– Ты изучаешь меня?
Сухмет кивнул и усмехнулся:
– Из нас троих мне лучше других удается просматривать сознание других людей. Так что…
Кнебергиш посмотрел на Лотара:
– Как я понимаю, ты здесь главный?
Лотар развел руками:
– Вообще-то главных у нас нет. Каждый делает то, что у него получается лучше.
– Ты здесь думаешь?
– Мы все думаем.
Страх никуда не делся, доктор просто затаил его.
– Значит, так: или ты просишь своего друга оставить меня в покое, или я ничего не буду говорить.
– Я понял, – ответил Лотар. Доктор начинал ему нравиться. – И мой друг тоже понял.
Сухмет ухмыльнулся и кивнул по-восточному, что могло означать все что угодно, даже отрицание. Теперь его внимание стало тонким, очень мягким. Этот «шнур» по-прежнему связывал голову Кнебергиша и глаза восточника.
Зато Лотар свернул свое внимание. Он сделал это демонстративно и даже охотно. Пожалуй, его вмешательство, даже если бы Кнебергиш и не возражал, могло только помешать Сухмету.
– Один восточный торговец странными чучелами, который живет в трактире Шува, утверждает, что ты продал ему эту картинку, которую похитил из какой-то книги в княжеском тереме.
Кнебергиш взял лист, повернул к костерку, внимательно осмотрел, потом положил на место и выпрямился.
– Ложь. Я никогда не видел ее раньше.
– Но ты знаешь человека, о котором я спрашиваю?
– Нет. Я не знаю ни одного восточного торговца редкостями.
– В Мираме он называет себя Курбаном. Подумай, может быть, ты все-таки слышал это имя?
– Нет. Я никогда не слышал этого имени.
Лотар потер глаза. Нет, так они ничего не узнают.
– Какие опыты ты ставил в своей лаборатории?
– Полагаю, это мое дело.
– Князь нам дал полномочия задавать любые вопросы, даже неприятные, и тебе, как одному из друзей князя, полагалось бы на них ответить.
– Я делал… – Доктор оглянулся, словно в этом зале кроме них мог быть кто-то еще. – Только не смейтесь… Я открыл, что если надавить сок из овощей и некоторых фруктов, то можно получить почти столь же благотворный эффект, как от самих фруктов. В некоторых случаях это очень важно. Например…
Он умолк.
– Продолжай, – попросил Лотар.
– У вас еще есть ко мне вопросы?
Нет, от него трудно было добиться большего. По крайней мере, на этот раз. Может, получится когда-нибудь позже, если это «позже» наступит. Лотар поднялся.
– Чем болен князь?
– У него рак пищевода.
– Сколько ему еще осталось?
– Не могу сказать, потому что не знаю, в каком он сейчас состоянии.
– Ты ушел из города два месяца назад. Если считать, что его состояние не изменилось, тогда сколько?
– Я не колдун. – Он посмотрел на Сухмета, который при этих словах с улыбкой поклонился. – Я не знаю.
Рубос шагнул вперед.
– А вообще сколько могут жить при такой болезни?
– Раньше умирали очень быстро, за несколько недель. Я пришел к выводу, что смерть наступала не от болезни, а от голода. Если наладить правильное питание и попытаться приостановить болезнь, то можно… Можно говорить о годах, пока метастазы не убьют какой-нибудь другой жизненно важный орган.
– Спасибо за исчерпывающую информацию, – сказал Лотар и указал на еду, которая так и осталась нетронутой. – А ты все-таки поешь. Тебе нужно сохранять силы и разум. Может статься, ты еще очень понадобишься городу.
Он пошел к лазу. Сухмет засеменил следом. Рубос поклонился и пошел с ними рядом.
Когда они выбрались на поверхность, Лотар повернулся к Сухмету:
– Ну что?
– Он говорил правду, он ничего не знает. Конечно, может быть, страх исказил какие-то очень глубокие пласты его памяти, но в главном он не солгал ни разу.
Лотар вдохнул полной грудью пахнущий морем воздух.
– Значит, это ложный след. Жаль, что так поздно и мы не сможем, не нарушив норм вежливости, заглянуть к господину Курбану. А мне теперь очень хочется с ним потолковать.
Рубос, глядя на звезды, кивнул:
– Если понадобится, можно и не мелочиться. Подумаешь – вежливость!
– Нет, – решил Лотар, – ситуация пока не созрела. Его тоже могли подставить, как… – Он оглянулся назад, в сторону Кнебергиша.
Через мгновение магическое видение открыло ему, что доктор, забыв обо всем на свете и громко чавкая, вгрызается в ножку поросенка, пытаясь одновременно пить вино из горлышка бутылки и отломить большой кусок копченой рыбины, даже не очистив от чешуи.
– Зря, – сказал Лотар. – Если он долго голодал, может и плохо стать.
Сухмет хмыкнул:
– А еще доктор называется.
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
Сухмет кивнул и усмехнулся:
– Из нас троих мне лучше других удается просматривать сознание других людей. Так что…
Кнебергиш посмотрел на Лотара:
– Как я понимаю, ты здесь главный?
Лотар развел руками:
– Вообще-то главных у нас нет. Каждый делает то, что у него получается лучше.
– Ты здесь думаешь?
– Мы все думаем.
Страх никуда не делся, доктор просто затаил его.
– Значит, так: или ты просишь своего друга оставить меня в покое, или я ничего не буду говорить.
– Я понял, – ответил Лотар. Доктор начинал ему нравиться. – И мой друг тоже понял.
Сухмет ухмыльнулся и кивнул по-восточному, что могло означать все что угодно, даже отрицание. Теперь его внимание стало тонким, очень мягким. Этот «шнур» по-прежнему связывал голову Кнебергиша и глаза восточника.
Зато Лотар свернул свое внимание. Он сделал это демонстративно и даже охотно. Пожалуй, его вмешательство, даже если бы Кнебергиш и не возражал, могло только помешать Сухмету.
– Один восточный торговец странными чучелами, который живет в трактире Шува, утверждает, что ты продал ему эту картинку, которую похитил из какой-то книги в княжеском тереме.
Кнебергиш взял лист, повернул к костерку, внимательно осмотрел, потом положил на место и выпрямился.
– Ложь. Я никогда не видел ее раньше.
– Но ты знаешь человека, о котором я спрашиваю?
– Нет. Я не знаю ни одного восточного торговца редкостями.
– В Мираме он называет себя Курбаном. Подумай, может быть, ты все-таки слышал это имя?
– Нет. Я никогда не слышал этого имени.
Лотар потер глаза. Нет, так они ничего не узнают.
– Какие опыты ты ставил в своей лаборатории?
– Полагаю, это мое дело.
– Князь нам дал полномочия задавать любые вопросы, даже неприятные, и тебе, как одному из друзей князя, полагалось бы на них ответить.
– Я делал… – Доктор оглянулся, словно в этом зале кроме них мог быть кто-то еще. – Только не смейтесь… Я открыл, что если надавить сок из овощей и некоторых фруктов, то можно получить почти столь же благотворный эффект, как от самих фруктов. В некоторых случаях это очень важно. Например…
Он умолк.
– Продолжай, – попросил Лотар.
– У вас еще есть ко мне вопросы?
Нет, от него трудно было добиться большего. По крайней мере, на этот раз. Может, получится когда-нибудь позже, если это «позже» наступит. Лотар поднялся.
– Чем болен князь?
– У него рак пищевода.
– Сколько ему еще осталось?
– Не могу сказать, потому что не знаю, в каком он сейчас состоянии.
– Ты ушел из города два месяца назад. Если считать, что его состояние не изменилось, тогда сколько?
– Я не колдун. – Он посмотрел на Сухмета, который при этих словах с улыбкой поклонился. – Я не знаю.
Рубос шагнул вперед.
– А вообще сколько могут жить при такой болезни?
– Раньше умирали очень быстро, за несколько недель. Я пришел к выводу, что смерть наступала не от болезни, а от голода. Если наладить правильное питание и попытаться приостановить болезнь, то можно… Можно говорить о годах, пока метастазы не убьют какой-нибудь другой жизненно важный орган.
– Спасибо за исчерпывающую информацию, – сказал Лотар и указал на еду, которая так и осталась нетронутой. – А ты все-таки поешь. Тебе нужно сохранять силы и разум. Может статься, ты еще очень понадобишься городу.
Он пошел к лазу. Сухмет засеменил следом. Рубос поклонился и пошел с ними рядом.
Когда они выбрались на поверхность, Лотар повернулся к Сухмету:
– Ну что?
– Он говорил правду, он ничего не знает. Конечно, может быть, страх исказил какие-то очень глубокие пласты его памяти, но в главном он не солгал ни разу.
Лотар вдохнул полной грудью пахнущий морем воздух.
– Значит, это ложный след. Жаль, что так поздно и мы не сможем, не нарушив норм вежливости, заглянуть к господину Курбану. А мне теперь очень хочется с ним потолковать.
Рубос, глядя на звезды, кивнул:
– Если понадобится, можно и не мелочиться. Подумаешь – вежливость!
– Нет, – решил Лотар, – ситуация пока не созрела. Его тоже могли подставить, как… – Он оглянулся назад, в сторону Кнебергиша.
Через мгновение магическое видение открыло ему, что доктор, забыв обо всем на свете и громко чавкая, вгрызается в ножку поросенка, пытаясь одновременно пить вино из горлышка бутылки и отломить большой кусок копченой рыбины, даже не очистив от чешуи.
– Зря, – сказал Лотар. – Если он долго голодал, может и плохо стать.
Сухмет хмыкнул:
– А еще доктор называется.
ГЛАВА 11
Гергос стоял красный от злости, но голос его был, как всегда, спокойным, уверенным и сильным. Полдюжины стражников столпились в отдалении и делали вид, что никто из них не пытается подслушивать. Лотар, Рубос и Сухмет стояли над телом стражника с сержантской перевязью, который лежал в пыли со странно свернутой набок головой. Из-под шлема вытекали струйки почерневшей крови.
Лотар старался пока ни о чем не думать, не строить никаких версий. Он смотрел на крыши домов, которые начинало золотить только-только появившееся из-за горизонта солнце.
– Итак, – проговорил Гергос, – начнем с самого начала.
– Мы подошли к калитке, которой, как ты сказал, можно пользоваться по ночам, чтобы не опускать лишний раз мост. – Рубос устал, его голос звучал глухо, негромко, но он привычно преодолевал усталость, потому что день обещал быть хлопотным.
– Что вы делали на холмах? – спросил Гергос.
– Гуляли, – ответил Рубос. – Не забывай, мы отчитываемся только перед князем.
Гергос вздохнул.
– Нагулявшись, мы подошли к этой калитке и стали кричать в переговорное отверстие, чтобы нам открыли.
Сухмет тем временем тщательно, дюйм за дюймом осматривал поверхность низкой, едва ли не в половину роста Рубоса, но толстой, сделанной почти из цельных дубовых бревен калитки во внешней стене города. Ее запорам могли позавидовать засовы небольшого замка, а переговорное отверстие и окошко для наблюдения были устроены таким образом, что через них невозможно было ни выстрелить в стражника, ни ударить его копьем. Все было очень просто и надежно.
– Каково же было наше удивление, когда стало ясно, что калитка не заперта. Мы толкнули ее…
Гергос подошел к калитке.
– Она была открыта, как сейчас?
– Да, – кивнул Рубос.
Как ни странно, именно в это мгновение звякнул далекий колокольчик. Лотар стремительно повернулся на месте. Но опасности не было, он был в этом уверен, вот только… Когда он перевел взгляд на Гергоса, то понял, что произошло. Прежде чем кто-либо успел что-нибудь сказать, Гергос протянул руку и задвинул засов. Лотару осталось только произнести:
– Не нужно было этого делать.
– Что такое? – Гергос повернулся к Желтоголовому. – Мне кажется, калитку нужно держать закрытой.
– Мы хотели закрыть ее после того, как Сухмет осмотрит следы, которые здесь остались.
– Ах да, я забыл. Вы же все видите не так, как нормальные люди. Ну, мои следы, я надеюсь, ничего не испортят. – Он усмехнулся, но на его скулах ходили желваки. – Ладно, кто именно толкнул калитку?
– Какое это имеет значение? – спросил Лотар. – Мне кажется, Гергос, ты пытаешься сейчас просто спрашивать, вместо того, чтобы думать.
Глаза капитана мирамской стражи сузились.
– Вообще-то вас следовало развести в разные комнаты и допросить поодиночке. А потом проверить, совпадут ли ваши показания.
– Ого, старина, ты уже хочешь нас допрашивать? – Рубос недобро усмехнулся. – А тебе не кажется, что по всем признакам мы должны допрашивать тех, кто был с этой стороны стены? И потом выяснить, есть ли у кого-либо алиби и кто может оказаться убийцей?
– Мы живем вместе не один десяток лет. Мои люди проверены не раз, среди нас нет предателей.
– В самом деле? – спокойно спросил Лотар. – Большинство из тех, кто по ту сторону стен готовится к штурму города, тоже живут здесь не один десяток лет, и среди них тоже немало таких, за кого ты, без сомнения, поручился бы еще пару месяцев назад… А сейчас поручишься, Гергос?
Капитан мирамской стражи потер подбородок. Щетина заскрипела под его пальцами.
– Ты прав, чужеземец. Как ни горько это сознавать, но ты прав. Хочу только заметить, что среди тех, кто предает Мирам, немало и пришлых. Так что… – Он повернулся к Рубосу: – Продолжай, старина. Извини, если я срываюсь, меня огорошила эта смерть.
Он посмотрел на труп, который лежал между ними.
– Мы вошли и обнаружили его в таком виде, – продолжил Рубос. – Тогда мы принялись кричать, чтобы пришел хоть кто-нибудь из стражи. Надо сказать, ребята появились довольно быстро. Первого же из них послали за тобой. – Рубос снял флягу с пояса и сделал глоток, потом передал флягу Лотару и закончил: – А ведь он еще не остыл. Его убили за пару часов перед нашим появлением, не больше.
Гергос смотрел на лежащего перед ним человека, и глаза его стали темными от печали. Наконец он встряхнулся.
– Он был рядом с нами больше двадцати лет. Это был один из тех, с кем я начинал здесь службу. Ну ладно.
– А теперь, Гергос, у меня к тебе несколько вопросов. Как зовут… звали этого человека?
– Мелет. Десятник нашей стражи. Один из самых верных людей. Я повторяю – верных, без всяких там выкрутасов.
Лотар кивнул.
– Он заплатил жизнью, так что его верность не вызывает сомнения. Скажи, он был здесь один?
– Этот пост не считается опасным. Кроме того, каждого, кто подходит к этой калитке, единственному выходу из города, по ночам проверяют как минимум два патруля. И другой возможности оказаться здесь не существует.
– А с той стороны стены? – спросил Рубос.
– А это все равно ничего не даст. Калитка не хуже ворот выдержит и таран, и огонь. Кроме того, не все про нее знают. Тебе про нее рассказали только потому, что ты взялся нам помогать.
Рубос посмотрел на Лотара.
– Гергос, как часто пользовались этой калиткой?
– Последний раз, кажется, недели две назад.
Лотар кивнул. Сухмет подошел к ним и отрицательно покачал головой.
– Все следы очень старые, а с этой стороны – только его. – Он кивнул на Гергоса.
– Значит, дверь открыл тот, кто знал о наших возможностях, – проговорил Лотар. – И сумел как-то защититься.
– А разве это возможно? – спросил Гергос. – Я не знал.
– Вполне возможно, капитан, мы ведь не всемогущи. Достаточно было открыть засов лезвием кинжала, или палкой, или просто пнуть сапогом, – перечислил Сухмет.
– Понятно. В любом случае ваши вопросы, наверное, уже бессмысленны – кто-то открыл калитку и ушел в лес, – высказался Гергос.
– Необязательно, – покрутил головой Сухмет. – Хотя я не могу понять, входил или выходил человек, ради которого открывали калитку, мне кажется, его могли и впустить внутрь.
Лотар кивнул, соглашаясь.
– Это бросает тень на Мелета, – снова нахмурился Гергос.
Но Лотар больше не стал с ним спорить:
– Сделаем так, Гергос: нам нужно помещение, лучше подвальное, с хорошей акустикой, и чтобы никто не мешал.
Гергос подозрительно посмотрел на Желтоголового, но, вздохнув, потер переносицу и ответил:
– Под Щербатой башней есть небольшой каземат. Если даже вы испачкаете его какой-нибудь очень ядовитой магией, мы его потом просто замуруем.
– Не испачкаем. – Лотар повернулся к Рубосу: – Попроси стражников сделать носилки и перенести туда Мелета.
Стражники тут же с облегчением взялись за дело. Они уложили два копья на землю, из перевязей и ремней сделали носилки и осторожно, словно могли еще причинить ему боль, положили на них десятника. Потом подняли его и пошли за Гергосом, который, оставив у калитки одного из своих людей, повел остальных к ближайшей башне.
От входной двери, которая оказалась открытой, вели две лестницы – одна на стены, вторая вниз. Стражники с Мелетом на руках и все остальные спустились в небольшой коридорчик и оказались перед трухлявой, но еще вполне плотной дверью. За ней обнаружилась комната длиной с десяток шагов, освещенная неярким светом из крохотного зарешеченного окошка. Посередине стоял не очень надежный на вид стол, но на лучшее Лотар и не надеялся.
– Кладите его на стол и забирайте ваше оружие, – скомандовал Сухмет. Едва они оказались в этом каземате, настала его очередь командовать.
Солдаты с облегчением разобрали ремни, привели себя в порядок и один за другим вышли наружу. Лотар повернулся к Гергосу и попросил:
– Тебе тоже следует уйти. Это может скверно повлиять на того, кто тут окажется.
Гергос кивнул в сторону Рубоса:
– А он?
– Его я могу прикрыть, но на вас двоих сил у меня не хватит, – сказал Лотар. Не задав больше ни одного вопроса, Гергос направился к выходу. Лотар крикнул ему в спину: – И поставь кого-нибудь, чтобы сюда ненароком не ввалился какой-нибудь любопытный олух!
– Я сам буду стоять снаружи, чтобы быстрее узнать имя убийцы, – не оборачиваясь, ответил Гергос.
Дверь закрылась. В помещении остались Лотар, Рубос и Сухмет. Конечно, был еще труп – бездушная, лишенная жизни оболочка, лишь чуть-чуть отличающаяся от куклы. Отличие заключалось в том, что остатки животворной энергии еще не до конца вытекли из этого тела. Хотя сколько ее там осталось, предстояло сейчас выяснить.
– Ну что, начнем? – спросил Сухмет.
Лотар кивнул. Рубос отошел в дальний угол каземата.
– Ты правда сможешь меня защитить от его магии? – спросил он Лотара.
– Ни от чего защищать тебя не придется, – ответил Сухмет.
– Я не хотел, чтобы он тут находился во время сеанса, – ответил Лотар, слабо улыбнувшись.
Рубос кивнул:
– Тогда начинайте.
Сухмет подошел к Мелету и поднял шлем над его черепом. Внезапно из его горла вырвался странный, гортанный звук, похожий на иноземное слово. Лотар подошел ближе. Череп десятника был разможжен, словно кто-то старательно пытался сокрушить мозг этого человека.
– Значит, его оглушили, а потом уже сломали шею, – прокомментировал из угла Рубос.
Лотар покачал головой:
– Видишь, раны очень глубокие, но кровь из них почти не вытекла. Это значит, что его сначала убили и лишь потом старательно и очень аккуратно разбили череп.
Рубос пожал плечами.
– Каким бы лопухом этот Мелет ни был при жизни, он был профессионалом и вряд ли дал бы захватить себя врасплох, чтобы ему свернули шею. Да и для нападения есть более простые способы.
– Но если ты подошел очень близко…
– Никто, даже местные стражники, не подпустят незнакомого человека к себе так близко, чтобы ты захватил шею.
– Значит, это не был незнакомец, – ответил Лотар.
Мгновение в каземате царила тишина. Потом Сухмет произнес:
– М-да, кто-то потрудился тут на славу. Вряд ли мы много узнаем.
Лотар потер ежик волос над налобной пластиной.
– Кстати, я давно хотел тебя спросить: ты специально стал рассуждать о развороченных мозгах в трапезной князя? Пытался кого-то проверить?
Сухмет растянул губы, но ухмылка быстро погасла, да и глаза его остались холодными, как пол каземата.
– Просто решил убедиться. Если присутствующие там узнают от меня про эту особенность нашей работы, а потом что-нибудь подобное случится, – Сухмет кивнул на Мелета, лежащего перед ним на столе, – значит, преступление берет начало из терема. От кого-то, кто там присутствовал. – У тебя есть подозрения? – быстро спросил Рубос.
– К сожалению, пока ничего, что стоило бы упоминания, – ответил восточник.
– Я так и думал, – сказал Лотар и приготовился наблюдать. – Ладно, давай узнаем, что можно выжать из Мелета.
Сухмет кивнул. Затем он снял с себя роскошный халат, все оружие и остался только в рубашке и легких штанах. Сапожки с загнутыми вверх носами он тщательно протер куском ткани, которую достал из поясного кошеля. Он готовился быть магически нейтральным.
– Это так сложно? – спросил его Рубос.
– Нет, просто мера предосторожности, – ответил восточник.
Он очертил пальцем на полу широкий круг и больше не переступал прерывистый след на темных плитах. Затем он покрутил пальцами в воздухе, словно писал несколько иероглифов одновременно. Наконец издал низкий рокочущий звук, похожий на дробь далекого барабана.
В лицо Рубосу и Лотару внезапно ударил холодный, сырой порыв ветра, словно из пропасти до них долетел никогда не согреваемый солнцем вихрь.
– Ках-тце, мирулам, огадир но-цру… – запел Сухмет.
И даже Лотару, который читал об этой магии в одной из книг, стало тягостно, неуютно, почти страшно. А Рубос, отважный, никогда не теряющийся Рубос, отвернулся.
– Жжереви, Каписа, запир да но сту, вахади!
В голосе старого раба осталось так мало человеческого, что уши закладывало, как от близкого, очень мощного удара гонга. В нем появились такие звенящие нотки, что Лотару пришлось бороться с собой, чтобы не поставить ненароком слуховую блокаду. Но тогда он мог бы не расслышать слов Мелета.
Но Сухмет уже кончил. Он простер вперед руки и почти спокойно спросил на местном языке:
– Отвечай, Мелет, готов ты отозваться на мои вопросы?
Внезапно глаза мертвеца открылись. В них не было блеска, они оставались тусклыми, словно свинцовые бляшки, но могли видеть – в этом Лотар был уверен.
– Я готов, вызывающий меня.
Голос покойника был тихий, гораздо тише, чем жужжание мухи. Но в каземате с гулкими каменными стенами его все равно было слышно.
– Что ты делал в том месте, где тебя настигла смерть?
– Я стоял на часах, вызывающий.
– Ты должен был там стоять?
– Нет, была не моя очередь. Но поставили меня.
– Кто?
– Приказ передал кто-то из молодых воинов…
Пока все шло очень неплохо. В книге Сухмета говорилось, что способность отвечать на вопросы зависит только от чувства ответственности того, кого допрашивают с помощью этой магии.
– Отвечай, видел ли ты того, кто убил тебя?
– Не помню, господин.
Сухмет вытер капли пота со лба. Допрос при всей его простоте стоил старику немало сил.
– Что ты делал вчера днем?
– Я не знаю, какой день ты имеешь в виду, вызывающий. Здесь нет времени…
– Что ты делал в предшествующий смерти день?
– Под командованием Гергоса мы ходили в замок Кибата.
– Потом ты вернулся в Мирам?
– Не сразу. На развалинах мне дали коня, и я отвез в замок воеводы Бугошита какой-то сверток.
– Какой сверток?
– Не знаю, туман перед глазами… Помню, он был твердый. Но я не открывал его.
– С кем ты ездил в замок Бугошита?
– Один. – Чей приказ ты исполнял?
– На свертке был герб Сошура…
Голос Мелета стал тягучим, хриплым, неуверенным. Теперь, чтобы расслышать его, Лотару приходилось напрягать слух.
А Сухмет вообще едва стоял на ногах. Лотар и без магии видел, что мокрая от пота рубашка прилипла к его спине, словно старик только что вылез из воды.
– Попробуй вспомнить вот что. Тебя поставили на этот пост, потом наступила ночь. Ты был один. Потом кто-то к тебе подошел… Кто это был?
– Оставь меня, вызывающий. Я ухожу туда, где это не имеет значения. Там жизнь не кажется необходимой…
Голос десятника замер. Лотар шагнул вперед. Он и не заметил, что едва ли не с самого начала сеанса вливает в старика все больше и больше собственных сил.
– Спроси его, – сказал Лотар, – не окликал ли его кто-нибудь из-за калитки?
На мгновение в каземате воцарилась тишина. Вероятно, для трупа было не важно, кто именно задавал вопрос, поэтому Сухмет не стал повторять слова Лотара. Он лишь сузил и сделал чуть более ярким поток энергии, вливающейся в десятника. Теперь в нем засверкали крошечные искры, словно пузырьки в пенящейся воде.
– Нет, никто не звал меня… Я ухожу… совсем…
Да, теперь даже Рубос понял, что десятника больше не оживить.
Сухмет отошел к стене, в которой было окошко, и сел прямо на пол. Потом спрятал лицо в ладони. Лотар подошел и положил руку ему на плечо.
– Ты здорово поработал, Сухмет.
– Он ведь видел, – проговорил старик пересохшими губами, – видел того, кто подошел к нему. Даже разговаривал с ним. Но лицо, фигуру, голос передать не мог. Слишком сильно разбит затылок.
– А может, он не хотел говорить? – подал голос Рубос.
Лотар с удивлением посмотрел на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если они были друзьями и убийца все еще кажется Мелету своим… Хотя он и стал причиной смерти, но десятник простил его, потому что там, как я понял, это не имеет значения.
– Кажется, понимаю, – ответил Лотар. – Но это нелогично. Если там наши проблемы не имеют значения, тогда, наоборот, можно выдать даже друга, потому что это уже не важно.
Рубос махнул рукой:
– Ну, как знаешь. Я просто предположил, что…
– Нет, – подал голос Сухмет. – Мне кажется, все дело в том, что затылок разбит. И позвоночник сломан. Слишком много энергии из-за этого вытекло. Если бы тут был маг посильнее…
– Нет, большего не добился бы и сам Харисмус, – сказал Лотар.
Сухмет поднял голову.
– Ты не знаешь его силы, господин мой. Если бы он был тут, он бы заставил не только труп, но даже камни свидетельствовать и повествовать.
Лотар вспомнил, что это была цитата из жизнеописания великого колдуна и мудреца, прозванного на Востоке Учителем Учителей.
– Ну ладно, мы и так узнали немало.
– А именно? – спросил Рубос.
– Мы узнали, – сказал Желтоголовый, – что убийца находится в городе. И у него как минимум есть осведомитель во дворце. И что, скорее всего, Мелета убили за то, что он возил что-то в замок Бугошита.
– Нужно было спросить, кому он передал сверток, – сказал Рубос.
– Это важно, конечно, но гораздо интереснее то, что события, если не ошибаюсь, не могли развиваться до тех пор, пока кто-то не оказался на развалинах замка Кибата. Вот это настоящее открытие.
– А что это может означать? – спросил Рубос.
– Еще не знаю, – ответил Лотар. – Но возможно, это ключевой момент всего дела.
Лотар старался пока ни о чем не думать, не строить никаких версий. Он смотрел на крыши домов, которые начинало золотить только-только появившееся из-за горизонта солнце.
– Итак, – проговорил Гергос, – начнем с самого начала.
– Мы подошли к калитке, которой, как ты сказал, можно пользоваться по ночам, чтобы не опускать лишний раз мост. – Рубос устал, его голос звучал глухо, негромко, но он привычно преодолевал усталость, потому что день обещал быть хлопотным.
– Что вы делали на холмах? – спросил Гергос.
– Гуляли, – ответил Рубос. – Не забывай, мы отчитываемся только перед князем.
Гергос вздохнул.
– Нагулявшись, мы подошли к этой калитке и стали кричать в переговорное отверстие, чтобы нам открыли.
Сухмет тем временем тщательно, дюйм за дюймом осматривал поверхность низкой, едва ли не в половину роста Рубоса, но толстой, сделанной почти из цельных дубовых бревен калитки во внешней стене города. Ее запорам могли позавидовать засовы небольшого замка, а переговорное отверстие и окошко для наблюдения были устроены таким образом, что через них невозможно было ни выстрелить в стражника, ни ударить его копьем. Все было очень просто и надежно.
– Каково же было наше удивление, когда стало ясно, что калитка не заперта. Мы толкнули ее…
Гергос подошел к калитке.
– Она была открыта, как сейчас?
– Да, – кивнул Рубос.
Как ни странно, именно в это мгновение звякнул далекий колокольчик. Лотар стремительно повернулся на месте. Но опасности не было, он был в этом уверен, вот только… Когда он перевел взгляд на Гергоса, то понял, что произошло. Прежде чем кто-либо успел что-нибудь сказать, Гергос протянул руку и задвинул засов. Лотару осталось только произнести:
– Не нужно было этого делать.
– Что такое? – Гергос повернулся к Желтоголовому. – Мне кажется, калитку нужно держать закрытой.
– Мы хотели закрыть ее после того, как Сухмет осмотрит следы, которые здесь остались.
– Ах да, я забыл. Вы же все видите не так, как нормальные люди. Ну, мои следы, я надеюсь, ничего не испортят. – Он усмехнулся, но на его скулах ходили желваки. – Ладно, кто именно толкнул калитку?
– Какое это имеет значение? – спросил Лотар. – Мне кажется, Гергос, ты пытаешься сейчас просто спрашивать, вместо того, чтобы думать.
Глаза капитана мирамской стражи сузились.
– Вообще-то вас следовало развести в разные комнаты и допросить поодиночке. А потом проверить, совпадут ли ваши показания.
– Ого, старина, ты уже хочешь нас допрашивать? – Рубос недобро усмехнулся. – А тебе не кажется, что по всем признакам мы должны допрашивать тех, кто был с этой стороны стены? И потом выяснить, есть ли у кого-либо алиби и кто может оказаться убийцей?
– Мы живем вместе не один десяток лет. Мои люди проверены не раз, среди нас нет предателей.
– В самом деле? – спокойно спросил Лотар. – Большинство из тех, кто по ту сторону стен готовится к штурму города, тоже живут здесь не один десяток лет, и среди них тоже немало таких, за кого ты, без сомнения, поручился бы еще пару месяцев назад… А сейчас поручишься, Гергос?
Капитан мирамской стражи потер подбородок. Щетина заскрипела под его пальцами.
– Ты прав, чужеземец. Как ни горько это сознавать, но ты прав. Хочу только заметить, что среди тех, кто предает Мирам, немало и пришлых. Так что… – Он повернулся к Рубосу: – Продолжай, старина. Извини, если я срываюсь, меня огорошила эта смерть.
Он посмотрел на труп, который лежал между ними.
– Мы вошли и обнаружили его в таком виде, – продолжил Рубос. – Тогда мы принялись кричать, чтобы пришел хоть кто-нибудь из стражи. Надо сказать, ребята появились довольно быстро. Первого же из них послали за тобой. – Рубос снял флягу с пояса и сделал глоток, потом передал флягу Лотару и закончил: – А ведь он еще не остыл. Его убили за пару часов перед нашим появлением, не больше.
Гергос смотрел на лежащего перед ним человека, и глаза его стали темными от печали. Наконец он встряхнулся.
– Он был рядом с нами больше двадцати лет. Это был один из тех, с кем я начинал здесь службу. Ну ладно.
– А теперь, Гергос, у меня к тебе несколько вопросов. Как зовут… звали этого человека?
– Мелет. Десятник нашей стражи. Один из самых верных людей. Я повторяю – верных, без всяких там выкрутасов.
Лотар кивнул.
– Он заплатил жизнью, так что его верность не вызывает сомнения. Скажи, он был здесь один?
– Этот пост не считается опасным. Кроме того, каждого, кто подходит к этой калитке, единственному выходу из города, по ночам проверяют как минимум два патруля. И другой возможности оказаться здесь не существует.
– А с той стороны стены? – спросил Рубос.
– А это все равно ничего не даст. Калитка не хуже ворот выдержит и таран, и огонь. Кроме того, не все про нее знают. Тебе про нее рассказали только потому, что ты взялся нам помогать.
Рубос посмотрел на Лотара.
– Гергос, как часто пользовались этой калиткой?
– Последний раз, кажется, недели две назад.
Лотар кивнул. Сухмет подошел к ним и отрицательно покачал головой.
– Все следы очень старые, а с этой стороны – только его. – Он кивнул на Гергоса.
– Значит, дверь открыл тот, кто знал о наших возможностях, – проговорил Лотар. – И сумел как-то защититься.
– А разве это возможно? – спросил Гергос. – Я не знал.
– Вполне возможно, капитан, мы ведь не всемогущи. Достаточно было открыть засов лезвием кинжала, или палкой, или просто пнуть сапогом, – перечислил Сухмет.
– Понятно. В любом случае ваши вопросы, наверное, уже бессмысленны – кто-то открыл калитку и ушел в лес, – высказался Гергос.
– Необязательно, – покрутил головой Сухмет. – Хотя я не могу понять, входил или выходил человек, ради которого открывали калитку, мне кажется, его могли и впустить внутрь.
Лотар кивнул, соглашаясь.
– Это бросает тень на Мелета, – снова нахмурился Гергос.
Но Лотар больше не стал с ним спорить:
– Сделаем так, Гергос: нам нужно помещение, лучше подвальное, с хорошей акустикой, и чтобы никто не мешал.
Гергос подозрительно посмотрел на Желтоголового, но, вздохнув, потер переносицу и ответил:
– Под Щербатой башней есть небольшой каземат. Если даже вы испачкаете его какой-нибудь очень ядовитой магией, мы его потом просто замуруем.
– Не испачкаем. – Лотар повернулся к Рубосу: – Попроси стражников сделать носилки и перенести туда Мелета.
Стражники тут же с облегчением взялись за дело. Они уложили два копья на землю, из перевязей и ремней сделали носилки и осторожно, словно могли еще причинить ему боль, положили на них десятника. Потом подняли его и пошли за Гергосом, который, оставив у калитки одного из своих людей, повел остальных к ближайшей башне.
От входной двери, которая оказалась открытой, вели две лестницы – одна на стены, вторая вниз. Стражники с Мелетом на руках и все остальные спустились в небольшой коридорчик и оказались перед трухлявой, но еще вполне плотной дверью. За ней обнаружилась комната длиной с десяток шагов, освещенная неярким светом из крохотного зарешеченного окошка. Посередине стоял не очень надежный на вид стол, но на лучшее Лотар и не надеялся.
– Кладите его на стол и забирайте ваше оружие, – скомандовал Сухмет. Едва они оказались в этом каземате, настала его очередь командовать.
Солдаты с облегчением разобрали ремни, привели себя в порядок и один за другим вышли наружу. Лотар повернулся к Гергосу и попросил:
– Тебе тоже следует уйти. Это может скверно повлиять на того, кто тут окажется.
Гергос кивнул в сторону Рубоса:
– А он?
– Его я могу прикрыть, но на вас двоих сил у меня не хватит, – сказал Лотар. Не задав больше ни одного вопроса, Гергос направился к выходу. Лотар крикнул ему в спину: – И поставь кого-нибудь, чтобы сюда ненароком не ввалился какой-нибудь любопытный олух!
– Я сам буду стоять снаружи, чтобы быстрее узнать имя убийцы, – не оборачиваясь, ответил Гергос.
Дверь закрылась. В помещении остались Лотар, Рубос и Сухмет. Конечно, был еще труп – бездушная, лишенная жизни оболочка, лишь чуть-чуть отличающаяся от куклы. Отличие заключалось в том, что остатки животворной энергии еще не до конца вытекли из этого тела. Хотя сколько ее там осталось, предстояло сейчас выяснить.
– Ну что, начнем? – спросил Сухмет.
Лотар кивнул. Рубос отошел в дальний угол каземата.
– Ты правда сможешь меня защитить от его магии? – спросил он Лотара.
– Ни от чего защищать тебя не придется, – ответил Сухмет.
– Я не хотел, чтобы он тут находился во время сеанса, – ответил Лотар, слабо улыбнувшись.
Рубос кивнул:
– Тогда начинайте.
Сухмет подошел к Мелету и поднял шлем над его черепом. Внезапно из его горла вырвался странный, гортанный звук, похожий на иноземное слово. Лотар подошел ближе. Череп десятника был разможжен, словно кто-то старательно пытался сокрушить мозг этого человека.
– Значит, его оглушили, а потом уже сломали шею, – прокомментировал из угла Рубос.
Лотар покачал головой:
– Видишь, раны очень глубокие, но кровь из них почти не вытекла. Это значит, что его сначала убили и лишь потом старательно и очень аккуратно разбили череп.
Рубос пожал плечами.
– Каким бы лопухом этот Мелет ни был при жизни, он был профессионалом и вряд ли дал бы захватить себя врасплох, чтобы ему свернули шею. Да и для нападения есть более простые способы.
– Но если ты подошел очень близко…
– Никто, даже местные стражники, не подпустят незнакомого человека к себе так близко, чтобы ты захватил шею.
– Значит, это не был незнакомец, – ответил Лотар.
Мгновение в каземате царила тишина. Потом Сухмет произнес:
– М-да, кто-то потрудился тут на славу. Вряд ли мы много узнаем.
Лотар потер ежик волос над налобной пластиной.
– Кстати, я давно хотел тебя спросить: ты специально стал рассуждать о развороченных мозгах в трапезной князя? Пытался кого-то проверить?
Сухмет растянул губы, но ухмылка быстро погасла, да и глаза его остались холодными, как пол каземата.
– Просто решил убедиться. Если присутствующие там узнают от меня про эту особенность нашей работы, а потом что-нибудь подобное случится, – Сухмет кивнул на Мелета, лежащего перед ним на столе, – значит, преступление берет начало из терема. От кого-то, кто там присутствовал. – У тебя есть подозрения? – быстро спросил Рубос.
– К сожалению, пока ничего, что стоило бы упоминания, – ответил восточник.
– Я так и думал, – сказал Лотар и приготовился наблюдать. – Ладно, давай узнаем, что можно выжать из Мелета.
Сухмет кивнул. Затем он снял с себя роскошный халат, все оружие и остался только в рубашке и легких штанах. Сапожки с загнутыми вверх носами он тщательно протер куском ткани, которую достал из поясного кошеля. Он готовился быть магически нейтральным.
– Это так сложно? – спросил его Рубос.
– Нет, просто мера предосторожности, – ответил восточник.
Он очертил пальцем на полу широкий круг и больше не переступал прерывистый след на темных плитах. Затем он покрутил пальцами в воздухе, словно писал несколько иероглифов одновременно. Наконец издал низкий рокочущий звук, похожий на дробь далекого барабана.
В лицо Рубосу и Лотару внезапно ударил холодный, сырой порыв ветра, словно из пропасти до них долетел никогда не согреваемый солнцем вихрь.
– Ках-тце, мирулам, огадир но-цру… – запел Сухмет.
И даже Лотару, который читал об этой магии в одной из книг, стало тягостно, неуютно, почти страшно. А Рубос, отважный, никогда не теряющийся Рубос, отвернулся.
– Жжереви, Каписа, запир да но сту, вахади!
В голосе старого раба осталось так мало человеческого, что уши закладывало, как от близкого, очень мощного удара гонга. В нем появились такие звенящие нотки, что Лотару пришлось бороться с собой, чтобы не поставить ненароком слуховую блокаду. Но тогда он мог бы не расслышать слов Мелета.
Но Сухмет уже кончил. Он простер вперед руки и почти спокойно спросил на местном языке:
– Отвечай, Мелет, готов ты отозваться на мои вопросы?
Внезапно глаза мертвеца открылись. В них не было блеска, они оставались тусклыми, словно свинцовые бляшки, но могли видеть – в этом Лотар был уверен.
– Я готов, вызывающий меня.
Голос покойника был тихий, гораздо тише, чем жужжание мухи. Но в каземате с гулкими каменными стенами его все равно было слышно.
– Что ты делал в том месте, где тебя настигла смерть?
– Я стоял на часах, вызывающий.
– Ты должен был там стоять?
– Нет, была не моя очередь. Но поставили меня.
– Кто?
– Приказ передал кто-то из молодых воинов…
Пока все шло очень неплохо. В книге Сухмета говорилось, что способность отвечать на вопросы зависит только от чувства ответственности того, кого допрашивают с помощью этой магии.
– Отвечай, видел ли ты того, кто убил тебя?
– Не помню, господин.
Сухмет вытер капли пота со лба. Допрос при всей его простоте стоил старику немало сил.
– Что ты делал вчера днем?
– Я не знаю, какой день ты имеешь в виду, вызывающий. Здесь нет времени…
– Что ты делал в предшествующий смерти день?
– Под командованием Гергоса мы ходили в замок Кибата.
– Потом ты вернулся в Мирам?
– Не сразу. На развалинах мне дали коня, и я отвез в замок воеводы Бугошита какой-то сверток.
– Какой сверток?
– Не знаю, туман перед глазами… Помню, он был твердый. Но я не открывал его.
– С кем ты ездил в замок Бугошита?
– Один. – Чей приказ ты исполнял?
– На свертке был герб Сошура…
Голос Мелета стал тягучим, хриплым, неуверенным. Теперь, чтобы расслышать его, Лотару приходилось напрягать слух.
А Сухмет вообще едва стоял на ногах. Лотар и без магии видел, что мокрая от пота рубашка прилипла к его спине, словно старик только что вылез из воды.
– Попробуй вспомнить вот что. Тебя поставили на этот пост, потом наступила ночь. Ты был один. Потом кто-то к тебе подошел… Кто это был?
– Оставь меня, вызывающий. Я ухожу туда, где это не имеет значения. Там жизнь не кажется необходимой…
Голос десятника замер. Лотар шагнул вперед. Он и не заметил, что едва ли не с самого начала сеанса вливает в старика все больше и больше собственных сил.
– Спроси его, – сказал Лотар, – не окликал ли его кто-нибудь из-за калитки?
На мгновение в каземате воцарилась тишина. Вероятно, для трупа было не важно, кто именно задавал вопрос, поэтому Сухмет не стал повторять слова Лотара. Он лишь сузил и сделал чуть более ярким поток энергии, вливающейся в десятника. Теперь в нем засверкали крошечные искры, словно пузырьки в пенящейся воде.
– Нет, никто не звал меня… Я ухожу… совсем…
Да, теперь даже Рубос понял, что десятника больше не оживить.
Сухмет отошел к стене, в которой было окошко, и сел прямо на пол. Потом спрятал лицо в ладони. Лотар подошел и положил руку ему на плечо.
– Ты здорово поработал, Сухмет.
– Он ведь видел, – проговорил старик пересохшими губами, – видел того, кто подошел к нему. Даже разговаривал с ним. Но лицо, фигуру, голос передать не мог. Слишком сильно разбит затылок.
– А может, он не хотел говорить? – подал голос Рубос.
Лотар с удивлением посмотрел на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если они были друзьями и убийца все еще кажется Мелету своим… Хотя он и стал причиной смерти, но десятник простил его, потому что там, как я понял, это не имеет значения.
– Кажется, понимаю, – ответил Лотар. – Но это нелогично. Если там наши проблемы не имеют значения, тогда, наоборот, можно выдать даже друга, потому что это уже не важно.
Рубос махнул рукой:
– Ну, как знаешь. Я просто предположил, что…
– Нет, – подал голос Сухмет. – Мне кажется, все дело в том, что затылок разбит. И позвоночник сломан. Слишком много энергии из-за этого вытекло. Если бы тут был маг посильнее…
– Нет, большего не добился бы и сам Харисмус, – сказал Лотар.
Сухмет поднял голову.
– Ты не знаешь его силы, господин мой. Если бы он был тут, он бы заставил не только труп, но даже камни свидетельствовать и повествовать.
Лотар вспомнил, что это была цитата из жизнеописания великого колдуна и мудреца, прозванного на Востоке Учителем Учителей.
– Ну ладно, мы и так узнали немало.
– А именно? – спросил Рубос.
– Мы узнали, – сказал Желтоголовый, – что убийца находится в городе. И у него как минимум есть осведомитель во дворце. И что, скорее всего, Мелета убили за то, что он возил что-то в замок Бугошита.
– Нужно было спросить, кому он передал сверток, – сказал Рубос.
– Это важно, конечно, но гораздо интереснее то, что события, если не ошибаюсь, не могли развиваться до тех пор, пока кто-то не оказался на развалинах замка Кибата. Вот это настоящее открытие.
– А что это может означать? – спросил Рубос.
– Еще не знаю, – ответил Лотар. – Но возможно, это ключевой момент всего дела.
ГЛАВА 12
Хотя каждый думал о своем и все подустали, поздний завтрак проходил активно. Аппетит у всех был на диво, и Шув только крякнул, отдавая служанкам команду в третий раз накрыть на стол. Лотар хмыкнул, увидев его волнение.
Когда все более или менее наелись, пришла пора наконец поговорить. Рубос хлопнул ладонью по стулу рядом с собой, приглашая трактирщика сесть. Шув с готовностью пристроился на кончике стула. Тогда Рубос откинулся на спинку, уже почти без аппетита кусая ломоть темного козьего сыра, и спросил:
– А помнишь, Шув, как мы галок стреляли в оврагах, а потом жарили их на костерке? Признайся, ты себе всегда самые лучшие куски урывал.
Казалось, Шув покраснел каждой своей морщиной.
– Ничего я не урывал, Рубос. Просто я готовить умел, а вы кидались на мясо слишком рано, когда оно и не поспело еще.
– Верно, ты уже тогда умел кухарить лучше всех.
Они минуту помолчали, потом Шув с чувством сказал:
– Да, хорошее было время. И все были еще живы.
– Кого ты имеешь в виду, любезный Шув? – спросил Сухмет.
– Да всех. Всех, кто из Мирама.
– Костолома, например? – спросил Лотар.
– Конечно, – ответил трактирщик. – В те времена он был совсем другим человеком. На удивление добрым и великодушным. Он женился на совсем маленькой девчонке, и у них детей не получилось. Вот он и носил, почитай, всей детворе с нашей улицы гостинцы. – Шув расплылся в улыбке. – Очень любил какие-нибудь заморские редкости. То сушеный кокосовый орех принесет, то восточную халву – пальчики оближешь.
– А не было в нем… – Сухмет замялся, – жестокости, например?
– Дрался люто, – сказал Шув, чуть прищурив глаза. – На ярмарках его специально нанимали с заезжих знаменитостей спесь сбивать. И он ни разу не подкачал. Не помню я, чтобы он проиграл кулачный бой, когда ставки были уже сделаны.
– Как же получилось, что он так изменился? – спросил Лотар.
Шув пожал плечами:
– Сам не пойму.
Лотар мельком взглянул на Сухмета. Тот поймал его взгляд и чуть прикрыл веки. Лотар давно усвоил, что такая уклончивость по восточному кодексу означает непонимание. На их общем внутреннем языке это означало, что Сухмет не чувствует собеседника.
– Может быть, – решился Шув, – все дело в том, что люди слышат этот «шепот»?
– Какой шепот? – спросил Сухмет.
– Ну, «шепотом» его называют старухи. На самом деле это, конечно, не шепот, а… – он чуть наклонил голову, как будто прислушивался к далекому звуку, – что-то непонятное. От него так тяжело, так плохо делается. И кажется, что все можно, что ничто потом тебя не будет грызть, не нужно сдерживаться или о чем-то жалеть.
– О чем жалеть? – не понял Рубос.
– Например, о прошлом. Вот как мы с тобой сейчас вспомнили былые дела.
– Понятно, – сказал Лотар. – И как этот «шепот» люди слышат? И где? И когда?
– Никто не знает, где и когда. Но когда он раздается, все сразу понимают, что это «шепот».
– Ты сам-то его слышал хоть раз? – спросил трактирщика Рубос.
– Дважды слышал, но…
– Продолжай.
– Это такое неприятное ощущение, что…
– Вот и расскажи нам, каково это – слышать «шепот»? – попросил Сухмет.
Он тихонько прихлебывал бледный отвар каких-то трав, и его прищуренные глаза блестели, как влажные темные рубины.
Когда все более или менее наелись, пришла пора наконец поговорить. Рубос хлопнул ладонью по стулу рядом с собой, приглашая трактирщика сесть. Шув с готовностью пристроился на кончике стула. Тогда Рубос откинулся на спинку, уже почти без аппетита кусая ломоть темного козьего сыра, и спросил:
– А помнишь, Шув, как мы галок стреляли в оврагах, а потом жарили их на костерке? Признайся, ты себе всегда самые лучшие куски урывал.
Казалось, Шув покраснел каждой своей морщиной.
– Ничего я не урывал, Рубос. Просто я готовить умел, а вы кидались на мясо слишком рано, когда оно и не поспело еще.
– Верно, ты уже тогда умел кухарить лучше всех.
Они минуту помолчали, потом Шув с чувством сказал:
– Да, хорошее было время. И все были еще живы.
– Кого ты имеешь в виду, любезный Шув? – спросил Сухмет.
– Да всех. Всех, кто из Мирама.
– Костолома, например? – спросил Лотар.
– Конечно, – ответил трактирщик. – В те времена он был совсем другим человеком. На удивление добрым и великодушным. Он женился на совсем маленькой девчонке, и у них детей не получилось. Вот он и носил, почитай, всей детворе с нашей улицы гостинцы. – Шув расплылся в улыбке. – Очень любил какие-нибудь заморские редкости. То сушеный кокосовый орех принесет, то восточную халву – пальчики оближешь.
– А не было в нем… – Сухмет замялся, – жестокости, например?
– Дрался люто, – сказал Шув, чуть прищурив глаза. – На ярмарках его специально нанимали с заезжих знаменитостей спесь сбивать. И он ни разу не подкачал. Не помню я, чтобы он проиграл кулачный бой, когда ставки были уже сделаны.
– Как же получилось, что он так изменился? – спросил Лотар.
Шув пожал плечами:
– Сам не пойму.
Лотар мельком взглянул на Сухмета. Тот поймал его взгляд и чуть прикрыл веки. Лотар давно усвоил, что такая уклончивость по восточному кодексу означает непонимание. На их общем внутреннем языке это означало, что Сухмет не чувствует собеседника.
– Может быть, – решился Шув, – все дело в том, что люди слышат этот «шепот»?
– Какой шепот? – спросил Сухмет.
– Ну, «шепотом» его называют старухи. На самом деле это, конечно, не шепот, а… – он чуть наклонил голову, как будто прислушивался к далекому звуку, – что-то непонятное. От него так тяжело, так плохо делается. И кажется, что все можно, что ничто потом тебя не будет грызть, не нужно сдерживаться или о чем-то жалеть.
– О чем жалеть? – не понял Рубос.
– Например, о прошлом. Вот как мы с тобой сейчас вспомнили былые дела.
– Понятно, – сказал Лотар. – И как этот «шепот» люди слышат? И где? И когда?
– Никто не знает, где и когда. Но когда он раздается, все сразу понимают, что это «шепот».
– Ты сам-то его слышал хоть раз? – спросил трактирщика Рубос.
– Дважды слышал, но…
– Продолжай.
– Это такое неприятное ощущение, что…
– Вот и расскажи нам, каково это – слышать «шепот»? – попросил Сухмет.
Он тихонько прихлебывал бледный отвар каких-то трав, и его прищуренные глаза блестели, как влажные темные рубины.