Страница:
Предстояло захватить другие корабли линиятов.
Буквально через несколько мгновений, едва пираты успели вернуться на свои корабли, торговое судно линиятов резко накренилось и стало уходить в воду все глубже и глубже. Потом в воду погрузился леер, и вода хлынула в открытые люки. Корабль перевернулся, корма поднялась, и все увидели пробоину, которая обрекла его на гибель.
Потом под воду ушел нос, корма встала торчком, и судно исчезло.
– Пора выбрать очередную жертву, – сказал Гарет.
Корабли подняли паруса и повернули на восток.
Конвой линиятов превратился в хаотичную кучу судов. Некоторые, сохранившие ход, пытались отбиваться, беспорядочно стреляя из пушек, или скрыться. Пираты догоняли их, вступали в перестрелку или брали на абордаж.
Потери несли обе стороны. Гарет заметил тонущий корабль с черным флагом на мачте, увидел, как от него отходят шлюпки с матросами.
Нельзя было останавливаться, чтобы подобрать утопающих, потому что предстояло захватить другие суда. После боя будет достаточно времени и… богатства, чтобы проявить сострадание, и все пираты не ожидали другого к себе отношения. Гарет пожалел, что в его распоряжении только сигнальные флажки, при помощи которых было трудно сообщить Дафлемеру о Бегунах и о том, что их необходимо уничтожать в первую очередь, чтобы сломить боевой дух линиятов.
Впрочем, далеко не всегда.
Это выяснили на “Свободе” и “Найджаке”. Их команды высадились на двух протаранивших друг друга кораблях и нашли в трюмах сокровища, хотя “Найджак” получил два бортовых залпа, потерял много людей на палубе и лишился бизань-мачты.
Бегунов на борту не было, возможно, они спрыгнули за борт, но команды этих двух кораблей сражались до последнего матроса.
Снова загадка, которую еще предстояло решить.
Этот день был посвящен добыче.
“Мститель” и “Стойкий” настигли еще одно торговое судно и не встретили яростного сопротивления. Они просто осыпали его ядрами с расстояния, а маленькая и верткая “Добрая надежда” кусала его, как терьер – быка.
Они пошли на абордаж, и линияты после нескольких минут сопротивления сложили оружие, покорно ожидая, когда их убьют. Бегуна на этом судне не было, и Гарет стал подумывать, что, может быть, на всем флоте с сокровищами было всего одно мерзкое чудовище.
Потом их атаковал один из уцелевших военных кораблей, но “Мстителю” удалось цепным зарядом сбить его грот-мачту и лишить хода.
Они грабили торговые суда, набивали свои трюмы золотом. Незнакомыми металлами и серебром они уже пренебрегали, брали только золото и драгоценные камни.
Гарет, наблюдая за тем, как матросы переносят золото в трюмы “Стойкого”, заметил, что ветер изменился, подул с моря. Видимо, закончилось действие заклинания Дафлемера. Впрочем, изменение не сулило линиятам ничего хорошего, более быстрые корабли пиратов могли догонять их вплоть до самого побережья.
– Этот день, – сказал Лабала, – стоит запомнить. Полагаю, мой сон об акулах был неправильным, или акулами являемся мы.
– Великий день, – согласился Гарет. – Мы достойно сможем вернуться домой и…
Его перебил крик вахтенного с топа мачты:
– Вижу корабль. Много кораблей по левому борту!
В этих водах могли плавать только линияты.
– У нас будет еще больше сокровищ! – радостно воскликнул Лабала.
– Возможно, – сказал Гарет и поднялся на мачту с подзорной трубой.
Это были не торговые суда, а, судя по парусам, военные корабли линиятов, причем такие большие, каких Гарету видеть пока не доводилось.
Он насчитал пятнадцать построенных двумя обратными клиньями кораблей, шедших на всех парусах с попутным ветром к месту сражения.
Гарет быстро спустился с мачты.
– Отходим, – приказал он Тому Техиди, который сначала был сбит с толку и только потому видел наступавших линиятов.
Гарет приказал поднять сигнальные флажки, чтобы предупредить других пиратов, потом отыскал рупор.
– Все по местам! Все по местам! – закричал он. – Вернуться на свои корабли! Поднять паруса! Мы попали в ловушку линиятов. Теперь нам пора убегать!
13
14
Буквально через несколько мгновений, едва пираты успели вернуться на свои корабли, торговое судно линиятов резко накренилось и стало уходить в воду все глубже и глубже. Потом в воду погрузился леер, и вода хлынула в открытые люки. Корабль перевернулся, корма поднялась, и все увидели пробоину, которая обрекла его на гибель.
Потом под воду ушел нос, корма встала торчком, и судно исчезло.
– Пора выбрать очередную жертву, – сказал Гарет.
Корабли подняли паруса и повернули на восток.
Конвой линиятов превратился в хаотичную кучу судов. Некоторые, сохранившие ход, пытались отбиваться, беспорядочно стреляя из пушек, или скрыться. Пираты догоняли их, вступали в перестрелку или брали на абордаж.
Потери несли обе стороны. Гарет заметил тонущий корабль с черным флагом на мачте, увидел, как от него отходят шлюпки с матросами.
Нельзя было останавливаться, чтобы подобрать утопающих, потому что предстояло захватить другие суда. После боя будет достаточно времени и… богатства, чтобы проявить сострадание, и все пираты не ожидали другого к себе отношения. Гарет пожалел, что в его распоряжении только сигнальные флажки, при помощи которых было трудно сообщить Дафлемеру о Бегунах и о том, что их необходимо уничтожать в первую очередь, чтобы сломить боевой дух линиятов.
Впрочем, далеко не всегда.
Это выяснили на “Свободе” и “Найджаке”. Их команды высадились на двух протаранивших друг друга кораблях и нашли в трюмах сокровища, хотя “Найджак” получил два бортовых залпа, потерял много людей на палубе и лишился бизань-мачты.
Бегунов на борту не было, возможно, они спрыгнули за борт, но команды этих двух кораблей сражались до последнего матроса.
Снова загадка, которую еще предстояло решить.
Этот день был посвящен добыче.
“Мститель” и “Стойкий” настигли еще одно торговое судно и не встретили яростного сопротивления. Они просто осыпали его ядрами с расстояния, а маленькая и верткая “Добрая надежда” кусала его, как терьер – быка.
Они пошли на абордаж, и линияты после нескольких минут сопротивления сложили оружие, покорно ожидая, когда их убьют. Бегуна на этом судне не было, и Гарет стал подумывать, что, может быть, на всем флоте с сокровищами было всего одно мерзкое чудовище.
Потом их атаковал один из уцелевших военных кораблей, но “Мстителю” удалось цепным зарядом сбить его грот-мачту и лишить хода.
Они грабили торговые суда, набивали свои трюмы золотом. Незнакомыми металлами и серебром они уже пренебрегали, брали только золото и драгоценные камни.
Гарет, наблюдая за тем, как матросы переносят золото в трюмы “Стойкого”, заметил, что ветер изменился, подул с моря. Видимо, закончилось действие заклинания Дафлемера. Впрочем, изменение не сулило линиятам ничего хорошего, более быстрые корабли пиратов могли догонять их вплоть до самого побережья.
– Этот день, – сказал Лабала, – стоит запомнить. Полагаю, мой сон об акулах был неправильным, или акулами являемся мы.
– Великий день, – согласился Гарет. – Мы достойно сможем вернуться домой и…
Его перебил крик вахтенного с топа мачты:
– Вижу корабль. Много кораблей по левому борту!
В этих водах могли плавать только линияты.
– У нас будет еще больше сокровищ! – радостно воскликнул Лабала.
– Возможно, – сказал Гарет и поднялся на мачту с подзорной трубой.
Это были не торговые суда, а, судя по парусам, военные корабли линиятов, причем такие большие, каких Гарету видеть пока не доводилось.
Он насчитал пятнадцать построенных двумя обратными клиньями кораблей, шедших на всех парусах с попутным ветром к месту сражения.
Гарет быстро спустился с мачты.
– Отходим, – приказал он Тому Техиди, который сначала был сбит с толку и только потому видел наступавших линиятов.
Гарет приказал поднять сигнальные флажки, чтобы предупредить других пиратов, потом отыскал рупор.
– Все по местам! Все по местам! – закричал он. – Вернуться на свои корабли! Поднять паруса! Мы попали в ловушку линиятов. Теперь нам пора убегать!
13
Пираты, превратившись из волков в неорганизованное стадо испуганных овец, на всех парусах попытались скрыться.
– Ваши приказы, капитан? – крикнул Техиди.
Ветер, возможно волшебный, гнал их к берегу, давая наступавшим линиятам преимущество.
– На восток, – приказал Гарет, и “Стойкий”с остальными кораблями вышел из боя.
Скорость была невелика – мешал тяжелый груз сокровищ в трюмах. Но даже на такой скорости “Найджак”, потерявший мачту, стал отставать от других.
– Посмотри, – сказал Техиди, передавая Гарету подзорную трубу.
Гарет увидел, что корабль Дафлемера “Напористый” атакован тремя военными кораблями линиятов. Потом он увидел нечто более важное – пять кораблей сомкнутым строем устремились в погоню за “Стойким”.
– Лабала!
– Что? – отозвался с главной палубы чародей.
– Можешь как-нибудь повлиять на погоду? Я бы не возражал против свежего ветерка с левого борта. Мы можем идти в более крутом бейдевинде, чем они.
– Не знаю, этим заклинаниям нельзя доверять, особенно если у врага тоже есть чародеи, к тому же я еще только учусь. Я попробую.
– Лево руля, – приказал Гарет. – Пойдем по ветру, пока не подойдем совсем близко к берегу.
Он хотел было предупредить рулевого, чтобы тот проявлял максимальную осторожность рядом с берегом, но передумал. Рулевой был опытным моряком и знал, что если он не будет осторожным, линияты настигнут их в течение склянок.
Том Техиди подошел к нему ближе и сказал тихо, чтобы никто не услышал:
– Ты заметил, линияты напали на корабль Дафлемера, а потом бросились за нами. Насколько я знаю, у нас нет других магов, кроме Дафлемера и Лабалы.
– Полагаешь, их чародеи почувствовали нашу магию?
– Ничего не полагаю, – ответил Техиди. —Просто волнуюсь.
– Будем надеяться, что ты не прав и они погнались за нами только потому, что мы показались им более организованными.
– Будем надеяться, – согласился Техиди, —неплохо было бы понадеяться на то, что нам удастся перегнать их.
Через два поворота склянок выяснилось, что надежды не оправдались. Корабли линиятов с туго натянутыми треугольными парусами были совсем близко. Головной корабль был не более чем в полудюжине пушечных выстрелов от них.
Заклинание Лабалы пока не начало работать, впрочем, погода испортилась, ветер стал порывистым, на волнах появились белые шапки, что немного замедлило ход линиятов.
“Найджак” продолжал отставать, несмотря на то что на двух оставшихся мачтах были подняты все паруса.
“Еще через пару поворотов склянок, – подумал Гарет, – мы окажемся в пределах дальности, и тогда…”
Он наблюдал за “Найджаком”, и тут, прямо на его глазах, закачалась и упала за борт со всеми парусами фок-мачта. Корабль лишился управления. Он увидел, как матросы с топорами пытаются очистить палубу от обломков.
– Он лишился мачт, – сказал Техиди. – Теперь ему конец.
Гарет рассеянно кивнул, задумался на мгновение и принял решение, хотя и посчитал себя мягкосердечным дураком.
– Разворот, – приказал он. – Попытаемся снять с него людей. Если сможем.
Техиди посмотрел на Гарета, хотел что-то сказать, отвернулся и начал отдавать приказы.
Матросы замерли на мгновение, потом разбежались по местам, за исключением одного, который подошел к трапу на ют.
– Капитан, что вы задумали?
– Спасти товарищей по плаванию.
– Да пошли они! Они только что подписали договор! А что будет с нашими задницами?
– А ты сам хотел бы, чтобы тебя оставили на растерзание линиятам?
Матрос замялся, услышав неодобрительное бормотание товарищей.
– Хорошо, – сказал он. – Мы это сделаем, но молитесь о том, чтобы у нас все получилось…капитан.
Гарет приказал поднять сигнальные флажки, приказывая остальным кораблям идти на норд-норд-ост, к столице Ютербога Лиравайзу, как они и договаривались.
Он догонит их, когда сможет и если сможет.
– Лабала! Придумай какое-нибудь заклинание. Пусть эти линияты начнут чесаться от лобковых вшей или вдруг испытают жуткий страх.
– Попробую.
Гарет был приятно удивлен хорошим настроением команды, когда услышал смех в ответ на свой последний приказ.
Он приказал поднять другие флажки с сигналом “Найджаку”. Несколько минут делать было нечего, следовало только вспомнить основы геометрии. Он определил треугольник сближения “Стойкого”, “Найджака” и головного корабля линиятов.
– Главные орудия! Зарядить цепными! Носовые и кормовые – картечь! Комендоры, мы подойдем к “Найджаку” с левого борта. Орудия правого борта, цельтесь выше, если будет во что целиться. Нужно постараться снести мачты головного корабля. Левый борт, стреляйте по тем же целям, когда отойдем от “Найджака”. Носовые и кормовые орудия, засыпьте их палубы шрапнелью, если сможете!
“Найджак” был совсем близко, как, впрочем, и линияты.
– Матросы с кошками к борту! – крикнул Гарет и сам подбежал к борту с рупором.
– Эй, на “Найджаке”! Я попытаюсь снять вас. Берите только то, что сможете унести!
Петрич прокричал что-то в ответ, но ветер унес его слова. Прошло еще несколько минут, и корабли едва не соприкоснулись бортами.
– На руле, так держать, – сказал Гарет.—Том, спусти паруса и прикажи матросам с кошками приготовиться.
– Есть, сэр.
“Найджак”, казалось, навис над ними. Его борт был на три фута выше борта “Стойкого”.
– Начали! – крикнул Техиди.
Три кошки перелетели на борт “Найджака”, тросы были мгновенно натянуты и закреплены.
Появился первый матрос “Найджака”, он держал в руках золотые слитки, а сабля была засунута за пояс.
– Давай! – крикнул кто-то, и матрос прыгнул. За ним последовали другие матросы, тяжело нагруженные сокровищами из трюма обреченного корабля, никто из них не побеспокоился о таких мелочах, как одежда и продукты.
Гарет услышал крики, повернулся и увидел корабль линиятов за кормой “Найджака”. Громыхнули пушки, и три ядра со свистом пролетели над “Стойким”. Кто-то коротко вскрикнул.
Главные пушки “Стойкого” пока нельзя было навести на цель, а кормовые пушки были бесполезны, потому что “Найджак” заслонял корпус корабля линиятов. Гарет увидел, что на его корабль перебрались два офицера с “Найджака” и сам Петрич. Матросы у тросов, не дожидаясь приказа, перерезали их, освобождая “Стойкий”, и тут перед носовыми орудиями появилась цель.
Они выстрелили залпом, и картечь пронеслась над палубой корабля линиятов. Рулевой и стоявший рядом с ним офицер упали.
Гарет услышал грохот главных пушек линиятов, и “Стойкий” качнулся, получив пробоину чуть выше ватерлинии.
Комендоры смогли навести на цель главные орудия Гарета. Грот-мачта корабля линиятов с треском упала в море, и тут, откуда ни возьмись, появилась “Добрая надежда”, которая произвела точный бортовой залп по батарейной палубе линиятов из своих маленьких пушек.
– Заряжай шрапнелью, – крикнул кто-то, и пушки “Стойкого” провели еще один залп. Корабль линиятов, получив серьезные повреждения, вышел из боя.
– Поднять все паруса, – крикнул Гарет.—Том, отправляйся в трюм с тремя матросами, оцени повреждения.
– Есть, сэр.
– Потом отбери лучших мастеров и произведи ремонт.
Техиди исчез.
Гарет посмотрел на приближавшиеся четыре корабля линиятов и поднес рупор к губам.
– Спасибо, – крикнул он на “Добрую надежду” .
Дихр, не нуждавшийся в помощи, прокричал в ответ:
– Мы лишь вернули долг.
Его пушки произвели еще один залп по палубе корабля линиятов.
Потом на борту работорговцев началось нечто странное. Матросы на его палубе отвернулись от двух пиратских кораблей, словно что-то увидели по левому борту, и закричали. Потом выстрелила в пустоту пушка.
Несомненно, это сработало заклинание Лабалы.
Техиди поднялся на мостик.
– Пробоина выше ватерлинии; если не перекладывать резко руль, вода в трюм не попадет. Плотник сказал, что заделает пробоину за вахту или две.
Гарет промолчал, глубоко вдыхая соленый воздух, чувствуя, как тело наполняется жизненными силами. Он заметил, что рядом стоит Петрич.
– Спасибо, капитан, – сказал тот.—Я не ожидал…
– Забудьте, – перебил его Гарет. – Жаль, что столько золота попадет на дно.
– Забудьте о золоте, – сказал Петрич. – Мы всегда сможем украсть его, если останемся живы, верно?
– А пока мы живы, – сказал Гарет. – Постараемся такими и остаться. Кстати, мне понадобятся ваши матросы, чтобы заделать пробоину в трюме.
– Распоряжайтесь ими, – Петрич ушел с мостика, а Лабала поднялся на него.
– Я не могу влиять на погоду, – сказал он. —Но я создал пару морских чудовищ, правда, они получились беззубыми.
– Так вот почему линияты завопили и устроили пальбу?
– Конечно. Я создал их по подобию друзей Дафлемера, которых мы видели, когда подошли к острову Флибустьеров. Подумал, что тебе они понравятся больше, чем крабы.
– Молодец, – похвалил его Гарет. Лабала явно обрадовался.
– Бедняга Дафлемер. Теперь мы навечно останемся у него в долгу.
Гарет уныло кивнул.
– Как бы мне хотелось вызвать настоящий шторм, – сказал Лабала, – но этому еще предстоит научиться.
Он устало спустился по трапу с юта. Потом по трапу поднялся матрос, который сомневался в правильности приказов Гарета.
– Капитан, прошу извинить меня за то, что я сказал.
– Не стоит об этом волноваться.
– Вам всегда сопутствует удача в бою. Настоящая удача.
– Скажешь это, когда догоним остальных, —с тревогой в голосе заметил Гарет. – Нас преследуют четыре корабля работорговцев.
– Ну и черт с ними, – уверенно заявил матрос. – Оторвемся от них в течение вахты.
Ближе к ночи усилился ветер, поднялась волна, но линияты не отстали. Вахтенный сообщил, что видит корабль прямо по курсу. Они почти догнали флотилию, ход которой замедляла неповоротливая “Свобода”.
На следующий день погода ухудшилась еще больше, правда, ветер дул с востока, так что их не относило ни в сторону преследователей, ни в сторону Каши. Порывы ветра, все время меняющего направление, не давали матросам скучать, потому что требовалась постоянная подгонка парусов.
Гарету иногда удавалось обмениваться сигналами с тремя своими кораблями. Некоторые члены команды высказывались за то, что нужно развернуться и сразиться с врагом, тем более что силы, по числу кораблей, были равными.
Гарет решительно возражал.
– Шансы совсем не равны, – сказал он,—учитывая размер “Доброй надежды”. Кроме того, груз лишил нас маневренности. Многим членам компании суждено умереть, даже если нам удастся потопить линиятов.
Один матрос пробормотал, что от этого только увеличатся доли, но улыбался при этом.
Гарет, по меньшей мере дважды за вахту, поднимался на мачту. Его корабли постепенно уходили от кораблей линиятов с более низкой осадкой.
Но погоня не прекращалась.
Лабала расспросил всех членов команды о том, какие чувства они испытали, кроме страха, конечно, когда налетел шторм.
Когда очередь дошла до Гарета, он задумался и ответил:
– Я подумал о том, каким соленым становится воздух, когда ветер срывает шапки пены с волн.
Лабала поблагодарил его, что-то нацарапал на своей дощечке, как его учил, но не доучил Дафлемер.
В конце вахты Гарет спустился в трюм, чтобы убедиться, что пробоина заделана надежно и вода в трюм не поступает. Возвращаясь, он остановился у крохотной каютки, которую матросы соорудили для Лабалы. Сам Лабала говорил с усмешкой, что они поступили так не из уважения, а из-за страха, что он как-нибудь не так произнесет заклинание и все они превратятся в мышей.
Занавеска была отдернута, и Гарет заглянул в каюту. Лабала сидел перед большой свечой, что-то бормотал, сыпал на пламя ладан, гасил свечу и снова зажигал.
Гарет не понял, чем он занимается, и поспешил уйти – как все разумные люди, он старался держаться подальше от колдунов.
– Сэр, я сменю вас, – предложил Петрич.
– Нет, – ответил Гарет. – Я чувствую себя отлично.
– Вы не сходили с мостика три вахты подряд. Как вы сможете командовать, если на нас нападут линияты?
Гарет понял, что Петрич прав.
– Я только немного отдохну, – сказал он и почувствовал, как долго сдерживаемая усталость накатилась волной, ударила в ноги и спину.
– Обязательно поешьте и поспите, – сказал Петрич. – Обещаю позвать вас в конце вахты.
– Или если что-нибудь произойдет.
– Хорошо, – согласился Петрич. – Да, кстати, не могли бы вы задержаться на минуту.
– В чем дело?
– Я поговорил с офицерами и мичманами моего корабля, и мы сошлись во мнении, что вам следует высадить нас на берег в Лиравайзе. Мне совсем не хочется объяснять Квиндольфину, во-первых, почему мы подняли после смерти Озерова черный флаг, во-вторых, почему я вдруг решил служить под вашим началом, в-третьих, почему мы стали пиратами, а не продолжили заниматься работорговлей, в-четвертых, куда подевался его дорогой корабль. У меня нет ответов на эти вопросы, по крайней мере таких, которые обрадовали бы этого знатного лорда. Мы давно уже решили, что не пойдем на “Найджаке” из Ютербога в Тикао.
Гарет рассмеялся:
– Хорошо, Петрич. Хочу заметить только, что если мы вернемся домой со всем этим золотом, самый никчемный матрос станет богачом. Мы сможем поступать так, как захотим, и не беспокоиться, что об этом подумает какой-то Квиндольфин.
– Я хочу приобрести в Лиравайзе другой корабль, – сказал Петрич. – Когда, вернее, если вы решите выйти в море, я бы не возражал против еще одной попытки лишить линиятов золота, под вашим началом, конечно.
– Благодарю вас, сэр. Я не задумывался о будущем, – сказал Гарет и зевнул так широко, что хрустнули челюсти. – Мечтаю только о куске мыла, отдыхе и, возможно, стакане лимонада.
Он едва успел опорожнить желудок, присев в открытом гальюне недалеко от своей каюты, как чуть не потерял сознание от усталости. Он решил помыться, сделал несколько шагов и упал лицом вниз на койку.
Когда Гарета разбудили, он увидел перед собой тарелку супа и непонятно откуда взявшийся свежий хлеб, густо намазанный соленым маслом.
Еще ему сообщили, что шторм усиливается.
День был пасмурным, небо и море сливались в одну серую стену, на которой иногда появлялись белые пенные пятна, которые ветер немилосердно швырял на пиратские корабли, едва двигавшиеся вперед, приспустив почти все паруса.
Гарет поднялся на мачту и оглядел горизонт, постоянно протирая линзы подзорной трубы мягкой замшей. Кораблей линиятов он не увидел.
Не смея надеяться, Гарет спустился вниз, а ветер пытался сорвать с него одежду и бросить в пучину.
Как раз перед сменой вахтенный закричал с топа, что видит сигнальные флажки на “Свободе”. Все находившиеся на мостике матросы попытались понять смысл сообщения, передаваемого трепетавшими на ветру флажками.
– …вода… носовой трюм, – сумел прочитать Гарет.
– Верхний сигнал значит “поступает”, – сказал Техиди. – Тот, что находится чуть ниже, не могу разобрать. А самые последние означают“прошу помощи”.
– Я разглядел третий сигнал, – сказал Петрич. – Это – “тону”.
– По местам, – приказал Гарет.
“Свобода” качалась на волнах с видимым креном на нос. “Стойкий” подошел к ней с правого борта, “Мститель” – с левого, маленькая “Добрая надежда” – с кормы, чтобы подобрать упавших за борт людей, хотя в такой шторм у любой жертвы было мало шансов на спасение.
“Свобода”, как и все другие торговые суда линиятов, в море плохо слушалась руля и была предназначена для каботажного плавания, когда можно спрятаться в ближайшем порту при первых признаках надвигающегося шторма. Сейчас судно вело себя гораздо хуже, чем прежде.
Все объяснил сигнал, поданный капитаном Фролном. Очевидно, “Свобода” получила пробоину в бою, но заметили ее, когда уже было слишком поздно.
Гарет спросил сигналом, как долго “Свобода” продержится на плаву. Он надеялся, что она выстоит достаточное время для того, чтобы начать работы по спасению экипажа, когда стихнет шторм.
Фролн сообщил, что корабль потонет до окончания вахты.
Гарет не знал, что предпринять, потом Техиди привлек его внимание к серии сигналов с “Мстителя”. У более опытного Галфа появилась идея.
Сначала, как он предлагал, следовало снять с корабля как можно больше груза.
Матросы поднимали из трюма сокровища линиятов и складывали их в сети, которые применялись для отражения попыток абордажа.
Потом “Мститель” подошел так близко, как позволяли волны и ветер, и матрос перебросил трос на “Свободу”. Трос шел к грузовой балке. Матросы выбрали слабину троса, потом подняли сеть с грузом и повернули балку. “Мститель” закачался на набежавшей волне, и сеть с золотом погрузилась в море. Гарет услышал, как застонали матросы на палубе “Стойкого”.
Потом сеть показалась на поверхности, мокрая, но целая, и была поднята моряками на палубу “Мстителя”.
Подошла очередь “Стойкого”. Стоило только матросам натянуть трос, как “Свобода” резко накренилась и едва не столкнулась со “Стойким”. Рулевой еле успел переложить руль и отвести корабль. Трос сдернул сетку с золотом с палубы “Свободы”. Она упала в море и только после этого была поднята на корабль.
– Хватит, – сказал Гарет. – Золото не стоит людских жизней.
Предстояло выполнить самую опасную часть работы. Оба пиратских корабля подошли к тонущей “Свободе” и кошками закрепились у бортов. На этот раз абордажные сетки были опущены вниз, в промежуток между корпусами кораблей, чтобы люди, перепрыгивающие с корабля на корабль, в случае неудачного прыжка падали в сетку, а не в воду. Четверо матросов были первыми, и троим удалось подняться на борт “Стойкого”.
Последний не успел схватиться за протянутую руку, упал на сетку и попал на крайний трос. Ему удалось на мгновение схватиться за него, потом рука соскользнула, и матрос упал в пенящуюся воду между двумя кораблями.
Остальным матросам “Свободы” без потерь удалось перебраться на корабли-спасатели. Быстро были обрезаны тросы, “Стойкий” и “Мститель” едва успели отойти от “Свободы”, как из тумана появились четыре корабля линиятов, шедших сомкнутым строем.
Головной корабль произвел выстрел из носовой пушки, и ядро пролетело рядом со “Стойким” . Остальные ядра попали в корпус безлюдной “Свободы”.
Их застигли практически врасплох, пушки не были заряжены, более того, они были закрыты заглушками и не выдвинуты, рядом с ними не было комендоров.
Гарет не мог понять, как линиятам удавалось стрелять из пушек, расположенных на палубе, которая была практически на уровне воды. Раздался очередной залп, и Гарет с трудом удержался, чтобы не пригнуться. Два ядра попали в “Стойкий”.
Матросы, стоя по пояс в воде на главной палубе, пытались зарядить орудия, сохранить порох сухим. Кто-то уже бежал из камбуза с зажженным фитилем, прикрывая его руками, чтобы огонь не задул ветер или брызги не погасили его.
Матрос уронил ядро на ногу и закричал от боли. Он не заметил накатывающуюся волну, которая в следующее мгновение смыла его с палубы.
Потом Гарет увидел на главной палубе Лабалу, голого до пояса и не обращающего внимания на бушевавший шторм. Лабала ходил взад-вперед по палубе и чем-то размахивал.
Это была свеча, над которой он сидел чуть раньше. Несмотря на шторм и брызги, она оставалась зажженной.
Лабала наклонился над свечой и задул ее.
Гарет услышал, несмотря на вой шторма, как надвигается сильнейший порыв, уже начал кричать, чтобы спустили все паруса, но сам не услышал своего крика.
Такие высокие волны Гарет видел всего один раз в жизни, и то находясь в безопасности, на высоком берегу.
Налетел ветер, который уже был не штормовым, даже не ураганным. Его порыв подхватил четыре корабля линиятов. Мачты на двух из них сломались, словно зубочистки. Третьему повезло меньше. Мачты на нем, видимо, были сделаны из более прочной древесины, но ветер перевернул корабль, как игрушечную лодочку в пруду.
С четвертого корабля ветер сорвал все паруса, лишив хода.
Потом ветер налетел снова, но с другой стороны. Он гнал перед собой гигантскую волну, которая накрыла корабли линиятов, смыла с палуб пушки и комендоров. Волна исчезла, оставив за собой безжизненные тонущие корабли.
“Стойкий” подошел к одному из кораблей линиятов. Гарет наблюдал, как работорговцы сражаются за свою жизнь, за жизнь своего корабля, и знал, что их усилия бесполезны.
На мгновение он ощутил к ним жалость, но только на мгновение.
По трапу поднялся Лабала, улыбка, казалось, разделила его широкое лицо пополам.
– Я не знаю заклинаний на погоду, – закричал он. – Но небольшой ветерок мне вызвать удалось, верно?
– Ваши приказы, капитан? – крикнул Техиди.
Ветер, возможно волшебный, гнал их к берегу, давая наступавшим линиятам преимущество.
– На восток, – приказал Гарет, и “Стойкий”с остальными кораблями вышел из боя.
Скорость была невелика – мешал тяжелый груз сокровищ в трюмах. Но даже на такой скорости “Найджак”, потерявший мачту, стал отставать от других.
– Посмотри, – сказал Техиди, передавая Гарету подзорную трубу.
Гарет увидел, что корабль Дафлемера “Напористый” атакован тремя военными кораблями линиятов. Потом он увидел нечто более важное – пять кораблей сомкнутым строем устремились в погоню за “Стойким”.
– Лабала!
– Что? – отозвался с главной палубы чародей.
– Можешь как-нибудь повлиять на погоду? Я бы не возражал против свежего ветерка с левого борта. Мы можем идти в более крутом бейдевинде, чем они.
– Не знаю, этим заклинаниям нельзя доверять, особенно если у врага тоже есть чародеи, к тому же я еще только учусь. Я попробую.
– Лево руля, – приказал Гарет. – Пойдем по ветру, пока не подойдем совсем близко к берегу.
Он хотел было предупредить рулевого, чтобы тот проявлял максимальную осторожность рядом с берегом, но передумал. Рулевой был опытным моряком и знал, что если он не будет осторожным, линияты настигнут их в течение склянок.
Том Техиди подошел к нему ближе и сказал тихо, чтобы никто не услышал:
– Ты заметил, линияты напали на корабль Дафлемера, а потом бросились за нами. Насколько я знаю, у нас нет других магов, кроме Дафлемера и Лабалы.
– Полагаешь, их чародеи почувствовали нашу магию?
– Ничего не полагаю, – ответил Техиди. —Просто волнуюсь.
– Будем надеяться, что ты не прав и они погнались за нами только потому, что мы показались им более организованными.
– Будем надеяться, – согласился Техиди, —неплохо было бы понадеяться на то, что нам удастся перегнать их.
Через два поворота склянок выяснилось, что надежды не оправдались. Корабли линиятов с туго натянутыми треугольными парусами были совсем близко. Головной корабль был не более чем в полудюжине пушечных выстрелов от них.
Заклинание Лабалы пока не начало работать, впрочем, погода испортилась, ветер стал порывистым, на волнах появились белые шапки, что немного замедлило ход линиятов.
“Найджак” продолжал отставать, несмотря на то что на двух оставшихся мачтах были подняты все паруса.
“Еще через пару поворотов склянок, – подумал Гарет, – мы окажемся в пределах дальности, и тогда…”
Он наблюдал за “Найджаком”, и тут, прямо на его глазах, закачалась и упала за борт со всеми парусами фок-мачта. Корабль лишился управления. Он увидел, как матросы с топорами пытаются очистить палубу от обломков.
– Он лишился мачт, – сказал Техиди. – Теперь ему конец.
Гарет рассеянно кивнул, задумался на мгновение и принял решение, хотя и посчитал себя мягкосердечным дураком.
– Разворот, – приказал он. – Попытаемся снять с него людей. Если сможем.
Техиди посмотрел на Гарета, хотел что-то сказать, отвернулся и начал отдавать приказы.
Матросы замерли на мгновение, потом разбежались по местам, за исключением одного, который подошел к трапу на ют.
– Капитан, что вы задумали?
– Спасти товарищей по плаванию.
– Да пошли они! Они только что подписали договор! А что будет с нашими задницами?
– А ты сам хотел бы, чтобы тебя оставили на растерзание линиятам?
Матрос замялся, услышав неодобрительное бормотание товарищей.
– Хорошо, – сказал он. – Мы это сделаем, но молитесь о том, чтобы у нас все получилось…капитан.
Гарет приказал поднять сигнальные флажки, приказывая остальным кораблям идти на норд-норд-ост, к столице Ютербога Лиравайзу, как они и договаривались.
Он догонит их, когда сможет и если сможет.
– Лабала! Придумай какое-нибудь заклинание. Пусть эти линияты начнут чесаться от лобковых вшей или вдруг испытают жуткий страх.
– Попробую.
Гарет был приятно удивлен хорошим настроением команды, когда услышал смех в ответ на свой последний приказ.
Он приказал поднять другие флажки с сигналом “Найджаку”. Несколько минут делать было нечего, следовало только вспомнить основы геометрии. Он определил треугольник сближения “Стойкого”, “Найджака” и головного корабля линиятов.
– Главные орудия! Зарядить цепными! Носовые и кормовые – картечь! Комендоры, мы подойдем к “Найджаку” с левого борта. Орудия правого борта, цельтесь выше, если будет во что целиться. Нужно постараться снести мачты головного корабля. Левый борт, стреляйте по тем же целям, когда отойдем от “Найджака”. Носовые и кормовые орудия, засыпьте их палубы шрапнелью, если сможете!
“Найджак” был совсем близко, как, впрочем, и линияты.
– Матросы с кошками к борту! – крикнул Гарет и сам подбежал к борту с рупором.
– Эй, на “Найджаке”! Я попытаюсь снять вас. Берите только то, что сможете унести!
Петрич прокричал что-то в ответ, но ветер унес его слова. Прошло еще несколько минут, и корабли едва не соприкоснулись бортами.
– На руле, так держать, – сказал Гарет.—Том, спусти паруса и прикажи матросам с кошками приготовиться.
– Есть, сэр.
“Найджак”, казалось, навис над ними. Его борт был на три фута выше борта “Стойкого”.
– Начали! – крикнул Техиди.
Три кошки перелетели на борт “Найджака”, тросы были мгновенно натянуты и закреплены.
Появился первый матрос “Найджака”, он держал в руках золотые слитки, а сабля была засунута за пояс.
– Давай! – крикнул кто-то, и матрос прыгнул. За ним последовали другие матросы, тяжело нагруженные сокровищами из трюма обреченного корабля, никто из них не побеспокоился о таких мелочах, как одежда и продукты.
Гарет услышал крики, повернулся и увидел корабль линиятов за кормой “Найджака”. Громыхнули пушки, и три ядра со свистом пролетели над “Стойким”. Кто-то коротко вскрикнул.
Главные пушки “Стойкого” пока нельзя было навести на цель, а кормовые пушки были бесполезны, потому что “Найджак” заслонял корпус корабля линиятов. Гарет увидел, что на его корабль перебрались два офицера с “Найджака” и сам Петрич. Матросы у тросов, не дожидаясь приказа, перерезали их, освобождая “Стойкий”, и тут перед носовыми орудиями появилась цель.
Они выстрелили залпом, и картечь пронеслась над палубой корабля линиятов. Рулевой и стоявший рядом с ним офицер упали.
Гарет услышал грохот главных пушек линиятов, и “Стойкий” качнулся, получив пробоину чуть выше ватерлинии.
Комендоры смогли навести на цель главные орудия Гарета. Грот-мачта корабля линиятов с треском упала в море, и тут, откуда ни возьмись, появилась “Добрая надежда”, которая произвела точный бортовой залп по батарейной палубе линиятов из своих маленьких пушек.
– Заряжай шрапнелью, – крикнул кто-то, и пушки “Стойкого” провели еще один залп. Корабль линиятов, получив серьезные повреждения, вышел из боя.
– Поднять все паруса, – крикнул Гарет.—Том, отправляйся в трюм с тремя матросами, оцени повреждения.
– Есть, сэр.
– Потом отбери лучших мастеров и произведи ремонт.
Техиди исчез.
Гарет посмотрел на приближавшиеся четыре корабля линиятов и поднес рупор к губам.
– Спасибо, – крикнул он на “Добрую надежду” .
Дихр, не нуждавшийся в помощи, прокричал в ответ:
– Мы лишь вернули долг.
Его пушки произвели еще один залп по палубе корабля линиятов.
Потом на борту работорговцев началось нечто странное. Матросы на его палубе отвернулись от двух пиратских кораблей, словно что-то увидели по левому борту, и закричали. Потом выстрелила в пустоту пушка.
Несомненно, это сработало заклинание Лабалы.
Техиди поднялся на мостик.
– Пробоина выше ватерлинии; если не перекладывать резко руль, вода в трюм не попадет. Плотник сказал, что заделает пробоину за вахту или две.
Гарет промолчал, глубоко вдыхая соленый воздух, чувствуя, как тело наполняется жизненными силами. Он заметил, что рядом стоит Петрич.
– Спасибо, капитан, – сказал тот.—Я не ожидал…
– Забудьте, – перебил его Гарет. – Жаль, что столько золота попадет на дно.
– Забудьте о золоте, – сказал Петрич. – Мы всегда сможем украсть его, если останемся живы, верно?
– А пока мы живы, – сказал Гарет. – Постараемся такими и остаться. Кстати, мне понадобятся ваши матросы, чтобы заделать пробоину в трюме.
– Распоряжайтесь ими, – Петрич ушел с мостика, а Лабала поднялся на него.
– Я не могу влиять на погоду, – сказал он. —Но я создал пару морских чудовищ, правда, они получились беззубыми.
– Так вот почему линияты завопили и устроили пальбу?
– Конечно. Я создал их по подобию друзей Дафлемера, которых мы видели, когда подошли к острову Флибустьеров. Подумал, что тебе они понравятся больше, чем крабы.
– Молодец, – похвалил его Гарет. Лабала явно обрадовался.
– Бедняга Дафлемер. Теперь мы навечно останемся у него в долгу.
Гарет уныло кивнул.
– Как бы мне хотелось вызвать настоящий шторм, – сказал Лабала, – но этому еще предстоит научиться.
Он устало спустился по трапу с юта. Потом по трапу поднялся матрос, который сомневался в правильности приказов Гарета.
– Капитан, прошу извинить меня за то, что я сказал.
– Не стоит об этом волноваться.
– Вам всегда сопутствует удача в бою. Настоящая удача.
– Скажешь это, когда догоним остальных, —с тревогой в голосе заметил Гарет. – Нас преследуют четыре корабля работорговцев.
– Ну и черт с ними, – уверенно заявил матрос. – Оторвемся от них в течение вахты.
Ближе к ночи усилился ветер, поднялась волна, но линияты не отстали. Вахтенный сообщил, что видит корабль прямо по курсу. Они почти догнали флотилию, ход которой замедляла неповоротливая “Свобода”.
На следующий день погода ухудшилась еще больше, правда, ветер дул с востока, так что их не относило ни в сторону преследователей, ни в сторону Каши. Порывы ветра, все время меняющего направление, не давали матросам скучать, потому что требовалась постоянная подгонка парусов.
Гарету иногда удавалось обмениваться сигналами с тремя своими кораблями. Некоторые члены команды высказывались за то, что нужно развернуться и сразиться с врагом, тем более что силы, по числу кораблей, были равными.
Гарет решительно возражал.
– Шансы совсем не равны, – сказал он,—учитывая размер “Доброй надежды”. Кроме того, груз лишил нас маневренности. Многим членам компании суждено умереть, даже если нам удастся потопить линиятов.
Один матрос пробормотал, что от этого только увеличатся доли, но улыбался при этом.
Гарет, по меньшей мере дважды за вахту, поднимался на мачту. Его корабли постепенно уходили от кораблей линиятов с более низкой осадкой.
Но погоня не прекращалась.
Лабала расспросил всех членов команды о том, какие чувства они испытали, кроме страха, конечно, когда налетел шторм.
Когда очередь дошла до Гарета, он задумался и ответил:
– Я подумал о том, каким соленым становится воздух, когда ветер срывает шапки пены с волн.
Лабала поблагодарил его, что-то нацарапал на своей дощечке, как его учил, но не доучил Дафлемер.
В конце вахты Гарет спустился в трюм, чтобы убедиться, что пробоина заделана надежно и вода в трюм не поступает. Возвращаясь, он остановился у крохотной каютки, которую матросы соорудили для Лабалы. Сам Лабала говорил с усмешкой, что они поступили так не из уважения, а из-за страха, что он как-нибудь не так произнесет заклинание и все они превратятся в мышей.
Занавеска была отдернута, и Гарет заглянул в каюту. Лабала сидел перед большой свечой, что-то бормотал, сыпал на пламя ладан, гасил свечу и снова зажигал.
Гарет не понял, чем он занимается, и поспешил уйти – как все разумные люди, он старался держаться подальше от колдунов.
– Сэр, я сменю вас, – предложил Петрич.
– Нет, – ответил Гарет. – Я чувствую себя отлично.
– Вы не сходили с мостика три вахты подряд. Как вы сможете командовать, если на нас нападут линияты?
Гарет понял, что Петрич прав.
– Я только немного отдохну, – сказал он и почувствовал, как долго сдерживаемая усталость накатилась волной, ударила в ноги и спину.
– Обязательно поешьте и поспите, – сказал Петрич. – Обещаю позвать вас в конце вахты.
– Или если что-нибудь произойдет.
– Хорошо, – согласился Петрич. – Да, кстати, не могли бы вы задержаться на минуту.
– В чем дело?
– Я поговорил с офицерами и мичманами моего корабля, и мы сошлись во мнении, что вам следует высадить нас на берег в Лиравайзе. Мне совсем не хочется объяснять Квиндольфину, во-первых, почему мы подняли после смерти Озерова черный флаг, во-вторых, почему я вдруг решил служить под вашим началом, в-третьих, почему мы стали пиратами, а не продолжили заниматься работорговлей, в-четвертых, куда подевался его дорогой корабль. У меня нет ответов на эти вопросы, по крайней мере таких, которые обрадовали бы этого знатного лорда. Мы давно уже решили, что не пойдем на “Найджаке” из Ютербога в Тикао.
Гарет рассмеялся:
– Хорошо, Петрич. Хочу заметить только, что если мы вернемся домой со всем этим золотом, самый никчемный матрос станет богачом. Мы сможем поступать так, как захотим, и не беспокоиться, что об этом подумает какой-то Квиндольфин.
– Я хочу приобрести в Лиравайзе другой корабль, – сказал Петрич. – Когда, вернее, если вы решите выйти в море, я бы не возражал против еще одной попытки лишить линиятов золота, под вашим началом, конечно.
– Благодарю вас, сэр. Я не задумывался о будущем, – сказал Гарет и зевнул так широко, что хрустнули челюсти. – Мечтаю только о куске мыла, отдыхе и, возможно, стакане лимонада.
Он едва успел опорожнить желудок, присев в открытом гальюне недалеко от своей каюты, как чуть не потерял сознание от усталости. Он решил помыться, сделал несколько шагов и упал лицом вниз на койку.
Когда Гарета разбудили, он увидел перед собой тарелку супа и непонятно откуда взявшийся свежий хлеб, густо намазанный соленым маслом.
Еще ему сообщили, что шторм усиливается.
День был пасмурным, небо и море сливались в одну серую стену, на которой иногда появлялись белые пенные пятна, которые ветер немилосердно швырял на пиратские корабли, едва двигавшиеся вперед, приспустив почти все паруса.
Гарет поднялся на мачту и оглядел горизонт, постоянно протирая линзы подзорной трубы мягкой замшей. Кораблей линиятов он не увидел.
Не смея надеяться, Гарет спустился вниз, а ветер пытался сорвать с него одежду и бросить в пучину.
Как раз перед сменой вахтенный закричал с топа, что видит сигнальные флажки на “Свободе”. Все находившиеся на мостике матросы попытались понять смысл сообщения, передаваемого трепетавшими на ветру флажками.
– …вода… носовой трюм, – сумел прочитать Гарет.
– Верхний сигнал значит “поступает”, – сказал Техиди. – Тот, что находится чуть ниже, не могу разобрать. А самые последние означают“прошу помощи”.
– Я разглядел третий сигнал, – сказал Петрич. – Это – “тону”.
– По местам, – приказал Гарет.
“Свобода” качалась на волнах с видимым креном на нос. “Стойкий” подошел к ней с правого борта, “Мститель” – с левого, маленькая “Добрая надежда” – с кормы, чтобы подобрать упавших за борт людей, хотя в такой шторм у любой жертвы было мало шансов на спасение.
“Свобода”, как и все другие торговые суда линиятов, в море плохо слушалась руля и была предназначена для каботажного плавания, когда можно спрятаться в ближайшем порту при первых признаках надвигающегося шторма. Сейчас судно вело себя гораздо хуже, чем прежде.
Все объяснил сигнал, поданный капитаном Фролном. Очевидно, “Свобода” получила пробоину в бою, но заметили ее, когда уже было слишком поздно.
Гарет спросил сигналом, как долго “Свобода” продержится на плаву. Он надеялся, что она выстоит достаточное время для того, чтобы начать работы по спасению экипажа, когда стихнет шторм.
Фролн сообщил, что корабль потонет до окончания вахты.
Гарет не знал, что предпринять, потом Техиди привлек его внимание к серии сигналов с “Мстителя”. У более опытного Галфа появилась идея.
Сначала, как он предлагал, следовало снять с корабля как можно больше груза.
Матросы поднимали из трюма сокровища линиятов и складывали их в сети, которые применялись для отражения попыток абордажа.
Потом “Мститель” подошел так близко, как позволяли волны и ветер, и матрос перебросил трос на “Свободу”. Трос шел к грузовой балке. Матросы выбрали слабину троса, потом подняли сеть с грузом и повернули балку. “Мститель” закачался на набежавшей волне, и сеть с золотом погрузилась в море. Гарет услышал, как застонали матросы на палубе “Стойкого”.
Потом сеть показалась на поверхности, мокрая, но целая, и была поднята моряками на палубу “Мстителя”.
Подошла очередь “Стойкого”. Стоило только матросам натянуть трос, как “Свобода” резко накренилась и едва не столкнулась со “Стойким”. Рулевой еле успел переложить руль и отвести корабль. Трос сдернул сетку с золотом с палубы “Свободы”. Она упала в море и только после этого была поднята на корабль.
– Хватит, – сказал Гарет. – Золото не стоит людских жизней.
Предстояло выполнить самую опасную часть работы. Оба пиратских корабля подошли к тонущей “Свободе” и кошками закрепились у бортов. На этот раз абордажные сетки были опущены вниз, в промежуток между корпусами кораблей, чтобы люди, перепрыгивающие с корабля на корабль, в случае неудачного прыжка падали в сетку, а не в воду. Четверо матросов были первыми, и троим удалось подняться на борт “Стойкого”.
Последний не успел схватиться за протянутую руку, упал на сетку и попал на крайний трос. Ему удалось на мгновение схватиться за него, потом рука соскользнула, и матрос упал в пенящуюся воду между двумя кораблями.
Остальным матросам “Свободы” без потерь удалось перебраться на корабли-спасатели. Быстро были обрезаны тросы, “Стойкий” и “Мститель” едва успели отойти от “Свободы”, как из тумана появились четыре корабля линиятов, шедших сомкнутым строем.
Головной корабль произвел выстрел из носовой пушки, и ядро пролетело рядом со “Стойким” . Остальные ядра попали в корпус безлюдной “Свободы”.
Их застигли практически врасплох, пушки не были заряжены, более того, они были закрыты заглушками и не выдвинуты, рядом с ними не было комендоров.
Гарет не мог понять, как линиятам удавалось стрелять из пушек, расположенных на палубе, которая была практически на уровне воды. Раздался очередной залп, и Гарет с трудом удержался, чтобы не пригнуться. Два ядра попали в “Стойкий”.
Матросы, стоя по пояс в воде на главной палубе, пытались зарядить орудия, сохранить порох сухим. Кто-то уже бежал из камбуза с зажженным фитилем, прикрывая его руками, чтобы огонь не задул ветер или брызги не погасили его.
Матрос уронил ядро на ногу и закричал от боли. Он не заметил накатывающуюся волну, которая в следующее мгновение смыла его с палубы.
Потом Гарет увидел на главной палубе Лабалу, голого до пояса и не обращающего внимания на бушевавший шторм. Лабала ходил взад-вперед по палубе и чем-то размахивал.
Это была свеча, над которой он сидел чуть раньше. Несмотря на шторм и брызги, она оставалась зажженной.
Лабала наклонился над свечой и задул ее.
Гарет услышал, несмотря на вой шторма, как надвигается сильнейший порыв, уже начал кричать, чтобы спустили все паруса, но сам не услышал своего крика.
Такие высокие волны Гарет видел всего один раз в жизни, и то находясь в безопасности, на высоком берегу.
Налетел ветер, который уже был не штормовым, даже не ураганным. Его порыв подхватил четыре корабля линиятов. Мачты на двух из них сломались, словно зубочистки. Третьему повезло меньше. Мачты на нем, видимо, были сделаны из более прочной древесины, но ветер перевернул корабль, как игрушечную лодочку в пруду.
С четвертого корабля ветер сорвал все паруса, лишив хода.
Потом ветер налетел снова, но с другой стороны. Он гнал перед собой гигантскую волну, которая накрыла корабли линиятов, смыла с палуб пушки и комендоров. Волна исчезла, оставив за собой безжизненные тонущие корабли.
“Стойкий” подошел к одному из кораблей линиятов. Гарет наблюдал, как работорговцы сражаются за свою жизнь, за жизнь своего корабля, и знал, что их усилия бесполезны.
На мгновение он ощутил к ним жалость, но только на мгновение.
По трапу поднялся Лабала, улыбка, казалось, разделила его широкое лицо пополам.
– Я не знаю заклинаний на погоду, – закричал он. – Но небольшой ветерок мне вызвать удалось, верно?
14
Через два месяца, в начале осени, “Стойкий” с приливом прошел по Нальте к Тикао.
Гарет Раднор возвращался домой.
После вызванного Лабалой шторма флотилия шла в течение двух дней на восток. Матросы ухаживали за ранеными, хоронили и оплакивали погибших. И тех и других было слишком много, чтобы радоваться золоту в трюмах.
Гарет приказал лечь в дрейф, когда Лабала сообщил, что не чувствует погони, и созвал капитанов и представителей кашианцев со всех кораблей.
Гарет Раднор возвращался домой.
После вызванного Лабалой шторма флотилия шла в течение двух дней на восток. Матросы ухаживали за ранеными, хоронили и оплакивали погибших. И тех и других было слишком много, чтобы радоваться золоту в трюмах.
Гарет приказал лечь в дрейф, когда Лабала сообщил, что не чувствует погони, и созвал капитанов и представителей кашианцев со всех кораблей.