Страница:
— Ты в своем уме? — воскликнул Мердок.
— Ваше сопротивление аресту, — продолжал Тревельян, — вынуждает меня применить силу.
Охрана Мердока потянулась к бластерам. Фаустина зашипела. Достал оружие и сам капитан.
А Тревельян скрестил руки на груди.
— Если бы моя Служба не уважала ваших прав, грош цена была бы такой цивилизации. Но цивилизация должна защищать себя. Я признаю, что отвлекал вас от моего напарника, — он услышал приглушенные проклятья, — но едва ли вы сможете сказать, что я завлек вас в западню. Он здесь, под крышей одного из зданий, на гравитационной платформе с аккумуляторными батареями, вооруженный несколькими ракетами с ядерными зарядами. Микрофон в моем кармане позволяет ему слушать нашу беседу. Если вы не сдадитесь, он уничтожит вас.
Тревельян не обращал внимания на крики охранников. Он не отрывал взгляда от их предводителей.
Мердок вытащил передатчик, чтобы отдать приказ тем, кто оставался на борту "Кампесино".
— Покажи им, что ты здесь, Дымокур, — негромко произнес Тревельян.
Никто не увидел, откуда вылетела торпеда. Слишком велика была ее скорость. Мгновенно небо полыхнуло пурпуром адского огня. Ударная волна едва не сбила всех с ног, ревом отдалась в ушах. Подпрыгнули кости, лежащие перед храмом.
— Чересчур близко. — Во рту Тревельяна появился металлический привкус. — Нам потребуются антирадиационные уколы. Я думаю, вы согласитесь, Хуан, что следующий выстрел может прийтись прямо в нас. А потом мой ридонит без труда разделается с вашими наблюдателями.
— Ты тоже умрешь, — прохрипел Мердок.
— Я не хочу умирать, но на карту поставлено нечто большее, чем мои желания.
Фаустина выскользнула из-за Мердока, выхватила из его руки бластер и направила дуло в живот Тревельяну.
"О-о-о, — мысленно простонал тот. — Я ведь совсем не герой. Но жители этой планеты смогли сохранить мужество, когда на них обрушился бессмысленный гнев небес".
— Я убью тебя сама! — крикнула Фаустина.
Тревельян мог выбить оружие из ее рук. Но другие набросились бы на него. Поэтому он лишь встретился с ней взглядом. По щекам Фаустины катились слезы.
— Если вы это сделаете, мой напарник уничтожит вас.
Мердок вырвал у нее бластер. Она попыталась вцепиться в него, но ударом кулака главарь сшиб ее с ног.
Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.
— Чего ты хочешь?
— Если вы знакомы с психологией ридонитов, — взгляд Мердока подсказал Тревельяну, что тот понимает, о чем идет речь, — то должны знать, что Дымокур без зазрения совести прикончит меня вместе с вами. Однако он полагает, что это — нежелательный исход. Так же, как и разрушение прекрасной плошади. Давайте найдем более приемлемое решение.
— Я же спросил, чего ты хочешь, дьявол!
— Вернуться к моему кораблю. Дымокур будет следить за мной по радио. При малейшем подозрении он откроет огонь. На самый худший случай ему придется взорвать оба звездолета и надеяться, что планету откроет кто-то еще, уважающий память ее мертвых. Я прилечу на площадь, заберу Дымокура и немедленно покину планету. Можете не беспокоиться, я не причиню вам вреда. Взлетев первым и имея более быстрый звездолет, я доберусь до ближайших обитаемых миров раньше вас и объявлю, что заселение Доброй Удачи запрещено. Вряд ли кто решится последовать за вами., зная, что вскоре в небе могут появиться боевые корабли. Вам я советую найти укромное местечко и не высовываться понапрасну.
Раз за разом кулак Мердока ударял в открытую ладонь. В мгновение ока он постарел на десяток лет.
Но затем на его лице вновь появилась улыбка.
— Ты выиграл и этот раунд, Майк, — сказал он. — Я сам провожу тебя. Возьми, — он протянул Тревельяну свой бластер. Координатор взял оружие.
Фаустина села. По ее скуле расплывался синяк oт удара Мердока. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого — заплаканное, побитое, загнанное в тупик дитя.
— Но почему? — взмолилась она. — Почему мы не можем получить патент? Мы же нашли для тебя сверхновую… Ты… ты все погубил… ради… двух-трех сотен ученых… и их любопытства.
Тревельян склонился над Фаустиной, одной рукой сжал обе ее руки, а другой широким жестом указал на храм.
— Нет, — мягко сказал он. — Ради них. Разве у них нет этого права? Кто-то должен узнать и понять этот народ, чтобы мы никогда не забыли о нем.
Но она не поняла. Мы охраняем Великий Договор, сердцевину цивилизации, общества, — самой жизни: неписаный закон для живых, мертвых и не родившихся на свет, призывающий их прилагать все силы, но оставаться единым целым в неразрывности времен. Стоит пренебречь им — и жизнь станет бессмысленной. Но молодые поколения так часто не хотят этого понимать.
ГЕРД ПРОКОП
— Ваше сопротивление аресту, — продолжал Тревельян, — вынуждает меня применить силу.
Охрана Мердока потянулась к бластерам. Фаустина зашипела. Достал оружие и сам капитан.
А Тревельян скрестил руки на груди.
— Если бы моя Служба не уважала ваших прав, грош цена была бы такой цивилизации. Но цивилизация должна защищать себя. Я признаю, что отвлекал вас от моего напарника, — он услышал приглушенные проклятья, — но едва ли вы сможете сказать, что я завлек вас в западню. Он здесь, под крышей одного из зданий, на гравитационной платформе с аккумуляторными батареями, вооруженный несколькими ракетами с ядерными зарядами. Микрофон в моем кармане позволяет ему слушать нашу беседу. Если вы не сдадитесь, он уничтожит вас.
Тревельян не обращал внимания на крики охранников. Он не отрывал взгляда от их предводителей.
Мердок вытащил передатчик, чтобы отдать приказ тем, кто оставался на борту "Кампесино".
— Покажи им, что ты здесь, Дымокур, — негромко произнес Тревельян.
Никто не увидел, откуда вылетела торпеда. Слишком велика была ее скорость. Мгновенно небо полыхнуло пурпуром адского огня. Ударная волна едва не сбила всех с ног, ревом отдалась в ушах. Подпрыгнули кости, лежащие перед храмом.
— Чересчур близко. — Во рту Тревельяна появился металлический привкус. — Нам потребуются антирадиационные уколы. Я думаю, вы согласитесь, Хуан, что следующий выстрел может прийтись прямо в нас. А потом мой ридонит без труда разделается с вашими наблюдателями.
— Ты тоже умрешь, — прохрипел Мердок.
— Я не хочу умирать, но на карту поставлено нечто большее, чем мои желания.
Фаустина выскользнула из-за Мердока, выхватила из его руки бластер и направила дуло в живот Тревельяну.
"О-о-о, — мысленно простонал тот. — Я ведь совсем не герой. Но жители этой планеты смогли сохранить мужество, когда на них обрушился бессмысленный гнев небес".
— Я убью тебя сама! — крикнула Фаустина.
Тревельян мог выбить оружие из ее рук. Но другие набросились бы на него. Поэтому он лишь встретился с ней взглядом. По щекам Фаустины катились слезы.
— Если вы это сделаете, мой напарник уничтожит вас.
Мердок вырвал у нее бластер. Она попыталась вцепиться в него, но ударом кулака главарь сшиб ее с ног.
Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.
— Чего ты хочешь?
— Если вы знакомы с психологией ридонитов, — взгляд Мердока подсказал Тревельяну, что тот понимает, о чем идет речь, — то должны знать, что Дымокур без зазрения совести прикончит меня вместе с вами. Однако он полагает, что это — нежелательный исход. Так же, как и разрушение прекрасной плошади. Давайте найдем более приемлемое решение.
— Я же спросил, чего ты хочешь, дьявол!
— Вернуться к моему кораблю. Дымокур будет следить за мной по радио. При малейшем подозрении он откроет огонь. На самый худший случай ему придется взорвать оба звездолета и надеяться, что планету откроет кто-то еще, уважающий память ее мертвых. Я прилечу на площадь, заберу Дымокура и немедленно покину планету. Можете не беспокоиться, я не причиню вам вреда. Взлетев первым и имея более быстрый звездолет, я доберусь до ближайших обитаемых миров раньше вас и объявлю, что заселение Доброй Удачи запрещено. Вряд ли кто решится последовать за вами., зная, что вскоре в небе могут появиться боевые корабли. Вам я советую найти укромное местечко и не высовываться понапрасну.
Раз за разом кулак Мердока ударял в открытую ладонь. В мгновение ока он постарел на десяток лет.
Но затем на его лице вновь появилась улыбка.
— Ты выиграл и этот раунд, Майк, — сказал он. — Я сам провожу тебя. Возьми, — он протянул Тревельяну свой бластер. Координатор взял оружие.
Фаустина села. По ее скуле расплывался синяк oт удара Мердока. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого — заплаканное, побитое, загнанное в тупик дитя.
— Но почему? — взмолилась она. — Почему мы не можем получить патент? Мы же нашли для тебя сверхновую… Ты… ты все погубил… ради… двух-трех сотен ученых… и их любопытства.
Тревельян склонился над Фаустиной, одной рукой сжал обе ее руки, а другой широким жестом указал на храм.
— Нет, — мягко сказал он. — Ради них. Разве у них нет этого права? Кто-то должен узнать и понять этот народ, чтобы мы никогда не забыли о нем.
Но она не поняла. Мы охраняем Великий Договор, сердцевину цивилизации, общества, — самой жизни: неписаный закон для живых, мертвых и не родившихся на свет, призывающий их прилагать все силы, но оставаться единым целым в неразрывности времен. Стоит пренебречь им — и жизнь станет бессмысленной. Но молодые поколения так часто не хотят этого понимать.
ГЕРД ПРОКОП
СМЕРТЬ "БЕССМЕРТНЫХ"
[3]
Брукер отлично знал, с кем имеет дело. Да кому и знать, как не ему. Поэтому он не стал сулить Тимоти баснословные гонорары.
"Мне сообщили, — гласила его голограмма, — что никакие деньги не соблазнят Вас посетить меня. В то же время я сам почти не покидаю Арлингтон и ни при каких обстоятельствах не смогу в настоящее время прибыть в Чикаго. Но мне необходимо с вами поговорить. Вот мое предложение: Вы получите за визит ящик "Шато Неф дю Пап" урожая 1982 года. Стоит ли объяснять, сколь непросто было мне решиться на такой шаг. Итак, когда мне ждать Вас? Дайте знать Паттону. Мой вертолет в Вашем распоряжении".
Тимоти сравнил контрольную частоту, последовавшую за голограммой, с данными, которые ему передал секретарь Брукера.
Все совпадало.
Черт возьми, что могло понадобиться от него Брукеру? У "Юнайтед кемикэл" собственная «фирменная» полиция, целая свора детективов, и стоит Брукеру шевельнуть мизинцем, как перед ним по стойке «смирно» вытянется не только вся полиция штата Индиана, но и само ФБР.
Тимоти попытался припомнить, какое из его дел могло бы заинтересовать Брукера, но ничего определенного не вспомнил, да и вообще в таком случае Брукер скорее всего прислал бы к нему одного из своих служащих. Тимоти еще раз проверил голограмму, но никакой другой информации не обнаружил и позвонил Джошуа Треверсу.
— Меня желает видеть Сэмюел С. Брукер, — сказал Тимоти. — Старик не скупится: предлагает целый ящик "Шато Неф дю Пап" 1982 года.
— Я помогу тебе выпить его, Тини.
— О'кэй. Что нового в "Юнайтед"?
— На прошлой неделе Брукеру нанес визит президент…
— Это меня не интересует. Какие неприятности могут быть у большого босса?
— Понятия не имею. Спор с синдикатами «Юнайтед» завершила, а кроме того…
— В чем там было дело? — заинтересовался Тимоти. — Ну, с синдикатами?
— Все уже в прошлом. «Юнайтед» потребовала от химических трестов введения новых транспортных тарифов. Те ни в какую. Но вчера подписали соглашение — после того, как с полдюжины автопоездов взлетело на воздух.
— Что еще?
— Совсем недавно умер компаньон Брукера, Веверлей. Рак крови.
— От этого умирают тысячи людей. А что насчет частной жизни?
— Брукер женат в пятый раз, на прошлогодней королеве красоты; от первого брака у него сын, Чарльз Бенедикт, он же наследный принц, и две дочери — двойняшки от третьего брака. Замок в Арлингтоне…
— Настоящий замок?
— Представь себе. Его дед выписал этот замок из Шотландии незадолго до Изоляции. Тебе стоило бы побывать там, замок великолепен.
— Похоже, у меня не остается другого выбора, — простонал Тимоти. — Ты знаешь, где меня искать в случае изчезновения. И будьте подобрее к «Наполеону». Он этого заслуживает.
Треверс рассмеялся:
— Ты так боишься покинуть свое гнездышко… Нет, это просто дико. Если кому-то всерьез захочется прикончить тебя, ты и в своем небоскребе не спасешься. Поезжай в Арлингтон. Говорят, у Брукера — искусственный климат, как нигде в Штатах.
2 На замок действительно стоило посмотреть. Тимоти уселся поудобнее, когда вертолет пробил молочное полушарие климасферы, накрывшей имение Брукера. В прозрачном воздухе старинный красный кирпич живописно смотрелся на фоне пышной зелени. Замок возвышался посреди огромного английского парка, обнесенного округлым защитным валом, который сверху оттеняло сероватое мерцание, характерное для области соприкосновения климасферы с земными сооружениями. Тимоти попросил секретаря Брукера облететь вокруг замка.
— Кто знает, представится ли мне еще возможность полюбоваться такой красотой?
Паттон нажал кнопку, и автопилот вывел вертолет на круговой вираж. Тимоти отметил безучастный вид Паттона. За все время полета он не произнес ни слова, если не считать "добрый день" в момент встречи на авиастоянке «Небраски». Он даже не попросил Тимоти показать опознавательный жетон. Но это понятно:
Тимоти Тракля ни с кем не спутать и не подделать. Вертолет завершил третий круг вокруг замка и пошел на посадку. Тимоти ожидал, что вот-вот в дверях покажется дворецкий в шикарной ливрее. Но — нигде ни души. Все вокруг словно вымерло, только из одной трубы тянулалсь вверх тонкая струйка дыма. Вертолет ускорил движение и ринулся на замок. Тимоти невольно схватился за подлокотники, но, заметив улыбку на губах Паттона, сразу расслабился. Стена вместе с окнами и орнаментом сдвинулась в сторону и исчезла за мощной боковой башней, что позволило им влететь в громадный ангар, где рядом с еще одним вертолетом стояли два турбовинтовых самолета. И здесь ни души. К вертолету подкатил автомат и четырьмя руками-зажимами открыл люк. Паттон повел Тимоти к лифту. Все стенки лифта были зеркальными, так что даже самый небольшой предмет не остался бы здесь незамеченным. "Выходит, Брукер даже в собственном замке кого-то боится", — улыбнулся про себя Тимоти.
И вот они с Паттоном оказались в огромном зале, обставленном в чисто шотландском стиле. Даже камин был настоящим, и дрова в нем потрескивали настоящие. Тимоти уселся в одно из кресел и принялся разглядывать обстановку, но не успел он толком рассмотреть и одну стену, как появился Брукер. Он приближался к Тимоти с широко распростертыми объятиями, словно намеревался его обнять. Но Тимоти, казалось, так и врос в кресло и ограничился пожатием руки.
— Я рад вашему приезду, мистер Тракль, — проговорил Брукер.
А у Тимоти был такой вид, будто ничего необычного в том, что его принимает один из могущественнейших людей Соединенных Штатов, он не видит. За Брукером в зал вошел слуга, и впрямь облаченный в старинную ливрею, которая как нельзя лучше сочеталась с охотничьим костюмом Брукера. Тимоти не преминул отметить принадлежность костюмов к началу XVIII века.
— Второй половине, — поправил его Брукер. — Для полноты картины здесь нехватает моих гончих, но я оставил их в соседней комнате. Мне известно, что вы не любите собак. Зато, надеюсь, стаканчик виски придется вам по вкусу.
Слуга подкатил тележку, и Тимоти вынужден был признать, что никогда прежде не видел более полного набора столь изысканных марок.
— Вы, полагаю, не станете возражать, если мы обслужим себя сами, — предложил Брукер. — Мне хочется поговорить с вами с глазу на глаз.
Тимоти усмехнулся.
— "С глазу на глаз" — хорошо сказано! А как насчет телеглаз? — он кивнул в сторону стены, где за старинным оружием, щитами, гербами и шпалерами могли прятаться десятки звукозаписывающих устройств и телекамер.
— Если я говорю "с глазу на глаз", значит, я именно это и имею в виду, — улыбнулся Брукер. — Тут все в моей власти. И даже правительству незачем слышать, о чем здесь говорят.
Тимоти кивнул. Разумеется. Посмей только кто-то воспротивиться желаниям Брукера, и он тут же будет вышвырнут вон. Не исключено, что среди больших боссов существует негласный договор о полной неприкосновенности их жилищ. Тимоти долго выбирал, пока не остановился на тридцатилетнем "Блэк энд уайт".
— У меня появились проблемы, мистер Тракль, — сказал Брукер.
— Виски у вас превосходное. Вот где я хотел бы провести отпуск! — как бы между прочим заметил Тимоти. — Поставить на травку удобное кресло и слушать, как перешептываются деревья. Еще бы голубое небо — и прямо идиллия в духе Тернера. Вы никогда не испытываете тоски по прошлому?
Брукер поднял рюмку:
— Отпуск можете провести у меня. И голубое небо получите. Фирма «Эрланкол» гарантирует любой цвет. — Заметив, что название фирмы ничего не сказало Тимоти, он пояснил: — У них есть новое средство, позволяющее раскрашивать пограничный слой между климасферой и общей атмосферой. От сияющей летней голубизны до серенького неба дождливой поздней осени.
— И дождику вы можете приказать сеять с вашего искусственного неба, когда пожелаете?
— Нет, дождя у нас никогда не бывает, — покачал головой Брукер.
— Грустно жить под небом, с которого не упадет и капли дождя, — сказал Тимоти. — Я люблю дождь. В нем ощущаешь дыхание природы.
Тут Брукер расхохотался.
— Рассмотрев эту каплю под современным микроскопом, вы не стали бы так утверждать. Человеку свойственно питать иллюзии. Ведь все еще есть люди, которые, отправляясь на прогулку, верят, что идут подышать свежим воздухом. Если вам в самом деле захочется подышать свежим воздухом, мистер Тракль, принимайте мое предложение и проведите отпуск в Арлиигтоне. Под голубым небом, у которого, кстати говоря, есть еще и то неоценимое преимущество, что оно гарантирует защиту от нежелательных гостей.
— Тем не менее в лифте у вас зеркальные стены, — ухмыльнулся Тимоти. — И чем же я могу оплатить этот сказочный отпуск?
Брукер сразу посуровел:
— Найдите моего убийцу.
— Прежде чем он убьет вас, конечно, — добавил Тимоти. — Было покушение?
— Десятки раз, — кивнул Брукер. — Но не эти случаи меня беспокоят. К такой жизни я привык. Такова цена власти. Мы не нравимся многим. Всему этому плебсу, цветным, левым, да мало ли кому!
— Не забывайте и о ваших милых конкурентах.
— Два месяца назад умер мой компаньон.
— Да, знаю, Веверлей. Рак крови.
Брукер сглотнул слюну:
— Позавчера умер мой второй компаньон: Джон П. Ллойд.
Тимоти не скрыл удивления.
— Мы пока держим это в тайне. Криминалисты считают, что так им легче вести расследование. Но, боюсь, они ничего не обнаружат.
— От чего он умер?
— Официально причиной смерти тоже будет объявлено белокровие. Негоже, когда распространяются слухи о том, что людей нашего уровня убивают. Никакого рака крови у них не было. Их убили. Но как? Все разводят руками: и мои люди, и сыщики из полиции штата, и даже эксперты ФБР. Вот я и заключил, что теперь очередь за мной. Вы должны мне помочь!
— Почему вы думаете, что именно я в силах помочь вам?
— Потому что вы, как мне сообщили, один из лучших, если вообще не лучший детектив Штатов. Вдобавок вы независимы. Мало кто в нашей стране может похвастаться тем же.
— Вы преувеличиваете…
— Разве вы состоите и на официальной службе?
— Нет-нет, моя зависимость иного плана. Я завишу от своего «Наполеона» и от… Но это уже иная тема. Брукер не стал вдаваться в расспросы.
— Можно ли чувствовать себя в безопасности, — возмущался он, — если оказалось возможным убить Веверлея и Ллойда? Насчет Веверлея: поначалу я даже поверил, будто у него рак крови. Но теперь! Мы с Ллойдом перепроверили наши системы охраны и усилили их. Тем не менее Ллойд мертв. Убит в собственном доме. Убит, уверяю вас. В своей собственной Внутренней Империи! Ни один человек не может приблизиться к нам без нашего согласия, никто из нас не ест и не пьет ничего, пока этого не отведает кто-то другой, не говоря уже об автоматическом контроле и постоянном наблюдении за всеми, кто имеет с нами дело. Казалось бы, невозможно убить одного из нас, однако Веверлей и Ллойд убиты. И никаких следов убийцы. Нет даже гипотезы о том, как это могло произойти.
В изнеможении он откинулся на спинку стула и вытер пот со лба.
— Кто предоставит мне информацию? — спросил Тимоти.
— Паттон. Вы будете поддерживать контакт только с ним. Паттон в свою очередь единственный человек, который знает о вашем поручении. Он сообщит вам все, что нужно. Официально он будет запрашивать необходимые сведения от моего имени, так что здесь сложностей не предвидится. Через него вы можете пользоваться Центральным компьютером и помощью любых правительственных учреждений. Все это — к вашим услугам! Спасите меня!
Тимоти посмотрел Брукеру в глаза. "Это действительно страх, — подумал он. — Смертельный страх!" Но должен ли он, в сущности, спасать Брукера? Разве Брукер так уж нужен человечеству? Несколько секунд он наслаждался мыслью, что в его власти сейчас казнить и миловать. Но трезво рассудив, понял, что ничего изменить не в силах. На место старика Брукера сядет его сын, еще несколько кресел поменяют своих хозяев, а в остальном все останется по-прежнему.
— Можете во всем положиться на Паттона, — сказал Брукер. — С ним же договоритесь о деталях, в том числе и о гонораре. В случае успеха будет удовлетворено любое ваше требование.
— Один вопрос, сэр Генри, — сказал Тимоти. — А почему, собственно, вы так доверяете Паттону?
— Он единственный человек, который только выиграет, если я проживу как можно дольше. Он просто дрожит за мою жизнь.
— Еще один вопрос: почему вы уверены, что Веверлей и Ллойд убиты, если, как вы говорите, полиция и медики признали рак крови и нет никаких следов совершенного преступления?
— Все это не совсем так. Полиция… А-а, пусть Паттон вам объяснит это. Могу ли я быть уверен, что все, о чем вы услышите, останется в тайне?
— Вы мой клиент, — сказал Тимоти, — и в соблюдении полной тайны можете не сомневаться. По отношению к любому лицу. Говоря любому, я именно это и подразумеваю.
Брукер вызвал Паттона и напомнил ему о предельной откровенности во взаимоотношениях с Тимоти. Затем проводил последнего до двери:
— Желаю вам успеха, мистер Тракль.
3 Паттон держался сдержанно, с достоинством. Он отвечал на вопросы Тимоти, но и только. Зато притащил в его квартиру гору бумаг и документов, которые Тимоти не удостоил и взгляда. Он без обиняков спросил Паттона:
— Объясните-ка мне сначала, почему, черт побери, оба старых господина не могли умереть своей смертью? Извините меня, но в таком возрасте рак — вполне естественная болезнь. Лет им было предостаточно.
Паттон кивнул:
— Ллойду восемьдесят два, а Веверлею восемьдесять шесть.
— Почтенный возраст. В каком состоянии их нашли?
— Каждого в своем кабинете, умершим от удушья, с признаками рака крови.
— Что же, как известно, и при раке крови можно умереть от удушья. От этого никто не застрахован. И кто знает, случится это сегодня или завтра. Порой вся болезнь длится не дольше недели.
— Веверлей и Ллойд умерли не от рака крови. Несмотря на вирусы, обнаруженные в их крови. Ни Веверлей, ни Ллойд не могли умереть от рака.
Тимоти по-детски удивленно посмотрел на Паттона.
— Они члены "Клуба бессмертных", — сказал Паттон.
— Чего, тысяча чертей?
— "Клуба бессмертных", — на сей раз Паттон не скрыл улыбки. — Да, так они себя называют. Я сам узнал об этом случайно, но Брукер приказал быть с вами откровенным.
Тимоти вытянулся на диване и сплел пальцы рук на животе.
— Ну, тогда выкладывайте, что вам известно, молодой человек!
— Это, конечно, преувеличение, — начал Паттон. — Само собой разумеется, они не бессмертны. Но они сговорились прожить как можно дольше. И действительно — кому это дано, если не им? Может быть, вы слышали о громком скандале в начале века, после которого боссы большой химии встречаются ежегодно, с какой бы яростью они целый год не боролись друг против друга? На одной из таких встреч они договорились о взаимопомощи в случае заболевания одного из них. Идея исходила от Фимлея из «Интерхима». У него был рак легких, но он узнал, что у «Юнайтед» есть спасительное средство, которое фирма до поры до времени не выпускала на рынок. Ни для кого не тайна, что три четверти всех открытий и изобретений на первое время исчезает в стальных сейфах, а некоторые из них — навсегда; кому это и знать, как не промышленным магнатам. Фимлей предложил не скрывать друг от друга сделанных открытий. Он, к примеру, мог предложить лекарство против атеросклероза… Так и основали клуб. Веверлей и Ллойд тоже были его членами. Так что они никак не могли умереть от рака крови.
— Вы еще скажете, будто есть средство против рака крови?
Паттон только пожал плечами.
Тимоти вспомнил о клиниках, которые в последние годы вдруг словно грибы начали вырастать повсюду. Десятки, сотни тысяч людей проводили в них последние месяцы и даже годы жизни, надеясь найти исцеление. Не иначе, это безумно прибыльное дело, не то эти клиники не появились бы на свет божий. Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
— Не думаю, чтобы я мог помочь Брукеру, — сказал он несколько погодя.
Паттона его слова привели в смятение.
— Я понимаю, о чем вы сейчас подумали, — проговорил он с грустью, — но я прошу вас, попытайтесь все-таки…
— Мне очень жаль, однако я не вижу ни малейшей ниточки, за которую мог бы ухватиться.
— Но вы не ознакомились даже с документами…
— Передайте от меня вашему поразительному мистеру Брукеру привет, скажите, что я весьма сожалею…
— Прошу вас, — взмолился Паттон и положил на стол перед Тимоти коробочку с кристаллами. — Ознакомьтесь хотя бы с этим. Может быть, тогда вы подскажете полиции какой-нибудь ход…
— Черт побери! Что в случае удачи можете выиграть лично вы?
— Все, — прошептал Паттон. — Прошу вас…
— Тогда выкладывайте все начистоту.
Паттон покачал головой. Он смотрел не на Тимоти, а на «Наполеона», в чреве которого мигала сигнальная лампочка. Тимоти наблюдал за Паттоном. Когда тот поймал на себе его взгляд, он повернулся в кресле так, чтобы Тимоти видел лишь его профиль, и закрыл глаза.
— Я умоляю вас, мистер Тракль, — проговорил он едва слышно, — сделайте все, что в ваших силах. Может быть, я смогу…
— Ладно уж, — пробормотал Тимоти. — Так и быть, посмотрю, что вы там принесли. Но только ради ваших грустных голубых глаз. И не называйте меня больше мистер Тракль. Для вас я Тини.
Паттон с жаром схватил руку Тимоти и пожал ее.
— Меня зовут Гарольд.
— О'кэй, Гарольд, с чего мы начнем?
4 Паттон приходил каждое утро в девять с минутами и приносил не только документы и ответы на вопросы, которые накануне задавал Тимоти, но и корзинку с бутылками. Тимоти прикинул, что, если в ближайшее время не удастся довести это дело до конца, придется использовать под винный погреб еще одну комнату. Но сам в эти дни почти не пил.
Смог давил на Чикаго. Хотя квартира Тимоти и находилась над грязно-желтой пеленой, которая даже в полдень редко опускалась ниже семьсот пятидесятого этажа, пелена отражала солнечные лучи и жар полз вверх по панелям небоскреба. Тимоти тратил уйму денег на дополнительные климатические регуляторы, но температура в квартире ниже тридцати градусов по Цельсию не опускалась. С тоской вспоминал Тимоти прохладный парк под искусственным небом имения Брукера. "Надо еще благодарить судьбу, — говорил он себе, — что доводится жить не ниже и не вынужден ходить по кипящим от жары улицам города".
Каждые полчаса они принимали воздушный душ. Тимоти опасался, как бы не перегрелся «Наполеон», и дал указание все расчеты вести с помощью Центрального компьютера. Но после того, как «Наполеон» при одном из побочных расчетов наткнулся на ошибку Центрального, Тимоти поручил ему проверять каждое выданное решение.
Тимоти предельно загрузил работой «Наполеона», Паттона, правительственных кибернетиков, ФБР, не жалел он и себя, однако ничего толком не нашел. На пятый день после обеда они с Паттоном попробовали подвести черту. Результат оказался удручающим. Паттон сидел с видом человека, которому зачитали его смертный приговор. Если верить результатам проведенного расследования, ни о каком убийстве не могло быть и речи.
И Веверлей, и Ллойд умерли от удушья, в их легких не оказалось кислорода. Но почему?
Тимоти вынужден был признать, что никогда прежде не сталкивался со столь удивительными данными вскрытия: абсолютно исключалось, что к этому моменту Ллойд или Веверлей были чем-то больны. Правда, в их крови обнаружены вирусы рака. Но когда умер Ллойд, федеральная полиция по указанию Брукера перепроверила результаты вскрытия, и выяснилось, что вирусы попали в кровь уже после смерти, после того как он задохнулся. Яды и действие пилюль исключались, не говоря уже о том, что ни Ллойд, ни Веверлей не применили бы никакого лекарства без строжайшей проверки этого средства, без испытания его на других и данные эти двое суток хранились бы в сейфе. Исключалось также, что у них неожиданно отказали сердце или легкие. Не вдыхали они и вместо привычной воздушной смеси другой, бедный кислородом газ. Климатические устройства работали без перебоев. Трудно вспомнить, когда еще расследование обстоятельств смерти велось столь дотошно. Патологоанатомы, делавшие вскрытие, были готовы поклясться, что и Веверлей, и Ллойд в последние двадцать четыре часа своей жизни вдыхали только самый лучший воздух, какой можно купить за деньги. И ФБР, сыщики которого «обнюхали» буквально каждую дощечку в кабинетах, где нашли трупы, отрицало присутствие даже мельчайших следов постороннего газа.
Если верить всему этому, то и Веверлей, и Ллойд не должны были умереть.
Брукер отлично знал, с кем имеет дело. Да кому и знать, как не ему. Поэтому он не стал сулить Тимоти баснословные гонорары.
"Мне сообщили, — гласила его голограмма, — что никакие деньги не соблазнят Вас посетить меня. В то же время я сам почти не покидаю Арлингтон и ни при каких обстоятельствах не смогу в настоящее время прибыть в Чикаго. Но мне необходимо с вами поговорить. Вот мое предложение: Вы получите за визит ящик "Шато Неф дю Пап" урожая 1982 года. Стоит ли объяснять, сколь непросто было мне решиться на такой шаг. Итак, когда мне ждать Вас? Дайте знать Паттону. Мой вертолет в Вашем распоряжении".
Тимоти сравнил контрольную частоту, последовавшую за голограммой, с данными, которые ему передал секретарь Брукера.
Все совпадало.
Черт возьми, что могло понадобиться от него Брукеру? У "Юнайтед кемикэл" собственная «фирменная» полиция, целая свора детективов, и стоит Брукеру шевельнуть мизинцем, как перед ним по стойке «смирно» вытянется не только вся полиция штата Индиана, но и само ФБР.
Тимоти попытался припомнить, какое из его дел могло бы заинтересовать Брукера, но ничего определенного не вспомнил, да и вообще в таком случае Брукер скорее всего прислал бы к нему одного из своих служащих. Тимоти еще раз проверил голограмму, но никакой другой информации не обнаружил и позвонил Джошуа Треверсу.
— Меня желает видеть Сэмюел С. Брукер, — сказал Тимоти. — Старик не скупится: предлагает целый ящик "Шато Неф дю Пап" 1982 года.
— Я помогу тебе выпить его, Тини.
— О'кэй. Что нового в "Юнайтед"?
— На прошлой неделе Брукеру нанес визит президент…
— Это меня не интересует. Какие неприятности могут быть у большого босса?
— Понятия не имею. Спор с синдикатами «Юнайтед» завершила, а кроме того…
— В чем там было дело? — заинтересовался Тимоти. — Ну, с синдикатами?
— Все уже в прошлом. «Юнайтед» потребовала от химических трестов введения новых транспортных тарифов. Те ни в какую. Но вчера подписали соглашение — после того, как с полдюжины автопоездов взлетело на воздух.
— Что еще?
— Совсем недавно умер компаньон Брукера, Веверлей. Рак крови.
— От этого умирают тысячи людей. А что насчет частной жизни?
— Брукер женат в пятый раз, на прошлогодней королеве красоты; от первого брака у него сын, Чарльз Бенедикт, он же наследный принц, и две дочери — двойняшки от третьего брака. Замок в Арлингтоне…
— Настоящий замок?
— Представь себе. Его дед выписал этот замок из Шотландии незадолго до Изоляции. Тебе стоило бы побывать там, замок великолепен.
— Похоже, у меня не остается другого выбора, — простонал Тимоти. — Ты знаешь, где меня искать в случае изчезновения. И будьте подобрее к «Наполеону». Он этого заслуживает.
Треверс рассмеялся:
— Ты так боишься покинуть свое гнездышко… Нет, это просто дико. Если кому-то всерьез захочется прикончить тебя, ты и в своем небоскребе не спасешься. Поезжай в Арлингтон. Говорят, у Брукера — искусственный климат, как нигде в Штатах.
2 На замок действительно стоило посмотреть. Тимоти уселся поудобнее, когда вертолет пробил молочное полушарие климасферы, накрывшей имение Брукера. В прозрачном воздухе старинный красный кирпич живописно смотрелся на фоне пышной зелени. Замок возвышался посреди огромного английского парка, обнесенного округлым защитным валом, который сверху оттеняло сероватое мерцание, характерное для области соприкосновения климасферы с земными сооружениями. Тимоти попросил секретаря Брукера облететь вокруг замка.
— Кто знает, представится ли мне еще возможность полюбоваться такой красотой?
Паттон нажал кнопку, и автопилот вывел вертолет на круговой вираж. Тимоти отметил безучастный вид Паттона. За все время полета он не произнес ни слова, если не считать "добрый день" в момент встречи на авиастоянке «Небраски». Он даже не попросил Тимоти показать опознавательный жетон. Но это понятно:
Тимоти Тракля ни с кем не спутать и не подделать. Вертолет завершил третий круг вокруг замка и пошел на посадку. Тимоти ожидал, что вот-вот в дверях покажется дворецкий в шикарной ливрее. Но — нигде ни души. Все вокруг словно вымерло, только из одной трубы тянулалсь вверх тонкая струйка дыма. Вертолет ускорил движение и ринулся на замок. Тимоти невольно схватился за подлокотники, но, заметив улыбку на губах Паттона, сразу расслабился. Стена вместе с окнами и орнаментом сдвинулась в сторону и исчезла за мощной боковой башней, что позволило им влететь в громадный ангар, где рядом с еще одним вертолетом стояли два турбовинтовых самолета. И здесь ни души. К вертолету подкатил автомат и четырьмя руками-зажимами открыл люк. Паттон повел Тимоти к лифту. Все стенки лифта были зеркальными, так что даже самый небольшой предмет не остался бы здесь незамеченным. "Выходит, Брукер даже в собственном замке кого-то боится", — улыбнулся про себя Тимоти.
И вот они с Паттоном оказались в огромном зале, обставленном в чисто шотландском стиле. Даже камин был настоящим, и дрова в нем потрескивали настоящие. Тимоти уселся в одно из кресел и принялся разглядывать обстановку, но не успел он толком рассмотреть и одну стену, как появился Брукер. Он приближался к Тимоти с широко распростертыми объятиями, словно намеревался его обнять. Но Тимоти, казалось, так и врос в кресло и ограничился пожатием руки.
— Я рад вашему приезду, мистер Тракль, — проговорил Брукер.
А у Тимоти был такой вид, будто ничего необычного в том, что его принимает один из могущественнейших людей Соединенных Штатов, он не видит. За Брукером в зал вошел слуга, и впрямь облаченный в старинную ливрею, которая как нельзя лучше сочеталась с охотничьим костюмом Брукера. Тимоти не преминул отметить принадлежность костюмов к началу XVIII века.
— Второй половине, — поправил его Брукер. — Для полноты картины здесь нехватает моих гончих, но я оставил их в соседней комнате. Мне известно, что вы не любите собак. Зато, надеюсь, стаканчик виски придется вам по вкусу.
Слуга подкатил тележку, и Тимоти вынужден был признать, что никогда прежде не видел более полного набора столь изысканных марок.
— Вы, полагаю, не станете возражать, если мы обслужим себя сами, — предложил Брукер. — Мне хочется поговорить с вами с глазу на глаз.
Тимоти усмехнулся.
— "С глазу на глаз" — хорошо сказано! А как насчет телеглаз? — он кивнул в сторону стены, где за старинным оружием, щитами, гербами и шпалерами могли прятаться десятки звукозаписывающих устройств и телекамер.
— Если я говорю "с глазу на глаз", значит, я именно это и имею в виду, — улыбнулся Брукер. — Тут все в моей власти. И даже правительству незачем слышать, о чем здесь говорят.
Тимоти кивнул. Разумеется. Посмей только кто-то воспротивиться желаниям Брукера, и он тут же будет вышвырнут вон. Не исключено, что среди больших боссов существует негласный договор о полной неприкосновенности их жилищ. Тимоти долго выбирал, пока не остановился на тридцатилетнем "Блэк энд уайт".
— У меня появились проблемы, мистер Тракль, — сказал Брукер.
— Виски у вас превосходное. Вот где я хотел бы провести отпуск! — как бы между прочим заметил Тимоти. — Поставить на травку удобное кресло и слушать, как перешептываются деревья. Еще бы голубое небо — и прямо идиллия в духе Тернера. Вы никогда не испытываете тоски по прошлому?
Брукер поднял рюмку:
— Отпуск можете провести у меня. И голубое небо получите. Фирма «Эрланкол» гарантирует любой цвет. — Заметив, что название фирмы ничего не сказало Тимоти, он пояснил: — У них есть новое средство, позволяющее раскрашивать пограничный слой между климасферой и общей атмосферой. От сияющей летней голубизны до серенького неба дождливой поздней осени.
— И дождику вы можете приказать сеять с вашего искусственного неба, когда пожелаете?
— Нет, дождя у нас никогда не бывает, — покачал головой Брукер.
— Грустно жить под небом, с которого не упадет и капли дождя, — сказал Тимоти. — Я люблю дождь. В нем ощущаешь дыхание природы.
Тут Брукер расхохотался.
— Рассмотрев эту каплю под современным микроскопом, вы не стали бы так утверждать. Человеку свойственно питать иллюзии. Ведь все еще есть люди, которые, отправляясь на прогулку, верят, что идут подышать свежим воздухом. Если вам в самом деле захочется подышать свежим воздухом, мистер Тракль, принимайте мое предложение и проведите отпуск в Арлиигтоне. Под голубым небом, у которого, кстати говоря, есть еще и то неоценимое преимущество, что оно гарантирует защиту от нежелательных гостей.
— Тем не менее в лифте у вас зеркальные стены, — ухмыльнулся Тимоти. — И чем же я могу оплатить этот сказочный отпуск?
Брукер сразу посуровел:
— Найдите моего убийцу.
— Прежде чем он убьет вас, конечно, — добавил Тимоти. — Было покушение?
— Десятки раз, — кивнул Брукер. — Но не эти случаи меня беспокоят. К такой жизни я привык. Такова цена власти. Мы не нравимся многим. Всему этому плебсу, цветным, левым, да мало ли кому!
— Не забывайте и о ваших милых конкурентах.
— Два месяца назад умер мой компаньон.
— Да, знаю, Веверлей. Рак крови.
Брукер сглотнул слюну:
— Позавчера умер мой второй компаньон: Джон П. Ллойд.
Тимоти не скрыл удивления.
— Мы пока держим это в тайне. Криминалисты считают, что так им легче вести расследование. Но, боюсь, они ничего не обнаружат.
— От чего он умер?
— Официально причиной смерти тоже будет объявлено белокровие. Негоже, когда распространяются слухи о том, что людей нашего уровня убивают. Никакого рака крови у них не было. Их убили. Но как? Все разводят руками: и мои люди, и сыщики из полиции штата, и даже эксперты ФБР. Вот я и заключил, что теперь очередь за мной. Вы должны мне помочь!
— Почему вы думаете, что именно я в силах помочь вам?
— Потому что вы, как мне сообщили, один из лучших, если вообще не лучший детектив Штатов. Вдобавок вы независимы. Мало кто в нашей стране может похвастаться тем же.
— Вы преувеличиваете…
— Разве вы состоите и на официальной службе?
— Нет-нет, моя зависимость иного плана. Я завишу от своего «Наполеона» и от… Но это уже иная тема. Брукер не стал вдаваться в расспросы.
— Можно ли чувствовать себя в безопасности, — возмущался он, — если оказалось возможным убить Веверлея и Ллойда? Насчет Веверлея: поначалу я даже поверил, будто у него рак крови. Но теперь! Мы с Ллойдом перепроверили наши системы охраны и усилили их. Тем не менее Ллойд мертв. Убит в собственном доме. Убит, уверяю вас. В своей собственной Внутренней Империи! Ни один человек не может приблизиться к нам без нашего согласия, никто из нас не ест и не пьет ничего, пока этого не отведает кто-то другой, не говоря уже об автоматическом контроле и постоянном наблюдении за всеми, кто имеет с нами дело. Казалось бы, невозможно убить одного из нас, однако Веверлей и Ллойд убиты. И никаких следов убийцы. Нет даже гипотезы о том, как это могло произойти.
В изнеможении он откинулся на спинку стула и вытер пот со лба.
— Кто предоставит мне информацию? — спросил Тимоти.
— Паттон. Вы будете поддерживать контакт только с ним. Паттон в свою очередь единственный человек, который знает о вашем поручении. Он сообщит вам все, что нужно. Официально он будет запрашивать необходимые сведения от моего имени, так что здесь сложностей не предвидится. Через него вы можете пользоваться Центральным компьютером и помощью любых правительственных учреждений. Все это — к вашим услугам! Спасите меня!
Тимоти посмотрел Брукеру в глаза. "Это действительно страх, — подумал он. — Смертельный страх!" Но должен ли он, в сущности, спасать Брукера? Разве Брукер так уж нужен человечеству? Несколько секунд он наслаждался мыслью, что в его власти сейчас казнить и миловать. Но трезво рассудив, понял, что ничего изменить не в силах. На место старика Брукера сядет его сын, еще несколько кресел поменяют своих хозяев, а в остальном все останется по-прежнему.
— Можете во всем положиться на Паттона, — сказал Брукер. — С ним же договоритесь о деталях, в том числе и о гонораре. В случае успеха будет удовлетворено любое ваше требование.
— Один вопрос, сэр Генри, — сказал Тимоти. — А почему, собственно, вы так доверяете Паттону?
— Он единственный человек, который только выиграет, если я проживу как можно дольше. Он просто дрожит за мою жизнь.
— Еще один вопрос: почему вы уверены, что Веверлей и Ллойд убиты, если, как вы говорите, полиция и медики признали рак крови и нет никаких следов совершенного преступления?
— Все это не совсем так. Полиция… А-а, пусть Паттон вам объяснит это. Могу ли я быть уверен, что все, о чем вы услышите, останется в тайне?
— Вы мой клиент, — сказал Тимоти, — и в соблюдении полной тайны можете не сомневаться. По отношению к любому лицу. Говоря любому, я именно это и подразумеваю.
Брукер вызвал Паттона и напомнил ему о предельной откровенности во взаимоотношениях с Тимоти. Затем проводил последнего до двери:
— Желаю вам успеха, мистер Тракль.
3 Паттон держался сдержанно, с достоинством. Он отвечал на вопросы Тимоти, но и только. Зато притащил в его квартиру гору бумаг и документов, которые Тимоти не удостоил и взгляда. Он без обиняков спросил Паттона:
— Объясните-ка мне сначала, почему, черт побери, оба старых господина не могли умереть своей смертью? Извините меня, но в таком возрасте рак — вполне естественная болезнь. Лет им было предостаточно.
Паттон кивнул:
— Ллойду восемьдесят два, а Веверлею восемьдесять шесть.
— Почтенный возраст. В каком состоянии их нашли?
— Каждого в своем кабинете, умершим от удушья, с признаками рака крови.
— Что же, как известно, и при раке крови можно умереть от удушья. От этого никто не застрахован. И кто знает, случится это сегодня или завтра. Порой вся болезнь длится не дольше недели.
— Веверлей и Ллойд умерли не от рака крови. Несмотря на вирусы, обнаруженные в их крови. Ни Веверлей, ни Ллойд не могли умереть от рака.
Тимоти по-детски удивленно посмотрел на Паттона.
— Они члены "Клуба бессмертных", — сказал Паттон.
— Чего, тысяча чертей?
— "Клуба бессмертных", — на сей раз Паттон не скрыл улыбки. — Да, так они себя называют. Я сам узнал об этом случайно, но Брукер приказал быть с вами откровенным.
Тимоти вытянулся на диване и сплел пальцы рук на животе.
— Ну, тогда выкладывайте, что вам известно, молодой человек!
— Это, конечно, преувеличение, — начал Паттон. — Само собой разумеется, они не бессмертны. Но они сговорились прожить как можно дольше. И действительно — кому это дано, если не им? Может быть, вы слышали о громком скандале в начале века, после которого боссы большой химии встречаются ежегодно, с какой бы яростью они целый год не боролись друг против друга? На одной из таких встреч они договорились о взаимопомощи в случае заболевания одного из них. Идея исходила от Фимлея из «Интерхима». У него был рак легких, но он узнал, что у «Юнайтед» есть спасительное средство, которое фирма до поры до времени не выпускала на рынок. Ни для кого не тайна, что три четверти всех открытий и изобретений на первое время исчезает в стальных сейфах, а некоторые из них — навсегда; кому это и знать, как не промышленным магнатам. Фимлей предложил не скрывать друг от друга сделанных открытий. Он, к примеру, мог предложить лекарство против атеросклероза… Так и основали клуб. Веверлей и Ллойд тоже были его членами. Так что они никак не могли умереть от рака крови.
— Вы еще скажете, будто есть средство против рака крови?
Паттон только пожал плечами.
Тимоти вспомнил о клиниках, которые в последние годы вдруг словно грибы начали вырастать повсюду. Десятки, сотни тысяч людей проводили в них последние месяцы и даже годы жизни, надеясь найти исцеление. Не иначе, это безумно прибыльное дело, не то эти клиники не появились бы на свет божий. Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
— Не думаю, чтобы я мог помочь Брукеру, — сказал он несколько погодя.
Паттона его слова привели в смятение.
— Я понимаю, о чем вы сейчас подумали, — проговорил он с грустью, — но я прошу вас, попытайтесь все-таки…
— Мне очень жаль, однако я не вижу ни малейшей ниточки, за которую мог бы ухватиться.
— Но вы не ознакомились даже с документами…
— Передайте от меня вашему поразительному мистеру Брукеру привет, скажите, что я весьма сожалею…
— Прошу вас, — взмолился Паттон и положил на стол перед Тимоти коробочку с кристаллами. — Ознакомьтесь хотя бы с этим. Может быть, тогда вы подскажете полиции какой-нибудь ход…
— Черт побери! Что в случае удачи можете выиграть лично вы?
— Все, — прошептал Паттон. — Прошу вас…
— Тогда выкладывайте все начистоту.
Паттон покачал головой. Он смотрел не на Тимоти, а на «Наполеона», в чреве которого мигала сигнальная лампочка. Тимоти наблюдал за Паттоном. Когда тот поймал на себе его взгляд, он повернулся в кресле так, чтобы Тимоти видел лишь его профиль, и закрыл глаза.
— Я умоляю вас, мистер Тракль, — проговорил он едва слышно, — сделайте все, что в ваших силах. Может быть, я смогу…
— Ладно уж, — пробормотал Тимоти. — Так и быть, посмотрю, что вы там принесли. Но только ради ваших грустных голубых глаз. И не называйте меня больше мистер Тракль. Для вас я Тини.
Паттон с жаром схватил руку Тимоти и пожал ее.
— Меня зовут Гарольд.
— О'кэй, Гарольд, с чего мы начнем?
4 Паттон приходил каждое утро в девять с минутами и приносил не только документы и ответы на вопросы, которые накануне задавал Тимоти, но и корзинку с бутылками. Тимоти прикинул, что, если в ближайшее время не удастся довести это дело до конца, придется использовать под винный погреб еще одну комнату. Но сам в эти дни почти не пил.
Смог давил на Чикаго. Хотя квартира Тимоти и находилась над грязно-желтой пеленой, которая даже в полдень редко опускалась ниже семьсот пятидесятого этажа, пелена отражала солнечные лучи и жар полз вверх по панелям небоскреба. Тимоти тратил уйму денег на дополнительные климатические регуляторы, но температура в квартире ниже тридцати градусов по Цельсию не опускалась. С тоской вспоминал Тимоти прохладный парк под искусственным небом имения Брукера. "Надо еще благодарить судьбу, — говорил он себе, — что доводится жить не ниже и не вынужден ходить по кипящим от жары улицам города".
Каждые полчаса они принимали воздушный душ. Тимоти опасался, как бы не перегрелся «Наполеон», и дал указание все расчеты вести с помощью Центрального компьютера. Но после того, как «Наполеон» при одном из побочных расчетов наткнулся на ошибку Центрального, Тимоти поручил ему проверять каждое выданное решение.
Тимоти предельно загрузил работой «Наполеона», Паттона, правительственных кибернетиков, ФБР, не жалел он и себя, однако ничего толком не нашел. На пятый день после обеда они с Паттоном попробовали подвести черту. Результат оказался удручающим. Паттон сидел с видом человека, которому зачитали его смертный приговор. Если верить результатам проведенного расследования, ни о каком убийстве не могло быть и речи.
И Веверлей, и Ллойд умерли от удушья, в их легких не оказалось кислорода. Но почему?
Тимоти вынужден был признать, что никогда прежде не сталкивался со столь удивительными данными вскрытия: абсолютно исключалось, что к этому моменту Ллойд или Веверлей были чем-то больны. Правда, в их крови обнаружены вирусы рака. Но когда умер Ллойд, федеральная полиция по указанию Брукера перепроверила результаты вскрытия, и выяснилось, что вирусы попали в кровь уже после смерти, после того как он задохнулся. Яды и действие пилюль исключались, не говоря уже о том, что ни Ллойд, ни Веверлей не применили бы никакого лекарства без строжайшей проверки этого средства, без испытания его на других и данные эти двое суток хранились бы в сейфе. Исключалось также, что у них неожиданно отказали сердце или легкие. Не вдыхали они и вместо привычной воздушной смеси другой, бедный кислородом газ. Климатические устройства работали без перебоев. Трудно вспомнить, когда еще расследование обстоятельств смерти велось столь дотошно. Патологоанатомы, делавшие вскрытие, были готовы поклясться, что и Веверлей, и Ллойд в последние двадцать четыре часа своей жизни вдыхали только самый лучший воздух, какой можно купить за деньги. И ФБР, сыщики которого «обнюхали» буквально каждую дощечку в кабинетах, где нашли трупы, отрицало присутствие даже мельчайших следов постороннего газа.
Если верить всему этому, то и Веверлей, и Ллойд не должны были умереть.