Страница:
– Да я ничего! – не въехав в ситуацию поспешил успокоить ее тот, – пущай остаются. Я же не зверь какой… Будут за порядком следить, есть готовить, турнепс полоть, ТО делать. Пойдем, приятель, представимся слугам, дабы не дали деру раньше времени.
Подполковник, его супруга, старший прапорщик Мухин и два бойца поприличней вошли в парадное. В гостиной шут дернул шнур колокольчика. Тугой мелодичный звон отразился от стен и утих где-то под потолком. Вскоре по лестнице к ним спустился седой представительный мужчина в черном, выправкой смахивающий на метрдотеля.
Он чопорно поклонился и что-то сказал. В ответ Жак разразился целой тирадой. Человек еще раз поклонился и дернул за шнур три раза.
– Вызвал всех слуг, – пояснил Мухин.
– Я маленький, – засопел подполковник, – метр семьдесят всего… Понимаю, что многого не понимаю!
Тут в гостиную принялись спускаться слуги, и он замолчал.
Жак представил персоналу нового владельца дома и довел до их сведения, что никого выгонять не будут. Затем говорил Олег Палыч, а шут переводил.
– Условия мои просты, – вещал Булдаков, – дом должен быть в порядке, двор в образцовом порядке, а рот – на замке. Вы должны быть всегда опрятными и чистыми. Я вас кормлю и одеваю, плюс плачу две серебряные монеты в месяц. Уи?
Лица слуг повеселели. Что ни говори, а жалование было весьма приличным.
– Те из вас, кого удовлетворяют мои требования, будут обязаны изучить наш язык и, – он замялся, не зная, как объяснить сущность прививок, – и потом кое-что еще по мелочевке. Кто желает остаться?
Остались все, кроме двух парней-истопников, которые решили попытать счастья у других хозяев, ввиду полного отсутствия лингвистических способностей.
– Вот и чудненько! – потер руки Олег Палыч, – много слуг нам не нужно. Пойду распоряжусь насчет парковки.
В ворота уже въезжали «Уралы». Подполковник подождал, пока заедет последний автомобиль и разместится в глубине двора, а затем обратился к паяцу, сопровождавшему его, подобно Каштанке.
– Ну что, мосье Жак! Денек отдохнем после поездки, а затем и к королю вашему заявиться не грех. Завтра к вечеру Его Величеству будет удобно принять нас, как ты считаешь?
– Куда он денется? – хмыкнул Жак и чихнул, – запах от ваших телег почище, чем от лошадок!
– Запах цивилизации! – поддакнул подошедший Починок.
– Я завтра утром подойду, чтобы договориться насчет церемонии, – сказал шут, – а засим позвольте откланяться – время в путь. Вам свечей прислать?
– Я сам могу вам свечей прислать! – буркнул Акиш Иванович, доставая из кармана упаковку «Бетиола» от геморроя.
– Доктор! – одернул его подполковник, – ну что вы, право! Не обращай внимания, Жак. Тебя подбросить до дворца?
– Спасибо! – торопливо ответил шут, – я сам дойду. Здесь недалеко.
Глава 24.
Глава 25.
Подполковник, его супруга, старший прапорщик Мухин и два бойца поприличней вошли в парадное. В гостиной шут дернул шнур колокольчика. Тугой мелодичный звон отразился от стен и утих где-то под потолком. Вскоре по лестнице к ним спустился седой представительный мужчина в черном, выправкой смахивающий на метрдотеля.
Он чопорно поклонился и что-то сказал. В ответ Жак разразился целой тирадой. Человек еще раз поклонился и дернул за шнур три раза.
– Вызвал всех слуг, – пояснил Мухин.
– Я маленький, – засопел подполковник, – метр семьдесят всего… Понимаю, что многого не понимаю!
Тут в гостиную принялись спускаться слуги, и он замолчал.
Жак представил персоналу нового владельца дома и довел до их сведения, что никого выгонять не будут. Затем говорил Олег Палыч, а шут переводил.
– Условия мои просты, – вещал Булдаков, – дом должен быть в порядке, двор в образцовом порядке, а рот – на замке. Вы должны быть всегда опрятными и чистыми. Я вас кормлю и одеваю, плюс плачу две серебряные монеты в месяц. Уи?
Лица слуг повеселели. Что ни говори, а жалование было весьма приличным.
– Те из вас, кого удовлетворяют мои требования, будут обязаны изучить наш язык и, – он замялся, не зная, как объяснить сущность прививок, – и потом кое-что еще по мелочевке. Кто желает остаться?
Остались все, кроме двух парней-истопников, которые решили попытать счастья у других хозяев, ввиду полного отсутствия лингвистических способностей.
– Вот и чудненько! – потер руки Олег Палыч, – много слуг нам не нужно. Пойду распоряжусь насчет парковки.
В ворота уже въезжали «Уралы». Подполковник подождал, пока заедет последний автомобиль и разместится в глубине двора, а затем обратился к паяцу, сопровождавшему его, подобно Каштанке.
– Ну что, мосье Жак! Денек отдохнем после поездки, а затем и к королю вашему заявиться не грех. Завтра к вечеру Его Величеству будет удобно принять нас, как ты считаешь?
– Куда он денется? – хмыкнул Жак и чихнул, – запах от ваших телег почище, чем от лошадок!
– Запах цивилизации! – поддакнул подошедший Починок.
– Я завтра утром подойду, чтобы договориться насчет церемонии, – сказал шут, – а засим позвольте откланяться – время в путь. Вам свечей прислать?
– Я сам могу вам свечей прислать! – буркнул Акиш Иванович, доставая из кармана упаковку «Бетиола» от геморроя.
– Доктор! – одернул его подполковник, – ну что вы, право! Не обращай внимания, Жак. Тебя подбросить до дворца?
– Спасибо! – торопливо ответил шут, – я сам дойду. Здесь недалеко.
Глава 24.
К Новому году выпало столько снега, что К-702 (так называемый «Громозека») трудился полдня на расчистке. Опять же, Новый год здесь отмечали в середине июня, когда поспевала клубника, и вовсю водили хороводы вокруг костра, традиционно сжигая «Чучело Пиночета» – фигуру, затянутую отнюдь не в первые сорта мешковины.
Вид елки на плацу, убранной молодежью городка, так понравился местным жителям, что отец Афанасий разрешил отмечать праздник синхронно со «всем прогрессивным человечеством». Господь не возражал, и празднование Нового года проходило с тем задором, который всегда отличал славян.
Из кабинета Норвегова в вечерних сумерках было хорошо видно, как вокруг мерцающего треугольника суетится детвора. Хозяин кабинета сидел за столом, пил чаек и беседовал с сидящим напротив старшим сыном.
– Завтра Булдаков пойдет на встречу с королем Франко Людовиком IX. Цифра вроде как правильная. Во всяком случае, в идентичный период на старушке-Земле царствовал Людовик с таким порядковым номером. Будем надеяться, что наш бравый подполковник не напорет там с три короба!
– А зачем, отец, ты послал туда такого горячего парня? – спросил Волков, прихлебывая чай. Чай, как куст, в умеренных широтах Великолитовского княжества не произрастал, но на сладах НЗ его было умопомрачительное количество: краснодарский, грузинский, азейбарджанский и индийский. Последний был отменного качества, но упакованный в полиэтиленовые пакетики столь бездарного дизайна, что уважающий себя европеец прошел бы мимо прилавка с таким товаром, да еще бы отвернул на девяносто градусов свой шнобель.
– А кого бы я еще мог послать? – хмыкнул полковник, – Семиверстов нужен тут, Рябинушкин стар, Рыженков – зампотех, Горошин – фашист, Локтев – узкий спец, Малинин – бабник, а Худавый в трансе, да еще с ребенком. Тем более, его бывшая – в Париже.
– Как они, интересно? – сделал Андрей мечтательную физиономию, – не могу представить себе средневековый Париж!
– Представь себе Троицкое без электрического освещения и в середину вопри Киево-Печерскую лавру. Вместо улиц прикинь Дальние пещеры – и получишь некое подобие средневекового города. И вообще. Увидишь сам, когда через пять лет поедешь на место Булдакова, – Андрей поперхнулся кипяточком и глянул на отца. Тот, прищурясь, смотрел на него.
– А почему именно я? – спросил парень.
– А кто? – фыркнул Норвегов, – к тому времени, если постараешься, получишь капитана. На дорогу тебе дадут майора, вернешься молодым перспективным подполковником и вскорости заменишь у штурвала дряхлого полковника Булдакова. Я так понимаю.
– Олег Палыч дряхлым никогда не будет, – возразил Андрей, – не тот тип человека. Он из тех, кто умирает в девяносто, надорвавшись на переноске булыжников.
– А как я умру, мосье Нострадамус? – заинтриговано спросил Константин Константинович.
– Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток – к Нарайяме, – полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.
– Надо записать. Классный тост. Где вычитал?
– Экспромт. Не делай такие большие глаза – нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?
– Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт – штука возрастная.
– Но почему опять я!?! – не отставал Андрей.
– Да кто же, если не ты? – вспылил Норвегов, – ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?
– Ты на своем месте, отец!
– Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, – Андрей покраснел.
– Ну ты загнул.
– На мой век хватит продуктов цивилизации, – продолжал свой спич полковник, – а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты – над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!
– А это что? – спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.
– Не обращай внимания. Это – елизовский стеклозавод «Октябрь».
– Да! – хмыкнул парень, – выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.
– И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?
– Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться – полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши – никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.
– И что он? – живо спросил командир, – поверил.
– Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.
– Эт ты хватил, – крякнул отец, – ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.
– А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.
– Необходимо развивать промышленность, – вернулся к прежним баранам Константин Константинович, – своих людей не хватает – обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.
– Да, этот вопрос необходимо решать, – согласился Андрей, – стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье – около четырех десятков. Это не считая вдов, – Норвегов вздохнул.
– О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?
– А может монасей подключить? – как бы в раздумье сказал Андрей.
– Ты что! – икнул отец, – за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!
– Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.
– Дело принудительное? – осведомился Норвегов-старший.
– Дело сугубо добровольное, – ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, – я сам им займусь.
– А почему ты? – задал полковник избитый вопрос.
– Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, – сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!
Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.
– Ну и засранец! – произнес он, – посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.
– Товарищи! – поправил его стоящий рядом особист.
– Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, – твердо сказал лейтенант, – в прямом смысле слова.
Худавый подумал, что это намек и побагровел.
– Все вы знаете, – продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?
– Деньги, – ляпнул кто-то.
– Нет, – усмехнулся Андрей, – для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».
– Нужны люди, – донеслось из строя.
– Умница! – похвалил лейтенант, – нужны люди, много людей.
– Мы пойдем их ловить? – восторженно спросил Горомыко.
– Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, – каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.
– Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.
По рядам прокатился вздох разочарования.
– Нужно, парни, нужно! – сделал строгое лицо Андрей, – во имя будущего нашей маленькой цивилизации.
Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:
– Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди наших девушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?
– Жен назначать будете? – поинтересовался Резник.
– Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», – засмеялся Худавый.
– Тогда ладно, – Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, – жените, папенька!
– Какой я тебе, нахрен, папенька! – задохнулся от возмущения майор.
– Вы ведь посаженым отцом будете, – обиделся солдат, а то я не играю…
– Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! – торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.
– Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, – особист скорчил гримасу, – остальные по своим планам. Разойдись!
Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.
– Дружище! – прокричал он в транк, – собирай народ – я скоро буду.
Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.
– Спокойно, девицы! – прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, – сейчас все объясню.
Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.
– Сваты к вам едут, – громко сказал лейтенант, – у вас товар, у нас – купец!
– К кому? – тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.
– Ко всем незамужним. Хлопцам приперло жениться, да и вам зимой делать особенно неча… Выберут, какая кому понравится. Вы, надеюсь, не против? – толпа еще раз охнула и бросилась врассыпную.
– Что с ними? – не понял Волков, – я их только уговаривать собрался…
– Прихорашиваться поперли, – отозвался староста, – что их уговаривать! Бабы, они ведь завсегда готовы на это дело.
Андрей обалдело замотал головой.
– Во, блин! Наверняка, мой идиотский план удастся! Представляешь, старина, наш Худавый тоже жениться придет! Вот теперь я понимаю, что такое личный пример младших политруков! А где Ильинична?
– Сегодня ее смена. Готовит на караул. А что?
– Пожевать охота. Через час приедут женихи, а я с утра мотаюсь голодный.
– Заморим червячка, – широко улыбнулся Ратибор.
Червяка морили долго всякой всячиной: филе леща, «оливье», котлеты, картофель и оладьи. Ратибор слазил в подпол и достал маслят. Оттуда же появилась на свет запотевшая емкость той конфигурации, которая редко встречалась в этом мире. «Хрусталь с Большой Земли» в Бобровке ценилась на вес золота.
– Скоромимся? – обрадовался Андрей.
– Сегодня пошла седьмая зима, как не стало моей Варвары, – скорбно признался хозяин. Андрей сделал приличествующее случаю лицо, – помянем старушку! Надо отметить, что она меня так не кормила!
Андрей разливал «по-булькам», а Ратибор продолжал погружаться в воспоминания.
– Как дивно она грибочки солила, как хорошо пела! Пусть земля ей будет пухом!
– Аминь! – поддакнул зять, опрокидывая стопку в рот.
Так, невинно резвясь, они и не заметили, как прошли полтора часа. За окном все отчетливей стал слышен гул женских голосов. Андрей наконец глянул на часы и, поспешно сунув в рот котлету, встал из-за стола.
– Пойдем, батенька, а не то наши невесты бузить начинают, – Ратибор тупо посмотрел на него. Махнув рукой, лейтенант оделся и вышел на улицу.
Там было шумно и весело. В воздухе носились женские гормоны, жаждущие воссоединения с гормонами мужскими, и Андрею показалось, будто он попал в общую баню.
– Андрюша! – закричала издалека Мара, разодетая павлином, – иди сюда!
– Что ты тут делаешь? – недоуменно спросил он, подходя.
– Женихаюсь, – ответила жеманница.
– Тебе ведь всего пятнадцать!
– Ну и что? Много кому пятнадцать!
– Ты же моему Косте в жены годишься! – фыркнул Андрей.
– Обижаешь, братец!
– Ни в коем разе. Вместе бы в песочке играли, а не то он там свою тетку обрюхатит.
– Я не играю в песочке и знаю, что такое инцест, как вы однажды изволили выразиться, папочка, – перед ним стояло собственное чадо, напоминая о грехах отрочества. Рядом весело переминалась Анастасия.
– Салют, папаша! – улыбнулась жена, – я тут подумала, не составить ли тебе компанию.
– Кто вас привез?
– Константин Константинович. Он приехал посмотреть на твои успехи.
Действительно, недалеко от них стоял полковник и о чем-то оживленно беседовал с Алексием – братом Ратибора. Андрей повернулся к сыну.
– Костя, нравится тебе эта кукла? – он указал на Мару, – кровь с молоком, не правда ли?
– Ничего, – протянул Костик, беззастенчиво рассматривая девушку с ног до головы, – правда, великовата…
– Вы что, серьезно? – попятилась Мара.
– Вполне, – отозвался Костя, – будешь мне памперсы менять. А писаюсь я часто!
– Но ведь он еще совсем маленький! – протянула девчонка. На нее было жалко смотреть.
– А ты уже большая! – хмыкнула Настя, – ты его старше всего на шесть зим; настолько же тебя старше любой из этих женихов. Зато потом тебе все бабы завидовать будут: муж-то молоденький!
– Но Настя…
– Погуляешь еще немного, – безапелляционно заявила жестокая кузина, – мы тебя в девках не оставим, правда, Костя?
– А она такая же мягкая, как и Полина? – малыш задумался, – любопытно…
– Можешь потрогать, – разрешила мачеха, – думаю, она куда мягче!
Мара издала громкий вопль и скрылась среди домов. Андрею стоило громадных трудов не расхохотаться, но Анастасия грозно глянула на него.
– Пойдем, муж, пошепчемся! – сказала она, взяв его под локоть и отводя в сторонку.
– Вообще-то, твое дело, но лучшей подруги для малыша мы не найдем, – Волков остолбенело глянул на нее:
– Ты шутишь, родная! В его возрасте только о девках думать! Куда ему теперь жена, да еще подобная твоей двоюродной сестре! Она полгарнизона опробует с познавательной целью, пока Костя войдет в фазу полового созревания!
– Я за ней прослежу, – пообещала супруга, – твой сын будет великим человеком. А судьбу великого человека планируют заранее, даже еще до рождения. Так мой дедушка говорит.
У Андрея при воспоминании о старом волхве пробежал мороз по коже. Он машинально кивнул, а Настя продолжала:
– Лучшей жены ни у кого не будет – я свою сестру знаю.
– Кроме меня, – связал два слова Волков, – дай-кось, поцелую!
Завершить разговор не удалось по причине прибытия сватов. Все потонуло в восторженном гуле. План, предложенный Андреем смазался в самом начале, когда тридцатилетняя вдова Маришка с криком д`Артаньяна «А этот – мой!» повисла на шее у майора Худавого. Особист был смят в физическом и моральном смысле и отправился обговаривать условия сдачи к Маришке «на хату».
Вдовы вообще, первыми нашли себе мужей. С решительными лицами они быстро разобрали приглянувшихся парней, растащили их по домам, и этим самым заставили более молодую часть женского населения Бобровки проявить несвойственную им до сих пор поспешность.
Утром на стол Норвегова легло пятьдесят шесть заявлений о вступлении в брак. На них размашистым почерком отца Афанасия стояло «Благословляю».
– Ну и ловкач! – восхитился Константин Константинович, – тебе бы, сынок, свахой работать! Не лейтенант-силовик, а баба-Ханума! За один день пятьдесят шесть брачных контрактов!
– Почти пятьдесят семь, – скромно сказал Андрей.
– Что значит «почти», не въехал? – насторожился полковник. Стоящий рядом с отцом Костя провозгласил:
– Имею честь, дед, сообщить о нашей с Марой помолвке! – Норвегов, в этот момент потягивающий из бутылки компот, поперхнулся.
– Захотели устроить мне инфаркт? – спросил он откашлявшись.
– Все на полном серьезе, – произнес Андрей.
– Кто такая эта Мара? – раздраженно спросил полковник. Он не любил, когда что-то не укладывалось в рамки его мировоззрения.
– Двоюродная сестра Анастасии. Анастасия – моя жена.
– Спасибо за напоминание, – сардонистически скривился хозяин кабинета.
– Пожалуйста.
– Да вы, лейтенант, кажется, издеваетесь над отцом и командиром? – глаза сына озорно блеснули. Норвегова озарило:
– Ну-ка, что ты там еще отмочил? Признавайся, черт бы тебя побрал!
Андрей подошел к стопке заявлений и начал их перебирать. Найдя нужное, протянул его отцу. Тот быстро пробежал глазами текст на листе и положил обратно. Затем снова глянул на сына, потянул задумчиво из бутылки.
– Да это же компот! – недвусмысленно объявил он, встал и подошел к холодильнику.
В результате трехминутных манипуляций на столе возник потный пузырь водки и тарелочка с колбасой домашнего копчения. Полковник чуть замешкался, а затем выудил из стола другой стакан и молча протер его салфеткой. Затем налив в оба стакана грамм по сто прозрачной холодной жидкости, увлеченно тяпнул свою порцию. Андрей последовал его примеру. Положив в рот аппетитно пахнущий чесноком кружок, он глянул на Константина Константиновича.
Тот развел руками, собираясь что-то сказать, но передумал. Разлил по второй, оприходовав которую осведомился:
– Небось, доволен собой?
– А ты?
– У меня нет слов, – полковник снова развел руками, – как ты обработал Худавого? Как это получилось?
– В приказном порядке, – серьезно ответил Андрей. Норвегов хрюкнул и снова потянулся за бутылкой. Отойдя после третьей, он лукаво глянул на отпрыска.
– Только не надо заливать! – поднял он указательный палец правой руки. Вмешался Костя. Оторвавшись от созерцания секретной карты КБВО, внук произнес:
– Дед, правда! Папа Худавому сказал: «Женитесь, товарищ майор! Это – приказ». А тот ответил: «Слушаюсь, товарищ лейтенант! Спасибо!»
Полковник вновь потянулся к холодильнику.
Вид елки на плацу, убранной молодежью городка, так понравился местным жителям, что отец Афанасий разрешил отмечать праздник синхронно со «всем прогрессивным человечеством». Господь не возражал, и празднование Нового года проходило с тем задором, который всегда отличал славян.
Из кабинета Норвегова в вечерних сумерках было хорошо видно, как вокруг мерцающего треугольника суетится детвора. Хозяин кабинета сидел за столом, пил чаек и беседовал с сидящим напротив старшим сыном.
– Завтра Булдаков пойдет на встречу с королем Франко Людовиком IX. Цифра вроде как правильная. Во всяком случае, в идентичный период на старушке-Земле царствовал Людовик с таким порядковым номером. Будем надеяться, что наш бравый подполковник не напорет там с три короба!
– А зачем, отец, ты послал туда такого горячего парня? – спросил Волков, прихлебывая чай. Чай, как куст, в умеренных широтах Великолитовского княжества не произрастал, но на сладах НЗ его было умопомрачительное количество: краснодарский, грузинский, азейбарджанский и индийский. Последний был отменного качества, но упакованный в полиэтиленовые пакетики столь бездарного дизайна, что уважающий себя европеец прошел бы мимо прилавка с таким товаром, да еще бы отвернул на девяносто градусов свой шнобель.
– А кого бы я еще мог послать? – хмыкнул полковник, – Семиверстов нужен тут, Рябинушкин стар, Рыженков – зампотех, Горошин – фашист, Локтев – узкий спец, Малинин – бабник, а Худавый в трансе, да еще с ребенком. Тем более, его бывшая – в Париже.
– Как они, интересно? – сделал Андрей мечтательную физиономию, – не могу представить себе средневековый Париж!
– Представь себе Троицкое без электрического освещения и в середину вопри Киево-Печерскую лавру. Вместо улиц прикинь Дальние пещеры – и получишь некое подобие средневекового города. И вообще. Увидишь сам, когда через пять лет поедешь на место Булдакова, – Андрей поперхнулся кипяточком и глянул на отца. Тот, прищурясь, смотрел на него.
– А почему именно я? – спросил парень.
– А кто? – фыркнул Норвегов, – к тому времени, если постараешься, получишь капитана. На дорогу тебе дадут майора, вернешься молодым перспективным подполковником и вскорости заменишь у штурвала дряхлого полковника Булдакова. Я так понимаю.
– Олег Палыч дряхлым никогда не будет, – возразил Андрей, – не тот тип человека. Он из тех, кто умирает в девяносто, надорвавшись на переноске булыжников.
– А как я умру, мосье Нострадамус? – заинтриговано спросил Константин Константинович.
– Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток – к Нарайяме, – полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.
– Надо записать. Классный тост. Где вычитал?
– Экспромт. Не делай такие большие глаза – нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?
– Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт – штука возрастная.
– Но почему опять я!?! – не отставал Андрей.
– Да кто же, если не ты? – вспылил Норвегов, – ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?
– Ты на своем месте, отец!
– Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, – Андрей покраснел.
– Ну ты загнул.
– На мой век хватит продуктов цивилизации, – продолжал свой спич полковник, – а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты – над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!
– А это что? – спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.
– Не обращай внимания. Это – елизовский стеклозавод «Октябрь».
– Да! – хмыкнул парень, – выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.
– И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?
– Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться – полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши – никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.
– И что он? – живо спросил командир, – поверил.
– Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.
– Эт ты хватил, – крякнул отец, – ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.
– А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.
– Необходимо развивать промышленность, – вернулся к прежним баранам Константин Константинович, – своих людей не хватает – обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.
– Да, этот вопрос необходимо решать, – согласился Андрей, – стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье – около четырех десятков. Это не считая вдов, – Норвегов вздохнул.
– О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?
– А может монасей подключить? – как бы в раздумье сказал Андрей.
– Ты что! – икнул отец, – за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!
– Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.
– Дело принудительное? – осведомился Норвегов-старший.
– Дело сугубо добровольное, – ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, – я сам им займусь.
– А почему ты? – задал полковник избитый вопрос.
– Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, – сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!
Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.
– Ну и засранец! – произнес он, – посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.
* * *
– Мужики! – обратился к бойцам стоящим в каре Волков.– Товарищи! – поправил его стоящий рядом особист.
– Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, – твердо сказал лейтенант, – в прямом смысле слова.
Худавый подумал, что это намек и побагровел.
– Все вы знаете, – продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?
– Деньги, – ляпнул кто-то.
– Нет, – усмехнулся Андрей, – для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».
– Нужны люди, – донеслось из строя.
– Умница! – похвалил лейтенант, – нужны люди, много людей.
– Мы пойдем их ловить? – восторженно спросил Горомыко.
– Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, – каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.
– Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.
По рядам прокатился вздох разочарования.
– Нужно, парни, нужно! – сделал строгое лицо Андрей, – во имя будущего нашей маленькой цивилизации.
Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:
– Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди наших девушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?
– Жен назначать будете? – поинтересовался Резник.
– Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», – засмеялся Худавый.
– Тогда ладно, – Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, – жените, папенька!
– Какой я тебе, нахрен, папенька! – задохнулся от возмущения майор.
– Вы ведь посаженым отцом будете, – обиделся солдат, а то я не играю…
– Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! – торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.
– Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, – особист скорчил гримасу, – остальные по своим планам. Разойдись!
Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.
– Дружище! – прокричал он в транк, – собирай народ – я скоро буду.
Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.
– Спокойно, девицы! – прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, – сейчас все объясню.
Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.
– Сваты к вам едут, – громко сказал лейтенант, – у вас товар, у нас – купец!
– К кому? – тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.
– Ко всем незамужним. Хлопцам приперло жениться, да и вам зимой делать особенно неча… Выберут, какая кому понравится. Вы, надеюсь, не против? – толпа еще раз охнула и бросилась врассыпную.
– Что с ними? – не понял Волков, – я их только уговаривать собрался…
– Прихорашиваться поперли, – отозвался староста, – что их уговаривать! Бабы, они ведь завсегда готовы на это дело.
Андрей обалдело замотал головой.
– Во, блин! Наверняка, мой идиотский план удастся! Представляешь, старина, наш Худавый тоже жениться придет! Вот теперь я понимаю, что такое личный пример младших политруков! А где Ильинична?
– Сегодня ее смена. Готовит на караул. А что?
– Пожевать охота. Через час приедут женихи, а я с утра мотаюсь голодный.
– Заморим червячка, – широко улыбнулся Ратибор.
Червяка морили долго всякой всячиной: филе леща, «оливье», котлеты, картофель и оладьи. Ратибор слазил в подпол и достал маслят. Оттуда же появилась на свет запотевшая емкость той конфигурации, которая редко встречалась в этом мире. «Хрусталь с Большой Земли» в Бобровке ценилась на вес золота.
– Скоромимся? – обрадовался Андрей.
– Сегодня пошла седьмая зима, как не стало моей Варвары, – скорбно признался хозяин. Андрей сделал приличествующее случаю лицо, – помянем старушку! Надо отметить, что она меня так не кормила!
Андрей разливал «по-булькам», а Ратибор продолжал погружаться в воспоминания.
– Как дивно она грибочки солила, как хорошо пела! Пусть земля ей будет пухом!
– Аминь! – поддакнул зять, опрокидывая стопку в рот.
Так, невинно резвясь, они и не заметили, как прошли полтора часа. За окном все отчетливей стал слышен гул женских голосов. Андрей наконец глянул на часы и, поспешно сунув в рот котлету, встал из-за стола.
– Пойдем, батенька, а не то наши невесты бузить начинают, – Ратибор тупо посмотрел на него. Махнув рукой, лейтенант оделся и вышел на улицу.
Там было шумно и весело. В воздухе носились женские гормоны, жаждущие воссоединения с гормонами мужскими, и Андрею показалось, будто он попал в общую баню.
– Андрюша! – закричала издалека Мара, разодетая павлином, – иди сюда!
– Что ты тут делаешь? – недоуменно спросил он, подходя.
– Женихаюсь, – ответила жеманница.
– Тебе ведь всего пятнадцать!
– Ну и что? Много кому пятнадцать!
– Ты же моему Косте в жены годишься! – фыркнул Андрей.
– Обижаешь, братец!
– Ни в коем разе. Вместе бы в песочке играли, а не то он там свою тетку обрюхатит.
– Я не играю в песочке и знаю, что такое инцест, как вы однажды изволили выразиться, папочка, – перед ним стояло собственное чадо, напоминая о грехах отрочества. Рядом весело переминалась Анастасия.
– Салют, папаша! – улыбнулась жена, – я тут подумала, не составить ли тебе компанию.
– Кто вас привез?
– Константин Константинович. Он приехал посмотреть на твои успехи.
Действительно, недалеко от них стоял полковник и о чем-то оживленно беседовал с Алексием – братом Ратибора. Андрей повернулся к сыну.
– Костя, нравится тебе эта кукла? – он указал на Мару, – кровь с молоком, не правда ли?
– Ничего, – протянул Костик, беззастенчиво рассматривая девушку с ног до головы, – правда, великовата…
– Вы что, серьезно? – попятилась Мара.
– Вполне, – отозвался Костя, – будешь мне памперсы менять. А писаюсь я часто!
– Но ведь он еще совсем маленький! – протянула девчонка. На нее было жалко смотреть.
– А ты уже большая! – хмыкнула Настя, – ты его старше всего на шесть зим; настолько же тебя старше любой из этих женихов. Зато потом тебе все бабы завидовать будут: муж-то молоденький!
– Но Настя…
– Погуляешь еще немного, – безапелляционно заявила жестокая кузина, – мы тебя в девках не оставим, правда, Костя?
– А она такая же мягкая, как и Полина? – малыш задумался, – любопытно…
– Можешь потрогать, – разрешила мачеха, – думаю, она куда мягче!
Мара издала громкий вопль и скрылась среди домов. Андрею стоило громадных трудов не расхохотаться, но Анастасия грозно глянула на него.
– Пойдем, муж, пошепчемся! – сказала она, взяв его под локоть и отводя в сторонку.
– Вообще-то, твое дело, но лучшей подруги для малыша мы не найдем, – Волков остолбенело глянул на нее:
– Ты шутишь, родная! В его возрасте только о девках думать! Куда ему теперь жена, да еще подобная твоей двоюродной сестре! Она полгарнизона опробует с познавательной целью, пока Костя войдет в фазу полового созревания!
– Я за ней прослежу, – пообещала супруга, – твой сын будет великим человеком. А судьбу великого человека планируют заранее, даже еще до рождения. Так мой дедушка говорит.
У Андрея при воспоминании о старом волхве пробежал мороз по коже. Он машинально кивнул, а Настя продолжала:
– Лучшей жены ни у кого не будет – я свою сестру знаю.
– Кроме меня, – связал два слова Волков, – дай-кось, поцелую!
Завершить разговор не удалось по причине прибытия сватов. Все потонуло в восторженном гуле. План, предложенный Андреем смазался в самом начале, когда тридцатилетняя вдова Маришка с криком д`Артаньяна «А этот – мой!» повисла на шее у майора Худавого. Особист был смят в физическом и моральном смысле и отправился обговаривать условия сдачи к Маришке «на хату».
Вдовы вообще, первыми нашли себе мужей. С решительными лицами они быстро разобрали приглянувшихся парней, растащили их по домам, и этим самым заставили более молодую часть женского населения Бобровки проявить несвойственную им до сих пор поспешность.
Утром на стол Норвегова легло пятьдесят шесть заявлений о вступлении в брак. На них размашистым почерком отца Афанасия стояло «Благословляю».
– Ну и ловкач! – восхитился Константин Константинович, – тебе бы, сынок, свахой работать! Не лейтенант-силовик, а баба-Ханума! За один день пятьдесят шесть брачных контрактов!
– Почти пятьдесят семь, – скромно сказал Андрей.
– Что значит «почти», не въехал? – насторожился полковник. Стоящий рядом с отцом Костя провозгласил:
– Имею честь, дед, сообщить о нашей с Марой помолвке! – Норвегов, в этот момент потягивающий из бутылки компот, поперхнулся.
– Захотели устроить мне инфаркт? – спросил он откашлявшись.
– Все на полном серьезе, – произнес Андрей.
– Кто такая эта Мара? – раздраженно спросил полковник. Он не любил, когда что-то не укладывалось в рамки его мировоззрения.
– Двоюродная сестра Анастасии. Анастасия – моя жена.
– Спасибо за напоминание, – сардонистически скривился хозяин кабинета.
– Пожалуйста.
– Да вы, лейтенант, кажется, издеваетесь над отцом и командиром? – глаза сына озорно блеснули. Норвегова озарило:
– Ну-ка, что ты там еще отмочил? Признавайся, черт бы тебя побрал!
Андрей подошел к стопке заявлений и начал их перебирать. Найдя нужное, протянул его отцу. Тот быстро пробежал глазами текст на листе и положил обратно. Затем снова глянул на сына, потянул задумчиво из бутылки.
– Да это же компот! – недвусмысленно объявил он, встал и подошел к холодильнику.
В результате трехминутных манипуляций на столе возник потный пузырь водки и тарелочка с колбасой домашнего копчения. Полковник чуть замешкался, а затем выудил из стола другой стакан и молча протер его салфеткой. Затем налив в оба стакана грамм по сто прозрачной холодной жидкости, увлеченно тяпнул свою порцию. Андрей последовал его примеру. Положив в рот аппетитно пахнущий чесноком кружок, он глянул на Константина Константиновича.
Тот развел руками, собираясь что-то сказать, но передумал. Разлил по второй, оприходовав которую осведомился:
– Небось, доволен собой?
– А ты?
– У меня нет слов, – полковник снова развел руками, – как ты обработал Худавого? Как это получилось?
– В приказном порядке, – серьезно ответил Андрей. Норвегов хрюкнул и снова потянулся за бутылкой. Отойдя после третьей, он лукаво глянул на отпрыска.
– Только не надо заливать! – поднял он указательный палец правой руки. Вмешался Костя. Оторвавшись от созерцания секретной карты КБВО, внук произнес:
– Дед, правда! Папа Худавому сказал: «Женитесь, товарищ майор! Это – приказ». А тот ответил: «Слушаюсь, товарищ лейтенант! Спасибо!»
Полковник вновь потянулся к холодильнику.
Глава 25.
В огромной зале было многолюдно. На возвышении стоял небольшой стол, за которым восседали король, его приближенные и часть «головорезов» Булдакова. Немного пониже, за огромной столешницей, сработанной «под дуб», пировало человек сто. Это были тоже приглашенные, но рангом пониже и кошельком – победнее.
Людовик IX – мрачный небритый брюнет, недавно разменявший четвертый десяток, вконец задолбанный неудачной охотой, тем не менее, принял посла весьма лояльно. Перед церемонией король имел весьма обстоятельный разговор с шутом.
– Знаешь, Людовик, – сказал паяц, – вполне вероятно, что с приездом послов наше королевство получит долгожданную передышку. Не думаю, чтобы это мурло, герцог Руанский то есть, попытался нам угрожать. Придется ему сидеть в своей Нормандии и сопеть в две дырочки.
– Отчего же ты, мой глупый друг, так уверен в этом? – озадаченно спросил король, – неужели ты так хорошо успел изучить посла и его свиту? И не кроется ли за их славянским добродушием желание захватить корону Франко? Их, правда, слишком мало…
– Послушай, твое величество! Я знал, что ты идиот, но не подозревал, насколько! Им до задницы и наше государство, и его корона, и ты вместе с ней. У них совершенно иное мировоззрение, по-моему, я правильно выговорил это слово. Твой вонючий дворец их точно не привлекает. Прикинь, выбросило тебя бы на необитаемый остров, а с тобой сто мешков золота. Нужно было бы оно тебе?
– Так уж он и вонючий! – попытался защитить король свое жилище, – и у нас не необитаемый остров, а вполне цивилизованная страна.
– Зайдешь в посольство, так обратно выходить не хочется, – развивал шут свою мысль, – я утром заходил… Предложили бы мне садовником работать, остался бы, вот те крест!
– Вот те два! – фыркнул король, – садовник, это круто! По крайней мере, голова за державу не болит. Так чего же ты не напросился к ним в работники?
– Во-первых, я – патриот; во-вторых, тебя я одного оставить не могу, а в третьих, на кой я им!
– Спасибо, Жак! – скептично поджал губы Людовик, – интересно, какую гримасу скорчит кардинал! Какого они вероисповедания: католики, православные, иудаисты?
– Для короля ты неплохо подкован в теологии, – заметил Жак, – как мне кажется, они – еретики. Причем, убежденные, убежденней быть не может. Я спросил, почему их не было на утренней мессе. Их переводчик, Мухин, посмотрел на меня, как на идиота, и только глотнул из келебасы. Затем я спросил, каких богов они чтят. Мухин еще раз приложился и ответил: «Чугунных!»
Король Франко горестно вздохнул:
– Только еретиков в моем королевстве и не хватало. Может, их обратно отправить, на Русь?
– Здравствуйте, а кто их приглашал, я?
– Ну я! А как Торкемада унюхает?
– Получит этот Тотмес по своему жирному носу! Тут-то коса и найдет на камень! Расшибет он свой медный лоб наконец! А по поводу вероисповедования… Ты, Людовик, лучше скажи Его Высокопреосвященству, чтобы к ним не цеплялся. Так будет спокойнее.
Теперь Людовик сидел во главе стола, и сквозь призму хмеля наблюдал за гостями. Принцессы вовсю глазели на необычные наряды посла и его свиты. Булдаков лихо опрокинул в рот полкубка вина урожая непонятно какого года, и подмигнул королеве. Та зарделась и принялась шептаться с фрейлинами. Вскоре к подполковнику подплыла старшая фрейлина и проворковала:
Людовик IX – мрачный небритый брюнет, недавно разменявший четвертый десяток, вконец задолбанный неудачной охотой, тем не менее, принял посла весьма лояльно. Перед церемонией король имел весьма обстоятельный разговор с шутом.
– Знаешь, Людовик, – сказал паяц, – вполне вероятно, что с приездом послов наше королевство получит долгожданную передышку. Не думаю, чтобы это мурло, герцог Руанский то есть, попытался нам угрожать. Придется ему сидеть в своей Нормандии и сопеть в две дырочки.
– Отчего же ты, мой глупый друг, так уверен в этом? – озадаченно спросил король, – неужели ты так хорошо успел изучить посла и его свиту? И не кроется ли за их славянским добродушием желание захватить корону Франко? Их, правда, слишком мало…
– Послушай, твое величество! Я знал, что ты идиот, но не подозревал, насколько! Им до задницы и наше государство, и его корона, и ты вместе с ней. У них совершенно иное мировоззрение, по-моему, я правильно выговорил это слово. Твой вонючий дворец их точно не привлекает. Прикинь, выбросило тебя бы на необитаемый остров, а с тобой сто мешков золота. Нужно было бы оно тебе?
– Так уж он и вонючий! – попытался защитить король свое жилище, – и у нас не необитаемый остров, а вполне цивилизованная страна.
– Зайдешь в посольство, так обратно выходить не хочется, – развивал шут свою мысль, – я утром заходил… Предложили бы мне садовником работать, остался бы, вот те крест!
– Вот те два! – фыркнул король, – садовник, это круто! По крайней мере, голова за державу не болит. Так чего же ты не напросился к ним в работники?
– Во-первых, я – патриот; во-вторых, тебя я одного оставить не могу, а в третьих, на кой я им!
– Спасибо, Жак! – скептично поджал губы Людовик, – интересно, какую гримасу скорчит кардинал! Какого они вероисповедания: католики, православные, иудаисты?
– Для короля ты неплохо подкован в теологии, – заметил Жак, – как мне кажется, они – еретики. Причем, убежденные, убежденней быть не может. Я спросил, почему их не было на утренней мессе. Их переводчик, Мухин, посмотрел на меня, как на идиота, и только глотнул из келебасы. Затем я спросил, каких богов они чтят. Мухин еще раз приложился и ответил: «Чугунных!»
Король Франко горестно вздохнул:
– Только еретиков в моем королевстве и не хватало. Может, их обратно отправить, на Русь?
– Здравствуйте, а кто их приглашал, я?
– Ну я! А как Торкемада унюхает?
– Получит этот Тотмес по своему жирному носу! Тут-то коса и найдет на камень! Расшибет он свой медный лоб наконец! А по поводу вероисповедования… Ты, Людовик, лучше скажи Его Высокопреосвященству, чтобы к ним не цеплялся. Так будет спокойнее.
Теперь Людовик сидел во главе стола, и сквозь призму хмеля наблюдал за гостями. Принцессы вовсю глазели на необычные наряды посла и его свиты. Булдаков лихо опрокинул в рот полкубка вина урожая непонятно какого года, и подмигнул королеве. Та зарделась и принялась шептаться с фрейлинами. Вскоре к подполковнику подплыла старшая фрейлина и проворковала: