Поспешивших затем
воротиться - каждый в свой дом.
Но родные мои,
может быть, и хранят печаль,
Остальные же все
разошлись и уже поют...
Как я смерть объясню?
Тут особых не надо слов:
Просто тело отдам,
чтоб оно смешалось с горой!
Перевод А.Арго
Погрузился в прозрачные волны рогатый дракон,
В голубых облаках пролетают кричащие гуси...
Ни нырять, ни летать мне судьбою, увы, не дано -
Вот причина для горькой досады моей и для грусти.
Но не так я умен, чтоб ученым философом стать.
Чтобы землю родную пахать - силы я не имею.
Мне одно остается - чиновником ревностным
быть,
И служу добросовестно я, но все чаще болею...
Я в постели, я слаб, открываю окно широко;
Я лежу, но ликуют и слух мой усталый, и взоры:
Издалека доносится рокот ревучей волны,
Пред глазами возникли заросшие зеленью горы.
От прихода цветущей весны изменилась земля,
Даже тени вечерние стали как будто светлее.
Над прудами-озерами тянется к небу трава,
Заливаются птицы в раскидистой, пышной аллее...
Наш народ вспоминает мелодии княжества Бинь,
И о чуских печальных напевах листва шелестит нам...
Было время: кто жил в одиночестве, ведал
покой;
А сейчас одинокое сердце грустит ненасытно...
Тем, кто скажет, что мудрость цвела только в
прежние дни,
Мы докажем, друзья, что и нам она тоже сродни!..
Перевод Л.Бежина
Я тоскою охвачен, никак не усну.
Да и сон не избавит от горестных дум!
Лунный свет озаряет снегов пелену,
Дует северный ветер, и дик и угрюм.
Жизнь куда-то уходит, не медля ни дня,
И я чувствую: старость коснулась меня..
Я множество троп
исходил между гор и камней.
Десятую ночь
провожу я в лодчонке своей.
Причалив, стоим,
засмотревшись на птичий полет.
Мерцание звезд
нас опять поманило вперед.
Повисла луна
на рассвете в пространстве пустом.
И россыпь росы
засверкала под лунным лучом...
420-607
Перевод Л.Бежина
На восток и на запад
Отправлялся в скитания ты,
И опять мы простились, -
С той поры миновал целый век.
Ты со мною прощался,
И снег был похож на цветы,
А сегодня вернулся,
И цветы так похожи на снег.
На свете, говорят, десятки тысяч гор,
Но холмиком одним не налюбуюсь я.
Здесь, у крыльца, есть все, что радует мой взор,
И не влечет меня в далекие края.
Стою на берегу во влажной духоте,
На осень посмотрю в открытое окно:
Как изменился сад, и птицы в нем не те,
Осенних орхидей вокруг полным-полно.
Достану из окна ветвистый старый сук
И подойду к ручью, что огибает дом,
Под мертвой чешуей зазеленел бамбук,
Белеют стаи птиц на поле травяном.
Цветов полна река у южных берегов,
У северной беседки - лотосы видны.
Круг солнца за нее вот-вот уйти готов,
Воздушный полог мой - в сиянии луны...
Пусть разожгут очаг, нарежут овощей,
Я соберу друзей за молодым вином.
Когда усталый сон сморит моих гостей,
Кому еще нужна природа за окном?!
608-906
Перевод Л.Эйдлина
Вечернее солнце
ушло на запад за гору.
Повсюду ущелья
внезапно укрылись тьмой.
Над соснами месяц
рождает ночную свежесть.
Под ветром источник
наполнил свободный слух.
Уже дровосеки
все скоро уйдут из леса,
И в сумраке птицы
находят себе приют.
А он, этот друг мой,
прийти обещался к ночи,
И цинь одиноко
все ждет на тропе в плющах.
На Бэйшане
среди облаков белых
Старый отшельник
рад своему покою...
Высмотреть друга
я всхожу на вершину.
Сердце летит,
вслед за птицами исчезает.
Как-то грустно:
склонилось к закату солнце.
Но и радость:
возникли чистые дали.
Вот я вижу -
идущие в села люди
К берегу вышли,
у пристани отдыхают.
Близко от неба
деревья, как мелкий кустарник.
На причале
лодка совсем как месяц.
Ты когда же
с вином ко мне прибудешь?
Нам напиться
надо в осенний праздник!
Вот свет над горою
внезапно упал на запад.
И в озере месяц
неспешно поплыл к востоку.
Без шапки, свободно
дышу вечерней прохладой,
Окно растворяю,
лежу, отринув заботы.
От лотосов ветер
приносит душистый запах.
Роса на бамбуках
стекает с чистым звучаньем.
Невольно захочешь
по струнам циня ударить,
Но жаль не услышит
знаток, кому это в радость...
При чувствах подобных
о друге старинном думы,
А полночь приходит -
и он в моих сновиденьях!
В горном храме колокол звонкий -
померк уходящий день.
У переправы перед затоном
за лодки горячий спор.
Люди идут песчаной дорогой
в селения за рекой.
С ними и я в лодку уселся,
чтоб ехать к себе в Лумэнь...
А в Лумэне месяц сияньем
деревья открыл во мгле.
Я незаметно дошел до места,
где жил в тишине Пан Гун.
В скалах проходы, меж сосен тропы
в веках берегут покой.
Только один лумэньский отшельник
придет и опять уйдет.
Колышется лодка -
я в путь по реке отправляюсь:
Мне надо проведать
обитель старинного друга.
Закатное солнце
хоть чисто сияет в глубинах,
Но в этой прогулке
не рыбы меня приманили...
Залив каменистый...
Гляжу сквозь прозрачную воду.
Песчаная отмель...
Ее я легко огибаю.
Бамбуковый остров...
Я вижу - на нем рыболовы.
Дом, крытый травою...
Я слышу - в нем книгу читают.
За славной беседой
забыли мы оба о ночи.
Все в радости чистой
встречаем и утренний холод...
Как тот человек он,
что пил из единственной тыквы,
Но, праведник мудрый,
всегда был спокоен и весел!
В Северный дом
больше бумаг не ношу.
К Южной горе
вновь я в лачугу пришел:
Я неумен -
мной пренебрег государь;
Болен всегда -
и поредели друзья.
Лет седина
к старости гонит меня.
Зелень весны
году приносит конец.
Полон я дум,
грусть не дает мне уснуть:
В соснах луна,
пусто ночное окно...
В тоскливом безмолвье
чего ожидать мне осталось?
И утро за утром
теперь понапрасну проходят...
Я если отправлюсь
искать благовонные травы,
Со мной, к сожаленью,
не будет любимого друга,
И в этой дороге
кто станет мне доброй опорой?
Ценители чувства
встречаются в мире так редко...
Я только и должен
хранить тишины нерушимость, -
Замкнуть за собою
ворота родимого сада!
Учитель там,
где занят созерцаньем,
Поставил дом
с пустынной рощей рядом.
Вдаль от ворот -
прекрасен холм высокий.
У лестницы -
глубоко дно оврага...
Вечерний луч
с дождем соединился.
Лазурь пустот
на тени дома пала...
Ты посмотри,
как чист и светел лотос,
И ты поймешь,
как сердце не грязнится!
Путешествуя, гость
к переправе спешит скорей.
Невзирая на ночь,
я плыву через реку Сян.
В испареньях росы
слышу запах душистых трав,
И звучащий напев
угадал я - "лотосы рвут"...
Перевозчик уже
правит к свету на берегу.
В лодке старый рыбак,
скрытый дымкой тумана, спит.
И на пристани все
лишь один задают вопрос -
Как проехать в Сюньян,
он в какой лежит стороне.
Здесь вдаль протянулась
дорога к Циньской столице.
Бескрайнее мрачно
здесь к вечеру года небо.
И в сумраке зимнем
конец луны и начало.
Нападавшим снегом
закрыты горы и реки.
Усталые гуси
пропавшую ищут отмель.
Без пищи вороны
кричат на пустынном поле.
И гость опечален -
напрасно он ждал приюта:
Нигде не увидел
он дыма людских селений!
Мой старый друг
на курицу с пшеном
Позвал меня
в крестьянское жилище...
Зеленый лес
деревню обступил,
Цепь синих гор
за ней уходит косо.
Сидим, глядим
на ток и огород.
Пьем, говорим
о конопле и тутах...
Когда придет
"двойной девятки" день,
Сюда вернусь
к цветенью хризантемы!
Листья опали,
и гуси на юг пролетели.
Северный ветер
студен на осенней реке.
В крае родимом
крутые излучины Сяна.
В высях далеких
над Чу полоса облаков.
Слезы по дому
в чужой стороне иссякают.
Парус обратный
слежу у небесной черты.
Где переправа?
Кого бы спросить мне об этом?
Ровное море
безбрежно вечерней порой...
И тяжел и далек
путь за три горных края Ба
По опасным тропам,
где идти десять тысяч ли.
Средь неравных вершин
на проталине снежной в ночь
С одинокой свечой
из иной страны человек.
Отдвигается вдаль
кость от кости, от плоти плоть,
И на месте родных
верный спутник - мальчик-слуга.
Где же силы терпеть
эту в вечных скитаньях жизнь?
С наступлением дня
начинается новый год.
Перевод Л.Эйдлина
Страннику путь
за зеленой горой пролег.
Лодка его
бирюзовой рекой плывет.
Ровен разлив -
и два берега далеки.
Ветер прямой -
и на глади парус один...
Солнце в морях
на исходе ночи взошло.
В водах весна
вдруг вторгается в старый год.
Письма родных
где в дороге меня найдут?
Стаи гусей,
возвращаясь, летят в Лоян!
Перевод А.Гитовича
У друга в доме
Ширма слюдяная
Обращена к цветам,
К деревьям сада -
В нее вошла природа
Как живая,
И оттого
Рисунка ей не надо.
Синфэнским винам
В мире равных нет:
За доу платят
Тысячу монет.
Но удальцами
Этот край богат -
И каждый
Угостить другого рад.
И кони спят,
Ненужные пока,
Привязанные
Возле кабака.
ВЕСЕННЕЙ НОЧЬЮ В БАМБУКОВОЙ БЕСЕДКЕ ПОДНОШУ ШАОФУ ЦЯНЬ ЦИ, ВОЗВРАЩАЮЩЕМУСЯ В ЛАНЬТЯНЬ
Ночь тиха.
Сквозь непроглядный мрак
Где-то слышен
Только лай собак.
Мне завидно:
В хижине своей
Ты живешь
Далеко от людей,
Собираешь травы
Поутру,
Презирая
Власти мишуру.
В Чжуннани есть лачуга -
К ней заросла дорожка.
Там на седые горы
Гляжу я из окошка.
Гостей там не бывает
И заперты ворота.
Никто не потревожит -
Безделье и дремота.
Один ловлю я рыбу
И пью вино хмельное.
Приехал бы сюда ты
И стал бы жить со мною.
Десятки тысяч деревьев
К небу стремятся гордо,
В тысячах гор кукушки
Кукуют где-то высоко.
Всю ночь, под нещадным ливнем,
Мокла в горах природа,
И вот уже с каждой ветки
Льются сотни потоков.
Когда китайские женщины
Подать приносят утром,
Когда крестьяне, измучась,
Требуют правды в деревне -
Тогда, подобно Вэнь Вэну,
Ты рассуди их мудро,
Чтобы народная слава
Касалась не только древних.
Весенние реки
На юге несутся, бушуя,
И дикие гуси
Уже покидают Трехречье.
А здесь, где спокойны
Безбрежные воды Ханьшуя,
Я с другом прощаюсь
До новой, негаданной встречи.
В Юньго ты увидишь
Возделанных пашен квадраты,
Где вечно работают
Жители древнего края.
И я представляю,
Как будут родители рады,
Увидевши издали
Пестрый халат Лаолая.
Вы, к сожаленью,
Не добились цели,
И нам приходится
Прощаться снова.
Вы сделали
Все то, что вы сумели, -
И дома встретят вас
Уже седого.
За десять тысяч ли
Вам ехать надо
К родным местам -
Вы не были давно в них.
Я должность бы устроил
Вам в награду,
Но сам я -
Только маленький чиновник.
- Скорее слезайте, сударь, с коня,
Давайте выпьем вдвоем.
Куда вы держите долгий путь? -
Позвольте спросить о том.
"Сложилась жизнь не так, как хотел, -
Вы отвечаете мне. -
И я возвращаюсь к Южным горам,
Монахом жить в тишине".
- Если так, - извините меня за вопрос,
Я знаю, что жизнь нелегка.
Но помните: дружба наша чиста,
Как белые облака.
Ветер крепчает,
Но луков звенят голоса,
То у Вэйчэна
Охотятся вновь полководцы.
Высохли травы.
У соколов злые глаза.
Поступь коней
Молодою и легкою стала.
Но уж промчались охотники
Мимо холмов,
В лагерь Силю
Возвратились. И все-таки вскоре
Снова глядят
На восток, где стреляли в орлов,
Где облака проплывали
В небесном просторе.
День догорает...
С посохом в руке
Я жду вас
У Тигрового ручья,
Кричу - но только
Эхо вдалеке
Звучит. И к дому
Возвращаюсь я.
Поет мне птица
В зарослях цветов
Таинственную
Песенку свою.
Деревня спит.
И ветер меж домов
Свистит, как осенью,
В глухом краю.
На склоне лет
Мне тишина дороже
Всех дел мирских -
Они лишь тлен и прах.
Тщеславие
Меня давно не гложет,
Мечтаю только
О родных лесах.
Сосновый ветер
Я приму как милость,
Луну и лютню.
Вот и все пока.
Вы знать хотите,
Что со мной случилось? -
Ответом будет
"Песня рыбака".
Одиноко сижу
И грущу о своей седине.
Скоро стражу вторую
Услышу я в доме пустом.
Под осенним дождем
Опадают цветы в тишине
И цикады печально
Поют за восточным окном.
Но, в конце-то концов,
Что печалиться о седине -
Эликсира бессмертья,
Увы, изготовить нельзя.
Пусть болезни и старость
Уже подступают ко мне -
Знаю: вечным останется
Только закон бытия.
С утра все двери
Открываю снова,
Встаю, сажусь,
Но не сидится что-то.
Когда ж дождусь я
Гостя дорогого, -
Его встречая,
Выйду за ворота?
...Но отзвучали
Колокола звуки,
Весенний дождь
Пронесся над столицей.
Ужель меня
Забыли вы в разлуке -
И грусть надолго
В доме воцарится?
Совсем запущен старый сад -
Я не трудился столько дней.
Зато немало редких книг
В библиотеке у меня;
Зато отличные грибы
Я приготовил для гостей,
Что навестить меня пришли
В убогий дом на склоне дня.
Птенцов выводят воробьи -
Едва появится трава;
А иволги - те запоют,
Когда увянут все цветы.
И грустно каждому из нас,
Что вот седеет голова,
Что вот опять проходит год
И снова не сбылись мечты.
РАССТАВШИСЬ С МОИМ МЛАДШИМ БРАТОМ ЦЗЯНЕМ, ПОДНЯЛСЯ К ХРАМУ СИНЕГО ДРАКОНА И ГЛЯЖУ ВДАЛЬ НА ГОРУ ЛАНЬТЯНЬШАНЬ
На осенней дороге
С тобою расстались мы снова,
Бесконечная мгла
Охватила немые просторы.
Я поднялся на холм,
Но не вижу тебя, молодого, -
Вижу только туман
И покрытые тучами горы.
Ты исчез - растворился
В тумане холодном и синем,
Равнодушное небо
Пронзили ночные зарницы.
И тоскует душа
О тебе, что живешь на чужбине,
И летит моя мысль
За походной твоей колесницей.
Эта зимняя ночь
Тишиной донимает меня.
Лишь в часах водяных
Разбиваются капли, звеня.
Побелела трава -
На траве, как на мне, седина,
И сквозь голые ветви
Печальная светит луна.
Дорогие одежды
С моим несогласны лицом -
Свет жестокой свечи
Выделяет морщины на нем.
Знаю я: молодежь
Полюбил императорский дом,
Я взглянул на себя -
И мне стыдно идти на прием.
За рекой заря восходит -
Там светает понемногу,
Там деревья и кустарник
Разрослись в дремучий лес.
Мы пришли, полюбовались,
Но уже пора в дорогу,
Горный пик на горизонте
В дымке облачной исчез.
Мы пришли, полюбовались
И уходим ранним утром.
Вас я, друг мой, не увижу -
Широка речная гладь.
Но надеюсь, что рассказы
О правленье вашем мудром
Всю далекую дорогу
Будут нас сопровождать.
Весенняя горлица
Так говорлива!
Белы и свежи
Абрикосов цветы.
Рублю для плотины
Засохшие ивы,
Слежу за путем
Родниковой воды.
Привет передали мне
Ласточки с юга,
Где старый мой друг
В этом новом году
Свой кубок не сразу
Подносит ко рту -
Сидит, вспоминает
Отшельника-друга.
Я - на покое,
На Цишуй-реке,
Гор не видать -
Равнина широка.
За рощей солнце
Скрылось вдалеке,
И вместо улицы
Блестит река.
Уходит пастушонок,
Глядя вдаль,
Собаки за людьми
Бредут гурьбой.
Тот, кто развеял
Старую печаль,
Придет - запрет
Калитку за тобой.
Слышу - у входа в долину
Колокола зазвучали.
Пора домой дровосекам,
Пора домой рыбакам.
В сумерках, на закате,
Горы полны печали,
И я один возвращаюсь
К белеющим облакам.
Уже водяные орехи
Созрели - держатся еле,
Ивовый пух летает,
Легкий и молодой.
Травы у тихой речки
Буйно зазеленели...
В глубокой тоске калитку
Запер я за собой.
С тех пор как домой
Я вернулся в Байшэ -
воротиться - каждый в свой дом.
Но родные мои,
может быть, и хранят печаль,
Остальные же все
разошлись и уже поют...
Как я смерть объясню?
Тут особых не надо слов:
Просто тело отдам,
чтоб оно смешалось с горой!
Перевод А.Арго
Погрузился в прозрачные волны рогатый дракон,
В голубых облаках пролетают кричащие гуси...
Ни нырять, ни летать мне судьбою, увы, не дано -
Вот причина для горькой досады моей и для грусти.
Но не так я умен, чтоб ученым философом стать.
Чтобы землю родную пахать - силы я не имею.
Мне одно остается - чиновником ревностным
быть,
И служу добросовестно я, но все чаще болею...
Я в постели, я слаб, открываю окно широко;
Я лежу, но ликуют и слух мой усталый, и взоры:
Издалека доносится рокот ревучей волны,
Пред глазами возникли заросшие зеленью горы.
От прихода цветущей весны изменилась земля,
Даже тени вечерние стали как будто светлее.
Над прудами-озерами тянется к небу трава,
Заливаются птицы в раскидистой, пышной аллее...
Наш народ вспоминает мелодии княжества Бинь,
И о чуских печальных напевах листва шелестит нам...
Было время: кто жил в одиночестве, ведал
покой;
А сейчас одинокое сердце грустит ненасытно...
Тем, кто скажет, что мудрость цвела только в
прежние дни,
Мы докажем, друзья, что и нам она тоже сродни!..
Перевод Л.Бежина
Я тоскою охвачен, никак не усну.
Да и сон не избавит от горестных дум!
Лунный свет озаряет снегов пелену,
Дует северный ветер, и дик и угрюм.
Жизнь куда-то уходит, не медля ни дня,
И я чувствую: старость коснулась меня..
Я множество троп
исходил между гор и камней.
Десятую ночь
провожу я в лодчонке своей.
Причалив, стоим,
засмотревшись на птичий полет.
Мерцание звезд
нас опять поманило вперед.
Повисла луна
на рассвете в пространстве пустом.
И россыпь росы
засверкала под лунным лучом...
420-607
Перевод Л.Бежина
На восток и на запад
Отправлялся в скитания ты,
И опять мы простились, -
С той поры миновал целый век.
Ты со мною прощался,
И снег был похож на цветы,
А сегодня вернулся,
И цветы так похожи на снег.
На свете, говорят, десятки тысяч гор,
Но холмиком одним не налюбуюсь я.
Здесь, у крыльца, есть все, что радует мой взор,
И не влечет меня в далекие края.
Стою на берегу во влажной духоте,
На осень посмотрю в открытое окно:
Как изменился сад, и птицы в нем не те,
Осенних орхидей вокруг полным-полно.
Достану из окна ветвистый старый сук
И подойду к ручью, что огибает дом,
Под мертвой чешуей зазеленел бамбук,
Белеют стаи птиц на поле травяном.
Цветов полна река у южных берегов,
У северной беседки - лотосы видны.
Круг солнца за нее вот-вот уйти готов,
Воздушный полог мой - в сиянии луны...
Пусть разожгут очаг, нарежут овощей,
Я соберу друзей за молодым вином.
Когда усталый сон сморит моих гостей,
Кому еще нужна природа за окном?!
608-906
Перевод Л.Эйдлина
Вечернее солнце
ушло на запад за гору.
Повсюду ущелья
внезапно укрылись тьмой.
Над соснами месяц
рождает ночную свежесть.
Под ветром источник
наполнил свободный слух.
Уже дровосеки
все скоро уйдут из леса,
И в сумраке птицы
находят себе приют.
А он, этот друг мой,
прийти обещался к ночи,
И цинь одиноко
все ждет на тропе в плющах.
На Бэйшане
среди облаков белых
Старый отшельник
рад своему покою...
Высмотреть друга
я всхожу на вершину.
Сердце летит,
вслед за птицами исчезает.
Как-то грустно:
склонилось к закату солнце.
Но и радость:
возникли чистые дали.
Вот я вижу -
идущие в села люди
К берегу вышли,
у пристани отдыхают.
Близко от неба
деревья, как мелкий кустарник.
На причале
лодка совсем как месяц.
Ты когда же
с вином ко мне прибудешь?
Нам напиться
надо в осенний праздник!
Вот свет над горою
внезапно упал на запад.
И в озере месяц
неспешно поплыл к востоку.
Без шапки, свободно
дышу вечерней прохладой,
Окно растворяю,
лежу, отринув заботы.
От лотосов ветер
приносит душистый запах.
Роса на бамбуках
стекает с чистым звучаньем.
Невольно захочешь
по струнам циня ударить,
Но жаль не услышит
знаток, кому это в радость...
При чувствах подобных
о друге старинном думы,
А полночь приходит -
и он в моих сновиденьях!
В горном храме колокол звонкий -
померк уходящий день.
У переправы перед затоном
за лодки горячий спор.
Люди идут песчаной дорогой
в селения за рекой.
С ними и я в лодку уселся,
чтоб ехать к себе в Лумэнь...
А в Лумэне месяц сияньем
деревья открыл во мгле.
Я незаметно дошел до места,
где жил в тишине Пан Гун.
В скалах проходы, меж сосен тропы
в веках берегут покой.
Только один лумэньский отшельник
придет и опять уйдет.
Колышется лодка -
я в путь по реке отправляюсь:
Мне надо проведать
обитель старинного друга.
Закатное солнце
хоть чисто сияет в глубинах,
Но в этой прогулке
не рыбы меня приманили...
Залив каменистый...
Гляжу сквозь прозрачную воду.
Песчаная отмель...
Ее я легко огибаю.
Бамбуковый остров...
Я вижу - на нем рыболовы.
Дом, крытый травою...
Я слышу - в нем книгу читают.
За славной беседой
забыли мы оба о ночи.
Все в радости чистой
встречаем и утренний холод...
Как тот человек он,
что пил из единственной тыквы,
Но, праведник мудрый,
всегда был спокоен и весел!
В Северный дом
больше бумаг не ношу.
К Южной горе
вновь я в лачугу пришел:
Я неумен -
мной пренебрег государь;
Болен всегда -
и поредели друзья.
Лет седина
к старости гонит меня.
Зелень весны
году приносит конец.
Полон я дум,
грусть не дает мне уснуть:
В соснах луна,
пусто ночное окно...
В тоскливом безмолвье
чего ожидать мне осталось?
И утро за утром
теперь понапрасну проходят...
Я если отправлюсь
искать благовонные травы,
Со мной, к сожаленью,
не будет любимого друга,
И в этой дороге
кто станет мне доброй опорой?
Ценители чувства
встречаются в мире так редко...
Я только и должен
хранить тишины нерушимость, -
Замкнуть за собою
ворота родимого сада!
Учитель там,
где занят созерцаньем,
Поставил дом
с пустынной рощей рядом.
Вдаль от ворот -
прекрасен холм высокий.
У лестницы -
глубоко дно оврага...
Вечерний луч
с дождем соединился.
Лазурь пустот
на тени дома пала...
Ты посмотри,
как чист и светел лотос,
И ты поймешь,
как сердце не грязнится!
Путешествуя, гость
к переправе спешит скорей.
Невзирая на ночь,
я плыву через реку Сян.
В испареньях росы
слышу запах душистых трав,
И звучащий напев
угадал я - "лотосы рвут"...
Перевозчик уже
правит к свету на берегу.
В лодке старый рыбак,
скрытый дымкой тумана, спит.
И на пристани все
лишь один задают вопрос -
Как проехать в Сюньян,
он в какой лежит стороне.
Здесь вдаль протянулась
дорога к Циньской столице.
Бескрайнее мрачно
здесь к вечеру года небо.
И в сумраке зимнем
конец луны и начало.
Нападавшим снегом
закрыты горы и реки.
Усталые гуси
пропавшую ищут отмель.
Без пищи вороны
кричат на пустынном поле.
И гость опечален -
напрасно он ждал приюта:
Нигде не увидел
он дыма людских селений!
Мой старый друг
на курицу с пшеном
Позвал меня
в крестьянское жилище...
Зеленый лес
деревню обступил,
Цепь синих гор
за ней уходит косо.
Сидим, глядим
на ток и огород.
Пьем, говорим
о конопле и тутах...
Когда придет
"двойной девятки" день,
Сюда вернусь
к цветенью хризантемы!
Листья опали,
и гуси на юг пролетели.
Северный ветер
студен на осенней реке.
В крае родимом
крутые излучины Сяна.
В высях далеких
над Чу полоса облаков.
Слезы по дому
в чужой стороне иссякают.
Парус обратный
слежу у небесной черты.
Где переправа?
Кого бы спросить мне об этом?
Ровное море
безбрежно вечерней порой...
И тяжел и далек
путь за три горных края Ба
По опасным тропам,
где идти десять тысяч ли.
Средь неравных вершин
на проталине снежной в ночь
С одинокой свечой
из иной страны человек.
Отдвигается вдаль
кость от кости, от плоти плоть,
И на месте родных
верный спутник - мальчик-слуга.
Где же силы терпеть
эту в вечных скитаньях жизнь?
С наступлением дня
начинается новый год.
Перевод Л.Эйдлина
Страннику путь
за зеленой горой пролег.
Лодка его
бирюзовой рекой плывет.
Ровен разлив -
и два берега далеки.
Ветер прямой -
и на глади парус один...
Солнце в морях
на исходе ночи взошло.
В водах весна
вдруг вторгается в старый год.
Письма родных
где в дороге меня найдут?
Стаи гусей,
возвращаясь, летят в Лоян!
Перевод А.Гитовича
У друга в доме
Ширма слюдяная
Обращена к цветам,
К деревьям сада -
В нее вошла природа
Как живая,
И оттого
Рисунка ей не надо.
Синфэнским винам
В мире равных нет:
За доу платят
Тысячу монет.
Но удальцами
Этот край богат -
И каждый
Угостить другого рад.
И кони спят,
Ненужные пока,
Привязанные
Возле кабака.
ВЕСЕННЕЙ НОЧЬЮ В БАМБУКОВОЙ БЕСЕДКЕ ПОДНОШУ ШАОФУ ЦЯНЬ ЦИ, ВОЗВРАЩАЮЩЕМУСЯ В ЛАНЬТЯНЬ
Ночь тиха.
Сквозь непроглядный мрак
Где-то слышен
Только лай собак.
Мне завидно:
В хижине своей
Ты живешь
Далеко от людей,
Собираешь травы
Поутру,
Презирая
Власти мишуру.
В Чжуннани есть лачуга -
К ней заросла дорожка.
Там на седые горы
Гляжу я из окошка.
Гостей там не бывает
И заперты ворота.
Никто не потревожит -
Безделье и дремота.
Один ловлю я рыбу
И пью вино хмельное.
Приехал бы сюда ты
И стал бы жить со мною.
Десятки тысяч деревьев
К небу стремятся гордо,
В тысячах гор кукушки
Кукуют где-то высоко.
Всю ночь, под нещадным ливнем,
Мокла в горах природа,
И вот уже с каждой ветки
Льются сотни потоков.
Когда китайские женщины
Подать приносят утром,
Когда крестьяне, измучась,
Требуют правды в деревне -
Тогда, подобно Вэнь Вэну,
Ты рассуди их мудро,
Чтобы народная слава
Касалась не только древних.
Весенние реки
На юге несутся, бушуя,
И дикие гуси
Уже покидают Трехречье.
А здесь, где спокойны
Безбрежные воды Ханьшуя,
Я с другом прощаюсь
До новой, негаданной встречи.
В Юньго ты увидишь
Возделанных пашен квадраты,
Где вечно работают
Жители древнего края.
И я представляю,
Как будут родители рады,
Увидевши издали
Пестрый халат Лаолая.
Вы, к сожаленью,
Не добились цели,
И нам приходится
Прощаться снова.
Вы сделали
Все то, что вы сумели, -
И дома встретят вас
Уже седого.
За десять тысяч ли
Вам ехать надо
К родным местам -
Вы не были давно в них.
Я должность бы устроил
Вам в награду,
Но сам я -
Только маленький чиновник.
- Скорее слезайте, сударь, с коня,
Давайте выпьем вдвоем.
Куда вы держите долгий путь? -
Позвольте спросить о том.
"Сложилась жизнь не так, как хотел, -
Вы отвечаете мне. -
И я возвращаюсь к Южным горам,
Монахом жить в тишине".
- Если так, - извините меня за вопрос,
Я знаю, что жизнь нелегка.
Но помните: дружба наша чиста,
Как белые облака.
Ветер крепчает,
Но луков звенят голоса,
То у Вэйчэна
Охотятся вновь полководцы.
Высохли травы.
У соколов злые глаза.
Поступь коней
Молодою и легкою стала.
Но уж промчались охотники
Мимо холмов,
В лагерь Силю
Возвратились. И все-таки вскоре
Снова глядят
На восток, где стреляли в орлов,
Где облака проплывали
В небесном просторе.
День догорает...
С посохом в руке
Я жду вас
У Тигрового ручья,
Кричу - но только
Эхо вдалеке
Звучит. И к дому
Возвращаюсь я.
Поет мне птица
В зарослях цветов
Таинственную
Песенку свою.
Деревня спит.
И ветер меж домов
Свистит, как осенью,
В глухом краю.
На склоне лет
Мне тишина дороже
Всех дел мирских -
Они лишь тлен и прах.
Тщеславие
Меня давно не гложет,
Мечтаю только
О родных лесах.
Сосновый ветер
Я приму как милость,
Луну и лютню.
Вот и все пока.
Вы знать хотите,
Что со мной случилось? -
Ответом будет
"Песня рыбака".
Одиноко сижу
И грущу о своей седине.
Скоро стражу вторую
Услышу я в доме пустом.
Под осенним дождем
Опадают цветы в тишине
И цикады печально
Поют за восточным окном.
Но, в конце-то концов,
Что печалиться о седине -
Эликсира бессмертья,
Увы, изготовить нельзя.
Пусть болезни и старость
Уже подступают ко мне -
Знаю: вечным останется
Только закон бытия.
С утра все двери
Открываю снова,
Встаю, сажусь,
Но не сидится что-то.
Когда ж дождусь я
Гостя дорогого, -
Его встречая,
Выйду за ворота?
...Но отзвучали
Колокола звуки,
Весенний дождь
Пронесся над столицей.
Ужель меня
Забыли вы в разлуке -
И грусть надолго
В доме воцарится?
Совсем запущен старый сад -
Я не трудился столько дней.
Зато немало редких книг
В библиотеке у меня;
Зато отличные грибы
Я приготовил для гостей,
Что навестить меня пришли
В убогий дом на склоне дня.
Птенцов выводят воробьи -
Едва появится трава;
А иволги - те запоют,
Когда увянут все цветы.
И грустно каждому из нас,
Что вот седеет голова,
Что вот опять проходит год
И снова не сбылись мечты.
РАССТАВШИСЬ С МОИМ МЛАДШИМ БРАТОМ ЦЗЯНЕМ, ПОДНЯЛСЯ К ХРАМУ СИНЕГО ДРАКОНА И ГЛЯЖУ ВДАЛЬ НА ГОРУ ЛАНЬТЯНЬШАНЬ
На осенней дороге
С тобою расстались мы снова,
Бесконечная мгла
Охватила немые просторы.
Я поднялся на холм,
Но не вижу тебя, молодого, -
Вижу только туман
И покрытые тучами горы.
Ты исчез - растворился
В тумане холодном и синем,
Равнодушное небо
Пронзили ночные зарницы.
И тоскует душа
О тебе, что живешь на чужбине,
И летит моя мысль
За походной твоей колесницей.
Эта зимняя ночь
Тишиной донимает меня.
Лишь в часах водяных
Разбиваются капли, звеня.
Побелела трава -
На траве, как на мне, седина,
И сквозь голые ветви
Печальная светит луна.
Дорогие одежды
С моим несогласны лицом -
Свет жестокой свечи
Выделяет морщины на нем.
Знаю я: молодежь
Полюбил императорский дом,
Я взглянул на себя -
И мне стыдно идти на прием.
За рекой заря восходит -
Там светает понемногу,
Там деревья и кустарник
Разрослись в дремучий лес.
Мы пришли, полюбовались,
Но уже пора в дорогу,
Горный пик на горизонте
В дымке облачной исчез.
Мы пришли, полюбовались
И уходим ранним утром.
Вас я, друг мой, не увижу -
Широка речная гладь.
Но надеюсь, что рассказы
О правленье вашем мудром
Всю далекую дорогу
Будут нас сопровождать.
Весенняя горлица
Так говорлива!
Белы и свежи
Абрикосов цветы.
Рублю для плотины
Засохшие ивы,
Слежу за путем
Родниковой воды.
Привет передали мне
Ласточки с юга,
Где старый мой друг
В этом новом году
Свой кубок не сразу
Подносит ко рту -
Сидит, вспоминает
Отшельника-друга.
Я - на покое,
На Цишуй-реке,
Гор не видать -
Равнина широка.
За рощей солнце
Скрылось вдалеке,
И вместо улицы
Блестит река.
Уходит пастушонок,
Глядя вдаль,
Собаки за людьми
Бредут гурьбой.
Тот, кто развеял
Старую печаль,
Придет - запрет
Калитку за тобой.
Слышу - у входа в долину
Колокола зазвучали.
Пора домой дровосекам,
Пора домой рыбакам.
В сумерках, на закате,
Горы полны печали,
И я один возвращаюсь
К белеющим облакам.
Уже водяные орехи
Созрели - держатся еле,
Ивовый пух летает,
Легкий и молодой.
Травы у тихой речки
Буйно зазеленели...
В глубокой тоске калитку
Запер я за собой.
С тех пор как домой
Я вернулся в Байшэ -