Страница:
– Угадали, – ответила я и сама решила блеснуть догадливостью: – А вы, должно быть, Колин, брат Бронвен?
– И бывший король Логриса. – Колин снова улыбнулся. – К вашим услугам, принцесса.
Определённо, он мне понравился. Из рассказов Артура я представляла его другим – нервным, неуравновешенным, закомплексованным. Передо мной же стоял обаятельный мужчина, уверенный в себе и, как мне показалось, довольный жизнью. Он назвал себя бывшим королём Логриса не с горечью, а с добродушной иронией – так, будто вспоминал о своих невинных детских шалостях.
Между тем Дейдра отступила от Колина на два шага и смерила его жадным взглядом.
– Ты так изменился! Где ты пропадал? Почему не давал о себе знать? Я так соскучилась по тебе.
– А я ещё больше. Многие годы не видеть тебя было для меня тяжёлым испытанием.
– Многие годы? – переспросила Дейдра.
– Мне уже за сорок, – ответил Колин. – Двадцать лет без тебя.
– Двадцать лет! Целых двадцать лет... И что же ты делал всё это время?
– Много чего. Странствовал по свету, видел разные миры, набирался ума, избавлялся от дури, совершал ошибки и на них учился. В общем, скучать не приходилось.
– Ты поддерживал связь с Бронвен?
– Постоянно. Мы даже совершили несколько совместных путешествий.
– Я не сомневалась, что Бронвен знает, где ты. А она, лгунья этакая, клятвенно уверяла, что ей ничего неизвестно.
– Прости, Дейдра, – виновато произнёс Колин. – Это я попросил её молчать. Раньше я не был готов открыться вам.
– А теперь открылся, – послышался голос Моргана. – Когда стало ясно, что я вот-вот разоблачу тебя. Но ты опоздал, дружище, сюрприза не получилось.
С этими словами Фергюсон вошёл в библиотеку и крепко пожал Колину руку.
– Ну, наконец-то! – сердечно произнёс он. – Блудный сын вернулся домой.
– Ты давно догадался, что я здесь бываю? – спросил Колин.
– Почти с самого начала.
– Но как? Слуги проболтались?
– Нет, Бронвен отлично их вышколила. Я вычислил тебя методом дедукции. Если бы за девочкой присматривали только Бронвен и Дана, она бы подолгу оставалась на попечении нянек; но при всём том в моей помощи не очень-то и нуждались. Значит, понял я, есть кто-то ещё. Кроме того, от меня всячески скрывали местонахождение «ниш» и вынуждали каждый раз совершать прогулку от трактира к усадьбе – видимо, чтобы я не нагрянул нежданно-негаданно и не застал тебя в усадьбе.
– Всё верно, – подтвердил Колин. – Проницательность тебя не подвела.
– А ты плохой мальчик, – пожурил его Морган. – Прятался от дядюшки Фергюсона.
– Дядюшка Фергюсон тоже хорош, – парировал Колин. – Предал своего друга ради портфеля первого министра.
– Ну, нетушки. Я предал не друга, а короля – это большая разница. К тому же признай, что я выгодно вложил свои тридцать серебряников.
– Не возражаю.
– А ещё, – продолжал Морган, – можешь бросить в меня камень, если сейчас ты завидуешь Артуру и хочешь оказаться на его месте.
– Отчасти всё же завидую, – сказал Колин. – Но отчасти камни не бросают. Да и завидую я вовсе не королевскому венцу Артура.
– Ты о Дане? – спросила Дейдра.
Он вздохнул:
– Да, о ней... Но не будем об этом. Кто старое помянет, тому глаз вон. Для меня это осталось в далёком прошлом. Все эти юношеские страсти, разочарования, обиды... Я принял участие в заботах Даны без какого-либо тайного умысла, а просто потому, что она моя двоюродная сестра и нуждалась в моей помощи и поддержке.
– Чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовался Морган.
– В данный момент ничем серьёзным, кроме забот о маленькой Дейдре. Львиную долю тех двадцати лет я скоротал за первый месяц моего отсутствия в Авалоне, потом пресытился, немного остепенился и теперь уже чувствую, что перебесился. В быстром потоке времени миры какие-то неполноценные, как будто слепленные наспех. Я всё больше убеждаюсь, что настоящая история творится здесь, в окрестностях Основного потока, а там, наверху, история только экспериментирует, делает предварительные прикидки, апробирует различные варианты своего развития и отбрасывает явно тупиковые направления.
– Многие наши исследователи считают так же, – заметила я. – Все миры с коэффициентом ускорения времени больше двадцати они называют лабораторией Творца или Вселенной в пробирке.
– Вы верите в Бога? – спросил Колин, неизвестно кого имея в виду – меня лично или всё колдовское сообщество Домов.
– Каждый по-своему, – ответила я. – Одни ищут доказательства его существования, иные – его отсутствия, а кое-кто не прочь встретиться с ним, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
– И всё же, Колин, – отозвался Морган. – Чем ты занимаешься в свободное от исполнения обязанностей няньки время?
Колин смущённо потупился:
– Всякими глупостями... А если называть вещи своими именами, то плагиатом. За время моих странствий я многое узнал, закончил три университета, всерьёз увлёкся квантовой физикой... А совсем недавно в одном из миров опубликовал серию статей по теории поля, которые произвели подлинную революцию в тамошней науке. Меня считают гением, выдвинули мою кандидатуру на соискание Нобелевской премии – и наверняка присудят её. Но ведь в тех статьях нет ничего моего... почти ничего... разве что некоторые уточнения и обобщения...
Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона, когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда «за выдающиеся достижения в области психологии и психоанализа». Многие колдуны и ведьмы, живущие в мирах простых смертных, время от времени грешат плагиатом – и большей частью не из тщеславия, а по необходимости. К примеру, тётя Помона, чей конёк медицина, невесть сколько раз «изобретала» пенициллин, не дожидаясь появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества. Я тоже не без греха – на Земле Хиросимы частенько использовала разработки программистов из других миров и волей-неволей была вынуждена выдавать их за свои собственные.
Я собиралась сказать это Колину, но не успела, так как в этот момент появилась Пенелопа с маленькой Дейдрой на руках. Девочка вела себя смирно, не капризничала, и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным любопытством.
– Малышка проснулась, – сообщила Пенелопа очевидный факт, – и не хочет лежать в кроватке... – Тут она заметила Колина и удивлённо подняла брови. – Прошу прощения?
Колин подошёл к ней и поклонился:
– Колин Лейнстер к вашим услугам, принцесса. – И, отвечая на её немой вопрос, добавил: – Да, да, тот самый экс-король Логриса. Последний из династии узурпаторов.
Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то бессвязно пролепетала.
– Дейдра просится к дяде? – спросил Колин ласково, но без того глупого сюсюканья, с которым многие взрослые обращаются к детям.
Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы и погладила ладошкой по её щеке.
– Дейдра не хочет к дяде, – с улыбкой прокомментировал Колин. – Она уже подружилась с тётей.
– Не с тётей, а с сестрой, – сделала уточнение Пенелопа. – Разве Бронвен не рассказала вам, что на самом деле я дочь Артура?
Поражённый Колин отрицательно покачал головой:
– Нет. Я не знал, что у Артура такая прелестная дочь.
– Их уже две, – сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе крошку Дейдру. – Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно прелесть. Она настоящее чудо!
(Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я.)
Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила продемонстрировать, какое она чудо. Над её головкой возникло призрачное сияние, по форме напоминавшее гибрид Образов Артура и Даны.
– Ну, вот! – встревоженно произнёс Морган. – Начинается.
– Что начинается? – удивилась я и вызвала свой Образ. – Почему вас это так беспокоит?
Силовая «колыбель», по глупости (или от излишка ума) созданная Бронвен, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.
– Нет, друзья, – сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. – Так дело не пойдёт. Ваши меры предосторожности – чистейший идиотизм.
Ещё по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и составила контрзаклятие, плавно устраняющее их. А сейчас привела в действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала «колыбель», зачаточный Образ Дейдры-младшей становился чётче, обретал всё большую устойчивость, а её милое детское личико просто-таки сияло от удовольствия.
Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к Образу Дейдры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый момент во мне проснулся материнский инстинкт, и всю меня переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу, едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было – она просилась к тёте Бренде.
Я явно понравилась ей.
Глава 6. Артур
– И бывший король Логриса. – Колин снова улыбнулся. – К вашим услугам, принцесса.
Определённо, он мне понравился. Из рассказов Артура я представляла его другим – нервным, неуравновешенным, закомплексованным. Передо мной же стоял обаятельный мужчина, уверенный в себе и, как мне показалось, довольный жизнью. Он назвал себя бывшим королём Логриса не с горечью, а с добродушной иронией – так, будто вспоминал о своих невинных детских шалостях.
Между тем Дейдра отступила от Колина на два шага и смерила его жадным взглядом.
– Ты так изменился! Где ты пропадал? Почему не давал о себе знать? Я так соскучилась по тебе.
– А я ещё больше. Многие годы не видеть тебя было для меня тяжёлым испытанием.
– Многие годы? – переспросила Дейдра.
– Мне уже за сорок, – ответил Колин. – Двадцать лет без тебя.
– Двадцать лет! Целых двадцать лет... И что же ты делал всё это время?
– Много чего. Странствовал по свету, видел разные миры, набирался ума, избавлялся от дури, совершал ошибки и на них учился. В общем, скучать не приходилось.
– Ты поддерживал связь с Бронвен?
– Постоянно. Мы даже совершили несколько совместных путешествий.
– Я не сомневалась, что Бронвен знает, где ты. А она, лгунья этакая, клятвенно уверяла, что ей ничего неизвестно.
– Прости, Дейдра, – виновато произнёс Колин. – Это я попросил её молчать. Раньше я не был готов открыться вам.
– А теперь открылся, – послышался голос Моргана. – Когда стало ясно, что я вот-вот разоблачу тебя. Но ты опоздал, дружище, сюрприза не получилось.
С этими словами Фергюсон вошёл в библиотеку и крепко пожал Колину руку.
– Ну, наконец-то! – сердечно произнёс он. – Блудный сын вернулся домой.
– Ты давно догадался, что я здесь бываю? – спросил Колин.
– Почти с самого начала.
– Но как? Слуги проболтались?
– Нет, Бронвен отлично их вышколила. Я вычислил тебя методом дедукции. Если бы за девочкой присматривали только Бронвен и Дана, она бы подолгу оставалась на попечении нянек; но при всём том в моей помощи не очень-то и нуждались. Значит, понял я, есть кто-то ещё. Кроме того, от меня всячески скрывали местонахождение «ниш» и вынуждали каждый раз совершать прогулку от трактира к усадьбе – видимо, чтобы я не нагрянул нежданно-негаданно и не застал тебя в усадьбе.
– Всё верно, – подтвердил Колин. – Проницательность тебя не подвела.
– А ты плохой мальчик, – пожурил его Морган. – Прятался от дядюшки Фергюсона.
– Дядюшка Фергюсон тоже хорош, – парировал Колин. – Предал своего друга ради портфеля первого министра.
– Ну, нетушки. Я предал не друга, а короля – это большая разница. К тому же признай, что я выгодно вложил свои тридцать серебряников.
– Не возражаю.
– А ещё, – продолжал Морган, – можешь бросить в меня камень, если сейчас ты завидуешь Артуру и хочешь оказаться на его месте.
– Отчасти всё же завидую, – сказал Колин. – Но отчасти камни не бросают. Да и завидую я вовсе не королевскому венцу Артура.
– Ты о Дане? – спросила Дейдра.
Он вздохнул:
– Да, о ней... Но не будем об этом. Кто старое помянет, тому глаз вон. Для меня это осталось в далёком прошлом. Все эти юношеские страсти, разочарования, обиды... Я принял участие в заботах Даны без какого-либо тайного умысла, а просто потому, что она моя двоюродная сестра и нуждалась в моей помощи и поддержке.
– Чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовался Морган.
– В данный момент ничем серьёзным, кроме забот о маленькой Дейдре. Львиную долю тех двадцати лет я скоротал за первый месяц моего отсутствия в Авалоне, потом пресытился, немного остепенился и теперь уже чувствую, что перебесился. В быстром потоке времени миры какие-то неполноценные, как будто слепленные наспех. Я всё больше убеждаюсь, что настоящая история творится здесь, в окрестностях Основного потока, а там, наверху, история только экспериментирует, делает предварительные прикидки, апробирует различные варианты своего развития и отбрасывает явно тупиковые направления.
– Многие наши исследователи считают так же, – заметила я. – Все миры с коэффициентом ускорения времени больше двадцати они называют лабораторией Творца или Вселенной в пробирке.
– Вы верите в Бога? – спросил Колин, неизвестно кого имея в виду – меня лично или всё колдовское сообщество Домов.
– Каждый по-своему, – ответила я. – Одни ищут доказательства его существования, иные – его отсутствия, а кое-кто не прочь встретиться с ним, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
– И всё же, Колин, – отозвался Морган. – Чем ты занимаешься в свободное от исполнения обязанностей няньки время?
Колин смущённо потупился:
– Всякими глупостями... А если называть вещи своими именами, то плагиатом. За время моих странствий я многое узнал, закончил три университета, всерьёз увлёкся квантовой физикой... А совсем недавно в одном из миров опубликовал серию статей по теории поля, которые произвели подлинную революцию в тамошней науке. Меня считают гением, выдвинули мою кандидатуру на соискание Нобелевской премии – и наверняка присудят её. Но ведь в тех статьях нет ничего моего... почти ничего... разве что некоторые уточнения и обобщения...
Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона, когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда «за выдающиеся достижения в области психологии и психоанализа». Многие колдуны и ведьмы, живущие в мирах простых смертных, время от времени грешат плагиатом – и большей частью не из тщеславия, а по необходимости. К примеру, тётя Помона, чей конёк медицина, невесть сколько раз «изобретала» пенициллин, не дожидаясь появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества. Я тоже не без греха – на Земле Хиросимы частенько использовала разработки программистов из других миров и волей-неволей была вынуждена выдавать их за свои собственные.
Я собиралась сказать это Колину, но не успела, так как в этот момент появилась Пенелопа с маленькой Дейдрой на руках. Девочка вела себя смирно, не капризничала, и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным любопытством.
– Малышка проснулась, – сообщила Пенелопа очевидный факт, – и не хочет лежать в кроватке... – Тут она заметила Колина и удивлённо подняла брови. – Прошу прощения?
Колин подошёл к ней и поклонился:
– Колин Лейнстер к вашим услугам, принцесса. – И, отвечая на её немой вопрос, добавил: – Да, да, тот самый экс-король Логриса. Последний из династии узурпаторов.
Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то бессвязно пролепетала.
– Дейдра просится к дяде? – спросил Колин ласково, но без того глупого сюсюканья, с которым многие взрослые обращаются к детям.
Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы и погладила ладошкой по её щеке.
– Дейдра не хочет к дяде, – с улыбкой прокомментировал Колин. – Она уже подружилась с тётей.
– Не с тётей, а с сестрой, – сделала уточнение Пенелопа. – Разве Бронвен не рассказала вам, что на самом деле я дочь Артура?
Поражённый Колин отрицательно покачал головой:
– Нет. Я не знал, что у Артура такая прелестная дочь.
– Их уже две, – сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе крошку Дейдру. – Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно прелесть. Она настоящее чудо!
(Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я.)
Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила продемонстрировать, какое она чудо. Над её головкой возникло призрачное сияние, по форме напоминавшее гибрид Образов Артура и Даны.
– Ну, вот! – встревоженно произнёс Морган. – Начинается.
– Что начинается? – удивилась я и вызвала свой Образ. – Почему вас это так беспокоит?
Силовая «колыбель», по глупости (или от излишка ума) созданная Бронвен, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.
– Нет, друзья, – сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. – Так дело не пойдёт. Ваши меры предосторожности – чистейший идиотизм.
Ещё по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и составила контрзаклятие, плавно устраняющее их. А сейчас привела в действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала «колыбель», зачаточный Образ Дейдры-младшей становился чётче, обретал всё большую устойчивость, а её милое детское личико просто-таки сияло от удовольствия.
Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к Образу Дейдры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый момент во мне проснулся материнский инстинкт, и всю меня переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу, едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было – она просилась к тёте Бренде.
Я явно понравилась ей.
Глава 6. Артур
По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет назад коронация Амадиса. Это, впрочем, и понятно: если восхождение на престол Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества символизировали её единение. Конечно, недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома, которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества присутствием своих глав или, в крайнем случае, вторых лиц государств. Так, в числе прочих почётных гостей на коронацию Брендона прибыли король Марса Валерий I, император Римский Юлиан VII, старший сын Одина Гунвальд X (на самом деле его отцом был Гунвальд IX, а «старший сын Одина» было официальным титулом правителей Асгарда), святейший далай-лама с Истинного Тибета, верховный имам Аравийской Земли, а также наследные принцы двух славянских Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию предков и принял христианство.
К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как-никак, наши ближайшие родственники), на официальном уровне Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность – пусть даже она была очевидна. Царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова. Однако Юнона не могла этого понять – или, скорее, не хотела. Вопреки её же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью – и лишь затем королевой.
Сам же я никак не мог решить, в каком амплуа мне присутствовать на коронации – брата короля или главы дружественного Дома. И только в последний момент, когда оказалось, что ложа для почётных гостей и без меня выглядит весьма представительно, я отдал предпочтение роли рядового члена королевской семьи и скромно затерялся в толпе многочисленных родственников. Кроме всего прочего, это позволяло мне без лишних церемоний отваживать назойливых репортёров из технологически развитых миров, находящихся под официальным патронажем Дома Света, и не отвечать на их провокационные вопросы касательно предстоящей войны.
Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, в храм прибыла праздничная процессия во главе с Брендоном и Бронвен. Их встречал наш сводный брат Амадис, великолепный в своём наряде верховного жреца Митры. Он произнёс очень страстную и убедительную речь, приветствуя нового короля, затем отправил торжественное богослужение, кульминационным моментом которого явилось ритуальное умерщвление быка. Безвинно убиенное животное тотчас унесли из храма, чтобы успеть приготовить из него главное блюдо для предстоящего пира по случаю коронации. Кстати сказать, во многих Домах из-за этого жертвоприношения нас считали язычниками. Хотя на самом деле это не так – митраизм был религией монотеистической, высокоорганизованной, с чётко определёнными этическими нормами и стройной теологией. А в заклании быка лично я не усматривал ничего варварского. По мне, его всё равно бы умертвили на скотобойне, причём гораздо болезненнее, а верующие митраисты лишились бы удовольствия вкушать священное жаркое, воображая, что при этом на них нисходит благодать.
Я не стану рассказывать о коронации Брендона, за ходом которой непосредственно наблюдали свыше двадцати тысяч колдунов и ведьм – именно столько мог вместить забитый до отказа Главный храм Митры в Солнечном Граде. Остальным – тем, кто не удостоился такой чести, – пришлось довольствоваться зеркалами; а миллиарды простых смертных из официальных владений Дома Света созерцали это эпохальное событие, жадно приникнув к экранам своих телевизоров. Но мне, честно говоря, было не до восторгов. За прошедшие полгода я уже пресытился торжественными мероприятиями – похороны короля Бриана, коронация Колина, моя коронация, моё венчание с Дейдрой, венчание Брендона с Даной... Это последнее – самая большая глупость, которую совершали на моей памяти двое столь разумных людей. Да и то, что затеяли теперь Брендон и Бронвен, не кажется мне слишком хорошей идеей. Хотя, с другой стороны, их решение должно немного облегчить мне жизнь...
Накануне вечером Бронвен огорошила меня известием, что коронуется вместе с Брендоном.
– Но, золотко, – возразил я, – зачем смешить людей? Ведь сразу после коронации Брендона Амадис расторгнет его с Даной брак, и всем станет ясно, что это назревало давно. Неужели несколько дней, которые ты проведёшь в ранге королевы, стоят того, чтобы выставлять себя на посмешище?
– Я не собираюсь выставлять себя на посмешище, – ответила Бронвен. – И королевой буду не несколько дней, а по крайней мере несколько лет.
Тут до меня дошло. Смутные подозрения последних дней наконец обрели ясность и оформились в запоздалую догадку. Теперь я мог бы сказать, что предчувствовал это с того самого момента, как Бронвен чуть не расплакалась, когда Юнона назвала её дочкой...
– Вы хотите пожениться?
– Да. По законам Царства Света, коронация будет означать также и наше венчание. При этом автоматически будет расторгнут предыдущий брак Брендона. С этим не возникнет никаких проблем – Дана уже знает обо всём и не имеет возражений. Так что завтра она станет свободной женщиной. Ты рад, Артур?
Нет, я был слишком ошеломлён, чтобы испытывать такое светлое и прекрасное чувство, как радость. Скорая свобода Даны означала также и мой окончательный разрыв с Дейдрой. И хотя это было неизбежно, мне всё равно стало больно. Ведь совсем недавно мы не мыслили себя друг без друга, наша любовь казалась нам вечной и незыблемой... Но её убил Источник – а невольным организатором этого убийства оказалась женщина, которую я когда-то любил и чей образ, несмотря ни на что, по сей день храню в своём сердце...
– Это была твоя инициатива? – спросил я у Бронвен.
– Нет, Брендона. Он попросил меня остаться с ним, пока наша несравненная душечка Дейдра не соизволит занять моё место, – в последних словах Бронвен прозвучала горечь. – Бренда уже сваталась к ней от имени брата, но Дейдра до пробуждения своего Дара и слышать не хочет о новом замужестве. Поэтому Брендон предложил мне стать его... нет, не спутницей, а скорее временной попутчицей.
– И ты согласилась?
– Представь себе, согласилась. Мне понравилась его честность. И вообще, Брендон нравится мне больше всех остальных – не считая тебя, конечно. Он очень мил и нежен со мной.
– Так вы...
– Увы! – подхватила Бронвен. – Я не сдержала своего слова. Всё берегла свою невинность для тебя, но... так уж получилось. В первую же ночь. Брендон чувствовал себя очень одиноко и неуютно из-за ослабления контакта с Брендой, он был как брошенный ребёнок – и мне стало жаль его. С этого всё началось... Ты осуждаешь меня?
Я покачал головой:
– С чего бы я осуждал тебя. Просто... хочу надеяться, что ты не пожалеешь о своём поступке.
– Я тоже на это надеюсь. А кроме того, меня забавляет перспектива утереть нос Порядку. Представь себе – Хозяйка Источника на троне Света! И потом... – Бронвен умолкла в нерешительности. – Я готова многое стерпеть единственно ради того, чтобы твоя мать и дальше относилась ко мне как к дочери.
Вот эту карту, которую Бронвен приберегла напоследок, я не смог бы побить даже при всём желании. Для меня она была сильнее всех козырей на свете.
– Юнона уже знает, что ты не Дана?
– Ещё нет. Но она любит меня, а не моё имя, и, думаю, не очень огорчится, узнав, что меня зовут иначе. Позже мы с Брендоном всё ей расскажем. И заодно покаемся перед Митрой за наш маленький обман. Не сомневаюсь, что Амадис отпустит нам это прегрешение.
– Пусть только посмеет не отпустить, – сказал я и погладил её вьющиеся огненно-рыжие волосы. – Знаешь, я начинаю скучать по моей Снежной Королеве.
– Её больше нет, – ответила Бронвен. – Она умерла от своей безнадёжной любви...
...И когда Амадис возложил корону Света на чело Брендона и надел венец королевы на голову Бронвен, это свершилось. Снежная Королева окончательно ушла в небытие, и вместо неё родилась королева Света. А Дана, которую я любил, обрела свободу...
Церемония продолжалась. Она должна была длиться до захода солнца, но я не стал ждать её окончания. Помаленьку, чтобы не привлекать к себе внимания, я отдрейфовал к стене главного зала храма, а затем незаметно выскользнул через маленькую дверь в один из служебных коридоров, опоясывавших громадное здание по всему периметру, и направился к ближайшему лифту. Дионис, с которым я координировал свой побег, дал мне знать, что уже спускается в подземелье на другом лифте.
Зал Перехода в этот торжественный день охранялся с особой тщательностью. Стражники со всей ответственностью относились к своим обязанностям, однако в их поведении чувствовалось недовольство. Сейчас они предпочли бы находиться на площади перед храмом или в какой-нибудь таверне и, опрокидывая один кубок вина за другим во здравие короля и королевы, наблюдать за ходом церемонии в установленные повсюду в Солнечном Граде огромные зеркала.
– Чёрт возьми! – вместо приветствия сказал я Дионису, который встречал меня при выходе из лифта. – Как это никто не додумался поставить здесь парочку зеркал?
– Насколько мне известно, – ответил Дионис, – начальник службы безопасности дал прямо противоположное указание. Он просто трясётся от ужаса при мысли о том, что группа фанатиков предпримет попытку теракта, а охрана не будет достаточно внимательной, чтобы дать им надлежащий отпор.
– Тогда ему следовало бы самому находиться здесь, а не торчать в храме, – произнёс я достаточно громко, чтобы стражники услышали меня и прониклись ко мне благодарностью. Посочувствовать людям ничего не стоит, зато в ответ можно рассчитывать на их признательность.
Ради проформы (и соблюдая установленные правила) мы вошли под одну из арок, я вызвал Образ Источника и мгновенно переместил нас обоих в библиотеку на втором этаже дома Пенелопы. В целях конспирации я осуществлял переправку «подсадных уток» из разных мест, а для предпоследней партии избрал Сумерки Дианы.
Я связался с Брендой (как оказалось – разбудил её), и она с недовольным ворчанием сообщила, что минут через десять будет готова к приёму. Затем мы спустились на первый этаж в холл, где нас ожидали ещё семь завербованных Дионисом «уток». Вернее, присутствующих было восемь – но восьмой явно не принадлежал к группе светловолосых и голубоглазых арийцев с истинно нордическими чертами лица.
При нашем появлении они дружно вскочили с кресел и чуть ли не выстроились в шеренгу. Они были очень взволнованы в преддверии крутого поворота их судьбы. Нас, колдунов и ведьм, очень мало в необъятных просторах Вселенной; даже если бы мы, презрев расовые, этнические и религиозные различия, поселились все вместе в одном из обитаемых миров, то оказались бы далеко не самой многочисленной из местных наций. Поэтому для колдуна нет ничего более страшного (исключая смерть, а может быть, и включая её), чем лишиться Дома, оказаться вне сообщества подобных себе, стать парией. В большинстве Домов смертная казнь не практикуется, в качестве крайней и самой суровой меры наказания применяют изгнание – и другие Дома, по взаимному соглашению, не должны принимать в свои ряды осуждённых. Так что формально я нарушал общепринятые правила, вербуя «подсадных уток» из числа отверженных. Но другого выхода у меня не было – я очень нуждался в помощниках для основания нового Дома.
Я отдельно поздоровался с каждым завербованным. В целом, букет был типичный – две парочки кровосмесителей, братьев и сестёр, одна лесбиянка и двое вероотступников, принявших христианство, – Дом Одина никогда не отличался религиозной терпимостью и толерантным отношением к сексуальным меньшинствам. Я ориентировал Диониса именно на такой контингент отверженных – чьи проступки расценивались как тяжкие преступления главным образом в силу условностей, принятых в тех или иных Домах. Так, например, в Сумерках религиозные убеждения и сексуальная ориентация считались сугубо личным делом каждого человека, а супружеская измена всего лишь влекла за собой развод. С другой стороны, кровосмешение каралось везде, хоть и по-разному, однако я сам грешил этим и, может, потому относился к кровосмесителям снисходительно.
Впрочем, особо перебирать мне не приходилось. Меня не устраивали отверженные, которые действительно совершили преступление – патологические убийцы, насильники, разного рода извращенцы, заговорщики, анархисты и прочая такая же братия. А вербовать полноправных членов Домов я не хотел – по тем самым причинам, о которых говорил Моргану и Дейдре. Что же касается отверженных, то их положение изгнанников давало мне надёжные рычаги влияния на них, и я мог рассчитывать, что они станут помогать мне не в надежде на высокие титулы и должности, а единственно лишь ради возможности снова стать членами колдовского сообщества. За время своего пребывания в Экваторе я уже переправил на Землю Артура сто шестнадцать человек; а с учётом этих семи будет сто двадцать три. Оставалось ещё восемь – но они не принадлежали к числу отверженных, это были мои давние друзья и родственники, которым я полностью доверял. Им я отводил несколько другую роль, чем остальным. В отличие от «подсадных уток», они должны были стать моими официальными помощниками. Приближение к престолу нескольких чужаков не вызовет особого неудовольствия среди моих подданных, даже наоборот – они только обрадуются появлению новых людей, которые будут помогать им в овладении Формирующими.
– Итак, – сказал я, обращаясь к семи отверженным детям Одина. – Сейчас я отправлю вас в Срединные миры, где моя сестра Бренда примет вас и в общих чертах ознакомит с Землёй Артура. Затем вы сами приметесь исследовать её, войдёте в роль местных жителей, выходцев из Скандинавии, каждый из вас придумает себе правдоподобную легенду, а через месяц-полтора явится в Логрис, якобы прослышав о том, что я раздаю вечную молодость и могущество. Встретив там знакомых, вы ни в коем случае не должны показывать, что знаете их. Кроме того, вам необходимо держаться подальше и друг от друга, чтобы никто ничего не заподозрил, когда я решу, что все вы будете допущены к Причастию «по высокому мастерству». После этого, оказавшись в стане привилегированных, вы можете знакомиться, становиться друзьями, жениться... но не до этого. – Я сделал паузу и значительно посмотрел на две семейные парочки. То, что я говорил, было лишь квинтэссенцией подробных инструкций, которые уже давал им Дионис и которые ещё даст Бренда. Но лишний раз повторить никогда не вредно. – Впрочем, условия вам известны, вы приняли их и поклялись соблюдать все пункты нашей договорённости. Это позволит вам стать полноправными членами Дома, ничем не хуже, но и не лучше других. Любые претензии на превосходство, основанные лишь на том, что вы старше и опытнее местных колдунов, будут рассматриваться мной как серьёзный проступок, дающий мне право отказаться от услуг нарушителя. Вопросы есть?
Некоторое время все семеро переглядывались в нерешительности. Очевидно, хотели спросить об Источнике – просто так, из чистого любопытства. По моему требованию, Дионис при отборе кандидатур придерживался, среди прочих, и таких критериев, как низкий уровень честолюбия, повышенная осторожность, даже робость, и не слишком мастерское владение силами. Разумеется, это здорово ослабляло мою команду, но в то же время уменьшало риск проявления излишних амбиций со стороны «подсадных уток». Прежде всего я нуждался в учителях – умных, образованных, старательных, но в общем заурядных людях, которые научат местных колдунов и ведьм обращаться с Формирующими, а потом уйдут в тень, довольствуясь положением рядовых членов нового Дома.
Наконец мне было задано несколько несущественных вопросов, я ответил на них, затем велел всем семерым стать в центре комнаты поближе друг к другу и вызвал на связь сестру. Бренда ответила, что готова к приёму.
К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как-никак, наши ближайшие родственники), на официальном уровне Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность – пусть даже она была очевидна. Царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова. Однако Юнона не могла этого понять – или, скорее, не хотела. Вопреки её же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью – и лишь затем королевой.
Сам же я никак не мог решить, в каком амплуа мне присутствовать на коронации – брата короля или главы дружественного Дома. И только в последний момент, когда оказалось, что ложа для почётных гостей и без меня выглядит весьма представительно, я отдал предпочтение роли рядового члена королевской семьи и скромно затерялся в толпе многочисленных родственников. Кроме всего прочего, это позволяло мне без лишних церемоний отваживать назойливых репортёров из технологически развитых миров, находящихся под официальным патронажем Дома Света, и не отвечать на их провокационные вопросы касательно предстоящей войны.
Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, в храм прибыла праздничная процессия во главе с Брендоном и Бронвен. Их встречал наш сводный брат Амадис, великолепный в своём наряде верховного жреца Митры. Он произнёс очень страстную и убедительную речь, приветствуя нового короля, затем отправил торжественное богослужение, кульминационным моментом которого явилось ритуальное умерщвление быка. Безвинно убиенное животное тотчас унесли из храма, чтобы успеть приготовить из него главное блюдо для предстоящего пира по случаю коронации. Кстати сказать, во многих Домах из-за этого жертвоприношения нас считали язычниками. Хотя на самом деле это не так – митраизм был религией монотеистической, высокоорганизованной, с чётко определёнными этическими нормами и стройной теологией. А в заклании быка лично я не усматривал ничего варварского. По мне, его всё равно бы умертвили на скотобойне, причём гораздо болезненнее, а верующие митраисты лишились бы удовольствия вкушать священное жаркое, воображая, что при этом на них нисходит благодать.
Я не стану рассказывать о коронации Брендона, за ходом которой непосредственно наблюдали свыше двадцати тысяч колдунов и ведьм – именно столько мог вместить забитый до отказа Главный храм Митры в Солнечном Граде. Остальным – тем, кто не удостоился такой чести, – пришлось довольствоваться зеркалами; а миллиарды простых смертных из официальных владений Дома Света созерцали это эпохальное событие, жадно приникнув к экранам своих телевизоров. Но мне, честно говоря, было не до восторгов. За прошедшие полгода я уже пресытился торжественными мероприятиями – похороны короля Бриана, коронация Колина, моя коронация, моё венчание с Дейдрой, венчание Брендона с Даной... Это последнее – самая большая глупость, которую совершали на моей памяти двое столь разумных людей. Да и то, что затеяли теперь Брендон и Бронвен, не кажется мне слишком хорошей идеей. Хотя, с другой стороны, их решение должно немного облегчить мне жизнь...
Накануне вечером Бронвен огорошила меня известием, что коронуется вместе с Брендоном.
– Но, золотко, – возразил я, – зачем смешить людей? Ведь сразу после коронации Брендона Амадис расторгнет его с Даной брак, и всем станет ясно, что это назревало давно. Неужели несколько дней, которые ты проведёшь в ранге королевы, стоят того, чтобы выставлять себя на посмешище?
– Я не собираюсь выставлять себя на посмешище, – ответила Бронвен. – И королевой буду не несколько дней, а по крайней мере несколько лет.
Тут до меня дошло. Смутные подозрения последних дней наконец обрели ясность и оформились в запоздалую догадку. Теперь я мог бы сказать, что предчувствовал это с того самого момента, как Бронвен чуть не расплакалась, когда Юнона назвала её дочкой...
– Вы хотите пожениться?
– Да. По законам Царства Света, коронация будет означать также и наше венчание. При этом автоматически будет расторгнут предыдущий брак Брендона. С этим не возникнет никаких проблем – Дана уже знает обо всём и не имеет возражений. Так что завтра она станет свободной женщиной. Ты рад, Артур?
Нет, я был слишком ошеломлён, чтобы испытывать такое светлое и прекрасное чувство, как радость. Скорая свобода Даны означала также и мой окончательный разрыв с Дейдрой. И хотя это было неизбежно, мне всё равно стало больно. Ведь совсем недавно мы не мыслили себя друг без друга, наша любовь казалась нам вечной и незыблемой... Но её убил Источник – а невольным организатором этого убийства оказалась женщина, которую я когда-то любил и чей образ, несмотря ни на что, по сей день храню в своём сердце...
– Это была твоя инициатива? – спросил я у Бронвен.
– Нет, Брендона. Он попросил меня остаться с ним, пока наша несравненная душечка Дейдра не соизволит занять моё место, – в последних словах Бронвен прозвучала горечь. – Бренда уже сваталась к ней от имени брата, но Дейдра до пробуждения своего Дара и слышать не хочет о новом замужестве. Поэтому Брендон предложил мне стать его... нет, не спутницей, а скорее временной попутчицей.
– И ты согласилась?
– Представь себе, согласилась. Мне понравилась его честность. И вообще, Брендон нравится мне больше всех остальных – не считая тебя, конечно. Он очень мил и нежен со мной.
– Так вы...
– Увы! – подхватила Бронвен. – Я не сдержала своего слова. Всё берегла свою невинность для тебя, но... так уж получилось. В первую же ночь. Брендон чувствовал себя очень одиноко и неуютно из-за ослабления контакта с Брендой, он был как брошенный ребёнок – и мне стало жаль его. С этого всё началось... Ты осуждаешь меня?
Я покачал головой:
– С чего бы я осуждал тебя. Просто... хочу надеяться, что ты не пожалеешь о своём поступке.
– Я тоже на это надеюсь. А кроме того, меня забавляет перспектива утереть нос Порядку. Представь себе – Хозяйка Источника на троне Света! И потом... – Бронвен умолкла в нерешительности. – Я готова многое стерпеть единственно ради того, чтобы твоя мать и дальше относилась ко мне как к дочери.
Вот эту карту, которую Бронвен приберегла напоследок, я не смог бы побить даже при всём желании. Для меня она была сильнее всех козырей на свете.
– Юнона уже знает, что ты не Дана?
– Ещё нет. Но она любит меня, а не моё имя, и, думаю, не очень огорчится, узнав, что меня зовут иначе. Позже мы с Брендоном всё ей расскажем. И заодно покаемся перед Митрой за наш маленький обман. Не сомневаюсь, что Амадис отпустит нам это прегрешение.
– Пусть только посмеет не отпустить, – сказал я и погладил её вьющиеся огненно-рыжие волосы. – Знаешь, я начинаю скучать по моей Снежной Королеве.
– Её больше нет, – ответила Бронвен. – Она умерла от своей безнадёжной любви...
...И когда Амадис возложил корону Света на чело Брендона и надел венец королевы на голову Бронвен, это свершилось. Снежная Королева окончательно ушла в небытие, и вместо неё родилась королева Света. А Дана, которую я любил, обрела свободу...
Церемония продолжалась. Она должна была длиться до захода солнца, но я не стал ждать её окончания. Помаленьку, чтобы не привлекать к себе внимания, я отдрейфовал к стене главного зала храма, а затем незаметно выскользнул через маленькую дверь в один из служебных коридоров, опоясывавших громадное здание по всему периметру, и направился к ближайшему лифту. Дионис, с которым я координировал свой побег, дал мне знать, что уже спускается в подземелье на другом лифте.
Зал Перехода в этот торжественный день охранялся с особой тщательностью. Стражники со всей ответственностью относились к своим обязанностям, однако в их поведении чувствовалось недовольство. Сейчас они предпочли бы находиться на площади перед храмом или в какой-нибудь таверне и, опрокидывая один кубок вина за другим во здравие короля и королевы, наблюдать за ходом церемонии в установленные повсюду в Солнечном Граде огромные зеркала.
– Чёрт возьми! – вместо приветствия сказал я Дионису, который встречал меня при выходе из лифта. – Как это никто не додумался поставить здесь парочку зеркал?
– Насколько мне известно, – ответил Дионис, – начальник службы безопасности дал прямо противоположное указание. Он просто трясётся от ужаса при мысли о том, что группа фанатиков предпримет попытку теракта, а охрана не будет достаточно внимательной, чтобы дать им надлежащий отпор.
– Тогда ему следовало бы самому находиться здесь, а не торчать в храме, – произнёс я достаточно громко, чтобы стражники услышали меня и прониклись ко мне благодарностью. Посочувствовать людям ничего не стоит, зато в ответ можно рассчитывать на их признательность.
Ради проформы (и соблюдая установленные правила) мы вошли под одну из арок, я вызвал Образ Источника и мгновенно переместил нас обоих в библиотеку на втором этаже дома Пенелопы. В целях конспирации я осуществлял переправку «подсадных уток» из разных мест, а для предпоследней партии избрал Сумерки Дианы.
Я связался с Брендой (как оказалось – разбудил её), и она с недовольным ворчанием сообщила, что минут через десять будет готова к приёму. Затем мы спустились на первый этаж в холл, где нас ожидали ещё семь завербованных Дионисом «уток». Вернее, присутствующих было восемь – но восьмой явно не принадлежал к группе светловолосых и голубоглазых арийцев с истинно нордическими чертами лица.
При нашем появлении они дружно вскочили с кресел и чуть ли не выстроились в шеренгу. Они были очень взволнованы в преддверии крутого поворота их судьбы. Нас, колдунов и ведьм, очень мало в необъятных просторах Вселенной; даже если бы мы, презрев расовые, этнические и религиозные различия, поселились все вместе в одном из обитаемых миров, то оказались бы далеко не самой многочисленной из местных наций. Поэтому для колдуна нет ничего более страшного (исключая смерть, а может быть, и включая её), чем лишиться Дома, оказаться вне сообщества подобных себе, стать парией. В большинстве Домов смертная казнь не практикуется, в качестве крайней и самой суровой меры наказания применяют изгнание – и другие Дома, по взаимному соглашению, не должны принимать в свои ряды осуждённых. Так что формально я нарушал общепринятые правила, вербуя «подсадных уток» из числа отверженных. Но другого выхода у меня не было – я очень нуждался в помощниках для основания нового Дома.
Я отдельно поздоровался с каждым завербованным. В целом, букет был типичный – две парочки кровосмесителей, братьев и сестёр, одна лесбиянка и двое вероотступников, принявших христианство, – Дом Одина никогда не отличался религиозной терпимостью и толерантным отношением к сексуальным меньшинствам. Я ориентировал Диониса именно на такой контингент отверженных – чьи проступки расценивались как тяжкие преступления главным образом в силу условностей, принятых в тех или иных Домах. Так, например, в Сумерках религиозные убеждения и сексуальная ориентация считались сугубо личным делом каждого человека, а супружеская измена всего лишь влекла за собой развод. С другой стороны, кровосмешение каралось везде, хоть и по-разному, однако я сам грешил этим и, может, потому относился к кровосмесителям снисходительно.
Впрочем, особо перебирать мне не приходилось. Меня не устраивали отверженные, которые действительно совершили преступление – патологические убийцы, насильники, разного рода извращенцы, заговорщики, анархисты и прочая такая же братия. А вербовать полноправных членов Домов я не хотел – по тем самым причинам, о которых говорил Моргану и Дейдре. Что же касается отверженных, то их положение изгнанников давало мне надёжные рычаги влияния на них, и я мог рассчитывать, что они станут помогать мне не в надежде на высокие титулы и должности, а единственно лишь ради возможности снова стать членами колдовского сообщества. За время своего пребывания в Экваторе я уже переправил на Землю Артура сто шестнадцать человек; а с учётом этих семи будет сто двадцать три. Оставалось ещё восемь – но они не принадлежали к числу отверженных, это были мои давние друзья и родственники, которым я полностью доверял. Им я отводил несколько другую роль, чем остальным. В отличие от «подсадных уток», они должны были стать моими официальными помощниками. Приближение к престолу нескольких чужаков не вызовет особого неудовольствия среди моих подданных, даже наоборот – они только обрадуются появлению новых людей, которые будут помогать им в овладении Формирующими.
– Итак, – сказал я, обращаясь к семи отверженным детям Одина. – Сейчас я отправлю вас в Срединные миры, где моя сестра Бренда примет вас и в общих чертах ознакомит с Землёй Артура. Затем вы сами приметесь исследовать её, войдёте в роль местных жителей, выходцев из Скандинавии, каждый из вас придумает себе правдоподобную легенду, а через месяц-полтора явится в Логрис, якобы прослышав о том, что я раздаю вечную молодость и могущество. Встретив там знакомых, вы ни в коем случае не должны показывать, что знаете их. Кроме того, вам необходимо держаться подальше и друг от друга, чтобы никто ничего не заподозрил, когда я решу, что все вы будете допущены к Причастию «по высокому мастерству». После этого, оказавшись в стане привилегированных, вы можете знакомиться, становиться друзьями, жениться... но не до этого. – Я сделал паузу и значительно посмотрел на две семейные парочки. То, что я говорил, было лишь квинтэссенцией подробных инструкций, которые уже давал им Дионис и которые ещё даст Бренда. Но лишний раз повторить никогда не вредно. – Впрочем, условия вам известны, вы приняли их и поклялись соблюдать все пункты нашей договорённости. Это позволит вам стать полноправными членами Дома, ничем не хуже, но и не лучше других. Любые претензии на превосходство, основанные лишь на том, что вы старше и опытнее местных колдунов, будут рассматриваться мной как серьёзный проступок, дающий мне право отказаться от услуг нарушителя. Вопросы есть?
Некоторое время все семеро переглядывались в нерешительности. Очевидно, хотели спросить об Источнике – просто так, из чистого любопытства. По моему требованию, Дионис при отборе кандидатур придерживался, среди прочих, и таких критериев, как низкий уровень честолюбия, повышенная осторожность, даже робость, и не слишком мастерское владение силами. Разумеется, это здорово ослабляло мою команду, но в то же время уменьшало риск проявления излишних амбиций со стороны «подсадных уток». Прежде всего я нуждался в учителях – умных, образованных, старательных, но в общем заурядных людях, которые научат местных колдунов и ведьм обращаться с Формирующими, а потом уйдут в тень, довольствуясь положением рядовых членов нового Дома.
Наконец мне было задано несколько несущественных вопросов, я ответил на них, затем велел всем семерым стать в центре комнаты поближе друг к другу и вызвал на связь сестру. Бренда ответила, что готова к приёму.