Слышу - шепчутся с ивой цветы:
"Приближается праздник Цинмин,
А за ним - непогожие дни,
Вереница мучительных дней!"
Трудный стих завершен наконец,
Опьянение за ночь прошло,
И теперь я могу отдохнуть.
Где-то гусь пролетел в вышине -
Догоняет он стаю свою.
Много надо бы с ним передать,
Но далек и тяжел его путь.
А на башне последние дни
С холодами не сладит весна.
Я давно не касаюсь перил
И на сад из окна не смотрю.
Свет погас. Остывает постель,
Но от дум не могу я заснуть;
Если в сердце закралась печаль,
Лучше выйти и встретить зарю.
Поправляю прическу, а взгляд
Ловит чистые капли росы -
Я любуюсь на тунг молодой
И тянусь всей душою к нему,
В небе солнце стоит высоко,
И туман исчезает в лучах...
Ясный выдастся день или нет
Я еще и сама не пойму.
Грусть в сердце. И смятенье дум.
Тревожит каждый звук.
Холодный мир вокруг угрюм,
И пусто все вокруг.
Луч обласкал - и вновь темно,
И холодно опять.
С ненастным ветром и вино
Не может совладать.
Печальный голос слышен мне:
"Наш старый друг, прощай".
То гуси где-то в вышине
Летят в далекий край.
Здесь было много хризантем,
Цвели - и отцвели.
О них кто вспомнит и зачем?
Валяются в пыли.
Я у окна чего-то жду,
И скорбь меня гнетет,
А тут еще, как на беду,
Дождь без конца идет.
Утун, промокший до корней,
И сумеречный свет.
И в небе, как в душе моей,
Просвета нет и нет.
Перевод М.Басманова
Ночью ветер подул с востока,
И хлопушки вдруг в небе синем,
Словно сад, расцвели, и поблекли,
И рассыпались звездным ливнем.
Ароматами пряными веет,
И повсюду в бурлящем потоке -
Люди, кони, коляски резные...
Слышен голос флейты далекий.
А часы водяные капелью
Уж весеннее время считают.
"Пляска рыбок" и "Танец дракона"
Ни на миг до утра не стихают.
Мимо девушка промелькнула,
Прозвенел ее смех безмятежный,
Да сверкнуло шитье золотое,
Ароматом повеяло нежным.
До утра средь толпы бродил я,
Только девушки этой не встретил.
Вдруг - увидел ее
На балконе,
В фонаря догорающем свете.
Все тщетно и печально так на свете!
Я дни свои за чаркой коротаю.
Лишь несколько имен из тьмы столетий
Нам сохранила старина седая.
Дворцы где ханьские и циньские, ответьте? -
Дожди их смыли и развеял ветер.
Мне юность снилась, радость и веселье, -
Я пел, плясал, ничем не озабочен...
Старик монах поднял меня с постели,
Ударив в колокол зачем-то среди ночи.
И вот стою, заснуть не в состоянье,
И ветра западного слушаю рыданья.
Когда болезни подползут и старость,
Бег времени всю душу растревожит, -
Тогда одно короткое мгновенье
Вам тысяч цзиней золота дороже!
Я был природы данником исправным,
Я дань воздал горам, долинам, рекам.
А страсть мою к истории и книгам
Не залечил бы и искусный лекарь.
На хитрость хитростью
И дерзостью на дерзость
Умел, корысть отбросив,
Отвечать я...
Пусть люди друг на друга непохожи,
Но в их глазах видны их душ печати!..
Я жизнь мою от самого рожденья
Теперь припомнил и за фразой фразу
Пишу о том, что пережил когда-то,
Для сборника "Забавные рассказы".
Едва облетят и увянут
Цветы зеленеющей сливы,
Как следом пора наступает
Погоды холодной, дождливой.
Просвет - редким гостем на небе,
Дожди и туманы чредою...
Но силы весны закипают
В потоке бурлящей водою.
К чему мне богатство и знатность?
Они в суету повергают,
И только порой выдается
Досуга минута-другая.
Нет, ярким цветком у дороги
Цвести в этой жизни не надо -
К себе лишний раз привлекаешь
Людей любопытные взгляды.
Вернулся на озеро Эху
и после выздоровления
написал эти строки.
Я в храме у ручья всегда с циновкой.
Прохладой веет. Осень у порога.
Клубятся облака, с водой сливаясь,
И к вечеру редеют понемногу.
Алеют лотосы, кренясь друг к другу,
Как пьяные, - волною их качает.
Молчит, ни звука не проронит цапля -
Свои у ней заботы и печали!
И впрямь, пожалуй,
Мне пора на отдых, -
Я размышляю,
Сам с собой в разладе.
И, может быть, совсем не так уж плохо
Жить на природе среди гор и падей!
Еще не знаю, много иль немного
Сил поубавилось за день вчерашний,
Но только чувствую, что нет желанья
Всходить на самый верх высокой башни.
Эти стихи написал в год жэнь-
сюй, в день моего рождения, и
выразил в них свои чувства.
Я шестьдесят три долгих года прожил,
Счет потеряв деяньям и свершеньям.
Быть может, поздно сожалеть - и все же
Вся жизнь моя достойна сожаленья!
Теперь я знаю: все не так, как должно,
Я поступил от самого рожденья.
И что сегодня мыслил непреложным,
Назавтра снова ставил под сомненье.
Вино же,
Утоляющее жажду,
Не истина, скорее - заблужденье.
Вот почему, испив его однажды,
Нет нужды предаваться размышленью.
И впредь,
Чтобы забыться от недуга,
Продлю с гостями сладкие мгновенья:
Мы будем пить и, захмелев, друг другу
Читать всю ночь свои стихотворенья.
1280-1367
Перевод Е.Витковского
Чуть приметно деревья колышутся в дымке седой.
Светит луна над неровной горной грядой.
У дальнего берега обратная лодка видна.
Слева и справа утесы стоят над водой.
Является мысль от мирских соблазнов уйти,
С дровосеками и рыбаками дружбу отныне вести.
Обширное озеро, синие горы вдали.
В эту страну, увы, не знаю пути.
Перевод А.Арго
По горам, над крутым обрывом
Я нелегкой дорогой еду.
Наши кони страшно устали,
Люди тоже валятся с ног.
Ах, не лучше ль бедная юность,
Чем моя богатая старость?
Лучше с болью домой вернуться,
Чем, ликуя, вечно бродить...
Облака проплывают в небе
И, гонимые легким ветром,
Очертанья свои меняют,
Чтоб рассеяться без следа.
Я смотрю в голубое небо,
Я пою печальную песню,
И, как тонкие нити, слезы
Заструились из глаз моих.
1368-1644
Перевод Е.Витковского
Лежит тишина над осенней рекой,
редки лодок огни.
Ущербный месяц на небе слежу,
стоя в лесной тени.
Водяные птицы от света луны
встрепенутся, снова заснут.
Светлякам на крылья пала роса:
летать не могут они.
1644-1911
Перевод Г.Ярославцева
Ночь на исходе.
Прокричал петух.
Закаркала
Ворона где-то.
Звезд яркий блеск
Рассеялся, потух,
Земля холодным
Инеем одета.
Луна спешит на запад
Отдохнуть.
День трудный
Начинается для мула.
Он раньше всех
Собрался в тяжкий путь,
И сон в домах
Шагами всколыхнул он.
Бьешь лошадь -
Удержи у морды кнут,
Бьешь мула -
Не разбей бедняге спину!
Вороны живо
Рану расклюют...
Как запряжешь
Несчастную скотину?
До поздней ночи
Мул не отдохнет,
От тяжестей
До крови стерлась кожа.
Погонщик!
Если мул твой упадет,
Кто восемь ртов
Кормить тебе поможет?
Перевод А.Ахматовой
Уж сорок лет, как я приехал в Ляо,
Десятый год сыночку моему.
Он услыхал случайно речь родную,
Но те слова неведомы ему.
Перевод А.Арго
Вижу теперь,
что тогда я жестоко ошиблась,
Боль и тоска
овладели душою моей.
Льются из глаз
и струятся кровавые слезы.
Та же земля -
почему ты мне стала чужой?
Разве тогда
я не знала, что он не вернется?
Знала и все ж
назначала свидания час.
Время прошло.
Я гляжу на отцветшую сливу.
Месяц поблек
и склонился на запад.
Я жду.
Перевод А.Ахматовой
Тот лютый тигр внезапно появился,
Его кровавых подвигов не счесть,
Покинул он пещерное жилище,
Чтоб у дороги в зарослях засесть.
Ночной порой сквозь завыванье ветра
Везде рычанья страшные слышны,
И путники спешат домой вернуться
На всех путях своей родной страны.
Усильями всеобщими народу
Злодея удалось бы победить,
Но лисьи стаи под защитой тигра
Готовы когти в путников вонзить.
Кто тигра взял бы голыми руками?
Такого не найдется храбреца.
Простые люди бродят, озираясь,
Испуганно трепещут их сердца.
Где те, которые пред взглядом грозным,
Не задрожав, на месте устоят?
Зверь в сумерках высматривал добычу,
Теперь и днем его сверкает взгляд.
Закрыв глаза, проходят мимо тигра,
Весь мир зверей от ужаса дрожит.
Но толстобрюхих разве беспокоит
Людей голодных истощенный вид?
О лютый тигр, о тигр великолепный!
Тебе неведом леденящий страх,
Но на холме Балинь вокруг беседки
Ковер осенних трав уже зачах.
Злорадно выпускают полководцы
Из луков стрелы золотым дождем, -
Они в скалу вонзаются глубоко,
Что ж о злодействе говорить твоем?
Перевод С.Северцева
Новый год миновал,
А на улице дождь все упрямей,
И в весенней грязи
Увязают копыта коней...
А ведь нынче у нас
"Любование фонарями" -
Праздник чаш золоченых,
Нефритовых труб и огней!
Но огни фейерверка
Во мгле затерялись впустую,
Знают все в Лоудуне
Правителя строгую речь:
Чтоб дождя и тумана
Рассеять завесу густую,
В честь луны поскорее
Светильники всюду возжечь!
Чуть закончились танцы
И пенье гостей именитых,
Вдруг послышалось: иволга
Песню свою завела,
А сквозь красные окна
В узор занавесок расшитых
Глянул месяц - и вмиг
Разорвалась дождливая мгла.
Словно утро пришло -
Так сверкают огни из тумана:
То блестят фонари
На шесть улиц и девять дорог.
В этот год наступила весна
Удивительно рано!
Как желанная гостья,
Явилась на праздники в срок.
Я надеюсь: не в пиршества
Души свои погружая -
Пребывают в молитвах
Чиновники наши сейчас
И у неба для подданных
Будут просить урожая,
Вспоминая беду,
Прошлый год посетившую нас.
Помню: в эту же пору
Дремал я в покое и лени,
Дождь шумел за стеной,
Нам суля урожайные дни.
Пышный ряд фонарей
Сквозь туман улыбался весенний.
Сколько было надежд!
Кто мог знать, что обманут они?
А потом, в сентябре,
Налетела, ярясь, непогода -
Урожай погубила
И прахом развеяла труд.
Страшный выдался год!
Продал землю и сына я продал,
Чтоб налог уплатить, -
До веселых ли праздников тут?
Впрочем, слух долетел,
Что чиновники наших провинций
Обо всем императору
Подали точный доклад.
Говорят, манифест уже должен
Вот-вот появиться,
И арендную плату
Нам снизить должны, говорят.
Потому-то в Хайчэне
Сегодня веселье повсюду,
До рассвета без устали -
Музыка, пенье, игра.
Если слух достоверен,
То можно и бедному люду
Развлекаться сегодня
На радостях - хоть до утра!
Только это - мечты!
Это только пригрезиться может
Недозрелым ученым
В их скудных и праздных умах.
Но заманчивый слух
В эту ночь хоть кого обнадежит -
Все на праздник ушли,
И темно в опустелых домах.
Как хотел бы я взять
Мой нефритовый девятисвечник,
Что на кольца дракона
Изогнутой формой похож,
Чтобы путь озарить
К исполненью мечтаний извечных,
Чтобы в темных жилищах
Развеять извечную ложь!
Перевод А.Гитовича
Всю юность я провел,
О странствиях тоскуя,
На жизнь домашнюю
С презрением смотрел.
И вот - гоню коня,
Лечу сквозь мглу ночную,
И только снег кругом
Белеет, словно мел.
И птицы падают,
Окоченев от стужи,
Голодный волк трусит
За мною по следам.
Не говорите мне,
Что "берег - это хуже,
Чем океан", -
На миг я не поверю вам.
Большая Медведица в небе легла,
И острые пики гор
Сквозь воздух колючий тянутся к ней
Хотят посмотреть в упор.
Разверзлась Вселенная. Облака,
Как море, плывут вослед.
И в небеса обозначен путь:
Ворота к нему - хребет.
А сосны пошли в драконовый бой,
Гоня туманы скорей,
И скалы пустились бежать наутек,
Подмяв под себя зверей.
Кругом - куда ни глянешь - цветы
Пылают среди долин.
И бесполезно спрашивать нам:
"Где источник Улин?"
Крики гусей
Пробудили меня от мечты,
Вниз по долине Янцзы
Опускаюсь безмолвно.
Чуский бамбук
На долину глядит с высоты,
Челн из Сяншуя
Вздымают вечерние волны.
Если не сходит сюда
Императора дочь -
Горные духи
Тоскуют и плачут об этом.
В пору такую -
В ненастье, и ветер, и дождь
Строфы "Лисао"
Написаны были поэтом.
Проса нет в крестьянском чане,
Риса больше нет в мешке.
Помираем с голодухи,
Жизнь висит на волоске.
А помрем - и не заметят
Те, кто выручить могли.
Только горький мак посеян
На десятки тысяч ли.
-----
Риса нет, а мак цветет -
Стонет гибнущий народ.
По скалам медленно скользят копыта,
Трещит под грузом старая телега.
Здесь пропасти отвесны и опасны,
Оступишься - и нету человека.
Закрыто небо снежной пеленою,
Но не гневи чиновников, возница:
Все силы у тебя они отнимут -
А разве можешь ты не покориться?
Не думай, что везешь добра ты гору.
То пот и кровь крестьянского Китая.
Пожалуй, всем уже подумать впору
Про пот и кровь крестьянского Китая.
Перевод Г.Ярославцева
Стирка белья - самое распростра-
ненное занятие среди китайцев, прожива-
ющих в Америке. Поэтому там часто
задают вопрос китайским студентам: "Твой
отец прачка?"
Раз, два, три!
Чище белье стирай!
Раз, два, три!
Гладь и катай, гладь и катай!
С утра до ночи, с утра до ночи
стою у стиральной доски.
Несите в стирку, несите в стирку
белье, платки и носки.
От крови и грязи, от жира и пота
отмою и в срок отдам.
Несите в стирку грязные вещи,
скорее несите к нам!
Затхлый, противный запах из чана,
но можешь ли ты не стирать?
Вымоешь, выгладишь, накрахмалишь -
все грязным станет опять.
Терпи, китаец, и знай свое дело:
стирать, стирать и стирать!
Ты говоришь мне: стирать - это низко,
мол, ниже нельзя упасть.
Но не одних же потомков Танов
решила судьба проклясть!
Мне говорили - отец Иисуса
плотником был.
Знаешь ли ты, христианин, об этом
или забыл?
С мылом, с водою - не станешь героем.
Стирку чужого белья
Трудно сравнить со строительством в доке
военного корабля.
Вечно возиться с грязью и потом
мне ни к чему.
Но надо, чтоб кто-то сделал работу.
Хочешь - найму!
Под Новый год по родине милой,
бывает, слезу прольешь.
В полночь опять за работу станешь
и лампу впотьмах зажжешь...
Так не возьмешься? Не хочешь? - То-то!
Делай же дело свое.
Грязна работа - твоя ли забота!
Знай требуй с китайца белье.
Раз, два, три!
Чище белье стирай!
Раз, два, три!
Гладь и катай, гладь и катай!
С утра до ночи, с утра до ночи
стою у стиральной доски.
Несите в стирку, несите в стирку
белье, платки и носки.
От крови и грязи, от жира и пота
отмою и в срок отдам.
Несите в стирку грязные вещи,
скорее несите к нам!
Свет лампы мягко освещает стены,
Солидны стулья, стол и гобелены.
Я к дружеской их близости привык.
Здесь аромат идет от старых книг,
И белизна, и контур чаши стройной,
Как добродетель женская, покойны.
Сопит младенец, ухвативший грудь,
И тут же ухитрился прикорнуть
Мой старший...
Шепчет сердцу сон их сладкий,
Что мирно все вокруг, что все в порядке.
В таинственной, уютной тишине
Песнь умиления дрожит во мне,
Но - тут же превращается в проклятье.
Ночь, не отдамся я в твои объятья!
Спокойствие в четырехстенном мире
Не для меня: мой мир намного шире.
Когда и через стены мне слышны
Отчаянье, истошный вопль войны,
Когда лишь по углам покой теснится,
Ночь, как же сердцу моему не биться?
О, если б только собственные чувства
Предметом были моего искусства,
Лишь ради них я раскрывал бы рот -
Пусть прах могильный этот рот забьет!
Пусть в черепе кроты найдут жилище,
Пусть станет плоть червям могильным пищей,
Когда стенных часов уютный бой
Вдруг для меня, довольного собой,
Своим вином, своим стихописаньем, -
Моих соседей заглушит стенанья,
А книжица изысканных стихов
Мне тени заслонит сирот и вдов,
Окопников, что умирают стойко,
Безумных, что грызут зубами койку!..
Нет, как бы ты меня ни подкупало,
О счастье, этих стен мне слишком мало.
Чу, выстрелы!.. Загубленные души...
И вопль предсмертный снова лезет в уши.
Мирком от мира не отгородиться.
Ночь, как же сердцу моему не биться?!
Пишу накануне дня "двойной
девятки" - праздника осени.
Хризантемы в зеленой фарфоровой вазе,
Хризантемы в хрустальном граненом сосуде,
И в плетеной корзиночке феи небесной,
И с кувшином вина на эмалевом блюде;
Хризантемы средь тонких бокалов и крабов...
Хризантемами часто любуемся все мы:
Вот бутоны, вот те, что едва приоткрылись,
А подальше - там в полном цвету хризантемы!
Здесь "куриные лапки" кровавого цвета
Смотрят в небо, блестя золотистой каймою;
Пышный "праздничный шар" над землею
склонился
Розоватой причудливой бахромою.
Рядом - сонно-ленивые желтые астры,
Как пчелиные соты у них сердцевины;
Лепестки их, что тесно прижались друг к другу,
Прикрывают цветок занавескою длинной.
Хризантема - цветок и прекрасный и гордый -
Тяо Цяня великой души воплощенье!
Ты на празднике осени с нами ликуешь,
Это день твоего, хризантема, рожденья.
Не напомнишь ты нам сладострастную розу,
Незаметной фиалке с тобой не сравниться.
Прославляли тебя поколенья поэтов,
Ты - великой истории нашей частица.
О цветок благородный! Ты - сердце поэта!
Я пою о тебе - и душа оживает,
А когда я в раздумье о родине нашей -
Хризантемой надежды мои расцветают.
Вей же, вей над Китаем, о ветер осенний!
Я желаю воспеть - нет прекраснее темы! -
Хризантему - красу моей милой отчизны,
И отчизну, прекрасную, как хризантема!
Я прошу тебя, ветер, лети над Китаем,
Пронеси над отчизною думы поэта;
Пусть слова мои станут твоим дуновеньем,
Разбросай их цветами по целому свету.
Вей же, вей над Китаем, о ветер осенний!
Воспеваю я в строках горячих поэмы
Хризантему - красу моей славной отчизны,
И отчизну, прекрасную, как хризантема!
Я полагал, что жизнь -
Бумажный листок бесцветный,
Но на листе цвета
Все больше мне заметны:
Зеленый помогал
Развитью моему,
Дал красный сердцу пыл,
Направленность уму;
Цвет синий - целомудрие внушал,
Цвет розовый - надеждой окрылял,
И верности учила желтизна.
О, как в палитре сей она важна!
Познал и серый цвет я - цвет печали, -
"Приближается праздник Цинмин,
А за ним - непогожие дни,
Вереница мучительных дней!"
Трудный стих завершен наконец,
Опьянение за ночь прошло,
И теперь я могу отдохнуть.
Где-то гусь пролетел в вышине -
Догоняет он стаю свою.
Много надо бы с ним передать,
Но далек и тяжел его путь.
А на башне последние дни
С холодами не сладит весна.
Я давно не касаюсь перил
И на сад из окна не смотрю.
Свет погас. Остывает постель,
Но от дум не могу я заснуть;
Если в сердце закралась печаль,
Лучше выйти и встретить зарю.
Поправляю прическу, а взгляд
Ловит чистые капли росы -
Я любуюсь на тунг молодой
И тянусь всей душою к нему,
В небе солнце стоит высоко,
И туман исчезает в лучах...
Ясный выдастся день или нет
Я еще и сама не пойму.
Грусть в сердце. И смятенье дум.
Тревожит каждый звук.
Холодный мир вокруг угрюм,
И пусто все вокруг.
Луч обласкал - и вновь темно,
И холодно опять.
С ненастным ветром и вино
Не может совладать.
Печальный голос слышен мне:
"Наш старый друг, прощай".
То гуси где-то в вышине
Летят в далекий край.
Здесь было много хризантем,
Цвели - и отцвели.
О них кто вспомнит и зачем?
Валяются в пыли.
Я у окна чего-то жду,
И скорбь меня гнетет,
А тут еще, как на беду,
Дождь без конца идет.
Утун, промокший до корней,
И сумеречный свет.
И в небе, как в душе моей,
Просвета нет и нет.
Перевод М.Басманова
Ночью ветер подул с востока,
И хлопушки вдруг в небе синем,
Словно сад, расцвели, и поблекли,
И рассыпались звездным ливнем.
Ароматами пряными веет,
И повсюду в бурлящем потоке -
Люди, кони, коляски резные...
Слышен голос флейты далекий.
А часы водяные капелью
Уж весеннее время считают.
"Пляска рыбок" и "Танец дракона"
Ни на миг до утра не стихают.
Мимо девушка промелькнула,
Прозвенел ее смех безмятежный,
Да сверкнуло шитье золотое,
Ароматом повеяло нежным.
До утра средь толпы бродил я,
Только девушки этой не встретил.
Вдруг - увидел ее
На балконе,
В фонаря догорающем свете.
Все тщетно и печально так на свете!
Я дни свои за чаркой коротаю.
Лишь несколько имен из тьмы столетий
Нам сохранила старина седая.
Дворцы где ханьские и циньские, ответьте? -
Дожди их смыли и развеял ветер.
Мне юность снилась, радость и веселье, -
Я пел, плясал, ничем не озабочен...
Старик монах поднял меня с постели,
Ударив в колокол зачем-то среди ночи.
И вот стою, заснуть не в состоянье,
И ветра западного слушаю рыданья.
Когда болезни подползут и старость,
Бег времени всю душу растревожит, -
Тогда одно короткое мгновенье
Вам тысяч цзиней золота дороже!
Я был природы данником исправным,
Я дань воздал горам, долинам, рекам.
А страсть мою к истории и книгам
Не залечил бы и искусный лекарь.
На хитрость хитростью
И дерзостью на дерзость
Умел, корысть отбросив,
Отвечать я...
Пусть люди друг на друга непохожи,
Но в их глазах видны их душ печати!..
Я жизнь мою от самого рожденья
Теперь припомнил и за фразой фразу
Пишу о том, что пережил когда-то,
Для сборника "Забавные рассказы".
Едва облетят и увянут
Цветы зеленеющей сливы,
Как следом пора наступает
Погоды холодной, дождливой.
Просвет - редким гостем на небе,
Дожди и туманы чредою...
Но силы весны закипают
В потоке бурлящей водою.
К чему мне богатство и знатность?
Они в суету повергают,
И только порой выдается
Досуга минута-другая.
Нет, ярким цветком у дороги
Цвести в этой жизни не надо -
К себе лишний раз привлекаешь
Людей любопытные взгляды.
Вернулся на озеро Эху
и после выздоровления
написал эти строки.
Я в храме у ручья всегда с циновкой.
Прохладой веет. Осень у порога.
Клубятся облака, с водой сливаясь,
И к вечеру редеют понемногу.
Алеют лотосы, кренясь друг к другу,
Как пьяные, - волною их качает.
Молчит, ни звука не проронит цапля -
Свои у ней заботы и печали!
И впрямь, пожалуй,
Мне пора на отдых, -
Я размышляю,
Сам с собой в разладе.
И, может быть, совсем не так уж плохо
Жить на природе среди гор и падей!
Еще не знаю, много иль немного
Сил поубавилось за день вчерашний,
Но только чувствую, что нет желанья
Всходить на самый верх высокой башни.
Эти стихи написал в год жэнь-
сюй, в день моего рождения, и
выразил в них свои чувства.
Я шестьдесят три долгих года прожил,
Счет потеряв деяньям и свершеньям.
Быть может, поздно сожалеть - и все же
Вся жизнь моя достойна сожаленья!
Теперь я знаю: все не так, как должно,
Я поступил от самого рожденья.
И что сегодня мыслил непреложным,
Назавтра снова ставил под сомненье.
Вино же,
Утоляющее жажду,
Не истина, скорее - заблужденье.
Вот почему, испив его однажды,
Нет нужды предаваться размышленью.
И впредь,
Чтобы забыться от недуга,
Продлю с гостями сладкие мгновенья:
Мы будем пить и, захмелев, друг другу
Читать всю ночь свои стихотворенья.
1280-1367
Перевод Е.Витковского
Чуть приметно деревья колышутся в дымке седой.
Светит луна над неровной горной грядой.
У дальнего берега обратная лодка видна.
Слева и справа утесы стоят над водой.
Является мысль от мирских соблазнов уйти,
С дровосеками и рыбаками дружбу отныне вести.
Обширное озеро, синие горы вдали.
В эту страну, увы, не знаю пути.
Перевод А.Арго
По горам, над крутым обрывом
Я нелегкой дорогой еду.
Наши кони страшно устали,
Люди тоже валятся с ног.
Ах, не лучше ль бедная юность,
Чем моя богатая старость?
Лучше с болью домой вернуться,
Чем, ликуя, вечно бродить...
Облака проплывают в небе
И, гонимые легким ветром,
Очертанья свои меняют,
Чтоб рассеяться без следа.
Я смотрю в голубое небо,
Я пою печальную песню,
И, как тонкие нити, слезы
Заструились из глаз моих.
1368-1644
Перевод Е.Витковского
Лежит тишина над осенней рекой,
редки лодок огни.
Ущербный месяц на небе слежу,
стоя в лесной тени.
Водяные птицы от света луны
встрепенутся, снова заснут.
Светлякам на крылья пала роса:
летать не могут они.
1644-1911
Перевод Г.Ярославцева
Ночь на исходе.
Прокричал петух.
Закаркала
Ворона где-то.
Звезд яркий блеск
Рассеялся, потух,
Земля холодным
Инеем одета.
Луна спешит на запад
Отдохнуть.
День трудный
Начинается для мула.
Он раньше всех
Собрался в тяжкий путь,
И сон в домах
Шагами всколыхнул он.
Бьешь лошадь -
Удержи у морды кнут,
Бьешь мула -
Не разбей бедняге спину!
Вороны живо
Рану расклюют...
Как запряжешь
Несчастную скотину?
До поздней ночи
Мул не отдохнет,
От тяжестей
До крови стерлась кожа.
Погонщик!
Если мул твой упадет,
Кто восемь ртов
Кормить тебе поможет?
Перевод А.Ахматовой
Уж сорок лет, как я приехал в Ляо,
Десятый год сыночку моему.
Он услыхал случайно речь родную,
Но те слова неведомы ему.
Перевод А.Арго
Вижу теперь,
что тогда я жестоко ошиблась,
Боль и тоска
овладели душою моей.
Льются из глаз
и струятся кровавые слезы.
Та же земля -
почему ты мне стала чужой?
Разве тогда
я не знала, что он не вернется?
Знала и все ж
назначала свидания час.
Время прошло.
Я гляжу на отцветшую сливу.
Месяц поблек
и склонился на запад.
Я жду.
Перевод А.Ахматовой
Тот лютый тигр внезапно появился,
Его кровавых подвигов не счесть,
Покинул он пещерное жилище,
Чтоб у дороги в зарослях засесть.
Ночной порой сквозь завыванье ветра
Везде рычанья страшные слышны,
И путники спешат домой вернуться
На всех путях своей родной страны.
Усильями всеобщими народу
Злодея удалось бы победить,
Но лисьи стаи под защитой тигра
Готовы когти в путников вонзить.
Кто тигра взял бы голыми руками?
Такого не найдется храбреца.
Простые люди бродят, озираясь,
Испуганно трепещут их сердца.
Где те, которые пред взглядом грозным,
Не задрожав, на месте устоят?
Зверь в сумерках высматривал добычу,
Теперь и днем его сверкает взгляд.
Закрыв глаза, проходят мимо тигра,
Весь мир зверей от ужаса дрожит.
Но толстобрюхих разве беспокоит
Людей голодных истощенный вид?
О лютый тигр, о тигр великолепный!
Тебе неведом леденящий страх,
Но на холме Балинь вокруг беседки
Ковер осенних трав уже зачах.
Злорадно выпускают полководцы
Из луков стрелы золотым дождем, -
Они в скалу вонзаются глубоко,
Что ж о злодействе говорить твоем?
Перевод С.Северцева
Новый год миновал,
А на улице дождь все упрямей,
И в весенней грязи
Увязают копыта коней...
А ведь нынче у нас
"Любование фонарями" -
Праздник чаш золоченых,
Нефритовых труб и огней!
Но огни фейерверка
Во мгле затерялись впустую,
Знают все в Лоудуне
Правителя строгую речь:
Чтоб дождя и тумана
Рассеять завесу густую,
В честь луны поскорее
Светильники всюду возжечь!
Чуть закончились танцы
И пенье гостей именитых,
Вдруг послышалось: иволга
Песню свою завела,
А сквозь красные окна
В узор занавесок расшитых
Глянул месяц - и вмиг
Разорвалась дождливая мгла.
Словно утро пришло -
Так сверкают огни из тумана:
То блестят фонари
На шесть улиц и девять дорог.
В этот год наступила весна
Удивительно рано!
Как желанная гостья,
Явилась на праздники в срок.
Я надеюсь: не в пиршества
Души свои погружая -
Пребывают в молитвах
Чиновники наши сейчас
И у неба для подданных
Будут просить урожая,
Вспоминая беду,
Прошлый год посетившую нас.
Помню: в эту же пору
Дремал я в покое и лени,
Дождь шумел за стеной,
Нам суля урожайные дни.
Пышный ряд фонарей
Сквозь туман улыбался весенний.
Сколько было надежд!
Кто мог знать, что обманут они?
А потом, в сентябре,
Налетела, ярясь, непогода -
Урожай погубила
И прахом развеяла труд.
Страшный выдался год!
Продал землю и сына я продал,
Чтоб налог уплатить, -
До веселых ли праздников тут?
Впрочем, слух долетел,
Что чиновники наших провинций
Обо всем императору
Подали точный доклад.
Говорят, манифест уже должен
Вот-вот появиться,
И арендную плату
Нам снизить должны, говорят.
Потому-то в Хайчэне
Сегодня веселье повсюду,
До рассвета без устали -
Музыка, пенье, игра.
Если слух достоверен,
То можно и бедному люду
Развлекаться сегодня
На радостях - хоть до утра!
Только это - мечты!
Это только пригрезиться может
Недозрелым ученым
В их скудных и праздных умах.
Но заманчивый слух
В эту ночь хоть кого обнадежит -
Все на праздник ушли,
И темно в опустелых домах.
Как хотел бы я взять
Мой нефритовый девятисвечник,
Что на кольца дракона
Изогнутой формой похож,
Чтобы путь озарить
К исполненью мечтаний извечных,
Чтобы в темных жилищах
Развеять извечную ложь!
Перевод А.Гитовича
Всю юность я провел,
О странствиях тоскуя,
На жизнь домашнюю
С презрением смотрел.
И вот - гоню коня,
Лечу сквозь мглу ночную,
И только снег кругом
Белеет, словно мел.
И птицы падают,
Окоченев от стужи,
Голодный волк трусит
За мною по следам.
Не говорите мне,
Что "берег - это хуже,
Чем океан", -
На миг я не поверю вам.
Большая Медведица в небе легла,
И острые пики гор
Сквозь воздух колючий тянутся к ней
Хотят посмотреть в упор.
Разверзлась Вселенная. Облака,
Как море, плывут вослед.
И в небеса обозначен путь:
Ворота к нему - хребет.
А сосны пошли в драконовый бой,
Гоня туманы скорей,
И скалы пустились бежать наутек,
Подмяв под себя зверей.
Кругом - куда ни глянешь - цветы
Пылают среди долин.
И бесполезно спрашивать нам:
"Где источник Улин?"
Крики гусей
Пробудили меня от мечты,
Вниз по долине Янцзы
Опускаюсь безмолвно.
Чуский бамбук
На долину глядит с высоты,
Челн из Сяншуя
Вздымают вечерние волны.
Если не сходит сюда
Императора дочь -
Горные духи
Тоскуют и плачут об этом.
В пору такую -
В ненастье, и ветер, и дождь
Строфы "Лисао"
Написаны были поэтом.
Проса нет в крестьянском чане,
Риса больше нет в мешке.
Помираем с голодухи,
Жизнь висит на волоске.
А помрем - и не заметят
Те, кто выручить могли.
Только горький мак посеян
На десятки тысяч ли.
-----
Риса нет, а мак цветет -
Стонет гибнущий народ.
По скалам медленно скользят копыта,
Трещит под грузом старая телега.
Здесь пропасти отвесны и опасны,
Оступишься - и нету человека.
Закрыто небо снежной пеленою,
Но не гневи чиновников, возница:
Все силы у тебя они отнимут -
А разве можешь ты не покориться?
Не думай, что везешь добра ты гору.
То пот и кровь крестьянского Китая.
Пожалуй, всем уже подумать впору
Про пот и кровь крестьянского Китая.
Перевод Г.Ярославцева
Стирка белья - самое распростра-
ненное занятие среди китайцев, прожива-
ющих в Америке. Поэтому там часто
задают вопрос китайским студентам: "Твой
отец прачка?"
Раз, два, три!
Чище белье стирай!
Раз, два, три!
Гладь и катай, гладь и катай!
С утра до ночи, с утра до ночи
стою у стиральной доски.
Несите в стирку, несите в стирку
белье, платки и носки.
От крови и грязи, от жира и пота
отмою и в срок отдам.
Несите в стирку грязные вещи,
скорее несите к нам!
Затхлый, противный запах из чана,
но можешь ли ты не стирать?
Вымоешь, выгладишь, накрахмалишь -
все грязным станет опять.
Терпи, китаец, и знай свое дело:
стирать, стирать и стирать!
Ты говоришь мне: стирать - это низко,
мол, ниже нельзя упасть.
Но не одних же потомков Танов
решила судьба проклясть!
Мне говорили - отец Иисуса
плотником был.
Знаешь ли ты, христианин, об этом
или забыл?
С мылом, с водою - не станешь героем.
Стирку чужого белья
Трудно сравнить со строительством в доке
военного корабля.
Вечно возиться с грязью и потом
мне ни к чему.
Но надо, чтоб кто-то сделал работу.
Хочешь - найму!
Под Новый год по родине милой,
бывает, слезу прольешь.
В полночь опять за работу станешь
и лампу впотьмах зажжешь...
Так не возьмешься? Не хочешь? - То-то!
Делай же дело свое.
Грязна работа - твоя ли забота!
Знай требуй с китайца белье.
Раз, два, три!
Чище белье стирай!
Раз, два, три!
Гладь и катай, гладь и катай!
С утра до ночи, с утра до ночи
стою у стиральной доски.
Несите в стирку, несите в стирку
белье, платки и носки.
От крови и грязи, от жира и пота
отмою и в срок отдам.
Несите в стирку грязные вещи,
скорее несите к нам!
Свет лампы мягко освещает стены,
Солидны стулья, стол и гобелены.
Я к дружеской их близости привык.
Здесь аромат идет от старых книг,
И белизна, и контур чаши стройной,
Как добродетель женская, покойны.
Сопит младенец, ухвативший грудь,
И тут же ухитрился прикорнуть
Мой старший...
Шепчет сердцу сон их сладкий,
Что мирно все вокруг, что все в порядке.
В таинственной, уютной тишине
Песнь умиления дрожит во мне,
Но - тут же превращается в проклятье.
Ночь, не отдамся я в твои объятья!
Спокойствие в четырехстенном мире
Не для меня: мой мир намного шире.
Когда и через стены мне слышны
Отчаянье, истошный вопль войны,
Когда лишь по углам покой теснится,
Ночь, как же сердцу моему не биться?
О, если б только собственные чувства
Предметом были моего искусства,
Лишь ради них я раскрывал бы рот -
Пусть прах могильный этот рот забьет!
Пусть в черепе кроты найдут жилище,
Пусть станет плоть червям могильным пищей,
Когда стенных часов уютный бой
Вдруг для меня, довольного собой,
Своим вином, своим стихописаньем, -
Моих соседей заглушит стенанья,
А книжица изысканных стихов
Мне тени заслонит сирот и вдов,
Окопников, что умирают стойко,
Безумных, что грызут зубами койку!..
Нет, как бы ты меня ни подкупало,
О счастье, этих стен мне слишком мало.
Чу, выстрелы!.. Загубленные души...
И вопль предсмертный снова лезет в уши.
Мирком от мира не отгородиться.
Ночь, как же сердцу моему не биться?!
Пишу накануне дня "двойной
девятки" - праздника осени.
Хризантемы в зеленой фарфоровой вазе,
Хризантемы в хрустальном граненом сосуде,
И в плетеной корзиночке феи небесной,
И с кувшином вина на эмалевом блюде;
Хризантемы средь тонких бокалов и крабов...
Хризантемами часто любуемся все мы:
Вот бутоны, вот те, что едва приоткрылись,
А подальше - там в полном цвету хризантемы!
Здесь "куриные лапки" кровавого цвета
Смотрят в небо, блестя золотистой каймою;
Пышный "праздничный шар" над землею
склонился
Розоватой причудливой бахромою.
Рядом - сонно-ленивые желтые астры,
Как пчелиные соты у них сердцевины;
Лепестки их, что тесно прижались друг к другу,
Прикрывают цветок занавескою длинной.
Хризантема - цветок и прекрасный и гордый -
Тяо Цяня великой души воплощенье!
Ты на празднике осени с нами ликуешь,
Это день твоего, хризантема, рожденья.
Не напомнишь ты нам сладострастную розу,
Незаметной фиалке с тобой не сравниться.
Прославляли тебя поколенья поэтов,
Ты - великой истории нашей частица.
О цветок благородный! Ты - сердце поэта!
Я пою о тебе - и душа оживает,
А когда я в раздумье о родине нашей -
Хризантемой надежды мои расцветают.
Вей же, вей над Китаем, о ветер осенний!
Я желаю воспеть - нет прекраснее темы! -
Хризантему - красу моей милой отчизны,
И отчизну, прекрасную, как хризантема!
Я прошу тебя, ветер, лети над Китаем,
Пронеси над отчизною думы поэта;
Пусть слова мои станут твоим дуновеньем,
Разбросай их цветами по целому свету.
Вей же, вей над Китаем, о ветер осенний!
Воспеваю я в строках горячих поэмы
Хризантему - красу моей славной отчизны,
И отчизну, прекрасную, как хризантема!
Я полагал, что жизнь -
Бумажный листок бесцветный,
Но на листе цвета
Все больше мне заметны:
Зеленый помогал
Развитью моему,
Дал красный сердцу пыл,
Направленность уму;
Цвет синий - целомудрие внушал,
Цвет розовый - надеждой окрылял,
И верности учила желтизна.
О, как в палитре сей она важна!
Познал и серый цвет я - цвет печали, -