойся, принц получит Звезду Орка. От меня он узнает, что ты исполнила свое обещание, и престол Билибилиса теперь принадлежит ему.
   – Принц обещал мне помочь. Он обещал мне живую воду.
   – Глупый ребенок! – Сигню издала скрипящий звук, похожий на смех. – Он посулил тебе то, чего никогда не сможет добыть. Но я смогу. Уже смогла.
   – У тебя есть живая вода?
   – Есть. И ты ее получишь. Я знаю, для чего тебе вода жизни. И мне смешно.
   – Смешно? Почему?
   – Скоро ты сама это поймешь. Но сперва отдай мне ключ Авелы.
   – Хорошо. – Ольга решилась, протянула старухе медальон. Сигню схватила Звезду-ключ своими темными узловатыми пальцами, глаза старухи алчно сверкнули.
   – Скажи мне, Сигню, – почему Праматерь Хэль так хочет, чтобы я стала княгиней?
   – Потому что ты Дочь Волка. В твоих жилах течет не только человеческая кровь, но и живая кровь древних демонов Севера. Для асов наступают тяжелые времена – на северные земли уже пала тень иудейского бога. Я говорила тебе об этом. Кто знает, быть может, ты станешь той силой, которая сможет остановить распространение новой веры? Иногда смертные могут то, что не доступно даже богам.
   – Я отдала тебе талисман. Дай мне живую воду.
   – Подойди к жертвеннику и возьми то, что ищешь.
   Ольга, повинуясь велению Вестницы Хэль, приблизилась к старому требищу и с изумлением увидела, что на поверхности замшелого камня выступили крупные капли воды. Они увеличивались на глазах, сливались вместе, и скоро по поверхности камня побежали тоненькие прозрачные струйки.
   – Некрас, дай твою флягу! – крикнула Ольга.
   Юноша подбежал, увидел сочащуюся из камня воду, ахнул. Ольга схватила флягу, начала с радостным азартом ловить драгоценные струйки, стекавшие с жертвенника. Она совсем забыла о Сигню. И лишь когда фляга наполнилась до горлышка, Ольга вспомнила о старухе. Однако Сигню исчезла. Стих ветер, раскачивавший кроны деревьев вокруг капища, полная луна показалась из-за скрывшей ее ненадолго тучи, и ночь стала снова мирной и спокойной. Ольга перевела взгляд на жертвенник – он был совершенно сухим.
   – С кем ты разговаривала? – шепнул испуганный Некрас.
   – С Вестницей. Я отдала ей медальон.
   – Значит, он навсегда ушел из нашего мира?
   – Теперь навсегда. – Ольга прижала к груди флягу с водой. – Все будто во сне, Некрасушка. Так непонятно.
   – Что теперь делать?
   – Жить. – Ольга поклонилась алтарному камню, потом каждому из идолов, составлявших Круг, и направилась к своему коню. Некрас помог ей сесть в седло. Он ожидал, что Ольга прикажет ехать обратно на берег Днепра, но услышал:
   – Едем вперед!
   Ольга рванулась с места, пустив Алтына в галоп. Горячий степной аргамак понесся по узкой тропе с холма вниз так, что Некрас на своей лошади едва успевал за ним.
   – Ольга-а-а! – крикнул он, что было сил, но девушка не услышала его крика.
   Безумная скачка продолжалась, кони летели по ночной дороге, разрывая копытами дерн, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, храпя и разбрасывая пену с губ.
   Постепенно конь Некраса начал уставать, и юноша почувствовал страх – он должен быть рядом с Ольгой, он не может оставить ее одну. Впрочем, несколько мгновений спустя Ольга будто поняла, что Некрас может отстать. Она остановила своего аргамака, и Некрас смог догнать ее.
   – Ты чего? – воскликнул он, подъехав ближе. – Пошто такую скачку устроила? И куда мы едем? Нас лодка ждет.
   – Мы не едем в Киев. Пока не едем.
   – А куда же?
   – На Перунов холм, к волхвам. Нужно торопиться.
   – А как же… – начал Некрас и осекся, так властно глянула на него Ольга. Юноша понял, что не знает того, что знает она, – чего-то очень важного и тревожного. Поэтому покорно кивнул и тронул коня вослед Ольге.
 
   Священные огни, зажженные на Перуновом холме, были хорошим ориентиром, и ошибиться было невозможно – Ольга сразу поняла, что видит перед собой запретное святилище бога-грозовика. Чем меньше оставалось ехать до холма, тем тревожнее становилось у нее на сердце. Почему, Ольга не могла понять. Некрас уловил эту тревогу, спросил, в чем дело.
   – Вспомнила, как Шелест со мной говорил, – сказала Ольга. – Про Ворша. Боюсь я, что вода ему не поможет.
   – Вот уж, скажешь! – возразил Некрас. – Чтобы колдовская вода и не помогла? Если она может вампира исцелить, так и от хазарской порчи излечит.
   – Поставлю Перуну в Киеве изображение с серебряной головой, коли излечит, – сказала Ольга. – Давай поспешим. Чаю, конь твой отдохнул. Нет у нас времени шагом ехать.
   Лес кончился, теперь перед молодыми людьми расстилалась широкая степь, поросшая ковылем и кустарником. В небе красовалась полная луна, вдалеке виднелись возделанные поля и освещенные луной крыши какого-то селения, а впереди, самое большее в поприще от всадников, горели огни на священном холме Перуна.
   Некрас догадывался, что они с Ольгой едут к главному капищу Перуна у полян, что Ворш сейчас находится именно здесь. Очень скоро они подъехали к подножию холма и начали подниматься к самому святилищу.
   Их заметили задолго до того, как они подъехали к воротам капища. На входе в палисад святилища, меж очистительных костров, их уже ожидали два боевых волхва. Один из них сделал предупреждающий знак рукой. Некрас заметил, что по посоху волхва пробегают золотистые искорки – оружие жреца Перуна было напитано магией Алатырь-камня.
   – Чего надобно? – крикнул волхв, преграждая им путь.
   – Я Ольга, будущая княгиня киевская, – сказала девушка, натянув поводья. – Меня верховный волхв Свар сюда прислал. Я хочу исцелить Ворша.
   – Поздно, княгиня. Ворша не исцелить более.
   – Но попробовать можно! – в ярости крикнула Ольга. – У меня живая вода есть.
   – Умер Ворш, – сказал второй волхв, подходя к своему товарищу.
   – Да что вы говорите такое? Не мог он умереть! Он сильный, он… – Тут Ольга запнулась, рыдания закипели в горле, все поплыло перед ее взглядом. – Как умер, когда?
   – Сегодня.
   – А Ивка? Она где?
   – Пойдем с нами, – велел первый волхв, посмотрел мрачно. – Лошадей тут оставьте.
   Ольга с трудом спешилась. Некрас тут же приблизился, захотел поддержать ее, но девушка оттолкнула его руку и так посмотрела на молодого человека, что Некрас ощутил испуг. Они вошли вслед за волхвами внутрь палисада и оказались на обширном майдане с торчавшими на нем деревянными столбами, вокруг которого располагались полуземлянки волхвов. Ольга думала, что ее проведут в одну из этих землянок, чтобы показать ей тело Ворша и позволить встретиться с Ивкой, – Ольга была уверена, что ее подруга была с Воршем до последнего мгновения. Но их повели дальше, за землянки, за священные костры. Они оказались на деревянной лестнице, обвивающей дальний склон холма. Один из волхвов с факелом в руках шел впереди, освещая путь, второй замыкал шествие. Некрас хотел заговорить с Ольгой, но не решался – девушка выглядела ошеломленной.
   Лестница привела к зияющему в склоне холма входу в пещеру – здесь, в железной жаровне, ярко пылали угли. Некрас сразу ощутил тяжелый звериный запах, будто вошли они в логово животного. Короткий коридор, наклонно уходящий в глубь холма, закончился массивной оградой из остро заточенных рожнов, направленных остриями внутрь пещеры. Волхв с факелом прочитал какой-то заговор над оградой, потом отодвинул ее так, чтобы можно было пройти вовнутрь. Звериный смрад стал густым, и теперь к нему примешивался еще новый запах – горелой смолы и паленого волоса.
   Некрас услышал, как протяжно и душераздирающе закричала Ольга, бросился к ней – и встал как вкопанный. Маленькая пещерка была буквально залита кровью. Свернувшаяся кровь пятнала глинистые стены, песок на полу, массивный дубовый столб, врытый в самом центре пещерки. Миг спустя Некрас увидел два безжизненных тела, лежавших одно подле другого. Мертвое существо, прикованное цепью за шею к столбу, Некрас поначалу принял за медведя, но потом, присмотревшись, задрожал.
   Звероподобная тварь, покрытая черно-бурой неопрятной шерстью, имела морду, очень похожую на человеческое лицо. И Некрас вслед за Ольгой узнал это лицо, хоть и было оно изуродовано черным колдовством, залито кровью и искажено смертью. Рядом с трупом того, кто когда-то был Воршем, лежала на окровавленном песке Ивка – широко раскинув руки, обратив остановившийся взгляд к своду пещеры.
   – Ивка-а-а! – Ольга опустилась на колени прямо в кровавую лужу, обхватила тело подруги, завопила протяжно, так, как могут голосить над покойником только женщины. – Что ты натворилаааа! За что мне такое горе-е-е-е! Ой, мамочки-и-и-и! Мама-а-а-а!
   От этого исполненного всепоглощающего горя крика, от тяжелого зрелища и запаха смерти Некраса начало рвать. Волхвы стояли молча, ни один из них не осмеливался заговорить, объяснить, что же тут случилось. Лишь когда Ольга обернула заплаканное искаженное страданием лицо к волхвам, один из них решился.
   – Мы говорили ей, княгиня, – сказал он. – Она не послушалась нас. Все просила побыть с ним рядом. Верно, любила его сильно. И вот, подошла слишком близко. Когда мы с Вилком подоспели, уже поздно было – он ее схватил, подтащил к себе и горло перегрыз. Мы его факелами пытались жечь, чтобы он девушку выпустил. Но не мы его убили, княгиня. Как прошло у него затмение, как уразумел он, что сотворил, так сам себе в горе своем великом голову о столб разбил. Не гневайся, княгиня. Так уж боги судили.
   Ольга перестала голосить, теперь лишь часто всхлипывала, положив голову Ивки себе на колени. Волхвы ждали, уважая скорбь княжеской невесты. Некрас, борясь со слабостью и головокружением, держался за их спинами: он не мог заставить себя подойти близко, еще раз посмотреть на мертвых. Если бы не Ольга, он давно бы кинулся вон из этого смрадного страшного места. Но Ольга была здесь, и Некрас терпел и ждал. А Ольга продолжала всматриваться в полузакрытые глаза Ивки, в ее безжизненное лицо, будто хотела уловить в нем какие-то признаки жизни, убедиться, что нет, не умерла ее подруга, жива, просто спит. Потом она вспомнила о фляге с живой водой.
   – Что ты делаешь? – спросил тот из волхвов, которого звали Вилком.
   Ольга не ответила. Она лила воду на посиневшие губы Ивки, и живая вода, окрашиваясь кровью, стекала на пол пещеры и впитывалась в песок. Время текло, как эта вода. Потом Ольга будто очнулась. Перестала лить воду, выпустила тело подруги. С помощью одного из волхвов поднялась на ноги.
   – Она умерла, – сказала она, обращаясь к Некрасу. – Вода не поможет. Не успели мы.
   – Идем, княгиня, – тихо, но твердо сказал Вилк. – Нечего тут оставаться. Вернешься в Вышнеград, поплачь по ним. А мы их упокоим по обряду, как положено.
   – Возьми на обряд. – Ольга стянула с пальца тяжелый золотой перстень, подарок Хельгера, протянула волхву, но тот покачал головой и не взял его. Тогда Ольга молча, не глядя на Некраса, направилась к выходу.
   Некрас поплелся следом. Он начал приходить в себя, лишь когда свежий ночной воздух овеял его, прогоняя жуткий запах смерти. Обратный путь до коновязи у входа в святилище они прошли в молчании. Некрас пробовал заговорить с девушкой, но Ольга будто и не слышала его.
   – Всех я потеряла, – сказала она внезапно, едва они отъехали от Перунова капища, провожаемые взглядами волхвов. – Один ты у меня остался, Некрас.
   – Я тебя теперь никогда не брошу, – отвечал Некрас горячо. Понимая, как сейчас нужны его ненаглядной эти слова. – До самой смерти с тобой останусь. Клянусь!
   – Не клянись. Боги не всегда нас слышат, а вот Мара всегда рядом.
   – Что ты, Олюшка?
   – Обещай, что выполнишь все, о чем попрошу тебя. И не осудишь.
   – Обещаю. – Некраса поразила странная решимость в глазах Ольги.
   – Ты ведь мой, так?
   – Твой навсегда.
   – Я знаю. – Ольга приблизилась к Некрасу и, перегнувшись в седле, поцеловала юношу в губы. – Хочу, чтобы ты был моим до конца.
 
   Хельгер с трудом прошел к очагу, тяжело опустился на лавку у огня. Каждый вечер он садился возле очага, смотрел на огонь – с юности Хельгер любил смотреть на огонь. Но в этот раз князь не мог согреться, хотя в палатах было тепло. Его бил озноб. Последние четыре дня болезнь вроде бы оставила его, и старый князь чувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы вернуться к княжеским заботам. Но этим вечером он снова почувствовал себя плохо. Тошнота и головная боль накатились внезапно, едва Хельгер вернулся после вечерней трапезы в свои покои. Потом к этому прибавилась нестерпимая жажда, будто огонь полыхал в чреве князя.
   – Шелест! – слабым голосом позвал Хельгер, когда понял, что жар, идущий от очага, не прогоняет озноба.
   Внезапно у него появилась мысль о яде. Трапезничал он со своими гриднями, с которыми прожил бок о бок не один год. Никогда у старого Хельгера не возникало мысли о том, что кто-нибудь может его отравить. Он ел то же мясо, что и его воины, пил то же вино. Кто, почему, зачем, как подмешал яд? Хельгер подумал об Ингваре, но потом отбросил эту мысль. Да, Ингвар до сих пор ходит потерянный и озлобленный из-за медальона, но неужто мог он так поступить? Где взял яд?
   Это не яд, сказал себе Хельгер. Это старость. Скоро, очень скоро она выпьет из него жизнь лучше и вернее любой отравы. Ингвар не мог его отравить. Он слишком слаб. У него даже на такое черное тайное дело не хватит мужества.
   Но что, если Ингвар задумал убить его, чтобы избавиться от Ольги? Умрет Хельгер, и приемыш Рюриков станет князем, и что тогда? Женится ли он на той, на кого указывают боги этой земли? Или постарается избавиться от настоящей крови Рюрика, возьмет в жены даннку Гуд-рун или венгерку, внучку короля Арпада, как говорил Хельгеру не раз? Станет править землей, на которую не имеет никаких прав. У Хельгера мелькнула странная мысль – а что, если Ингвар знает правду? Нашлась вражья душа, рассказала молодому князю то, что Хельгер тщательно скрывал все эти годы. Или это колдовство ромейского медальона всему виной? Хоть и нет на Ингваре проклятого талисмана, а действие его может продолжаться…
   Тошнота и слабость накатили вновь, на лбу выступил холодный пот, и Хельгер почувствовал страх. Надо позвать Шелеста. Волхв должен быть где-то рядом, он никогда надолго не отходит от князя – таков приказ Свара.
   – Шелест! Ты где?
   – Здесь я, княже. – В туманной пелене, заволакивающей взор Хельгера, появилось озабоченное лицо волхва. – Что с тобой?
   – Что-то худо мне. – Хельгер потянулся к шнурку, стягивающему ворот его кафтана, чтобы ослабить его, но внезапно понял, что тело его не слушается. – Голова рас… калывается. Помоги!
   Шелест подхватил слабеющего князя, осторожно повел к лавке у окна. И тут взгляд волхва случайно упал на половицы рядом с жарко горящим очагом. Там что-то поблескивало. Что-то похожее на крупинки серебра. Шелест довел князя до лавки, усадил, распахнул ставень, а сам поспешил к очагу. Ему не померещилось – будто расплавленное в очаге серебро выплеснулось на пол. И Шелест вдруг понял, с чего это князю стало так плохо.