запах воздуха тех времен.
Сам старинный приют
потаенно там где-то скрыт
Глубиной облаков
и деревьев зеленой тьмой.
Гость недавно
пришел из Цзяннани к нам.
В ночь прихода
месяц рождался вновь.
В странах дальних,
где путник долго бродил,
Трижды видел он
чистый и светлый круг.
Утром вслед
за ущербной луною шел,
Ночью рядом
с новым месяцем спал.
Чьи это сказки,
что нет у луны души?
Тысячи ли
разделяла невзгоды с ним!
Утром встанет
на мост над рекою Вэй,
Ночью выйдет
на старый чанъаньский путь.
Разве скажешь,
еще у кого в гостях
Этой ночью
будет светить луна?
Как будто цветы.
Не цветы.
Как будто туман.
Не туман.
В глубокую полночь
придет.
Наутро с зарею
уйдет.
Приходит, подобно весеннему сну,
на несколько быстрых часов.
Уходит, как утренние облака,
и после нигде не сыскать.
Вот полночь уже.
Постель моя холодна.
Я сплю без него,
и нет даже сил привстать.
Душистый огонь
в курильнице отгорел,
И слезы в платке
застыли прозрачным льдом.
Боясь потерять
и тень, что всегда со мной,
Я всю эту ночь
не буду гасить фонарь.
Прошедшею ночью
в том доме над самой рекою
Я пел до рассвета,
так было стихов твоих много.
Слова разлетались
над красной резною решеткой,
И падали рифмы
пред быстробегушей рекою.
И, чисты и четки,
в гармонию звуки сливались.
Возвышенно-тонки,
вошли в совершенное мысли.
Ты взял в свои песни
сияние белого снега,
Для них захватил ты
лазурного облака прелесть.
В них каждый отрезок -
литая из золота строчка,
Узоры двойные -
нефритом скрепленные пары.
Ветров сразу восемь
возникло в холодной пустыне,
В пять радужных красок
зажженный пожар полыхает.
Петлей ледяною
свиваясь, звук стынет за звуком,
Жемчужною низью
круглятся за знаками знаки.
В поэмах созвучья
сплетаются вышивки тоньше,
Их кости и мышцы
нежнее и мягче, чем хлопок.
Бурлят и клокочут,
вздымаясь кипящей волною,
Поют, разливаясь,
сильней, чем свирели и струны.
Медовый источник
забил, из земли вырываясь,
Напев величавый
нисходит с высокого неба.
И духи и бесы,
внимая, как будто рыдают,
И рыбы-драконы,
услыша, застыли в молитве.
В кругу своем звезды
смятенно сбиваются в толпы,
Луна, опускаясь,
на время осталась послушать.
Растрогались гуси -
они тишины не нарушат.
Грустят обезьяны -
и те погрузились в молчанье.
И льются ручьями
у ссыльного странника слезы,
Свой путь прерывает
торговца проезжего лодка...
О песнях украдкой
певицы тебя умоляют,
Мы внемлем неслышно
тоскующих жен перепевам.
Косыми рядами
стих пишут на стенах беленых,
Короткие строфы
на красной бумаге выводят.
Вкус мяса забудешь
в часы наслажденья стихами.
Болезни проходят,
как только за песни возьмешься.
Чжан Цзи их узнает -
и падает ниц от восторга,
Ли Шэнь их услышит -
и все забывает от счастья.
Путь дао извилист,
но гений на нем лишь воспрянет,
В свободе от службы
поэзия станет призваньем.
Велением неба
твой голос величия полон,
По правилам жизни
влачишь свои дни в неудачах.
Я вижу, как слабы
стихи, что написаны мною,
Я знаю всю силу
души и талантов другого.
В старанье, в работе
хоть мы и добились того же,
Но тонкость и грубость
все с разных сторон повисают.
Мы, каждый, имеем
по тысяче созданных песен,
Заброшены оба
на берег далекого моря.
И головы наши
от песен все больше белеют,
И взглядом любовным
мы оба сквозь даль проникаем.
Нам письма к поэтам
мешают трапезовать утром,
И в поисках слова
мы глаз по ночам не смыкаем.
На старости платим
долгов поэтических бремя,
Навечно связали
мы судьбы свои с письменами.
Мы часто вздыхаем
о Чэне - мыслителе мудром,
Всегда мы тоскуем
о Ли - небожителе павшем.
Их громкая слава
лишила успехов житейских,
И горечь раздумий
небесный им век сократила.
Им не было счастья
в их пору найти пониманье.
Что им после смерти
любовь или жалость потомков!
Скорбим друг о друге
сегодня и мы точно так же:
В Пэньпу я в изгнанье,
ты в ссылке своей в Тунчуани.
Белую голову
только склоню со вздохом,
Темные брови
тотчас же и ты печалишь.
На зиму платье
ты чинишь при свете лампы.
Девочка наша
играет с тобою рядом.
Дом обветшал -
все завесы и ширмы стары -
И неуютен -
в циновках осенний холод.
Бедность людская
ведь тоже бывает разной.
Лучше за мною
быть замужем, чем за Цянь-лоу.
Ветер ходит кругами, исчезли тучи,
только что прекратился дождь.
Отражается солнце в озерных водах,
потеплело, и ярче свет.
Воздух в далях как будто усеян алым -
абрикосы цветут в горах.
Полосами простерлась новая зелень -
окаймил берега камыш.
Низко крыльями машут белые гуси,
тяжело летят, как зимой.
Языки недвижимы у желтых иволг,
не ведут они разговор.
Этим я не хочу сказать, что в Цзяннани
уже не так хороша весна:
Год за годом болезни мои и дряхлость
ослабляют влеченье к ней.
Я новые песни
одну за другой слагаю.
Пишу не затем я,
что громкою славой пленяюсь.
Я старые строки
все время читаю и правлю.
Труды над стихами
душевную радость приносят.
И если прикажут
мне областью править подольше,
Не стану искать я
путей, чтоб вернуться в столицу.
Хочу одного лишь -
на реках, на глади озерной,
Стихи распевая,
всю жизнь провести до кончины.
Наконец-то сегодня
Сун и Ло у меня пред глазами:
Я назад обернулся
и вздыхаю о тяготах мира,
Где цветенье и слава
преходящи, как быстрые воды,
Где печали и беды
поднимаются выше, чем горы.
Только горе изведав,
знаешь радости полную цену,
После суетной жизни
станет милым блаженство покоя.
Никогда не слыхал я,
чтобы птица, сидевшая в клетке,
Улетев на свободу,
захотела вернуться обратно.
Перевод Л.Эйдлина
Я окно растворил -
и остыла моя постель.
Лежа, глаз не сомкну:
вспоминаю Сяо и Сян...
Видам горных вершин
не настанет время стареть,
А людские сердца
день-деньской в суете хлопот...
В соснах ветра порыв -
то ли поздний, полночный дождь.
За завесой луна -
то ли иней, наполнивший дом...
На коне одному
хорошо бы поехать домой:
Над рекою как раз
апельсинами пахнуть должно!
Перевод В.Марковой
Грядою встала горная цепь.
За ней поднялась другая.
Как ясно видны их громады вдали!
Как небо над ними высоко!
Клубится в лощинах холодный туман,
Но где он, мой друг далекий?
Уже хризантемы в садах расцвели,
Уже отцвести успели.
Кленовые листья горят огнем,
И тянутся с севера гуси,
А друг мой еще не вернулся ко мне,
Один я брожу безотрадно.
Зачем на небе светит луна
И веет ласковый ветер?
Вновь весенняя светит луна,
Вновь раскрылся весенний цвет.
Ах, когда же придет конец
Этой вечной смене времен?
А когда-то бывало не так:
Сколько радостей знал я весной!
Прошлой ночью в лачуге моей
Снова ветер с востока дохнул.
Тяжко родину вспоминать
При сиянье весенней луны.
Как, наверно, яшмой горят
В этом свете перила крыльца
И резных ступеней ряды
Там, в далеком моем дворце!
Только юность моя прошла,
Алый цвет на щеках поблек.
Как, скажите, такую тоску
Может сердце одно вместить?
Нет конца ей, как водам весной,
Что разливом бегут на восток.
Перевод Г.Ярославцева
Дыханьем ночи, звуками свирели
заполнено пространство под луной,
И мудрено не потерять дорогу:
вокруг - такое множество цветов!
Как поменять мне отношенья с миром -
я не решу за шахматной игрой;
Не лучше ли всего за винной чаркой
мне, гостю, вспоминать родимый кров.
Два дерева выросли около дома,
тенисты и стройны;
Одно постоянно кивает другому,
друг друга достойны.
Поднимется ветер иль выпадет иней -
их зелень не реже;
В холодное время все вянет и стынет,
а листья - все свежи!
О, сколько деревья желанной прохлады
в жару навевают,
От стужи туманов их купы-громады
в ночи укрывают.
Чуть персикам, грушам пора наливаться -
тут малый и старый
Верхом и в повозках скорее стремятся
к воротам базара.
А я - в одиночестве... Не покидаю
привычные стены,
Печали отдавшись, все так же вздыхаю,
томлюсь неизменно
И мыслю: ко времени ль ныне такое
вокруг оживленье? -
Нет, благо провижу я только в покое
и в уединенье.
Всегда в постоянстве своем укрепляться
достойным приятно,
А низкие склонны менять да меняться -
и неоднократно.
Перевод А.Ахматовой
Упала тень на окна,
На сосны возле них,
Уплыли в небе тучи,
И летний дождь затих.
Лучи проникли в рощу, -
Зрей груша и орех!
На улице под солнцем
Ребячий слышен смех.
У горного потока
Стада коров мычат,
В пруду ныряют утки
И множество утят.
И каждый землепашец
Вином богат опять,
Друзей в селе соседнем
Он будет угощать.
Перевод В.Тихомирова
Сижу перед полной чаркой - не пью.
Печальные мысли пьянят сильнее, чем хмель.
Многое видел, побывал не в одном краю -
Тоску схоронить не смог ни в одной из земель.
В столицу приехал, помню, то было давно.
Конь на бегу гривой густою тряс.
На синей башне ночью пили вино.
Веселая песня в небесную даль неслась.
Вернуть невозможно счастья минувших дней.
До шеи свисают длинные пряди седин.
Прекрасна в окне луна над горами Эмэй:
Осень пришла, грущу с луною один на один.
Под утро луна озаряет пустую кровать:
Глаз не смыкал - цикады пели окрест.
Понял давно: от печали нельзя сбежать -
Чего же ради уйду из родимых мест.
В селенье горном болел - поправляюсь;
шапку надел - велика.
На юге, в долине Янцзы, - весна,
а мы все тепла ждем.
Грущу, - в пустынном краю герой
стал немощней старика.
Вижу - цветы, воспетые всеми,
обрывает ветер с дождем.
Удобно лежу в подушках; вдыхаю
цветочный дух у окна.
Стыдно выйти - так разрослись
дикие травы в саду.
Книги расставил; читаю письмо;
отставил чарку вина.
Печальные вести - много несчастий
случилось в этом году.
Когда же смогу, хотя бы на время,
уйти от чиновных дел?
Годы идут; на моей голове
волос уже поседел.
Только отдамся душевной беседе -
высокого гостя встречай.
Только что видел светлые сны -
вставай, бубенец прозвенел.
Уйти бы в горы под облака -
век бы на них глядел.
Дружил бы с овчаром и с дровосеком
за трапезой вместе сидел.
Стихи записал - пора бы теперь
в сердце смирить гнев:
Птице в неволе крыло подрезают,
что делать - таков удел.
Болею; лежу в саду; стар, -
стала седой голова.
Снадобья пью - тем и живу;
одолело меня нездоровье.
В дымке луна; в невысоких горах,
слышу, кричит сова.
Свет из окна; на высоких деревьях,
вижу, воронье гнездовье.
Силу мою подорвали несчастья,
ложь, наветы, злословье.
Душу мою истомила нужда -
сердце бьется едва.
Юные годы вспомню - и вправду
будто прошли века.
Не о себе говорю - о государстве
мысли мои и слова.
В НАЧАЛЕ ОСЕНИ НАПИСАЛ СТИШКИ НА РИФМУ: "СТАРИК У ОКНА ДОЖИВАЕТ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ. К СТАРЫМ ДЕРЕВЬЯМ ОСЕНЬ ЯВИЛАСЬ ВДРУГ"
Всяк о себе
думает в наши дни.
По этой причине
столько несчастий вокруг.
Тот, кто не делит мир
на "я" и "они",
Тот в этом мире
мой друг.
Перевод Г.Ярославцева
Ветер всколыхнул
Речную гладь,
Лепестки сорвал
Цветов прибрежных...
Боль разлуки
Так легко понять
В звуках флейты
Медленных и нежных.
Вот склонилось
Солнце на закат,
И заря над речкой
Потухает.
Звуки флейты
На восток летят,
На вершинах горных
Замирают...
Предо мною открылись
Просторы долины речной,
Там густые деревья
И берег с высокой травой.
Но горячее солнце
Здесь так раскалило песок,
Что открывшимся видом
Я любоваться не мог.
Лишь мельком оглядевшись
И робко ступая ногой,
Поспешил я укрыться
От зноя в тутовник густой.
Перевод Е.Витковского
В СЫЧЖОУ СНЕГ; НОЧЬЮ НАКАНУНЕ НОВОГО ГОДА ХУАН ШИШИ ПОСЫЛАЕТ МНЕ ВИНО И РЫБУ
Мельтешит-мельтешит на закате снежок,
подобно белейшей муке.
Звенит-звенит весенний ручей;
иду по песку не спеша.
Прежние странствия кажутся сном,
растаявшим вдалеке.
Скиталец бездомен, словно монах -
бредет всегда налегке.
Кисточку взял, но замерзла тушь,
тушечница холодна.
Зачем только в тусклой лампе моей
скручен фитиль из цветка?
В полночь посыльный - слуга от вас
рыбы принес, вина.
Ошеломленный, с постели вскочил, -
смеялись дети, жена.
Листья джута на солнце блестят,
летят семена конопли.
Из чьей шелковарни по всей округе
запахи потекли?
Девушки за веретена взялись,
слышны голоса вдали.
Седые волосы, пьяный взор,
одеждой не скрыть худобы.
Зерно незрелое трет в руках,
от голода руки слабы.
Вопрошает: скоро ли в здешних краях
созреют бобы?
Ветер в одежде свистит, цветы
опадают и там и тут.
Деревня слева, деревня справа,
в шелковарне нити поют.
На ивах мох, и желтые тыквы
здесь продают.
Испил вина, но дорога длинна,
мечтаю только о сне.
От полдневного солнца, от мысли о чае
жажда сильнее вдвойне.
В дверь постучусь - в крестьянском дому
напиться позволят мне.
Обновлены прошедшим дождем,
стали травы нежней.
Дорога песчаная не пылит,
еду верхом по ней.
Землю в поте лица пахать -
желания нет сильней.
Полдневное солнце печет вовсю,
свежи конопля и тут.
Благовонные запахи горькой полыни
в теплом ветре плывут.
Государев посланник, надо признать,
настоящий хозяин тут!
Перевод М.Басманова
Куда я с башни ни бросаю взор -
Лазурь небес и дали синева.
До горизонта выткала ковер
Душистая зеленая трава...
Мне лучше бы на башню не всходить,
Чтоб старых ран в душе не бередить.
Давно ль пробились первые ростки?
Теперь бамбук у храма - в полный рост.
Сошли цветы, опали лепестки,
Смешались с глиной ласточкиных гнезд.
Гляжу на лес и всей душой скорблю
Да крик кукушки из лесу ловлю.
Бескрайняя весенняя тоска,
И волосы убрать желанья нет.
Вдруг ветер налетел издалека,
На землю слива уронила цвет.
Бледны в холодном небе облака,
Бегущие за месяцем вослед.
А я опять наедине с собой
Вдыхаю ароматных трав дымок.
За пологом с жемчужной бахромой,
Как вишня, красный светит огонек.
Что, если холод будет, как зимой?
Поможет ли тогда волшебный рог?..
Крик залетного гуся слышу,
Вижу яшмовой тучи следы.
Снова снег осыпает крыши,
Из курильницы тянется дым.
Птица-феникс - заколка резная,
И на ней отраженье свечи.
Отчего - я сама не знаю -
Радость в сердце мое стучит?
Где-то звуки рожка на рассвете
Ускоряют утра приход.
Ковш с Тельцом -
Два созвездия встретить
На востоке заря встает.
Ни цветочка нигде не видно,
Но я знаю: весна в пути.
Ветер западный - так обидно! -
Холодам не дает уйти.
Стих ветер наконец-то. И вокруг
В пыли цветы душистые лежат.
Мне не поднять к прическе слабых рук,
Гляжу с тоской на гаснущий закат.
Мир неизменен. Но тебя в нем нет,
В чем жизни смысл - того мне не понять.
Мешают говорить и видеть свет
Потоки слез, а их нельзя унять.
Как хорошо на Шуанси весной,
О том я слышала уже не раз.
Так, может быть, с попутною волной
По Шуанси отправиться сейчас?..
Но лодке утлой непосилен груз
Меня не покидающей тоски.
От берега отчалю - и, боюсь,
Тотчас же окажусь на дне реки.
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий,
Непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи
Повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы за плетнем восточным
Пьем вино...
Еще поныне в рукавах халата
Таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный
Рвет штору на окне...
Ты желтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув ко мне.
Гладь озерную расколов,
Ветер волны нагнал без числа,
И едва уловим
Запах редких цветов -
Это поздняя осень пришла.
Блеск воды и горы синева
По душе мне в осенние дни.
Чтобы их описать,
Где найду я слова?
Как отрадны для взора они!
Желтый лотоса лист и плоды -
Здесь и там, за песчаной косой.
И на ряске
Прозрачные капли воды,
И трава под жемчужной росой.
А на отмели цапля стоит,
Отвернулась сердито она.
На меня она, видно,
Обиду таит,
Что так рано уйти я должна.
Там, где слились воедино
Тучи с озерным простором,
Где предрассветная дымка
Тает над сонной волной, -
Тысячи парусных лодок
В танце закружатся скоро.
Небо бледнеет, и гаснут
Звезды одна за одной.
Сон необычный мне снился,
Будто бы в Небо я взмыла,
Голос из бездны небесной
Вдруг обратился ко мне.
Ласково и с участьем
Небо меня спросило,
Путь свой куда направляю
В этой земной стороне.
Горькое Небу признанье
Было моим ответом:
"Солнце клонится к закату,
Путь же, как прежде, далек.
Вся моя жизнь - постиженье
Трудного дела поэта,
Но совершенных так мало
Мною написано строк!.."
Ветер поднялся в округе,
Ветер от края до края.
Гордо парит надо мною
В выси заоблачной гриф...
Мчи за Саньшань меня, ветер,
Лодку волной подгоняя,
Пусть ни на миг не ослабнет
Твой дерзновенный порыв!
Ни души на унылом дворе.
Дует ветер, и дождь моросит.
Дверь циновкой закрою плотней.
Сам старинный приют
потаенно там где-то скрыт
Глубиной облаков
и деревьев зеленой тьмой.
Гость недавно
пришел из Цзяннани к нам.
В ночь прихода
месяц рождался вновь.
В странах дальних,
где путник долго бродил,
Трижды видел он
чистый и светлый круг.
Утром вслед
за ущербной луною шел,
Ночью рядом
с новым месяцем спал.
Чьи это сказки,
что нет у луны души?
Тысячи ли
разделяла невзгоды с ним!
Утром встанет
на мост над рекою Вэй,
Ночью выйдет
на старый чанъаньский путь.
Разве скажешь,
еще у кого в гостях
Этой ночью
будет светить луна?
Как будто цветы.
Не цветы.
Как будто туман.
Не туман.
В глубокую полночь
придет.
Наутро с зарею
уйдет.
Приходит, подобно весеннему сну,
на несколько быстрых часов.
Уходит, как утренние облака,
и после нигде не сыскать.
Вот полночь уже.
Постель моя холодна.
Я сплю без него,
и нет даже сил привстать.
Душистый огонь
в курильнице отгорел,
И слезы в платке
застыли прозрачным льдом.
Боясь потерять
и тень, что всегда со мной,
Я всю эту ночь
не буду гасить фонарь.
Прошедшею ночью
в том доме над самой рекою
Я пел до рассвета,
так было стихов твоих много.
Слова разлетались
над красной резною решеткой,
И падали рифмы
пред быстробегушей рекою.
И, чисты и четки,
в гармонию звуки сливались.
Возвышенно-тонки,
вошли в совершенное мысли.
Ты взял в свои песни
сияние белого снега,
Для них захватил ты
лазурного облака прелесть.
В них каждый отрезок -
литая из золота строчка,
Узоры двойные -
нефритом скрепленные пары.
Ветров сразу восемь
возникло в холодной пустыне,
В пять радужных красок
зажженный пожар полыхает.
Петлей ледяною
свиваясь, звук стынет за звуком,
Жемчужною низью
круглятся за знаками знаки.
В поэмах созвучья
сплетаются вышивки тоньше,
Их кости и мышцы
нежнее и мягче, чем хлопок.
Бурлят и клокочут,
вздымаясь кипящей волною,
Поют, разливаясь,
сильней, чем свирели и струны.
Медовый источник
забил, из земли вырываясь,
Напев величавый
нисходит с высокого неба.
И духи и бесы,
внимая, как будто рыдают,
И рыбы-драконы,
услыша, застыли в молитве.
В кругу своем звезды
смятенно сбиваются в толпы,
Луна, опускаясь,
на время осталась послушать.
Растрогались гуси -
они тишины не нарушат.
Грустят обезьяны -
и те погрузились в молчанье.
И льются ручьями
у ссыльного странника слезы,
Свой путь прерывает
торговца проезжего лодка...
О песнях украдкой
певицы тебя умоляют,
Мы внемлем неслышно
тоскующих жен перепевам.
Косыми рядами
стих пишут на стенах беленых,
Короткие строфы
на красной бумаге выводят.
Вкус мяса забудешь
в часы наслажденья стихами.
Болезни проходят,
как только за песни возьмешься.
Чжан Цзи их узнает -
и падает ниц от восторга,
Ли Шэнь их услышит -
и все забывает от счастья.
Путь дао извилист,
но гений на нем лишь воспрянет,
В свободе от службы
поэзия станет призваньем.
Велением неба
твой голос величия полон,
По правилам жизни
влачишь свои дни в неудачах.
Я вижу, как слабы
стихи, что написаны мною,
Я знаю всю силу
души и талантов другого.
В старанье, в работе
хоть мы и добились того же,
Но тонкость и грубость
все с разных сторон повисают.
Мы, каждый, имеем
по тысяче созданных песен,
Заброшены оба
на берег далекого моря.
И головы наши
от песен все больше белеют,
И взглядом любовным
мы оба сквозь даль проникаем.
Нам письма к поэтам
мешают трапезовать утром,
И в поисках слова
мы глаз по ночам не смыкаем.
На старости платим
долгов поэтических бремя,
Навечно связали
мы судьбы свои с письменами.
Мы часто вздыхаем
о Чэне - мыслителе мудром,
Всегда мы тоскуем
о Ли - небожителе павшем.
Их громкая слава
лишила успехов житейских,
И горечь раздумий
небесный им век сократила.
Им не было счастья
в их пору найти пониманье.
Что им после смерти
любовь или жалость потомков!
Скорбим друг о друге
сегодня и мы точно так же:
В Пэньпу я в изгнанье,
ты в ссылке своей в Тунчуани.
Белую голову
только склоню со вздохом,
Темные брови
тотчас же и ты печалишь.
На зиму платье
ты чинишь при свете лампы.
Девочка наша
играет с тобою рядом.
Дом обветшал -
все завесы и ширмы стары -
И неуютен -
в циновках осенний холод.
Бедность людская
ведь тоже бывает разной.
Лучше за мною
быть замужем, чем за Цянь-лоу.
Ветер ходит кругами, исчезли тучи,
только что прекратился дождь.
Отражается солнце в озерных водах,
потеплело, и ярче свет.
Воздух в далях как будто усеян алым -
абрикосы цветут в горах.
Полосами простерлась новая зелень -
окаймил берега камыш.
Низко крыльями машут белые гуси,
тяжело летят, как зимой.
Языки недвижимы у желтых иволг,
не ведут они разговор.
Этим я не хочу сказать, что в Цзяннани
уже не так хороша весна:
Год за годом болезни мои и дряхлость
ослабляют влеченье к ней.
Я новые песни
одну за другой слагаю.
Пишу не затем я,
что громкою славой пленяюсь.
Я старые строки
все время читаю и правлю.
Труды над стихами
душевную радость приносят.
И если прикажут
мне областью править подольше,
Не стану искать я
путей, чтоб вернуться в столицу.
Хочу одного лишь -
на реках, на глади озерной,
Стихи распевая,
всю жизнь провести до кончины.
Наконец-то сегодня
Сун и Ло у меня пред глазами:
Я назад обернулся
и вздыхаю о тяготах мира,
Где цветенье и слава
преходящи, как быстрые воды,
Где печали и беды
поднимаются выше, чем горы.
Только горе изведав,
знаешь радости полную цену,
После суетной жизни
станет милым блаженство покоя.
Никогда не слыхал я,
чтобы птица, сидевшая в клетке,
Улетев на свободу,
захотела вернуться обратно.
Перевод Л.Эйдлина
Я окно растворил -
и остыла моя постель.
Лежа, глаз не сомкну:
вспоминаю Сяо и Сян...
Видам горных вершин
не настанет время стареть,
А людские сердца
день-деньской в суете хлопот...
В соснах ветра порыв -
то ли поздний, полночный дождь.
За завесой луна -
то ли иней, наполнивший дом...
На коне одному
хорошо бы поехать домой:
Над рекою как раз
апельсинами пахнуть должно!
Перевод В.Марковой
Грядою встала горная цепь.
За ней поднялась другая.
Как ясно видны их громады вдали!
Как небо над ними высоко!
Клубится в лощинах холодный туман,
Но где он, мой друг далекий?
Уже хризантемы в садах расцвели,
Уже отцвести успели.
Кленовые листья горят огнем,
И тянутся с севера гуси,
А друг мой еще не вернулся ко мне,
Один я брожу безотрадно.
Зачем на небе светит луна
И веет ласковый ветер?
Вновь весенняя светит луна,
Вновь раскрылся весенний цвет.
Ах, когда же придет конец
Этой вечной смене времен?
А когда-то бывало не так:
Сколько радостей знал я весной!
Прошлой ночью в лачуге моей
Снова ветер с востока дохнул.
Тяжко родину вспоминать
При сиянье весенней луны.
Как, наверно, яшмой горят
В этом свете перила крыльца
И резных ступеней ряды
Там, в далеком моем дворце!
Только юность моя прошла,
Алый цвет на щеках поблек.
Как, скажите, такую тоску
Может сердце одно вместить?
Нет конца ей, как водам весной,
Что разливом бегут на восток.
Перевод Г.Ярославцева
Дыханьем ночи, звуками свирели
заполнено пространство под луной,
И мудрено не потерять дорогу:
вокруг - такое множество цветов!
Как поменять мне отношенья с миром -
я не решу за шахматной игрой;
Не лучше ли всего за винной чаркой
мне, гостю, вспоминать родимый кров.
Два дерева выросли около дома,
тенисты и стройны;
Одно постоянно кивает другому,
друг друга достойны.
Поднимется ветер иль выпадет иней -
их зелень не реже;
В холодное время все вянет и стынет,
а листья - все свежи!
О, сколько деревья желанной прохлады
в жару навевают,
От стужи туманов их купы-громады
в ночи укрывают.
Чуть персикам, грушам пора наливаться -
тут малый и старый
Верхом и в повозках скорее стремятся
к воротам базара.
А я - в одиночестве... Не покидаю
привычные стены,
Печали отдавшись, все так же вздыхаю,
томлюсь неизменно
И мыслю: ко времени ль ныне такое
вокруг оживленье? -
Нет, благо провижу я только в покое
и в уединенье.
Всегда в постоянстве своем укрепляться
достойным приятно,
А низкие склонны менять да меняться -
и неоднократно.
Перевод А.Ахматовой
Упала тень на окна,
На сосны возле них,
Уплыли в небе тучи,
И летний дождь затих.
Лучи проникли в рощу, -
Зрей груша и орех!
На улице под солнцем
Ребячий слышен смех.
У горного потока
Стада коров мычат,
В пруду ныряют утки
И множество утят.
И каждый землепашец
Вином богат опять,
Друзей в селе соседнем
Он будет угощать.
Перевод В.Тихомирова
Сижу перед полной чаркой - не пью.
Печальные мысли пьянят сильнее, чем хмель.
Многое видел, побывал не в одном краю -
Тоску схоронить не смог ни в одной из земель.
В столицу приехал, помню, то было давно.
Конь на бегу гривой густою тряс.
На синей башне ночью пили вино.
Веселая песня в небесную даль неслась.
Вернуть невозможно счастья минувших дней.
До шеи свисают длинные пряди седин.
Прекрасна в окне луна над горами Эмэй:
Осень пришла, грущу с луною один на один.
Под утро луна озаряет пустую кровать:
Глаз не смыкал - цикады пели окрест.
Понял давно: от печали нельзя сбежать -
Чего же ради уйду из родимых мест.
В селенье горном болел - поправляюсь;
шапку надел - велика.
На юге, в долине Янцзы, - весна,
а мы все тепла ждем.
Грущу, - в пустынном краю герой
стал немощней старика.
Вижу - цветы, воспетые всеми,
обрывает ветер с дождем.
Удобно лежу в подушках; вдыхаю
цветочный дух у окна.
Стыдно выйти - так разрослись
дикие травы в саду.
Книги расставил; читаю письмо;
отставил чарку вина.
Печальные вести - много несчастий
случилось в этом году.
Когда же смогу, хотя бы на время,
уйти от чиновных дел?
Годы идут; на моей голове
волос уже поседел.
Только отдамся душевной беседе -
высокого гостя встречай.
Только что видел светлые сны -
вставай, бубенец прозвенел.
Уйти бы в горы под облака -
век бы на них глядел.
Дружил бы с овчаром и с дровосеком
за трапезой вместе сидел.
Стихи записал - пора бы теперь
в сердце смирить гнев:
Птице в неволе крыло подрезают,
что делать - таков удел.
Болею; лежу в саду; стар, -
стала седой голова.
Снадобья пью - тем и живу;
одолело меня нездоровье.
В дымке луна; в невысоких горах,
слышу, кричит сова.
Свет из окна; на высоких деревьях,
вижу, воронье гнездовье.
Силу мою подорвали несчастья,
ложь, наветы, злословье.
Душу мою истомила нужда -
сердце бьется едва.
Юные годы вспомню - и вправду
будто прошли века.
Не о себе говорю - о государстве
мысли мои и слова.
В НАЧАЛЕ ОСЕНИ НАПИСАЛ СТИШКИ НА РИФМУ: "СТАРИК У ОКНА ДОЖИВАЕТ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ. К СТАРЫМ ДЕРЕВЬЯМ ОСЕНЬ ЯВИЛАСЬ ВДРУГ"
Всяк о себе
думает в наши дни.
По этой причине
столько несчастий вокруг.
Тот, кто не делит мир
на "я" и "они",
Тот в этом мире
мой друг.
Перевод Г.Ярославцева
Ветер всколыхнул
Речную гладь,
Лепестки сорвал
Цветов прибрежных...
Боль разлуки
Так легко понять
В звуках флейты
Медленных и нежных.
Вот склонилось
Солнце на закат,
И заря над речкой
Потухает.
Звуки флейты
На восток летят,
На вершинах горных
Замирают...
Предо мною открылись
Просторы долины речной,
Там густые деревья
И берег с высокой травой.
Но горячее солнце
Здесь так раскалило песок,
Что открывшимся видом
Я любоваться не мог.
Лишь мельком оглядевшись
И робко ступая ногой,
Поспешил я укрыться
От зноя в тутовник густой.
Перевод Е.Витковского
В СЫЧЖОУ СНЕГ; НОЧЬЮ НАКАНУНЕ НОВОГО ГОДА ХУАН ШИШИ ПОСЫЛАЕТ МНЕ ВИНО И РЫБУ
Мельтешит-мельтешит на закате снежок,
подобно белейшей муке.
Звенит-звенит весенний ручей;
иду по песку не спеша.
Прежние странствия кажутся сном,
растаявшим вдалеке.
Скиталец бездомен, словно монах -
бредет всегда налегке.
Кисточку взял, но замерзла тушь,
тушечница холодна.
Зачем только в тусклой лампе моей
скручен фитиль из цветка?
В полночь посыльный - слуга от вас
рыбы принес, вина.
Ошеломленный, с постели вскочил, -
смеялись дети, жена.
Листья джута на солнце блестят,
летят семена конопли.
Из чьей шелковарни по всей округе
запахи потекли?
Девушки за веретена взялись,
слышны голоса вдали.
Седые волосы, пьяный взор,
одеждой не скрыть худобы.
Зерно незрелое трет в руках,
от голода руки слабы.
Вопрошает: скоро ли в здешних краях
созреют бобы?
Ветер в одежде свистит, цветы
опадают и там и тут.
Деревня слева, деревня справа,
в шелковарне нити поют.
На ивах мох, и желтые тыквы
здесь продают.
Испил вина, но дорога длинна,
мечтаю только о сне.
От полдневного солнца, от мысли о чае
жажда сильнее вдвойне.
В дверь постучусь - в крестьянском дому
напиться позволят мне.
Обновлены прошедшим дождем,
стали травы нежней.
Дорога песчаная не пылит,
еду верхом по ней.
Землю в поте лица пахать -
желания нет сильней.
Полдневное солнце печет вовсю,
свежи конопля и тут.
Благовонные запахи горькой полыни
в теплом ветре плывут.
Государев посланник, надо признать,
настоящий хозяин тут!
Перевод М.Басманова
Куда я с башни ни бросаю взор -
Лазурь небес и дали синева.
До горизонта выткала ковер
Душистая зеленая трава...
Мне лучше бы на башню не всходить,
Чтоб старых ран в душе не бередить.
Давно ль пробились первые ростки?
Теперь бамбук у храма - в полный рост.
Сошли цветы, опали лепестки,
Смешались с глиной ласточкиных гнезд.
Гляжу на лес и всей душой скорблю
Да крик кукушки из лесу ловлю.
Бескрайняя весенняя тоска,
И волосы убрать желанья нет.
Вдруг ветер налетел издалека,
На землю слива уронила цвет.
Бледны в холодном небе облака,
Бегущие за месяцем вослед.
А я опять наедине с собой
Вдыхаю ароматных трав дымок.
За пологом с жемчужной бахромой,
Как вишня, красный светит огонек.
Что, если холод будет, как зимой?
Поможет ли тогда волшебный рог?..
Крик залетного гуся слышу,
Вижу яшмовой тучи следы.
Снова снег осыпает крыши,
Из курильницы тянется дым.
Птица-феникс - заколка резная,
И на ней отраженье свечи.
Отчего - я сама не знаю -
Радость в сердце мое стучит?
Где-то звуки рожка на рассвете
Ускоряют утра приход.
Ковш с Тельцом -
Два созвездия встретить
На востоке заря встает.
Ни цветочка нигде не видно,
Но я знаю: весна в пути.
Ветер западный - так обидно! -
Холодам не дает уйти.
Стих ветер наконец-то. И вокруг
В пыли цветы душистые лежат.
Мне не поднять к прическе слабых рук,
Гляжу с тоской на гаснущий закат.
Мир неизменен. Но тебя в нем нет,
В чем жизни смысл - того мне не понять.
Мешают говорить и видеть свет
Потоки слез, а их нельзя унять.
Как хорошо на Шуанси весной,
О том я слышала уже не раз.
Так, может быть, с попутною волной
По Шуанси отправиться сейчас?..
Но лодке утлой непосилен груз
Меня не покидающей тоски.
От берега отчалю - и, боюсь,
Тотчас же окажусь на дне реки.
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий,
Непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи
Повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы за плетнем восточным
Пьем вино...
Еще поныне в рукавах халата
Таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный
Рвет штору на окне...
Ты желтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув ко мне.
Гладь озерную расколов,
Ветер волны нагнал без числа,
И едва уловим
Запах редких цветов -
Это поздняя осень пришла.
Блеск воды и горы синева
По душе мне в осенние дни.
Чтобы их описать,
Где найду я слова?
Как отрадны для взора они!
Желтый лотоса лист и плоды -
Здесь и там, за песчаной косой.
И на ряске
Прозрачные капли воды,
И трава под жемчужной росой.
А на отмели цапля стоит,
Отвернулась сердито она.
На меня она, видно,
Обиду таит,
Что так рано уйти я должна.
Там, где слились воедино
Тучи с озерным простором,
Где предрассветная дымка
Тает над сонной волной, -
Тысячи парусных лодок
В танце закружатся скоро.
Небо бледнеет, и гаснут
Звезды одна за одной.
Сон необычный мне снился,
Будто бы в Небо я взмыла,
Голос из бездны небесной
Вдруг обратился ко мне.
Ласково и с участьем
Небо меня спросило,
Путь свой куда направляю
В этой земной стороне.
Горькое Небу признанье
Было моим ответом:
"Солнце клонится к закату,
Путь же, как прежде, далек.
Вся моя жизнь - постиженье
Трудного дела поэта,
Но совершенных так мало
Мною написано строк!.."
Ветер поднялся в округе,
Ветер от края до края.
Гордо парит надо мною
В выси заоблачной гриф...
Мчи за Саньшань меня, ветер,
Лодку волной подгоняя,
Пусть ни на миг не ослабнет
Твой дерзновенный порыв!
Ни души на унылом дворе.
Дует ветер, и дождь моросит.
Дверь циновкой закрою плотней.