– И ты сможешь его найти?
   – Да, конечно. Он находится недалеко, совсем рядом. Но я ни разу не навещала его... боялась, что мои отлучки из лагеря покажутся вам подозрительными. Но я уверена, что он жив и в добром здравии.
   – Если только... – Инна умолкла и задумалась. Меня вообще поражало, что при данных обстоятельствах она ещё сохраняла способность думать. Я же просто сидел, пялясь на Сандру, и никак не мог собраться с мыслями.
   Наконец Инна поднялась и плотнее запахнула халат.
   – Извините, я ненадолго отлучусь, – сказала она. – Вы не против.
   Естественно, мы не возражали. Инна одолжила у Сандры её (а точнее, свои) босоножки, обула их и направилась к лежащим в стороне лагеря густым зарослям. Когда через пару минут жена вернулась, завязывая на ходу ремешок халата, я с удивлением отметил, что она часто и глубоко дышит, как после быстрого бега. Ни Штепан, ни Сандра, углублённые в собственные мысли, не обратили на эту странность внимания.
   „Что случилось?” – обеспокоенно спросил я. – „Тебе плохо?”
   „Со мной всё хорошо,” – ответила она. – „Сиди смирно, не вмешивайся. Позже я всё объясню.”
   Инна подошла к Сандре, вернула босоножки, затем присела перед ней на корточки и взяла её за правую руку.
   – Теперь слушай меня, золотко, и не перебивай... – заговорила она, отвлекая внимание девушки, а тем временем быстро надела что-то на её средний палец. В сумерках ярко сверкнул и сразу же погас желтоватый огонёк; но ещё несколько секунд после этого сетчатка моих глаз сохраняла следы неожиданной вспышки. – Вот так! Готово.
   Сандра рывком высвободила руку и поднесла её к своему лицу, разглядывая невзрачный золотой перстень с маленьким зеленовато-жёлтым камешком. Этот перстень я узнал сразу – согласно древнему приданию, он принадлежал ещё Бодуэну де Бреси, и с его помощью будущий первый герцог Бокерский сумел изгнать с Агриса Женеса де Фарамона. Спустя восемь с лишним столетий прапрадед нынешнего герцога нашёл перстень Бодуэна при перестройке часовни, а его бестолковый правнук, отец Гарена де Бреси, Олаф, по недомыслию подарил этот ценный талисман смертельному врагу своей семьи. После гибели Женеса перстень оказался у нас, и мы воспользовались им, чтобы подняться на южную башню, когда начинался Прорыв. Позже мы вернули его герцогу, но он, как оказалось, не захотел вступать в права наследования. Уже после нашего отъезда с Агриса Инна обнаружила перстень Бодуэна на самом дне своей шкатулки с драгоценностями. Почему герцог так поступил, нам оставалось только гадать; возможно, он решил, что в наших руках перстень будет в большей безопасности.
   Сопоставив факты, я тотчас сообразил, что за время своей короткой отлучки Инна успела тайком сбегать в лагерь и взять из шкатулки перстень. Но я не мог понять, что она задумала, зачем ей понадобился блокирующий чары артефакт...
   Зато Сандра, как видно, всё поняла. После секундного оцепенения она порывисто обняла Инну и, к моему глубочайшему изумлению, стала целовать её, плача и приговаривая:
   – Ах, Инночка!.. Дорогая моя... милая... спасибо тебе!..
   Мы со Штепаном недоуменно переглянулись. Ни он, ни я понятия не имели, что происходит, но видели, что творится нечто из ряда вон выходящее. Даже плач Сандры был каким-то странным – совсем не горьким, а скорее радостным...
   – Ну, хватит, – смущённо пробормотала Инна. – Сандра, прекрати! А то наши мужчины ещё невесть что подумают. Владик точно подумает, он такой.
   Вдруг Сандра тихо охнула, обмякла и, как подкошенная, рухнула на траву. Это произошло так внезапно, что Инна не успела среагировать и придержать её.
   Я тут же ринулся к девушкам, но Штепан, который находился ближе, опередил меня. Мы оба почти одновременно воскликнули:
   – Что с ней?!
   Сандра слабо шевельнула ресницами, с трудом приподняла веки и еле слышно прошептала:
   – Всё... нормально... Я сейчас... Только... перстень... не снимайте... не в коем слу...
   Она закрыла глаза и, по всей видимости, лишилась сознания. Её мокрое от слёз лицо было бледным и неподвижным, как восковая маска.
   Инна взяла запястье девушки, проверила её пульс, бегло обследовала её ауру и сообщила:
   – Она в обмороке, только и всего. Думаю, это чисто эмоциональная реакция на потрясение. Так что можно не волноваться.
   – Охотно верю, – сказал я несколько раздражённо. – И тем не менее, хотя волноваться нам нечего, я всё же хотел бы знать, что ты сделала. Надеюсь, ты не сочтёшь моё естественное любопытство праздным и навязчивым...
   „Не выпендривайся!” – мысленно перебила меня жена. – „Конечно, я всё объясню... впрочем, ты мог бы и сам догадаться. Ведь, в отличие от Штепана, ты знаешь о свойствах этого перстня.”
   „Да, он блокирует...”
   „Погоди минутку. Рассуждай пока про себя. А я должна поговорить с бароном.”
   Инна перевела взгляд с меня на Штепана, который стоял на коленях возле Сандры и держал в своих руках её бесчувственную руку.
   – Барон, – произнесла она. – Прежде я уже советовала вам оставить нас, а теперь я прошу вас об этом. Только не подумайте, что мы вам не доверяем, дело совсем в другом. Вы были свидетелем очень личного и крайне неприятного разговора между нами, а дальше наш разговор будет ещё более личным и ещё более неприятным. Не стану говорить за Владислава, но что касается меня, то я просто не смогу вести его в вашем присутствии. Пожалуйста, поймите меня правильно.
   Штепан поджал губы и неохотно кивнул:
   – Да, мадам, я понимаю. Я очень сожалею, что сразу не последовал вашему совету. Надеюсь, вы простите мне мою невольную бестактность.
   – Всё в порядке, барон. Я знаю, что вы руководствовались благими побуждениями. Со своей стороны могу твёрдо обещать вам, что воздержусь от рукоприкладства в отношении Сандры. Возможно, наш разговор будет острым, но без насилия. А насчёт вашей осведомлённости не беспокойтесь. Всё, что вам нужно знать, вы узнаете в любом случае.
   Штепан медленно поднялся.
   – Я думаю, вам стоит перейти под основной купол, – предложил он. – Здесь может быть опасно.
   – Не более опасно, чем в лагере, – возразил я. – Если кто-то сумеет пробить внешний купол, то и другие два его не остановят. По большому счёту, мы установили три купола только для того, чтобы чувствовать себя увереннее и уютнее.
   – Ступайте, барон, и не переживайте за нас, – добавила Инна. – Если нужно, мы сумеем постоять за себя. Кстати, успокойте Младко и Борислава. Когда они увидели меня бегущей, я махнула им на ходу, но не знаю, правильно ли они меня поняли.
   – Хорошо, – сказал Штепан, ещё раз напоследок взглянул на Сандру и, вздохнув, направился к лагерю.
6
   Когда барон ушёл, я пересел на его место слева от Сандры. Инна сидела справа и держала на коленях её руку с перстнем. Девушка по-прежнему не проявляла ни малейших признаков активности.
   – А ты уверена, что с ней всё в порядке? – на всякий случай спросил я.
   Инна кивнула:
   – Конечно, не на все сто процентов, как пыталась показать это при Штепане, но могу поставить тысячу против одного, что у неё просто постстрессовый обморок. Об этом свидетельствует и пульс, и состояние ауры. Последняя, правда, угнетена в части колдовских способностей, но это результат действия перстня Бодуэна.
   Я снова взглянул на перстень.
   – Так ты объяснишь мне, что происходит?
   – А ты ещё не сообразил? – удивилась Инна. – Ну же, Владик! Ведь это так очевидно! Каким свойством обладает перстень Бодуэна?
   – Он защищает своего обладателя от прямого магического воздействия.
   – Правильно. Но это частное определение. Магией называется искусство управления сверхъестественными силами. Теперь сформулируй свою мысль в более общем виде.
   – Ну, перстень защищает от прямого воздействия сверхъестественных сил. – Я замолчал и потрясённо уставился на жену. – О, боги! Ты хочешь сказать, что Сандра была... как это назвать...
   – Давай назовём это одержимостью, – предложила она. – Сандра находилась под чьим-то влиянием... не будем пока гадать, под чьим. А я при помощи перстня разорвала эту связь. Судя по её реакции, она на меня не в обиде.
   Я облокотился на колени и сжал голову руками.
   – С ума сойти! Бред какой-то...
   – Не больший бред, чем та чушь, которую Сандра несла про Сиддха.
   – Значит, она лгала?
   – Конечно, лгала! Она словно говорила под чью-то диктовку. Эта ложь показалась мне такой бездарной, такой неправдоподобной, она настолько противоречила всем моим представлениям о Сандре, что я невольно вспомнила популярную на Гранях поговорку: «Дьявол хитёр, коварен, но глуп».
   Я содрогнулся.
   – Ты думаешь, что кто-то заставил её взять на себя вину? По-твоему, она непричастна к исчезновению Сиддха?
   – Нет, всё-таки причастна. В крайнем случае, знает, что с ним случилось. Это было видно по её поведению. Когда человек что-то скрывает, его постоянно преследует страх проговориться. Как раз на этом Сандра и погорела. Между делом упомянув шутливое предложение Сиддха, она испугалась, решив, что выдала себя. И она действительно выдала – но не словами, а тем самым испугом. После этого ей следовало бы сознаться в убийстве Сиддха на почве страсти, мы бы поверили ей. Будь у неё (или у того, кто руководил ею) больше времени на размышления, так бы и случилось. Но времени было мало, а дьявол хитёр, коварен, но глуп. Пытаясь выкрутиться, Сандра погорела во второй раз... к своему счастью.
   – Стало быть, Сиддх всё-таки знал о её проделках?
   – Насчёт этого у меня нет никаких сомнений. А вот в остальном Сандра солгала. Я ещё могла допустить, что она убила Сиддха в пылу ссоры, а потом, ужаснувшись содеянного, спрятала его тело и тщательно замела все следы. Но чтобы хладнокровно лишить его колдовских способностей и заточить на необитаемой Грани... – Инна покачала головой. – В это я поверить не могла. Помимо всего прочего, это было бы слишком глупо для хладнокровного поступка. А Сандра совсем не дура... хоть и сумасшедшая. Поначалу я решила, что она всё же убила Сиддха, но не хочет в этом сознаваться. Затем у меня зародилось подозрение, что она лжёт и относительно причин его исчезновения. А люди обычно лгут, чтобы оправдаться или, на худой конец, как-то смягчить свою вину. Следовательно, подумала я, Сандра может оказаться повинной в куда более серьёзных грехах, чем преступление на почве страсти.
   – Например, в предумышленном убийстве Сиддха, – мрачно произнёс я. – И в предательстве... А помнишь наш вчерашний разговор? Мы почти сразу решили, что глупо подозревать Сандру во враждебных намерениях, и больше не возвращались к этому вопросу.
   Инна протянула ко мне руку и легонько провела пальцами по моей щеке.
   – Мы очень хотели в это верить. Мы и сейчас хотим верить в лучшее – что Сандра всего лишь жертва, а не сознательный агент наших врагов. – Она помолчала. – Что же касается предумышленного убийства, то вначале я тоже так думала. Но теперь я сильно сомневаюсь, что Сиддх мёртв.
   – Почему?
   – Слишком уж явно Сандра демонстрировала свою готовность вернуть Сиддха. И мне кажется, она бы вернула его, если бы мы приняли её ложь за чистую монету.
   – Мёртвым?
   – Боюсь, что живым.
   Я вопросительно посмотрел на жену:
   – Почему боишься? Ты думаешь, что он тоже... что он заодно с Сандрой?
   Инна кивнула, но не очень уверенно, скорее не утверждая, а выражая сомнение.
   – Видишь ли, – принялась объяснять она. – В истории о том, как Сандра окручивала тебя, есть целый ряд подозрительных моментов. На первых порах они лишь внушили мне лёгкое беспокойство, и я бы, пожалуй, не придала им значения, если бы не дальнейшие события... Впрочем, я и сейчас не до конца понимаю, чем именно они насторожили меня, даже не могу с полной уверенностью перечислить эти моменты, просто интуитивно чувствую, что здесь не обошлось без Сиддха. Поэтому давай подождём пробуждения Сандры; надеюсь, она всё объяснит. Сейчас я плохо соображаю.
   – Ну, не скажи, – возразил я. – Даже сейчас ты отлично соображаешь, не то что я. Ты очень здорово придумала с перстнем.
   – Мне просто повезло. Заподозрив Сандру, я сразу начала вспоминать все странности, которые замечала в её поведении. Как у любого человека, у неё нашлось много всяких странностей, большей частью совершенно безобидных, но одним из первых мне припомнился эпизод, когда я показывала Сандре свои драгоценности, и она ни с того ни с сего вырвала у меня из рук перстень Бодуэна, который я и так собиралась передать ей. А уже в следующий момент бросила его обратно в шкатулку, словно обожглась. У неё на лице было написано глубокое разочарование. Она сказала мне, что ошиблась, приняв обычный блокирующий перстень за один ценный артефакт, исчезнувший много столетий назад. Тогда я поверила ей, у меня не было причин подозревать её; но этот случай всё же отложился в моей памяти. А вспомнив о нём, я подумала: уж не хотела ли Сандра надеть перстень, чтобы освободиться от чьего-то влияния? Ну, и решила попробовать – в конце концов, попытка не пытка, и хуже всё равно не стало бы.
   – К тому же, – добавил я, – это давало ей шанс. Если бы тот, кто держал её под контролем, догадался о твоих подозрениях... Не берусь гадать, чем бы всё закончилось, но уверен, что не только обмороком.
   – Вот именно, – сказала Инна. – Поэтому я так торопилась. Я очень устала после дежурства и боялась нечаянно выдать себя.
   Она снова склонилась над Сандрой. Пока мы разговаривали, состояние девушки немного улучшилось – она стала дышать глубже и ровнее, на щеках проступил румянец, а выражение лица стало спокойным и умиротворённым.
   – Похоже, её обморок перешёл в глубокий сон, – спустя некоторое время сообщила жена. – Что будем делать? Подождём до утра или разбудим сейчас?
   Я неопределённо пожал плечами и промолчал. С одной стороны, неизвестность давила на меня тяжёлым прессом, и мне не терпелось наброситься на Сандру с расспросами. С другой же, я понимал, что Сандра нуждается в отдыхе, и с нашей стороны было бы свинством будить её сейчас.
   Так и не дождавшись от меня ответа и сама пребывая в нерешительности, Инна встала, подступила к берегу ручья, опустилась на корточки и окунула в воду пальцы.
   – Владик, – тихо произнесла она. – Тебе не хочется искупаться?
   В первый момент я растерялся, а когда до меня дошёл скрытый подтекст её вопроса, неудержимо покраснел. Не стану уверять, что я сразу решился на честный ответ; соблазн солгать был большой, но я преодолел его.
   – Хочется, – сказал я. – Потому что немного испачкался. Но из-за Сандры – нет. Уже нет.
   – Значит, она права? Это не только наваждение?
   Я подошёл к жене и сел рядом с ней, обняв её за плечи.
   – И да, и нет. Я действительно люблю Сандру... Но ведь ты и раньше знала, что я люблю её.
   – Любовь любви рознь. Раньше я думала, что ты любишь в ней человека, друга, сестру – а теперь оказалось, что ты любишь в ней и женщину.
   – Я просто люблю её. Не что-то отдельное в ней, а её саму, со всем, что в ней есть. В том числе, я люблю в ней и женщину, потому что она женщина. – Я тяжело вздохнул. – Я люблю вас обеих, но люблю по-разному. Сейчас я не могу со всей определённостью сказать, в чём состоит эта разница, но я чувствую, что она есть, и очень большая. Сандра мне очень дорога, я ценю её дружбу и любовь, я счастлив, что она есть на свете; но я смогу прожить и без неё. А без тебя – нет. Ты не просто дорога мне, ты – это я. Любовь, что связывает нас с тобой, это не просто чувство одного человека к другому, это форма нашего совместного существования; это сила, которая превращает нас, две отдельные личности, в единое целое...
   – А если без высоких материй, – перебила меня Инна. – Если по-простому: твоя любовь к Сандре нуждается в сексе?
   – Не нуждается, но... – Я на секунду умолк и потупился. – Я не могу сказать, что это было неприятно. Да, мне стыдно за то, что произошло. Мне больно. Мне горько. Я ужасаюсь, вспоминая свою невольную измену... Но я не могу испытывать отвращения к тому, что было между мной и Сандрой. Не могу считать это грязным. Не могу, и всё. Извини.
   Инна склонила голову к моему плечу.
   – Не извиняйся. Тебе пока не за что просить у меня прощения, а мне ещё нечего прощать тебе. И давай закончим этот разговор, сейчас ты слишком взвинчен. Когда остынешь, постарайся определиться в своих чувствах к Сандре, я тебе мешать не стану, а если попросишь – помогу. Но имей в виду одно: я христианка, католичка, и в мои планы не входит принимать ислам. Понимаешь?
   Я понимал.
 
   В конце концов мы решили не будить Сандру, а дать ей как следует выспаться. Я перенёс спящую девушку в фургон и уложил на наш матрас. Инна легла рядом с ней, обняла её за талию и почти сразу заснула, даже во сне не выпуская Сандру из своих объятий, словно боясь, что она сбежит. Я расположился на другом матрасе с твёрдым намерением бодрствовать до самого утра, но оказалось, что ночные события подействовали на меня гораздо сильнее, чем я думал. Несмотря на тревожные мысли и общую напряжённость, я не мог долго противиться усталости, и уже через полчаса меня сморил сон. К счастью, без сновидений.

Глава 8
РАЗВЯЗКА

1
   Когда утром я проснулся, девушки ещё спали. Инна уже не обнимала Сандру, зато теперь Сандра прижимала к себе Инну, зарывшись лицом в её волосах. Зрелище было милым и трогательным. Пару минут я лежал в блаженной полудрёме, любуясь двумя спавшими в обнимку ангелочками; затем, окончательно проснувшись, откинул в сторону одеяло и сел на матрасе. Тревожные мысли, временно отступившие под натиском сна, не замедлили вновь броситься в атаку...
   Мои наручные часы показывали без четверти восемь, но я был уверен, что они отстают, и на самом деле уже больше восьми. В своих планах Сандра наверняка учла фактор времени и перед тем, как разбудить меня ночью, перевела стрелки моих часов немного назад; она слишком хорошо всё продумала, чтобы проколоться на такой мелочи. Я заглянул под подушку и нашёл там миниатюрные часики Сандры, которые она сняла и спрятала, когда изображала из себя Инну. Согласно их показаниям, сейчас было двадцать семь минут девятого. Я перевёл свои часы, после чего оделся, взял полотенце и зубную щётку и выбрался из фургона.
   Утро было ясным, солнечным, но не жарким, а в траве ещё кое-где блестели капельки росы. В лагере, как обычно в такую пору, царило спокойствие. Четверо загорян – Желю, Милош, Йожеф и Радован – сидели вокруг большого ящика, приспособленного под стол, и вяло перекидывались в карты. На их лицах застыло скучающее выражение, им уже порядком приелось это занятие, но никакого более приятного времяпрепровождения они придумать не могли. Младко и Борислава, которые боролись со скукой, дни напролёт играя в шахматы, нигде видно не было; вероятно, они ещё отсыпались после дежурства. Штепан просто лежал в траве недалеко от картёжников; заметив меня, он быстро поднялся.
   Однако его опередил Леопольд. Как оказалось, кот сидел на брезентовой крыше фургона и грелся в ласковых лучах утреннего солнышка. При моём появлении он проворно спустился вниз.
   – Привет, Владислав! Как спалось?
   – Спасибо, нормально, – ответил я.
   Леопольд потёрся боком о мою ногу.
   – Странные дела творились сегодня ночью, – заявил он.
   – Это какие же?
   – Как какие? Когда я проснулся, то увидел, что Сандра спит на твоём месте, а ты – на её.
   – Ах, вот ты о чём! Ну, здесь нет ничего странного. Просто мы с Сандрой поменялись местами.
   – А с чего бы это? Я бы ещё понял, если бы Сандра поменялась местами с Инной, но с тобой...
   – Заткнись, дружище, – ласково сказал я.
   Сам того не подозревая, кот затронул очень болезненную для меня тему, и я еле сдержался, чтобы не пнуть его ногой. Благо в этот самый момент к нам подошёл Штепан.
   – Доброе утро, Владислав, – поздоровался он.
   – Здравствуйте, Штепан, – ответил я, внимательно приглядевшись к нему. Судя по его усталому виду, он после нашего ночного приключения так и не сомкнул глаз. – Вы завтракали?
   – Да, мы решили не ждать вас. Ваши порции остыли, но Желю сейчас разогреет.
   – Не стоит, я поем холодное. А Инна и Сандра ещё спят, они позавтракают позже.
   – Сандра уже ела, – вмешался Леопольд.
   Я вопросительно посмотрел на Штепана. Тот кивнул:
   – Часа полтора назад она просыпалась. Позавтракала вместе с нами, потом вернулась в фургон. Видно, ещё не выспалась.
   – И как она себя чувствовала?
   – Так, средне. Выглядела угнетённой, подавленной... и вместе с тем какой-то жизнерадостной. – Штепан хмыкнул. – Я знаю, это странно звучит, но другого слова подобрать не могу.
   – Да, – сказал я. – Понимаю.
   Мы подошли к очагу. Я открыл краник бочонка, где мы держали запас очищенной от минералов и продезинфицированной воды, почистил зубы и умылся, а тем временем Штепан, жестом велев Желю не отвлекаться, сам позаботился о моём завтраке. Пока я ел жаркое из вчерашней дичи, барон сидел рядом и задумчиво поглаживал растянувшегося у его ног Леопольда. Было видно, что ему не терпится заговорить со мной о Сандре, однако он сдерживал себя, понимая, что я ещё не готов отвечать на его вопросы. Я попытался было завязать с ним какой-нибудь нейтральный разговор, но без особого успеха – все наши мысли занимало сегодняшнее ночное происшествие, и ни о чём другом мы думать не могли. В конце концов Штепан извинился и отошёл к картёжникам, а Леопольд, тонко чувствовавший все оттенки моего настроения, почёл за благо помалкивать, хоть и не собирался лишать меня своей блестящей компании.
2
   После завтрака я, желая как-то убить время до пробуждения Инны и Сандры, пошёл к ручью искупаться. Леопольд хотел увязаться за мной, но я отшил его очень простым и действенным способом – просто не взял на руки, когда пересекал границу основного купола, а самостоятельно пройти через неё он не мог. Кот несколько раз обиженно мяукнул мне вслед, затем, разочарованный, побежал обратно в лагерь.
   Когда я оказался на лужайке у ручья, на меня враз нахлынули воспоминания о часах, проведённых здесь с Сандрой. Мне совсем расхотелось купаться, я сел на траву недалеко от берега, закурил сигару и тоскливо засмотрелся вдаль. Помимо всего прочего, меня мучила мысль, что я, пусть и против своей воли, но всё же лишился права называть Инну своей единственной женщиной. Я всегда гордился тем, что кроме неё у меня никого не было, я не стыдился, что дожил до двадцати четырёх лет девственником, и был счастлив, что сберёг свою невинность для Инны. Я хотел прожить с этой чистотой всю жизнь, но продержался менее года. Я изменил Инне, изменил нашей любви, и самое страшное – я изменил себе!
   Мои попытки переложить всю вину на Сандру потерпели фиаско. Я прекрасно понимал, что она права: если бы в глубине души я не хотел её как женщину, то, даже считая её Инной, под тем или иным предлогом отказывался бы от близости с ней. Но я не отказывался. И не пытался отказываться. Всякий раз я набрасывался на неё, изнывая от страсти, мы пылко, неистово занимались любовью, и с ней мне было так же хорошо, как и с Инной... Я был далёк от того, чтобы сводить всю любовь к одному только сексу, но и не разделял мнение ханжей, преумалявших его значение. Приятность моих воспоминаний, тот трепет, который я испытывал, заново переживая те упоительные минуты, приводили меня в отчаяние. Правда, сейчас, при свете дня, ситуация не казалась мне такой безнадёжной, как ночью. Уже сам факт моих страданий внушал мне определённый оптимизм; было бы куда хуже, если бы я совсем не мучился угрызениями совести или мучился ими как бы между делом. К тому же я нисколько не покривил душой перед Инной, когда сказал ей, что моя любовь к Сандре, сколь бы сильной она ни была, не нуждается в физической близости. Мне было приятно заниматься с ней любовью, но это ещё не значило, что я сгорал от желания снова завалиться с ней в постель – или в траву. А вот если бы кто-то сказал мне, что я больше не смогу прикоснуться к Инне...
   Услышав за спиной шорох, я резко повернулся и увидел Сандру. Она шла ко мне с виноватой улыбкой на губах, а её взгляд был смущённым и растерянным. Проснувшись, она сменила юбку и блузку Инны на свою собственную одежду – коричневые брюки и рубашку навыпуск цвета хаки. Её длинные тёмно-каштановые волосы, обычно распущенные, сейчас были стянуты на затылке в узел, что придавало её бледному лицу излишнюю строгость. Когда Штепан описал её состояние тремя словами – угнетённая, подавленная, жизнерадостная, – то попал в самое яблочко. Именно так она выглядела.
   Я не стал подниматься ей навстречу, а сидя ждал, пока она подойдёт. Сандра остановилась в трёх шагах от меня и, потупив взор, тихо произнесла:
   – Здравствуй, Владислав.
   – Здравствуй, – ответил я. – Ты уже... – Я осёкся, сообразив, что вопрос «Ты уже проснулась?» прозвучал бы донельзя глупо. – Ты давно встала?
   – Только что.
   – А Инна ещё спит?
   – Нет, мы проснулись вместе. Пока она завтракает, я решила поискать тебя.
   «Странно», – подумал я и мысленно позвал жену.
   „Да, Владик,” – ответила она. – „Доброе утро.”
   „Привет, дорогая. Почему ты сразу не сообщила, что вы проснулись?”
   „Не хотела отвлекать тебя. Кстати, Сандра с тобой?”
   „Да.”
   „Так я и думала. Стоило мне отвернуться, как её и след простыл. Надеюсь, она не застала тебя голым?”
   „Нет, я решил не купаться.”
   „Хоть это хорошо... Ну, ладно. Сейчас я поем и приду к вам. Только не начинай без меня расспросы, потерпи немного. Я не хочу ничего пропустить. Добро?”