– А на площади ты его видел? И на чьей стороне он был? – Рубос готов был выплеснуть на мальчишку все накопившееся напряжение.
Рубоса снедала тревога за Светоку. Крамис вздохнул:
– Ну что же, если нужно выбирать между дядей и городом, я выберу город.
– Скажи, пожалуйста, он город выбрал, – ядовито просипел Рубос. – Может, теперь тебе памятник поставить?
– Рубос, – прервал его Лотар, – не трать дыхание.
– Не доверяю я ему.
– Моя жизнь – отличное доказательство его верности, – отозвался сзади Сухмет.
Спор иссяк сам собой – они пришли.
Крохотная комнатушка, где они уже были, когда разыскивали манускрипты Каписа, на этот раз показалась Лотару не такой уж и крохотной, народу в нее набилось немало.
Кроме них четверых, здесь был Капис, рядом с ним стоял Гергос, в центре комнаты расположился силач-крэксер, с которым Лотару не удалось расправиться внизу, а сбоку на подоконнике сидел Драл.
Он был спокоен. Совсем не крэксер – это Лотар теперь видел очень отчетливо. Он просто одарен магией такого тонкого свойства, что не в силах Лотара в ней быстро разобраться. Сказать по правде, он даже сомневался, что и Сухмету это удалось бы. Магия делала Драла очень опасным противником. Но, конечно, гораздо менее опасным, чем Гергос, который находился под действием той же магии, только был еще и неплохим воином.
Лотар попытался определить, насколько силен Гергос, и с тревогой понял, что сейчас он гораздо сильнее Рубоса. А кое в чем мог даже превзойти и его – Желтоголового. Только он прятал свое умение, как привык всю жизнь маскироваться и притворяться, вынашивая чудовищные, преступные замыслы.
Пришедшим дали подняться на площадку башни. Никто и не думал их атаковать. Наверное, заговорщики были уверены в своей победе.
Внезапно Лотар понял, в чем дело, – Гонг! Он стоял у самого окна, из которого Лотар впервые услышал, что под городом появились собаки, и звенел, звенел… Звенел!
От его звуков хотелось плакать и смеяться одновременно. Он заглушал, казалось, все живое. И только таким, как Гергос, отказавшимся от чести и правды, не мешал жить и действовать. Казалось, даже воздух тут загустел и утратил свое животворное свойство, превратившись в некую эманацию застоя, мрака, смерти…
Лотар поразился, как это они не почувствовали сразу, какой здесь отвратительный воздух, и как этот звук расправляется здесь с жизнью. Он посмотрел на тех, кто пришел с ним. Рубос и Сухмет были, пожалуй, еще ничего. А вот Крамис плох. У него закатывались глаза и шла из носа кровь. Но он пытался держаться. Да, он выбрал город.
– Вы уже ничего не успеете, собаки пробили стены, – сказал Капис, отворачиваясь от окна. Он улыбался. – Опоздали, защитнички. Теперь наша власть.
– Ты торопишься, фальшивый лекарь, – ответил Рубос. – Мы не признаем вашу власть и пришли сюда за вами.
– Да, все собрались, – сказал Гергос. – Будет нескучно.
– Рубос – мой, – быстро проговорил Драл. – Я его не добил в замке Бугошита, теперь пора исправить ошибку. Правда, стоит ли мне, убийце княжича, связываться с этим быком? Но ничего – не все с княжичами биться, приходится иногда довольствоваться наемниками. – Он выхватил меч, и в странном свете, льющемся в окна, на его пальце сверкнул полированный металл печатки. Вероятно, на ней был герб князя.
Нужно будет потом снять ее, решил Лотар. Вслух он спросил:
– Значит, ты убил Прачиса?
– Свернул ему шею, как цыпленку. Он и пискнуть не успел. – Драл быстро улыбнулся и вскинул меч. – Будет время, я тебе покажу, как это делается, колдун.
– Вряд ли, – Лотар был спокоен, – вряд ли у тебя будет теперь время.
Силач-крэксер выбрал взглядом Сухмета, но Лотар не мог позволить старику вступить в единоборство с негодяем. Желтоголовый встал рядом с Сухметом, взяв в одну руку Гвинед, а в другую кинжал. Он надеялся помочь восточнику. Тогда силач посмотрел на Гергоса. На губах неверного капитана мирамской дружины зазмеилась улыбка. Он встал рядом с силачом. Похоже, будет бой пара на пару.
– Щенок, как же я тебя возненавидел, едва ты вошел в город! – воскликнул Гергос. – Я ненавидел тебя, когда сидел с тобой за одним столом и когда водил к князю…
– Хватит, Гергос, пора поработать мечом, – сказал Лотар и, не дожидаясь окончания этой тирады, первым сделал выпад в его сторону.
Вдруг две стрелы почти одновременно просвистели у дерущихся над головами. Лотар даже немного присел. Это Капис с Крамисом выясняли отношения. И выяснили.
Капис со стрелой в груди и удивленным лицом пятился к раскрытому окну, опуская свой крохотный арбалетик. Он попытался удержаться, но сумел схватить только воздух и с истошным воплем вывалился наружу. А Крамис, не менее удивленный, чем его противник, со стрелой в плече, что было почти неопасно, точно так же отброшенный ударом назад, потерял равновесие и покатился по лестнице. Шею бы себе не сломал, подумал Лотар, но тут же забыл о нем. Гергос рванулся вперед, правда, еще пугая, а не атакуя всерьез.
Сначала Лотар попытался блокировать обоих противников, почти не рассчитывая на Сухмета, но скоро убедился, что это ему не по силам. Уж очень быстро они двигались.
К тому же без тренировок его тело стало не очень-то послушным. Он делал все и медленнее, и тяжелее, чем нужно было. Сам виноват, решил он, ну и, конечно, Гонг.
Потом заговорщики стали его теснить. Он даже приготовился нащупать сзади лестницу, но вдруг… Стоящий слева крэксер больше не нападал на него. Меч его звенел… Но теперь он встречал в воздухе Утгеллу. Старик вовремя пришел на помощь.
Чуть скосив глаза, Лотар еще раз убедился, что Сухмету с крэксером не справиться. Тот насел по-настоящему. Он уже дважды задел старика острием, один раз по левой руке, второй – по груди, и на благородной золотой парче, из которой восточник сшил свой халат, расползлось широкое кровавое пятно.
– Радуйся, – процедил Гергос, заметив этот взгляд, – твои друзья умрут быстро.
Тогда Лотар сделал обманное движение влево, вправо, отвлекая внимание своего противника, и вдруг упруго вкатился между Гергосом и крэксером. Оба на долю мгновения замешкались, оценивая выгоды и преимущества своего положения, потом силач поднял свою чудовищную саблю, чтобы располосовать Лотара сзади…
Драконий Оборотень резко, так, что засвистел воздух, провернулся на месте. Его нога воткнулась в живот крэксеру, и, даже накачанный смертельной отравой, он не успел отреагировать. Крэксер согнулся, и этого было достаточно. Левая рука Лотара, догоняя ногу, рванулась вперед, и кинжал с сухим треском вонзился в бок силачу, прямо под поднятую с саблей руку…
Все, нужно уходить, он оставался между противниками слишком долго. Лотар попытался продвинуться вперед, к окну, где стоял Гонг, чтобы пропустить меч Гергоса мимо, но тут же понял, что вовсе не убил крэксера. Тот был еще жив и, помедлив мгновение, стал с силой опускать свою саблю…
Никогда еще Лотар не понимал так отчетливо, что сглупил. Он понадеялся, что крэксер, как обычный человек, согнется от боли и станет небоеспособным, но ошибся. Теперь он, развернутый к силачу спиной, ждал этого удара и понимал, что ничего сделать уже не сумеет…
Вдруг Сухмет прыгнул вперед и ударил своей Утгеллой в живот силача, да с такой силой, что развернул его вокруг оси, разрубая практически надвое, но и попадая под удар, предназначенный Лотару.
Краем глаза Лотар увидел, как сабля крэксера опустилась старику на голову или на плечо, и тут же их обоих залила кровь, фонтаном ударившая из распоротого брюха убитого силача. Оба, покачнувшись, повалились на пол и откатились в самый дальний угол комнаты, оставляя за собой ужасающий кровавый след, который при слабом свете свечей показался черным, как кровь дракона.
Теперь бой с Гергосом стал несколько прохладным. Капитан мирамцев – вернее, бывший капитан – о чем-то думал. Наконец он произнес:
– Послушай, чужеземец, почему этот старик не задумываясь отдал за тебя жизнь?
Лотар, который сразу определил, что Сухмет только оглушен, усмехнулся.
– Нет, ты скажи, мне хочется знать, – настаивал Гергос. – Как будущему вождю это мне даже необходимо.
– Вождю?
– Конечно, неужели ты не понимаешь, что победа уже в наших руках? Именно тут и сейчас?
Он стал нести еще какую-то ахинею… Лотар внимательно посмотрел, что происходит у Рубоса с Дралом. Капитан Наемников очень устал, а его более легкий противник, кажется, даже не запыхался.
Но тут Рубос сделал то, что не смог бы предвидеть даже Лотар. Нанеся несколько очень сильных ударов, так что Драл, отражая их, взял меч двумя руками, Рубос вдруг бросился вперед, обхватил разбойника и принялся его душить. Теперь вес, усталость и даже скорость значения не имели. Все решала сила.
Драл выронил меч из отбитых рук и несколько раз ударил Рубоса кулаками, но безрезультатно.
Потом Драл попытался вырваться из медвежьей хватки Капитана Наемников, но тот, зарычав, еще туже сдавил его своими взбугрившимися от напряжения руками.
Тогда Драл тоже попытался задушить Рубоса. Лотар с облегчением увидел, что они закачались, прилагая все усилия, чтобы сломить соперника… Теперь Лотар знал, кто победит, и отвел от того угла глаза.
Гергос, опустив меч, тоже смотрел на эту пару. Когда Рубос и Драл, несколько раз врезавшись в стены, опрокинув стол и шкаф с книгами, упали на пол, все стало ясно. Рубос оказался прав, выбрав эту тактику. Его соперник слабел быстрее. Но и самому Рубосу приходилось нелегко. Так нелегко, что должно пройти немало времени, пока он додушит своего врага, пока поднимется на ноги, пока отыщет свой меч, пока снова будет готов к бою…
Если я проиграю Гергосу, подумал Лотар, бунтовщик, который хочет стать вождем, зарубит и полуживого Рубоса, и полумертвого Сухмета раньше, чем они сумеют подняться на ноги. Эта же мысль отразилась и в глазах Гергоса.
– Ну все, даже если Драл и умрет, победителем останусь я. Как было уже не раз.
– Да, ты убил немало людей, – согласился Лотар. – Мелета, например.
Гергос поднял меч, сделал пробный выпад и широко ухмыльнулся:
– Этот дурачок так ничего и не понял, когда я схватил его, чтобы убить.
– Наоборот, он все понял. Только выдавать тебя не захотел, даже там, по ту сторону жизни. Не назвал твоего имени, понимаешь?
Мечи рассыпали в воздухе тающие искры. Гергос важно кивнул:
– Так и должно быть. Он понимал, что я вождь, а он… Так, червяк, который не примкнул к нам и случайно узнал слишком много, чтобы остаться в живых.
Лотар сделал два выпада, не доводя их до конца, приучая Гергоса к тому, что тот диктует поединок. Для самовлюбленного негодяя это стало ловушкой.
– Он сделал это из любви к тебе.
– Он не понял, что я другой. Вождь, знаешь ли, начинается там, где кончается зависимость от таких химер, как любовь, преданность или забота о жизни каждого отдельного Мелета. Нужно заботиться обо всех – вот печать вождя.
Лотар сделал несколько ударов с оттяжкой чуть легче, чем нужно было. Гергос даже не сдвинул ногу, чтобы парировать их. Он уже считал, что полностью управляет боем. Он уже готов был начать последнюю – победную атаку.
В углу раздался резкий треск сломанных костей. Драл обмяк, а Рубос, наоборот, пытался включиться в реальность, чтобы биться дальше. В другом углу стал оживать Сухмет. Это было кстати. Теперь Гергос должен был торопиться.
– Ну, ладно, я и так слишком долго с тобой…
Он сделал три обманных выпада, а потом, хитроумно сократив расстояние почти незаметным полушагом, попытался атаковать Лотара снизу в пах. Удар этот был невидимый и довольно коварный, потому что все низовые атаки казались слабыми и легко парировались, но при скорости Гергоса ее никто не смог бы отразить…
Не смог ее отразить и Лотар. Да он не стал и пытаться. Он лишь убрал левую ногу назад, чтобы меч Гергоса просвистел в дюйме от его живота, а потом точно так же, и с не меньшей скоростью, атаковал пах Гергоса.
Тот увидел это – недаром был накачан магией, как наркоман зельем, – и попытался остановить свой меч, направив его вниз, но когда у него ничего не получилось – слишком велика была скорость и инерция его меча, – за миг до того, как Гвинед врезался в его плоть, у Гергоса расширились зрачки… Но, может быть, это была лишь игра света, уж слишком быстро все происходило…
Гвинед дошел почти до середины живота бывшего капитана мирамской стражи, и, отпрыгнув назад, чтобы не попасть под поток хлынувшей крови, Драконий Оборотень сказал, завершая их спор:
– Ты не вождь и не другой, Гергос. Ты просто подлый предатель, про которого завтра не вспомнит даже праздный болтун в портовом кабаке.
Пытаясь удержать вываливающиеся кишки, Гергос упал на пол и перед смертью прохрипел:
– Я только хотел, чтобы не было ни богатых, ни бедных. Я хотел, чтобы все было поровну…
ГЛАВА 27
Рубоса снедала тревога за Светоку. Крамис вздохнул:
– Ну что же, если нужно выбирать между дядей и городом, я выберу город.
– Скажи, пожалуйста, он город выбрал, – ядовито просипел Рубос. – Может, теперь тебе памятник поставить?
– Рубос, – прервал его Лотар, – не трать дыхание.
– Не доверяю я ему.
– Моя жизнь – отличное доказательство его верности, – отозвался сзади Сухмет.
Спор иссяк сам собой – они пришли.
Крохотная комнатушка, где они уже были, когда разыскивали манускрипты Каписа, на этот раз показалась Лотару не такой уж и крохотной, народу в нее набилось немало.
Кроме них четверых, здесь был Капис, рядом с ним стоял Гергос, в центре комнаты расположился силач-крэксер, с которым Лотару не удалось расправиться внизу, а сбоку на подоконнике сидел Драл.
Он был спокоен. Совсем не крэксер – это Лотар теперь видел очень отчетливо. Он просто одарен магией такого тонкого свойства, что не в силах Лотара в ней быстро разобраться. Сказать по правде, он даже сомневался, что и Сухмету это удалось бы. Магия делала Драла очень опасным противником. Но, конечно, гораздо менее опасным, чем Гергос, который находился под действием той же магии, только был еще и неплохим воином.
Лотар попытался определить, насколько силен Гергос, и с тревогой понял, что сейчас он гораздо сильнее Рубоса. А кое в чем мог даже превзойти и его – Желтоголового. Только он прятал свое умение, как привык всю жизнь маскироваться и притворяться, вынашивая чудовищные, преступные замыслы.
Пришедшим дали подняться на площадку башни. Никто и не думал их атаковать. Наверное, заговорщики были уверены в своей победе.
Внезапно Лотар понял, в чем дело, – Гонг! Он стоял у самого окна, из которого Лотар впервые услышал, что под городом появились собаки, и звенел, звенел… Звенел!
От его звуков хотелось плакать и смеяться одновременно. Он заглушал, казалось, все живое. И только таким, как Гергос, отказавшимся от чести и правды, не мешал жить и действовать. Казалось, даже воздух тут загустел и утратил свое животворное свойство, превратившись в некую эманацию застоя, мрака, смерти…
Лотар поразился, как это они не почувствовали сразу, какой здесь отвратительный воздух, и как этот звук расправляется здесь с жизнью. Он посмотрел на тех, кто пришел с ним. Рубос и Сухмет были, пожалуй, еще ничего. А вот Крамис плох. У него закатывались глаза и шла из носа кровь. Но он пытался держаться. Да, он выбрал город.
– Вы уже ничего не успеете, собаки пробили стены, – сказал Капис, отворачиваясь от окна. Он улыбался. – Опоздали, защитнички. Теперь наша власть.
– Ты торопишься, фальшивый лекарь, – ответил Рубос. – Мы не признаем вашу власть и пришли сюда за вами.
– Да, все собрались, – сказал Гергос. – Будет нескучно.
– Рубос – мой, – быстро проговорил Драл. – Я его не добил в замке Бугошита, теперь пора исправить ошибку. Правда, стоит ли мне, убийце княжича, связываться с этим быком? Но ничего – не все с княжичами биться, приходится иногда довольствоваться наемниками. – Он выхватил меч, и в странном свете, льющемся в окна, на его пальце сверкнул полированный металл печатки. Вероятно, на ней был герб князя.
Нужно будет потом снять ее, решил Лотар. Вслух он спросил:
– Значит, ты убил Прачиса?
– Свернул ему шею, как цыпленку. Он и пискнуть не успел. – Драл быстро улыбнулся и вскинул меч. – Будет время, я тебе покажу, как это делается, колдун.
– Вряд ли, – Лотар был спокоен, – вряд ли у тебя будет теперь время.
Силач-крэксер выбрал взглядом Сухмета, но Лотар не мог позволить старику вступить в единоборство с негодяем. Желтоголовый встал рядом с Сухметом, взяв в одну руку Гвинед, а в другую кинжал. Он надеялся помочь восточнику. Тогда силач посмотрел на Гергоса. На губах неверного капитана мирамской дружины зазмеилась улыбка. Он встал рядом с силачом. Похоже, будет бой пара на пару.
– Щенок, как же я тебя возненавидел, едва ты вошел в город! – воскликнул Гергос. – Я ненавидел тебя, когда сидел с тобой за одним столом и когда водил к князю…
– Хватит, Гергос, пора поработать мечом, – сказал Лотар и, не дожидаясь окончания этой тирады, первым сделал выпад в его сторону.
Вдруг две стрелы почти одновременно просвистели у дерущихся над головами. Лотар даже немного присел. Это Капис с Крамисом выясняли отношения. И выяснили.
Капис со стрелой в груди и удивленным лицом пятился к раскрытому окну, опуская свой крохотный арбалетик. Он попытался удержаться, но сумел схватить только воздух и с истошным воплем вывалился наружу. А Крамис, не менее удивленный, чем его противник, со стрелой в плече, что было почти неопасно, точно так же отброшенный ударом назад, потерял равновесие и покатился по лестнице. Шею бы себе не сломал, подумал Лотар, но тут же забыл о нем. Гергос рванулся вперед, правда, еще пугая, а не атакуя всерьез.
Сначала Лотар попытался блокировать обоих противников, почти не рассчитывая на Сухмета, но скоро убедился, что это ему не по силам. Уж очень быстро они двигались.
К тому же без тренировок его тело стало не очень-то послушным. Он делал все и медленнее, и тяжелее, чем нужно было. Сам виноват, решил он, ну и, конечно, Гонг.
Потом заговорщики стали его теснить. Он даже приготовился нащупать сзади лестницу, но вдруг… Стоящий слева крэксер больше не нападал на него. Меч его звенел… Но теперь он встречал в воздухе Утгеллу. Старик вовремя пришел на помощь.
Чуть скосив глаза, Лотар еще раз убедился, что Сухмету с крэксером не справиться. Тот насел по-настоящему. Он уже дважды задел старика острием, один раз по левой руке, второй – по груди, и на благородной золотой парче, из которой восточник сшил свой халат, расползлось широкое кровавое пятно.
– Радуйся, – процедил Гергос, заметив этот взгляд, – твои друзья умрут быстро.
Тогда Лотар сделал обманное движение влево, вправо, отвлекая внимание своего противника, и вдруг упруго вкатился между Гергосом и крэксером. Оба на долю мгновения замешкались, оценивая выгоды и преимущества своего положения, потом силач поднял свою чудовищную саблю, чтобы располосовать Лотара сзади…
Драконий Оборотень резко, так, что засвистел воздух, провернулся на месте. Его нога воткнулась в живот крэксеру, и, даже накачанный смертельной отравой, он не успел отреагировать. Крэксер согнулся, и этого было достаточно. Левая рука Лотара, догоняя ногу, рванулась вперед, и кинжал с сухим треском вонзился в бок силачу, прямо под поднятую с саблей руку…
Все, нужно уходить, он оставался между противниками слишком долго. Лотар попытался продвинуться вперед, к окну, где стоял Гонг, чтобы пропустить меч Гергоса мимо, но тут же понял, что вовсе не убил крэксера. Тот был еще жив и, помедлив мгновение, стал с силой опускать свою саблю…
Никогда еще Лотар не понимал так отчетливо, что сглупил. Он понадеялся, что крэксер, как обычный человек, согнется от боли и станет небоеспособным, но ошибся. Теперь он, развернутый к силачу спиной, ждал этого удара и понимал, что ничего сделать уже не сумеет…
Вдруг Сухмет прыгнул вперед и ударил своей Утгеллой в живот силача, да с такой силой, что развернул его вокруг оси, разрубая практически надвое, но и попадая под удар, предназначенный Лотару.
Краем глаза Лотар увидел, как сабля крэксера опустилась старику на голову или на плечо, и тут же их обоих залила кровь, фонтаном ударившая из распоротого брюха убитого силача. Оба, покачнувшись, повалились на пол и откатились в самый дальний угол комнаты, оставляя за собой ужасающий кровавый след, который при слабом свете свечей показался черным, как кровь дракона.
Теперь бой с Гергосом стал несколько прохладным. Капитан мирамцев – вернее, бывший капитан – о чем-то думал. Наконец он произнес:
– Послушай, чужеземец, почему этот старик не задумываясь отдал за тебя жизнь?
Лотар, который сразу определил, что Сухмет только оглушен, усмехнулся.
– Нет, ты скажи, мне хочется знать, – настаивал Гергос. – Как будущему вождю это мне даже необходимо.
– Вождю?
– Конечно, неужели ты не понимаешь, что победа уже в наших руках? Именно тут и сейчас?
Он стал нести еще какую-то ахинею… Лотар внимательно посмотрел, что происходит у Рубоса с Дралом. Капитан Наемников очень устал, а его более легкий противник, кажется, даже не запыхался.
Но тут Рубос сделал то, что не смог бы предвидеть даже Лотар. Нанеся несколько очень сильных ударов, так что Драл, отражая их, взял меч двумя руками, Рубос вдруг бросился вперед, обхватил разбойника и принялся его душить. Теперь вес, усталость и даже скорость значения не имели. Все решала сила.
Драл выронил меч из отбитых рук и несколько раз ударил Рубоса кулаками, но безрезультатно.
Потом Драл попытался вырваться из медвежьей хватки Капитана Наемников, но тот, зарычав, еще туже сдавил его своими взбугрившимися от напряжения руками.
Тогда Драл тоже попытался задушить Рубоса. Лотар с облегчением увидел, что они закачались, прилагая все усилия, чтобы сломить соперника… Теперь Лотар знал, кто победит, и отвел от того угла глаза.
Гергос, опустив меч, тоже смотрел на эту пару. Когда Рубос и Драл, несколько раз врезавшись в стены, опрокинув стол и шкаф с книгами, упали на пол, все стало ясно. Рубос оказался прав, выбрав эту тактику. Его соперник слабел быстрее. Но и самому Рубосу приходилось нелегко. Так нелегко, что должно пройти немало времени, пока он додушит своего врага, пока поднимется на ноги, пока отыщет свой меч, пока снова будет готов к бою…
Если я проиграю Гергосу, подумал Лотар, бунтовщик, который хочет стать вождем, зарубит и полуживого Рубоса, и полумертвого Сухмета раньше, чем они сумеют подняться на ноги. Эта же мысль отразилась и в глазах Гергоса.
– Ну все, даже если Драл и умрет, победителем останусь я. Как было уже не раз.
– Да, ты убил немало людей, – согласился Лотар. – Мелета, например.
Гергос поднял меч, сделал пробный выпад и широко ухмыльнулся:
– Этот дурачок так ничего и не понял, когда я схватил его, чтобы убить.
– Наоборот, он все понял. Только выдавать тебя не захотел, даже там, по ту сторону жизни. Не назвал твоего имени, понимаешь?
Мечи рассыпали в воздухе тающие искры. Гергос важно кивнул:
– Так и должно быть. Он понимал, что я вождь, а он… Так, червяк, который не примкнул к нам и случайно узнал слишком много, чтобы остаться в живых.
Лотар сделал два выпада, не доводя их до конца, приучая Гергоса к тому, что тот диктует поединок. Для самовлюбленного негодяя это стало ловушкой.
– Он сделал это из любви к тебе.
– Он не понял, что я другой. Вождь, знаешь ли, начинается там, где кончается зависимость от таких химер, как любовь, преданность или забота о жизни каждого отдельного Мелета. Нужно заботиться обо всех – вот печать вождя.
Лотар сделал несколько ударов с оттяжкой чуть легче, чем нужно было. Гергос даже не сдвинул ногу, чтобы парировать их. Он уже считал, что полностью управляет боем. Он уже готов был начать последнюю – победную атаку.
В углу раздался резкий треск сломанных костей. Драл обмяк, а Рубос, наоборот, пытался включиться в реальность, чтобы биться дальше. В другом углу стал оживать Сухмет. Это было кстати. Теперь Гергос должен был торопиться.
– Ну, ладно, я и так слишком долго с тобой…
Он сделал три обманных выпада, а потом, хитроумно сократив расстояние почти незаметным полушагом, попытался атаковать Лотара снизу в пах. Удар этот был невидимый и довольно коварный, потому что все низовые атаки казались слабыми и легко парировались, но при скорости Гергоса ее никто не смог бы отразить…
Не смог ее отразить и Лотар. Да он не стал и пытаться. Он лишь убрал левую ногу назад, чтобы меч Гергоса просвистел в дюйме от его живота, а потом точно так же, и с не меньшей скоростью, атаковал пах Гергоса.
Тот увидел это – недаром был накачан магией, как наркоман зельем, – и попытался остановить свой меч, направив его вниз, но когда у него ничего не получилось – слишком велика была скорость и инерция его меча, – за миг до того, как Гвинед врезался в его плоть, у Гергоса расширились зрачки… Но, может быть, это была лишь игра света, уж слишком быстро все происходило…
Гвинед дошел почти до середины живота бывшего капитана мирамской стражи, и, отпрыгнув назад, чтобы не попасть под поток хлынувшей крови, Драконий Оборотень сказал, завершая их спор:
– Ты не вождь и не другой, Гергос. Ты просто подлый предатель, про которого завтра не вспомнит даже праздный болтун в портовом кабаке.
Пытаясь удержать вываливающиеся кишки, Гергос упал на пол и перед смертью прохрипел:
– Я только хотел, чтобы не было ни богатых, ни бедных. Я хотел, чтобы все было поровну…
ГЛАВА 27
Лотар снял с пальца Драла княжеский перстень, надел на свой палец, потом взял Гонг Вызова и покрутил его в руках. Этот магический инструмент, в отличие от подделки Каписа, был полон мрачной, торжественной красотой, которая всегда отличала сильные произведения магического искусства.
Его серебряная поверхность была бы почти матовой, если бы на ней не горели звезды. Иероглифы или старые руны, расположившиеся по ободу, образовали сложный и таинственный узор. И кому пришла в голову мысль выдать эту штуку за тарелку?
Гонг разогрелся от света Зо-Мур. Лотар чувствовал, как он бьется в его пальцах, как волна странной, ощутимой энергии отходит от Гонга и расплывается мягкими, чудовищно искривляющими все вокруг волнами. Эти волны почти не гасли на расстоянии, они даже делались плотнее вдали. Они проплывали над городом, заставляя бесноваться собак, вызывая боль, сдвигая сознание, искажая представление о мире у всех, кто его слышал. Это было ужасно.
Лотар вздохнул и оглянулся. Вокруг валялось несколько тряпок – вероятно, обрывки сорванных штор. Он оторвал кусок и поплотнее завернул Гонг.
Вдруг треск и хруст прокатились по всему терему. Но особенно досталось башне – Лотар даже покачнулся, когда пол под его каблуками загулял, как палуба корабля в хороший шторм.
Лотар быстро сунул Гонг за пазуху и выглянул в окно. Сначала он ничего не увидел – только распластанный на мостовой, как морская звезда, труп Каписа. Отсюда лекарь казался спокойным и даже довольным, потому что никакая суета этого мира больше не касалась его. Лотар попробовал было сосредоточиться на его фигуре, но тут новый удар в основание башни заставил его схватиться за край окна, чтобы устоять.
Теперь он рассмотрел – это была огромная собака, величиной с трехэтажный дом. Она уже освоилась в городе и пыталась отгрызть от основания башни самый большой кусок. Камни на ее зубах скрипели и рассыпались, падали на мостовую и раскатывались в разные стороны.
Вдруг собака задрала голову и отчаянно завыла. И тотчас в трех или четырех местах в городе и возле стен взвыли другие собаки. Их хор прокатился над городом как последнее предупреждение, как призыв к смерти. Нужно было что-то делать.
Лотар в последний раз окинул взглядом площадку башни, залитую кровью, заваленную трупами. Живой Рубос с улыбкой рассматривал гримасу боли, застывшую на лице Гергоса. Сухмет приводил себя в порядок, брезгливо пытаясь стереть пятна своей и чужой крови с халата.
– Нет времени прихорашиваться, – сказал Лотар. – Они сейчас завалят башню, быстро спускаемся.
Прихрамывая, постанывая от боли, двое его друзей стали спускаться по ступеням. Лотар попытался было им помочь, потому что руки и ноги его приятелей не слушались, но вдруг чуть не наступил на Крамиса. Тот был жив, но не мог прийти в себя. От падения ему досталось гораздо больше, чем от всех прежних передряг.
Вот ему-то Желтоголовый и принялся помогать, потому что от сотрясения некоторые ступени провалились, и теперь даже Лотару нелегко было спуститься. Лишь внизу Рубос, Сухмет и Крамис пришли в себя.
– Значит, мы победили, – сказал Рубос со слабой усмешкой.
– Он победил, – Сухмет указал на Лотара. – А мы, похоже, валялись в отключке.
– А ты попробуй задуши Драла голыми руками!
– А ты попробуй останови накачанного до бровей крэксера лишь саблей.
– А вот от меня оказалось мало толку, – просипел, едва шевеля бледными губами, Крамис.
– Ну, ты, по крайней мере, вывел из строя одного, а это совсем неплохо, большего и мне не удалось сделать, – сказал Рубос и потрепал Крамиса по здоровому плечу, но юноша скривился от боли.
Башня снова содрогнулась, с ее крыши посыпалась черепица. Что-то собаки как будто не заметили, что Гонга нет в башне. Лотар на миг задумался.
– Так, ты оставайся около князя, – сказал он Рубосу и повернулся к восточнику: – А ты жди моего сигнала. Может, мне потребуется помощь. Пока займись вот им. – Он кивнул в сторону Крамиса, который, шатаясь от слабости, пытался ощупать острие стрелы, вышедшей сбоку от лопатки.
– Ну, в хорошей драке с такой раной иные бойцы и строя не покидают, – проговорил Сухмет, стараясь утешить юношу.
– Я и не собирался уходить оттуда, просто оступился… – запротестовал Крамис, но Сухмет уже уложил его на пол и принялся аккуратно срезать древко стрелы, чтобы снять кирасу.
– Знаю, знаю.
– А ты куда? – спросил Рубос.
Лотар пожал плечами:
– Пока не знаю.
Когда он выбежал из терема, стало ясно, что еще три или четыре собаки уже подошли на помощь к своей самой предприимчивой товарке и взялись за терем основательно. Башня уже накренилась и могла рухнуть на крыши соседних домов в любую минуту.
Тогда Лотар вытащил Гонг, не разворачивая ткань, поднял его над собой и, все время оглядываясь, пошел в сторону порта. Собаки ничего не замечали. Лишь одна из них, которая только что прорвалась в город и находилась еще очень далеко, почувствовала Гонг, который нес Лотар, и залаяла так, что стекла некоторых домов с мелодичным звоном посыпались на брусчатку. Тогда и собаки, которые грызли терем, заметили, что Гонг от них потихоньку отдаляется.
Желтоголовый понял это сразу – колокольчик тревоги тут же оглушительно зазвенел. Лотар оглянулся: вот и хорошо – все собаки бросились за ним в погоню.
Желтоголовый снова сунул Гонг за пазуху и побежал по улицам.
Печальнее всего было сознавать, что, пробегая по улицам, он обрекает их на гибель, потому что собаки, которые неслись за ним, разрушали все, как неукротимые и неуязвимые тараны, как яростный гнев богов. И не было от них спасения…
Подпустив их поближе и убедившись, что теперь они не потеряют его, Лотар припустил быстрее. Что из этого могло получиться, он еще не знал. Но он добился своего, теперь он мог выманить из города всю стаю.
С трех сторон он уже ощущал собак, и свободным оставался лишь путь на юг, в порт. Что же, это хорошо, ведь там было море, в котором сколько угодно собак могли плескаться, как мальки в садке, не причиняя никому вреда. На мгновение Лотар пожалел, что в горячке последних дней так и не заглянул в порт и не знал, что там творилось, но это было и необязательно.
Два раза он видел толпы мародеров на улицах. Они шли, шатаясь как пьяные, упиваясь вседозволенностью, и высматривали дома побогаче. Сопротивление стражи на стенах, как могло показаться, в основном было сломлено. Но когда эти головорезы попробуют сунуться в дома – их встретят отцы семейств, собравшиеся вместе большие семьи. И справиться с ними будет не намного легче, чем справиться с самыми упорными воинами.
Всех еще можно было спасти, если увести из города собак, избавить жителей Мирама от угнетающих звуков Гонга Вызова, а мародерам дать понять, что их вожди мертвы… Но главное – увести собак.
Он свернул в узкую улочку, потом еще раз, и вдруг… Толпа страшно оборванных людей валила из порта в богатые кварталы, чтобы их доля в грабеже не проплыла мимо их бездонных карманов. Лотар в отчаянии заорал:
– Прочь, расходитесь, спасайтесь – сейчас тут будут собаки!
На миг он с ужасом представил, что сейчас увязнет в этом месиве человеческих тел и жадных, цепляющих его со всех сторон рук. И когда появятся собаки, они все погибнут под их безжалостными лапами… Но что это? Грабители прижались к стенам домов, затыкая уши, закрывая лица, попадали на землю с пеной на губах… И открыли ему путь. Гонг, догадался Лотар. Что же, хоть тут он мне помог.
Ввалившись в порт, Лотар от облегчения даже всхлипнул, переводя дыхание. Но тут же замер.
Оказалось, что порт – не спасение. Здесь нельзя заставить собак опуститься в воду, потому что… воды почти не было видно. От самой кромки пирсов до выхода из гавани плотно стояли корабли – от больших океанских до крохотных лодочек. С борта на борт можно было перешагивать, даже не используя сходен.
И если бы Лотар попытался утопить тут собак, то вся эта плавучая армада, весь этот плавучий город, вместивший в себя большую часть жителей Мирама, погибла бы под их каменными лапами. Это было бы пострашнее пожара и мародеров.
Лотар еще раз с сомнением огляделся и повернулся назад. До собак оставалось не больше четверти мили. Он продвигался быстрее собак, должно быть, потому, что выбирал удобную дорогу между домами, а им приходилось каждый раз вытаскивать лапы из развалин.
Нужно вырваться из города. Лотар осмотрелся еще раз. Неподалеку кипела яростная потасовка, в которой небольшой отряд стражников расправлялся с толпой каких-то нищих, которые пытались пробиться к кораблям. К тому же от кораблей на помощь к стражникам бежало немало людей. И хотя эти горожане не бог весть какие вояки, они справятся – ведь за спиной у них остались жены и дети.
Пробежав сотню ярдов вдоль воды, Лотар повернул к зданию таможни и очутился на ее широком и пустынном дворе. У него осталось очень мало времени. Он скинул кожаную куртку, сорвал рубаху, мягко опустив Гонг на землю рядом с собой. Потом быстро, как только мог, принялся отращивать крылья.
Кожа на перепонках получилась очень тугой, рассекать такими крыльями воздух, особенно сначала, будет очень трудно, и силы для этого понадобится невероятно много, но собаки были уже очень близко. Досадуя, что не догадался спрятать Гонг, когда еще можно было взять его руками, Лотар неуклюже попытался сунуть его остатками пальцев в задний карман штанов… Внезапно волна чужого ужаса накатила на него сзади. Он обернулся.
Небольшая группа таможенных чиновников, выставив вперед хилые копья, стояла у стены и со страхом на бледных и усталых лицах смотрела, как Лотар трансмутировал свое тело.
– Назад! – крикнул он им. – Это зрелище не для вас!
Но они все равно смотрели. Представляю, какие разговоры пойдут завтра по городу, если, разумеется, будет кому рассказывать и кому слушать… Внезапно даже не звон, а вой колокольчиков затопил сознание. Лотар огляделся. Через невысокую ограду таможни важно переступила огромная собака. Она тяжело дышала, ее язык вывалился наружу, как у обыкновенной дворняги в жаркий день, но она была опаснее, чем все дворняги мира. Лотар быстрым движением плеч проверил перевязь с Гвинедом, схватил тряпку с Гонгом зубами и побежал по двору, набирая скорость.
Собака переступила-таки стену и бросилась вперед, к Лотару. Ее тело распласталось в воздухе, зубы, освещенные отблесками пожара, влажно заблестели, но… Удар собачьих челюстей пришелся мимо, щелчок каменных клыков прозвучал, как выстрел вендийской петарды. Лотар каким-то чудом подпрыгнул вверх и, зарычав от боли, расправил только что выращенные крылья и подхватил в них, как в штормовые паруса, немного ветра…
И крылья выдержали, стали опорой. Теперь Лотар мог уже загребать воздух, все уверенней поднимаясь к небу. Потом собака прыгнула еще раз, но снова промахнулась. Лотар видел ее прыжок, видел, как приближаются другие собаки, и повернул в сторону портовых складов, где мог развернуться в воздухе.
Он поднялся не выше сотни ярдов, когда вдруг почувствовал давление сверху – это было верхнее перекрытие купола, установленного над Мирамом. Лотар не ожидал, что «потолок» окажется таким низким. Он попробовал еще немного подняться, просто из упрямства, придавая крыльям больший размах и большую силу, чтобы увереннее держаться на этой высоте, но вдруг понял, что задыхается, как будто в мире кончался воздух. К тому же очень мешал Гонг, зажатый зубами.
Лотар измерил взглядом высоту – кажется, все могло получиться – и вытянул левое крыло. Он тотчас стал падать, но не очень быстро, потому что крыло немного тормозило падение. Правым крылом, немыслимо изогнув его, он взял Гонг, а потом очень осторожно ухитрился засунуть его за брючный ремень. Теперь Гонг был в безопасности – он никуда не мог выпасть и почти не мешал.
До земли оставалось не больше десятка саженей, когда он сумел выровнять свой полет. Потом пролетел перед самыми мордами собак. Чудовища тут же бросились в погоню. Они были очень близко от него, тяжело и медленно летящего над самыми крышами, но догнать не могли. Все-таки крылья давали преимущество…
Теперь он знал, что делать. Вернее, надеялся, что знает. Когда он был под самым куполом, то заметил три широкие просеки, проделанные собаками в нагромождении домов Мирама. К одной из таких просек он сейчас и направлялся. По ней он выведет собак из города, именно по ней, чтобы не множить разрушения.
Вдруг вой колокольчиков врезался в его сознание как удар! Странно знакомое лицо появилось в окне одного из ближайших, почти неразрушенных домов. Лотар вздрогнул – это был Крысенок. Голова его была перевязана какой-то окровавленной тряпкой… Он целился в Лотара из своего арбалета.
Его серебряная поверхность была бы почти матовой, если бы на ней не горели звезды. Иероглифы или старые руны, расположившиеся по ободу, образовали сложный и таинственный узор. И кому пришла в голову мысль выдать эту штуку за тарелку?
Гонг разогрелся от света Зо-Мур. Лотар чувствовал, как он бьется в его пальцах, как волна странной, ощутимой энергии отходит от Гонга и расплывается мягкими, чудовищно искривляющими все вокруг волнами. Эти волны почти не гасли на расстоянии, они даже делались плотнее вдали. Они проплывали над городом, заставляя бесноваться собак, вызывая боль, сдвигая сознание, искажая представление о мире у всех, кто его слышал. Это было ужасно.
Лотар вздохнул и оглянулся. Вокруг валялось несколько тряпок – вероятно, обрывки сорванных штор. Он оторвал кусок и поплотнее завернул Гонг.
Вдруг треск и хруст прокатились по всему терему. Но особенно досталось башне – Лотар даже покачнулся, когда пол под его каблуками загулял, как палуба корабля в хороший шторм.
Лотар быстро сунул Гонг за пазуху и выглянул в окно. Сначала он ничего не увидел – только распластанный на мостовой, как морская звезда, труп Каписа. Отсюда лекарь казался спокойным и даже довольным, потому что никакая суета этого мира больше не касалась его. Лотар попробовал было сосредоточиться на его фигуре, но тут новый удар в основание башни заставил его схватиться за край окна, чтобы устоять.
Теперь он рассмотрел – это была огромная собака, величиной с трехэтажный дом. Она уже освоилась в городе и пыталась отгрызть от основания башни самый большой кусок. Камни на ее зубах скрипели и рассыпались, падали на мостовую и раскатывались в разные стороны.
Вдруг собака задрала голову и отчаянно завыла. И тотчас в трех или четырех местах в городе и возле стен взвыли другие собаки. Их хор прокатился над городом как последнее предупреждение, как призыв к смерти. Нужно было что-то делать.
Лотар в последний раз окинул взглядом площадку башни, залитую кровью, заваленную трупами. Живой Рубос с улыбкой рассматривал гримасу боли, застывшую на лице Гергоса. Сухмет приводил себя в порядок, брезгливо пытаясь стереть пятна своей и чужой крови с халата.
– Нет времени прихорашиваться, – сказал Лотар. – Они сейчас завалят башню, быстро спускаемся.
Прихрамывая, постанывая от боли, двое его друзей стали спускаться по ступеням. Лотар попытался было им помочь, потому что руки и ноги его приятелей не слушались, но вдруг чуть не наступил на Крамиса. Тот был жив, но не мог прийти в себя. От падения ему досталось гораздо больше, чем от всех прежних передряг.
Вот ему-то Желтоголовый и принялся помогать, потому что от сотрясения некоторые ступени провалились, и теперь даже Лотару нелегко было спуститься. Лишь внизу Рубос, Сухмет и Крамис пришли в себя.
– Значит, мы победили, – сказал Рубос со слабой усмешкой.
– Он победил, – Сухмет указал на Лотара. – А мы, похоже, валялись в отключке.
– А ты попробуй задуши Драла голыми руками!
– А ты попробуй останови накачанного до бровей крэксера лишь саблей.
– А вот от меня оказалось мало толку, – просипел, едва шевеля бледными губами, Крамис.
– Ну, ты, по крайней мере, вывел из строя одного, а это совсем неплохо, большего и мне не удалось сделать, – сказал Рубос и потрепал Крамиса по здоровому плечу, но юноша скривился от боли.
Башня снова содрогнулась, с ее крыши посыпалась черепица. Что-то собаки как будто не заметили, что Гонга нет в башне. Лотар на миг задумался.
– Так, ты оставайся около князя, – сказал он Рубосу и повернулся к восточнику: – А ты жди моего сигнала. Может, мне потребуется помощь. Пока займись вот им. – Он кивнул в сторону Крамиса, который, шатаясь от слабости, пытался ощупать острие стрелы, вышедшей сбоку от лопатки.
– Ну, в хорошей драке с такой раной иные бойцы и строя не покидают, – проговорил Сухмет, стараясь утешить юношу.
– Я и не собирался уходить оттуда, просто оступился… – запротестовал Крамис, но Сухмет уже уложил его на пол и принялся аккуратно срезать древко стрелы, чтобы снять кирасу.
– Знаю, знаю.
– А ты куда? – спросил Рубос.
Лотар пожал плечами:
– Пока не знаю.
Когда он выбежал из терема, стало ясно, что еще три или четыре собаки уже подошли на помощь к своей самой предприимчивой товарке и взялись за терем основательно. Башня уже накренилась и могла рухнуть на крыши соседних домов в любую минуту.
Тогда Лотар вытащил Гонг, не разворачивая ткань, поднял его над собой и, все время оглядываясь, пошел в сторону порта. Собаки ничего не замечали. Лишь одна из них, которая только что прорвалась в город и находилась еще очень далеко, почувствовала Гонг, который нес Лотар, и залаяла так, что стекла некоторых домов с мелодичным звоном посыпались на брусчатку. Тогда и собаки, которые грызли терем, заметили, что Гонг от них потихоньку отдаляется.
Желтоголовый понял это сразу – колокольчик тревоги тут же оглушительно зазвенел. Лотар оглянулся: вот и хорошо – все собаки бросились за ним в погоню.
Желтоголовый снова сунул Гонг за пазуху и побежал по улицам.
Печальнее всего было сознавать, что, пробегая по улицам, он обрекает их на гибель, потому что собаки, которые неслись за ним, разрушали все, как неукротимые и неуязвимые тараны, как яростный гнев богов. И не было от них спасения…
Подпустив их поближе и убедившись, что теперь они не потеряют его, Лотар припустил быстрее. Что из этого могло получиться, он еще не знал. Но он добился своего, теперь он мог выманить из города всю стаю.
С трех сторон он уже ощущал собак, и свободным оставался лишь путь на юг, в порт. Что же, это хорошо, ведь там было море, в котором сколько угодно собак могли плескаться, как мальки в садке, не причиняя никому вреда. На мгновение Лотар пожалел, что в горячке последних дней так и не заглянул в порт и не знал, что там творилось, но это было и необязательно.
Два раза он видел толпы мародеров на улицах. Они шли, шатаясь как пьяные, упиваясь вседозволенностью, и высматривали дома побогаче. Сопротивление стражи на стенах, как могло показаться, в основном было сломлено. Но когда эти головорезы попробуют сунуться в дома – их встретят отцы семейств, собравшиеся вместе большие семьи. И справиться с ними будет не намного легче, чем справиться с самыми упорными воинами.
Всех еще можно было спасти, если увести из города собак, избавить жителей Мирама от угнетающих звуков Гонга Вызова, а мародерам дать понять, что их вожди мертвы… Но главное – увести собак.
Он свернул в узкую улочку, потом еще раз, и вдруг… Толпа страшно оборванных людей валила из порта в богатые кварталы, чтобы их доля в грабеже не проплыла мимо их бездонных карманов. Лотар в отчаянии заорал:
– Прочь, расходитесь, спасайтесь – сейчас тут будут собаки!
На миг он с ужасом представил, что сейчас увязнет в этом месиве человеческих тел и жадных, цепляющих его со всех сторон рук. И когда появятся собаки, они все погибнут под их безжалостными лапами… Но что это? Грабители прижались к стенам домов, затыкая уши, закрывая лица, попадали на землю с пеной на губах… И открыли ему путь. Гонг, догадался Лотар. Что же, хоть тут он мне помог.
Ввалившись в порт, Лотар от облегчения даже всхлипнул, переводя дыхание. Но тут же замер.
Оказалось, что порт – не спасение. Здесь нельзя заставить собак опуститься в воду, потому что… воды почти не было видно. От самой кромки пирсов до выхода из гавани плотно стояли корабли – от больших океанских до крохотных лодочек. С борта на борт можно было перешагивать, даже не используя сходен.
И если бы Лотар попытался утопить тут собак, то вся эта плавучая армада, весь этот плавучий город, вместивший в себя большую часть жителей Мирама, погибла бы под их каменными лапами. Это было бы пострашнее пожара и мародеров.
Лотар еще раз с сомнением огляделся и повернулся назад. До собак оставалось не больше четверти мили. Он продвигался быстрее собак, должно быть, потому, что выбирал удобную дорогу между домами, а им приходилось каждый раз вытаскивать лапы из развалин.
Нужно вырваться из города. Лотар осмотрелся еще раз. Неподалеку кипела яростная потасовка, в которой небольшой отряд стражников расправлялся с толпой каких-то нищих, которые пытались пробиться к кораблям. К тому же от кораблей на помощь к стражникам бежало немало людей. И хотя эти горожане не бог весть какие вояки, они справятся – ведь за спиной у них остались жены и дети.
Пробежав сотню ярдов вдоль воды, Лотар повернул к зданию таможни и очутился на ее широком и пустынном дворе. У него осталось очень мало времени. Он скинул кожаную куртку, сорвал рубаху, мягко опустив Гонг на землю рядом с собой. Потом быстро, как только мог, принялся отращивать крылья.
Кожа на перепонках получилась очень тугой, рассекать такими крыльями воздух, особенно сначала, будет очень трудно, и силы для этого понадобится невероятно много, но собаки были уже очень близко. Досадуя, что не догадался спрятать Гонг, когда еще можно было взять его руками, Лотар неуклюже попытался сунуть его остатками пальцев в задний карман штанов… Внезапно волна чужого ужаса накатила на него сзади. Он обернулся.
Небольшая группа таможенных чиновников, выставив вперед хилые копья, стояла у стены и со страхом на бледных и усталых лицах смотрела, как Лотар трансмутировал свое тело.
– Назад! – крикнул он им. – Это зрелище не для вас!
Но они все равно смотрели. Представляю, какие разговоры пойдут завтра по городу, если, разумеется, будет кому рассказывать и кому слушать… Внезапно даже не звон, а вой колокольчиков затопил сознание. Лотар огляделся. Через невысокую ограду таможни важно переступила огромная собака. Она тяжело дышала, ее язык вывалился наружу, как у обыкновенной дворняги в жаркий день, но она была опаснее, чем все дворняги мира. Лотар быстрым движением плеч проверил перевязь с Гвинедом, схватил тряпку с Гонгом зубами и побежал по двору, набирая скорость.
Собака переступила-таки стену и бросилась вперед, к Лотару. Ее тело распласталось в воздухе, зубы, освещенные отблесками пожара, влажно заблестели, но… Удар собачьих челюстей пришелся мимо, щелчок каменных клыков прозвучал, как выстрел вендийской петарды. Лотар каким-то чудом подпрыгнул вверх и, зарычав от боли, расправил только что выращенные крылья и подхватил в них, как в штормовые паруса, немного ветра…
И крылья выдержали, стали опорой. Теперь Лотар мог уже загребать воздух, все уверенней поднимаясь к небу. Потом собака прыгнула еще раз, но снова промахнулась. Лотар видел ее прыжок, видел, как приближаются другие собаки, и повернул в сторону портовых складов, где мог развернуться в воздухе.
Он поднялся не выше сотни ярдов, когда вдруг почувствовал давление сверху – это было верхнее перекрытие купола, установленного над Мирамом. Лотар не ожидал, что «потолок» окажется таким низким. Он попробовал еще немного подняться, просто из упрямства, придавая крыльям больший размах и большую силу, чтобы увереннее держаться на этой высоте, но вдруг понял, что задыхается, как будто в мире кончался воздух. К тому же очень мешал Гонг, зажатый зубами.
Лотар измерил взглядом высоту – кажется, все могло получиться – и вытянул левое крыло. Он тотчас стал падать, но не очень быстро, потому что крыло немного тормозило падение. Правым крылом, немыслимо изогнув его, он взял Гонг, а потом очень осторожно ухитрился засунуть его за брючный ремень. Теперь Гонг был в безопасности – он никуда не мог выпасть и почти не мешал.
До земли оставалось не больше десятка саженей, когда он сумел выровнять свой полет. Потом пролетел перед самыми мордами собак. Чудовища тут же бросились в погоню. Они были очень близко от него, тяжело и медленно летящего над самыми крышами, но догнать не могли. Все-таки крылья давали преимущество…
Теперь он знал, что делать. Вернее, надеялся, что знает. Когда он был под самым куполом, то заметил три широкие просеки, проделанные собаками в нагромождении домов Мирама. К одной из таких просек он сейчас и направлялся. По ней он выведет собак из города, именно по ней, чтобы не множить разрушения.
Вдруг вой колокольчиков врезался в его сознание как удар! Странно знакомое лицо появилось в окне одного из ближайших, почти неразрушенных домов. Лотар вздрогнул – это был Крысенок. Голова его была перевязана какой-то окровавленной тряпкой… Он целился в Лотара из своего арбалета.