Страница:
– Добрая весть с севера, – сказал Морган, открыв глаза.
Кевин отбросил сухой стебелёк, который задумчиво жевал, и повернулся к лежавшему на траве Моргану.
– Ты только что связывался с Колином?
– Да. Точнее, он связывался со мной.
– И какие новости?
– Война закончилась, мы победили. Сегодня на рассвете готийцы попытались перейти в контрнаступление, но их атака захлебнулась, авангард был сметён начисто, король Аларик погиб в сражении, а остатки войска попали в окружение. Внук Аларика, Хендрик, новый король Готланда, полностью отмежевался от действий своего деда и заявил о безоговорочной капитуляции. Вечером должна состояться встреча Колина с Хендриком, во время которой будет подписан мирный договор.
– Вот и чудесно, – сказал Кевин. – Наверное, сейчас галлийские князья не нарадуются, что не ввязались в эту войну на стороне Готланда.
– Ясное дело, – усмехнулся Морган, глядя в безоблачное небо ранней осени, которая на широте Авалона была ещё по-летнему жаркой. – Колин говорит, что на радостях Галлис оттяпал у Готланда несколько юго-восточных графств. Вчера вечером к нему прибыл галлийский посланец с предложением уступить Логрису треть захваченных территорий в обмен на его признание этой аннексии.
– И что же Колин?
– Он отказался. Нам невыгодно чрезмерное ослабление Готланда за счёт усиления Галлиса. Так что галлийцам придётся уйти с захваченных земель не солоно хлебавши.
– Понятно, – сказал Кевин. – Надо сообщить во дворец.
– Уже сделано, – лениво ответил Морган. – Дана участвовала в нашей беседе.
Весёлая детская болтовня, раздававшаяся неподалёку, внезапно перешла в ожесточённый спор. Кевин повернул голову и увидел шагах в пятидесяти ниже по течению небольшого ручья семилетнего мальчика, который яростно кричал что-то своей сверстнице – худенькой девочке в нарядном зелёном платьице, с пышной копной белокурых волос. Девочка стояла перед ним, подбоченясь, и коротко огрызалась; в её голосе явственно слышалась насмешка.
Морган тоже поглядел в их сторону и недовольно проворчал:
– Опять поцапались, маленькие паршивцы! Ну, прямо как кошка с собакой, дня не могут прожить без ссор. – Он принял сидячее положение и громко окрикнул их: – Эй! Монгфинд! Камлах!
Девочка, которую звали Монгфинд, и мальчик по имени Камлах разом умолкли. Морган поманил их рукой, подкрепив своё приглашение словами:
– Идите-ка сюда!
Монгфинд и Камлах, опустив головы, повиновались приказу. За ними гуськом потянулись другие дети – пять мальчиков и три девочки. Все они были отпрысками знатных колдовских семейств и обучались у Моргана чарам. Практические занятия по магии, особенно с детворой, Фергюсон предпочитал проводить на лоне природы, что было полезно как для здоровья его учеников, так и для здоровья горожан и обитателей королевского дворца. Поэтому в погожие дни, которых в этом году было вдоволь, он вместе с оравой мальчишек и девчонок выбирался за город, где малолетние чародеи могли творить свои заклятия с минимальным риском для людей, строений и домашних животных. Последние три месяца в таких походах Моргана регулярно сопровождал Кевин, который тоже был его учеником и занимался по индивидуальной программе подготовки к пробуждению Дара.
Монгфинд и Камлах подошли к своему учителю и остановились перед ним, виновато пряча глаза. Камлах был старшим сыном Моргана, а Монгфинд – младшей сестрой Даны, дочерью лорда Дункана Энгуса и леди Алисы Лейнстер. Кевин подозревал, что Монгфинд и Камлах постоянно грызутся между собой главным образом потому, что родители планируют в будущем поженить их, и дети уже чувствуют себя едва ли не супругами.
– Ну! – строго произнёс Морган, испытующе глядя на сына. – Что случилось на сей раз?
Камлах переступил с ноги на ногу.
– Она всё время цепляется ко мне, – наябедничал он, выстрелив сердитым взглядом в Монгфинд. – Я хотел сотворить из воды маленький кусочек льда, а она помешала мне. Она всё делает мне на зло, она...
– Лгунишка несчастный! – возмущённо взвизгнула Монгфинд. Морган предостерегающе поднял руку, и девочка, уже значительно спокойнее, принялась объяснять: – Это неправда, милорд. Я не собиралась мешать Камлаху, я хотела помочь ему. Я пыталась втолковать, что заклятие никогда не подействует, если произносить его как молитву, но он, упрямец такой, не слушал меня и всё бормотал, бормотал, раз десять повторил, а затем набросился на меня, потому что у него ничего не получалось, да и получиться не могло, вот он и нашёл виноватую – меня, а я ведь хотела только помочь ему, но он...
– Ладно, – остановил её Морган, видя, что она завелась. Потом обратился к другим детям: – Это правда?
Дети наперебой загалдели, подтверждая версию Монгфинд.
– Хорошо, – сказал Морган, но дети продолжали галдеть, так что ему пришлось прикрикнуть: – Всё! Достаточно. – Дети умолкли, и Морган назидательно заговорил: – Мои юные дамы и господа, пусть вас не вводит в заблуждение сам термин «заклятие», который, строго говоря, является лишь данью традиции. Заклятия высшей магии – это комплексные императивы, посредством которых вы управляете силами, и вы должны отличать их от заклятий призыва. Настоящий колдун не ублажает силы, а повелевает ими; подчиняет их своей воле, а не подчиняется им. Монгфинд верно подметила, что ежели бормотать слова заклятия как молитву, оно не сработает. Это равнозначно тому, как если бы полководец, вместо приказа: «Солдаты, вперёд!», принялся бы упрашивать своих подчинённых: «Ну, пожалуйста, господа, ступайте и сложите свои головы за короля и отечество»... Я знаю, в мыслях вы частенько посмеивались над Монгфинд, ибо она – единственная из вас, кто не обладает способностью ублажать силы. Она не могла проделывать те мелкие фокусы, которые были доступны вам ещё до пробуждения Дара. Зато теперь вам придётся долго привыкать к тому, что для Монгфинд является само собой разумеющимся, – с силами нужно общаться с позиции силы... простите за каламбур. Творя заклятия высшей магии, вы будете часто сбиваться и терять необходимый настрой. Ещё не скоро вы научитесь мгновенно приводить себя в нужное состояние, тогда как у Монгфинд это состояние естественное, оно у неё в крови. За всё в этом мире, друзья мои, рано или поздно приходится платить, и сейчас вы расплачиваетесь за свои способности к ублажению сил. – Морган поднял палец. – Есть такая мудрая пословица: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Можешь посмеяться, Монгфинд, теперь твой черёд.
Раскрасневшаяся от удовольствия Монгфинд смерила надменным взглядом своих товарищей, но если и собиралась последовать совету учителя, то посмеяться всё равно не успела бы. В этот самый момент послышался звук, напоминающий отдалённый раскат грома. Дети вздрогнули от неожиданности и дружно повернули головы на восток, где вдали виднелись башни, купола и остроконечные шпили Авалона. Над городом медленно подымалась ввысь небольшая белая тучка, постепенно таявшая в воздухе. Вот раздался второй раскат грома, и над крепостной стеной заклубилась ещё одна тучка.
– Что это? – удивлённо спросила Монгфинд.
– Твоя сестра Дана, – ответил ей Морган, – распорядилась дать салют холостыми выстрелами из сорока орудий в честь победы наших войск над готийцами.
– Так мы уже победили?! – радостно воскликнул один из мальчиков.
– Да, – кивнул Морган. – И по этому случаю я прекращаю сегодняшние занятия. Вы свободны, друзья, можете возвращаться в город и разделить с остальными радость нашей победы. Я вас больше не задерживаю.
Дети не нуждались в повторном приглашении. Они торопливо попрощались с Морганом и Кевином и с ликующими возгласами бросились бежать по направлению к маленькой рощице, где в тени деревьев паслись их пони. Морган жестом велел двум слугам, маявшимся от безделья, сопровождать детей, а сам снова растянулся на траве.
Между тем раскаты отдельных холостых выстрелов слились в непрерывную канонаду. Кевин улыбнулся:
– Дана уже хозяйничает во дворце как настоящая королева.
– Раз война закончилась, то вскоре она ею станет, – сказал Морган, сладко зевая. – А Колин ждёт не дождётся своего возвращения, чтобы жениться на ней. Это чувствуется даже в разговорах с ним. В последнее время ему так не терпится завалиться с Даной в постель, будто она до одури опоила его приворотным зельем. Чудеса, да и только!
Кевин зябко повёл плечами.
– Послушай, Морган, – выпалил он чуть ли не скороговоркой. – А приворотные чары легко снять?
– Когда как. Зависит от самих чар и от ведьмы, которая их наслала. Но для тебя это неактуально. За свою добродетель можешь быть спокоен – на колдунов, даже ещё не пробуждённых, они не действуют.
– Точно не действуют?
Морган повернул голову и вопросительно посмотрел на него:
– Думаешь, тебя кто-то приворожил?
– Боюсь, что да... Только не спрашивай кто.
– Ладно, не буду.
Некоторое время оба молчали. Наконец Кевин, немного осмелев, спросил:
– Морган, что мне делать?
– Ничего. Я уверен, что ты ошибаешься. По-моему, у тебя не наваждение, а банальное желание гульнуть на стороне... Гм-м. Прости, что я вторгаюсь в твою личную жизнь, но, как я понимаю, сейчас вы с Дейдрой... бываете наедине крайне редко, не так ли? Оно и понятно: правила приличия и всё такое прочее – но против природы не попрёшь. Тебе хочется большего, и ты, не в силах терпеть до свадьбы, рыщешь взглядом по сторонам. Это вполне естественно.
– Ну, нет! – с жаром запротестовал Кевин. – Здесь нет ничего естественного. Поверь мне, это наваждение, я знаю.
– Так переспи с той девицей, что якобы приворожила тебя, – безразлично сказал Морган. – В подавляющем большинстве случаев приворотные чары развеиваются после первой же близости.
Кевин был шокирован:
– Ну, спасибо за совет, Морган! Слышал бы тебя Колин...
– Ага! – ухмыльнулся Фергюсон. – Так это Дана? Тогда выкинь из головы глупые мысли и успокойся. Дана очень хорошенькая девушка, и неудивительно, что тебя влечёт к ней – без всяких там приворотных чар. Я тоже её хочу, но не делаю из этого трагедии.
Кевин в замешательстве потупился:
– Это не Дана... это Бронвен...
Морган рывком поднялся и устремил на него полный изумления взгляд:
– Бронвен?! Это дитя? Ты что, извращенец?
– Никакой я не извращенец, – обиженно и смущённо возразил Кевин. – И Бронвен совсем не дитя. Она ещё слишком юна, не спорю. У неё нет той ранней женственности, которая свойственна Дане, с этим я также согласен. Однако Бронвен уже сейчас очень привлекательная девушка, и даже... – Тут он осёкся, поймав себя на том, что говорит это с таким жаром, что взгляд Моргана из просто изумлённого сделался ошеломлённым и обалделым. – Вот видишь, чёрт возьми! Я сам не знаю, что со мной творится. Когда думаю о Бронвен, совершенно теряю голову... становлюсь полным идиотом... Разве это нормально?
– Нет, не нормально, – уже серьёзно, без тени насмешки согласился Морган. – Это очень подозрительно.
– Ещё бы! Бронвен точно наслала чары, не сомневайся. Её поведение в отношении меня... провокационное, что ли. Она обращается со мной, как со своей собственностью, будто на все сто уверена, что нигде я от неё не денусь.
– А Дейдра? – спросил Морган. – Она знает о твоей... роковой страсти?
– Нет. Я не решаюсь ей признаться. Боюсь скандала. Дейдра уже и так подозревает Бронвен в намерении увести меня и очень злится на неё. В последнее время они часто ссорятся, правда, стараются не показывать этого на людях.
Морган кивнул:
– Я таки заметил между ними некоторый холодок, однако не думал, что это из-за тебя. Бронвен вообще стала довольно странной, ещё страннее, чем была прежде. Повзрослела она на свой собственный манер, или ещё что... – Он ненадолго задумался. – И если в принципе существует возможность приворожить колдуна, Бронвен, скорее всего, это умеет.
– И что же мне делать?
– Ты можешь переспать с ней... гм-м... Хотя, Колин точно оторвёт мне голову за такой совет. А заодно и тебе – что ты послушался меня. Впрочем, можно рискнуть.
Кевин решительно мотнул головой:
– Нет, исключено.
– Ты так крепко любишь Дейдру или боишься гнева Колина?
– И то, и другое, – честно признался Кевин. – Но главное всё же Дейдра. Если я изменю ей, то не смогу любить её так, как люблю сейчас. Этим я оскверню нашу любовь.
Морган тяжело вздохнул и с завистью поглядел на него.
– Счастливый ты человек, Кевин. От всей души надеюсь, что твой брак будет удачным... не то, что у меня, дерьмо собачье... – Он снова вздохнул. – Ладно, попробую выяснить, что с тобой происходит, но наперёд ничего не обещаю. Чары, воздействующие на психику, гораздо легче наложить, чем снять. К тому же Бронвен, несмотря на свой юный возраст, весьма и весьма искушённая ведьма.
– Когда начнём? – нетерпеливо спросил Кевин.
– Не горячись, – остудил его пыл Морган. – Это следует делать на свежую голову, желательно с утра.
– Завтра?
– Не выйдет. Завтра у меня занятия с десятилетними.
– Разве ты не отменишь их в связи с победой?
– Хотел бы, да не могу. Я дал задание сконструировать по пять неактивных заклятий, а поскольку ребята ещё недостаточно опытные, не рискну откладывать проверку до четверга. К тому времени большая часть их заклятий наверняка потеряет силу, и будет жаль, если пойдёт насмарку их многочасовой труд. Послезавтра тебя устроит?
– Вполне.
– Вот и договорились. – Морган одобрительно хрюкнул и поднялся на ноги. – А теперь немного разомнёмся, – сказал он, надевая маску для фехтования и нагрудник. – Ну, вставай, лежебока! В позицию!
Кевин тоже надел защитную амуницию и взял свою шпагу, которая лежала рядом на траве. Едва лишь он выпрямился, как Фергюсон без предупреждения провёл стремительную атаку. Кевин небрежно отбросил его клинок в сторону, сделал прямой выпад и слегка коснулся остриём своей шпаги его груди.
– Глупо, Морган! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты оставил надежду застать меня врасплох... Вот, получай!
Целый каскад обманных движений привёл к тому, что Морган второй раз кряду открылся и опять схлопотал себе укол в грудь.
– Проклятье! – в сердцах выругался он. – Ты сущий дьявол!.. Ну-ка, повтори эти штучки, только помедленнее. Парочку из них я вижу впервые.
В таком же духе проходили все их уроки фехтования. Морган был довольно неплохим бойцом, но его заурядное мастерство не шло ни в какое сравнение с тем филигранным владением клинком, которое демонстрировал Кевин, королевский магистр боевых искусств – это почётное звание он получил два месяца назад, что для него самого явилось полнейшей неожиданностью. Кевин знал, что отлично фехтует, на своём острове он был лучшим фехтовальщиком, но он даже подумать не мог, что ему не найдётся равных даже в Авалоне.
После очередной и, разумеется, успешной атаки Кевина Морган разразился очередным потоком беззлобной брани.
– Это всё твоя шпага, – заключил он под конец тирады. – Без неё ты был бы беспомощен.
Кевин рассмеялся, поняв, к чему клонит его друг, и предложил ему поменяться клинками. Морган охотно согласился, так как преследовал именно эту цель, однако после произведённого ими обмена общий рисунок поединка не претерпел никаких изменений – любой другой шпагой Кевин владел так же мастерски, как и своим необыкновенным клинком.
В конце концов Кевину надоела эта игра, и он с третьей попытки выбил из рук Моргана шпагу.
– На сегодня хватит, – сказал он, сняв маску и протягивая Моргану его клинок. – Хорошего понемногу.
– Чёрт тебя подери со всеми потрохами! – выругался тот и швырнул свою маску наземь. – Ты не оставил мне ни единого шанса. Сам дьявол был твоим учителем.
– Если так, то дьявол выглядит весьма забавно, – усмехнулся Кевин. – Этакий худощавый, долговязый тип с вытянутой, как у лошади, физиономией. Я терпеть не мог своего учителя фехтования и из желания насолить ему к десяти годам превзошёл его по всем статьям. В итоге он отказался продолжать моё обучение, якобы потому, что у меня скверный характер, хотя на самом деле его снедала зависть. С тех пор я зачастил в форт, где надоедал солдатам и офицерам гарнизона своими просьбами пофехтовать с ними. В то время я ещё не был приёмным сыном лорда Шона Майги, а всего лишь воспитанником твоего дяди, лорда Финнигана, и меня не гнали в шею только потому, что я действительно был хорошим спарринг-партнёром.
– И воины гарнизона обучили тебя всем этим хитрым штучкам? – скептически осведомился Морган.
– Нет, конечно. Если по правде, то я их сам изобрёл. Только прошу, не говори об этом нашим магистрам, иначе они заявят, что мои названия для позиций и приёмов ни к чёрту не годятся, и начнут придумывать свои. Пусть они и дальше считают, что меня обучал владению клинком искусный и свирепый боец из далёкой Угории.
Морган громко захохотал:
– А знаешь, я с самого начала сомневался в существовании этого «искусного и свирепого» бойца Антала, но предпочитал держать свои сомнения при себе. Негоже разрушать легенду друга, тем более что она и так белыми нитками шита.
Щёки Кевина зарделись.
– Ты не совсем прав. Антал действительно существует и живёт на острове, если ещё не умер. Другое дело, что он никогда не был моим учителем. Возможно, в прошлом он был и искусным, и свирепым, личность он у нас легендарная, но сейчас это немощный старик, который доживает свой век вдали от родины.
– Это я и имел в виду, – сказал Морган. – А вообще, если хочешь знать моё мнение, то зря ты поскромничал. Мог бы и не скрывать своего авторства. Тот факт, что эти приёмы изобретены тобой, ничуть не уменьшает их эффективности, а тебе делает честь. Чёрт с ними, с магистрами, пусть они придумывают новые названия – эка беда! Зато люди относились бы к тебе с ещё большим уважением.
– И с ещё большей опаской, – подхватил Кевин. – Многие и так шугаются от меня, как черти от ладана, и это при том, что мой Дар ещё не пробуждён... – Он сокрушённо вздохнул. – Вот что я тебе скажу, Морган: будь покойный король жив, мне бы вовек не позволили жениться на Дейдре. К нашей помолвке отнеслись сдержанно только потому, что никто не сомневается в способности Даны родить Колину кучу детишек. И всё равно многие, кто открыто, а кто исподтишка, возмущаются тем, что мужем их обожаемой принцессы станет...
– Тьфу ты! – сплюнул Морган. – Найдёныш! Ты хороший парень, Кевин, но когда впадаешь в меланхолию, становишься просто невыносимым. Не будь таким впечатлительным, твоё происхождение здесь совершенно ни при чём. Это обычные интриги недоброжелателей и завистников. Выбери Дейдра вместо тебя кого-нибудь другого, против него также начали бы строить козни. Вот увидишь, со временем всё утрясётся, все смирятся с фактом вашего брака и примут его как должное.
– Даже Бешеный барон?
Морган нахмурился. Две недели назад Бран Эриксон возвратился в Авалон, получив на войне ранение. С Кевином он был предельно вежлив, корректен и предупредителен, что, конечно, не могло не настораживать людей, которые знали его злобный нрав. Все сходились на том, что Эриксон затеял какую-то хитрую игру.
– Не по нутру мне его поведение, – задумчиво произнёс Морган. – Знать бы, что у него на уме. Если бы ты позволил мне вызвать его на колдовскую дуэль...
– Нет, – решительно ответил Кевин.
Он уже знал, что Колин собирался убить Брана Эриксона в магическом поединке. Но этому помешали дальнейшие события: он стал королем – а короли, как известно, не бьются на дуэли. Тогда Колин заставил Эриксона пойти на войну в расчёте, что там он погибнет. Однако из этой затеи ничего не вышло, и Бешеный барон вернулся домой, отделавшись легким ранением. Тут уже Морган (явно по наущению Колина) вызвался прикончить Эриксона, когда тот залечит рану. Но с этим категорически не согласился Кевин, который считал барона своей личной проблемой и даже чувствовал себя оскорбленным из-за того, что друзья так опекали его.
– Наверное, он ожидает пробуждения моего Дара, – предположил Кевин, – чтобы вызвать меня на колдовской поединок. Видать, понимает, что в обычной дуэли со мной у него нет никаких шансов.
– Это уж точно, – кивнул Морган. – В поединке на клинках ты зарежешь его, как свинью. Что и советую тебе сделать, коль скоро отказываешься от моей помощи.
Кевин неопределённо мотнул головой:
– Беда в том, что он не даёт мне ни малейшего повода. Боюсь, мне всё-таки придётся первым затеять ссору. Обозвать его негодяем или педиком, в общем, как-нибудь спровоцировать.
– Обзывать педиком не советую, – предупредил Морган. – Эриксон не воспримет это как оскорбление. – Он надел шляпу и подобрал с земли обе маски. – Ладно, поехали. Сегодня в городе намечается грандиозная попойка, и девки будут нарасхват. Так что надо поспешить, чтобы не остаться с носом.
Кевин отбросил сухой стебелёк, который задумчиво жевал, и повернулся к лежавшему на траве Моргану.
– Ты только что связывался с Колином?
– Да. Точнее, он связывался со мной.
– И какие новости?
– Война закончилась, мы победили. Сегодня на рассвете готийцы попытались перейти в контрнаступление, но их атака захлебнулась, авангард был сметён начисто, король Аларик погиб в сражении, а остатки войска попали в окружение. Внук Аларика, Хендрик, новый король Готланда, полностью отмежевался от действий своего деда и заявил о безоговорочной капитуляции. Вечером должна состояться встреча Колина с Хендриком, во время которой будет подписан мирный договор.
– Вот и чудесно, – сказал Кевин. – Наверное, сейчас галлийские князья не нарадуются, что не ввязались в эту войну на стороне Готланда.
– Ясное дело, – усмехнулся Морган, глядя в безоблачное небо ранней осени, которая на широте Авалона была ещё по-летнему жаркой. – Колин говорит, что на радостях Галлис оттяпал у Готланда несколько юго-восточных графств. Вчера вечером к нему прибыл галлийский посланец с предложением уступить Логрису треть захваченных территорий в обмен на его признание этой аннексии.
– И что же Колин?
– Он отказался. Нам невыгодно чрезмерное ослабление Готланда за счёт усиления Галлиса. Так что галлийцам придётся уйти с захваченных земель не солоно хлебавши.
– Понятно, – сказал Кевин. – Надо сообщить во дворец.
– Уже сделано, – лениво ответил Морган. – Дана участвовала в нашей беседе.
Весёлая детская болтовня, раздававшаяся неподалёку, внезапно перешла в ожесточённый спор. Кевин повернул голову и увидел шагах в пятидесяти ниже по течению небольшого ручья семилетнего мальчика, который яростно кричал что-то своей сверстнице – худенькой девочке в нарядном зелёном платьице, с пышной копной белокурых волос. Девочка стояла перед ним, подбоченясь, и коротко огрызалась; в её голосе явственно слышалась насмешка.
Морган тоже поглядел в их сторону и недовольно проворчал:
– Опять поцапались, маленькие паршивцы! Ну, прямо как кошка с собакой, дня не могут прожить без ссор. – Он принял сидячее положение и громко окрикнул их: – Эй! Монгфинд! Камлах!
Девочка, которую звали Монгфинд, и мальчик по имени Камлах разом умолкли. Морган поманил их рукой, подкрепив своё приглашение словами:
– Идите-ка сюда!
Монгфинд и Камлах, опустив головы, повиновались приказу. За ними гуськом потянулись другие дети – пять мальчиков и три девочки. Все они были отпрысками знатных колдовских семейств и обучались у Моргана чарам. Практические занятия по магии, особенно с детворой, Фергюсон предпочитал проводить на лоне природы, что было полезно как для здоровья его учеников, так и для здоровья горожан и обитателей королевского дворца. Поэтому в погожие дни, которых в этом году было вдоволь, он вместе с оравой мальчишек и девчонок выбирался за город, где малолетние чародеи могли творить свои заклятия с минимальным риском для людей, строений и домашних животных. Последние три месяца в таких походах Моргана регулярно сопровождал Кевин, который тоже был его учеником и занимался по индивидуальной программе подготовки к пробуждению Дара.
Монгфинд и Камлах подошли к своему учителю и остановились перед ним, виновато пряча глаза. Камлах был старшим сыном Моргана, а Монгфинд – младшей сестрой Даны, дочерью лорда Дункана Энгуса и леди Алисы Лейнстер. Кевин подозревал, что Монгфинд и Камлах постоянно грызутся между собой главным образом потому, что родители планируют в будущем поженить их, и дети уже чувствуют себя едва ли не супругами.
– Ну! – строго произнёс Морган, испытующе глядя на сына. – Что случилось на сей раз?
Камлах переступил с ноги на ногу.
– Она всё время цепляется ко мне, – наябедничал он, выстрелив сердитым взглядом в Монгфинд. – Я хотел сотворить из воды маленький кусочек льда, а она помешала мне. Она всё делает мне на зло, она...
– Лгунишка несчастный! – возмущённо взвизгнула Монгфинд. Морган предостерегающе поднял руку, и девочка, уже значительно спокойнее, принялась объяснять: – Это неправда, милорд. Я не собиралась мешать Камлаху, я хотела помочь ему. Я пыталась втолковать, что заклятие никогда не подействует, если произносить его как молитву, но он, упрямец такой, не слушал меня и всё бормотал, бормотал, раз десять повторил, а затем набросился на меня, потому что у него ничего не получалось, да и получиться не могло, вот он и нашёл виноватую – меня, а я ведь хотела только помочь ему, но он...
– Ладно, – остановил её Морган, видя, что она завелась. Потом обратился к другим детям: – Это правда?
Дети наперебой загалдели, подтверждая версию Монгфинд.
– Хорошо, – сказал Морган, но дети продолжали галдеть, так что ему пришлось прикрикнуть: – Всё! Достаточно. – Дети умолкли, и Морган назидательно заговорил: – Мои юные дамы и господа, пусть вас не вводит в заблуждение сам термин «заклятие», который, строго говоря, является лишь данью традиции. Заклятия высшей магии – это комплексные императивы, посредством которых вы управляете силами, и вы должны отличать их от заклятий призыва. Настоящий колдун не ублажает силы, а повелевает ими; подчиняет их своей воле, а не подчиняется им. Монгфинд верно подметила, что ежели бормотать слова заклятия как молитву, оно не сработает. Это равнозначно тому, как если бы полководец, вместо приказа: «Солдаты, вперёд!», принялся бы упрашивать своих подчинённых: «Ну, пожалуйста, господа, ступайте и сложите свои головы за короля и отечество»... Я знаю, в мыслях вы частенько посмеивались над Монгфинд, ибо она – единственная из вас, кто не обладает способностью ублажать силы. Она не могла проделывать те мелкие фокусы, которые были доступны вам ещё до пробуждения Дара. Зато теперь вам придётся долго привыкать к тому, что для Монгфинд является само собой разумеющимся, – с силами нужно общаться с позиции силы... простите за каламбур. Творя заклятия высшей магии, вы будете часто сбиваться и терять необходимый настрой. Ещё не скоро вы научитесь мгновенно приводить себя в нужное состояние, тогда как у Монгфинд это состояние естественное, оно у неё в крови. За всё в этом мире, друзья мои, рано или поздно приходится платить, и сейчас вы расплачиваетесь за свои способности к ублажению сил. – Морган поднял палец. – Есть такая мудрая пословица: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Можешь посмеяться, Монгфинд, теперь твой черёд.
Раскрасневшаяся от удовольствия Монгфинд смерила надменным взглядом своих товарищей, но если и собиралась последовать совету учителя, то посмеяться всё равно не успела бы. В этот самый момент послышался звук, напоминающий отдалённый раскат грома. Дети вздрогнули от неожиданности и дружно повернули головы на восток, где вдали виднелись башни, купола и остроконечные шпили Авалона. Над городом медленно подымалась ввысь небольшая белая тучка, постепенно таявшая в воздухе. Вот раздался второй раскат грома, и над крепостной стеной заклубилась ещё одна тучка.
– Что это? – удивлённо спросила Монгфинд.
– Твоя сестра Дана, – ответил ей Морган, – распорядилась дать салют холостыми выстрелами из сорока орудий в честь победы наших войск над готийцами.
– Так мы уже победили?! – радостно воскликнул один из мальчиков.
– Да, – кивнул Морган. – И по этому случаю я прекращаю сегодняшние занятия. Вы свободны, друзья, можете возвращаться в город и разделить с остальными радость нашей победы. Я вас больше не задерживаю.
Дети не нуждались в повторном приглашении. Они торопливо попрощались с Морганом и Кевином и с ликующими возгласами бросились бежать по направлению к маленькой рощице, где в тени деревьев паслись их пони. Морган жестом велел двум слугам, маявшимся от безделья, сопровождать детей, а сам снова растянулся на траве.
Между тем раскаты отдельных холостых выстрелов слились в непрерывную канонаду. Кевин улыбнулся:
– Дана уже хозяйничает во дворце как настоящая королева.
– Раз война закончилась, то вскоре она ею станет, – сказал Морган, сладко зевая. – А Колин ждёт не дождётся своего возвращения, чтобы жениться на ней. Это чувствуется даже в разговорах с ним. В последнее время ему так не терпится завалиться с Даной в постель, будто она до одури опоила его приворотным зельем. Чудеса, да и только!
Кевин зябко повёл плечами.
– Послушай, Морган, – выпалил он чуть ли не скороговоркой. – А приворотные чары легко снять?
– Когда как. Зависит от самих чар и от ведьмы, которая их наслала. Но для тебя это неактуально. За свою добродетель можешь быть спокоен – на колдунов, даже ещё не пробуждённых, они не действуют.
– Точно не действуют?
Морган повернул голову и вопросительно посмотрел на него:
– Думаешь, тебя кто-то приворожил?
– Боюсь, что да... Только не спрашивай кто.
– Ладно, не буду.
Некоторое время оба молчали. Наконец Кевин, немного осмелев, спросил:
– Морган, что мне делать?
– Ничего. Я уверен, что ты ошибаешься. По-моему, у тебя не наваждение, а банальное желание гульнуть на стороне... Гм-м. Прости, что я вторгаюсь в твою личную жизнь, но, как я понимаю, сейчас вы с Дейдрой... бываете наедине крайне редко, не так ли? Оно и понятно: правила приличия и всё такое прочее – но против природы не попрёшь. Тебе хочется большего, и ты, не в силах терпеть до свадьбы, рыщешь взглядом по сторонам. Это вполне естественно.
– Ну, нет! – с жаром запротестовал Кевин. – Здесь нет ничего естественного. Поверь мне, это наваждение, я знаю.
– Так переспи с той девицей, что якобы приворожила тебя, – безразлично сказал Морган. – В подавляющем большинстве случаев приворотные чары развеиваются после первой же близости.
Кевин был шокирован:
– Ну, спасибо за совет, Морган! Слышал бы тебя Колин...
– Ага! – ухмыльнулся Фергюсон. – Так это Дана? Тогда выкинь из головы глупые мысли и успокойся. Дана очень хорошенькая девушка, и неудивительно, что тебя влечёт к ней – без всяких там приворотных чар. Я тоже её хочу, но не делаю из этого трагедии.
Кевин в замешательстве потупился:
– Это не Дана... это Бронвен...
Морган рывком поднялся и устремил на него полный изумления взгляд:
– Бронвен?! Это дитя? Ты что, извращенец?
– Никакой я не извращенец, – обиженно и смущённо возразил Кевин. – И Бронвен совсем не дитя. Она ещё слишком юна, не спорю. У неё нет той ранней женственности, которая свойственна Дане, с этим я также согласен. Однако Бронвен уже сейчас очень привлекательная девушка, и даже... – Тут он осёкся, поймав себя на том, что говорит это с таким жаром, что взгляд Моргана из просто изумлённого сделался ошеломлённым и обалделым. – Вот видишь, чёрт возьми! Я сам не знаю, что со мной творится. Когда думаю о Бронвен, совершенно теряю голову... становлюсь полным идиотом... Разве это нормально?
– Нет, не нормально, – уже серьёзно, без тени насмешки согласился Морган. – Это очень подозрительно.
– Ещё бы! Бронвен точно наслала чары, не сомневайся. Её поведение в отношении меня... провокационное, что ли. Она обращается со мной, как со своей собственностью, будто на все сто уверена, что нигде я от неё не денусь.
– А Дейдра? – спросил Морган. – Она знает о твоей... роковой страсти?
– Нет. Я не решаюсь ей признаться. Боюсь скандала. Дейдра уже и так подозревает Бронвен в намерении увести меня и очень злится на неё. В последнее время они часто ссорятся, правда, стараются не показывать этого на людях.
Морган кивнул:
– Я таки заметил между ними некоторый холодок, однако не думал, что это из-за тебя. Бронвен вообще стала довольно странной, ещё страннее, чем была прежде. Повзрослела она на свой собственный манер, или ещё что... – Он ненадолго задумался. – И если в принципе существует возможность приворожить колдуна, Бронвен, скорее всего, это умеет.
– И что же мне делать?
– Ты можешь переспать с ней... гм-м... Хотя, Колин точно оторвёт мне голову за такой совет. А заодно и тебе – что ты послушался меня. Впрочем, можно рискнуть.
Кевин решительно мотнул головой:
– Нет, исключено.
– Ты так крепко любишь Дейдру или боишься гнева Колина?
– И то, и другое, – честно признался Кевин. – Но главное всё же Дейдра. Если я изменю ей, то не смогу любить её так, как люблю сейчас. Этим я оскверню нашу любовь.
Морган тяжело вздохнул и с завистью поглядел на него.
– Счастливый ты человек, Кевин. От всей души надеюсь, что твой брак будет удачным... не то, что у меня, дерьмо собачье... – Он снова вздохнул. – Ладно, попробую выяснить, что с тобой происходит, но наперёд ничего не обещаю. Чары, воздействующие на психику, гораздо легче наложить, чем снять. К тому же Бронвен, несмотря на свой юный возраст, весьма и весьма искушённая ведьма.
– Когда начнём? – нетерпеливо спросил Кевин.
– Не горячись, – остудил его пыл Морган. – Это следует делать на свежую голову, желательно с утра.
– Завтра?
– Не выйдет. Завтра у меня занятия с десятилетними.
– Разве ты не отменишь их в связи с победой?
– Хотел бы, да не могу. Я дал задание сконструировать по пять неактивных заклятий, а поскольку ребята ещё недостаточно опытные, не рискну откладывать проверку до четверга. К тому времени большая часть их заклятий наверняка потеряет силу, и будет жаль, если пойдёт насмарку их многочасовой труд. Послезавтра тебя устроит?
– Вполне.
– Вот и договорились. – Морган одобрительно хрюкнул и поднялся на ноги. – А теперь немного разомнёмся, – сказал он, надевая маску для фехтования и нагрудник. – Ну, вставай, лежебока! В позицию!
Кевин тоже надел защитную амуницию и взял свою шпагу, которая лежала рядом на траве. Едва лишь он выпрямился, как Фергюсон без предупреждения провёл стремительную атаку. Кевин небрежно отбросил его клинок в сторону, сделал прямой выпад и слегка коснулся остриём своей шпаги его груди.
– Глупо, Морган! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты оставил надежду застать меня врасплох... Вот, получай!
Целый каскад обманных движений привёл к тому, что Морган второй раз кряду открылся и опять схлопотал себе укол в грудь.
– Проклятье! – в сердцах выругался он. – Ты сущий дьявол!.. Ну-ка, повтори эти штучки, только помедленнее. Парочку из них я вижу впервые.
В таком же духе проходили все их уроки фехтования. Морган был довольно неплохим бойцом, но его заурядное мастерство не шло ни в какое сравнение с тем филигранным владением клинком, которое демонстрировал Кевин, королевский магистр боевых искусств – это почётное звание он получил два месяца назад, что для него самого явилось полнейшей неожиданностью. Кевин знал, что отлично фехтует, на своём острове он был лучшим фехтовальщиком, но он даже подумать не мог, что ему не найдётся равных даже в Авалоне.
После очередной и, разумеется, успешной атаки Кевина Морган разразился очередным потоком беззлобной брани.
– Это всё твоя шпага, – заключил он под конец тирады. – Без неё ты был бы беспомощен.
Кевин рассмеялся, поняв, к чему клонит его друг, и предложил ему поменяться клинками. Морган охотно согласился, так как преследовал именно эту цель, однако после произведённого ими обмена общий рисунок поединка не претерпел никаких изменений – любой другой шпагой Кевин владел так же мастерски, как и своим необыкновенным клинком.
В конце концов Кевину надоела эта игра, и он с третьей попытки выбил из рук Моргана шпагу.
– На сегодня хватит, – сказал он, сняв маску и протягивая Моргану его клинок. – Хорошего понемногу.
– Чёрт тебя подери со всеми потрохами! – выругался тот и швырнул свою маску наземь. – Ты не оставил мне ни единого шанса. Сам дьявол был твоим учителем.
– Если так, то дьявол выглядит весьма забавно, – усмехнулся Кевин. – Этакий худощавый, долговязый тип с вытянутой, как у лошади, физиономией. Я терпеть не мог своего учителя фехтования и из желания насолить ему к десяти годам превзошёл его по всем статьям. В итоге он отказался продолжать моё обучение, якобы потому, что у меня скверный характер, хотя на самом деле его снедала зависть. С тех пор я зачастил в форт, где надоедал солдатам и офицерам гарнизона своими просьбами пофехтовать с ними. В то время я ещё не был приёмным сыном лорда Шона Майги, а всего лишь воспитанником твоего дяди, лорда Финнигана, и меня не гнали в шею только потому, что я действительно был хорошим спарринг-партнёром.
– И воины гарнизона обучили тебя всем этим хитрым штучкам? – скептически осведомился Морган.
– Нет, конечно. Если по правде, то я их сам изобрёл. Только прошу, не говори об этом нашим магистрам, иначе они заявят, что мои названия для позиций и приёмов ни к чёрту не годятся, и начнут придумывать свои. Пусть они и дальше считают, что меня обучал владению клинком искусный и свирепый боец из далёкой Угории.
Морган громко захохотал:
– А знаешь, я с самого начала сомневался в существовании этого «искусного и свирепого» бойца Антала, но предпочитал держать свои сомнения при себе. Негоже разрушать легенду друга, тем более что она и так белыми нитками шита.
Щёки Кевина зарделись.
– Ты не совсем прав. Антал действительно существует и живёт на острове, если ещё не умер. Другое дело, что он никогда не был моим учителем. Возможно, в прошлом он был и искусным, и свирепым, личность он у нас легендарная, но сейчас это немощный старик, который доживает свой век вдали от родины.
– Это я и имел в виду, – сказал Морган. – А вообще, если хочешь знать моё мнение, то зря ты поскромничал. Мог бы и не скрывать своего авторства. Тот факт, что эти приёмы изобретены тобой, ничуть не уменьшает их эффективности, а тебе делает честь. Чёрт с ними, с магистрами, пусть они придумывают новые названия – эка беда! Зато люди относились бы к тебе с ещё большим уважением.
– И с ещё большей опаской, – подхватил Кевин. – Многие и так шугаются от меня, как черти от ладана, и это при том, что мой Дар ещё не пробуждён... – Он сокрушённо вздохнул. – Вот что я тебе скажу, Морган: будь покойный король жив, мне бы вовек не позволили жениться на Дейдре. К нашей помолвке отнеслись сдержанно только потому, что никто не сомневается в способности Даны родить Колину кучу детишек. И всё равно многие, кто открыто, а кто исподтишка, возмущаются тем, что мужем их обожаемой принцессы станет...
– Тьфу ты! – сплюнул Морган. – Найдёныш! Ты хороший парень, Кевин, но когда впадаешь в меланхолию, становишься просто невыносимым. Не будь таким впечатлительным, твоё происхождение здесь совершенно ни при чём. Это обычные интриги недоброжелателей и завистников. Выбери Дейдра вместо тебя кого-нибудь другого, против него также начали бы строить козни. Вот увидишь, со временем всё утрясётся, все смирятся с фактом вашего брака и примут его как должное.
– Даже Бешеный барон?
Морган нахмурился. Две недели назад Бран Эриксон возвратился в Авалон, получив на войне ранение. С Кевином он был предельно вежлив, корректен и предупредителен, что, конечно, не могло не настораживать людей, которые знали его злобный нрав. Все сходились на том, что Эриксон затеял какую-то хитрую игру.
– Не по нутру мне его поведение, – задумчиво произнёс Морган. – Знать бы, что у него на уме. Если бы ты позволил мне вызвать его на колдовскую дуэль...
– Нет, – решительно ответил Кевин.
Он уже знал, что Колин собирался убить Брана Эриксона в магическом поединке. Но этому помешали дальнейшие события: он стал королем – а короли, как известно, не бьются на дуэли. Тогда Колин заставил Эриксона пойти на войну в расчёте, что там он погибнет. Однако из этой затеи ничего не вышло, и Бешеный барон вернулся домой, отделавшись легким ранением. Тут уже Морган (явно по наущению Колина) вызвался прикончить Эриксона, когда тот залечит рану. Но с этим категорически не согласился Кевин, который считал барона своей личной проблемой и даже чувствовал себя оскорбленным из-за того, что друзья так опекали его.
– Наверное, он ожидает пробуждения моего Дара, – предположил Кевин, – чтобы вызвать меня на колдовской поединок. Видать, понимает, что в обычной дуэли со мной у него нет никаких шансов.
– Это уж точно, – кивнул Морган. – В поединке на клинках ты зарежешь его, как свинью. Что и советую тебе сделать, коль скоро отказываешься от моей помощи.
Кевин неопределённо мотнул головой:
– Беда в том, что он не даёт мне ни малейшего повода. Боюсь, мне всё-таки придётся первым затеять ссору. Обозвать его негодяем или педиком, в общем, как-нибудь спровоцировать.
– Обзывать педиком не советую, – предупредил Морган. – Эриксон не воспримет это как оскорбление. – Он надел шляпу и подобрал с земли обе маски. – Ладно, поехали. Сегодня в городе намечается грандиозная попойка, и девки будут нарасхват. Так что надо поспешить, чтобы не остаться с носом.
Глава 10
В городе царила невообразимая суматоха. Повсюду реяли знамёна, окна и фасады домов украшали гирлянды цветов. Все жители Авалона, знать и простые горожане, взрослые и дети, были празднично одеты, в приподнятом настроении. Каждая харчевня, каждая пивная и даже дешёвая забегаловка на время стали сосредоточием жизни прилегающих к ним кварталов. Владельцы питейных заведений мигом повысили цены на свою продукцию и рассчитывали к концу дня собрать как минимум недельную выручку.
Словом, был обычный праздничный день из тех приятных дней, что приходят в дома людей нечаянной радостью – ожидаемые, но в данный момент совершенно неожиданные. Конечно, настоящие торжества в связи с победой были ещё впереди – когда в Авалон прибудет король во главе своей победоносной армии, с сотнями захваченных у врага знамён и прочих трофеев, с сундуками, полными золота, серебра и драгоценных камней, полученных в качестве контрибуции, с наспех пошитыми штандартами новых графств, присоединённых к королевству в результате аннексии... Но всё это ещё будет, а пока что народ праздновал само известие о победе, предвкушая грядущие, более пышные торжества.
Во дворце Кевин расстался с Морганом и отправился на поиски Дейдры – что оказалось далеко не таким простым делом, как можно было предполагать. Дворец напоминал растревоженный пчелиный улей, здесь вовсю кипела лихорадочная работа по подготовке к праздничному пиру. Придворные и слуги сбивались с ног, выполняя распоряжения вышестоящего начальства, и никто не мог дать Кевину вразумительный ответ о местонахождении Дейдры, хотя большинство приказов исходило либо от неё, либо от Даны. Несколько раз он вроде нападал на её след, но приходил слишком поздно и заставал только людей, с которыми она недавно говорила, а затем исчезала в неизвестном направлении.
Кевин рыскал по всему дворцу, переходя с этажа на этаж, из одного крыла в другое, пока наконец не повстречал Бронвен. С некоторых пор сестра Колина взяла себе в привычку попадаться ему на глаза в самое неподходящее время и в самых неожиданных местах. Иногда Кевину казалось, что она непрестанно шпионит за ним, и это обстоятельство привносило в его жизнь значительный элемент дискомфорта.
Коридор был безлюден, но из-за поворота доносился шум приближавшихся шагов. Бронвен прижала палец к губам, схватила Кевина за руку и увлекла его в комнату, из которой только что вышла. Это была крохотная квартира одного из низших придворных чинов, и Кевин вообще не понимал, что Бронвен здесь делала. Также он не мог понять, почему позволил ей затянуть себя в эту конуру.
Бронвен закрыла дверь и повернулась к Кевину.
– Где ты пропадал? – Это был не вопрос, а скорее констатация того факта, что он с самого утра отсутствовал. Бронвен отлично знала, что сегодня после завтрака он вместе с Морганом и его учениками отправился за город.
– У меня были свои дела, – не очень дружелюбно произнёс Кевин. – Я не обязан отчитываться перед тобой.
– Опять скрывался от меня? – кокетливо спросила она.
Сердце Кевина заныло в истоме. Он не считал Бронвен красивой или хотя бы хорошенькой – но вместе с тем испытывал какое-то непонятное, иррациональное влечение к ней. И ничего не мог с собой поделать...
– Что тебе нужно? – простонал Кевин. – Почему не оставишь меня в покое?
Бронвен прищурилась и пытливо поглядела на него.
– Неужели? Ты вправду хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Гм, очень сомневаюсь. Твой взгляд говорит совсем о другом.
Из последних сил Кевин постарался сосредоточиться на её веснушках, что обычно производило желаемый эффект ушата холодной воды на его голову. В отличие от Дейдры, россыпь веснушек на лице которой приятно смягчала её слишком яркую, ослепительную красоту, Бронвен была попросту конопатой, что не добавляло привлекательности её и без того некрасивому лицу.
Однако же, Бронвен ему нравилась. Нравилась, несмотря на её веснушки, круглое лицо, маленький нос, тонкие губы и щуплую, совсем ещё детскую фигуру...
– Ничего, – выдохнул Кевин. – Ничего. Скоро Морган освободит меня от твоих чар. Очень скоро...
Бронвен присела на край кровати и грустно улыбнулась:
– Не надейся, милый. Даже Моргану это не по зубам.
Этими словами она фактически признавала свою вину, однако Кевин нисколько не возмутился. Он и так почти не сомневался, что Бронвен наслала на него приворот, а её признание даже принесло ему облегчение. Больше всего Кевин боялся той маловероятной возможности, что его влекло к ней безо всяких чар.
– Морган справится, – сказал он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. – Но я даю тебе шанс самой всё уладить. Если ты немедленно освободишь меня от своего заклятия, я буду считать это лишь прискорбным недоразумением и не стану держать на тебя зла. А если откажешься, тогда... – Кевин умолк в нерешительности.
Словом, был обычный праздничный день из тех приятных дней, что приходят в дома людей нечаянной радостью – ожидаемые, но в данный момент совершенно неожиданные. Конечно, настоящие торжества в связи с победой были ещё впереди – когда в Авалон прибудет король во главе своей победоносной армии, с сотнями захваченных у врага знамён и прочих трофеев, с сундуками, полными золота, серебра и драгоценных камней, полученных в качестве контрибуции, с наспех пошитыми штандартами новых графств, присоединённых к королевству в результате аннексии... Но всё это ещё будет, а пока что народ праздновал само известие о победе, предвкушая грядущие, более пышные торжества.
Во дворце Кевин расстался с Морганом и отправился на поиски Дейдры – что оказалось далеко не таким простым делом, как можно было предполагать. Дворец напоминал растревоженный пчелиный улей, здесь вовсю кипела лихорадочная работа по подготовке к праздничному пиру. Придворные и слуги сбивались с ног, выполняя распоряжения вышестоящего начальства, и никто не мог дать Кевину вразумительный ответ о местонахождении Дейдры, хотя большинство приказов исходило либо от неё, либо от Даны. Несколько раз он вроде нападал на её след, но приходил слишком поздно и заставал только людей, с которыми она недавно говорила, а затем исчезала в неизвестном направлении.
Кевин рыскал по всему дворцу, переходя с этажа на этаж, из одного крыла в другое, пока наконец не повстречал Бронвен. С некоторых пор сестра Колина взяла себе в привычку попадаться ему на глаза в самое неподходящее время и в самых неожиданных местах. Иногда Кевину казалось, что она непрестанно шпионит за ним, и это обстоятельство привносило в его жизнь значительный элемент дискомфорта.
Коридор был безлюден, но из-за поворота доносился шум приближавшихся шагов. Бронвен прижала палец к губам, схватила Кевина за руку и увлекла его в комнату, из которой только что вышла. Это была крохотная квартира одного из низших придворных чинов, и Кевин вообще не понимал, что Бронвен здесь делала. Также он не мог понять, почему позволил ей затянуть себя в эту конуру.
Бронвен закрыла дверь и повернулась к Кевину.
– Где ты пропадал? – Это был не вопрос, а скорее констатация того факта, что он с самого утра отсутствовал. Бронвен отлично знала, что сегодня после завтрака он вместе с Морганом и его учениками отправился за город.
– У меня были свои дела, – не очень дружелюбно произнёс Кевин. – Я не обязан отчитываться перед тобой.
– Опять скрывался от меня? – кокетливо спросила она.
Сердце Кевина заныло в истоме. Он не считал Бронвен красивой или хотя бы хорошенькой – но вместе с тем испытывал какое-то непонятное, иррациональное влечение к ней. И ничего не мог с собой поделать...
– Что тебе нужно? – простонал Кевин. – Почему не оставишь меня в покое?
Бронвен прищурилась и пытливо поглядела на него.
– Неужели? Ты вправду хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Гм, очень сомневаюсь. Твой взгляд говорит совсем о другом.
Из последних сил Кевин постарался сосредоточиться на её веснушках, что обычно производило желаемый эффект ушата холодной воды на его голову. В отличие от Дейдры, россыпь веснушек на лице которой приятно смягчала её слишком яркую, ослепительную красоту, Бронвен была попросту конопатой, что не добавляло привлекательности её и без того некрасивому лицу.
Однако же, Бронвен ему нравилась. Нравилась, несмотря на её веснушки, круглое лицо, маленький нос, тонкие губы и щуплую, совсем ещё детскую фигуру...
– Ничего, – выдохнул Кевин. – Ничего. Скоро Морган освободит меня от твоих чар. Очень скоро...
Бронвен присела на край кровати и грустно улыбнулась:
– Не надейся, милый. Даже Моргану это не по зубам.
Этими словами она фактически признавала свою вину, однако Кевин нисколько не возмутился. Он и так почти не сомневался, что Бронвен наслала на него приворот, а её признание даже принесло ему облегчение. Больше всего Кевин боялся той маловероятной возможности, что его влекло к ней безо всяких чар.
– Морган справится, – сказал он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. – Но я даю тебе шанс самой всё уладить. Если ты немедленно освободишь меня от своего заклятия, я буду считать это лишь прискорбным недоразумением и не стану держать на тебя зла. А если откажешься, тогда... – Кевин умолк в нерешительности.