Страница:
— Все оружие на корабле! — воскликнул Кирби. — Если они приплывут раньше нас, все погибло. Вперед!
Когда они подбежали к берегу, шлюпка Тернбакла уже отплыла ярдов на сорок. Салли прыгнула в ялик, Кирби столкнул его в воду и сел на весла. Гас опустился на нос.
— Быстрее, быстрее, Зейн! — крикнул он. — Они уходят!
Минуты текли, но расстояние между лодками сокращалось слишком медленно.
— Они будут там первыми! — Салли стукнула кулаком по скамье.
— Это точно, — вздохнул Гас. — Нам не хватит времени, чтобы догнать их.
— Времени? Как же я сразу не догадался! — и Кирби бросил весла.
— Ты сошел с ума?! — рявкнула Салли. — Давай греби!
— Зачем? — Кирби достал из кармана портативную машину времени. — Они приплывут к кораблю первыми. Но корабля там уже не будет.
— Ничего не выйдет, Зейн, — возразил Гас. — У этой штуки не хватит мощности на перенос целого корабля. Это тебе не десяток автоматов.
— Я отключу предохранители. — Кирби нажал три кнопки, соединив аккумуляторы в единую цепь. — Во всяком случае, стоит попробовать. Но сначала надо доставить ее на корабль. Ты сможешь взлететь с ней, Гас?
— Попытаюсь.
Кирби установил на циферблате время включения и передвинул рычажок на боковой панели.
— У тебя ровно тридцать секунд, чтобы донести ее до корабля и отлететь на безопасное расстояние. Пошел!
Гас зажал машину времени в лапках и взмахнул крыльями.
— Скорее, Гас, скорее! — кричал Кирби.
Салли сидела на корме, недоуменно качая головой.
— Никак не могу понять, что вы затеяли.
Тернбакл едва не выпрыгнул из шлюпки, увидев, что несет в своих лапках попугай.
— Быстрей, быстрей! — понукал он пиратов.
Гас с каждым метром опускался все ниже. Тяжелая ноша пригибала его к воде.
— …девятнадцать…двадцать…двадцать одна… — считал он.
Собрав последние силы, он взлетел над планширом и, бросив машину времени на палубу, лихорадочно замахал крыльями, чтобы улететь подальше от корабля.
Прошло еще несколько секунд, и яркая вспышка озарила корабль. В следующее мгновение он исчез.
Пираты Тернбакла побросались в воду и поплыли к берегу. Сам он, обхватив голову руками, так и остался в шлюпке.
Кирби и Салли запрыгали от радости, когда Гас чуть дыша опустился на скамью.
— Молодчина, Гас! — воскликнул Кирби.
— Нам повезло, — ответил тот, переведя дух. — Но куда попадет корабль? Держу пари, после такого фейерверка он не вернется в наше время…
Полчаса спустя закованный в кандалы Тернбакл дожидался отправки в будущее, а его люди заискивающе поглядывали на пиратов Салли, которые отдавали должное остаткам рома с испанского галиона.
Салли же, открыв от изумления рот, наблюдала, как Кирби отвинтил каблук и на крошечном экране вмонтированного в нем темпорального приемопередатчика появилась бородатая физиономия командора Шеффилда.
Кирби коротко доложил обстановку.
— Хорошо, — кивнул командор, — мы попробуем найти корабль с помощью наших детекторов и… — но тут он заметил Салли, выглядывающую из-за плеча Зейна, и, нахмурившись, замолчал. — Агент Кирби, разве вам не известно, что вы не имеете права пользоваться специальным оборудованием в присутствии людей прошлого?
— А, вы о ней, — Кирби улыбнулся. — Извините, командор, но я уверен, что она сохранит все в тайне. Как ни как, я спас ей жизнь…
Кнрби запнулся, осознав, что допустил роковую ошибку. Взгляд Шеффилда помрачнел.
— Агент Кирби, вы не хуже меня знаете, что действия сотрудников службы не должны служить причиной спасения или смерти людей прошлого. Надеюсь, вы сами исправите допущенную оплошность. Конец связи.
— Но я… Командор…
Изображение Шеффилда исчезло с экрана. Кирби вздохнул и выключил приемопередатчик. Он хорошо знал, что решение щекотливых проблем Шеффилд предпочитал перекладывать на плечи подчиненных.
— Это о чем он? — спросила Салли.
— Увы, он прав, — насупился Кирби. — Спасая вашу жизнь, я нарушил устав службы. В вашем времени вы непременно должны умереть. Значит… остается только одно…
Зейн Кирби и Салли нетерпеливо кружили по холлу десятого этажа. Наконец открылись двери лаборатории трансплантации, и на пороге появился Гас Макэби, на этот раз в собственном теле.
— О боже, как хорошо вновь почувствовать себя человеком, — воскликнул он.
Салли-в-сапогах попятилась назад.
— Это дьявольская магия!
— Нет-нет, — попытался успокоить ее Кирби. — Это не магия, Салли, а наука.
— Я в этом не уверен, — подмигнул Гас испуганной девушке. — Не знаю, чего больше за этими дверьми, — он указал на лабораторию, — магии или науки.
Раздался мелодичный звонок, и из кабины лифта вышел командор Шеффилд.
— А, агенты Кирби и Макэби… Рад вас видеть. А это… я полагаю… мисс-в-сапогах? Или мисс Хиггинс?
— Мисс Хиггинс, — потупилась Салли.
— Я понимаю, что принял неординарное решение, — вмешался Кирби. — Но поскольку формально она перестала существовать в своем времени, мне не оставалось ничего другого, как перенести ее в наше.
— Слишком неординарное, — поправил командор, но в его суровом взгляде мелькнули веселые искорки. — Однако, учитывая некоторые обстоятельства, я могу лишь одобрить ваши действия.
— А где корабль Тернбакла? — спросил Гас. — Вы нашли его?
— Да… и нет. Мы знаем, где он, но не можем добраться до его груза.
— Как так?
— Машина времени Тернбакла не выдержала перегрузки и не смогла доставить корабль в заданную точку. В результате он оказался размазанным во времени. Как говорится, он находится одновременно в прошлом, настоящем и будущем, но не может материализоваться в реальном мире.
— То есть машина времени превратилась во временную бомбу, разорвавшую корабль на тысячи кусков? — переспросил Гас.
— Совершенно верно, — кивнул Шеффилд. — Ну, не смею вас больше задерживать. За успешное выполнение задания вам полагается отпуск. Через две недели прошу явиться ко мне. А вам, агент Макэби, — командор с неодобрением оглядел ярко-желтый комбинезон и взъерошенные волосы Гаса, — я бы советовал одеваться поскромнее и хотя бы изредка посещать парикмахерскую.
ДОМИНИК ДУЭ
Когда они подбежали к берегу, шлюпка Тернбакла уже отплыла ярдов на сорок. Салли прыгнула в ялик, Кирби столкнул его в воду и сел на весла. Гас опустился на нос.
— Быстрее, быстрее, Зейн! — крикнул он. — Они уходят!
Минуты текли, но расстояние между лодками сокращалось слишком медленно.
— Они будут там первыми! — Салли стукнула кулаком по скамье.
— Это точно, — вздохнул Гас. — Нам не хватит времени, чтобы догнать их.
— Времени? Как же я сразу не догадался! — и Кирби бросил весла.
— Ты сошел с ума?! — рявкнула Салли. — Давай греби!
— Зачем? — Кирби достал из кармана портативную машину времени. — Они приплывут к кораблю первыми. Но корабля там уже не будет.
— Ничего не выйдет, Зейн, — возразил Гас. — У этой штуки не хватит мощности на перенос целого корабля. Это тебе не десяток автоматов.
— Я отключу предохранители. — Кирби нажал три кнопки, соединив аккумуляторы в единую цепь. — Во всяком случае, стоит попробовать. Но сначала надо доставить ее на корабль. Ты сможешь взлететь с ней, Гас?
— Попытаюсь.
Кирби установил на циферблате время включения и передвинул рычажок на боковой панели.
— У тебя ровно тридцать секунд, чтобы донести ее до корабля и отлететь на безопасное расстояние. Пошел!
Гас зажал машину времени в лапках и взмахнул крыльями.
— Скорее, Гас, скорее! — кричал Кирби.
Салли сидела на корме, недоуменно качая головой.
— Никак не могу понять, что вы затеяли.
Тернбакл едва не выпрыгнул из шлюпки, увидев, что несет в своих лапках попугай.
— Быстрей, быстрей! — понукал он пиратов.
Гас с каждым метром опускался все ниже. Тяжелая ноша пригибала его к воде.
— …девятнадцать…двадцать…двадцать одна… — считал он.
Собрав последние силы, он взлетел над планширом и, бросив машину времени на палубу, лихорадочно замахал крыльями, чтобы улететь подальше от корабля.
Прошло еще несколько секунд, и яркая вспышка озарила корабль. В следующее мгновение он исчез.
Пираты Тернбакла побросались в воду и поплыли к берегу. Сам он, обхватив голову руками, так и остался в шлюпке.
Кирби и Салли запрыгали от радости, когда Гас чуть дыша опустился на скамью.
— Молодчина, Гас! — воскликнул Кирби.
— Нам повезло, — ответил тот, переведя дух. — Но куда попадет корабль? Держу пари, после такого фейерверка он не вернется в наше время…
Полчаса спустя закованный в кандалы Тернбакл дожидался отправки в будущее, а его люди заискивающе поглядывали на пиратов Салли, которые отдавали должное остаткам рома с испанского галиона.
Салли же, открыв от изумления рот, наблюдала, как Кирби отвинтил каблук и на крошечном экране вмонтированного в нем темпорального приемопередатчика появилась бородатая физиономия командора Шеффилда.
Кирби коротко доложил обстановку.
— Хорошо, — кивнул командор, — мы попробуем найти корабль с помощью наших детекторов и… — но тут он заметил Салли, выглядывающую из-за плеча Зейна, и, нахмурившись, замолчал. — Агент Кирби, разве вам не известно, что вы не имеете права пользоваться специальным оборудованием в присутствии людей прошлого?
— А, вы о ней, — Кирби улыбнулся. — Извините, командор, но я уверен, что она сохранит все в тайне. Как ни как, я спас ей жизнь…
Кнрби запнулся, осознав, что допустил роковую ошибку. Взгляд Шеффилда помрачнел.
— Агент Кирби, вы не хуже меня знаете, что действия сотрудников службы не должны служить причиной спасения или смерти людей прошлого. Надеюсь, вы сами исправите допущенную оплошность. Конец связи.
— Но я… Командор…
Изображение Шеффилда исчезло с экрана. Кирби вздохнул и выключил приемопередатчик. Он хорошо знал, что решение щекотливых проблем Шеффилд предпочитал перекладывать на плечи подчиненных.
— Это о чем он? — спросила Салли.
— Увы, он прав, — насупился Кирби. — Спасая вашу жизнь, я нарушил устав службы. В вашем времени вы непременно должны умереть. Значит… остается только одно…
Зейн Кирби и Салли нетерпеливо кружили по холлу десятого этажа. Наконец открылись двери лаборатории трансплантации, и на пороге появился Гас Макэби, на этот раз в собственном теле.
— О боже, как хорошо вновь почувствовать себя человеком, — воскликнул он.
Салли-в-сапогах попятилась назад.
— Это дьявольская магия!
— Нет-нет, — попытался успокоить ее Кирби. — Это не магия, Салли, а наука.
— Я в этом не уверен, — подмигнул Гас испуганной девушке. — Не знаю, чего больше за этими дверьми, — он указал на лабораторию, — магии или науки.
Раздался мелодичный звонок, и из кабины лифта вышел командор Шеффилд.
— А, агенты Кирби и Макэби… Рад вас видеть. А это… я полагаю… мисс-в-сапогах? Или мисс Хиггинс?
— Мисс Хиггинс, — потупилась Салли.
— Я понимаю, что принял неординарное решение, — вмешался Кирби. — Но поскольку формально она перестала существовать в своем времени, мне не оставалось ничего другого, как перенести ее в наше.
— Слишком неординарное, — поправил командор, но в его суровом взгляде мелькнули веселые искорки. — Однако, учитывая некоторые обстоятельства, я могу лишь одобрить ваши действия.
— А где корабль Тернбакла? — спросил Гас. — Вы нашли его?
— Да… и нет. Мы знаем, где он, но не можем добраться до его груза.
— Как так?
— Машина времени Тернбакла не выдержала перегрузки и не смогла доставить корабль в заданную точку. В результате он оказался размазанным во времени. Как говорится, он находится одновременно в прошлом, настоящем и будущем, но не может материализоваться в реальном мире.
— То есть машина времени превратилась во временную бомбу, разорвавшую корабль на тысячи кусков? — переспросил Гас.
— Совершенно верно, — кивнул Шеффилд. — Ну, не смею вас больше задерживать. За успешное выполнение задания вам полагается отпуск. Через две недели прошу явиться ко мне. А вам, агент Макэби, — командор с неодобрением оглядел ярко-желтый комбинезон и взъерошенные волосы Гаса, — я бы советовал одеваться поскромнее и хотя бы изредка посещать парикмахерскую.
ДОМИНИК ДУЭ
КОЧЕЗЕ ИЗ СЕВЕРАМЫ 10
[15]
"Peг Хайленд", — прочел служащий и сунул пластмассовую карточку в щель посреди консоли. Тут же замигала зеленая лампочка. Человек нажал клавишу — и над консолью вспыхнул экран дисплея. Peг увидел на нем собственное изображение — лицо медленно поворачивалось, и по нему бежали буквы и цифры. Peг не знал кода, но понимал, что эти бегущие символы содержат всю информацию, которой располагает о нем администрация Всевременья.
Взгляд чиновника скользнул по молодому человеку. Равнодушный, профессионально холодный взгляд. Peг сознавал необходимость строго соблюдать правила безопасности, но ему претила эта процедура, словно его лишали собственной сути. Однако он послушно повернул голову сначала вправо, затем влево, чтобы облегчить идентификацию. Рега всегда занимало, по каким чертам чиновники судили, что это именно он — ведь внешность у него была самая обычная: метр восемьдесят, карие глаза, темный шатен, правильные черты лица…
Короткая процедура опознавания закончилась, агент извлек карточку из щели и вернул ее владельцу.
— Приказ с заданием, — попросил он, протягивая руку.
Peг передал ему пластифицированный прямоугольник, который тут же скользнул в ту же щель, где мгновением раньше побывало удостоверение личности. На этот раз на экране высветилось лишь слово СЕВЕРАМА 10 и чуть ниже — буква X.
— Приоритет X, — донесся из динамика мелодичный голос. — Никто, кроме уровней Альфа и Бета, не имеет права требовать отчета от исполнителя.
Предупреждение было недвусмысленным.
— Приоритет X, — пробормотал чиновник, на мгновение сбросив напускное равнодушие, и поднял глаза на Рега.
Молодой человек угадал причину его удивления. Приоритет Х — один из самых высших, если не самый высший. Обычно его присваивают руководителям Всевременья, тем самым Альфа и Бета, которым он подотчетен. А тут столь высокий приоритет получает сопляк, выполнявший до сих пор лишь незначительные задания.
Он сделал усилие над собой, чтобы скрыть собственное удивление, — на лице не дрогнул ни единый мускул. Его собеседник смутился, опустил глаза и принялся нажимать на клавиши. По экрану побежали новые цифры.
— Вы отбываете в семнадцать тридцать пять, — наконец сказал он. — Будьте в зале ожидания в семнадцать часов. Вас проводят.
Молодой человек молча кивнул, взял свое предписание и удалился.
Центр зала украшала гиганская голограмма — бородатый человек в старинном черном рединготе восседал в опутанной множеством металлических трубок гондоле, снабженной неисчислимыми рычагами и приборами. "Герберт Джордж Уэллс и его машина времени", — в который раз прочел Peг надпись на цоколе и улыбнулся, вспомнив, какие шуточки нередко отпускали в адрес писателя… Изобретатель путешествий во времени был бы весьма удивлен, узнав об изменениях, которые наука внесла в его машину. Но к его удивлению, вероятно, примешалось бы разочарование: двери в другие времена выглядели слишком обыденно. Тем хуже для мечты — эффективность прежде всего!
— Peг! Какими судьбами?..
Обернувшись, он узнал Мака Бийона, приятеля по выпуску. В Академии полиции времени они были неразлучными друзьями. Но годы учебы остались в прошлом. С тех пор они лишь изредка встречались в промежутках между заданиями. Но сердце уже не лежало к этим встречам. Сотрудникам полиции Всевременья, как известно, нельзя иметь друзей. Слишком многое приходится выполнять в одиночку, слишком велика ответственность. Своего рода клан давших обет одиночества.
— Какими судьбами, говоришь? — усмехнулся Peг. — Скорее всего электронными. Куда тебя засылает Центр на этот раз?
— Азия 4. — Мак лениво пожал плечами. — Сплошная рутина, ничего необычного. А тебя?
— Северама 10. — Он помолчал и как бы невзначай добавил: — С приоритетом X.
Мак присвистнул.
— Приоритет X! Старик, я впервые сталкиваюсь со столь высоким индексом! Лезь из шкуры… Не удивлюсь, если тебя ждет повышение…
— При условии, что удача не изменит, — улыбнулся Peг.
Они немного помолчали. Мак явно горел желанием узнать побольше, но не решался расспрашивать. Обычно из заданий тайны никто не делает, особенно с приятелем по выпуску, но здесь… Впрочем, Peг при всем желании ничего не мог сообщить по простой причине — сам был в полном неведении о цели своей миссии. Впервые с момента работы в полиции Всевременья ему поручили дело, подробности которого станут известны только по прибытии на место… И он почувствовал облегчение, когда Мак предложил подняться в бар на крыше. Отсюда открывался красивый вид. Далеко внизу лежал город — с его улицами, проспектами, зеленью бульваров. Несколько гектаров бетона и прирученной природы… Но это была лишь декорация — настоящий город прятался в глубине. Километры и километры подземелий, столь же обширных, как и эти платановые бульвары. Сотни тысяч зданий… Крохотные функциональные квартирки для миллионов обитателей Всевременья. Только квартиры руководителей соответствовали их рангу.
— Упрям ты, Peг Хайленд, — в голосе Мака сквозила ирония. — Я имею в виду цвет твоей кожи, — пояснил он, заметив недоумение на лице собеседника. — Все тот же загар, несмотря на кучу солнцезащитных препаратов…
— А почему я должен быть белокожим? — возмутился Peг. — Чтобы ни на шаг не отставать от моды? Плевать я на нее хотел!
— Дело не только в этом. Вряд ли ты остаешься незаметным в колониях, куда тебя посылают.
Peг скривился.
— Ну и что? Стоит ли беспокоиться из-за этого? Я никогда не скрывал, что являюсь агентом Всевременья.
Мак наклонился вперед.
— Вспомни, чему учили в Академии: старайтесь внешне походить на тех, кто руководит колониями, куда вас посылают…
— …А в девяти случаях из десяти руководители — белые. Значит, будьте белее белых — будьте бледнобелыми… Загар не мешал мне делать свое дело не хуже других. А может, и лучше — миссия Х досталась мне не случайно!
"Мак прав, — подумал он, — меня ждет повышение, если все пройдет нормально".
Если все пройдет нормально.
"А если те, кто посылает меня в Севераму 10, рассчитывают на обратное? Может, им нужен мой провал?"
Он отогнал неприятные мысли и обвел взглядом бар. Все вокруг плавало в приглушенном серебристом свете — свете солнца, отфильтрованном куполом. Наступал вечер. К двадцати часам купол станет непрозрачным и наступит искусственная ночь. Поскольку солнце всегда занимало одну и ту же точку в небе и сверкало одним и тем же блеском.
Блеском сверхновой.
Сверхновая — взорвавшаяся звезда. Всевременье было создано именно здесь и именно в эту эпоху по одной-единственной причине. Когда взрывается звезда, бег времени прерывается в радиусе нескольких миллиардов километров.
Всевременье жило вне времени, в созданном сверхновой анклаве вечности. А почти все его подданные — в колониях времени. Например, в Севераме 10.
— А Консуэла? — неожиданно спросил Мак перед самым расставанием. — Ее так и не отыскали?
— Нет, — ответил Peг. Он с невероятным трудом выдавил это односложное слово. Рана по-прежнему кровоточила, и достаточно было одного замечания, одного имени, чтобы вернулась боль.
— Невероятно! — Мак зло тряхнул головой. — Невероятно! Человек исчезает во время перехода, и ни колониальная полиция, ни полиция Всевременья не могут его найти! Не укладывается в голове!
"Если только человек сам не желает исчезнуть", — едва не произнес Peг. Но удержался. Отказ говорить о Консуэле был для него единственной возможностью сохранить нетронутыми воспоминания о ней.
17.15. Зал ожидания был почти пуст, и Регу не удавалось отвлечься от ненужных мыслей. Наряжение возрастало с каждой минутой. "Чертова миссия… Знать бы, что от меня требуется!"
В зале появилась одетая в ярко-голубую форму Трансвременья стюардесса. Она направилась прямо к молодому человеку.
— Peг Хайленд?
Тот согласно кивнул.
— Следуйте за мной.
В коридоре он обнял девушку за плечи. Она искоса глянула на него и улыбнулась. В лифте стюардесса закинула ему руки за голову, но мимолетное возбуждение прошло, и он легонько оттолкнул ее от себя. "Опять ты, Консуэла. Неужели ты всегда будешь преследовать меня?.."
Проходя мимо застекленной стены, он увидел двери времени, предназначенные для переброски групп. Одна из них была под напряжением и напоминала громадный стеклянный куб, гигантский алмаз, оправленный в пол здания, но Peг знал, что это иллюзия. Внутри его не было ничего плотнее воздуха. И этим воздухом дышали и здесь, и на расстоянии в сотни или тысячи лет… В воздухе медленно материализовывались фигуры людей и какие-то приземистые, массивные силуэты. Скорее всего бульдозеры. Не иначе, строительная бригада возвращалась после подготовки места для новой колонии…
— Пожалуйста, поспешите. Время поджимает! — нетерпеливо произнесла девушка.
Он кивнул и пошел вслед за ней.
Через несколько десятков метров она указала ему на проем в стене коридора. За ним виднелась небольшая, совершенно пустая комната с белыми стенами, только воздух в ней казался кристаллом хрусталя.
— Пришли, — сказала стюардесса и глянула на часы над проемом, — еще тридцать секунд. А где багаж?
— Нет, — однозначно сказал он, не объясняя, что власти Северамы 10 снабдят его всем необходимым. Вопрос стюардессы был риторическим, чтобы заполнить последние секунды ожидания.
Вдруг она отступила в сторону и коротко приказала:
— Идите! Приятного перехода!
Peг шагнул в мерцающее отверстие. Передвижению ничто не мешало. Он был в пустой комнатке и шел к противоположной глухой стене.
Неожиданно в ее непорочной белизне появился черный прямоугльник. Проем, такой же, как и тот, что он только миновал, вел в другой коридор. Но этот коридор был уже в Севераме 10. Несколько шагов — и молодой человек миновал пропасть в несколько тысячелетий.
Начальник службы безопасности Северамы 10 нахмурил брови и перегнулся через стол.
— Надеюсь, вам известно, в каком историческом периоде расположена наша колония?
Peг пожал плечами:
— Увы, О'Брайен, я не историк. Конечно, у меня есть представление, но…
Его собеседник вздохнул.
— Ну ладно, начнем сначала. Северама — часть Американского континента, расположенная в Северном полушарии. Это вам известно?
— Конечно, — с улыбкой ответил Peг. Преувеличенная снисходительность чиновника его не удивляла. Типичная реакция представителей колониальной администрации, испытывающих неистребимый комплекс неполноценности перед любым агентом Всевременья.
Диагноз был прост.
— А цифра означает, что наша колония хронологически десятая в ряду тех, что занимают Северную Америку, — продолжал 0'Брайен.
"Почему, — между тем думал он, — почему они прислали именно этого Рега Хайленда? Может, во Всевременьи что-то заподозрили?"
— Она простирается между XV и XIX веками. То есть начинается незадолго до прибытия Христофора Колумба и волн иммиграции, последовавших за открытием континента.
— Обычная схема, — кивнул Peг. — Для колонизации всегда выбираются наименее населенные эпохи. И в этом случае происходит легкая ассимиляция автохтонов.
— Так считают социологи Всевременья! А действительность редко совпадает с таким идеальным распорядком. Некоторые популяции автохтонов, даже самые малочисленные, отказываются от ассимиляции…
Начальник службы безопасности намеренно не окончил фразу, ожидая, что агент Всевременья осведомится о причинах его вызова в Севераму 10. Но Peг не спешил. Разузнать об особенностях колонии, а потом приступать к выполнению задания — таково незыблемое правило полиции времени, которое вбивалось в голову всем слушателям ее Академии с первого дня. Он обвел взглядом комнату. Обшитые панелями стены, под деревянными балками потолка — люстра под керосиновую лампу. "Они даже не отказались от электричества!" Позади О'Брайена на стене висела голова оленя. А сам чиновник Северамы 10 был в трапперской замшевой куртке и высоких, кустарного производства, сапогах.
Все это не удивляло Рега. Он знал, что во многих колониях не копируют общество Всевременья, предпочитая выбирать образ жизни, характерный для периода размещения колонии. В Европе 8 ходили в римских тогах и варварских шкурах (конечно, синтетических). В Африке 7 мужчины щеголяли с завитыми волосами и бородами подобно ассирийцам… Но приспособление к эпохе имело свои пределы — никто не соглашался жить в пещерах.
Декор, не более того, скрашивающий печальное однообразие всех колоний, созданных Всевременьем. Панели скрывали бетон здания — двойника тех, что он видел в Азии 5 или Океании 3.
Считая, что молчание слишком затянулось, он спросил:
— Вы намекаете на индейцев?
— Да, — признал О'Брайен. — Они жили здесь задолго до нашего прибытия.
— Ну и что? — Peг, не скрывая нетерпения, глянул на часы. В уголке циферблата мигали цифры: 29 апреля 1703 года. — Ваша колония существует уже более двух веков. Проблемы интеграции следовало давно решить.
— Увы, — вздохнул его собеседник. — Вначале все шло по плану, разработанному Всевременьем. Популяция аборигенов считала нас богами и не решалась на открытые столкновения. Но шли годы, и они поняли, что мы такие же люди, как и они, а могущество наше кроется в научных и технических знаниях. Тогда они восстали.
— И вы раздавили их, — продолжил Peг. — Потом разобщенные племена воевали главным образом между собой… Сделать это было нетрудно!
— Куда труднее, чем вы думаете. Схваток было более чем достаточно, а кровопролитными они оказались не только для индейцев! У нас было сверхсовременное оружие, а они великолепно знали местность и к тому же защищали свое право на существование, тогда как мы…
— Но вы же здесь. Значит, их решимость ничего не стоит против вашего оружия.
— Это была война-оборотень, — продолжал О'Брайен, не обращая внимания на слова Рега. — Когда одно племя было раздавлено или соглашалось на ассимиляцию, поднималось другое. После сиу — ирокезы, после ирокезов — делавары, после делаваров — могикане, потом снова сиу… А когда для виду покорившиеся племена вставали на тропу войны, они держали в руках оружие, которым обучились пользоваться во время краткого пребывания в колонии… Война тянулась несколько десятилетий, с долгими перемириями и внезапными вспышками кровожадности. За эти несколько десятилетий индейцы обрели уверенность, что им принадлежит особое место в колонии. А когда война действительно закончилась, положение исправлять было поздно. В конце концов они согласились на ассимиляцию, но только ради того, чтобы не исчезнуть совсем, и добились сохранения собственных традиций, собственной цивилизации. Все это тянется уже целый век.
— Целый век! — воскликнул Peг. — И вы потратили все это время на… — он на мгновение задумался. — По правде говоря, не вижу, чем здесь должно заниматься Всевременье. Ваша проблема — внутреннее дело Северамы 10. Она должна была быть решена на месте своими силами и… уже давно! Почему вдруг призыв на помощь? Всевременье не занимается разбором внутриколониальных склок!
Начальник службы безопасности заколебался:
— Хотелось бы, чтобы вы составили собственное мнение…
Он открыл ящик стола, извлек оттуда папку, к которой была приколота фотография. Он показал ее молодому человеку.
— Мато-Хопа, — пояснил он. — Вернее, Джексон Меллоуз, как значится в наших актах гражданского состояния. Или Кочезе, как он себя именует. Думаю, вам следует встретиться.
На улице было прохладно, и Peг оценил трапперскую куртку, которую ему посоветовал надеть О'Брайен.
— Если вы не хотите в глазах всех и каждого выглядеть агентом Всевременья, — добавил он. — Мне кажется, это особенно нежелательно при встрече с индейцами…
Хайленд нехотя расстался с чрезвычайно удобным и функциональным комбинезоном, который носило большинство обитателей Всевременья, и надел то, что было принято в Севераме 10 — замшевую куртку, грубые штаны, высокие сапоги… и множество шерстяных вещей, которые местные жители напяливали на себя под предлогом поздней весны. Во Всевременьи подобной проблемы не существовало: изотермический комбинезон автоматически компенсировал любые внешние температуры…
"Мейн-стрит 359", — повторил он про себя. Адрес, где, по мнению О'Брайена, должен находиться Мато-Хопа. Или Джексон Меллоуз. Или Кочезе. "Любопытно, зачем ему три имени?.. И почему меня отправили именно к нему? Странная манера вводить в курс, дела!" Но Peг отогнал эту мысль: он слишком мало знал о Севераме 10, чтобы позволить себе вынести определенное суждение.
Пока ему следовало ограничиться наблюдением.
Он пересекал улицу, когда ему в глаза бросилась надпись охрой на серой стене какого-то здания: "ГОТОВЬТЕСЬ, БРАТЬЯ, ДЕНЬ БЛИЗОК!"
Быть может, секта — из тех, кто обычно процветают в колониях времени. Или индейцы.
Он хотел остановить первого же прохожего, но тот прошествовал мимо, сделав вид, что не заметил его. Второй оказался не очень красноречив:
— День близок! — усмехнулся он, бросив взгляд на надпись. — Это уж точно. Великий День близок! Но, наверно, это не совсем то, чего ожидают краснокожие!
Потом прохожий внимательно посмотрел Регу в лицо. Губы его сомкнулись, и он быстро удалился, не добавив ни слова. Реакция прохожего удивила Рега: ему показалось, что тот испугался.
— Мы же договорились, что вашей ноги здесь не будет, — с неудовольствием процедил О'Брайен. — Слишком опасно и для вас, и для меня. Особенно теперь. Этот агент Всевременья…
— Вот-вот, — собеседник без приглашения уселся за стол. Его глубоко надетая широкополая шляпа скрывала глаза. — Я пришел именно из-за него. Нам следует побеседовать.
Вдруг он грохнул кулаком по столу начальника службы безопасности:
— Что за игру вы ведете, О'Брайен?!
— Я… я не понимаю! — залился краской чиновник Северамы 10.
— Ax, не понимаете… — повторил человек с вызовом. Он уперся локтями о стол О'Брайена и пристально посмотрел в глаза. — Не разыгрывайте простака. Вам наверняка известно, что моя организация повсюду имеет тайных агентов… и ничто в колонии не ускользает от меня! Вы что же думали, что я не узнаю, как выглядит агент Всевременья? Видели бы вы лица моих ребят, когда нам сообщили, что этот Peг Хайленд…
— А я, — зло прервал его О'Брайен. — Вы думаете, я не удивился?
— Это ваша идея. Я никогда не был сторонником того, чтобы вмешивать в это дело Всевременье. Вам известно мое мнение, а точнее — мнение моей организации. Мы достаточно самостоятельны, чтобы самим стирать свое грязное белье!
— Действительно, идея была моей, но вы ее одобрили. Согласитесь, это единственная возможность доказать Всевременью справедливость нашей позиции. Как только представитель метрополии выявит, что индейцы настроены враждебно по отношению к колониальной администрации, руки у нас будут развязаны и мы сможем поступить с ними, как сочтем нужным.
— Но нам прислали именно его, — недовольно проговорил человек. — Его, а не кого другого. Значит, Всевременье не доверяет нам до конца.
— Не думаю. В некотором роде этот Хайленд — наиболее квалифицированное лицо для оценки обстановки в Севераме 10. Наша ошибка состоит в том, что мы не предусмотрели вероятности того, что среди агентов Всевременья имеется такой Peг Хайленд.
"Peг Хайленд", — прочел служащий и сунул пластмассовую карточку в щель посреди консоли. Тут же замигала зеленая лампочка. Человек нажал клавишу — и над консолью вспыхнул экран дисплея. Peг увидел на нем собственное изображение — лицо медленно поворачивалось, и по нему бежали буквы и цифры. Peг не знал кода, но понимал, что эти бегущие символы содержат всю информацию, которой располагает о нем администрация Всевременья.
Взгляд чиновника скользнул по молодому человеку. Равнодушный, профессионально холодный взгляд. Peг сознавал необходимость строго соблюдать правила безопасности, но ему претила эта процедура, словно его лишали собственной сути. Однако он послушно повернул голову сначала вправо, затем влево, чтобы облегчить идентификацию. Рега всегда занимало, по каким чертам чиновники судили, что это именно он — ведь внешность у него была самая обычная: метр восемьдесят, карие глаза, темный шатен, правильные черты лица…
Короткая процедура опознавания закончилась, агент извлек карточку из щели и вернул ее владельцу.
— Приказ с заданием, — попросил он, протягивая руку.
Peг передал ему пластифицированный прямоугольник, который тут же скользнул в ту же щель, где мгновением раньше побывало удостоверение личности. На этот раз на экране высветилось лишь слово СЕВЕРАМА 10 и чуть ниже — буква X.
— Приоритет X, — донесся из динамика мелодичный голос. — Никто, кроме уровней Альфа и Бета, не имеет права требовать отчета от исполнителя.
Предупреждение было недвусмысленным.
— Приоритет X, — пробормотал чиновник, на мгновение сбросив напускное равнодушие, и поднял глаза на Рега.
Молодой человек угадал причину его удивления. Приоритет Х — один из самых высших, если не самый высший. Обычно его присваивают руководителям Всевременья, тем самым Альфа и Бета, которым он подотчетен. А тут столь высокий приоритет получает сопляк, выполнявший до сих пор лишь незначительные задания.
Он сделал усилие над собой, чтобы скрыть собственное удивление, — на лице не дрогнул ни единый мускул. Его собеседник смутился, опустил глаза и принялся нажимать на клавиши. По экрану побежали новые цифры.
— Вы отбываете в семнадцать тридцать пять, — наконец сказал он. — Будьте в зале ожидания в семнадцать часов. Вас проводят.
Молодой человек молча кивнул, взял свое предписание и удалился.
Центр зала украшала гиганская голограмма — бородатый человек в старинном черном рединготе восседал в опутанной множеством металлических трубок гондоле, снабженной неисчислимыми рычагами и приборами. "Герберт Джордж Уэллс и его машина времени", — в который раз прочел Peг надпись на цоколе и улыбнулся, вспомнив, какие шуточки нередко отпускали в адрес писателя… Изобретатель путешествий во времени был бы весьма удивлен, узнав об изменениях, которые наука внесла в его машину. Но к его удивлению, вероятно, примешалось бы разочарование: двери в другие времена выглядели слишком обыденно. Тем хуже для мечты — эффективность прежде всего!
— Peг! Какими судьбами?..
Обернувшись, он узнал Мака Бийона, приятеля по выпуску. В Академии полиции времени они были неразлучными друзьями. Но годы учебы остались в прошлом. С тех пор они лишь изредка встречались в промежутках между заданиями. Но сердце уже не лежало к этим встречам. Сотрудникам полиции Всевременья, как известно, нельзя иметь друзей. Слишком многое приходится выполнять в одиночку, слишком велика ответственность. Своего рода клан давших обет одиночества.
— Какими судьбами, говоришь? — усмехнулся Peг. — Скорее всего электронными. Куда тебя засылает Центр на этот раз?
— Азия 4. — Мак лениво пожал плечами. — Сплошная рутина, ничего необычного. А тебя?
— Северама 10. — Он помолчал и как бы невзначай добавил: — С приоритетом X.
Мак присвистнул.
— Приоритет X! Старик, я впервые сталкиваюсь со столь высоким индексом! Лезь из шкуры… Не удивлюсь, если тебя ждет повышение…
— При условии, что удача не изменит, — улыбнулся Peг.
Они немного помолчали. Мак явно горел желанием узнать побольше, но не решался расспрашивать. Обычно из заданий тайны никто не делает, особенно с приятелем по выпуску, но здесь… Впрочем, Peг при всем желании ничего не мог сообщить по простой причине — сам был в полном неведении о цели своей миссии. Впервые с момента работы в полиции Всевременья ему поручили дело, подробности которого станут известны только по прибытии на место… И он почувствовал облегчение, когда Мак предложил подняться в бар на крыше. Отсюда открывался красивый вид. Далеко внизу лежал город — с его улицами, проспектами, зеленью бульваров. Несколько гектаров бетона и прирученной природы… Но это была лишь декорация — настоящий город прятался в глубине. Километры и километры подземелий, столь же обширных, как и эти платановые бульвары. Сотни тысяч зданий… Крохотные функциональные квартирки для миллионов обитателей Всевременья. Только квартиры руководителей соответствовали их рангу.
— Упрям ты, Peг Хайленд, — в голосе Мака сквозила ирония. — Я имею в виду цвет твоей кожи, — пояснил он, заметив недоумение на лице собеседника. — Все тот же загар, несмотря на кучу солнцезащитных препаратов…
— А почему я должен быть белокожим? — возмутился Peг. — Чтобы ни на шаг не отставать от моды? Плевать я на нее хотел!
— Дело не только в этом. Вряд ли ты остаешься незаметным в колониях, куда тебя посылают.
Peг скривился.
— Ну и что? Стоит ли беспокоиться из-за этого? Я никогда не скрывал, что являюсь агентом Всевременья.
Мак наклонился вперед.
— Вспомни, чему учили в Академии: старайтесь внешне походить на тех, кто руководит колониями, куда вас посылают…
— …А в девяти случаях из десяти руководители — белые. Значит, будьте белее белых — будьте бледнобелыми… Загар не мешал мне делать свое дело не хуже других. А может, и лучше — миссия Х досталась мне не случайно!
"Мак прав, — подумал он, — меня ждет повышение, если все пройдет нормально".
Если все пройдет нормально.
"А если те, кто посылает меня в Севераму 10, рассчитывают на обратное? Может, им нужен мой провал?"
Он отогнал неприятные мысли и обвел взглядом бар. Все вокруг плавало в приглушенном серебристом свете — свете солнца, отфильтрованном куполом. Наступал вечер. К двадцати часам купол станет непрозрачным и наступит искусственная ночь. Поскольку солнце всегда занимало одну и ту же точку в небе и сверкало одним и тем же блеском.
Блеском сверхновой.
Сверхновая — взорвавшаяся звезда. Всевременье было создано именно здесь и именно в эту эпоху по одной-единственной причине. Когда взрывается звезда, бег времени прерывается в радиусе нескольких миллиардов километров.
Всевременье жило вне времени, в созданном сверхновой анклаве вечности. А почти все его подданные — в колониях времени. Например, в Севераме 10.
— А Консуэла? — неожиданно спросил Мак перед самым расставанием. — Ее так и не отыскали?
— Нет, — ответил Peг. Он с невероятным трудом выдавил это односложное слово. Рана по-прежнему кровоточила, и достаточно было одного замечания, одного имени, чтобы вернулась боль.
— Невероятно! — Мак зло тряхнул головой. — Невероятно! Человек исчезает во время перехода, и ни колониальная полиция, ни полиция Всевременья не могут его найти! Не укладывается в голове!
"Если только человек сам не желает исчезнуть", — едва не произнес Peг. Но удержался. Отказ говорить о Консуэле был для него единственной возможностью сохранить нетронутыми воспоминания о ней.
17.15. Зал ожидания был почти пуст, и Регу не удавалось отвлечься от ненужных мыслей. Наряжение возрастало с каждой минутой. "Чертова миссия… Знать бы, что от меня требуется!"
В зале появилась одетая в ярко-голубую форму Трансвременья стюардесса. Она направилась прямо к молодому человеку.
— Peг Хайленд?
Тот согласно кивнул.
— Следуйте за мной.
В коридоре он обнял девушку за плечи. Она искоса глянула на него и улыбнулась. В лифте стюардесса закинула ему руки за голову, но мимолетное возбуждение прошло, и он легонько оттолкнул ее от себя. "Опять ты, Консуэла. Неужели ты всегда будешь преследовать меня?.."
Проходя мимо застекленной стены, он увидел двери времени, предназначенные для переброски групп. Одна из них была под напряжением и напоминала громадный стеклянный куб, гигантский алмаз, оправленный в пол здания, но Peг знал, что это иллюзия. Внутри его не было ничего плотнее воздуха. И этим воздухом дышали и здесь, и на расстоянии в сотни или тысячи лет… В воздухе медленно материализовывались фигуры людей и какие-то приземистые, массивные силуэты. Скорее всего бульдозеры. Не иначе, строительная бригада возвращалась после подготовки места для новой колонии…
— Пожалуйста, поспешите. Время поджимает! — нетерпеливо произнесла девушка.
Он кивнул и пошел вслед за ней.
Через несколько десятков метров она указала ему на проем в стене коридора. За ним виднелась небольшая, совершенно пустая комната с белыми стенами, только воздух в ней казался кристаллом хрусталя.
— Пришли, — сказала стюардесса и глянула на часы над проемом, — еще тридцать секунд. А где багаж?
— Нет, — однозначно сказал он, не объясняя, что власти Северамы 10 снабдят его всем необходимым. Вопрос стюардессы был риторическим, чтобы заполнить последние секунды ожидания.
Вдруг она отступила в сторону и коротко приказала:
— Идите! Приятного перехода!
Peг шагнул в мерцающее отверстие. Передвижению ничто не мешало. Он был в пустой комнатке и шел к противоположной глухой стене.
Неожиданно в ее непорочной белизне появился черный прямоугльник. Проем, такой же, как и тот, что он только миновал, вел в другой коридор. Но этот коридор был уже в Севераме 10. Несколько шагов — и молодой человек миновал пропасть в несколько тысячелетий.
Начальник службы безопасности Северамы 10 нахмурил брови и перегнулся через стол.
— Надеюсь, вам известно, в каком историческом периоде расположена наша колония?
Peг пожал плечами:
— Увы, О'Брайен, я не историк. Конечно, у меня есть представление, но…
Его собеседник вздохнул.
— Ну ладно, начнем сначала. Северама — часть Американского континента, расположенная в Северном полушарии. Это вам известно?
— Конечно, — с улыбкой ответил Peг. Преувеличенная снисходительность чиновника его не удивляла. Типичная реакция представителей колониальной администрации, испытывающих неистребимый комплекс неполноценности перед любым агентом Всевременья.
Диагноз был прост.
— А цифра означает, что наша колония хронологически десятая в ряду тех, что занимают Северную Америку, — продолжал 0'Брайен.
"Почему, — между тем думал он, — почему они прислали именно этого Рега Хайленда? Может, во Всевременьи что-то заподозрили?"
— Она простирается между XV и XIX веками. То есть начинается незадолго до прибытия Христофора Колумба и волн иммиграции, последовавших за открытием континента.
— Обычная схема, — кивнул Peг. — Для колонизации всегда выбираются наименее населенные эпохи. И в этом случае происходит легкая ассимиляция автохтонов.
— Так считают социологи Всевременья! А действительность редко совпадает с таким идеальным распорядком. Некоторые популяции автохтонов, даже самые малочисленные, отказываются от ассимиляции…
Начальник службы безопасности намеренно не окончил фразу, ожидая, что агент Всевременья осведомится о причинах его вызова в Севераму 10. Но Peг не спешил. Разузнать об особенностях колонии, а потом приступать к выполнению задания — таково незыблемое правило полиции времени, которое вбивалось в голову всем слушателям ее Академии с первого дня. Он обвел взглядом комнату. Обшитые панелями стены, под деревянными балками потолка — люстра под керосиновую лампу. "Они даже не отказались от электричества!" Позади О'Брайена на стене висела голова оленя. А сам чиновник Северамы 10 был в трапперской замшевой куртке и высоких, кустарного производства, сапогах.
Все это не удивляло Рега. Он знал, что во многих колониях не копируют общество Всевременья, предпочитая выбирать образ жизни, характерный для периода размещения колонии. В Европе 8 ходили в римских тогах и варварских шкурах (конечно, синтетических). В Африке 7 мужчины щеголяли с завитыми волосами и бородами подобно ассирийцам… Но приспособление к эпохе имело свои пределы — никто не соглашался жить в пещерах.
Декор, не более того, скрашивающий печальное однообразие всех колоний, созданных Всевременьем. Панели скрывали бетон здания — двойника тех, что он видел в Азии 5 или Океании 3.
Считая, что молчание слишком затянулось, он спросил:
— Вы намекаете на индейцев?
— Да, — признал О'Брайен. — Они жили здесь задолго до нашего прибытия.
— Ну и что? — Peг, не скрывая нетерпения, глянул на часы. В уголке циферблата мигали цифры: 29 апреля 1703 года. — Ваша колония существует уже более двух веков. Проблемы интеграции следовало давно решить.
— Увы, — вздохнул его собеседник. — Вначале все шло по плану, разработанному Всевременьем. Популяция аборигенов считала нас богами и не решалась на открытые столкновения. Но шли годы, и они поняли, что мы такие же люди, как и они, а могущество наше кроется в научных и технических знаниях. Тогда они восстали.
— И вы раздавили их, — продолжил Peг. — Потом разобщенные племена воевали главным образом между собой… Сделать это было нетрудно!
— Куда труднее, чем вы думаете. Схваток было более чем достаточно, а кровопролитными они оказались не только для индейцев! У нас было сверхсовременное оружие, а они великолепно знали местность и к тому же защищали свое право на существование, тогда как мы…
— Но вы же здесь. Значит, их решимость ничего не стоит против вашего оружия.
— Это была война-оборотень, — продолжал О'Брайен, не обращая внимания на слова Рега. — Когда одно племя было раздавлено или соглашалось на ассимиляцию, поднималось другое. После сиу — ирокезы, после ирокезов — делавары, после делаваров — могикане, потом снова сиу… А когда для виду покорившиеся племена вставали на тропу войны, они держали в руках оружие, которым обучились пользоваться во время краткого пребывания в колонии… Война тянулась несколько десятилетий, с долгими перемириями и внезапными вспышками кровожадности. За эти несколько десятилетий индейцы обрели уверенность, что им принадлежит особое место в колонии. А когда война действительно закончилась, положение исправлять было поздно. В конце концов они согласились на ассимиляцию, но только ради того, чтобы не исчезнуть совсем, и добились сохранения собственных традиций, собственной цивилизации. Все это тянется уже целый век.
— Целый век! — воскликнул Peг. — И вы потратили все это время на… — он на мгновение задумался. — По правде говоря, не вижу, чем здесь должно заниматься Всевременье. Ваша проблема — внутреннее дело Северамы 10. Она должна была быть решена на месте своими силами и… уже давно! Почему вдруг призыв на помощь? Всевременье не занимается разбором внутриколониальных склок!
Начальник службы безопасности заколебался:
— Хотелось бы, чтобы вы составили собственное мнение…
Он открыл ящик стола, извлек оттуда папку, к которой была приколота фотография. Он показал ее молодому человеку.
— Мато-Хопа, — пояснил он. — Вернее, Джексон Меллоуз, как значится в наших актах гражданского состояния. Или Кочезе, как он себя именует. Думаю, вам следует встретиться.
На улице было прохладно, и Peг оценил трапперскую куртку, которую ему посоветовал надеть О'Брайен.
— Если вы не хотите в глазах всех и каждого выглядеть агентом Всевременья, — добавил он. — Мне кажется, это особенно нежелательно при встрече с индейцами…
Хайленд нехотя расстался с чрезвычайно удобным и функциональным комбинезоном, который носило большинство обитателей Всевременья, и надел то, что было принято в Севераме 10 — замшевую куртку, грубые штаны, высокие сапоги… и множество шерстяных вещей, которые местные жители напяливали на себя под предлогом поздней весны. Во Всевременьи подобной проблемы не существовало: изотермический комбинезон автоматически компенсировал любые внешние температуры…
"Мейн-стрит 359", — повторил он про себя. Адрес, где, по мнению О'Брайена, должен находиться Мато-Хопа. Или Джексон Меллоуз. Или Кочезе. "Любопытно, зачем ему три имени?.. И почему меня отправили именно к нему? Странная манера вводить в курс, дела!" Но Peг отогнал эту мысль: он слишком мало знал о Севераме 10, чтобы позволить себе вынести определенное суждение.
Пока ему следовало ограничиться наблюдением.
Он пересекал улицу, когда ему в глаза бросилась надпись охрой на серой стене какого-то здания: "ГОТОВЬТЕСЬ, БРАТЬЯ, ДЕНЬ БЛИЗОК!"
Быть может, секта — из тех, кто обычно процветают в колониях времени. Или индейцы.
Он хотел остановить первого же прохожего, но тот прошествовал мимо, сделав вид, что не заметил его. Второй оказался не очень красноречив:
— День близок! — усмехнулся он, бросив взгляд на надпись. — Это уж точно. Великий День близок! Но, наверно, это не совсем то, чего ожидают краснокожие!
Потом прохожий внимательно посмотрел Регу в лицо. Губы его сомкнулись, и он быстро удалился, не добавив ни слова. Реакция прохожего удивила Рега: ему показалось, что тот испугался.
— Мы же договорились, что вашей ноги здесь не будет, — с неудовольствием процедил О'Брайен. — Слишком опасно и для вас, и для меня. Особенно теперь. Этот агент Всевременья…
— Вот-вот, — собеседник без приглашения уселся за стол. Его глубоко надетая широкополая шляпа скрывала глаза. — Я пришел именно из-за него. Нам следует побеседовать.
Вдруг он грохнул кулаком по столу начальника службы безопасности:
— Что за игру вы ведете, О'Брайен?!
— Я… я не понимаю! — залился краской чиновник Северамы 10.
— Ax, не понимаете… — повторил человек с вызовом. Он уперся локтями о стол О'Брайена и пристально посмотрел в глаза. — Не разыгрывайте простака. Вам наверняка известно, что моя организация повсюду имеет тайных агентов… и ничто в колонии не ускользает от меня! Вы что же думали, что я не узнаю, как выглядит агент Всевременья? Видели бы вы лица моих ребят, когда нам сообщили, что этот Peг Хайленд…
— А я, — зло прервал его О'Брайен. — Вы думаете, я не удивился?
— Это ваша идея. Я никогда не был сторонником того, чтобы вмешивать в это дело Всевременье. Вам известно мое мнение, а точнее — мнение моей организации. Мы достаточно самостоятельны, чтобы самим стирать свое грязное белье!
— Действительно, идея была моей, но вы ее одобрили. Согласитесь, это единственная возможность доказать Всевременью справедливость нашей позиции. Как только представитель метрополии выявит, что индейцы настроены враждебно по отношению к колониальной администрации, руки у нас будут развязаны и мы сможем поступить с ними, как сочтем нужным.
— Но нам прислали именно его, — недовольно проговорил человек. — Его, а не кого другого. Значит, Всевременье не доверяет нам до конца.
— Не думаю. В некотором роде этот Хайленд — наиболее квалифицированное лицо для оценки обстановки в Севераме 10. Наша ошибка состоит в том, что мы не предусмотрели вероятности того, что среди агентов Всевременья имеется такой Peг Хайленд.