Страница:
Вне зависимости от внешнеполитического имиджа, прошедшего различные фазы любви и ненависти, несмотря на поддержку, оказываемую Западом на момент десятилетия правления Милошевича, для всех остальных (уточним – для более здравомыслящих аналитиков и невольных подопытных кроликов режима Милошевича) этот «юбилей» значил лишь дальнейшее исчерпание общественного и всех иных потенциалов государства и народа. Однако то, что одни осуждали (законное насильственное объединение Сербии, до этого незаконно сделанной конфедерацией; открытое поощрение самых низменных форм сербского национализма; заигрывание с военным лексиконом и скрытое ведение войны; авторитаризм во внутренней и внешней политике; стремление расширить число своих сторонников и отсутствие правового государства...), другие прославляли как «мудрую государственную политику», проявлявшую себя в одном случае как «героический отпор» иностранным силам, а в другом – как «интеллигентное и ответственное приспособление к внешним условиям». Все это в очередной раз подтверждало правило: то, что соотносится с логикой и здравым смыслом, никоим образом не является решающим в политической жизни.
Наконец, тогда уже стало ясно, что от в свое время, то есть в самом начале политической власти Милошевича, (не)искренно объявленных общественно-политических реформ совсем ничего не осталось (да и не было). Кроме формального перевода монопартизма в подобие партийного плюрализма, во всех остальных сферах жизни сербского общества вместо прогресса наблюдался стремительный регресс и разрушение: начиная с экономики, которая по-прежнему основывалась на государственном регулировании, что неизбежно вело к появлению массы социально зависимых и лишенных политических прав граждан, и вплоть до шизофренической (псевдо)национальной политики, которая превратила сербов в пугало для политических стервятников всего мира.
Другими словами, еще три года назад было совершенно ясно, что если за критерии успешности правления Милошевича взять провозглашенные им самим цели, то ответ неизбежно был бы совсем простым – Великое Ничто. Уже тогда можно было сказать, что узаконивающий основы режима Милошевича фундамент – сербский народ – попал в бесперспективную ситуацию. Исходная мнимая борьба за достоинство и единство Сербии и всего сербского народа, а также «политическая борьба» (если только она была таковой) за более справедливую в экономическом и социальном плане жизнь в стране, несмотря на бесчисленные пропагандистские акции, не могла быть успешной. Сербия при Милошевиче задыхалась в доселе невиданном иле непотизма, правовой анархии и общей гражданской нестабильности. К сожалению, было ясно, что могло быть и хуже. Рационализация собственных неудач способствовала дальнейшему блужданию в тумане самопроизведенных мифов. Этот политический факт, в зависимости от меры, вкуса или просто характера, толковался как «жалкая», «скандальная», «катастрофическая», «пагубная» или «преступная» политика.
Все это совсем неудивительно, если знать, что режим Милошевича в Сербии никогда ни с чем по-настоящему не считался, кроме своих собственных интересов. И чтобы выжить, этот режим был готов абсолютно на все: от иллюзии так называемой демократизации и (скрытой) войны до «миротворческой политики» и лжеприватизации. Кульминацией всего стала война против НАТО, американского империализма и мировой несправедливости.
Всегда имея перед собой цель личного продвижения, то есть присвоения и сохранения за собой личной власти, Милошевич все многочисленные политические и другие проблемы, которые он спровоцировал (включая и те, что появлялись сами по себе, без его «заслуг»: Косово, словенский и хорватский сепаратизм, окончание холодной войны), рассматривал именно под этим (и только под этим) углом зрения. Конечно, беспрестанная борьба за сохранение собственной единой и неделимой (неконтролируемой) власти должна была сказаться и на характере человека номер один. Вскоре после своей инаугурации, по свидетельству биографов, он даже иностранным дипломатам стал говорить, что сербы видят в нем некие божественные свойства, с помощью которых он заранее узаконивает любое свое политическое решение. Вероятно, он и сам начал верить в собственную Богом данную миссию просвещения народа, принимая во внимание, как относительно быстро и легко он прошел путь от классического человека аппарата, мелкого государственного деятеля типа «социалистический политик-хозяйственник» до харизматичного лидера «Митинга правды». В конце концов он успокоился, ведя благородные разговоры с глазу на глаз (за бокалом виски) в мистической тишине своих четырех президентских стен, откуда все выглядело – если уж не лучше и красивее – то по крайней мере не так больно и реально.
Как бы то ни было, основным «результатом» и «знанием» многолетней власти Милошевича стало то, что в политике нет ничего святого, то есть что все средства хороши, если они способствуют укреплению силы и сохранению власти. Национальный, экономический или моральный предел цены этой власти никогда не устанавливался, даже когда страна вступала в «войну» с НАТО и можно было заранее с уверенностью сказать, что войну эту никаким образом выиграть не получится. Обо всем этом Милошевич может (возможно) размышлять только сегодня, покуда ожидает, что за ним придут органы местного или же Гаагского правосудия.
Закончить рассказ о Милошевиче нужно следующим рассуждением. Ясно, что нет политика, который мог бы так долго оставаться у власти, не имея за собой крепкой и дееспособной политической организации. В самом начале фатально запоздавшего в Сербии процесса партийного плюрализма Милошевич просто переименовал мощный Союз коммунистов, а также призрачный Социалистический союз трудящихся в единую Социалистическую партию, при этом существующая государственно-партийная система дополнительно окрепла в правовом плане благодаря парламентским выборам, на которых Милошевич просто не мог проиграть. Крепко держа в своих руках партийно-государственный аппарат, командовавший не только экономикой, но и всеми другими сегментами общества, Милошевич стремился к абсолютной централизации силы, означавшей временное создание политической ситуации, с помощью которой «покупается» всегда ценное политическое время. В такой переходной (проходящей, временной) ситуации всегда преуспевает та политика, которая внушает собственную надежность и постоянство.
Новое всегда проблематично (чуждо, плохо) – придерживайтесь старых проверенных ценностей. Вот девиз политического стиля Милошевича. Он знал, как использовать страх перемен и всего того, что нарушает покой социальной и экономической уравниловки. В какой-то момент этот страх был побежден другим страхом – общей безнадежностью. Новые политические фигуры должны ясно выразить тот политический инстинкт самосохранения, который проявили граждане Сербии. Вопрос, однако, в том, смогут ли они это сделать?
ДОС – «хорошие парни в плохое время»
Мы уже сказали, что намного важнее рассказа о Милошевиче и его псевдокоммунистическо-национальной власти знание контекста, в котором она появилась, включая и понимание ее последствий. Конечно, освещение этой проблемы потребовало бы намного большего, чем позволяет объем этой статьи. Поэтому мы только в основных чертах остановимся на том, что Милошевич оставил в наследство новой (демократической?) власти. Прежде всего, здесь нужно различать «долгосрочное» наследие и то, что непосредственно относится к заслугам Милошевича.
В первую группу, не относящуюся к макиавеллизму Милошевича, попадают проблемы национального государства и национального самосознания, с одной стороны, и предпринимательского менталитета и традиционной общественной уравниловки – с другой. Одним словом, даже после всех наших страданий мы все еще не знаем ни объема, ни содержания того государства, в котором хотим жить. Даже с его названием не все понятно.
О том, что вещи необходимо называть своими именами и на основании этого строить гражданское общество и демократию, мы уже говорили и писали в других статьях. Добавить можно только то, что сербское общество сегодня снова, в который раз, находится на своеобразном историческом распутье. На этот раз дилеммы практически нет: мы должны «открыться», то есть приспособиться к мировой расстановке сил, насколько бы она ни была сейчас или постоянно (не)справедлива по отношению к нашим законным интересам.
Мы должны быть открыты Иному, но это не означает, что не нужно обращаться к местным традициям и в существующей галиматье найти те ценности, которые смогут нас как нацию и государство вытащить из многолетнего сна и приобщить к универсальным ценностям. Мы уже подчеркивали, что для этого прежде всего нужно сделать все возможное, чтобы у нашего государства появились демократические, не скомпрометированные и не коррумпированные институты, которые способствовали бы развитию национального осознания нашей особости, а также и рациональной рефлексии о внешнем мире, в котором мы живем. Таким образом мы могли бы сделать из Сербии (и ее возможного союза с Черногорией) настоящее национальное, то есть трансэтническое государство, чьи граждане были бы не рабами своего культурного или языкового происхождения, а автономными индивидуумами, добровольно, в соответствии с личными интересами принимающими правовые институты страны, в которой они живут. В этом случае «иностранцами» останутся только те, кто ими и является, – граждане других политических сообществ.
Что же касается проблем, связанных с Милошевичем, то есть тех, которые находятся непосредственно на повестке дня (за исключением вопроса Косова и Метохии, а также отношений с Черногорией), а именно: Гаагский трибунал и в особенности – экономическая катастрофа, – то для их решения нужны профессиональные и надежные люди, способные образовать прозрачные институты. Бесспорно, такие люди в Сербии есть. Вопрос в том, как их «используют». На сегодняшний день, как мы видим, ситуация обстоит не самым лучшим образом. Руководствуясь инерцией функционирования старого режима, нынешние власти скорее занимают стартовые позиции перед некими будущими выборами (сбор «наших кадров» и покорение «стратегических» государственных фирм), чем занимаются институтами системы. Вообще непонятно, когда и как они переделаются, перестроятся. Ожидание в данном случае может только помешать, но никак не помочь.
Переустройство политической системы, в особенности правосудия и исполнительной власти, новое устройство экономики и всего, что с этим связано (образование, социальная защита и т. д.), все эти проблемы, по примеру Милошевича, все так же откладывают в долгий ящик в надежде, что они разрешатся сами собой. Не разрешатся! Поэтому новые власти должны взять на себя ответственность, и немедленно. По этому и запомнятся новые люди во власти в политической истории Сербии: или как случайные наследники пресловутого полутирана, или же как люди слова и дела.
В связи с этим особенно важно, какой идеологический проект будет доминировать в обществе. Стечение разных исторических обстоятельств и появление независимого государства – каким бы оно ни было изнутри и даже как бы оно ни называлось – привело к тому, что сербы привыкли идентифицировать себя с любым режимом, «только бы наш был» и обеспечивал нам мнимую суверенность. Отсюда и готовность к жертвам за «наш образ жизни», о котором на самом деле неизвестно практически ничего, кроме того, что он отличается от других. Парадоксальная и почти иррациональная, такая констатация, как нам кажется, очень точна, поэтому именно из нее нужно исходить при некой более продуманной формулировке проекта нашего «лучшего будущего». Принимая во внимание, что ключевым нашим отличием все-таки является православие, причем скорее как привычка и в меньшей степени (или совсем не) как вера, для начала нужно сделать усилие и найти в этом духовном пространстве точку опоры против искушений, которые уже есть и еще нас ожидают. В конце концов, не будем забывать, что вся сегодняшняя Европа является результатом болезненных, но все же плодотворных процессов приспособления христианского мира к течению современного «разочарования» и всего того, что следует из этого «искоренения».
Воислав Коштуница на приеме у Президента России Владимира Путина
Разумеется, определение православия как основной матрицы национального самосознания не является и не может являться призывом к какой-либо «поповской политике» или православному клерикализму. В сущности, это просто попытка в общем хаосе самосознания и идеологическом блуждании найти тот фундамент, на котором можно построить национальный дом. Разумеется, это не означает привилегированного положения одной конфессии и ее иерархии на государственном уровне. Широкое обращение к духовным ценностям в нашем обществе, независимо от унаследованных мыслительных стереотипов левонастроенных атеистических критиков, судя по всему, может способствовать сближению с (пост)современным миром и его универсальными, по крайней мере в замысле, ценностями.
Вот почему (пере)определение национального самосознания не означает иррациональной суматохи из-за (не)принятия закона Божьего в качестве школьного предмета (как будто это какая-то особая новость), а означает серьезную работу по установлению условий для развития гражданского общества и демократических государственных институтов, для которых Иное необязательно будет Врагом. Будут ли политики из ДОС способны действовать успешно в данном деликатном контексте, мы увидим позже. Некоторые точно не сумеют, а другие не смогут. Что же касается тех, кто не хочет (или не хотел) этого делать, их политическая судьба уже известна – и бесповоротно решена.
Перевод Дарьи Костюченко
В первую группу, не относящуюся к макиавеллизму Милошевича, попадают проблемы национального государства и национального самосознания, с одной стороны, и предпринимательского менталитета и традиционной общественной уравниловки – с другой. Одним словом, даже после всех наших страданий мы все еще не знаем ни объема, ни содержания того государства, в котором хотим жить. Даже с его названием не все понятно.
О том, что вещи необходимо называть своими именами и на основании этого строить гражданское общество и демократию, мы уже говорили и писали в других статьях. Добавить можно только то, что сербское общество сегодня снова, в который раз, находится на своеобразном историческом распутье. На этот раз дилеммы практически нет: мы должны «открыться», то есть приспособиться к мировой расстановке сил, насколько бы она ни была сейчас или постоянно (не)справедлива по отношению к нашим законным интересам.
Мы должны быть открыты Иному, но это не означает, что не нужно обращаться к местным традициям и в существующей галиматье найти те ценности, которые смогут нас как нацию и государство вытащить из многолетнего сна и приобщить к универсальным ценностям. Мы уже подчеркивали, что для этого прежде всего нужно сделать все возможное, чтобы у нашего государства появились демократические, не скомпрометированные и не коррумпированные институты, которые способствовали бы развитию национального осознания нашей особости, а также и рациональной рефлексии о внешнем мире, в котором мы живем. Таким образом мы могли бы сделать из Сербии (и ее возможного союза с Черногорией) настоящее национальное, то есть трансэтническое государство, чьи граждане были бы не рабами своего культурного или языкового происхождения, а автономными индивидуумами, добровольно, в соответствии с личными интересами принимающими правовые институты страны, в которой они живут. В этом случае «иностранцами» останутся только те, кто ими и является, – граждане других политических сообществ.
Что же касается проблем, связанных с Милошевичем, то есть тех, которые находятся непосредственно на повестке дня (за исключением вопроса Косова и Метохии, а также отношений с Черногорией), а именно: Гаагский трибунал и в особенности – экономическая катастрофа, – то для их решения нужны профессиональные и надежные люди, способные образовать прозрачные институты. Бесспорно, такие люди в Сербии есть. Вопрос в том, как их «используют». На сегодняшний день, как мы видим, ситуация обстоит не самым лучшим образом. Руководствуясь инерцией функционирования старого режима, нынешние власти скорее занимают стартовые позиции перед некими будущими выборами (сбор «наших кадров» и покорение «стратегических» государственных фирм), чем занимаются институтами системы. Вообще непонятно, когда и как они переделаются, перестроятся. Ожидание в данном случае может только помешать, но никак не помочь.
Переустройство политической системы, в особенности правосудия и исполнительной власти, новое устройство экономики и всего, что с этим связано (образование, социальная защита и т. д.), все эти проблемы, по примеру Милошевича, все так же откладывают в долгий ящик в надежде, что они разрешатся сами собой. Не разрешатся! Поэтому новые власти должны взять на себя ответственность, и немедленно. По этому и запомнятся новые люди во власти в политической истории Сербии: или как случайные наследники пресловутого полутирана, или же как люди слова и дела.
В связи с этим особенно важно, какой идеологический проект будет доминировать в обществе. Стечение разных исторических обстоятельств и появление независимого государства – каким бы оно ни было изнутри и даже как бы оно ни называлось – привело к тому, что сербы привыкли идентифицировать себя с любым режимом, «только бы наш был» и обеспечивал нам мнимую суверенность. Отсюда и готовность к жертвам за «наш образ жизни», о котором на самом деле неизвестно практически ничего, кроме того, что он отличается от других. Парадоксальная и почти иррациональная, такая констатация, как нам кажется, очень точна, поэтому именно из нее нужно исходить при некой более продуманной формулировке проекта нашего «лучшего будущего». Принимая во внимание, что ключевым нашим отличием все-таки является православие, причем скорее как привычка и в меньшей степени (или совсем не) как вера, для начала нужно сделать усилие и найти в этом духовном пространстве точку опоры против искушений, которые уже есть и еще нас ожидают. В конце концов, не будем забывать, что вся сегодняшняя Европа является результатом болезненных, но все же плодотворных процессов приспособления христианского мира к течению современного «разочарования» и всего того, что следует из этого «искоренения».
Разумеется, определение православия как основной матрицы национального самосознания не является и не может являться призывом к какой-либо «поповской политике» или православному клерикализму. В сущности, это просто попытка в общем хаосе самосознания и идеологическом блуждании найти тот фундамент, на котором можно построить национальный дом. Разумеется, это не означает привилегированного положения одной конфессии и ее иерархии на государственном уровне. Широкое обращение к духовным ценностям в нашем обществе, независимо от унаследованных мыслительных стереотипов левонастроенных атеистических критиков, судя по всему, может способствовать сближению с (пост)современным миром и его универсальными, по крайней мере в замысле, ценностями.
Вот почему (пере)определение национального самосознания не означает иррациональной суматохи из-за (не)принятия закона Божьего в качестве школьного предмета (как будто это какая-то особая новость), а означает серьезную работу по установлению условий для развития гражданского общества и демократических государственных институтов, для которых Иное необязательно будет Врагом. Будут ли политики из ДОС способны действовать успешно в данном деликатном контексте, мы увидим позже. Некоторые точно не сумеют, а другие не смогут. Что же касается тех, кто не хочет (или не хотел) этого делать, их политическая судьба уже известна – и бесповоротно решена.
Перевод Дарьи Костюченко
Владимир Н. Цветкович
Партийная борьба и СМИ в Сербии
[178]
В отечественных социополитических анализах есть два общих места: во-первых, что современная Сербия представляет собой общество с недифференцированными социальными слоями и интересами; во-вторых, что Сербия – государство со слабой демократической традицией и преимущественно авторитарным политическим устройством. На этой основе строятся рассуждения и прогнозы ближайшего и далекого политического, экономического и, вообще говоря, культурного будущего Сербии. Все же, для большей точности и лучшей осведомленности о самом предмете, следует пояснить приведенные тезисы и заострить проблему. Это в особенности касается области «общественного мнения» в Сербии, того, что является каркасом современной политики и институций.
Здание Государственного телевидения Сербии. 5 октября 2000 года
В такой общественной среде автономное гражданское общество обозначено лишь пунктиром, тогда как общественное мнение формируется в борьбе манихейских идеологий и гностических партийных страстей, паразитирующих на эгалитарном наследии и квазипатриотических призывах. На этой социальной почве процветает «братковая политика», основанная на непотизме, «земляческих» связях и, наконец, криминале. Сила такой системы в слабости институтов, остающихся лишь декором голой власти в то время, как политическая и остальная элита безжалостно тратит историческое время нации, которая все еще не сформировала своего недвусмысленного гражданского самосознания. Более того, это самосознание по сегодняшний день мечется между крайностями этнического, с одной стороны, и неопределенного трансэтнического профиля, с другой стороны, иначе говоря, между квазипатриотическим «сербством» и квазиполитическим «югославянством».
Проблема отечественной элиты, прежде всего политической и культурной, в том, что она пытается играть роль катализатора общественного мнения, стараясь быть проводником дутых современных идей в (полу)органическом общественном теле. Отсюда и невыносимый шум идеологических лозунгов, безнадежно путающих свободу и равенство, суверенность и справедливость, независимость и самодостаточность. Отсюда и весь этот некритический «космополитизм» до вчерашнего дня правившего проюгославского большинства внутри сербской элиты, за которым обычно следует легкомысленное отождествление левых с «прогрессивным», правых с «ретроградным», национального с «пройденным», глобализационного с «современным» и т. д.
Помимо этого доминирующего, но довольно рыхлого «либерального» блока, представленного правящей политической коалицией с нелогичным названием (Демократическая оппозиция Сербии – ДОС), в современной Сербии на втором плане существуют и идеологические остатки страдающего аутизмом левого национализма (СПС) и его правого радикального брата-близнеца (СРС и ССJ). Хотя при «мудрой государственной политике» неприкосновенного вождя Милошевича вышеназванные партии целое десятилетие суверенно правили в отечественной политике, при всей своей социальной демагогии сегодня все они вместе взятые могут рассчитывать лишь на пятую часть электората. Их политическая мощь по большей части зависит от степени разочарования, то есть от неучастия в голосовании тех оставшихся в Сербии избирателей, которые полностью разочаровались в политике ДОС.
С точки зрения повседневной жизни, раздел партиями поднявшегося как на дрожжах «либерального» идеологического пирога в основе своей представляет выражение желания перемен, которое легче всего можно свести к желанию лучшей жизни. Пресловутый девиз – «жить как все нормальные люди» – является объединяющим фактором для разнообразных отечественных либеральных и коммунистических вариантов (псевдо)либерализма. Во всяком случае заигрывание с социалистическими фразами – это, с одной стороны, дань непобежденному по сей день менталитету эгалитаризма и полувековому царствованию коммунизма, а с другой стороны – приближение к традиционному консерватизму, который является преемником законного стремления к национальному суверенитету. Все это способствует тому, что господствующей формой мышления в общественном мнении пока остается некая эклектическая смесь современных политических идей и их реал-политических гибридов. Правящая коалиция в Сербии – хороший пример временной успешности и долгосрочной неэффективности такого смешения. Здесь собрались вместе, причем с одинаковыми правами и ответственностью, страстные монархисты и республиканцы, левые и правые, националисты и провинциальные глобалисты, сильные и слабые партии... одним словом, политическое «все и вся», кутающееся в конъюнктурный плащ идей свободы. Поэтому вполне ожидаемым было прорастание под общим идеологическим небом ново-старых форм политической жизни, при этом простое большинство составляют политические растения, паразитирующие на более сильных – старших организациях.
Независимо от стремлений своих карликовых членов благодаря естественному политическому отбору ДОС сегодня ясно и недвусмысленно поделена надвое. Это, с одной стороны, уже давно утвердившаяся Демократическая партия (ДС) и, с другой стороны, ее прежнее диссидентское ответвление, а ныне растущая политическая сила – Демократическая партия Сербии (ДСС). Между ними находится множество переходных вариантов, в которых доминируют бывшие вожди и/или новые лидеры раздробившихся тем временем партий: начиная с «исконной» Демократической партии и Сербского движения обновления (СПО), Гражданского союза Сербии (ГСС) и Социал-демократической партии и заканчивая СПС и множеством региональных партий. Все, что в политическом плане сможет выжить, сконцентрировано вокруг троих докторов наук: философа Зорана Джинджича, юриста Воислава Коштуницы и инженера-механика Небойши Човича. В начале своей карьеры первые два из них были политически ангажированными интеллигентами, а третий – технократом, заинтересованным во власти. Между тем Джинджич стал политическим менеджером с амбициями государственного деятеля, Коштуница остался интеллигентом-государственником, тогда как Чович вырос в проницательного, можно сказать, «настоящего» политика. Их прочие коллеги по ДОС за редким исключением относятся к разряду политических пиявок и паразитов, которые могут выжить, только присосавшись к большому партийному организму. Принимая во внимание данный идеологически-партийный горизонт, нам будет легче понять его отблеск в СМИ, а в связи с ним и конкретные кадровые пертурбации.
Изначально в этой истории существовали три обособленные, но взаимно обусловленные стороны: ДС, ДСС и так называемый неправительственный сектор. Партийную сцену мы уже обрисовали, поэтому нужно сказать несколько слов и о «неправительственных организациях». Без сомнения, основным мотивом и маховиком их появления и существования был режим Слободана Милошевича. Сейчас, когда его уже нет, большая часть неправительственного («третьего») сектора быстро разваливается. В действительности большинство руководителей и их помощников в данных организациях в огромном количестве входило в систему до вчерашнего дня презираемого государственного аппарата. Причина тому в основном прозаичная: деньги. Иностранным спонсорам больше не интересно поддерживать деятельность, подрывающую Систему; более того, они все чаще обращаются к классическим, государственным институтам. Поэтому отечественные идеологические посредники забывают свои прежние клятвы «гражданскому обществу» и с новыми силами возвращаются в свою старую общину – в бюрократию.
Различные группы друзей по интересам, которые изо всех сил «энергично протестовали» против режима (симптоматична производительность таких влиятельных организаций, как «Женщины в черном» или бесчисленные «движения за права...» всех, кого только можно), оказывали большую услугу не только себе, но и Милошевичу. Его система просто раскачивалась под давлением бесчисленных художественных представлений, петиций и круглых столов. В то же время при недостатке настоящих политических акций тогдашней оппозиции прежние «независимые СМИ» из самодостаточной активности «неправительственных групп» делали информационное движение сопротивления, виртуальную силу, которая, вопреки соображениям Бодрияра, на самом деле не очень существенно мешала авторитарному, фактически криминальному режиму Семьи. Конечно, справедливости и истины ради здесь тоже не нужно слишком торопиться и сваливать в одну кучу все неправительственные организации. Были и такие, кто на самом деле конкретно и успешно действовал в русле своих изначальных политических стремлений (скажем, ЦЕСИД; я не беру в расчет те неправительственные организации, которые не содержат в себе эксплицитный политический характер).
* * *
В принципе ключевую проблему современной Сербии можно сформулировать как вялое формирование гражданской общественности и демократических государственных институтов, то есть демократической политической системы. Отечественная политическая элита очень хорошо знакома с секретами (до)современного авторитаризма и отлично паразитирует на слабой политической просвещенности и еще худшем экономическом развитии Сербии. Ее современная жизнь всегда обусловлена тем, что между «народом» и его «вождями», как правило, стоят государственные чиновники, государственная собственность и, конечно, государственные СМИ.В такой общественной среде автономное гражданское общество обозначено лишь пунктиром, тогда как общественное мнение формируется в борьбе манихейских идеологий и гностических партийных страстей, паразитирующих на эгалитарном наследии и квазипатриотических призывах. На этой социальной почве процветает «братковая политика», основанная на непотизме, «земляческих» связях и, наконец, криминале. Сила такой системы в слабости институтов, остающихся лишь декором голой власти в то время, как политическая и остальная элита безжалостно тратит историческое время нации, которая все еще не сформировала своего недвусмысленного гражданского самосознания. Более того, это самосознание по сегодняшний день мечется между крайностями этнического, с одной стороны, и неопределенного трансэтнического профиля, с другой стороны, иначе говоря, между квазипатриотическим «сербством» и квазиполитическим «югославянством».
Проблема отечественной элиты, прежде всего политической и культурной, в том, что она пытается играть роль катализатора общественного мнения, стараясь быть проводником дутых современных идей в (полу)органическом общественном теле. Отсюда и невыносимый шум идеологических лозунгов, безнадежно путающих свободу и равенство, суверенность и справедливость, независимость и самодостаточность. Отсюда и весь этот некритический «космополитизм» до вчерашнего дня правившего проюгославского большинства внутри сербской элиты, за которым обычно следует легкомысленное отождествление левых с «прогрессивным», правых с «ретроградным», национального с «пройденным», глобализационного с «современным» и т. д.
* * *
В качестве реакции на исключающие классификации и огульные идентификации время от времени (с интервалами от нескольких месяцев до нескольких десятилетий) определенная идеологическая матрица в Сербии получала преимущество, и тогда все общественное пространство колонизовалось монархической, либеральной, радикальной, коммунистической, националистической или какой-то другой идеологической матрицей. Сегодня несомненно доминирует новое издание либерализма, при этом, в соответствии с мировыми тенденциями, он старается утвердиться по крайней мере в трех вариантах. Первый вариант – «постлиберализм» – представляет собой соединение социал-демократических фраз и классической либеральной экономики, этот вариант представляют партии ДС, ГСС, НД и т. п. Второй вариант – хорошо затушеванный «неолиберализм» – является дериватом предыдущего варианта, его представляют партия Г17 и другие «экспертные группы», то есть группы давления в виде квазипартий. Третий вариант – «консервативный либерализм» – представляет собой принципиальное соединение национальной традиции и экономико-политических свобод, этот вариант представлен партиями ДСС, Новая Сербия и др. Четвертым вариантом, идеологически самым слабым, но зато «модно» оформленным, является мультикультурализм в интерпретации так называемых региональных партий, в которых сильные примеси провинциализма иногда отклоняются или по крайней мере пугают возможным отклонением в сторону сепаратизма, примером могут служить так называемые автономные партии в Воеводине, мусульманские партии в Санджаке и т. п.Помимо этого доминирующего, но довольно рыхлого «либерального» блока, представленного правящей политической коалицией с нелогичным названием (Демократическая оппозиция Сербии – ДОС), в современной Сербии на втором плане существуют и идеологические остатки страдающего аутизмом левого национализма (СПС) и его правого радикального брата-близнеца (СРС и ССJ). Хотя при «мудрой государственной политике» неприкосновенного вождя Милошевича вышеназванные партии целое десятилетие суверенно правили в отечественной политике, при всей своей социальной демагогии сегодня все они вместе взятые могут рассчитывать лишь на пятую часть электората. Их политическая мощь по большей части зависит от степени разочарования, то есть от неучастия в голосовании тех оставшихся в Сербии избирателей, которые полностью разочаровались в политике ДОС.
С точки зрения повседневной жизни, раздел партиями поднявшегося как на дрожжах «либерального» идеологического пирога в основе своей представляет выражение желания перемен, которое легче всего можно свести к желанию лучшей жизни. Пресловутый девиз – «жить как все нормальные люди» – является объединяющим фактором для разнообразных отечественных либеральных и коммунистических вариантов (псевдо)либерализма. Во всяком случае заигрывание с социалистическими фразами – это, с одной стороны, дань непобежденному по сей день менталитету эгалитаризма и полувековому царствованию коммунизма, а с другой стороны – приближение к традиционному консерватизму, который является преемником законного стремления к национальному суверенитету. Все это способствует тому, что господствующей формой мышления в общественном мнении пока остается некая эклектическая смесь современных политических идей и их реал-политических гибридов. Правящая коалиция в Сербии – хороший пример временной успешности и долгосрочной неэффективности такого смешения. Здесь собрались вместе, причем с одинаковыми правами и ответственностью, страстные монархисты и республиканцы, левые и правые, националисты и провинциальные глобалисты, сильные и слабые партии... одним словом, политическое «все и вся», кутающееся в конъюнктурный плащ идей свободы. Поэтому вполне ожидаемым было прорастание под общим идеологическим небом ново-старых форм политической жизни, при этом простое большинство составляют политические растения, паразитирующие на более сильных – старших организациях.
Независимо от стремлений своих карликовых членов благодаря естественному политическому отбору ДОС сегодня ясно и недвусмысленно поделена надвое. Это, с одной стороны, уже давно утвердившаяся Демократическая партия (ДС) и, с другой стороны, ее прежнее диссидентское ответвление, а ныне растущая политическая сила – Демократическая партия Сербии (ДСС). Между ними находится множество переходных вариантов, в которых доминируют бывшие вожди и/или новые лидеры раздробившихся тем временем партий: начиная с «исконной» Демократической партии и Сербского движения обновления (СПО), Гражданского союза Сербии (ГСС) и Социал-демократической партии и заканчивая СПС и множеством региональных партий. Все, что в политическом плане сможет выжить, сконцентрировано вокруг троих докторов наук: философа Зорана Джинджича, юриста Воислава Коштуницы и инженера-механика Небойши Човича. В начале своей карьеры первые два из них были политически ангажированными интеллигентами, а третий – технократом, заинтересованным во власти. Между тем Джинджич стал политическим менеджером с амбициями государственного деятеля, Коштуница остался интеллигентом-государственником, тогда как Чович вырос в проницательного, можно сказать, «настоящего» политика. Их прочие коллеги по ДОС за редким исключением относятся к разряду политических пиявок и паразитов, которые могут выжить, только присосавшись к большому партийному организму. Принимая во внимание данный идеологически-партийный горизонт, нам будет легче понять его отблеск в СМИ, а в связи с ним и конкретные кадровые пертурбации.
* * *
Существующие где-то между своей критической и манипуляционной функциями СМИ в Сербии безошибочно следят за актуальной партийной сценой. Отсюда и впечатление некой монолитности, которую можно понять как естественное следствие прежнего унисона, в котором преобладали партийный дух коммунизма и дополнительно завоеванного (псевдо)патриотизма. Полностью исчезло и существовавшее до недавнего времени, но не особенно убедительное разделение на «проправительственные» и «независимые» СМИ. То есть сегодня якобы все средства массовой информации «независимые»: от РТС и БК до «Политики» и/или «Блица». Конечно, ничто никогда не бывает так, как кажется на первый взгляд.Изначально в этой истории существовали три обособленные, но взаимно обусловленные стороны: ДС, ДСС и так называемый неправительственный сектор. Партийную сцену мы уже обрисовали, поэтому нужно сказать несколько слов и о «неправительственных организациях». Без сомнения, основным мотивом и маховиком их появления и существования был режим Слободана Милошевича. Сейчас, когда его уже нет, большая часть неправительственного («третьего») сектора быстро разваливается. В действительности большинство руководителей и их помощников в данных организациях в огромном количестве входило в систему до вчерашнего дня презираемого государственного аппарата. Причина тому в основном прозаичная: деньги. Иностранным спонсорам больше не интересно поддерживать деятельность, подрывающую Систему; более того, они все чаще обращаются к классическим, государственным институтам. Поэтому отечественные идеологические посредники забывают свои прежние клятвы «гражданскому обществу» и с новыми силами возвращаются в свою старую общину – в бюрократию.
Различные группы друзей по интересам, которые изо всех сил «энергично протестовали» против режима (симптоматична производительность таких влиятельных организаций, как «Женщины в черном» или бесчисленные «движения за права...» всех, кого только можно), оказывали большую услугу не только себе, но и Милошевичу. Его система просто раскачивалась под давлением бесчисленных художественных представлений, петиций и круглых столов. В то же время при недостатке настоящих политических акций тогдашней оппозиции прежние «независимые СМИ» из самодостаточной активности «неправительственных групп» делали информационное движение сопротивления, виртуальную силу, которая, вопреки соображениям Бодрияра, на самом деле не очень существенно мешала авторитарному, фактически криминальному режиму Семьи. Конечно, справедливости и истины ради здесь тоже не нужно слишком торопиться и сваливать в одну кучу все неправительственные организации. Были и такие, кто на самом деле конкретно и успешно действовал в русле своих изначальных политических стремлений (скажем, ЦЕСИД; я не беру в расчет те неправительственные организации, которые не содержат в себе эксплицитный политический характер).