Азимов Айзек. Роботы утренней зари

   – Нет, ничего подобного. Сейчас я полностью убедился, что опасности для меня нет и не было.
   – Однако, у вас были явные подозрения, когда вы вошли сюда. Вы осмотрели помещение.
   – Конечно! Я сказал, что для меня опасности нет, но я не говорил, что ее нет вообще.
   – Мне кажется, я не вижу разницы.
   – Потом поговорим, Дэниел. Я не уверен, что в этом помещении нет «жука». Ну, Дэниел, я готов выйти. Интересно знать, ждет нас Амадейро или поручил кому-нибудь выпроводить нас. В конце концов, он человек занятой и не может тратить на меня целый день. Как вы думаете, Дэниел?
   – Логичнее было бы передать нас кому-то другому.
   – А по-вашему, Жискар?
   – Я согласен с другом Дэниелом, но знаю по опыту, что люди не всегда действуют логично.
   – А вот я, – сказал Бейли, – подозреваю, что Амадейро терпеливо ждет нас. Если его что-то тянуло тратить на нас столько времени, то, я думаю, тянущая сила, какова бы она ни была, еще не ослабела.
   – Не знаю, что может быть тянущей силой, партнер Илия.
   – И я не знаю, – признался Бейли, – и меня это очень беспокоит. Ну, давайте откроем дверь и посмотрим.

59

   Амадейро стоял за дверью на том же месте, где Бейли оставил его. Он улыбнулся им, не показав никаких признаков нетерпения. Бейли не мог удержаться и бросил взгляд на Дэниела (как-я-и-говорил). Амадейро сказал:
   – Я очень пожалел, мистер Бейли, что вы не оставили Жискара здесь. Я должен был бы знать его в те времена, когда мы с Фастальфом были в лучших отношениях, но почему-то ни разу не видел. Фастальф ведь был когда-то моим учителем.
   – Да? Я не знал, – сказал Бейли.
   – Откуда же вам знать, если он не говорил, а вы здесь, на Авроре, слишком недавно. Кстати, мне пришло в голову, что вы едва ли сочтете меня гостеприимным, если я не покажу вам Институт.
   – Вообще-то я должен…
   – Я настаиваю, – сказал Амадейро с повелительной ноткой в голосе. – Вы прибыли на Аврору вчера утром, и я сомневаюсь, что вы пробудете здесь долго. У вас, вероятно, единственный шанс взглянуть на современную лабораторию, где ведутся исследовательские работы по роботехнике. – Он взял Бейли под руку, продолжая говорить. «Болтун», подумал ошеломленный Бейли.
   – Вы справили свои нужды и умылись, – продолжал Амадейро. – Возможно, вы пожелаете задать вопросы другим роботехникам и я буду приветствовать это, поскольку решил показать, что не ставлю барьеров на вашем пути на то короткое время, пока вам еще позволено вести расследование. В сущности, вы можете и пообедать с нами.
   – Если я могу вмешаться, сэр… – начал Жискар.
   – Не можешь, – сказал Амадейро с безошибочной твердостью, и робот замолчал. – Мой дорогой мистер Бейли, я понимаю этих роботов. Кто может знать их лучше, если не считать несчастного Фастальфа, конечно? Я уверен, что Жискар хотел напомнить вам о каком-нибудь обещании или о деле, но это не будет иметь никакого значения, поскольку расследование вот-вот закончится. Давайте забудем всю эту чепуху и на короткое время станет друзьями. Я люблю Землю и ее культуру и особенно интересуюсь прошлым, теми временами, когда там было множество языков и еще не развился стандартный межзвездный. Поздравляю вас, вы прекрасно говорите на стандартном. Вот сюда – он повернул за угол. – Один из многих предрассудков аврорцев – что земляне говорят на непонятном диалекте стандартного, однако, я вас хорошо понимаю. – Он улыбнулся. – Я пытался читать Шекспира – не в подлиннике, конечно, – но перевод оказался удивительно плоским. Я думаю, что это вина переводчика, а не Шекспира. С Диккенсом и Толстым дело обстоит лучше, может, потому что это проза, хотя имена действующих лиц у того и у другого для меня не произносимы. Я хочу сказать, мистер Бейли, что я друг Земли. Я желаю для нее самого лучшего, понимаете? – Он посмотрел на Бейли, и в его блестящих глазах снова промелькнул волк.
   Бейли повысил голос, прерывая мягко струящуюся речь Амадейро:
   – Боюсь, что не могу больше задерживать вас, доктор Амадейро. У меня дела, а ни к вам, ни к вашим сотрудникам у меня больше нет вопросов… – Бейли сделал паузу, услышав слабый грохот в воздухе, и испуганно взглянул вверх. – Что это?
   – Что? – спросил Амадейро. – Я ничего не чувствую. – Он взглянул на роботов, молча идущих позади, и сказал с нажимом: – Ничего!
   Бейли понял, что это был эквивалент приказа. Ни один робот теперь не скажет, что слышал грохот – в прямом противоречии человеку, если только сам Бейли не приложит контрдавление, а он не был уверен, что у него хватит умения выступить против профессионалов. Да это и неважно. Он слышал что-то, и он не робот, но говорить об этом не будет.
   – По вашим же словам, доктор Амадейро, у меня осталось мало времени. Тем больше оснований мне… – Снова грохот. Громче. – Это я полагаю, именно то, что вы раньше не слышали, а я слышал. Дайте мне уйти, сэр, или я попрошу своих роботов помочь мне.
   Амадейро отпустил локоть Бейли.
   – Друг мой, вам стоило только сказать. Я провожу вас к ближайшему выходу. Если вы когда-нибудь будете снова на Авроре, хотя мне это кажется совершенно невероятным, заходите, и мы с вами сделаем обход, который я вам обещал.
   Они быстро спустились по эскалатору, прошли по коридору и вышли в прихожую, окна которой были совершенно темными. Неужели уже ночь? Нет. Амадейро пробормотал:
   – Погода испортилась, вот окна и затемнили. – Он обернулся к Бейли. – Похоже, что дождь. Его предсказывали, а прогнозы иногда сбываются… если они неприятные.
   Дверь открылась, и Бейли попятился, задохнувшись. В дверь ворвался холодный ветер, вершины деревьев качались, небо было темно-серым и с него лилась потоками вода; по небу вдруг пронеслась слепяще-яркая вспышка, а затем снова грохот и треск, словно вспышка расколола небо. Бейли повернулся и со стоном бросился назад.

Часть пятнадцатая
Снова Дэниел и Жискар

60

   Бейли почувствовал, что Дэниел крепко обнял его за плечи. Он остановился и подавил свой инфантильный звук, но чувствовал, что весь дрожит. Дэниел сказал с бесконечным уважением:
   – Партнер Илия, это гроза – предсказанная, ожидаемая, обычная.
   – Знаю, – прошептал Бейли.
   Он должен был знать. Он много раз читал о ней. Он видел голографии и видел в гиперволновом шоу – звук, свет и все прочее. Но здесь было нечто реальное, настоящий звук и свет, которые никогда не проникали в купола Города, и он, Бейли, никогда в жизни не испытывал такой вещи. Несмотря на все описания и изобретения, он не представлял себе, что следы молний такие яркие и так быстро проносятся по небу, что гром так вибрирует, что, то и другое появляется внезапно; не знал, что дождь может лить как из ведра и бесконечно.
   – Я не могу выйти в это, – сказал он в отчаянии.
   – И не нужно, – сказал Дэниел. – Жискар подведет машину к дверям, так что на вас и капли дождя не упадет.
   – Может, подождать, пока он пройдет?
   – Не стоило бы, партнер Илия. Дождь может кончиться только после полуночи, а если Председатель придет завтра утром, как предположил доктор Амадейро, разумнее было бы потратить вечер на консультацию с доктором Фастальфом.
   Бейли заставил себя повернуться в направлении того, от чего хотел бы убежать, и посмотрел в глаза Дэниела. Они казались очень озабоченными, но это было, возможно, лишь интерпретацией их выражения со стороны самого Бейли. У робота нет ощущений, только позитронные волны, которые изображают эти ощущения. Впрочем, может, и у человека нет ощущений, а просто нейронные волны интерпретируются как ощущения? Бейли заметил, что Амадейро ушел, и сказал:
   – Амадейро намеренно задерживал меня предложением зайти в туалет, бессмысленной болтовней, предупреждением, чтобы вы и Жискар не сказали мне о грозе; он даже пытался уговорить меня пройтись по зданию и остаться обедать. Он прекратил все это только при ударе грома. Именно его он и ждал.
   – Похоже на то. Видимо, он хотел, чтобы гроза задержала вас здесь.
   Бейли глубоко вздохнул.
   – Вы правы. Я должен выйти.
   Он нехотя сделал шаг к открытой двери. Еще один. И еще – тяжело навалившись на Дэниела. Жискар спокойно ждал в дверях.
   Бейли остановился и на секунду закрыл глаза, а затем сказал тихо, больше себе, чем Дэниелу:
   – Я должен выйти. – И снова двинулся вперед.

61

   – Вы в порядке? – спросил Жискар.
   Дурацкий вопрос, продиктованный программной робота, – подумал Бейли, – хотя так же спросил бы и иной человек с запрограммированным этикетом.
   – Да, – сказал он, тщетно пытаясь поднять голос выше хриплого шепота. Бесполезно отвечать на глупый вопрос, поскольку Жискар и сам видел, что Бейли не в порядке, и что его ответ – явная ложь. Однако, ответ был дан и принят и дал Жискару возможность сделать следующий шаг.
   – Тогда я пойду и подведу машину к дверям.
   – А она будет работать при… при этой воде, Жискар?
   – Да, сэр. Это обычный дождь.
   Жискар вышел, и Бейли впервые в жизни позавидовал роботу: спокойно идти через это, не обращать внимания на воду, на свет и звук, игнорировать окружающее, иметь псевдо-жизнь и абсолютную храбрость, не знать страха перед болью и смертью, потому что для него нет ни боли, ни смерти. Но зато быть неспособным к оригинальности мышления, не иметь непредсказуемого прыжка интуиции… Стоили ли эти дарования той цены, что человек платит за них? В данный момент Бейли не мог сказать. Он знал, что, как только избавится от этого ужаса, он признает: за то, чтобы быть человеком, никакая цена не высока. Но сейчас он ничего не испытывал, кроме сердцебиения и подавленности воли, и думал только: можно ли считать себя человеком, если не можешь преодолеть этот глубоко сидящий ужас, эту страшную агорафобию? Однако, он был на открытом пространстве больше двух дней и чувствовал себя почти совсем хорошо. Но страх не был побежден, теперь Бейли это знал. Он подавлял его, думая о других вещах, но гроза пересиливала интенсивность мыслей.
   Он не мог допустить этого. Если все погибнет – мысль, гордость, воля – он должен вернуться на позор. Он не мог показать слабость перед безразличным, высокомерным взглядом роботов. Это позор – не пересилить страх. Он чувствовал руку Дэниела на своей талии, и стыд предупреждал, чтобы он не делал того, что больше всего хотел – повернуться и спрятать лицо на груди робота. Может, он и не удержался бы, будь Дэниел человеком…
   Он, видимо, потерял всякий контакт с реальностью, потому что вдруг услышал голос Дэниела, донесшийся как бы издалека и звучавший почти панически:
   – Партнер Илия, вы слышите меня?
   Голос Жискара, тоже издалека, сказал:
   – Мы должны нести его.
   – Нет, – пробормотал Бейли, – я сам пойду.
   Видимо, они не слышали. А может, он и не сказал этого, а только подумал. Его подняли. Левая рука его беспомощно болталась и он старался поднять ее, оттолкнуться и снова встать на ноги, но его старания ни к чему не привели. Но вот он снова в машине, заклиненный между Дэниелом и Жискаром. Над ним струился теплый воздух.
   – Простите, что моя поверхность мокрая, – сказал Жискар. – Я быстро высохну. Мы подождем здесь некоторое время, пока вы придете в себя.
   Бейли облегченно вздохнул: он был уютно огорожен. Дайте мне мой Город, подумал он. Пропадай вся Вселенная, пусть космониты колонизируют ее. Мне нужна только Земля. Но, думая так, он сам не верил себе. Надо занять мозг делом.
   – Дэниел, – слабо заговорил он, – как вы считаете, правильно ли Амадейро оценил ситуацию, когда сказал, что Председатель положит конец расследованию, или выдавал желаемое за действительное?
   – Возможно, партнер Илия, что Председатель действительно допросит доктора Фастальфа и Амадейро по этому делу. Стандартная процедура – диспут на эту тему. Прецедентов было много.
   – Но зачем? Если Амадейро так убедителен, почему бы Председателю просто не приказать прекратить следствие?
   – Председатель в трудном политическом положении. Он сначала согласился на требование доктора Фастальфа привезти вас на Аврору и теперь не может так быстро переиграть, чтобы не показать себе слабым и нерешительным и не разозлить доктора Фастальфа, который все еще является влиятельной фигурой в Совете.
   – Тогда почему же он не откажет Амадейро в его просьбе?
   – Доктор Амадейро тоже влиятельное лицо, и похоже, что его влияние растет. Председатель может выиграть время, выслушивая обе стороны и давая хотя бы видимость обсуждения перед тем, как вынести решение.
   – На чем основанное?
   – На сущности дела, я полагаю.
   – Значит, завтра утром я должен иметь что-то, что убедит Председателя встать на сторону Фастальфа. Если я это сделаю, будет ли это означать победу?
   – Председатель не всемогущ, но влияние его велико. Если он резко примет сторону доктора Фастальфа, то, при теперешних политических обстоятельствах, доктор Фастальф, вероятно, получит поддержку Совета.
   Бейли обнаружил, что снова начал ясно мыслить.
   – Это объясняет попытку Амадейро задержать нас. Он рассудил, что мне нечего предложить Председателю, и не хотел, чтобы я получил хоть что-нибудь за оставшееся время.
   – Похоже на то, партнер Илия.
   – И он отпустил меня, когда подумал, что меня все равно задержит гроза.
   – Наверное, так.
   – В таком случае, мы не можем позволить грозе задержать нас.
   Жискар спокойно спросил:
   – Куда вас отвезти, сэр?
   – В дом доктора Фастальфа.
   – Можно еще минутку паузы? – спросил Дэниел. – Вы намерены сказать доктору Фастальфу, что не можете продолжать расследование?
   – С чего вы взяли? – резко сказал Бейли. Он явно оправился, потому что его голос стал громким и сердитым.
   – Просто я боюсь, не забыли ли вы на минуту, что доктор Амадейро требовал от вас именно этого ради благополучия Земли.
   – Я не забыл, – угрюмо сказал Бейли, – и я удивляюсь, Дэниел, как вы могли подумать, что это может повлиять на меня. Фастальф должен быть реабилитирован, и Земля должна послать своих поселенцев в Галактику.
   – Но в таком случае, зачем возвращаться к доктору Фастальфу? Мне кажется, сейчас нам нечего сообщить ему. Нет ли направления, в котором мы могли бы продолжать расследование до рапорта доктору Фастальфу?
   Бейли сказал обычным голосом:
   – Я удовлетворен прогрессом, который у меня уже есть, Дэниел. Поехали, Жискар, к дому Фастальфа. – И добавил, сжав кулаки и напрягая тело: – И просветлите окна, Жискар. Я хочу смотреть грозе в лицо.

62

   Бейли задержал дыхание, готовясь. Маленький бокс машины больше не будет полностью закрытым.
   Как только окна стали прозрачными, сверкнула молния, а через одну-две секунды загрохотал гром.
   – Гроза скоро пойдет на убыль, – миролюбиво сказал Дэниел.
   – Мне все равно, пройдет она или нет, – сказал Бейли дрожащими губами.
   – Поехали. – Он старался, ради себя самого, поддерживать иллюзию человека, командующего роботами.
   Машина слегка поднялась в воздух и тут же накренилась, так что Бейли навалился на Жискара.
   – Выпрямите машину, Жискар! – крикнул он.
   Дэниел обнял Бейли за плечи и мягко притянул обратно, держась другой рукой за скобу на корпусе машине.
   – Этого нельзя сделать, – сказал он. – Очень сильный ветер.
   Волосы Бейли стали дыбом.
   – Вы хотите сказать, что мы можем упасть?
   – Нет, ни в коем случае. Ветер раскачивает машину, но она под полным контролем Жискара.
   – Что-то непохоже! – почти всхлипнул Бейли, представив себе, как ветер кружит вокруг машины, как отрезает ей путь через защитную атмосферу.
   – Нет лучше водителя, чем Жискар, – продолжал Дэниел, – но ветер очень силен, поэтому возможны случайные прыжки и качка. Так что вы извините Жискара, что он не участвует в разговоре: все его внимание отдано машине.
   Безопасно ли? Бейли чувствовал, как сжимается его желудок при мысли о такой игре с ветром. Как хорошо, что он несколько часов не ел! Он попытался думать о чем-то другом. Он вспомнил о движущихся дорожках на Земле, о том, как переходят с такой дорожки на соседнюю, более быструю, затем на следующую, еще более быструю, а затем обратно, на более медленную, умело наклоняясь в возникающем от этого ветре, идут в одном направлении по быстрой дорожке и в противоположном по более медленной. В молодости Бейли делал это без паузы и безошибочно. Ну, ведь и здесь то же самое! Машина на движущихся дорожках. То же самое!
   Нет, правду сказать, не совсем. В Городе было строго определенное количество скоростных дорожек. Ветер там дул абсолютно предсказуемым манером, поскольку он был результатом движения; в грозу же ветер как бы имел собственный разум, он зависел от множества разных причин. Иначе говоря, это были скоростные дорожки с добавочными осложнениями; дорожки бежали по-разному и резко меняли скорость.
   Стало темнее. Бейли ничего не видел, и стрелы молний не сияли больше, а слепили. Он закрыл глаза, но это не помогало: он сильнее сознавал злобно грохочущий гром.
   Жискар вдруг сказал:
   – Машина работает не так, как ей положено.
   – Не гроза ли повредила ее, друг Жискар? – спросил Дэниел.
   – Не похоже, друг Дэниел. Эта машина не должна бы пострадать от этой или любой другой грозы.
   Бейли с трудом включился в разговор:
   – Какого рода повреждение?
   – Я бы сказал – подтекает компрессор, сэр, но очень медленно. Это не обычный прокол.
   – Как же это случилось?
   – Видимо, намеренное повреждение, пока машина стояла у Административного здания. Теперь я это понял, потому что с недавнего времени за нами следуют и стараются не перегнать.
   – Почему, Жискар?
   – Возможно, сэр, ждут, пока мы полностью остановимся. Движение машины становится все более неровным.
   – До дома Фастальфа не дотянем?
   – Похоже, нет, сэр.
   Бейли попытался ввести в действие свой расслабившийся мозг.
   – В таком случае, я совершенно неправильно расценил причины доктора Амадейро для нашей задержки. Он задерживал нас, пока его роботы испортили машину таким образом, чтобы мы сели тут в самый разгар грозы.
   – Но зачем ему это? – потрясенно спросил Дэниел. – Захватить вас? Так вы уже были у него.
   – Не меня. Меня никто не хочет захватывать. Опасность грозит вам, Дэниел.
   – Мне?
   – Да, вам. Жискар, найдите место, чтобы сесть; Дэниел должен как можно скорее выйти из машины и уйти в безопасное место.
   – Это невозможно, – сказал Дэниел. – Я не могу оставить вас, когда вы чувствуете себя плохо, тем более, если преследующие нас могут повредить вам.
   – Дэниел, они преследуют вас. Вы должны уйти. А я останусь в машине. Для меня нет никакой опасности.
   – Как я могу поверить этому?
   – Прошу вас, Дэниел! Как мне объяснить вам все? Вы здесь – самый важный индивидуум, более важный, чем Жискар и я, вместе взятые. Дело не только в том, что я беспокоюсь о вас и не хочу, чтобы вам повредили; от вас зависит все человечество. Не заботьтесь обо мне: я один; заботьтесь о миллиардах! Дэниел, прошу вас…

63

   Бейли чувствовал, что его бросает то взад, то вперед. Может, машина разламывается? Или Жискар потерял контроль? Бейли это не тревожило. Нисколько! Пусть себе машина разлетается на куски. Он будет только рад забвению. Только бы ему уговорить Дэниела уйти… спастись… но как? Все было нереально, и он не мог ничего объяснить этим роботам. Самому ему ситуация была ясна, но как передать это понимание роботам, нелюдям, которые не понимают ничего, кроме своих Трех Законов и позволят Земле и в дальнейшем всему человечеству отправиться в ад лишь потому, что они заняты одним человеком, который у них под носом? Зачем вообще изобрели роботов?
   И тут, как ни странно, пришел на помощь Жискар, низший робот. Он сказал своим бесцветным голосом:
   – Друг Дэниел, я больше не могу вести машину. Наверное, лучше будет сделать так, как советует мистер Бейли. Он дал тебе очень сильный приказ.
   – Как я могу оставить его, когда он нездоров, друг Жискар? – сказал расстроенный Дэниел.
   – Ты не можешь взять его с собой во время грозы, друг Дэниел. Больше того, он, похоже, так тревожится за тебя, что ему может повредить, если ты останешься.
   Бейли воспрянул духом.
   – Да, да, – прохрипел он, – именно так. Жискар, вы пойдете с ним, спрячете его, удостоверитесь, что он не вернется, и придете за мной.
   – Нельзя этого, партнер Илия. Мы не можем оставить вас одного без нашей заботы и охраны.
   – Для меня нет опасности. Делайте, как я сказал…
   – Эти преследователи, – сказал Жискар, – вероятнее всего, роботы. Люди не решились бы выехать в грозу. А роботы не повредят мистеру Бейли.
   – Они могут увезти его, – сказал Дэниел.
   – Только не во время грозы, друг Дэниел, потому что это явно повредит ему. Ты должен сделать то, что приказал мистер Бейли. И я тоже.
   – Хорошо! – прошептал Бейли. Он был благодарен более простому мозгу, на который, видимо, было легче воздействовать и которому не хватало способностей теряться в усилившихся тонкостях. Он мельком подумал, что Дэниел заклинился между ощущением плохого состояния Бейли и настойчивостью приказа, и теперь его мозг трещит от конфликта. Нет, Дэниел, подумал он, делайте точно, как я сказал, и не обсуждайте это. У него не хватило сил сказать это вслух.
   Машина села с коротким лязгающим звуком. Дверцы открылись с двух сторон и снова мягко закрылись. Роботы тут же исчезли. Как только они приняли решение, никаких колебаний больше не было, и они исчезли с непостижимой для человека скоростью.
   Бейли глубоко вздохнул. Машина стала теперь как бы частью грунта. Он вдруг осознал, что большая часть его дурного состояния зависела от качки и брыканья машины, от ощущения, что он уже не связан со Вселенной, а отдан на милость неодушевленных, равнодушных сил. Теперь все было тихо, и он открыл глаза. Он даже не сознавал, что они были закрыты. Молнии все еще сверкали на горизонте и гром продолжал греметь, и ветер, увидев, что машина стала теперь более сопротивляющейся и менее уязвимой, чем была воздухе, завыл еще пронзительнее.
   Стало совсем темно. Глаза Бейли не видели ничего, кроме блеска молний. Солнце, видимо, уже зашло, а тучи были очень плотными.
   И впервые после отъезда с Земли Бейли был один.

64

   Один!
   Он был слишком нездоров, слишком не в себе, чтобы правильно соображать. Даже сейчас ему было трудно понять, что он должен был сделать и что сделал, и в его качающемся мозгу билась только одна мысль: Дэниел должен был уйти.
   Сейчас он не задавался вопросом, где он находится, куда ушли Дэниел и Жискар, он не знал, как включить обогрев в машине, если будет холодно, и как выключить его. Он не знал даже, как открыть дверцу. Ему оставалось только ждать возвращения Жискара. А вернется он наверняка: приказано было просто и ясно.
   Наверное, Бейли мог позволить себе уснуть. Нет. Рискнет ли он? Ведь их преследовали. Они были под наблюдением. Пока машина стояла у административного здания Института, ее повредили, и те, кто это сделал, скоро будут здесь. И он ждал не только Жискара, но и их.
   Надо все как следует обдумать. Машину испортили у административного здания. Это мог сделать любой, но более вероятно, что это сделал тот, кто знал, чья она. А кто знал это лучше доктора Амадейро? Амадейро намеренно задерживал их до грозы, это очевидно, чтобы Бейли поехал и сделал вынужденную посадку во время грозы. Амадейро изучал Землю и ее население: он сам хвастался этим. Он прекрасно знал, как трудно землянину быть Снаружи вообще и в грозу в особенности. И он был полностью уверен, что Бейли станет совершенно беспомощным.
   Почему он желал этого?
   Привести Бейли обратно в Институт? Бейли уже был там, но тогда он полностью владел своими способностями и, кроме того, имел двух роботов, отлично могущих защитить его физически. Теперь же другое дело!
   Если машина в грозу будет бездеятельна, Бейли должен стать бездеятельным эмоционально. Он даже может потерять сознание и не сумеет противиться возвращению. И роботы тоже не будут возражать. Видя Бейли совершенно больным, они даже помогут роботам Амадейро увезти его.
   А если кто-нибудь поинтересуется действиями Амадейро, тот скажет, что боялся за Бейли, пытался удержать его в Институте, но не смог и послал своих роботов проводить его и удостовериться, что все в порядке; когда же машина Бейли сломалась от грозы, эти роботы принесли Бейли обратно. Поскольку люди не знают, что Амадейро сам приказал испортить машину – а кто этому поверит, и как это доказать? – единственной реакцией общества будет похвала гуманности Амадейро, тем более поразительной, что она относилась к недочеловеку – землянину.
   А что сделал бы Амадейро с Бейли?
   Ничего, разве что подержал бы некоторое время с беспомощном состоянии. Сам Бейли – не цель, не добыча, это ясно. С ним были два робота, и они тоже были бы беспомощны. По данным им инструкциям, они должны были охранять Бейли, но если он болен и о нем хорошо заботятся, им оставалось только повиноваться приказам Амадейро, направленным якобы на пользу Бейли. А сам Бейли едва ли был бы настолько в себе, чтобы защитить роботов от этих приказов – его наверняка напичкали бы седативными препаратами.