И не следит, как прежде,
За собою -
И все-таки
Она еще прекрасна:
Таких немного встретишь
Под луною.
-----
Вот так и я, мой государь,
В печали -
Боюсь:
Надежды сбудутся едва ли.
И ясному солнцу,
И светлой луне
В мире
Покоя нет.
И люди
Не могут жить в тишине,
А жить им -
Немного лет.
Гора Пэнлай
Среди вод морских
Высится,
Говорят.
Там, в рощах
Нефритовых и золотых,
Плоды,
Как огонь, горят.
Съешь один -
И не будешь седым,
А молодым
Навек.
Хотел бы уйти я
В небесный дым,
Измученный
Человек.
День промелькнет -
Он короток, конечно,
Но и столетье
Улетит в простор.
Когда простерлось небо
В бесконечность?
Десятки тысяч кальп
Прошло с тех пор.
И локоны у феи
Поседели -
То иней времени
Оставил след.
Владыка
Взор остановил на деве -
И хохот слышен
Миллионы лет.
Остановить бы
Шестерых драконов
И привязать их
К дереву фусан,
Потом, Небесный Ковш
Вином наполнив,
Поить - чтоб каждый
Намертво был пьян.
-----
Хочу ли
Знатным и богатым быть?
Нет!
Время я хочу остановить.
У деревенских
Глиняных домов
Бреду уныло
По земле суровой,
И на лугу,
Средь полевых цветов,
Гляжу - растет
"Старик белоголовый".
Как в зеркало,
Смотрю я на цветок:
Так на него
Виски мои похожи.
Тоска. Ужели
Этот карлик мог
Мои печали старые
Умножить?
Десять лет он у варваров
Прожил в жестоком плену,
Но сумел сохранить
Доверительный знак государев.
Белый гусь столько раз
Пролетал, возвращая весну,
Но письма не принес -
А скрывался, крылами ударив.
Пас овец он - Су У -
В чужедальнем и диком краю,
Там, в горах и степях,
Тосковал он о родине милой.
Ел он снег, проклиная
И голод, и долю свою,
Пил он воду из ям,
Если летняя жажда томила.
А когда, получивший свободу,
Он тронулся в путь,
Обернулся на север -
И вспомнил снега и морозы,
Вспомнил нищенский пир,
Где склонился он другу на грудь,
И заплакали оба -
И в кровь превращалися слезы.
Смотри, как ветви ивы
Гладят воду -
Они склоняются
Под ветерком.
Они свежи, как снег,
Среди природы
И, теплые,
Дрожат перед окном.
А там красавица
Сидит тоскливо,
Глядит на север,
На простор долин,
И вот -
Она срывает ветку ивы
И посылает - мысленно
В Лунтин.
Сколько дней мы в разлуке,
Мой друг дорогой, -
Дикий рис уже вырос
У наших ворот.
И цикада
Уж свыклась с осенней порой,
Но от холода плачет
Всю ночь напролет.
Огоньки светляков
Потушила роса,
В белом инее
Ветви ползучие лоз.
Вот и я
Рукавом закрываю глаза.
Плачу, друг дорогой,
И не выплачу слез.
Опять прокаркал
Черный ворон тут -
В ветвях он хочет
Отыскать приют.
Вдова склонилась
Над станком своим -
Там синий шелк
Струится, словно дым.
Она вздыхает
И глядит во тьму:
Опять одной
Ей ночевать в дому.
Цветку подобна новая жена,
Хотя бы и достойная любви.
Я - старая - на яшму похожу
И не скрываю помыслы свои.
Цветок непостоянен. Непрочна
Его любви блистающая нить.
Но яшмовое сердце никогда
Не сможет разлюбить иль изменить.
И я была когда-то молодой,
Но, постаревшая, живу одна.
А ты увидишь: время пролетит -
И станет старой новая жена.
Не забывай же о царице Чэнь,
Той, что была любимою женой, -
Ее покои в Золотом дворце
Покрыты паутиною седой.
Перевод Л.Эйдлина
Желтые тучи на десять ли,
в сумерках белый день.
Северный ветер гонит гусей,
сыплется, вьется снег.
Брось горевать, что в свой дальний путь
едешь ты без друзей:
Есть ли под нашим небом такой,
кто бы не знал тебя!
Перевод А.Гитовича
Великая горная цепь -
К острию острие!
От Ци и до Лу
Зеленеет Тайшань на просторе.
Как будто природа
Собрала искусство свое,
Чтобы север и юг
Разделить здесь на сумрак и зори.
Родившись на склонах,
Плывут облака без труда,
Завидую птицам
И в трепете дивном немею.
Но я на вершину взойду
И увижу тогда,
Как горы другие
Малы по сравнению с нею.
СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО У МЕНЯ БЫЛО НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВЛЯЛСЯ В ФЭНСЯН
В Дулине
Человек в пеньковом платье,
Хоть постарел -
А недалек умом:
Как мог такую глупость
Совершить я,
Чтоб с Цзи и Се
Равнять себя тайком?
А просто
Во дворце я непригоден.
И надо мне
Безропотно уйти.
Умру - поймут,
Что о простом народе
И сердца жар,
Бредя тропой земною,
Я отдавал народу
Всей душой.
Пусть господа
Смеются надо мною,
Но в громких песнях
Слышен голос мой.
Не то чтоб не хотел
Уйти от шума
И жить, не зная
Горя и тревог, -
Но с государем,
Что подобен Шуню,
Расстаться добровольно
Я не мог.
Не смею утверждать,
Что ныне нету
Людей, способных
Управлять страной,
Но, как подсолнечник
Стремится к свету,
Так я стремился
Верным быть слугой.
Я думаю
О стае муравьиной,
Что прячется
В тиши спокойных нор.
А я хотел,
Как истинный мужчина,
На океанский
Вырваться простор.
Для этого
И жить на свете стоит,
А не искать вниманья
У вельмож.
Пусть пыль забвения
Меня покроет,
Но на льстецов
Не буду я похож.
Сюй Ю и Чао Фу
Не так страдали,
Стыжусь -
А измениться не могу.
Вином пытаюсь
Разогнать печали.
И песнями -
Гнетущую тоску.
Теперь зима,
И листья облетели,
От ветра
Треснут, кажется, холмы.
Ночные небеса
Грозят метелью,
И я бреду
Среди угрюмой тьмы.
Окоченели пальцы -
Силы нету,
А пояс развязался,
Как на грех.
Но до Лишани
Доберусь к рассвету,
Где государь
Пирует без помех.
Колышутся знамена,
Как в столице,
В дозоре гвардия -
На склонах гор.
Над Яочи
Горячий пар клубится,
И блеск оружья
Ослепляет взор.
Здесь государь
Проводит дни с гостями,
Я слышу -
Музыка звучит опять.
Те, кто в халатах
С длинными кистями,
Купаться могут здесь
И пировать.
Но шелк, сияющий
В дворцовом зале -
Плод женского
Бессонного труда.
Потом мужчин
Кнутами избивали -
И подати
Доставили сюда.
И если
Государь наш милостивый,
Тот дивный шелк
Сановникам даря,
Хотел, чтоб власти
Были справедливы
То не бросал ли он
Подарки зря?
Да, здесь чиновников
Полно повсюду,
А патриотам -
Не открыть сердца.
К тому ж, я слышал,
Золотые блюда
Увезены
Из алого дворца.
И три небесных феи
В тронном зале,
Окутав плечи
Нежной кисеей,
Под звуки флейт,
Исполненных печали,
С гостями веселятся
День-деньской.
И супом
Из верблюжьего копыта
Здесь потчуют
Сановных стариков,
Вина и мяса
Слышен запах сытый,
А на дороге -
Кости мертвецов.
От роскоши
До горя и бесправья -
Лишь шаг.
И нет упрека тяжелей.
Я колесницу
К северу направил,
Чтобы добраться
К рекам Цин и Вэй.
Тяжелый лед
На реках громоздится
Везде,
Куда ни взглянешь на пути.
Уж не с горы ль Кунтун
Он вдаль стремится,
Как бы грозя
Небесный Столб снести?
Плавучий мост
Еще не сломан, к счастью,
Лишь балки
Неуверенно скрипят,
И путники
Сквозь ветер и ненастье
Скорее перейти его
Спешат.
Моей семьи
Давно уж нет со мною,
И снег, и ветер
Разделили нас.
Я должен снова
Встретиться с семьею,
И вот ее
Увижу я сейчас.
Вхожу во двор -
Там стоны и рыданья:
От голода
Погиб сынишка мой.
И мне ль - отцу -
Скрывать свое страданье,
Когда соседи
Плачут за стеной.
И мне ль - отцу -
Не зарыдать от боли,
Что голод
Сына моего убил,
Когда все злаки
Созревали в поле,
А этот дом
Пустым и нищим был.
Всю жизнь
Я был свободен от налогов,
Меня не слали
В воинский поход,
И если так горька
Моя дорога,
То как же бедствовал
Простой народ?
Когда о нем
Помыслю поневоле
И о солдатах,
Павших на войне, -
Предела нет
Моей жестокой боли,
Ее вовеки
Не измерить мне!
Страна распадается с каждым днем.
Но природа - она жива:
И горы стоят, и реки текут,
И буйно растет трава.
Трагедией родины удручен,
Я слезы лью на цветы.
И вздрогнет душа - если птица вдруг
Крикнет из темноты.
Три месяца кряду горят в ночи
Сигнальных костров огни.
Я дал бы десять тысяч монет
За весточку от семьи.
Хочу надеть головной убор,
Но так ослабела плоть,
И волосы так поредели мои,
Что шпилькой не заколоть.
Седьмой, осенний месяц.
День шестой.
Страдаю я -
Жара и пыль везде.
Сижу
Перед расставленной едой,
Но не могу
Притронуться к еде.
Наступит ночь -
И ночи я не рад,
Коль скорпионы
Приползут ко мне,
Потом, попозже,
Мухи налетят,
И станет
Нестерпимее вдвойне.
Затиснутый
В чиновничий халат,
Хочу кричать
Неведомо куда:
"О, почему
Служебные дела
Скопились ныне
Так, как никогда?"
Смотрю на юг,
Где сосны над рекой
Вскарабкались
На горных круч простор.
Вот если б мне
Ступить босой ногой
На толстый лед
Могучих этих гор!
В синем небе кружит
Одинокая хищная птица,
А под нею - две чайки
Плывут по реке не спеша.
Хищник может легко
За добычею вниз устремиться,
Но не знает тревоги
Беспечная чаек душа.
Надвигается вечер,
Росой покрывается поле,
А паук на ветвях
Паутину плетет и плетет.
И законы природы
Близки человеческой доле -
Одиноко стою
Среди тысячи дел и забот.
В жизни нашей
Редки были встречи,
Мы как Шан и Шэнь
В кругу созвездий.
Но сегодняшний
Прекрасен вечер -
При свече сидим
С тобою вместе.
Молодость ушла
Бродить по свету,
Головы у нас
Седыми стали.
Спросишь о друзьях -
Иных уж нету -
И душа
Сгорает от печали.
Нужно было
Два десятилетья,
Чтоб я вновь вошел
В твои покои.
У тебя, гляжу,
Жена и дети,
И детей -
Не двое и не трое.
С уважением
Меня встречая,
О дороге
Спрашивают длинной.
Но, вопросы эти
Прерывая,
За вином
Ты посылаешь сына.
И велишь
Пырей нарезать свежий,
Рис варить,
С пшеном его мешая.
И за то,
Чтоб быть в разлуке реже,
Пьем,
За чаркой чарку осушая.
Десять чарок выпил -
Не хмелею,
Но я тронут
Дружбой неизменной...
Завтра ж нас разделят,
К сожаленью,
Горных кряжей
Каменные стены.
Луна - как и солнце:
Она остановки не знает.
Вчерашняя ночь
Разделила нам осень и лето.
Цикада в траве
Непрерывно звенеть продолжает,
А ласточка к югу
Уже улетела с рассвета.
Всю жизнь я стремился
Уйти в одиночество, в горы,
И вот уже стар -
А свое не исполнил желанье.
Давно бы я бросил
Служебные дрязги и ссоры,
Лишь бедность мешает мне
Жить в добровольном изгнанье.
Дикого гуся
Несет из Монголии ветер,
С севера дуя,
Он мелкую гальку несет.
Звонко свистит -
И в лесу содрогаются ветви,
Пышные травы
К земле в три погибели гнет.
Семьи в богатых домах
Собираются вместе -
Флейты звучат там,
Тепло, и веселье, и свет.
Там не узнают
О путнике в южном предместье -
Он до сих пор еще
В летнее платье одет.
Чтоб лак добывать,
Вековые деревья срубают,
И сало сжигают,
Чтоб в лампе светил фитилек.
Цветок орхидеи
Под белой росой опадает,
Весенние ветры
Ломают коричный цветок.
Министр из дворца
С подчиненными вышел своими.
Дорожка, как прежде,
Посыпана желтым песком.
И только правителя Сяо
Не видно меж ними -
И все современники
Горько жалеют о том.
Свирепый тигр
Страшит не только слабых,
А все же
Попадается в тенета:
Уже зажаты
В крепких путах лапы -
Напрасно
Угрожает и ревет он.
Он мертвой шкурой
Ляжет на кровати,
И не ожить
Зрачкам его стеклянным.
С людьми бывает
И похуже, кстати!
Да будет это
Ведомо тиранам!
Так неприметен он и мал,
Почти невидимый сверчок,
Но трогает сердца людей
Его печальный голосок.
Сверчок звенит среди травы,
А ночью, забираясь в дом,
Он заползает под кровать,
Чтоб человеку петь тайком.
И я, от родины вдали,
Не в силах слез своих сдержать:
Детей я вспомнил и жену -
Она всю ночь не спит опять.
Рыданье струн и флейты стон
Не могут так растрогать нас,
Как этот голосок живой,
Поющий людям в поздний час.
Он, говорят,
Из трав гнилых возник
Боится солнца,
Прячется во тьму.
Слаб свет его ночной
Для чтенья книг,
Но одинокий путник
Рад ему.
Под дождиком -
Я видел иногда -
Он к дереву
Прижмется кое-как.
А вот когда
Настанут холода,
Куда, спрошу я,
Денется, бедняк?
Погода стала
Ветреной, постылой,
Нет никого
На берегу реки.
Лишь мельница
Шумит себе уныло,
Да у соседей
Светят огоньки.
Здесь мне пришлось
Надолго поселиться -
Как много горя
Бунты принесли!
Есть братья у меня -
Они в столице,
И между нами -
Десять тысяч ли.
На мокрой ветке
Иволга щебечет,
И чайки плавают
У островка.
Цветы совсем поникли
В этот вечер,
И стала неспокойною
Река.
Седой старик -
Варю вино из проса.
Стучится дождь
У моего окна.
Я на судьбу
Не взглядываю косо:
В уединенье
Слава не нужна.
Когда весною
Персики цветут,
Вода в реке
Прибавиться должна.
К полудню
Отмели не будет тут
И о калитку
Стукнется волна.
Наживку опускаю
На крючке
И трубы провожу
На огород,
А стаи птиц
Собрались на реке,
И каждая
По-своему поет.
Лежа греюсь на солнце
В беседке, у сонной реки,
И, стихи повторяя,
Гляжу я в далекую даль,
Облака проплывают
Спокойно, как мысли мои,
И усталому сердцу
Ушедших желаний не жаль.
А природа живет
Непрерывною жизнью своей,
А весенние дни
Так прозрачны теперь и тихи.
Не дано мне вернуться
На лоно родимых полей,
Чтоб развеять тоску -
Через силу слагаю стихи.
Скупое сердце
Дорожит лучом,
Речные струи -
В водяной пыли.
Все отмели
Покрыты камышом,
От дома к дому
Тропки пролегли.
Халат
Я лишь накидываю свой
И Тао Цяню
Следую во всем.
Нет пред глазами
Суеты мирской,
Хоть болен я -
А легок на подъем.
Встречаю я
Весеннюю зарю
Там, где цветы
Заполонили сад.
И с завистью теперь
На птиц смотрю.
А людям
Отвечаю невпопад.
Читая книги -
Пью вино за двух,
Где трудно -
Пропущу иероглиф.
Старик-отшельник -
Мой хороший друг -
Он знает,
Что я истинно ленив.
Занавеску мою
Озаряет закат,
Ветерок над ручьем -
Одинокий и кроткий, -
Он приносит из сада
Цветов аромат
И струится
К стоящей у берега лодке.
На ветвях
Воробьиный царит произвол,
И стрекозы летят
Из неведомых далей.
Молодое вино,
Кто тебя изобрел:
Раз хлебнешь -
И развеются сотни печалей.
В глухой деревне
В день "холодной пищи"
Опавшие
Кружатся лепестки.
Восходит солнце,
Осветив жилища,
И в легкой дымке -
Отмель у реки.
Крестьяне пригласят -
Пойду к их дому.
Пришлют подарки -
Не отвергну их.
Здесь все друг с другом
Хорошо знакомы,
И даже куры -
Спят в дворах чужих.
Цвет кроны дерева
Темно-зеленый -
Она весной
Подобна балдахину.
Я выстроил шалаш себе
Под кроной,
Что тень свою
Бросает на равнину.
Она и в поддень
Кажется прохладной,
И ветерок
Всегда звенит над нею.
Когда напьюсь -
То мучаюсь нещадно,
А здесь - засну
И быстро протрезвею.
Когда бреду
Тропинкою знакомой,
Всегда топорик
За собою -
И все-таки
Она еще прекрасна:
Таких немного встретишь
Под луною.
-----
Вот так и я, мой государь,
В печали -
Боюсь:
Надежды сбудутся едва ли.
И ясному солнцу,
И светлой луне
В мире
Покоя нет.
И люди
Не могут жить в тишине,
А жить им -
Немного лет.
Гора Пэнлай
Среди вод морских
Высится,
Говорят.
Там, в рощах
Нефритовых и золотых,
Плоды,
Как огонь, горят.
Съешь один -
И не будешь седым,
А молодым
Навек.
Хотел бы уйти я
В небесный дым,
Измученный
Человек.
День промелькнет -
Он короток, конечно,
Но и столетье
Улетит в простор.
Когда простерлось небо
В бесконечность?
Десятки тысяч кальп
Прошло с тех пор.
И локоны у феи
Поседели -
То иней времени
Оставил след.
Владыка
Взор остановил на деве -
И хохот слышен
Миллионы лет.
Остановить бы
Шестерых драконов
И привязать их
К дереву фусан,
Потом, Небесный Ковш
Вином наполнив,
Поить - чтоб каждый
Намертво был пьян.
-----
Хочу ли
Знатным и богатым быть?
Нет!
Время я хочу остановить.
У деревенских
Глиняных домов
Бреду уныло
По земле суровой,
И на лугу,
Средь полевых цветов,
Гляжу - растет
"Старик белоголовый".
Как в зеркало,
Смотрю я на цветок:
Так на него
Виски мои похожи.
Тоска. Ужели
Этот карлик мог
Мои печали старые
Умножить?
Десять лет он у варваров
Прожил в жестоком плену,
Но сумел сохранить
Доверительный знак государев.
Белый гусь столько раз
Пролетал, возвращая весну,
Но письма не принес -
А скрывался, крылами ударив.
Пас овец он - Су У -
В чужедальнем и диком краю,
Там, в горах и степях,
Тосковал он о родине милой.
Ел он снег, проклиная
И голод, и долю свою,
Пил он воду из ям,
Если летняя жажда томила.
А когда, получивший свободу,
Он тронулся в путь,
Обернулся на север -
И вспомнил снега и морозы,
Вспомнил нищенский пир,
Где склонился он другу на грудь,
И заплакали оба -
И в кровь превращалися слезы.
Смотри, как ветви ивы
Гладят воду -
Они склоняются
Под ветерком.
Они свежи, как снег,
Среди природы
И, теплые,
Дрожат перед окном.
А там красавица
Сидит тоскливо,
Глядит на север,
На простор долин,
И вот -
Она срывает ветку ивы
И посылает - мысленно
В Лунтин.
Сколько дней мы в разлуке,
Мой друг дорогой, -
Дикий рис уже вырос
У наших ворот.
И цикада
Уж свыклась с осенней порой,
Но от холода плачет
Всю ночь напролет.
Огоньки светляков
Потушила роса,
В белом инее
Ветви ползучие лоз.
Вот и я
Рукавом закрываю глаза.
Плачу, друг дорогой,
И не выплачу слез.
Опять прокаркал
Черный ворон тут -
В ветвях он хочет
Отыскать приют.
Вдова склонилась
Над станком своим -
Там синий шелк
Струится, словно дым.
Она вздыхает
И глядит во тьму:
Опять одной
Ей ночевать в дому.
Цветку подобна новая жена,
Хотя бы и достойная любви.
Я - старая - на яшму похожу
И не скрываю помыслы свои.
Цветок непостоянен. Непрочна
Его любви блистающая нить.
Но яшмовое сердце никогда
Не сможет разлюбить иль изменить.
И я была когда-то молодой,
Но, постаревшая, живу одна.
А ты увидишь: время пролетит -
И станет старой новая жена.
Не забывай же о царице Чэнь,
Той, что была любимою женой, -
Ее покои в Золотом дворце
Покрыты паутиною седой.
Перевод Л.Эйдлина
Желтые тучи на десять ли,
в сумерках белый день.
Северный ветер гонит гусей,
сыплется, вьется снег.
Брось горевать, что в свой дальний путь
едешь ты без друзей:
Есть ли под нашим небом такой,
кто бы не знал тебя!
Перевод А.Гитовича
Великая горная цепь -
К острию острие!
От Ци и до Лу
Зеленеет Тайшань на просторе.
Как будто природа
Собрала искусство свое,
Чтобы север и юг
Разделить здесь на сумрак и зори.
Родившись на склонах,
Плывут облака без труда,
Завидую птицам
И в трепете дивном немею.
Но я на вершину взойду
И увижу тогда,
Как горы другие
Малы по сравнению с нею.
СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО У МЕНЯ БЫЛО НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВЛЯЛСЯ В ФЭНСЯН
В Дулине
Человек в пеньковом платье,
Хоть постарел -
А недалек умом:
Как мог такую глупость
Совершить я,
Чтоб с Цзи и Се
Равнять себя тайком?
А просто
Во дворце я непригоден.
И надо мне
Безропотно уйти.
Умру - поймут,
Что о простом народе
И сердца жар,
Бредя тропой земною,
Я отдавал народу
Всей душой.
Пусть господа
Смеются надо мною,
Но в громких песнях
Слышен голос мой.
Не то чтоб не хотел
Уйти от шума
И жить, не зная
Горя и тревог, -
Но с государем,
Что подобен Шуню,
Расстаться добровольно
Я не мог.
Не смею утверждать,
Что ныне нету
Людей, способных
Управлять страной,
Но, как подсолнечник
Стремится к свету,
Так я стремился
Верным быть слугой.
Я думаю
О стае муравьиной,
Что прячется
В тиши спокойных нор.
А я хотел,
Как истинный мужчина,
На океанский
Вырваться простор.
Для этого
И жить на свете стоит,
А не искать вниманья
У вельмож.
Пусть пыль забвения
Меня покроет,
Но на льстецов
Не буду я похож.
Сюй Ю и Чао Фу
Не так страдали,
Стыжусь -
А измениться не могу.
Вином пытаюсь
Разогнать печали.
И песнями -
Гнетущую тоску.
Теперь зима,
И листья облетели,
От ветра
Треснут, кажется, холмы.
Ночные небеса
Грозят метелью,
И я бреду
Среди угрюмой тьмы.
Окоченели пальцы -
Силы нету,
А пояс развязался,
Как на грех.
Но до Лишани
Доберусь к рассвету,
Где государь
Пирует без помех.
Колышутся знамена,
Как в столице,
В дозоре гвардия -
На склонах гор.
Над Яочи
Горячий пар клубится,
И блеск оружья
Ослепляет взор.
Здесь государь
Проводит дни с гостями,
Я слышу -
Музыка звучит опять.
Те, кто в халатах
С длинными кистями,
Купаться могут здесь
И пировать.
Но шелк, сияющий
В дворцовом зале -
Плод женского
Бессонного труда.
Потом мужчин
Кнутами избивали -
И подати
Доставили сюда.
И если
Государь наш милостивый,
Тот дивный шелк
Сановникам даря,
Хотел, чтоб власти
Были справедливы
То не бросал ли он
Подарки зря?
Да, здесь чиновников
Полно повсюду,
А патриотам -
Не открыть сердца.
К тому ж, я слышал,
Золотые блюда
Увезены
Из алого дворца.
И три небесных феи
В тронном зале,
Окутав плечи
Нежной кисеей,
Под звуки флейт,
Исполненных печали,
С гостями веселятся
День-деньской.
И супом
Из верблюжьего копыта
Здесь потчуют
Сановных стариков,
Вина и мяса
Слышен запах сытый,
А на дороге -
Кости мертвецов.
От роскоши
До горя и бесправья -
Лишь шаг.
И нет упрека тяжелей.
Я колесницу
К северу направил,
Чтобы добраться
К рекам Цин и Вэй.
Тяжелый лед
На реках громоздится
Везде,
Куда ни взглянешь на пути.
Уж не с горы ль Кунтун
Он вдаль стремится,
Как бы грозя
Небесный Столб снести?
Плавучий мост
Еще не сломан, к счастью,
Лишь балки
Неуверенно скрипят,
И путники
Сквозь ветер и ненастье
Скорее перейти его
Спешат.
Моей семьи
Давно уж нет со мною,
И снег, и ветер
Разделили нас.
Я должен снова
Встретиться с семьею,
И вот ее
Увижу я сейчас.
Вхожу во двор -
Там стоны и рыданья:
От голода
Погиб сынишка мой.
И мне ль - отцу -
Скрывать свое страданье,
Когда соседи
Плачут за стеной.
И мне ль - отцу -
Не зарыдать от боли,
Что голод
Сына моего убил,
Когда все злаки
Созревали в поле,
А этот дом
Пустым и нищим был.
Всю жизнь
Я был свободен от налогов,
Меня не слали
В воинский поход,
И если так горька
Моя дорога,
То как же бедствовал
Простой народ?
Когда о нем
Помыслю поневоле
И о солдатах,
Павших на войне, -
Предела нет
Моей жестокой боли,
Ее вовеки
Не измерить мне!
Страна распадается с каждым днем.
Но природа - она жива:
И горы стоят, и реки текут,
И буйно растет трава.
Трагедией родины удручен,
Я слезы лью на цветы.
И вздрогнет душа - если птица вдруг
Крикнет из темноты.
Три месяца кряду горят в ночи
Сигнальных костров огни.
Я дал бы десять тысяч монет
За весточку от семьи.
Хочу надеть головной убор,
Но так ослабела плоть,
И волосы так поредели мои,
Что шпилькой не заколоть.
Седьмой, осенний месяц.
День шестой.
Страдаю я -
Жара и пыль везде.
Сижу
Перед расставленной едой,
Но не могу
Притронуться к еде.
Наступит ночь -
И ночи я не рад,
Коль скорпионы
Приползут ко мне,
Потом, попозже,
Мухи налетят,
И станет
Нестерпимее вдвойне.
Затиснутый
В чиновничий халат,
Хочу кричать
Неведомо куда:
"О, почему
Служебные дела
Скопились ныне
Так, как никогда?"
Смотрю на юг,
Где сосны над рекой
Вскарабкались
На горных круч простор.
Вот если б мне
Ступить босой ногой
На толстый лед
Могучих этих гор!
В синем небе кружит
Одинокая хищная птица,
А под нею - две чайки
Плывут по реке не спеша.
Хищник может легко
За добычею вниз устремиться,
Но не знает тревоги
Беспечная чаек душа.
Надвигается вечер,
Росой покрывается поле,
А паук на ветвях
Паутину плетет и плетет.
И законы природы
Близки человеческой доле -
Одиноко стою
Среди тысячи дел и забот.
В жизни нашей
Редки были встречи,
Мы как Шан и Шэнь
В кругу созвездий.
Но сегодняшний
Прекрасен вечер -
При свече сидим
С тобою вместе.
Молодость ушла
Бродить по свету,
Головы у нас
Седыми стали.
Спросишь о друзьях -
Иных уж нету -
И душа
Сгорает от печали.
Нужно было
Два десятилетья,
Чтоб я вновь вошел
В твои покои.
У тебя, гляжу,
Жена и дети,
И детей -
Не двое и не трое.
С уважением
Меня встречая,
О дороге
Спрашивают длинной.
Но, вопросы эти
Прерывая,
За вином
Ты посылаешь сына.
И велишь
Пырей нарезать свежий,
Рис варить,
С пшеном его мешая.
И за то,
Чтоб быть в разлуке реже,
Пьем,
За чаркой чарку осушая.
Десять чарок выпил -
Не хмелею,
Но я тронут
Дружбой неизменной...
Завтра ж нас разделят,
К сожаленью,
Горных кряжей
Каменные стены.
Луна - как и солнце:
Она остановки не знает.
Вчерашняя ночь
Разделила нам осень и лето.
Цикада в траве
Непрерывно звенеть продолжает,
А ласточка к югу
Уже улетела с рассвета.
Всю жизнь я стремился
Уйти в одиночество, в горы,
И вот уже стар -
А свое не исполнил желанье.
Давно бы я бросил
Служебные дрязги и ссоры,
Лишь бедность мешает мне
Жить в добровольном изгнанье.
Дикого гуся
Несет из Монголии ветер,
С севера дуя,
Он мелкую гальку несет.
Звонко свистит -
И в лесу содрогаются ветви,
Пышные травы
К земле в три погибели гнет.
Семьи в богатых домах
Собираются вместе -
Флейты звучат там,
Тепло, и веселье, и свет.
Там не узнают
О путнике в южном предместье -
Он до сих пор еще
В летнее платье одет.
Чтоб лак добывать,
Вековые деревья срубают,
И сало сжигают,
Чтоб в лампе светил фитилек.
Цветок орхидеи
Под белой росой опадает,
Весенние ветры
Ломают коричный цветок.
Министр из дворца
С подчиненными вышел своими.
Дорожка, как прежде,
Посыпана желтым песком.
И только правителя Сяо
Не видно меж ними -
И все современники
Горько жалеют о том.
Свирепый тигр
Страшит не только слабых,
А все же
Попадается в тенета:
Уже зажаты
В крепких путах лапы -
Напрасно
Угрожает и ревет он.
Он мертвой шкурой
Ляжет на кровати,
И не ожить
Зрачкам его стеклянным.
С людьми бывает
И похуже, кстати!
Да будет это
Ведомо тиранам!
Так неприметен он и мал,
Почти невидимый сверчок,
Но трогает сердца людей
Его печальный голосок.
Сверчок звенит среди травы,
А ночью, забираясь в дом,
Он заползает под кровать,
Чтоб человеку петь тайком.
И я, от родины вдали,
Не в силах слез своих сдержать:
Детей я вспомнил и жену -
Она всю ночь не спит опять.
Рыданье струн и флейты стон
Не могут так растрогать нас,
Как этот голосок живой,
Поющий людям в поздний час.
Он, говорят,
Из трав гнилых возник
Боится солнца,
Прячется во тьму.
Слаб свет его ночной
Для чтенья книг,
Но одинокий путник
Рад ему.
Под дождиком -
Я видел иногда -
Он к дереву
Прижмется кое-как.
А вот когда
Настанут холода,
Куда, спрошу я,
Денется, бедняк?
Погода стала
Ветреной, постылой,
Нет никого
На берегу реки.
Лишь мельница
Шумит себе уныло,
Да у соседей
Светят огоньки.
Здесь мне пришлось
Надолго поселиться -
Как много горя
Бунты принесли!
Есть братья у меня -
Они в столице,
И между нами -
Десять тысяч ли.
На мокрой ветке
Иволга щебечет,
И чайки плавают
У островка.
Цветы совсем поникли
В этот вечер,
И стала неспокойною
Река.
Седой старик -
Варю вино из проса.
Стучится дождь
У моего окна.
Я на судьбу
Не взглядываю косо:
В уединенье
Слава не нужна.
Когда весною
Персики цветут,
Вода в реке
Прибавиться должна.
К полудню
Отмели не будет тут
И о калитку
Стукнется волна.
Наживку опускаю
На крючке
И трубы провожу
На огород,
А стаи птиц
Собрались на реке,
И каждая
По-своему поет.
Лежа греюсь на солнце
В беседке, у сонной реки,
И, стихи повторяя,
Гляжу я в далекую даль,
Облака проплывают
Спокойно, как мысли мои,
И усталому сердцу
Ушедших желаний не жаль.
А природа живет
Непрерывною жизнью своей,
А весенние дни
Так прозрачны теперь и тихи.
Не дано мне вернуться
На лоно родимых полей,
Чтоб развеять тоску -
Через силу слагаю стихи.
Скупое сердце
Дорожит лучом,
Речные струи -
В водяной пыли.
Все отмели
Покрыты камышом,
От дома к дому
Тропки пролегли.
Халат
Я лишь накидываю свой
И Тао Цяню
Следую во всем.
Нет пред глазами
Суеты мирской,
Хоть болен я -
А легок на подъем.
Встречаю я
Весеннюю зарю
Там, где цветы
Заполонили сад.
И с завистью теперь
На птиц смотрю.
А людям
Отвечаю невпопад.
Читая книги -
Пью вино за двух,
Где трудно -
Пропущу иероглиф.
Старик-отшельник -
Мой хороший друг -
Он знает,
Что я истинно ленив.
Занавеску мою
Озаряет закат,
Ветерок над ручьем -
Одинокий и кроткий, -
Он приносит из сада
Цветов аромат
И струится
К стоящей у берега лодке.
На ветвях
Воробьиный царит произвол,
И стрекозы летят
Из неведомых далей.
Молодое вино,
Кто тебя изобрел:
Раз хлебнешь -
И развеются сотни печалей.
В глухой деревне
В день "холодной пищи"
Опавшие
Кружатся лепестки.
Восходит солнце,
Осветив жилища,
И в легкой дымке -
Отмель у реки.
Крестьяне пригласят -
Пойду к их дому.
Пришлют подарки -
Не отвергну их.
Здесь все друг с другом
Хорошо знакомы,
И даже куры -
Спят в дворах чужих.
Цвет кроны дерева
Темно-зеленый -
Она весной
Подобна балдахину.
Я выстроил шалаш себе
Под кроной,
Что тень свою
Бросает на равнину.
Она и в поддень
Кажется прохладной,
И ветерок
Всегда звенит над нею.
Когда напьюсь -
То мучаюсь нещадно,
А здесь - засну
И быстро протрезвею.
Когда бреду
Тропинкою знакомой,
Всегда топорик