Бэгли Десмонд. Канатоходец

   Кэри вздохнул.
   – Попробуйте вы, Жиль, – уныло сказал он.
   Денисон открыл рот и снова закрыл его. Впервые Кэри обратился к нему по имени, как к Армстронгу или к Маккриди. Означало ли это, что он принят в состав команды, или хитрый старый дьявол хочет таким образом задобрить его?
   – Я знаю, что делаю, Лин, – сказал он, взглянув на девушку. – Эта операция очень важна.
   – Откуда ты можешь знать, чем ты занимаешься? – с жаром спросила она. – Ты ничего об этом не знаешь.
   – Как раз в компетентности ему не откажешь, – вмешался Кэри. – Извините, Жиль, продолжайте.
   – Дело не в компетентности, – сказал Денисон. – Меня втянули в это дело не по моей воле, но теперь уже ничего нельзя изменить, и я согласен с Кэри: для того, чтобы операция завершилась успешно, я должен оставаться Мейриком – твоим отцом. Так я и поступлю – независимо от того, что ты об этом думаешь. Я очень ценю твое участие, но не могу остановиться на полпути.
   Лин молчала, покусывая губу.
   – Хорошо, Гар... Жиль, – наконец сказала она. – Но при одном условии.
   – Каком?
   – Я останусь с тобой, то есть Лин Мейрик останется со своим отцом.
   В комнате воцарилась мертвая тишина.
   – Разве не этого вы добивались? – спросила Лин. – Маскарад должен продолжаться, не так ли? Вы использовали меня, когда я ничего не знала, теперь вы можете использовать меня, когда я кое-что знаю.
   – Это довольно опасно, – мягко сказал Кэри.
   – Опасно иметь такого отца, как Гарри Мейрик, – с горечью заметила она. – Таково мое условие – можете принять его, можете отвергнуть.
   – Принято, – быстро сказал Кэри.
   – Нет! – одновременно произнес Денисон.
   Они замолчали и поглядели друг на друга.
   – Она чертовски упряма, – сказал Кэри. – Она поймала нас с поличным.
   – Ты уверена? – Денисон повернулся к Лин.
   – Уверена, – подтвердила она.
   – Отлично, – Кэри заметно оживился. – Теперь мы можем заняться планированием. Благодарю вас, доктор Хардинг; думаю, вы нам больше не нужны. Я буду поддерживать связь с вами.
   Хардинг кивнул и направился к двери.
   – Нет! – резко сказала Лин.
   Хардинг остановился.
   – В каком смысле "нет"? – раздраженно спросил Кэри.
   – Доктор Хардинг останется с Жилем, – заявила она.
   – О Господи! – простонал Кэри. Маккриди сдавленно фыркнул.
   Хардинг неуверенно улыбнулся.
   – Моя дорогая мисс Мейрик, – начал он. – Видите ли, я... я не... не...
   – Не слишком человечны, как и все прочие в вашей компании? Разрешите сказать вам кое-что, доктор: как психиатр вы и гроша ломаного не стоите, если не останетесь со своим пациентом.
   Хардинг снова побагровел.
   – Это невозможно! – произнес Кэри.
   – Что же здесь невозможного? – Лин вопросительно взглянула на Хардинга. – Ну хорошо: пусть доктор решает сам, посоветовавшись со своей совестью, если она у него есть. Что скажете, доктор Хардинг?
   Хардинг поскреб подбородок.
   – В той степени, в которой это может помочь Денисову... словом, у меня нет возражений. Но предупреждаю вас: я не человек действия.
   – Отлично, – заключила Лин, передразнивая Кэри.
   Кэри безнадежно взглянул на нее.
   – Неплохая идея, если доктор согласен, – заметил Маккриди. – А он, очевидно, согласен.
   Кэри сдался.
   – Садитесь, Хардинг, – с неприязнью сказал он.
   – Вы сказали "поймала нас с поличным"? – пробормотал Денисон.
   Кэри проигнорировал его замечание.
   – У меня есть основания полагать, что передвижениями доктора Мейрика интересуются многие люди, – сказал он, открыв свой чемоданчик. – Мы собираемся предоставить им возможность долгого и тщательного наблюдения.
   Он разложил на столе большую карту Финляндии.
   – Джордж полетит в северную Лапландию, в Ивало, – палец Кэри скользнул по карте. – Сюда. Это самая северная точка Финляндии, до которой можно долететь гражданским рейсом. Там его будет ждать машина, на которой он отправится дальше на север, до этого места возле норвежской границы. Это Kevon Tutkimusasema – исследовательская станция заповедника Кево – так сказать, наша стартовая площадка.
   Он взглянул на Маккриди.
   – Твоя работа заключается в том, чтобы обеспечить наружное прикрытие группы. Обследуешь лагерь Кево, удостоверишься, что он чист – я не имею в виду требования гигиены, – и будешь прикрывать группу в течение всего времени, пока она будет там находиться. Но никаких контактов: ты – незнакомец. Все ясно?
   – Ясно, – ответил Маккриди.
   – Денисон и миссис Хансен – а теперь, разумеется, и мисс Мейрик с доктором Хардингом – отправятся на автомобиле из Хельсинки. Вы выезжаете завтра ранним утром и через два дня добираетесь до лагеря Кево. Джордж уже будет там, но вы его не узнаете. Он будет вашим козырным тузом в том случае, если что-то пойдет не так, – палец Кэри передвинулся к югу. – Затем вы займетесь изысканиями в заповеднике Кево. Это девственный край: вам понадобятся палатки и рюкзаки, – его палец уперся в Маккриди, – а также продовольствие и приборы. Джордж, ты проследишь за сборами.
   – К чему все это? – спросил Денисон.
   Кэри выпрямил спину.
   – Судя по сведениям из досье и по моим собственным скудным наблюдениям, Мейрик никогда не интересовался естественными науками, – сказал он. – Это верно, мисс Мейрик?
   – Он интересовался только техникой, – ответила Лин. – Если он и говорил когда-нибудь о естественных науках, в чем я сильно сомневаюсь, то лишь в уничижительном смысле.
   – Так я и думал, – сказал Кэри. – Следовательно, если Мейрик вдруг заинтересовался природой, то это по меньшей мере подозрительно. Люди, которые следят за ним – а в их существовании сомневаться не приходится, – встревожатся и заподозрят в его действиях какой-то скрытый мотив. Мотив я им обеспечу, – он похлопал Денисона по руке. – Вы возьмете с собой кое-какие простые инструменты вроде теодолита и разыграете спектакль с поисками клада. Идея понятна?
   – Надувательство, – сказал Денисон.
   – Вот именно. Вы проведете в Кево три дня, а затем перенесете поиски на юг, в заповедник Сомпио. Там вы будете делать то же самое до моего сигнала.
   – Что послужит сигналом? – спросил Маккриди.
   – В этом районе есть небольшой поселок под названием Вуотсо. Я пошлю телеграмму до востребования: "Возвращайтесь, я все простил". Не забудьте обзавестись резиновыми сапогами – в Сомпио очень много болот.
   – Тогда там могут водиться дикие куропатки, – с неожиданным энтузиазмом заметил Хардинг.
   – Возможно, – безучастно согласился Кэри.
   – Давайте внесем ясность, – вмешался Денисон. – Предполагается, что Мейрик ищет нечто, закрытое на территории заповедника, но не знает, какой именно заповедник ему нужен. У него есть некоторые географические привязки, следовательно, он пользуется теодолитом для измерения углов.
   – Настоящая охота за сокровищами, – заметила Лин.
   – Именно, – Кэри выбил трубку. – Но сокровищ не существует – по крайней мере, там их нет. Я даже сделал для вас карту: фальшивка, но очень впечатляет.
   – А вы чем будете заниматься, пока мы будем бродить по арктической тундре? – спросил Денисон.
   Кэри усмехнулся.
   – Мы с молодым Яном смотаемся в Светогорск за добычей – в то же самое время, когда, надеюсь, все взгляды будут устремлены на вас.
   Он повернулся к Диане Хансен.
   – Что-то вы сегодня все время молчите.
   Она пожала плечами.
   – Что тут скажешь?
   – Вы будете подстраховывать группу изнутри. Я надеялся, что вам придется отвечать за одного человека, но, как видите, теперь их трое. Справитесь?
   – Если они будут делать то, что им скажут.
   – Будут, – пообещал Кэри. – Я дам вам кое-что получше той хлопушки, которую вы так неосторожно показали Денисону. – Он огляделся. – Кто еще здесь умеет стрелять?
   – Я неплохо владею ружьем, – сказал Хардинг.
   – Сомневаюсь, что вам разрешат протащить ружье в национальный заповедник, – едко заметил Кэри. – Ну ладно, по крайней мере вы можете отличить один конец ружья от другого. Вам дадут пистолет. А вы, Жиль?
   Денисон пожал плечами.
   – Думаю, я смогу нажать на спусковой крючок и сделать так, чтобы эта штука грохнула.
   – Возможно, большего от вас и не потребуется, – Кэри посмотрел на Лин, как будто собираясь что-то сказать, но промолчал.
   – Вы полагаете, что нам придется стрелять? – с беспокойством спросил Хардинг.
   – Скажем так: я не знаю, придется ли нам стрелять вообще, но если все-таки придется, то надеюсь, что стрелять придется вам, а не мне, поскольку в этом и состоит замысел нашего идиотского предприятия, – Кэри сложил карту и убрал ее в чемоданчик. – Все. Старт завтра ранним утром. Останься, Джордж, я хочу перекинуться с тобой парой слов.
   Группа вокруг стола распалась. Денисон подошел к Лин.
   – Хардинг сказал мне про твоего отца, – сказал он. – Мне очень жаль.
   – Нет нужды в соболезнованиях, – отозвалась она. – Мне в первую очередь следовало бы горевать, но я не могу, – она вскинула голову. – Кэри сказал, что ты чужой человек, но на самом деле чужим был мой отец. Я не видела его два года, а когда подумала, что снова нашла его, что он изменился и стал добрее, то оказалось, что я вовсе его не находила. Теперь я снова потеряла его, но какая разница, в конце концов? Разве ты не понимаешь, что я имею в виду?
   – Думаю, что понимаю, – ответил Денисон, выслушав эту бессвязную речь. Он положил руку на плечо девушки. – Тебе не стоит ехать, Лин.
   Ее подбородок вздернулся вверх.
   – Я еду.
   – Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, – вздохнул Денисон.
   Кэри набил свою трубку.
   – Каково твое мнение, Джордж?
   – Девушка может оказаться полезной.
   – Да. Она присмотрит за ним не хуже, чем ты.
   Маккриди подался вперед.
   – Я беспокоюсь в основном за вас. Я думал о Мейрике. Если его все-таки утащили русские и если он заговорил, то у вас нет никаких шансов. Вполне возможно, что в Светогорске вас уже ожидает приемная комиссия.
   Кэри кивнул.
   – Это рассчитанный риск. На теле Мейрика не осталось следов физических пыток – ожогов и тому подобного, – а я сомневаюсь, чтобы он стал говорить добровольно. У них не было времени возиться с ним: они слишком спешили переправить его через Балтику. Кроме того, мы так и не знаем, кто его похитил.
   Кэри чиркнул спичкой.
   – Сейчас я больше всего беспокоюсь за свои тылы. Прошлой ночью я говорил с Лингом по посольскому телефону; передал ему, что Торнтон околачивается вокруг нас. Он обещал постараться что-нибудь сделать.
   – Что?
   Кэри пожал плечами.
   – В Уайтхолле не палят из пистолетов, но в их распоряжении имеется не менее эффективное оружие. Не твоего ума это дело, Джордж: тебе не стоит ломать себе голову над уайтхоллскими баталиями до тех пор, пока ты не поднимешься до моего уровня.
   – Меня беспокоит Светогорск, а не Уайтхолл, – сказал Маккриди. – Не поменяться ли нам местами? Армстронг может полететь на север, а я отправлюсь с вами через границу.
   – У Армстронга нет того опыта, который может потребоваться на севере. Он пока что слишком нетерпелив, но рядом со старым сторожевым псом вроде меня он не пропадет.
   – Со мной он тоже не пропадет, – возразил Маккриди. – Мы можем перейти границу, а вы полетите на север.
   – Извините уж, – печально промолвил Кэри. – Скоро мне стукнет шестьдесят, и во мне уже не осталось пару на прогулки по пересеченной местности. Мои рефлексы уже не годятся для быстрых действий. Так что план остается прежним, Джордж, – в его голосе зазвучали мечтательные нотки. – Скорее всего это будет моя последняя полевая операция. Мне хочется достойно завершить ее.

Глава 23

   Подъехав к перекрестку, автомобиль замедлил ход.
   – Вроде бы тот самый поворот, – сказал Хардинг, сидевший за рулем. – Посмотрите по карте.
   Денисон, сидевший сзади, развернул карту.
   – Правильно – мы только что проехали Кааманен. Лагерь Кево в восьмидесяти километрах отсюда по боковой дороге, – он взглянул на часы. – Мы должны приехать до одиннадцати вечера.
   Хардинг свернул налево. Машина завихляла и затряслась.
   – Раньше двенадцати не приедем, – сказал он несколько минут спустя. – Быстрая езда по таким дорогам до добра не доводит.
   Диана хихикнула.
   – Только финны способны выдумать слово вроде kelirikko. Им мог бы гордиться сам Хампти-Дампти^[6].
   – Что оно означает? – спросил Хардинг, переключив передачу.
   – В буквальном смысле – "плохое состояние дорог после весенних оттепелей".
   – Многое в малом, – пробурчал Хардинг. – Меня утешает лишь одна вещь.
   – Какая?
   – Полуночное солнце. Ненавижу ездить в темноте.
   Денисон посмотрел на Лин, сидевшую рядом с ним. Она вроде бы спала. Утомительная поездка продолжалась уже двое суток, и Денисон мечтал о нормальной постели. Немного опустив стекло и счистив пыль с его внешней поверхности, он окинул взглядом унылую равнину, поросшую карликовой березой. "Какого черта я здесь делаю – здесь, в сотне миль к северу от Полярного круга, в финской пустыне?" Все происходившее казалось странным сном.
   Выехав из Хельсинки ранним утром, они устремились на север – прочь от густонаселенных прибрежных районов. Они оставили за собой земли богатых фермерских хозяйств и вступили в край озер и лесов, величественных сосен и канадских елей, белоствольных берез, одетых молодой листвой, и бесчисленных озер, то и дело мелькавших по обе стороны дороги.
   Каждые два часа они сменяли друг друга за рулем и двигались с заметным опережением графика, переночевав в Оулу. После Оулу ландшафт изменился: озер стало меньше, леса измельчали и поредели. Березе, вымахивавшей на юге до сотни футов в высоту, теперь едва хватало сил дотянуть до двадцати. Озера постепенно уступали место болотам. Миновав Ивало, где располагался самый северный аэропорт в Финляндии, они увидели первых лапландцев в ярких красно-синих нарядах. Однако прохожие встречались очень редко. Денисон, по настоянию Кэри изучивший географию Финляндии, знал, что население этого одного из наиболее отдаленных районов страны, по площади не уступавшего Йоркширу, составляет менее восьми тысяч человек.
   – Остановитесь на вершине следующего подъема, доктор, – сказала Диана. – Я сменю вас.
   – Я не устал, – сказал Хардинг.
   – Все равно остановитесь.
   Машина выехала на вершину холма и замедлила ход.
   – Еще десяток ярдов, – попросила Диана. – Вниз, под гребень холма.
   Хардинг послушно снял ногу с тормоза. Автомобиль остановился в ложбине между двумя пологими холмами.
   – Замечательно, – Диана вытащила из сумочки бинокль. – Я вернусь через минуту.
   Проводив ее взглядом, Денисон открыл дверцу. Он пошел за ней по дороге, а затем в сторону, к небольшой рощице карликовых берез у обочины. Диана внимательно рассматривала в бинокль дорогу, по которой они только что проехали.
   – Что-нибудь не так? – спросил Денисон.
   – Все в порядке, – коротко ответила она.
   – Вы повторяете эту процедуру ежечасно и все впустую, – сказал Денисон. – За нами никто не едет.
   – Они могут быть и впереди, – заметила Диана, не отрывая бинокля от глаз.
   – Как они могли узнать, куда мы едем?
   – Для этого есть средства и способы, – она опустила бинокль и взглянула на Денисона. – Вы почти ничего об этом не знаете.
   – Верно, – признался Денисон. – Например, я не понимаю, зачем такая очаровательная женщина, как вы, занимается такой работой. Вы американка, не так ли?
   Диана перекинула ремешок бинокля через плечо.
   – Канадка. Это моя работа, не более того.
   – Государственная служащая, – пробормотал Денисон. – Вроде машинистки в Уайт-холле.
   Он вспомнил запись в паспорте Мейрика.
   – Или вроде Мейрика.
   Диана подошла к нему вплотную.
   – Вам пора уяснить одну вещь, – сказала она. – С этого момента вам не следует говорить о Мейрике в третьем лице, даже в частной беседе, – она постучала по его груди указательным пальцем. – Гарри Мейрик – это вы.
   – Урок усвоен, учитель.
   – Надеюсь, – сказала она и огляделась по сторонам. – Место здесь вроде бы спокойное. Сколько времени прошло с тех пор, когда мы видели последнего прохожего?
   Денисон нахмурился.
   – Около часа. А в чем дело?
   – Я хочу выяснить, что вы знаете об огнестрельном оружии. Пора попрактиковаться в стрельбе по мишеням.
   Они медленно пошли к автомобилю.
   – Будьте повнимательнее к Лин Мейрик, – внезапно сказала Диана. – Девушка совсем запуталась.
   – Знаю, – отозвался Денисон. – На то есть причины.
   – Да, – Диана искоса взглянула на него. – Особые причины. Не так-то просто влюбиться в человека с внешностью собственного отца, которого ненавидишь, но ей это удалось.
   Денисон остановился как вкопанный.
   – Не будьте идиоткой.
   – Я? – Она рассмеялась. – Подумайте немножко своей головой, и вы поймете, кто здесь главный идиот.
   Хардинг отогнал автомобиль в сторону от дороги а спрятал его среди деревьев. Диана распечатала пачку с обоймами, зарядила пистолет и поставила па ствол упавшего дерева жестянку из-под пива.
   – Так, – сказала она. – Теперь посмотрим, кто из вас сможет повторить мой результат.
   Она выстрелила, почти небрежно вскинув руку с пистолетом. Жестянка подскочила и скатилась на землю.
   Каждый выстрелил по три раза. Денисон трижды промахнулся, у Хардинга было одно попадание. Лин, к своему собственному удивлению, поразила мишень дважды.
   – Вы не ошиблись, – язвительно заметила Диана, обращаясь к Денисону. – Вы и впрямь можете сделать так, чтобы "эта штука грохнула".
   Она повернулась к Лин.
   – Совсем неплохо, но сможете ли вы выстрелить, если перед вами будет человек, а не пивная банка?
   – Я... я не знаю, – нервно ответила Лин.
   – А вы, доктор?
   Хардинг взвесил пистолет на ладони.
   – Если в меня выстрелят, то, думаю, я смогу выстрелить в ответ.
   – Большего, надеюсь, и не потребуется, – сказала Диана. – Возвращаемся на дорогу.
   Она раздала пистолеты и проследила за тем, чтобы каждый зарядил свое оружие.
   – Не забудьте поставить на предохранитель, но самое главное – не забудьте снять с предохранителя перед стрельбой, – сказала она. – Засуньте их в спальные мешки; завтра, когда мы пойдем пешком, придумаем что-нибудь поудобнее. Ладно, поехали.

Глава 24

   – Езжай помедленнее, – сказал Кэри, раскурив трубку.
   Армстронг снял ногу с акселератора и быстро опустил боковое стекло. Ему очень хотелось, чтобы Кэри либо вообще не курил, либо по крайней мере набивал трубку настоящим табаком, а не конским навозом.
   – Видишь эту башню справа? – спросил Кэри.
   Армстронг повернул голову.
   – Водонапорная башня? – предположил он.
   Кэри хмыкнул с довольным видом.
   – Это русская наблюдательная вышка. Матушка-Россия собственной персоной.
   – Неужели граница проходит так близко?! До башни, наверное, не больше километра.
   – Совершенно верно, – подтвердил Кэри. – Теперь поворачивай назад. Мы вернемся в Иматру и зарегистрируемся в отеле.
   Армстронг выбрал место, где дорога была пошире, и осторожно развернулся.
   – И много здесь таких башен? – поинтересовался он.
   – Вся граница ими утыкана. Они входят в систему электронного оповещения. Парни, которые сидят в этой башне, фиксируют все перемещения в радиусе нескольких километров, – Кэри окинул веретенообразную башню критическим взглядом. – У русских подозрительная натура – вечно норовят заглянуть через стену к соседям. Забавные они ребята.
   Армстронг промолчал, погрузившись в беспокойные размышления. Вся сложность работы с Кэри заключалась в том, что он до последнего момента не говорил ничего о своих планах, – привычка, нервировавшая многих его подчиненных. Армстронг ломал голову над тем, как они будут переходить границу.
   Повинуясь указаниям Кэри, он доехал до Иматры и остановил автомобиль перед входом в отель – большое беспорядочно спланированное здание со множеством мансард, башенок и куполов. Оно напоминало Армстронгу сказочный замок из диснеевского мультфильма.
   – Ничего себе местечко! – пробормотал он.
   – Это "Валтионхотелль", – сказал Кэри. – Построен в начале нашего столетия как символ новой архитектуры. Пошли.
   Фойе отеля, выдержанное в старом консервативном стиле, было изысканно роскошным. Каменная резьба над парадной дверью изображала гротескных мифологических животных, стены были обшиты темными деревянными панелями. Кэри и Армстронг зарегистрировались и вошли в лифт вместе с портье, который нес чемоданы.
   Открыв дверь, портье предупредительно отступил в сторону.
   Кэри вошел в номер. Армстронг последовал за ним – через коридор в огромную круглую спальню.
   – Моя кровать слева, – сказал Кэри, расплатившись с портье и отпустив его.
   Армстронг огляделся по сторонам.
   – Неплохо. Совсем неплохо.
   – Для государственных служащих – все самое лучшее, – изрек Кэри. – Пошли наверх, выпьем чего-нибудь.
   – Здесь есть второй этаж?
   Они поднялись по широкой деревянной лестнице.
   – Отель был построен в 1902 году, когда Финляндия была частью России, – объяснил Кэри. – Финны могут спорить по этому поводу, но факты остаются фактами. Иматра была местом, где развлекалась петербургская аристократия. В этом отеле останавливался сам царь – возможно, даже в нашем номере.
   Они вошли в другую круглую комнату с окнами на четыре стороны. Здесь стояло с полдюжины легких стульев и длинный низкий стол с отлично отполированной крышкой. Кэри сразу же направился к бару-холодильнику, встроенному в стену.
   – Похоже, мы находимся на вершине главной башни, – сказал Армстронг, выглянув из окна.
   – Совершенно верно, – Кэри вытащил бутылку. – "Скане". Это шведский продукт. "Линнберг". Забавно, но норвежцы думают, что если их пойло съездит в Австралию и вернется обратно по лицензии, то его качество значительно улучшится. "Коскенкорва" – местная водочка. "Столичная" – а она какого черта здесь делает? Совсем непатриотично, я бы сказал. Ага, вот и пиво.
   Армстронг повернулся и уставился на длинную батарею бутылок.
   – Мы что, поползем в Россию на карачках?
   Кэри подмигнул ему.
   – Превратности метода. Нам нужно будет организовать кое-кому приятное времяпрепровождение.
   – Ого! – Армстронг поднял полевой бинокль, лежавший на одном из подоконников. – Похоже, кто-то забыл его здесь.
   Кэри, открывавший бутылку пива, энергично помотал головой.
   – Нет, это часть здешней программы. В этот номер финны водят v.i.p.^[7], чтобы немножко пощекотать им нервы. – Он взял стакан и подошел к Армстронгу. – Видишь вон те трубы?
   Армстронг посмотрел на курящиеся фабричные трубы.
   – Да, а что?
   – Это Палец Сталина, – многозначительно сказал Кэри. – Светогорск!
   Армстронг поднес бинокль к глазам. Трубы моментально увеличились в размерах: он мог различить даже отдельные кирпичи.
   – Боже мой, – произнес он, – да это же фактически пригород Иматры!
   Несколько минут он не отрываясь разглядывал окрестности, а затем неохотно отложил бинокль.
   – Что вы там говорили по поводу Сталина?
   – Палец Сталина – это местное название. После войны русские решили передвинуть границу и собрались на одно из своих совещаний. Светогорск, который в то время назывался Энсо, был славным индустриальным городком с развитой бумагоделательной промышленностью. Один из русских проводил ручкой по карте новую границу. Когда он дошел до Энсо, то увидел, что Сталин положил свой палец у него на дороге. Он посмотрел на Сталина; Сталин ему улыбнулся. Тогда он пожал плечами и обвел палец Сталина – таким образом Энсо и оказался в России.
   – Старый ублюдок! – проворчал Армстронг.
   – Садись, выпей пива, – предложил Кэри. – Я хочу обсудить с тобой процедурные вопросы. Посиди здесь, пока я схожу за чемоданчиком.
   Армстронг взял из холодильника бутылку пива. Когда Кэри вернулся в гостиную, Армстронг указал на большую медвежью шкуру, висевшую на стене.
   – Это шкура русского медведя?
   – Все может быть, – Кэри мрачно улыбнулся. – Об этом я тоже собираюсь с тобой потолковать, – он сел и положил чемоданчик на стол. – Я реалист и поэтому называю Светогорск Светогорском, но когда мы будем разговаривать с финнами, этот город следует называть Энсо и никак иначе. Для них это в известной степени больной вопрос.
   – Могу их понять, – заметил Армстронг.
   – Ты еще ничего не понимаешь, – спокойно возразил Кэри. – А я околачивался здесь с самого начала службы, так что прислушайся повнимательнее к мудрым словам старика. В 1835 году человек по фамилии Леннрот собрал кучу народных сказаний и выпустил их в стихотворной обработке. Это называется "Калевала", финский народный эпос – первая крупная литературная работа в истории страны. Она сформировала основу современной финской культуры.
   – Интересно. Но к чему...
   – Ты знай слушай, – резко сказал Кэри. – Сердце "Калевалы" – Карелия, которая сейчас находится в России. Сама деревня Калевала теперь принадлежит русским, – он почесал кончик носа. – В Англии этому нет точного эквивалента, но попытайся представить себе, что Франция оккупировала Корнуолл и Ноттингемшир и провозгласила легенды о Робин Гуде и короле Артуре принадлежащими своей культуре. Разумеется, здесь корни не такие глубокие, но многие финны скорбят о случившемся.