Страница:
– Люси ведь рассказывала тебе, как она додумалась взять себе для газеты новое имя – Пенелопа? – продолжал Джеремая.
– Не могу припомнить, чтобы она мне об этом рассказывала.
– Она выбрала это имя, потому что так зовут ее старшую сестру. Люси назвала свою колонку в ее честь, потому что эта всезнайка считает, что знает все на свете. Ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь подобном? Забавно, а?
Ошеломленный новостью, Себастьян не мог больше вымолвить ни слова. Джеремая же никак не мог успокоиться.
– Так что же ты думаешь, а, Себ? Как насчет того, чтобы серьезно заняться газетным бизнесом?
Тут Себастьян наконец не выдержал и, глядя старику прямо в глаза, проговорил:
– Признайтесь, Джеремая, ведь на самом деле вас совершенно не интересует то, что я об этом думаю, верно?
Должно быть, что-то в глазах Себастьяна проняло Джеремаю, возможно, даже испугало. Потому что он больше не проронил ни слова.
Когда они добрались до гостиницы, Джеремая пошел возвращать лошадь и коляску, чтобы после этого сообщить Люси радостную весть о том, что ее брат нашелся. Себ же поспешил к себе в номер. Он прекрасно знал, что Люси в это время находится в редакции, но чувствовал, что не в состоянии встретиться с ней сейчас лицом к лицу. На всякий случай Себастьян подошел к смежной двери и постучался.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил он.
Ему никто не ответил, и он вошел в комнату жены, затем тотчас же подошел к письменному столу и выдвинул верхний ящик. Там он увидел множество писем с вопросами для газетной рубрики «Спросите у Пенелопы», а также несколько черновых набросков ответов.
Да, так и есть! Теперь уже сомнений быть не могло. Себ рухнул на стул, стоявший у письменного стола, и несколько минут сидел неподвижно. Сидел, пытаясь взять себя в руки и размышляя, что же ему делать дальше.
Наконец он принял решение. Вытащив из ящика чистый листок бумаги, Себастьян взял карандаш и неверной рукой вывел на листке слова: «Дорогая Пенелопа…»
Глава 21
Глава 22
– Не могу припомнить, чтобы она мне об этом рассказывала.
– Она выбрала это имя, потому что так зовут ее старшую сестру. Люси назвала свою колонку в ее честь, потому что эта всезнайка считает, что знает все на свете. Ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь подобном? Забавно, а?
Ошеломленный новостью, Себастьян не мог больше вымолвить ни слова. Джеремая же никак не мог успокоиться.
– Так что же ты думаешь, а, Себ? Как насчет того, чтобы серьезно заняться газетным бизнесом?
Тут Себастьян наконец не выдержал и, глядя старику прямо в глаза, проговорил:
– Признайтесь, Джеремая, ведь на самом деле вас совершенно не интересует то, что я об этом думаю, верно?
Должно быть, что-то в глазах Себастьяна проняло Джеремаю, возможно, даже испугало. Потому что он больше не проронил ни слова.
Когда они добрались до гостиницы, Джеремая пошел возвращать лошадь и коляску, чтобы после этого сообщить Люси радостную весть о том, что ее брат нашелся. Себ же поспешил к себе в номер. Он прекрасно знал, что Люси в это время находится в редакции, но чувствовал, что не в состоянии встретиться с ней сейчас лицом к лицу. На всякий случай Себастьян подошел к смежной двери и постучался.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил он.
Ему никто не ответил, и он вошел в комнату жены, затем тотчас же подошел к письменному столу и выдвинул верхний ящик. Там он увидел множество писем с вопросами для газетной рубрики «Спросите у Пенелопы», а также несколько черновых набросков ответов.
Да, так и есть! Теперь уже сомнений быть не могло. Себ рухнул на стул, стоявший у письменного стола, и несколько минут сидел неподвижно. Сидел, пытаясь взять себя в руки и размышляя, что же ему делать дальше.
Наконец он принял решение. Вытащив из ящика чистый листок бумаги, Себастьян взял карандаш и неверной рукой вывел на листке слова: «Дорогая Пенелопа…»
Глава 21
Забегая к себе в номер, чтобы переодеться после окончания рабочего дня в редакции, Люси обычно валилась с ног от усталости и особо не торопилась в таверну. Но сегодня все было по-другому. Ее так взволновали мечты о будущем успехе на журналистском поприще, что хотелось на крыльях лететь в «Жемчужные врата».
Быстро переодевшись, Люси распустила волосы и тщательно расчесала их, так что они стали блестеть, как утреннее солнце. Когда же она впорхнула в таверну, ей хотелось петь и кричать от радости. Однако Себастьяна, к своему удивлению, она нигде не нашла.
Подойдя к бару, она спросила у Перл, где Себ.
Та, вызывающе вскинув подбородок, ответила, что Себастьян в кладовой.
Люси поспешила в кладовую – ей хотелось хоть минутку побыть с мужем наедине, пока в таверне мало посетителей. Не постучавшись, она вошла.
Себастьян стоял к ней спиной и что-то искал, шаря среди бутылок на верхней полке.
– Это я! – объявила Люси. – Надеялась хоть чуточку побыть с тобой вдвоем, перед тем как приступлю к своим обязанностям.
Он повернулся к ней, раскинул руки и как-то странно улыбнулся. А затем сказал:
– Я весь к твоим услугам, Люси, – твоя персональная тряпка для вытирания ног.
Эти слова неприятно поразили Люси, но она подумала, что недовольство Себа вызвано поведением ее отца. Она подбежала к мужу и бросилась в его объятия.
– Ты такой замечательный! – проговорила она, прижимаясь к нему. – Я так благодарна тебе, что ты поехал сегодня вместе с папой и нашел Дасти. Представляю, как ты устал от меня и от моих родственников, которые путаются у тебя под ногами!
– Устал – не то слово! – воскликнул Себ, поглаживая ее по волосам. – И почему только ты такая красивая?
Он высвободился из ее объятий, и Люси вдруг заметила в его глазах смертельную тоску, причину которой не могла объяснить.
– Вижу, ты не в духе, – сказала она. – Чем-то расстроен?
Себастьян усмехнулся в ответ:
– Ну что ты, милая! Разве у меня есть для этого причины? Я целыми днями хожу уставший и разбитый, потому что твоя семейка не дает мне выспаться. Я провел весь день, катаясь в коляске с твоим отцом, которого, оказывается, я не устраиваю такой, как есть, и который пытается переделать меня по своему вкусу и требует, чтобы я изменил свой образ жизни. К тому же у меня еще кое-какие неприятности.
Стараясь не думать о том, о каких именно «неприятных вещах» Себ говорит, Люси спросила:
– Как папа пытается изменить твой образ жизни?
– Вместо того чтобы содержать таверну, я, оказывается, должен резать свиней на скотобойне. Это, знаешь ли, будет хороший пример для его драгоценных внуков, которых через девять месяцев мы с тобой должны произвести на свет.
– О Боже! – Люси прикрыла ладошкой рот. Опустив руку, покачала головой и сказала: – Я очень сожалею, что папа так себя вел. Он волнуется за меня и может сказать что угодно, не подумав.
– Может быть, вся семья у вас такая? – Несколько секунд Себастьян пристально смотрел на жену, затем спросил: – Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Люси насторожилась и чуть отступила от мужа.
– Видишь ли, я… Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты согласился поехать с папой. И еще мне нужно отпроситься у тебя с работы на завтра.
– Нет проблем. Это все?
Люси ужасно хотелось рассказать Себастьяну о своей колонке, но она все же сдержалась. Тихонько вздохнув, она опустила глаза и сказала:
– Наверное, да. Да, это все.
– Тогда, может быть, тебе пора приступить к своим обязанностям?
– Да, конечно.
Из кладовой Люси не вышла, а вылетела пулей. Она никогда раньше не видела Себастьяна в таком странном настроении – таким угрюмым и мрачным. И не знала, как это истолковать. Было ясно только одно: она в чем-то виновата. Наверное, это все из-за ее родственников. Вероятно, ей не следовало отправлять Себа вместе с отцом на поиски Дасти. Нужно было узнать дорогу и самой поехать с отцом. Но в таком случае она бы никогда не встретилась с Мэри Лиз… О Господи, почему только в жизни все так запутано?
Люси обслуживала столик возле двери, когда в таверну вдруг вошла Элизабет Коул. Она снова была в брюках, на сей раз черного цвета, и в черном же пиджаке поверх бледно-розовой блузки. Выставляя на стол кружки с подноса, Люси с удивлением наблюдала за Элизабет – та сразу же направилась туда, где сидел Себастьян. Наклонившись к нему, она что-то прошептала ему на ухо. Себ тут же поднялся со стула, что-то сказал Джеку, а затем пошел вместе с Элизабет к парадной двери.
Люси догнала мужа и преградила ему дорогу.
– Объясни, что все это значит! – сказала она.
– Мисс Коул пригласила меня на ужин, – проговорил он с бесстрастным выражением лица.
Возможно, ей следовало оставить все, как есть, но Люси, заинтригованная, не давала Себастьяну пройти.
– Пригласила? С чего бы это? Я не думала, что ты знаешь ее.
Он со вздохом ответил:
– Я не знаю ее.
– Я не понимаю тебя, Себастьян.
– Тебе и не нужно ничего понимать, – прошептал он, дотронувшись пальцем до кончика ее носа. – Это секрет. Ведь каждый из нас имеет право на свои маленькие секреты друг от друга, не так ли? – Сказав это, Себ обошел Люси и вышел из таверны.
– Эй, бархатные глазки! – крикнул ей ковбой с соседнего столика. Он покрутил в воздухе указательным пальцем и добавил: – Принеси нам всем по кружке пива.
Люси молча кивнула и направилась к бару.
Себастьян с матерью сели за столик в самом дальнем углу ресторана, и Элизабет сказала:
– В гостинице «Палас» такой замечательный ресторан… – Не удержавшись от улыбки, Себ ответил:
– Мне он тоже очень нравится. Ведь я постоянно живу в этой гостинице и время от времени здесь обедаю.
– О, в таком случае ты, возможно, хотел бы пойти в какое-нибудь другое место? Ведь тебе, наверное, слишком часто приходится здесь обедать. Думаю, твоя жена не готовит даже для самой себя.
Себ не собирался говорить с матерью о Люси, тем более сейчас.
– Давай не будем об этом.
Элизабет опустила глаза и со вздохом проговорила:
– Как неловко…
– Не то слово! – Внимательно разглядывая мать, Себ заметил светло-золотистые пряди у нее на висках. Чтобы они оба почувствовали себя более непринужденно, он спросил: – Откуда этот рыжий цвет в твоих волосах? Мне казалось, ты была темнее.
– Правда? У меня когда-то были золотисто-каштановые волосы, но они немного посветлели, а потом им вдруг вздумалось частично поседеть.
Мысленно возвращаясь в прошлое, Себастьян вдруг вспомнил эпизод из детства: освещенная яркими лучами солнца, мать стоит во дворе и развешивает на веревке выстиранное белье, прикрепляя его прищепками. И будто с ее головы слетают блестящие искорки, освещающие все вокруг, словно волшебные фейерверки. А может, именно поэтому его всю сознательную жизнь так тянуло к рыжеволосым женщинам? Возможно, это влечение к рыжеволосым объяснялось тем, что он неосознанно искал в женщинах свою мать.
– Послушай, Себастьян, – тихо проговорила Элизабет, возвращая его в настоящее, – если ты не возражаешь, я бы хотела расспросить тебя кое о чем.
Тут подошел официант с бокалами коньяка. Когда официант удалился, Себ ответил:
– Что ж, пожалуйста. Ведь надо с чего-то начать… Только потом я тебя кое о чем спрошу.
– Договорились. – Подняв свой бокал, Элизабет прикоснулась им к бокалу Себа. Сделав небольшой глоток, спросила: – Что привело тебя в Эмансипейшен?
Не собираясь выдавать матери своих секретов, он сказал:
– Деньги, что же еще?
– Ты давно здесь живешь?
– Меньше года. – Себ тоже пригубил из своего бокала.
– А до этого?
– Жил в Денвере, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Там, где ты меня бросила.
Элизабет тяжело вздохнула:
– Ты считаешь, что на свете не может существовать причина, которая оправдала бы мой поступок?
– Да, – кивнул Себастьян.
– Вот именно поэтому я все эти годы и не пыталась встретиться с тобой. Я знала, что ты не поймешь меня, – я и сама до последнего времени себя не понимала. Ты хотя бы позволишь мне все тебе объяснить?
Себ равнодушно пожал плечами и сделал еще один глоток коньяка.
Расценив его молчание как знак согласия, Элизабет спросила:
– Ты помнишь время, когда мы занимались разведением скота? – Он кивнул, и она продолжила: – Время от времени в стаде встречалась молодая телочка, которая не знала, что делать со своим первым теленком, даже не кормила его. В таких случаях нам либо приходилось кормить теленка из соски, либо подыскивать ему корову, недавно отелившуюся мертвым теленком. Женщины в этом отношении ничем не отличаются от животных.
Себастьян внимательно посмотрел на мать, пытаясь сообразить, к чему она клонит.
– Ты сравниваешь себя с коровой?
Она рассмеялась и снова сделала глоток коньяка:
– Я просто хочу этим сказать, что некоторым женщинам не дано стать настоящими матерями. Такой вот у них недостаток.
– Но зачем же ты тогда выходила замуж?
– Ах, Себастьян, я никогда бы не вышла за Калеба, если бы не ты.
Себ с удивлением уставился на мать. Элизабет же, опустив глаза, продолжала:
– Знаю, что это звучит довольно глупо, но видишь ли… Когда мы с Калебом только познакомились, он был очень энергичным и напористым. Ты уже взрослый человек, так что сам сделай выводы.
Тут до Себа дошел смысл сказанного, и щеки его залились краской. Вскинув вверх руку, он привлек внимание официанта и жестом дал понять, что заказывает еще две порции коньяку.
– Это вовсе не значит, что я не любила тебя, – продолжала Элизабет. – Или что не люблю тебя сейчас. Просто ты требовал от меня больше, чем я могла тебе дать. И, уехав, я полагала – по крайней мере надеялась, – что Калеб снова женится и у тебя появится мать, которую ты заслуживаешь.
Себастьян невесело рассмеялся:
– Как тебе уже известно, все вышло не совсем так. Получилось, что моей новой мамочкой стал взрослый парень, который научил меня вытаскивать из чужих карманов кошельки и жульничать, играя в карты. А больше – должен признать – мне нечем похвастаться.
Официант принес им еще два бокала коньяка и спросил у Себа:
– Вы будете заказывать ужин?
Не имея представления, какое в ресторане дежурное блюдо, и не испытывая ни малейшего желания поужинать, Себастьян, пожав плечами, ответил:
– Да, дежурное блюдо, пожалуйста.
– Мне тоже, – сказала Элизабет, даже не заглянув в меню. Когда официант удалился, она сказала: – Пусть ты не можешь меня понять, но я хочу, чтобы ты уяснил следующее: для меня очень важно познакомиться с тобой получше. Узнать, каким человеком ты стал. Разумеется, если ты мне это позволишь.
Себ не был по натуре жестоким человеком. Будь он таким – давно бы уже выгнал Люси с ее семьей на улицу. И сейчас он тоже не хотел проявлять жестокость. Хотя его сердце до сих пор жгла обида на эту женщину за все, что ему из-за нее пришлось пережить.
– Хорошо, согласен. Не возражаю. Я тоже хотел бы узнать тебя получше.
Серые глаза его матери стали добрее и печальнее – словно легкий туман навис над темной гладью озера. Она задушевно проговорила:
– Я очень ценю это, Себастьян. Я хочу, чтобы Мэри со своими подругами отправлялась в Денвер без меня. А я лучше уеду отсюда на поезде, который отбывает во вторник. Это время, вплоть до ее выступления в клубе социальных реформ, которое состоится в Нью-Йорке в следующем месяце, Мэри вполне сможет обойтись без меня. Если я останусь здесь еще на несколько дней, я не помешаю тебе?
Что он мог на это ответить? Сказать: «Поскорее убирайся, чтобы я тебя больше здесь не видел»? Или обрадоваться, как любой сын обрадовался бы своей матери? Чего, собственно, он хотел на самом деле? Себ неожиданно подумал, что впервые в жизни мать поставила его желания выше своих собственных. Она только что сделала ему бесценный подарок. Расстанутся они или будут вместе – теперь решать ему, а не ей!
Себастьян вздохнул и с искренней улыбкой ответил:
– Думаю, мне бы хотелось, чтобы ты на несколько дней осталась здесь.
– Спасибо. – Она коснулась своим бокалом его бокала и добавила: – У меня также появится возможность поближе познакомиться с твоей женой.
После ужина, к которому они оба едва притронулись, Себ с матерью расстались. Элизабет поднялась в свой номер, а он направился в «Жемчужные врата». После разговора с матерью у Себастьяна словно камень с плеч свалился. Такую легкость на душе он давно не испытывал. Конечно, ему никогда не суждено было забыть, что причинила ему мать, но сейчас наконец-то настал момент, когда он мог найти в себе силы и простить ее. В состоянии ли он сделать то же самое для Люси?
Увидев Люси в совершенно новом качестве – как талантливую и признанную всеми журналистку, – Себ не был до конца уверен, что доволен этим открытием. Разумеется, ее неоспоримые достижения не могли не восхищать его – в этом не было никакого сомнения. Другие вопросы не давали ему покоя. Может, эта молодая женщина, перевернувшая его жизнь с ног на голову, скрывала от него еще что-нибудь? Может, у нее были еще какие-то секреты от него?
Себастьян пытался понять, какое же место в его жизни занимала Люси. Он очень сомневался, что у них с Люси могло быть общее будущее. Погруженный в тяжкие раздумья, Себ вошел в таверну – и попал в ад кромешный.
Он не сразу понял, что происходит. Перед его глазами предстала сцена всеобщего хаоса. Столы и стулья были сдвинуты в стороны, и большинство посетителей сбились в кружок – словно в таверне проходил чемпионат по кулачному бою. Внезапно из толпы вылетел Дасти Престон; он повалился на стул, ножки стула затрещали – и в следующее мгновение Дасти уже валялся на полу среди обломков. Тут же раздался истошный женский крик, а затем – чей-то гневный возглас. Себастьян тотчас узнал этот голос.
– Ах ты, жалкий сукин сын! – Раздались глухие удары, сопровождавшиеся стонами, а потом снова послышался крик: – Я разорву тебя на части!
С трудом прорвавшись сквозь толпу зрителей, Себ увидел, что Джеремая и Чарли Уайт катаются по полу и в воздухе мелькают их кулаки. Повернув голову, Себастьян заметил, что одна из сестер Баркдолл – Черри, как он полагал, – прыгнула на Джеремаю и вцепилась ногтями ему в лицо.
– Нет! – закричала Люси, бросаясь к отцу.
Мерри Баркдолл метнулась к ней и схватила ее за волосы. Пытаясь высвободиться, Люси размахивала руками и пинала Мерри ногами, а потом вдруг оступилась и упала на пол, увлекая Мерри за собой.
Мигом забыв о Джеремае и Чарли, толпа зевак столпилась вокруг женщин, подбадривая их криками. Люси и Мерри таскали друг друга за волосы и пинали ногами.
Это переходило всякие границы. Хотя Себу совершенно не хотелось делать дырку в потолке собственного заведения, он выхватил пистолет и выстрелил в воздух.
– Довольно! – крикнул он. – Спектакль окончен. – К всеобщему удивлению, этого оказалось достаточно, чтобы прекратить обе драки. Посетители таверны с ворчаньем – мол, Себастьян испортил им все удовольствие – вернулись к своим кружкам и бокалам и побрели к столам для игры в покер и бильярд.
Поднявшись на ноги, Дасти неверной походкой подошел к отцу, чтобы помочь ему встать. Парень выглядел ужасно: у него были подбиты оба глаза, из носа текла кровь, лицо и руки были исцарапаны, а из рубашки на спине был выдран клок.
После того как Дасти поднял Джеремаю на ноги, Себастьян указал на них пальцем и сказал:
– Вон отсюда! Сейчас же!
– Но, Себ… – оправдывался старик.
– Я сказал – вон! Иначе я сейчас же вызову шерифа, и вас арестуют.
Низко опустив головы, Джеремая и Дасти медленно вышли из таверны.
Себ посмотрел на Чарли, по-прежнему сидевшего на полу. Черри склонилась над ним, занимаясь его ссадинами.
– Вы тоже! Оба! И никогда больше здесь не показывайтесь! – Затем он повернулся к Люси, стоявшей рядом с баром: – Сейчас же пошли в кладовую!
У Люси хватило благоразумия не спорить с мужем. Она молча кивнула и, немного прихрамывая, поплелась в кладовую.
Тут Себастьян наконец посмотрел на Мерри и, укоризненно покачивая головой, проговорил:
– Черт возьми, что у вас произошло? – Мерри вздохнула и пожала плечами:
– Мы с Черри привезли Дасти в город, а после этого… все немного вышло из-под контроля.
Помолчав немного, Себ сказал:
– Мне бы следовало тебя точно так же вышвырнуть вон!
– Можешь не трудиться. Я облегчу тебе эту задачу. – Направившись к выходу, девушка бросила через плечо: – Я все равно уже хотела ехать домой.
Собираясь с мыслями перед важным разговором, Себастьян направился в кладовую. Люси стояла в уголке, поправляя разодранную блузку. Все ее попытки привести в порядок волосы оказались безуспешными. Так она обычно выглядела после их бурных ночей в постели Себа.
Стараясь выбросить из головы неуместные мысли, Себ спросил:
– Что здесь случилось?
– Я точно не знаю, – ответила Люси. – Все произошло слишком быстро.
– Постарайся начать с самого начала. Когда я видел тебя в последний раз, ты обслуживала клиентов. Что случилось потом?
– Ну, видишь ли… Пришел Чарли, Я не знаю, зачем он явился. Но он как будто чувствует, когда тебя нет в таверне.
Себ помрачнел.
– Так. Продолжай.
– Ты знаешь, я в это время работала. А Чарли не отходил от меня ни на шаг – пытался со мной поговорить. Но сначала все было тихо и спокойно, и я подошла к бару, чтобы Перл наполнила кружки для клиентов. А Чарли… Он стал мне говорить то, что ему не следовало говорить, и пытался положить руку мне на плечо и обнять меня. И как раз в этот момент близнецы привели в таверну моего брата. Черри просто взбесилась, увидев Чарли со мной. А папа, наверное, из окна увидел, что Дасти наконец-то привезли, и тоже пошел в таверну. Он вошел – и также вышел из себя. Но это еще не все!..
Люси умолкла, чтобы перевести дыхание, потом вновь заговорила:
– На ранчо с Дасти приключилось… что-то плохое. Не знаю, что именно, потому что не успела у него спросить. Но только он был весь исцарапанный, с подбитыми глазами. Хотя папа вышел из себя не из-за этого, а потому, что Чарли так подло поступил со мной когда-то и теперь, когда я стала замужней женщиной, пытался ухлестывать за мной. Черри же завелась не на шутку, а потом… Потом я вдруг увидела, что папа, Чарли и Черри оказались на полу. А Мерри стала таскать меня за волосы. Я не виновата!..
Себастьян повернулся к Люси спиной и закрыл рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Он хотел сделать вид, что продолжает сердиться, хотя его разбирал смех.
Когда Себ овладел собой настолько, что мог сохранять серьезное и строгое выражение лица, он повернулся к Люси и заявил:
– Мне кажется, сейчас тебе лучше пойти в гостиницу.
Люси посмотрела на свою порванную блузку.
– Я могу быстренько переодеться и вернуться на работу, – сказала она.
– Нет, по-моему, тебе лучше не приходить сегодня в таверну.
Люси с виноватым видом подошла к Себастьяну и тронула его за плечо:
– Мне действительно очень жаль…
– Мне тоже. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Мне тоже очень жаль, Люси!
Вернувшись в гостиницу, Люси вошла в комнату Себастьяна и постучала в смежную дверь. Открыв сестре, Дасти отступил в сторону, пропуская ее.
– У вас с папой все в порядке? – спросила Люси, с тревогой глядя на отца. Он сидел на кровати, прикладывая к лицу полотенце.
– У папы, ужасно болят глаза, но в остальном он хорошо себя чувствует, – объяснил Дасти.
– Лучше, чем хорошо, – промычал Джеремая. – Я очень доволен – я разбил Чарли нос, взял над ним верх. Я победил его, да! Правда, не могу сказать того же самого о моем сыне.
– Чарли с такой силой отшвырнул меня, что я полетел через всю таверну, – с грустью признался Дасти.
– А до этого что с тобой приключилось? – спросила Люси. – Ну и вид у тебя!
– Да это все эти проклятые близнецы… – Дасти округлил глаза. – Не могу рассказать тебе и половины того, что они со мной вытворяли. Например, сказали мне, что нужно перевести быка из одного загона в другой. Но они не сообщили мне, что в загоне, где находился бык, они еще и коров держат! – Дасти потер плечо. – Как ты понимаешь, бык ни за что не хотел идти в другой загон.
Люси покачала головой:
– Значит, вы оба хорошо себя чувствуете?
– Да все отлично, – заверил Джеремая. – Подрались немного, вот и все! С кем не бывает.
Люси решила воспользоваться тем, что у нее появилось свободное время, и немного поработать. Она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и обнаружила в самом верху письмо, адресованное Пенелопе. Взглянув на конверт, она поняла, что не видела раньше этого письма. Сгорая от любопытства, Люси взяла письмо вместе с другими бумагами и направилась в комнату Себастьяна. У двери обернулась и сказала:
– Всем спокойной ночи! Пожалуйста, никуда не выходите сегодня.
– Спокойной ночи, Люси, – ответил Джеремая. – И… Ух… Извини, что мы доставили неприятности твоему мужу.
– Да, мне тоже очень жаль, – кивнул Дасти. – Но мы не виноваты.
Посмеиваясь про себя, Люси закрыла дверь на ключ, затем подошла к письменному столу Себастьяна. Усевшись за стол, углубилась в чтение. Не веря своим глазам, она перечитала письмо еще раз, внимательно вчитываясь в каждое слово.
Дорогая Пенелопа! Говорят, вы самая умная женщина на свете. Если это правда, может быть, вы поможете мне понять мою жену. Потому что – это ясно как день – сам я на такое не способен. Вы спросите меня, в чем проблема. А вот в чем: моя обожаемая и совершенная во всех других отношениях жена мне лжет!
Я всегда помогал ей всеми мыслимыми и немыслимыми способами, сделав для нее и для ее сумасшедшей семейки больше, чем в состоянии сделать любой нормальный человек. И чем же она отплатила мне за мою доброту? Она лжет мне и в темных уголках своего жестокого сердца прячет от меня свои маленькие секреты.
Как вы думаете, что мне делать? Ответьте, о самая умная среди женщин! Развестись с ней? Но это было бы слишком просто.
Покончить с ней, четвертовав ее? Слишком грязно и неэстетично.
Или, возможно – хотя вряд ли я так поступлю, – мне лучше дать объявление в вашу газету и открыть всем людям правду о том, кто она такая и что собой представляет на самом деле?
Жду вашего мудрого совета.
Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия
Быстро переодевшись, Люси распустила волосы и тщательно расчесала их, так что они стали блестеть, как утреннее солнце. Когда же она впорхнула в таверну, ей хотелось петь и кричать от радости. Однако Себастьяна, к своему удивлению, она нигде не нашла.
Подойдя к бару, она спросила у Перл, где Себ.
Та, вызывающе вскинув подбородок, ответила, что Себастьян в кладовой.
Люси поспешила в кладовую – ей хотелось хоть минутку побыть с мужем наедине, пока в таверне мало посетителей. Не постучавшись, она вошла.
Себастьян стоял к ней спиной и что-то искал, шаря среди бутылок на верхней полке.
– Это я! – объявила Люси. – Надеялась хоть чуточку побыть с тобой вдвоем, перед тем как приступлю к своим обязанностям.
Он повернулся к ней, раскинул руки и как-то странно улыбнулся. А затем сказал:
– Я весь к твоим услугам, Люси, – твоя персональная тряпка для вытирания ног.
Эти слова неприятно поразили Люси, но она подумала, что недовольство Себа вызвано поведением ее отца. Она подбежала к мужу и бросилась в его объятия.
– Ты такой замечательный! – проговорила она, прижимаясь к нему. – Я так благодарна тебе, что ты поехал сегодня вместе с папой и нашел Дасти. Представляю, как ты устал от меня и от моих родственников, которые путаются у тебя под ногами!
– Устал – не то слово! – воскликнул Себ, поглаживая ее по волосам. – И почему только ты такая красивая?
Он высвободился из ее объятий, и Люси вдруг заметила в его глазах смертельную тоску, причину которой не могла объяснить.
– Вижу, ты не в духе, – сказала она. – Чем-то расстроен?
Себастьян усмехнулся в ответ:
– Ну что ты, милая! Разве у меня есть для этого причины? Я целыми днями хожу уставший и разбитый, потому что твоя семейка не дает мне выспаться. Я провел весь день, катаясь в коляске с твоим отцом, которого, оказывается, я не устраиваю такой, как есть, и который пытается переделать меня по своему вкусу и требует, чтобы я изменил свой образ жизни. К тому же у меня еще кое-какие неприятности.
Стараясь не думать о том, о каких именно «неприятных вещах» Себ говорит, Люси спросила:
– Как папа пытается изменить твой образ жизни?
– Вместо того чтобы содержать таверну, я, оказывается, должен резать свиней на скотобойне. Это, знаешь ли, будет хороший пример для его драгоценных внуков, которых через девять месяцев мы с тобой должны произвести на свет.
– О Боже! – Люси прикрыла ладошкой рот. Опустив руку, покачала головой и сказала: – Я очень сожалею, что папа так себя вел. Он волнуется за меня и может сказать что угодно, не подумав.
– Может быть, вся семья у вас такая? – Несколько секунд Себастьян пристально смотрел на жену, затем спросил: – Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Люси насторожилась и чуть отступила от мужа.
– Видишь ли, я… Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты согласился поехать с папой. И еще мне нужно отпроситься у тебя с работы на завтра.
– Нет проблем. Это все?
Люси ужасно хотелось рассказать Себастьяну о своей колонке, но она все же сдержалась. Тихонько вздохнув, она опустила глаза и сказала:
– Наверное, да. Да, это все.
– Тогда, может быть, тебе пора приступить к своим обязанностям?
– Да, конечно.
Из кладовой Люси не вышла, а вылетела пулей. Она никогда раньше не видела Себастьяна в таком странном настроении – таким угрюмым и мрачным. И не знала, как это истолковать. Было ясно только одно: она в чем-то виновата. Наверное, это все из-за ее родственников. Вероятно, ей не следовало отправлять Себа вместе с отцом на поиски Дасти. Нужно было узнать дорогу и самой поехать с отцом. Но в таком случае она бы никогда не встретилась с Мэри Лиз… О Господи, почему только в жизни все так запутано?
Люси обслуживала столик возле двери, когда в таверну вдруг вошла Элизабет Коул. Она снова была в брюках, на сей раз черного цвета, и в черном же пиджаке поверх бледно-розовой блузки. Выставляя на стол кружки с подноса, Люси с удивлением наблюдала за Элизабет – та сразу же направилась туда, где сидел Себастьян. Наклонившись к нему, она что-то прошептала ему на ухо. Себ тут же поднялся со стула, что-то сказал Джеку, а затем пошел вместе с Элизабет к парадной двери.
Люси догнала мужа и преградила ему дорогу.
– Объясни, что все это значит! – сказала она.
– Мисс Коул пригласила меня на ужин, – проговорил он с бесстрастным выражением лица.
Возможно, ей следовало оставить все, как есть, но Люси, заинтригованная, не давала Себастьяну пройти.
– Пригласила? С чего бы это? Я не думала, что ты знаешь ее.
Он со вздохом ответил:
– Я не знаю ее.
– Я не понимаю тебя, Себастьян.
– Тебе и не нужно ничего понимать, – прошептал он, дотронувшись пальцем до кончика ее носа. – Это секрет. Ведь каждый из нас имеет право на свои маленькие секреты друг от друга, не так ли? – Сказав это, Себ обошел Люси и вышел из таверны.
– Эй, бархатные глазки! – крикнул ей ковбой с соседнего столика. Он покрутил в воздухе указательным пальцем и добавил: – Принеси нам всем по кружке пива.
Люси молча кивнула и направилась к бару.
Себастьян с матерью сели за столик в самом дальнем углу ресторана, и Элизабет сказала:
– В гостинице «Палас» такой замечательный ресторан… – Не удержавшись от улыбки, Себ ответил:
– Мне он тоже очень нравится. Ведь я постоянно живу в этой гостинице и время от времени здесь обедаю.
– О, в таком случае ты, возможно, хотел бы пойти в какое-нибудь другое место? Ведь тебе, наверное, слишком часто приходится здесь обедать. Думаю, твоя жена не готовит даже для самой себя.
Себ не собирался говорить с матерью о Люси, тем более сейчас.
– Давай не будем об этом.
Элизабет опустила глаза и со вздохом проговорила:
– Как неловко…
– Не то слово! – Внимательно разглядывая мать, Себ заметил светло-золотистые пряди у нее на висках. Чтобы они оба почувствовали себя более непринужденно, он спросил: – Откуда этот рыжий цвет в твоих волосах? Мне казалось, ты была темнее.
– Правда? У меня когда-то были золотисто-каштановые волосы, но они немного посветлели, а потом им вдруг вздумалось частично поседеть.
Мысленно возвращаясь в прошлое, Себастьян вдруг вспомнил эпизод из детства: освещенная яркими лучами солнца, мать стоит во дворе и развешивает на веревке выстиранное белье, прикрепляя его прищепками. И будто с ее головы слетают блестящие искорки, освещающие все вокруг, словно волшебные фейерверки. А может, именно поэтому его всю сознательную жизнь так тянуло к рыжеволосым женщинам? Возможно, это влечение к рыжеволосым объяснялось тем, что он неосознанно искал в женщинах свою мать.
– Послушай, Себастьян, – тихо проговорила Элизабет, возвращая его в настоящее, – если ты не возражаешь, я бы хотела расспросить тебя кое о чем.
Тут подошел официант с бокалами коньяка. Когда официант удалился, Себ ответил:
– Что ж, пожалуйста. Ведь надо с чего-то начать… Только потом я тебя кое о чем спрошу.
– Договорились. – Подняв свой бокал, Элизабет прикоснулась им к бокалу Себа. Сделав небольшой глоток, спросила: – Что привело тебя в Эмансипейшен?
Не собираясь выдавать матери своих секретов, он сказал:
– Деньги, что же еще?
– Ты давно здесь живешь?
– Меньше года. – Себ тоже пригубил из своего бокала.
– А до этого?
– Жил в Денвере, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Там, где ты меня бросила.
Элизабет тяжело вздохнула:
– Ты считаешь, что на свете не может существовать причина, которая оправдала бы мой поступок?
– Да, – кивнул Себастьян.
– Вот именно поэтому я все эти годы и не пыталась встретиться с тобой. Я знала, что ты не поймешь меня, – я и сама до последнего времени себя не понимала. Ты хотя бы позволишь мне все тебе объяснить?
Себ равнодушно пожал плечами и сделал еще один глоток коньяка.
Расценив его молчание как знак согласия, Элизабет спросила:
– Ты помнишь время, когда мы занимались разведением скота? – Он кивнул, и она продолжила: – Время от времени в стаде встречалась молодая телочка, которая не знала, что делать со своим первым теленком, даже не кормила его. В таких случаях нам либо приходилось кормить теленка из соски, либо подыскивать ему корову, недавно отелившуюся мертвым теленком. Женщины в этом отношении ничем не отличаются от животных.
Себастьян внимательно посмотрел на мать, пытаясь сообразить, к чему она клонит.
– Ты сравниваешь себя с коровой?
Она рассмеялась и снова сделала глоток коньяка:
– Я просто хочу этим сказать, что некоторым женщинам не дано стать настоящими матерями. Такой вот у них недостаток.
– Но зачем же ты тогда выходила замуж?
– Ах, Себастьян, я никогда бы не вышла за Калеба, если бы не ты.
Себ с удивлением уставился на мать. Элизабет же, опустив глаза, продолжала:
– Знаю, что это звучит довольно глупо, но видишь ли… Когда мы с Калебом только познакомились, он был очень энергичным и напористым. Ты уже взрослый человек, так что сам сделай выводы.
Тут до Себа дошел смысл сказанного, и щеки его залились краской. Вскинув вверх руку, он привлек внимание официанта и жестом дал понять, что заказывает еще две порции коньяку.
– Это вовсе не значит, что я не любила тебя, – продолжала Элизабет. – Или что не люблю тебя сейчас. Просто ты требовал от меня больше, чем я могла тебе дать. И, уехав, я полагала – по крайней мере надеялась, – что Калеб снова женится и у тебя появится мать, которую ты заслуживаешь.
Себастьян невесело рассмеялся:
– Как тебе уже известно, все вышло не совсем так. Получилось, что моей новой мамочкой стал взрослый парень, который научил меня вытаскивать из чужих карманов кошельки и жульничать, играя в карты. А больше – должен признать – мне нечем похвастаться.
Официант принес им еще два бокала коньяка и спросил у Себа:
– Вы будете заказывать ужин?
Не имея представления, какое в ресторане дежурное блюдо, и не испытывая ни малейшего желания поужинать, Себастьян, пожав плечами, ответил:
– Да, дежурное блюдо, пожалуйста.
– Мне тоже, – сказала Элизабет, даже не заглянув в меню. Когда официант удалился, она сказала: – Пусть ты не можешь меня понять, но я хочу, чтобы ты уяснил следующее: для меня очень важно познакомиться с тобой получше. Узнать, каким человеком ты стал. Разумеется, если ты мне это позволишь.
Себ не был по натуре жестоким человеком. Будь он таким – давно бы уже выгнал Люси с ее семьей на улицу. И сейчас он тоже не хотел проявлять жестокость. Хотя его сердце до сих пор жгла обида на эту женщину за все, что ему из-за нее пришлось пережить.
– Хорошо, согласен. Не возражаю. Я тоже хотел бы узнать тебя получше.
Серые глаза его матери стали добрее и печальнее – словно легкий туман навис над темной гладью озера. Она задушевно проговорила:
– Я очень ценю это, Себастьян. Я хочу, чтобы Мэри со своими подругами отправлялась в Денвер без меня. А я лучше уеду отсюда на поезде, который отбывает во вторник. Это время, вплоть до ее выступления в клубе социальных реформ, которое состоится в Нью-Йорке в следующем месяце, Мэри вполне сможет обойтись без меня. Если я останусь здесь еще на несколько дней, я не помешаю тебе?
Что он мог на это ответить? Сказать: «Поскорее убирайся, чтобы я тебя больше здесь не видел»? Или обрадоваться, как любой сын обрадовался бы своей матери? Чего, собственно, он хотел на самом деле? Себ неожиданно подумал, что впервые в жизни мать поставила его желания выше своих собственных. Она только что сделала ему бесценный подарок. Расстанутся они или будут вместе – теперь решать ему, а не ей!
Себастьян вздохнул и с искренней улыбкой ответил:
– Думаю, мне бы хотелось, чтобы ты на несколько дней осталась здесь.
– Спасибо. – Она коснулась своим бокалом его бокала и добавила: – У меня также появится возможность поближе познакомиться с твоей женой.
После ужина, к которому они оба едва притронулись, Себ с матерью расстались. Элизабет поднялась в свой номер, а он направился в «Жемчужные врата». После разговора с матерью у Себастьяна словно камень с плеч свалился. Такую легкость на душе он давно не испытывал. Конечно, ему никогда не суждено было забыть, что причинила ему мать, но сейчас наконец-то настал момент, когда он мог найти в себе силы и простить ее. В состоянии ли он сделать то же самое для Люси?
Увидев Люси в совершенно новом качестве – как талантливую и признанную всеми журналистку, – Себ не был до конца уверен, что доволен этим открытием. Разумеется, ее неоспоримые достижения не могли не восхищать его – в этом не было никакого сомнения. Другие вопросы не давали ему покоя. Может, эта молодая женщина, перевернувшая его жизнь с ног на голову, скрывала от него еще что-нибудь? Может, у нее были еще какие-то секреты от него?
Себастьян пытался понять, какое же место в его жизни занимала Люси. Он очень сомневался, что у них с Люси могло быть общее будущее. Погруженный в тяжкие раздумья, Себ вошел в таверну – и попал в ад кромешный.
Он не сразу понял, что происходит. Перед его глазами предстала сцена всеобщего хаоса. Столы и стулья были сдвинуты в стороны, и большинство посетителей сбились в кружок – словно в таверне проходил чемпионат по кулачному бою. Внезапно из толпы вылетел Дасти Престон; он повалился на стул, ножки стула затрещали – и в следующее мгновение Дасти уже валялся на полу среди обломков. Тут же раздался истошный женский крик, а затем – чей-то гневный возглас. Себастьян тотчас узнал этот голос.
– Ах ты, жалкий сукин сын! – Раздались глухие удары, сопровождавшиеся стонами, а потом снова послышался крик: – Я разорву тебя на части!
С трудом прорвавшись сквозь толпу зрителей, Себ увидел, что Джеремая и Чарли Уайт катаются по полу и в воздухе мелькают их кулаки. Повернув голову, Себастьян заметил, что одна из сестер Баркдолл – Черри, как он полагал, – прыгнула на Джеремаю и вцепилась ногтями ему в лицо.
– Нет! – закричала Люси, бросаясь к отцу.
Мерри Баркдолл метнулась к ней и схватила ее за волосы. Пытаясь высвободиться, Люси размахивала руками и пинала Мерри ногами, а потом вдруг оступилась и упала на пол, увлекая Мерри за собой.
Мигом забыв о Джеремае и Чарли, толпа зевак столпилась вокруг женщин, подбадривая их криками. Люси и Мерри таскали друг друга за волосы и пинали ногами.
Это переходило всякие границы. Хотя Себу совершенно не хотелось делать дырку в потолке собственного заведения, он выхватил пистолет и выстрелил в воздух.
– Довольно! – крикнул он. – Спектакль окончен. – К всеобщему удивлению, этого оказалось достаточно, чтобы прекратить обе драки. Посетители таверны с ворчаньем – мол, Себастьян испортил им все удовольствие – вернулись к своим кружкам и бокалам и побрели к столам для игры в покер и бильярд.
Поднявшись на ноги, Дасти неверной походкой подошел к отцу, чтобы помочь ему встать. Парень выглядел ужасно: у него были подбиты оба глаза, из носа текла кровь, лицо и руки были исцарапаны, а из рубашки на спине был выдран клок.
После того как Дасти поднял Джеремаю на ноги, Себастьян указал на них пальцем и сказал:
– Вон отсюда! Сейчас же!
– Но, Себ… – оправдывался старик.
– Я сказал – вон! Иначе я сейчас же вызову шерифа, и вас арестуют.
Низко опустив головы, Джеремая и Дасти медленно вышли из таверны.
Себ посмотрел на Чарли, по-прежнему сидевшего на полу. Черри склонилась над ним, занимаясь его ссадинами.
– Вы тоже! Оба! И никогда больше здесь не показывайтесь! – Затем он повернулся к Люси, стоявшей рядом с баром: – Сейчас же пошли в кладовую!
У Люси хватило благоразумия не спорить с мужем. Она молча кивнула и, немного прихрамывая, поплелась в кладовую.
Тут Себастьян наконец посмотрел на Мерри и, укоризненно покачивая головой, проговорил:
– Черт возьми, что у вас произошло? – Мерри вздохнула и пожала плечами:
– Мы с Черри привезли Дасти в город, а после этого… все немного вышло из-под контроля.
Помолчав немного, Себ сказал:
– Мне бы следовало тебя точно так же вышвырнуть вон!
– Можешь не трудиться. Я облегчу тебе эту задачу. – Направившись к выходу, девушка бросила через плечо: – Я все равно уже хотела ехать домой.
Собираясь с мыслями перед важным разговором, Себастьян направился в кладовую. Люси стояла в уголке, поправляя разодранную блузку. Все ее попытки привести в порядок волосы оказались безуспешными. Так она обычно выглядела после их бурных ночей в постели Себа.
Стараясь выбросить из головы неуместные мысли, Себ спросил:
– Что здесь случилось?
– Я точно не знаю, – ответила Люси. – Все произошло слишком быстро.
– Постарайся начать с самого начала. Когда я видел тебя в последний раз, ты обслуживала клиентов. Что случилось потом?
– Ну, видишь ли… Пришел Чарли, Я не знаю, зачем он явился. Но он как будто чувствует, когда тебя нет в таверне.
Себ помрачнел.
– Так. Продолжай.
– Ты знаешь, я в это время работала. А Чарли не отходил от меня ни на шаг – пытался со мной поговорить. Но сначала все было тихо и спокойно, и я подошла к бару, чтобы Перл наполнила кружки для клиентов. А Чарли… Он стал мне говорить то, что ему не следовало говорить, и пытался положить руку мне на плечо и обнять меня. И как раз в этот момент близнецы привели в таверну моего брата. Черри просто взбесилась, увидев Чарли со мной. А папа, наверное, из окна увидел, что Дасти наконец-то привезли, и тоже пошел в таверну. Он вошел – и также вышел из себя. Но это еще не все!..
Люси умолкла, чтобы перевести дыхание, потом вновь заговорила:
– На ранчо с Дасти приключилось… что-то плохое. Не знаю, что именно, потому что не успела у него спросить. Но только он был весь исцарапанный, с подбитыми глазами. Хотя папа вышел из себя не из-за этого, а потому, что Чарли так подло поступил со мной когда-то и теперь, когда я стала замужней женщиной, пытался ухлестывать за мной. Черри же завелась не на шутку, а потом… Потом я вдруг увидела, что папа, Чарли и Черри оказались на полу. А Мерри стала таскать меня за волосы. Я не виновата!..
Себастьян повернулся к Люси спиной и закрыл рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Он хотел сделать вид, что продолжает сердиться, хотя его разбирал смех.
Когда Себ овладел собой настолько, что мог сохранять серьезное и строгое выражение лица, он повернулся к Люси и заявил:
– Мне кажется, сейчас тебе лучше пойти в гостиницу.
Люси посмотрела на свою порванную блузку.
– Я могу быстренько переодеться и вернуться на работу, – сказала она.
– Нет, по-моему, тебе лучше не приходить сегодня в таверну.
Люси с виноватым видом подошла к Себастьяну и тронула его за плечо:
– Мне действительно очень жаль…
– Мне тоже. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Мне тоже очень жаль, Люси!
Вернувшись в гостиницу, Люси вошла в комнату Себастьяна и постучала в смежную дверь. Открыв сестре, Дасти отступил в сторону, пропуская ее.
– У вас с папой все в порядке? – спросила Люси, с тревогой глядя на отца. Он сидел на кровати, прикладывая к лицу полотенце.
– У папы, ужасно болят глаза, но в остальном он хорошо себя чувствует, – объяснил Дасти.
– Лучше, чем хорошо, – промычал Джеремая. – Я очень доволен – я разбил Чарли нос, взял над ним верх. Я победил его, да! Правда, не могу сказать того же самого о моем сыне.
– Чарли с такой силой отшвырнул меня, что я полетел через всю таверну, – с грустью признался Дасти.
– А до этого что с тобой приключилось? – спросила Люси. – Ну и вид у тебя!
– Да это все эти проклятые близнецы… – Дасти округлил глаза. – Не могу рассказать тебе и половины того, что они со мной вытворяли. Например, сказали мне, что нужно перевести быка из одного загона в другой. Но они не сообщили мне, что в загоне, где находился бык, они еще и коров держат! – Дасти потер плечо. – Как ты понимаешь, бык ни за что не хотел идти в другой загон.
Люси покачала головой:
– Значит, вы оба хорошо себя чувствуете?
– Да все отлично, – заверил Джеремая. – Подрались немного, вот и все! С кем не бывает.
Люси решила воспользоваться тем, что у нее появилось свободное время, и немного поработать. Она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и обнаружила в самом верху письмо, адресованное Пенелопе. Взглянув на конверт, она поняла, что не видела раньше этого письма. Сгорая от любопытства, Люси взяла письмо вместе с другими бумагами и направилась в комнату Себастьяна. У двери обернулась и сказала:
– Всем спокойной ночи! Пожалуйста, никуда не выходите сегодня.
– Спокойной ночи, Люси, – ответил Джеремая. – И… Ух… Извини, что мы доставили неприятности твоему мужу.
– Да, мне тоже очень жаль, – кивнул Дасти. – Но мы не виноваты.
Посмеиваясь про себя, Люси закрыла дверь на ключ, затем подошла к письменному столу Себастьяна. Усевшись за стол, углубилась в чтение. Не веря своим глазам, она перечитала письмо еще раз, внимательно вчитываясь в каждое слово.
Дорогая Пенелопа! Говорят, вы самая умная женщина на свете. Если это правда, может быть, вы поможете мне понять мою жену. Потому что – это ясно как день – сам я на такое не способен. Вы спросите меня, в чем проблема. А вот в чем: моя обожаемая и совершенная во всех других отношениях жена мне лжет!
Я всегда помогал ей всеми мыслимыми и немыслимыми способами, сделав для нее и для ее сумасшедшей семейки больше, чем в состоянии сделать любой нормальный человек. И чем же она отплатила мне за мою доброту? Она лжет мне и в темных уголках своего жестокого сердца прячет от меня свои маленькие секреты.
Как вы думаете, что мне делать? Ответьте, о самая умная среди женщин! Развестись с ней? Но это было бы слишком просто.
Покончить с ней, четвертовав ее? Слишком грязно и неэстетично.
Или, возможно – хотя вряд ли я так поступлю, – мне лучше дать объявление в вашу газету и открыть всем людям правду о том, кто она такая и что собой представляет на самом деле?
Жду вашего мудрого совета.
Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия
Глава 22
Когда Себастьян вошел в тот вечер в свой номер, Люси, желая избежать разговора с ним, закрыла глаза и притворилась спящей. Когда же он улегся с ней рядом, она вдруг вспомнила, что Себ пригрозил ей, – мол, сегодня ночью кровать будет ужасно скрипеть. Люси ожидала, что он попытается ее разбудить, но Себастьян не сделал этого. Он молча уткнулся лицом в подушку и тут же заснул.
Люси решила избегать мужа как можно дольше. На следующее утро она собиралась незаметно выскользнуть из постели, не разбудив его, а затем тихонечко одеться и улизнуть. Но стоило ей отбросить простыню, как Себ схватил ее за руку и потянул обратно в кровать. Люси внимательно посмотрела на него. У Себастьяна был такой вид, словно он давно не спал и ждал, когда она проснется. Судорожно сглотнув, она сказала:
– Ах, доброе утро…
– Доброе?
Полагая, что пришел неминуемый час расплаты, Люси со вздохом опустила голову на подушку, ожидая самого худшего. У нее не оставалось никаких сомнений: Себастьян и есть тот самый «Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия». Люси недоумевала, как Себастьян мог догадаться, что она – та самая загадочная Пенелопа. Но в том, что он действительно это знал, она была уверена.
Люси решила избегать мужа как можно дольше. На следующее утро она собиралась незаметно выскользнуть из постели, не разбудив его, а затем тихонечко одеться и улизнуть. Но стоило ей отбросить простыню, как Себ схватил ее за руку и потянул обратно в кровать. Люси внимательно посмотрела на него. У Себастьяна был такой вид, словно он давно не спал и ждал, когда она проснется. Судорожно сглотнув, она сказала:
– Ах, доброе утро…
– Доброе?
Полагая, что пришел неминуемый час расплаты, Люси со вздохом опустила голову на подушку, ожидая самого худшего. У нее не оставалось никаких сомнений: Себастьян и есть тот самый «Одураченный, повергнутый в уныние и слегка доведенный до сумасшествия». Люси недоумевала, как Себастьян мог догадаться, что она – та самая загадочная Пенелопа. Но в том, что он действительно это знал, она была уверена.