Банч Кристофер. Король-Провидец

   Было ясно, что ахиму Фергане они очень понравились. Он издал низкий довольный рык и поставил шкатулку справа от себя.
   Церемония продолжалась. Я делал вид, будто внимательно слушаю, хотя на самом деле больше глазел по сторонам. Меня слегка удивляло, что такому закаленному вояке, как ахим Фергана, нравятся пустые славословия, но потом пришел к выводу, что в его глазах это прибавляет законности его бандитскому правлению.
   В конце концов Иршад и Фергана заключили, что Тенедос не самозванец и может быть желанным гостем при дворе... до тех пор, пока он будет соблюдать законы и обычаи великого Кейта. Ахим Фергана выразил живейший интерес к последним новостям из Нумантии и пожелал узнать, как идут дела у его друзей, уважаемых лидеров из Совета Десяти.
   При этих словах кто-то тихонько хмыкнул, и я скосил глаза, пытаясь увидеть того, кому они не понравились. Этим человеком оказался мужчина в красной шапочке с горизонтально подвешенным у пояса кинжалом.
   Очевидно, Фергана тоже отличался острым слухом. По окончании церемонии он жестом приказал этому человеку приблизиться.
   – Ландграф Малебранш, подойдите сюда, пожалуйста.
   Тот молча повиновался.
   – Нам выпала честь иметь при своем дворе двух представителей древних и уважаемых государств, – произнес Фергана. – Воистину приятно видеть, что Кейт, иногда презрительно называемый Спорными Землями, привлекает к себе такое высокое внимание.
   Посол Тенедос, позвольте представить вам полномочного посла из Каллио, ландграфа Эллиаса Малебранша.
   Я сумел скрыть свое изумление. Разумеется, ахим Фергана прекрасно знал, что Каллио – не более чем провинция Нумантии, точно так же, как и Никея. Но прежде чем кто-либо успел вмешаться, Малебранш отвесил изящный поклон.
   – Возможно, о ахим, два наших государства так сильно отличаются друг от друга, что со стороны иногда проще думать о нас как о разных народах, – сказал он. – Но мы – одна нация. Некоторые этим гордятся, другие же сожалеют об этом.
   Тенедос медленно повернулся к послу – в иерархии знати этот титул примерно соответствовал нашему графскому.
   – Приветствую вас от имени ваших истинных правителей, – произнес он, подчеркнув последние три слова. – Я уверен, что мы сможем стать лучшими друзьями. Но, ландграф, вы говорите, что некоторые сожалеют о том, что являются гражданами Нумантии. Как они могут быть столь глупы?
   – Наверное, я допустил небрежность, – признал Малебранш. – Я не имел в виду, что кто-то сожалеет о своем нумантийском гражданстве, но есть люди – разумеется, я не принадлежу к их числу, – считающие, что в последние годы Нумантия управляется, э-ээ... скажем, довольно сумбурным образом.
   Ахим Фергана разразился рокочущим хохотом.
   – Нам предстоят веселые времена, если два представителя одного и того же королевства вступают в склоку между собой, даже не будучи полностью представленными друг другу! Это будет новым развлечением при моем дворе!
   Тенедос слегка улыбнулся, а затем сжал губы.
   – Я рад, что Ваше Величество довольны, и надеюсь порадовать вас в дальнейшем в других, более важных делах, которые нам предстоит обсудить. Однако прошу вас не считать склокой небольшое семантическое разногласие. В конце концов, все нумантийцы – братья.
   Фергана рассмеялся еще громче.
   – Это верно, ландграф Малебранш? Правда ли, что ваши народы объединяются, когда наступают тяжелые времена?
   Гримаса на лице Малебранша могла означать все что угодно, но он промолчал. Впрочем, Фергана и не настаивал на ответе. Вместо этого он снова повернулся к Тенедосу.
   – Да, интересные времена наступают, – он взглянул на меня через плечо Провидца. – Вот, например, вы, молодой человек. С вами мне будет особенно любопытно познакомиться.
   Каюсь, при этом я вытаращил глаза.
   – Вы тот самый хитроумный офицер, который напугал Волка из Гази своим чародейством и заставил его расстаться с добычей, не так ли?
   Туман в моей голове ничуть не прояснился, однако я сумел сохранить на лице непроницаемое выражение. Неужели этот человек с помощью волшебства своих джаков узнает обо всем, что происходит на границах?
   – Да, это я, Ваше Величество, – ответил я.
   – Вы весьма хитроумны, – продолжал Бейбер Фергана. – Будет любопытно посмотреть, как это качество проявится в будущем... а я надеюсь, что вам представится такая возможность.
   – Но будьте осторожны, – вставил Иршад. – Некоторые из нас не отличаются таким чувством юмора, как великий ахим.
   Я поклонился.
   – Спасибо за похвалу... и за предупреждение.
   Оба уставились на меня, словно запечатлевая в своей памяти не только мои черты, но и душу. Я чуть было не отступил на шаг, но удержался на месте. Секунду спустя они одновременно перевели взгляд на Лейша Тенедоса.
   – Я рад пригласить вас к своему двору как почетных представителей Нумантии, – произнес ахим Фергана. – Вам остается выполнить лишь одну, последнюю обязанность.
   – Мы в вашем распоряжении, – вежливо отозвался Тенедос.
   Иршад взмахнул рукой, и весь помост вместе с троном отъехал назад, отодвинувшись к дальней стене. Я снова напомнил себе, что несмотря на варварские обычаи хиллменов, нельзя недооценивать их мастерство или образ мыслей.
   Там, где только что находился помост, открылась круглая железная пластина в виде Колеса, изумительно разрисованная всеми живыми тварями этого мира.
   Иршад сделал еще один знак рукой, и пластина скользнула в сторону, открыв неглубокую яму.
   – Подойдите ближе, – распорядился ахим Фергана. – Все четверо.
   Мы приблизились и увидели, что под нами открылась миниатюрная копия присутственного чертога, в котором мы находились. Все предметы обстановки были скопированы до мельчайших подробностей, и более того: макет был заставлен куклами размером примерно в половину человеческой руки. Я изучил их, затем оглянулся вокруг, узнавая придворных, послуживших моделями для манекенов. Их лица были с большим мастерством вырезаны из слоновой кости, костюмы воспроизведены с замечательным реализмом.
   В яме было гораздо больше кукол, чем людей, присутствовавших в зале в тот день. Я заметил также еще одно отличие: на крошечном помосте не было кукол, представлявших ахима Бейбера Фергану или джака Иршада.
   Иршад спустился в яму и вынул одну куклу – поразительно точную копию каллианца, ландграфа Малебранша.
   – Это сделано не из детского тщеславия, посол Тенедос, – вкрадчиво произнес Фергана.
   – Я уже почувствовал это, о ахим, – отозвался Тенедос. – Как вам известно, мое основное ремесло имеет мало общего с дипломатией.
   – Ах да, я забыл. Итак, каждая из этих фигурок содержит хотя бы прядь волос мужчины или женщины, которую она изображает. Я требую от любого человека, желающего состоять при моем дворе, предоставить частицу своего тела для изготовления соответствующего манекена.
   – Я вынужден заявить протест, – холодно сказал Тенедос. – Это может дать вам магическую власть над человеком... вам, или вашим чародеям.
   – Может, – согласился Фергана. – Но я человек чести и никогда не стану извлекать из этого выгоду, а тем более не позволю моим джакам совершить подобное преступление.
   – Тогда зачем вы требуете этого?
   – Честь взывает к чести, – со вздохом отозвался Фергана. – Как ни грустно говорить, но ко мне приходили люди, таившие в душе черные помыслы. Однако как только их ставили перед этим выбором, они либо бежали, покрыв себя позором, либо с почетом оставались в Сайане.
   – Как только ваша служба здесь подойдет к концу, манекен будет немедленно предоставлен в ваше распоряжение. То же самое относится и к вашим представителям, включая хитроумного легата Дамастеса а'Симабу.
   – Я не могу согласиться на это условие, – отрезал Тенедос. – И снова вынужден выразить протест в связи с недоверием, которое вы выказываете полномочному послу Нумантии.
   – Ваш протест принят во внимание и отклонен.
   – В таком случае, мне остается лишь отозвать свои полномочия.
   – Делайте то, что вы считаете нужным, – Бейбер Фергана явно наслаждался ситуацией.
   – Совет Десяти будет крайне недоволен.
   – Несомненно, – согласился Фергана. – Но обратный путь через Сулемское ущелье и Юрей, а затем по реке Латане к вашей столице очень долог. К тому времени, когда Совет Десяти узнает о случившемся – если это вообще произойдет – и решит предпринять меры для защиты воображаемых интересов одного человека... что ж, за это время многое может измениться.
   Ландграф Малебранш улыбнулся. Я хорошо понимал, о чем он думает. Если нумантийский посол, который с его точки зрения мог говорить только от лица Дары и Никеи, потеряет свои полномочия, появится прекрасная возможность для заключения пакта с новым премьер-министром Каллио, Чардином Шером. Несомненно, это и было причиной появления ландграфа в Сайане.
   Я взглянул на своих людей: на лицах Биканера и Свальбарда застыло выражение упрямого вызова.
   Тенедос взглянул на меня, сердито поджав губы. В этот момент я увидел, как мимо прошло одно из придворных животных, полосатая антилопа. Внезапно у меня возникла идея.
   Считается, что волшебники умеют обмениваться мыслями, не прибегая к человеческой речи. Я слышал о таком чуде, хотя никогда не был его свидетелем и не слишком верю в человеческую способность читать мысли на расстоянии. Но в тот момент я пристально смотрел на Лейша Тенедоса, изо всех сил желая, чтобы моя мысль проникла в его мозг, непостижимым образом преодолев разделявшие нас несколько футов. Затем я едва заметно кивнул.
   Тенедос моргнул, его брови вопросительно поползли вверх. Я рискнул и еще раз слегка наклонил голову.
   Тенедос повернулся к ахиму Фергане.
   – Я понимаю, – медленно произнес он. – Это новая и во многих отношениях шокирующая идея...
   – Это требование, которое должно быть выполнено.
   – Могу я получить один день на размышление?
   Иршад порывался что-то сказать, но взгляд Ферганы остановил его.
   – Не хочу вас обидеть, но способа обойти этот эдикт не существует. Ни ловкость рук, ни заклинания здесь не помогут. Вы должны предоставить мне хотя бы прядь волос. Многие мои подданные дают также капельку крови или слюны, чтобы заверить меня в своей преданности.
   Но будь по-вашему. Завтра, в это же время, вы должны предстать передо мной... нет, пожалуй, я дам вам еще один день. За это время мои мастера изготовят кукол, и вы будете иметь удовольствие лицезреть их.
   По прошествии двух суток вы должны либо предоставить по пряди своих волос для кукол, либо навсегда покинуть мой двор, город Сайану и Кейтское Королевство как официальные враги нашей страны. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?
   Тенедос снова взглянул на меня. Он выглядел слегка встревоженным. Я же, напротив, был совершенно спокоен. Либо мой план сработает за несколько секунд... либо вовсе не сработает.
   Его губы плотно сжались.
   – Я согласен.
   – Отлично, – произнес ахим Фергана. – Через сорок восемь часов мы встретимся в этом зале. Разрешаю вам удалиться.

Глава 8
Обманщики

   Когда мы вернулись в посольство, Тенедос отвел меня в свои апартаменты. Он быстро произнес несколько фраз в каждом углу комнаты, чтобы убедиться в отсутствии подслушивающих заклинаний, и повернулся ко мне.
   – Надеюсь, ты кивал мне не потому, что у тебя начался нервный тик, Дамастес, – хмуро произнес он.
   – Нет. Возможно, я нашел решение нашей проблемы.
   – Тогда я внимательно слушаю. Мне бы гораздо больше хотелось обойти это затруднение, чем идти на открытую конфронтацию, – он лукаво улыбнулся. – Только подумать, в каком положении мы оказались! Если моя догадка верна, и Совет Десяти хочет, чтобы со мной что-то случилось, то боюсь, такого мелкого предлога как лишение посольских полномочий при дворе ахима Ферганы едва ли будет достаточно для объявления войны. Однако этого будет более чем достаточно, чтобы погубить мою репутацию в Никее. Могу себе представить, как эти шуты с довольным видом потирают руки. Как же – опытный Провидец, великий волшебник из Нумантии, с треском провалил свое первое государственное поручение по милости какого-то варвара с деревянными куклами! Но я не собираюсь сдаваться, – в его голосе зазвучала сталь. – Итак, друг мой, в чем заключается твой план?
   – Можно сначала задать вопрос, сэр? Когда мы входили в город, и вы превратили в золото наконечники копий стражников, вы прятали что-то в руке... держали вот так, верно?
   Тенедос кивнул.
   – Хорошее зрение, друг мой. Я держал маленький золотой амулет, обладающий определенными возможностями для трансмутации базового металла. Хотя количество энергии, необходимое для выполнения этой задачи, делает ее необычайно обременительной – иначе любой деревенский шарлатан без труда превращал бы песок в золото, и металл потерял бы всякую ценность.
   Полагаю, когда ты был мальчиком, ярмарочные фокусники ненавидели тебя за то, что ты разоблачал их трюки.
   – Нет, сэр. Однажды я попытался объяснить своему приятелю, как фокусник прячет платки в рукаве, но он рассердился и заявил, что ему это неинтересно. С тех пор я помалкивал. Но вы работали очень искусно: я смог заметить амулет лишь потому, что стоял сбоку и позади. Если бы я был спереди, как кейтские стражники, то ничего бы не заподозрил.
   – Тем не менее, мне придется и дальше развивать ловкость пальцев, – сказал Тенедос. – Нельзя, чтобы такие маленькие хитрости были замечены. Итак, ты полагаешь, что мой амулет поможет нам?
   Я объяснил ему свой замысел. Губы Тенедоса медленно растянулись в улыбке.
   – Однако! Это мне нравится. Думаю, твой план может сработать, так как мы будем на виду у другого волшебника, а нет ничего проще, чем одурачить того, кто сам носит маску.
   Пожалуй, нужно сразу же начинать практиковаться. И еще: нам придется посвятить в этот маленький заговор твоего эскадронного проводника.
 
   Через два дня мы вернулись во дворец ахима Ферганы. На этот раз нас было трое. Мы прибыли немного раньше назначенного часа и убивали время, расхаживая среди придворных. В тот день в зале собралось много народу: несомненно, слухи о предстоящем унижении ненавистных нумантийцев привлекли лишних зрителей.
   Тенедос держался как превосходный дипломат. Он останавливался то тут, то там, перебрасываясь вежливыми фразами с одними придворными и представляясь другим; делал паузы, чтобы взять бокал или конфетку с подноса проходившего мимо слуги; рассеянно похлопывал по спине проходивших мимо животных. Эскадронный проводник Биканер с невозмутимым видом держался позади, словно его секретарь.
   Затем раздались приветственные крики, и в зал вошел ахим Бейбер Фергана в сопровождении джака Иршада. Он без лишних слов уселся на трон и подождал, пока все не закончили свои поклоны, как в нашем случае, или перестали простираться ниц на полу, как того требовали кейтские обычаи.
   – Полномочный посол Тенедос, – прогремел его голос. – Два дня назад вы выслушали мое распоряжение. Готовы ли вы сейчас выполнить его, или отвергаете мой эдикт и наши обычаи?
   – Меня по-прежнему возмущает предположение, будто я или любой из моих подчиненных может хотя бы помыслить о причинении вреда Вашему Величеству, – ответил Тенедос. – Однако в интересах дружбы между нашими народами я готов согласиться.
   Он выступил вперед, вынул из мешочка на своем поясе три крошечных золотых шкатулки и открыл их.
   – Эскадронный проводник Биканер из Нумантии, готовы ли вы принести жертву ради блага страны, которой вы служите?
   – Готов, – ответил Биканер. Легкая дрожь неуверенности в его голосе казалась неподдельной. Он подошел ближе и снял свой шлем. Тенедос вынул маленькие серебряные ножницы. С некоторым трудом, из-за того, что у Биканера волосы были слишком короткими, он отстриг несколько волосков и положил их в шкатулку. Потом он захлопнул шкатулку, подержал ее в руке, как будто взвешивая, и протянул ахиму Фергане. Джак Иршад проворно взял шкатулку, закрыл глаза и прикоснулся ею к середине своего лба.
   – Здесь нет ничего лишнего, – провозгласил он и поставил шкатулку на край помоста.
   – Легат Дамастес а'Симабу, готовы ли вы принести жертву ради блага страны, которой вы служите? – спросил Тенедос.
   – Готов.
   Волосы, срезанные с моей головы, были положены в другую шкатулку, и Иршад снова поднес ее ко лбу, убеждаясь в том, что мы не подменили свои волосы чужими, тайком пронесенными во дворец. Затем настала очередь Тенедоса.
   Когда все три шкатулки выстроились на помосте, Иршад зашел за трон и вынес три манекена. Они были сделаны великолепно: наряд каждой куклы точно копировал нашу одежду на предыдущей церемонии, и даже выражение лиц, искусно вырезанных из слоновой кости, казалось очень знакомым, хотя, честно говоря, я не думал, что выгляжу настолько молодо.
   Куклам расстегнули одежду, открыв деревянные болванки туловищ. В центре каждого каркаса виднелось небольшое отверстие, заполненное глиной. Беззвучно шевеля губами, Иршад поочередно открыл каждую из шкатулок, вынул волосы и вмазал их в глину.
   Затем он выпрямился и взмахнул рукой. Помост отъехал назад, а после следующего повелительного жеста железная пластина скользнула вбок, открыв миниатюрную копию зала, в котором мы стояли.
   Иршад поставил три новых манекена на сцену рядом с куклой, изображавшей ландграфа Малебранша. Потом крышка скользнула обратно, и помост вернулся на прежнее место.
   Иршад поклонился.
   – Благодарю вас от имени Щедрейшего Владыки, ахима Бейбера Ферганы, и поздравляю с благополучным присоединением к нашему двору. Да воцарятся между нами мир и согласие!
   – Вот и хорошо, – проворчал ахим Фергана. – Достаточно магии, пора переходить к делу.
   В его голосе слышалось облегчение, и я заподозрил, что он, как и многие из нас, испытывал неудобство, используя любое чародейство, даже призванного служить его интересам.
   Начался медленный дипломатический танец: обмен любезностями, скрытыми намеками и невысказанными обещаниями.
   Наш обман удался.
 
   В Сайане перед нами стояло три главных задачи. Во-первых, мы должны были представлять интересы Нумантии и удерживать ахима Фергану от любых решений, способных повредить нашему государству. Во-вторых, мы собирали сведения о новой опасной секте, называвшей себя Товиети. Третья задача, с дальним прицелом и самая трудная, заключалась в попытке заставить кейтцев умерить свою необузданную воинственность или хотя бы направить их интересы куда-нибудь подальше от наших границ, особенно от Юрея.
   Прошло пять лет с тех пор, как в Сайане была учреждена должность полномочного посла Нумантии. Предыдущий посол умер внезапно, при весьма загадочных обстоятельствах. Нам неоднократно говорили о его пристрастии к алкоголю и к жгучим кейтским пряностям, которыми в изобилии приправлялись здешние блюда. Ходили слухи о болезни и последующем умопомешательстве. По словам Тенедоса, он не верил ни одной из версий, но не собирался строить догадок.
   Совет Десяти предоставил Тенедосу список агентов, завербованных предыдущим послом. Нам предписывалось связаться с ними и возобновить их активную работу.
   Это оказалось почти невозможным делом. За любым нумантийцем, выходившим из резиденции, немедленно устанавливалась слежка, либо его обступала возмущенная толпа, из которой неслись угрозы и время от времени летели камни.
   Однако расследование не заняло много времени. Нам понадобилось нанести лишь несколько коротких визитов в предположительные места жительства нумантийских агентов, чтобы понять: мы можем не беспокоиться, что навлечем на этих людей гнев ахима и подвергнем пыткам его палачей. Бывший посол либо выдумал всех своих шпионов и прикарманил их жалованье, либо они разбежались после его смерти. Первое мне казалось наиболее вероятным. Конюшня, в которой якобы работал наш кузнец, оказалась сожжена дотла. «Надежная» таверна превратилась в лавку предсказателя судьбы, а в доме, где жил «рослый юноша», не оказалось никого, кроме дряхлых стариков.
   Если мы собирались иметь собственных шпионов, нам предстояло начинать дело с нуля. Поскольку я мало знал об этом темном занятии и имел еще меньше склонности к нему, мы оказались в крайне невыгодном положении. Я поинтересовался, почему среди слуг Тенедоса нет опытного человека, который умел бы работать с информаторами и знал толк в тайных операциях. Тенедос немного пристыженно ответил, что он сам всегда интересовался шпионажем и даже имеет некоторые теории, но эта ужасная страна не годится для того, чтобы опробовать их на практике. Помощи от него ждать не приходилось.
   Мы многое узнали о джаке Иршаде, и эти сведения нельзя было назвать приятными. Он был первым чародеем королевства и обладал невероятным честолюбием. Он довольно поздно присоединился ко двору ахима Бейбера Ферганы, и некоторые злые языки утверждали, что он медлил с клятвой верности до тех пор, пока не убедился, что ахим крепко сидит на троне. С тех пор он постепенно подводил своего повелителя к мысли, что является самым ценным и преданным его слугой. Он снабдил Бейбера Фергану не только чародейской защитой, но и сетью агентов, опутавшей все слои сайанского общества. Я считал его гнусным типом, и он, похоже, придерживался того же мнения обо мне. Одним из его немногих искренних убеждений была ненависть ко всем инородцам.
   Однажды я упомянул при Тенедосе о своей неприязни к Иршаду. Тот пожал плечами и сказал, что не испытывает к нему особой ненависти.
   – Он в своем роде патриот, – добавил Тенедос. – Очень амбициозен, ну и что с того? Разве мы все не патриоты? Честно говоря, я учусь у него некоторым вещам и предлагаю тебе, Дамастес, последовать моему примеру. По-моему на свете нет таких ужасных людей, чей характер или образ мыслей не были бы достойны изучения.
   Я подумал, что с бо льшим удовольствием отправился бы изучать городскую канализацию, но удержал эту мысль при себе.
   Больше всего меня беспокоила туземная солдатня. Близость к нашему расположению делала их самыми опасными из потенциальных противников.
   Я вызвал их во внутренний двор и приказал смотреть, как мой эскадрон занимается строевой подготовкой и упражнениями с оружием. Это не произвело на них впечатления, так как они бились один на один и считали солдат, сражавшихся в строю, не более чем марионетками.
   Тогда мои лучшие мечники и борцы показали им свои способности. Это зрелище было более понятным для хиллменов, и они оценили его по достоинству.
   Потом я пригласил их лучших бойцов испытать свое искусство в бою против моих людей, используя, впрочем, тупые клинки. Хиллмены старались изо всех сил, но смогли победить нумантийцев лишь в одном из четырех поединков.
   Наконец я разделил их на небольшие группы, сделал то же самое со своими солдатами и выставил их друг против друга – один на один, один против двоих, трое против одного, и все прочие сочетания, встречающиеся в настоящей битве. И снова уланы и Куррамская Легкая Пехота посрамили их бойцов.
   Тогда я выстроил их на плацу и объявил, что собираюсь сделать из них настоящих солдат, а если кто-нибудь возражает, то он вправе уволиться с нашей службы. Послышались недовольные шепотки; я ловил на себе мрачные взгляды исподлобья.
   Прежде чем недовольство успело перерасти в открытый мятеж, я объявил о первых четырех переменах – их старые вонючие мундиры нужно сжечь и заменить нормальной военной формой, уже заказанной у местных портных; их грязные казармы должны быть вычищены и выкрашены, и впоследствии содержаться в безупречной чистоте; их повара увольняются за полной непригодностью, а сами они теперь будут есть вместе с нами ту пищу, которую едим мы сами; и наконец, их жалованье повышается на двадцать процентов и выплачивается золотом еженедельно.
   Услышав это, их командир Гайла Уолло помрачнел еще больше, зато остальные разразились криками энтузиазма.
   Пока не угас первый пыл, я приставил к работе своих уоррент-офицеров и сержантов из КЛП. Указания были простыми: муштровать туземцев строго, но не до полного изнеможения, ни под каким предлогом не ругаться и относиться к хиллменам как к благороднейшим нумантийцам.
   Когда мои уорренты выразили удовлетворение достигнутыми результатами, я издал приказ о присоединении наемников к нумантийским вооруженным силам, так как надеялся, что хиллмены научатся солдатскому ремеслу на нашем примере. Кроме того, теперь, когда рядом с ними постоянно находились надежные люди, наша безопасность вызывала меньше опасений. Дополнительное преимущество заключалось в том, что мои солдаты тоже учились чему-то новому, а разнообразные упражнения поддерживали их боевой дух.
   Я послал за Уолло и сообщил ему, что хочу получить отчет о выплате солдатского содержания горцам за последние полгода и убедиться, что там нет ошибок.
   Он яростно уставился на меня.
   – А если что-нибудь не сойдется? Я не очень-то смыслю в цифрах.