Страница:
– Господин посол, Её Высочество спрашивает, не изволите ли вы пригласить ее на тур интермедии? – Олег Палыч тупо икнул. Светлана улыбнулась.
– Вот видишь, дорогой, к чему приводит заигрывание с чужими бабами! Крутись!
Булдаков рассеяно почесал в затылке.
– Мухин, будь добер, переведи этой симпатяшке, что я не умею танцевать эту хренову «интерлюдию», а вот на ламбаду я бы ее пригласил. Попроси кого-нибудь, пусть слетают за аккордеонами, мы им покажем последнее слово науки и техники!
Фрейлина выслушала тираду старшего прапорщика и отошла. Починок, который все на свете успевал предусмотреть, сделал знак Латышу, и тот исчез в дверях. Через несколько минут он появился с двумя чемоданами.
Баян взял Мухин, аккордеон Починок, а вот Латыш ухватил бубен. Маракасы достались ударнику базовского ВИА – сержанту Кимарину.
– Слышь, супруг! – топнула ножкой Светлана, – прикажи, пусть твои молодцы вальс сыграют. Ламбаду я уже не осилю, а позволить тебе этот секс с кем-нибудь другим не хватит сил моих. Пусть вон Сметанин с Худавой ламбаду режут!
– Парни, что-нибудь из Штрауса! – попросил Олег Палыч, – помедленнее. Помните, что у страусов самые большие яйца! Эх, лопни мои глазки!
Заревели аккордеоны, заухал бубен и зашелестели маракасы, творя попурри из «Прощания славянки» и «Венского вальса». Подполковник подхватил Светлану, Сметанин – свою даму, сержант Томский тоже разгорячился, схватил свою супругу, отобрал у нее кость, которую она самозабвенно грызла, и три пары закружились по главному залу дворца.
Вскоре Булдаков вернул свою запыхавшуюся партнершу на место, и она принялась, к его удивлению, быстро тараторить с кардиналом Дюбуа. Пары, окончив танцевать вальс, затеяли-таки ламбаду. Опьяневший Людовик таращился на сие бесстыдство и не обращал внимания на потуги королевы, жаждущей его монаршего внимания. Кардинал, лысенький и толстенький человечек лет сорока, быстро кивал и не менее быстро потягивал вино. На его лице царила ярко выраженная беспечность.
Посол заговорил через переводчика с Его Величеством. Его величество скучали и изволили хандре овладеть собой.
– Командир! – обратился наконец к подполковнику Мухин, – надо им что-нибудь подарить.
– Ясен перец! – отозвался Булдаков, – Гончаров! Сделай одолжение, возьми Сметанина и притащите с ним сундук.
– Ваше величество! – обратился он к Людовику, – позвольте, в знак уважения, преподнести вам и членам вашей семьи скромные подарки.
Король церемонно склонил голову, а затем досадливо глянул на шута. Тот сделал успокаивающий жест. Тем временем бойцы внесли ящик из-под боеприпасов и поставили его у ног посла. Олег Палыч открыл его, достал оттуда бронежилет и развернул его.
– Кевларовый бронежилет, усиленный титановыми пластинами! – объявил он, – вашим оружием не пробивается. Катапультой разве… Да баллистой еще… Ваше Величество, вы позволите?
Король недоумевающе смотрел на подполковника.
– Встань, Людовик, – сказал шут, – не бойся – я рядом. Их Величество хмыкнуло, но поднялось. Мухин с Булдаковым закрепили на нем персональную броню и с помощью Жака втолковали монарху, для чего сия приспособа.
– Остается подарить вон тому юнцу гранатомет, – прошептал Мухин. Ишь, как глазеет!
Предмет их беседы, принц Генрих в ярости гонял свою голубую кровь по всему организму. Ненавистный братец, ненавистные гости и ненавистная жизнь не позволяли его неустойчивой нервной системе придти в состояние равновесия. Он скрипел зубами и щипал себя за бороду.
Ему подарили пузырек одеколона, экспроприированный у Булдакова, которым тот не пользовался, предпочитая военный – «Тройной». Принц нюхнул аромат и остался доволен, оставив эспаньолку в покое.
Принц Франсуа, прыщавый стиляга лет семнадцати, удовольствовался кубиком Рубика, который подарил ему хитро сделанный полковник под видом «Новейшего восточного средства от скуки, способствующего развитию логического мышления». Шут прокомментировал этот подарок с присущей ему осторожностью.
– Боюсь только, что развивать там нечего! – и залез под трон, восторженно поглядывая на обоих принцев.
Все три принцессы получили также в подарок всякие безделушки. Двадцатидевятилетняя перезревшая телка, принцесса Анна – набор объемных слайдов на нейтральную тему (никаких там звездных войн и видов Нью-Йорка), и окуляр для их просмотра.
Принцесса Луиза – очаровашка лет двадцати, существо, к сожалению, абсолютно безмозглое, – альбом «Чудеса света» – собрание цветных снимков: всяких там Ленских столбов, египетских пирамид и длинноухих болванчиков с острова Пасхи. Принцесса-микроцефал была в полном восторге, и принялась весело перелистывать страницы, которые Городов предосторожности ради обклеил нипофолем.
Оставалась еще одна принцесса – Диана, прелестная девица, лишенная надежды выйти замуж. Ей было около восемнадцати, она была очень хорошо сложена, но на правой брови ее красовалась огромная папиллома – жировичок, выросший до неожиданно крупных размеров. Принц Генрих злобно шутил, что Диану нужно выдавать по принципу «кота в мешке» – в надетом шлеме с закрытым забралом.
Она получила в подарок изящные наручные часы «Seiko», неведомых швейцарских производителей. Светлана пожалела беднягу и сама надела на августейшую ручку хронометр из двадцатого столетия. Принцесса смущенно поблагодарила за подарок на русском: будучи в дружбе с господином шутом, она выучила этот язык, произношение, естественно, было весьма далеким от совершенства. Раскатистое «р» в ее устах создавало впечатление, что сейчас из-за поворота выскочит «старшина Полещук на мотоцикле».
Король отдарился банальными золотыми безделушками с вкраплениями бриллиантов.
… – Ну, блин, в натуре, похож я на нормального пацана? – резвился после приема Булдаков, разглядывая себя в зеркале. На его шее красовалась золотая цепь, сработанная каким-то оригиналом из проволоки желтого металла в полпальца толщиной.
– А я похожа на принцессу из сказки? – смеялась супруга, примеряя роскошную диадему.
– Милая! – ответил муж, – ты похожа на прекрасную ведьму из суровой реальности, независимо от того, сидит у тебя во лбу этот брильянт или нет.
– Да ну тебя! – отмахнулась Светлана от его комментария, – что взять с десантника! А вот мы, женщины, любим красивые вещи.
– Что красивого в этом «ланцуге»? – недоумевал подполковник.
– Все красиво. Попрошу еще у Людовика золотой ошейник для тебя. Буду водить на поводке, дабы не пялился на парижанок! На этих наглых парижанок, однозначно, бля!
– Наглых? Ну ты хватила! Да еще и с несвойственным тебе окончанием!
– Ты что, не заметил, как с тобой кокетничала герцогиня Ангулемская? Только не надо делать такое честное лицо!
– Та, в сером костюме? Она так закатывала глаза, что я подумал: или ей плохо, или она обгадилась. А вот ты, дорогуша, о чем там шепталась с попом в красной рясе? Я его в Испанию на корриду отвезу, если он страдает комплексом Балтазара Кассы! И не говори, что ты с ним обсуждала организацию выставки-продажи зубочисток! – Светлана отлепилась от зеркала.
– Да ты что? Он же кардинал – святой человек!
– Я бы этих святош кастрировал в детстве, чтобы оградить от ненужных искушений! – сказал Олег Палыч, согнув в руке одно из звеньев цепи.
– Подполковник Булдаков в гневе страшен, – прокомментировала жена, – рвет золотые цепи, гнет алюминиевые ложки, грубит няне, кусает чужие задницы, ай!
– Ну, чертовка! – прохрипел Олег Палыч, заваливая ее на кровать, – я тебе сейчас устрою сеанс вибромассажа!
– Самэц! – констатировала Светлана переходя на грузинский акцент, – мамой клянусь, сейчас меня трахнут! Осторожней, хряк мартовский, не дави на живот – там впервой кто-то завелся.
Это происходило во втором часу ночи, после возвращения с приема у короля. Подполковник и его дражайшая супруга почивали весьма хорошо. Как почивал король, никому не ведомо, но утром он пожаловал сам в сопровождении верного шута.
Тем временем в посольстве полным ходом шел ПХД: выколачивались ковры, замазывались трещины в стене, наново белился потолок.
Булдаков во дворе руководил установкой прожекторов. Морфема «твою мать» носилась в воздухе в сочетании с различными неопределенными артиклями. Супруга посла, чтобы не слышать этих гнусностей, отправилась ревизовать подвалы.
– Добрый день, мосье полковник! – поздоровался шут. Поняв, что Мухин успел проинструктировать шута в построении «правильного» обращения, тот широко улыбнулся и протянул шуту руку. Паяц в ответ сунул свою заячью клешню в лапу посла.
– Мы вот с Людовиком к вам решили заглянуть… В гости… – услышав слово «гости», Олег Палыч подмигнул королю.
– Бонжур его королевскому высочеству!
– Здг`авствуйте! – выдавил Людовик; он целое утро репетировал эту фразу.
– Жак, откуда у короля еврейский акцент? – подозрительно глянул на шута подполковник, – твои штучки?
– Ну, акцентик-то я, положим, уберу, а саму сущность не исправишь. Вчера после вашего ухода битый час стенал по подаркам, – ответил Жак. Людовик разразился целой тирадой, – вот, теперь требует, чтобы я переводил то, что вам говорю.
– Так переведи!
– Угу! – пробурчал шут, – он мне хотя и друг, но с бабами спим разными. Вмиг гильотину зарядит! А я не чудо-юдо – у меня головы не отрастают. Иначе, каждый понедельник лишали бы!
Король дал шуту тумака и что-то сказал.
– Он говорит, – перевел Жак, – что хочет с вами обтяпать одно дельце.
– Какое? – спросил Булдаков.
– Мы намерены скрепить наш союз браком одной из принцесс с нашей стороны и кем-нибудь из… – он замялся, – из… ваших… рыцарей.
– Ясно! – сказал Олег Палыч, – интриги, политическая дальнозоркость, предусмотрительность, традиции королевства. Линия сюжета просматривается хорошо. И кого же, Жак, из своих сестер Их Величество собирается отправить на заклание?
– Любую, кроме принцессы Луизы. Её неделю назад просватали каталонскому королю.
– Гм! Акиш Иванович! – обратился Булдаков к фельдшеру, стоящему неподалеку, – вас не затруднит позвать Гончарова? Не затруднит, отлично! Жак, дружище, передай королю, что сей момент я представлю ему жениха. Спортсмен, отличник боевой и политической подготовки, член кружка «Умелые руки», наконец, он просто красавец!
Показался Починок. Он шел, на ходу что-то втолковывая Сереге Гончарову – верзиле двухметрового росту и необычайно покладистого характера, служившему порученцем при Булдакове.
– Вызывали, товарищ подполковник? – спросил он подходя.
– Вызывал, вызывал. Как у тебя со здоровьем, все нормально? – Гончаров кивнул, – отлично!
– А в чем дело.
– Тебе партия оказывает величайшее доверие, надеется, что не подведешь, оправдаешь, справишься и прочее.
– Какую гадость мне предстоит совершить? – хмыкнул Сергей, – надеюсь, не жениться на одной из этих мерзких принцесс?
– В самую точку угодил, засранец! – воскликнул, потирая руки, Олег Палыч, – какой проницательный парень!
«Проницательный парень» обвел налитыми кровью глазами короля, шута, Починка и уставился в командирские сапоги.
– Ну почему именно я? – протянул он.
– Кроме тебя, французским не владеет ни один из холостяков.
– А Мухин?
– Ты что, рехнулся! – зашипел командир, – хочешь, чтобы принцесса «куску» стирала портянки!
– Принцесса! – протянул задумчиво Сергей, – надо подумать…
– Какого дьявола думать – ты автоматически становишься герцогом! Пожалей короля, видишь, истоптался весь. Заждался шурин будущий!
– Ладно, уговорили. Которая из трех? Мне, к примеру, больше всего средняя понравилась – лицо работы Рафаэля, – Серега в свободное время исполнял на плоттере чертежи, поэтому рассуждать об искусстве ему было не в диковинку.
Тут же вмешался шут:
– Работа неизвестного мастера! Во-первых, дура набитая, а во-вторых, обещана королю басков. Выбирай между Дианой и Анной. – Гончаров с тоской глянул на них.
– А может, я лучше удавлюсь?
– Я тебе удавлюсь! – погрозил ему кулаком шеф, – говорю, выбирай, пока в приказном порядке не назначил!
– Хороший выбор, сказать нечего! Одна – кобыла перезрелая, вся рожа в оспинах, а у другой полкило НЗ на брови болтается!
– Ну, папиллому, положим, я удалю, – вмешался Починок.
– Вот когда удалите, тогда и разговаривать будем! И свататься, и миловаться!
– Операция будет проведена между помолвкой и свадьбой, – уточнил Булдаков, – иначе, если Диана окажется красивой, тебе могут подсунуть Анну.
– Дело! – сказал Гончаров, – я согласен. Хотя…
– Спасибо, дорогой! Моя девочка окажется в хороших руках! – шут то смеялся, то плакал от радости. Людовик, думая что шут отмочил нечто прикольное, тоже заржал.
– Надо бы это дельце обмыть, – предложил подполковник, – Жак, проси короля в дом!
– Но я неофициально! – запротестовал Людовик.
– Неофициально и посидим, – не отставал подполковник, – я даже мажордома приглашать не буду.
Взяв короля под руку, он провел его в трапезную, где уже был накрыт стол для завтрака. В бочонке со льдом стояла бутыль первача прошедшего двойной перегон. Вина из местных погребов были хороши, но военные предпочитали хмелиться старым, испытанным способом.
Мажордом все-таки был. Он стоял у центрального кресла с величавым и независимым видом. При виде его Булдаков поморщился.
– Уберите этого дурака, – приказал он, – у нас неофициальный завтрак, а он набивает оскомину уже одним своим присутствием.
Мухин услал мажордома и вынул из бочонка запотевшую бутыль. Только вчера, предвидя подобные посещения, он приказал соорудить круглый стол, правда надпись «Первый среди равных» нанести не успели.
– Ну, за дружбу двух великих народов! – провозгласил Олег Палыч первый тост. Король посмотрел, как ловко опрокидываются стопки, и последовал их примеру. Следующие тридцать секунд за столом царил королевский кашель.
– Nothing matters! – успокаивающе похлопал монарха по плечу посол, – поначалу такое сплошь и рядом!
– Адов огонь пожирает меня! – жалобно простонал король, присасываясь к кубку с компотом, после которого почувствовал себя лучше. Видя это, Булдаков налил по второй.
Непривычный к крепким напиткам, франкский организм отправился в нирвану после третьей. Почти профессионально уткнувшись носом в салат, Их Величество изволили почивать.
– Видал, Серега! – восхищенно сказал Олег Палыч, обращаясь к Гончарову, – какого славного родственника я тебе присмотрел! Три рюмки – и готовальня!
Шут вклинился в разговор.
– Как же его в таком виде в замок? Найдутся такие, что скажут: «Опоили короля колдовским зельем росичи!»
– Через час оклемается! – бывалым голосом утешил Мухин, – организм молодой, здоровый! Продолжим, что ли?
– А Его Величество?
– Пускай спит. Рыбный салат – отличная маска для лица. У меня созрел тост, – объявил Мухин вставая.
Главным недостатком Мухина, по мнению Олега Палыча, являлись чрезмерно длинные тосты. Был еще свеж в памяти спич Леонида Иваныча на прощальном ужине. Тогда он своим сбивчивым речитативом заставил полтора часа держать на весу рюмки всех собравшихся.
– Иваныч, бога ради! – взмолился Булдаков, – пусть будет хоть и не смешно, но кратко.
– Мылись мы в бане, – начал Мухин с грузинским акцентом, – и вдруг заходит к нам голая женщина. Мы вскочили и закрылись шайками. А она достает из-за спины пистолет и говорит: «Руки вверх!». Делать нечего – руки мы подняли. Но шайки наши не упали. Выпьем же, товарищи, за ту силу, которая не позволила упасть нашим шайкам!
Все послушно засмеялись.
– Я не знала такого тоста, – сказала Светлана Ивановна.
– Лучше и не знай, – пробормотал супруг, хрустя огурцом.
– Что, командир, проверить может? – спросил Починок.
– Да нет. Я энтим местом ящик водки поднять могу, – ответил подполковник, – боюсь, чтобы она по баням с пистолетом расхаживать не стала…
Брошенный меткой рукою жены финик ударился ему в лоб, отскочил и шлепнулся в наполовину пустую рюмку.
– Ну вот! – вздохнул Булдаков, – второй день в Париже, а на меня уже покушаются. Какое-то дикое место!
Король начал подавать признаки жизни. Он чихнул, и брызги салата обдали Серегу Гончарова, который сидел напротив.
– Ну вот! – невольно повторил тот, – Его Королевское Высочество ведет себя словно обыкновенный забулдыга.
– Ничего-ничего, – ободряюще сказал подполковник, – зато он, может быть, отходчивый!
Сергей отрешенно смотрел в потолок, костяшками пальцев выстукивая на столе марш Мендельсона. Людовик оторвал свою королевскую морду от салата и что-то пробубнил воздев очи горе.
– Что он сказал? – спросил Гончаров у шута. Тот оторвался от ребрышек с картофелем «фри» и раздраженно сказал:
– Чего тут понимать: напилось Его Величество, лицо уронило свое.
– Уронило! – подтвердил Мухин, глядя на выемку в салате, – закусывать надо.
– Точно, – подтвердил Жак облизывая пальцы.
– Возьми, Жак, вилку, коли тебе котлеты приглянулись, – сказала Светлана Ивановна, наколола кусочек котлеты и поднесла ее ко рту паяца. Тот мигом проглотил, затем схватив лежащий возле него прибор, нанизал им цельный шницель и отправил по тому же адресу.
– Ой! – воскликнула Светлана, – так много не нужно. Это во-первых, неудобно, а во-вторых, некрасиво.
– Вкусно! – пробубнил Жак с набитым ртом, прожевал, и выдал уже отчетливее:
– А что до прочего, то я – дурак, а не красна девица, – следом за шницелем последовал кусок селедки. Мадам Булдакова в ужасе всплеснула руками и взглянула рыбьими глазками на супруга.
– Пущай жрет! – милостиво разрешил тот, – у него работа такая. Некрасиво, если шут ведет себя достойней короля. Кстати, о короле. Поднесите ему квасу кисленького!
Жак схватил салфетку и принялся старательно очищать чело монарха от «последствий введения в научный коммунизм».
– Пардон, мсье, – пробормотал король, отхлебнув кваску.
– Их Королевское Величество сконфужены, – принялся объяснять Жак. Все сделали высокоморальные всепонимающие лица. Булдаков традиционным жестом хряснул рюмку за Их Здоровье и другую За Их Любовь. Людовику стало совсем невмоготу и он глянул на шута умоляющим взглядом. Тот все понял, поскучнел, встал со стула и поднял отходную «на посошок».
– Позвольте поблагодарить вас за завтрак! – сказал он, выпив, – к сожалению, неотложные дела призывают нас во дворец.
– Блевать захотелось! – авторитетно заявил Мухин. Жак ему подмигнул.
Булдаков с супругой и Мухин проводили высоких гостей за ворота.
– Может вас все-таки подвести? – спросил Олег Палыч. Шут отрицательно замотал головой.
– Не надо. Тогда Их Величество будет совершенно не в состоянии принять вас сегодня вечером.
– Ну, что же! – сказала Светлана, – тогда до скорого!
– До скорого? – не понял шут.
– Увидимся вечером, – сказал подполковник.
Два гражданина Великого государства Франко влезли на своих лошадок и тронулись в направлении Дворца.
– Послушай, жена, – спросил Олег Палыч, – что-то я не въеду – гильотину же изобрели во время Великой революции, кажется, какой-то доктор…
– Угу! – ответила Светлана, – по некоторым сведеньям, на нем ее и опробовали. Не бери до головы. Чтобы изобрести гильотину вовсе не обязательно быть Ломоносовым. Вполне возможно, что здесь до этого додумались пораньше.
Глава 26.
– Вот видишь, дорогой, к чему приводит заигрывание с чужими бабами! Крутись!
Булдаков рассеяно почесал в затылке.
– Мухин, будь добер, переведи этой симпатяшке, что я не умею танцевать эту хренову «интерлюдию», а вот на ламбаду я бы ее пригласил. Попроси кого-нибудь, пусть слетают за аккордеонами, мы им покажем последнее слово науки и техники!
Фрейлина выслушала тираду старшего прапорщика и отошла. Починок, который все на свете успевал предусмотреть, сделал знак Латышу, и тот исчез в дверях. Через несколько минут он появился с двумя чемоданами.
Баян взял Мухин, аккордеон Починок, а вот Латыш ухватил бубен. Маракасы достались ударнику базовского ВИА – сержанту Кимарину.
– Слышь, супруг! – топнула ножкой Светлана, – прикажи, пусть твои молодцы вальс сыграют. Ламбаду я уже не осилю, а позволить тебе этот секс с кем-нибудь другим не хватит сил моих. Пусть вон Сметанин с Худавой ламбаду режут!
– Парни, что-нибудь из Штрауса! – попросил Олег Палыч, – помедленнее. Помните, что у страусов самые большие яйца! Эх, лопни мои глазки!
Заревели аккордеоны, заухал бубен и зашелестели маракасы, творя попурри из «Прощания славянки» и «Венского вальса». Подполковник подхватил Светлану, Сметанин – свою даму, сержант Томский тоже разгорячился, схватил свою супругу, отобрал у нее кость, которую она самозабвенно грызла, и три пары закружились по главному залу дворца.
Вскоре Булдаков вернул свою запыхавшуюся партнершу на место, и она принялась, к его удивлению, быстро тараторить с кардиналом Дюбуа. Пары, окончив танцевать вальс, затеяли-таки ламбаду. Опьяневший Людовик таращился на сие бесстыдство и не обращал внимания на потуги королевы, жаждущей его монаршего внимания. Кардинал, лысенький и толстенький человечек лет сорока, быстро кивал и не менее быстро потягивал вино. На его лице царила ярко выраженная беспечность.
Посол заговорил через переводчика с Его Величеством. Его величество скучали и изволили хандре овладеть собой.
– Командир! – обратился наконец к подполковнику Мухин, – надо им что-нибудь подарить.
– Ясен перец! – отозвался Булдаков, – Гончаров! Сделай одолжение, возьми Сметанина и притащите с ним сундук.
– Ваше величество! – обратился он к Людовику, – позвольте, в знак уважения, преподнести вам и членам вашей семьи скромные подарки.
Король церемонно склонил голову, а затем досадливо глянул на шута. Тот сделал успокаивающий жест. Тем временем бойцы внесли ящик из-под боеприпасов и поставили его у ног посла. Олег Палыч открыл его, достал оттуда бронежилет и развернул его.
– Кевларовый бронежилет, усиленный титановыми пластинами! – объявил он, – вашим оружием не пробивается. Катапультой разве… Да баллистой еще… Ваше Величество, вы позволите?
Король недоумевающе смотрел на подполковника.
– Встань, Людовик, – сказал шут, – не бойся – я рядом. Их Величество хмыкнуло, но поднялось. Мухин с Булдаковым закрепили на нем персональную броню и с помощью Жака втолковали монарху, для чего сия приспособа.
– Остается подарить вон тому юнцу гранатомет, – прошептал Мухин. Ишь, как глазеет!
Предмет их беседы, принц Генрих в ярости гонял свою голубую кровь по всему организму. Ненавистный братец, ненавистные гости и ненавистная жизнь не позволяли его неустойчивой нервной системе придти в состояние равновесия. Он скрипел зубами и щипал себя за бороду.
Ему подарили пузырек одеколона, экспроприированный у Булдакова, которым тот не пользовался, предпочитая военный – «Тройной». Принц нюхнул аромат и остался доволен, оставив эспаньолку в покое.
Принц Франсуа, прыщавый стиляга лет семнадцати, удовольствовался кубиком Рубика, который подарил ему хитро сделанный полковник под видом «Новейшего восточного средства от скуки, способствующего развитию логического мышления». Шут прокомментировал этот подарок с присущей ему осторожностью.
– Боюсь только, что развивать там нечего! – и залез под трон, восторженно поглядывая на обоих принцев.
Все три принцессы получили также в подарок всякие безделушки. Двадцатидевятилетняя перезревшая телка, принцесса Анна – набор объемных слайдов на нейтральную тему (никаких там звездных войн и видов Нью-Йорка), и окуляр для их просмотра.
Принцесса Луиза – очаровашка лет двадцати, существо, к сожалению, абсолютно безмозглое, – альбом «Чудеса света» – собрание цветных снимков: всяких там Ленских столбов, египетских пирамид и длинноухих болванчиков с острова Пасхи. Принцесса-микроцефал была в полном восторге, и принялась весело перелистывать страницы, которые Городов предосторожности ради обклеил нипофолем.
Оставалась еще одна принцесса – Диана, прелестная девица, лишенная надежды выйти замуж. Ей было около восемнадцати, она была очень хорошо сложена, но на правой брови ее красовалась огромная папиллома – жировичок, выросший до неожиданно крупных размеров. Принц Генрих злобно шутил, что Диану нужно выдавать по принципу «кота в мешке» – в надетом шлеме с закрытым забралом.
Она получила в подарок изящные наручные часы «Seiko», неведомых швейцарских производителей. Светлана пожалела беднягу и сама надела на августейшую ручку хронометр из двадцатого столетия. Принцесса смущенно поблагодарила за подарок на русском: будучи в дружбе с господином шутом, она выучила этот язык, произношение, естественно, было весьма далеким от совершенства. Раскатистое «р» в ее устах создавало впечатление, что сейчас из-за поворота выскочит «старшина Полещук на мотоцикле».
Король отдарился банальными золотыми безделушками с вкраплениями бриллиантов.
… – Ну, блин, в натуре, похож я на нормального пацана? – резвился после приема Булдаков, разглядывая себя в зеркале. На его шее красовалась золотая цепь, сработанная каким-то оригиналом из проволоки желтого металла в полпальца толщиной.
– А я похожа на принцессу из сказки? – смеялась супруга, примеряя роскошную диадему.
– Милая! – ответил муж, – ты похожа на прекрасную ведьму из суровой реальности, независимо от того, сидит у тебя во лбу этот брильянт или нет.
– Да ну тебя! – отмахнулась Светлана от его комментария, – что взять с десантника! А вот мы, женщины, любим красивые вещи.
– Что красивого в этом «ланцуге»? – недоумевал подполковник.
– Все красиво. Попрошу еще у Людовика золотой ошейник для тебя. Буду водить на поводке, дабы не пялился на парижанок! На этих наглых парижанок, однозначно, бля!
– Наглых? Ну ты хватила! Да еще и с несвойственным тебе окончанием!
– Ты что, не заметил, как с тобой кокетничала герцогиня Ангулемская? Только не надо делать такое честное лицо!
– Та, в сером костюме? Она так закатывала глаза, что я подумал: или ей плохо, или она обгадилась. А вот ты, дорогуша, о чем там шепталась с попом в красной рясе? Я его в Испанию на корриду отвезу, если он страдает комплексом Балтазара Кассы! И не говори, что ты с ним обсуждала организацию выставки-продажи зубочисток! – Светлана отлепилась от зеркала.
– Да ты что? Он же кардинал – святой человек!
– Я бы этих святош кастрировал в детстве, чтобы оградить от ненужных искушений! – сказал Олег Палыч, согнув в руке одно из звеньев цепи.
– Подполковник Булдаков в гневе страшен, – прокомментировала жена, – рвет золотые цепи, гнет алюминиевые ложки, грубит няне, кусает чужие задницы, ай!
– Ну, чертовка! – прохрипел Олег Палыч, заваливая ее на кровать, – я тебе сейчас устрою сеанс вибромассажа!
– Самэц! – констатировала Светлана переходя на грузинский акцент, – мамой клянусь, сейчас меня трахнут! Осторожней, хряк мартовский, не дави на живот – там впервой кто-то завелся.
Это происходило во втором часу ночи, после возвращения с приема у короля. Подполковник и его дражайшая супруга почивали весьма хорошо. Как почивал король, никому не ведомо, но утром он пожаловал сам в сопровождении верного шута.
Тем временем в посольстве полным ходом шел ПХД: выколачивались ковры, замазывались трещины в стене, наново белился потолок.
Булдаков во дворе руководил установкой прожекторов. Морфема «твою мать» носилась в воздухе в сочетании с различными неопределенными артиклями. Супруга посла, чтобы не слышать этих гнусностей, отправилась ревизовать подвалы.
– Добрый день, мосье полковник! – поздоровался шут. Поняв, что Мухин успел проинструктировать шута в построении «правильного» обращения, тот широко улыбнулся и протянул шуту руку. Паяц в ответ сунул свою заячью клешню в лапу посла.
– Мы вот с Людовиком к вам решили заглянуть… В гости… – услышав слово «гости», Олег Палыч подмигнул королю.
– Бонжур его королевскому высочеству!
– Здг`авствуйте! – выдавил Людовик; он целое утро репетировал эту фразу.
– Жак, откуда у короля еврейский акцент? – подозрительно глянул на шута подполковник, – твои штучки?
– Ну, акцентик-то я, положим, уберу, а саму сущность не исправишь. Вчера после вашего ухода битый час стенал по подаркам, – ответил Жак. Людовик разразился целой тирадой, – вот, теперь требует, чтобы я переводил то, что вам говорю.
– Так переведи!
– Угу! – пробурчал шут, – он мне хотя и друг, но с бабами спим разными. Вмиг гильотину зарядит! А я не чудо-юдо – у меня головы не отрастают. Иначе, каждый понедельник лишали бы!
Король дал шуту тумака и что-то сказал.
– Он говорит, – перевел Жак, – что хочет с вами обтяпать одно дельце.
– Какое? – спросил Булдаков.
– Мы намерены скрепить наш союз браком одной из принцесс с нашей стороны и кем-нибудь из… – он замялся, – из… ваших… рыцарей.
– Ясно! – сказал Олег Палыч, – интриги, политическая дальнозоркость, предусмотрительность, традиции королевства. Линия сюжета просматривается хорошо. И кого же, Жак, из своих сестер Их Величество собирается отправить на заклание?
– Любую, кроме принцессы Луизы. Её неделю назад просватали каталонскому королю.
– Гм! Акиш Иванович! – обратился Булдаков к фельдшеру, стоящему неподалеку, – вас не затруднит позвать Гончарова? Не затруднит, отлично! Жак, дружище, передай королю, что сей момент я представлю ему жениха. Спортсмен, отличник боевой и политической подготовки, член кружка «Умелые руки», наконец, он просто красавец!
Показался Починок. Он шел, на ходу что-то втолковывая Сереге Гончарову – верзиле двухметрового росту и необычайно покладистого характера, служившему порученцем при Булдакове.
– Вызывали, товарищ подполковник? – спросил он подходя.
– Вызывал, вызывал. Как у тебя со здоровьем, все нормально? – Гончаров кивнул, – отлично!
– А в чем дело.
– Тебе партия оказывает величайшее доверие, надеется, что не подведешь, оправдаешь, справишься и прочее.
– Какую гадость мне предстоит совершить? – хмыкнул Сергей, – надеюсь, не жениться на одной из этих мерзких принцесс?
– В самую точку угодил, засранец! – воскликнул, потирая руки, Олег Палыч, – какой проницательный парень!
«Проницательный парень» обвел налитыми кровью глазами короля, шута, Починка и уставился в командирские сапоги.
– Ну почему именно я? – протянул он.
– Кроме тебя, французским не владеет ни один из холостяков.
– А Мухин?
– Ты что, рехнулся! – зашипел командир, – хочешь, чтобы принцесса «куску» стирала портянки!
– Принцесса! – протянул задумчиво Сергей, – надо подумать…
– Какого дьявола думать – ты автоматически становишься герцогом! Пожалей короля, видишь, истоптался весь. Заждался шурин будущий!
– Ладно, уговорили. Которая из трех? Мне, к примеру, больше всего средняя понравилась – лицо работы Рафаэля, – Серега в свободное время исполнял на плоттере чертежи, поэтому рассуждать об искусстве ему было не в диковинку.
Тут же вмешался шут:
– Работа неизвестного мастера! Во-первых, дура набитая, а во-вторых, обещана королю басков. Выбирай между Дианой и Анной. – Гончаров с тоской глянул на них.
– А может, я лучше удавлюсь?
– Я тебе удавлюсь! – погрозил ему кулаком шеф, – говорю, выбирай, пока в приказном порядке не назначил!
– Хороший выбор, сказать нечего! Одна – кобыла перезрелая, вся рожа в оспинах, а у другой полкило НЗ на брови болтается!
– Ну, папиллому, положим, я удалю, – вмешался Починок.
– Вот когда удалите, тогда и разговаривать будем! И свататься, и миловаться!
– Операция будет проведена между помолвкой и свадьбой, – уточнил Булдаков, – иначе, если Диана окажется красивой, тебе могут подсунуть Анну.
– Дело! – сказал Гончаров, – я согласен. Хотя…
– Спасибо, дорогой! Моя девочка окажется в хороших руках! – шут то смеялся, то плакал от радости. Людовик, думая что шут отмочил нечто прикольное, тоже заржал.
– Надо бы это дельце обмыть, – предложил подполковник, – Жак, проси короля в дом!
– Но я неофициально! – запротестовал Людовик.
– Неофициально и посидим, – не отставал подполковник, – я даже мажордома приглашать не буду.
Взяв короля под руку, он провел его в трапезную, где уже был накрыт стол для завтрака. В бочонке со льдом стояла бутыль первача прошедшего двойной перегон. Вина из местных погребов были хороши, но военные предпочитали хмелиться старым, испытанным способом.
Мажордом все-таки был. Он стоял у центрального кресла с величавым и независимым видом. При виде его Булдаков поморщился.
– Уберите этого дурака, – приказал он, – у нас неофициальный завтрак, а он набивает оскомину уже одним своим присутствием.
Мухин услал мажордома и вынул из бочонка запотевшую бутыль. Только вчера, предвидя подобные посещения, он приказал соорудить круглый стол, правда надпись «Первый среди равных» нанести не успели.
– Ну, за дружбу двух великих народов! – провозгласил Олег Палыч первый тост. Король посмотрел, как ловко опрокидываются стопки, и последовал их примеру. Следующие тридцать секунд за столом царил королевский кашель.
– Nothing matters! – успокаивающе похлопал монарха по плечу посол, – поначалу такое сплошь и рядом!
– Адов огонь пожирает меня! – жалобно простонал король, присасываясь к кубку с компотом, после которого почувствовал себя лучше. Видя это, Булдаков налил по второй.
Непривычный к крепким напиткам, франкский организм отправился в нирвану после третьей. Почти профессионально уткнувшись носом в салат, Их Величество изволили почивать.
– Видал, Серега! – восхищенно сказал Олег Палыч, обращаясь к Гончарову, – какого славного родственника я тебе присмотрел! Три рюмки – и готовальня!
Шут вклинился в разговор.
– Как же его в таком виде в замок? Найдутся такие, что скажут: «Опоили короля колдовским зельем росичи!»
– Через час оклемается! – бывалым голосом утешил Мухин, – организм молодой, здоровый! Продолжим, что ли?
– А Его Величество?
– Пускай спит. Рыбный салат – отличная маска для лица. У меня созрел тост, – объявил Мухин вставая.
Главным недостатком Мухина, по мнению Олега Палыча, являлись чрезмерно длинные тосты. Был еще свеж в памяти спич Леонида Иваныча на прощальном ужине. Тогда он своим сбивчивым речитативом заставил полтора часа держать на весу рюмки всех собравшихся.
– Иваныч, бога ради! – взмолился Булдаков, – пусть будет хоть и не смешно, но кратко.
– Мылись мы в бане, – начал Мухин с грузинским акцентом, – и вдруг заходит к нам голая женщина. Мы вскочили и закрылись шайками. А она достает из-за спины пистолет и говорит: «Руки вверх!». Делать нечего – руки мы подняли. Но шайки наши не упали. Выпьем же, товарищи, за ту силу, которая не позволила упасть нашим шайкам!
Все послушно засмеялись.
– Я не знала такого тоста, – сказала Светлана Ивановна.
– Лучше и не знай, – пробормотал супруг, хрустя огурцом.
– Что, командир, проверить может? – спросил Починок.
– Да нет. Я энтим местом ящик водки поднять могу, – ответил подполковник, – боюсь, чтобы она по баням с пистолетом расхаживать не стала…
Брошенный меткой рукою жены финик ударился ему в лоб, отскочил и шлепнулся в наполовину пустую рюмку.
– Ну вот! – вздохнул Булдаков, – второй день в Париже, а на меня уже покушаются. Какое-то дикое место!
Король начал подавать признаки жизни. Он чихнул, и брызги салата обдали Серегу Гончарова, который сидел напротив.
– Ну вот! – невольно повторил тот, – Его Королевское Высочество ведет себя словно обыкновенный забулдыга.
– Ничего-ничего, – ободряюще сказал подполковник, – зато он, может быть, отходчивый!
Сергей отрешенно смотрел в потолок, костяшками пальцев выстукивая на столе марш Мендельсона. Людовик оторвал свою королевскую морду от салата и что-то пробубнил воздев очи горе.
– Что он сказал? – спросил Гончаров у шута. Тот оторвался от ребрышек с картофелем «фри» и раздраженно сказал:
– Чего тут понимать: напилось Его Величество, лицо уронило свое.
– Уронило! – подтвердил Мухин, глядя на выемку в салате, – закусывать надо.
– Точно, – подтвердил Жак облизывая пальцы.
– Возьми, Жак, вилку, коли тебе котлеты приглянулись, – сказала Светлана Ивановна, наколола кусочек котлеты и поднесла ее ко рту паяца. Тот мигом проглотил, затем схватив лежащий возле него прибор, нанизал им цельный шницель и отправил по тому же адресу.
– Ой! – воскликнула Светлана, – так много не нужно. Это во-первых, неудобно, а во-вторых, некрасиво.
– Вкусно! – пробубнил Жак с набитым ртом, прожевал, и выдал уже отчетливее:
– А что до прочего, то я – дурак, а не красна девица, – следом за шницелем последовал кусок селедки. Мадам Булдакова в ужасе всплеснула руками и взглянула рыбьими глазками на супруга.
– Пущай жрет! – милостиво разрешил тот, – у него работа такая. Некрасиво, если шут ведет себя достойней короля. Кстати, о короле. Поднесите ему квасу кисленького!
Жак схватил салфетку и принялся старательно очищать чело монарха от «последствий введения в научный коммунизм».
– Пардон, мсье, – пробормотал король, отхлебнув кваску.
– Их Королевское Величество сконфужены, – принялся объяснять Жак. Все сделали высокоморальные всепонимающие лица. Булдаков традиционным жестом хряснул рюмку за Их Здоровье и другую За Их Любовь. Людовику стало совсем невмоготу и он глянул на шута умоляющим взглядом. Тот все понял, поскучнел, встал со стула и поднял отходную «на посошок».
– Позвольте поблагодарить вас за завтрак! – сказал он, выпив, – к сожалению, неотложные дела призывают нас во дворец.
– Блевать захотелось! – авторитетно заявил Мухин. Жак ему подмигнул.
Булдаков с супругой и Мухин проводили высоких гостей за ворота.
– Может вас все-таки подвести? – спросил Олег Палыч. Шут отрицательно замотал головой.
– Не надо. Тогда Их Величество будет совершенно не в состоянии принять вас сегодня вечером.
– Ну, что же! – сказала Светлана, – тогда до скорого!
– До скорого? – не понял шут.
– Увидимся вечером, – сказал подполковник.
Два гражданина Великого государства Франко влезли на своих лошадок и тронулись в направлении Дворца.
– Послушай, жена, – спросил Олег Палыч, – что-то я не въеду – гильотину же изобрели во время Великой революции, кажется, какой-то доктор…
– Угу! – ответила Светлана, – по некоторым сведеньям, на нем ее и опробовали. Не бери до головы. Чтобы изобрести гильотину вовсе не обязательно быть Ломоносовым. Вполне возможно, что здесь до этого додумались пораньше.
Глава 26.
– Смилуйтесь, Ваше Величество! – ломала в отчаянии руки принцесса Диана, – неужели вам все равно, за кого отдавать меня замуж? За какого-то варвара, о существовании которого вы позавчера еще и не подозревали!
– Сестра моя! – умоляюще проговорил Людовик, – зачем вы так! Я уже говорил, что этот брак очень необходим Франко. Почему вы уверены в том, что они варвары?
– Вы же сами говорили, что те, кто не изволит проживать в нашем королевстве – язычники и варвары!
– Ну, говорил, ну и что! Должен же король что-то говорить для поддержания духа нации, особенно, если в ней наблюдается упадок этого самого духа.
– А во что они одеты! Во что рядятся их женщины! И, к сожалению, только варвара не могла смутить моя внешность, мое проклятие!
Король обнял сестру и нежно поцеловал в лоб, стараясь не смотреть на папиллому.
– Диана, вы не правы! – нежно сказал он, – конечно, одеты они весьма странно, но что такое одежда? Всего-навсего, дань моде. Да, в их одежде мало роскоши, их мужчины не носят драгоценностей, исключая обручальные кольца, их женщины не одеты в такие пышные туалеты…
– Дитя мое, – отозвался шут, который до этого безмолвно чистил у камина ногти, – они другие. И, честно говоря, они мне нравятся больше, чем высокомерные бритты или чопорные испанцы.
– О боже! – зашептала на латыни принцесса, – чужой супруг, чужой народ, чужая цивилизация!
– Не все так плохо! – успокаивал ее Жак, – я уверен, Диана, что ты будешь через некоторое время благодарить нас с Людовиком, за то, что твой будущий супруг выбрал тебя, а не Анну.
– Вот бы и подсунули ему мою сестрицу! – закричала Диана, – у нее уже все сроки прошли! Так и умрет старой девой!
– Успокойтесь, сестра моя, – ласково сказал король, – рыцарь, которого вам выбрали в мужья, тоже жениться не хотел, но его заставили.
– Кстати! – хохотнул шут, – парень сказал сначала, что лучше удавится, чем такая сказка.
– Вот и пусть давится! – топнула ножкой принцесса.
Король, который до этого беспокойно передвигался по комнате, остановился напротив окна, глянул на первые снежинки, что кружились в воздухе, набрался решительности и повернулся к сестре.
– Вот что, дорогая Диана! Нравится это вам или нет, но через четыре часа вы будете обручены. Таково мое желание. Вы хорошо поняли?
– Да, сир! – прошептала принцесса, опустив голову, – я помню, что принцессы – разменные монеты королевства.
– Самые главные разменные монеты! – уточнил шут, – от которых зависит благосостояние всего королевства.
– Можете идти прихорашиваться! – отчеканил король. Диана посмотрела на него глазами несправедливо обиженной собаки и, еще раз присев в реверансе, устремилась вон из кабинета.
В тот момент когда она выходила, навстречу ей вошел принц Генрих.
– Ха-ха! – заржал он, услыхав последнюю фразу короля, – неужто, брат мой, вы решили выдать замуж нашу красавицу?
– Вы совершенно правы принц! – холодно отвечал Людовик, недолюбливавший своего среднего брата. Впрочем, брат ему отвечал взаимностью.
– Забавно! – воскликнул Генрих, – и кто же тот счастливец, попросивший ее руки?
– Энрико! – поддразнил его прононс шут, – счастлив будешь ты, когда тебя оженят на дочери какого-нибудь Рагнара или Сигурда.
– Заткнись, шут! – завопил принц, в гневе хватаясь за плеть, висевшую у него на поясе.
– Генрих! – повысил голос король, – вы забываете, что на шута гневаться нельзя – это дурной тон.
– Пусть он меня не трогает!
– Ярость – не самое лучшее качество человека, – наставительно произнес Людовик.
– Ладно, – буркнул Генрих, – живи, лошадиная задница! А в чем причина столь несчастного вида моей драгоценной сестренки?
Король бросил взгляд на шута и почесал переносицу:
– Я хочу скрепить браком наш союз с Белой Русью…
– С кем? – нарушил все правила этикета брат, – с этими варварами! Я вполне понимаю Диану!
– Генрих, вы глупец! – вспылил Людовик, – я порой не понимаю, чем вы руководствуетесь, делая свои слабоумные замечания, чем думаете, когда перебиваете своего короля!
– Идиот, воистину! – донесся голос шута, который лениво развалившись в кресле, грел у камина свои богатырские пятки, – я тебе, Людовик, потом объясню, каким местом обычно думают принцы крови.
Генрих побагровел. Людовик, не обращая на это внимания, продолжал:
– Мало того, что вы перебиваете короля («и шута», – пробурчал тихонько Жак), осмеливаетесь критиковать его решения, хотя сами с трудом ориентируетесь в собственных пошлых мыслях, вы еще называете варварами людей, которые превосходят вас в уме настолько, насколько вы превосходите поедаемую вами устрицу… – король задохнулся от возмущения.
– Энрико! – посоветовал шут трагическим шепотом, я бы на твоем месте тихонечко смылся куда-нибудь в Персию годиков на шесть, пока не сослали на остров святой Елены…
Но Генрих остался стоять упрямо скрестив руки на груди. Людовик тем временем отдышался и продолжал уже более спокойным тоном:
– Вот что, мой дорогой братец. Бог тому свидетель, что я долго терпел ваши выходки. Сейчас вы отправитесь в Орлеан и проведете там ровно один год без права покинуть его стен. На досуге, который у вас появится, поразмыслите о своем статусе и о благе нашего государства. Ступайте!
Генрих затрясся от страха и ярости.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – прохрипел он и выбежал из кабинета.
– Однако, тенденция! – глубокомысленно изрек шут, наблюдая как лицо короля переливается всеми цветами радуги.
– Чего? – не понял Людовик.
– Сегодня все кто выходит из твоего кабинета имеют несчастный вид. Вот и в лице братика нажил ты себе еще одного врага… Нехорошо…
– Может мне его догнать и принести извинения? – резко бросил монарх.
– Сестра моя! – умоляюще проговорил Людовик, – зачем вы так! Я уже говорил, что этот брак очень необходим Франко. Почему вы уверены в том, что они варвары?
– Вы же сами говорили, что те, кто не изволит проживать в нашем королевстве – язычники и варвары!
– Ну, говорил, ну и что! Должен же король что-то говорить для поддержания духа нации, особенно, если в ней наблюдается упадок этого самого духа.
– А во что они одеты! Во что рядятся их женщины! И, к сожалению, только варвара не могла смутить моя внешность, мое проклятие!
Король обнял сестру и нежно поцеловал в лоб, стараясь не смотреть на папиллому.
– Диана, вы не правы! – нежно сказал он, – конечно, одеты они весьма странно, но что такое одежда? Всего-навсего, дань моде. Да, в их одежде мало роскоши, их мужчины не носят драгоценностей, исключая обручальные кольца, их женщины не одеты в такие пышные туалеты…
– Дитя мое, – отозвался шут, который до этого безмолвно чистил у камина ногти, – они другие. И, честно говоря, они мне нравятся больше, чем высокомерные бритты или чопорные испанцы.
– О боже! – зашептала на латыни принцесса, – чужой супруг, чужой народ, чужая цивилизация!
– Не все так плохо! – успокаивал ее Жак, – я уверен, Диана, что ты будешь через некоторое время благодарить нас с Людовиком, за то, что твой будущий супруг выбрал тебя, а не Анну.
– Вот бы и подсунули ему мою сестрицу! – закричала Диана, – у нее уже все сроки прошли! Так и умрет старой девой!
– Успокойтесь, сестра моя, – ласково сказал король, – рыцарь, которого вам выбрали в мужья, тоже жениться не хотел, но его заставили.
– Кстати! – хохотнул шут, – парень сказал сначала, что лучше удавится, чем такая сказка.
– Вот и пусть давится! – топнула ножкой принцесса.
Король, который до этого беспокойно передвигался по комнате, остановился напротив окна, глянул на первые снежинки, что кружились в воздухе, набрался решительности и повернулся к сестре.
– Вот что, дорогая Диана! Нравится это вам или нет, но через четыре часа вы будете обручены. Таково мое желание. Вы хорошо поняли?
– Да, сир! – прошептала принцесса, опустив голову, – я помню, что принцессы – разменные монеты королевства.
– Самые главные разменные монеты! – уточнил шут, – от которых зависит благосостояние всего королевства.
– Можете идти прихорашиваться! – отчеканил король. Диана посмотрела на него глазами несправедливо обиженной собаки и, еще раз присев в реверансе, устремилась вон из кабинета.
В тот момент когда она выходила, навстречу ей вошел принц Генрих.
– Ха-ха! – заржал он, услыхав последнюю фразу короля, – неужто, брат мой, вы решили выдать замуж нашу красавицу?
– Вы совершенно правы принц! – холодно отвечал Людовик, недолюбливавший своего среднего брата. Впрочем, брат ему отвечал взаимностью.
– Забавно! – воскликнул Генрих, – и кто же тот счастливец, попросивший ее руки?
– Энрико! – поддразнил его прононс шут, – счастлив будешь ты, когда тебя оженят на дочери какого-нибудь Рагнара или Сигурда.
– Заткнись, шут! – завопил принц, в гневе хватаясь за плеть, висевшую у него на поясе.
– Генрих! – повысил голос король, – вы забываете, что на шута гневаться нельзя – это дурной тон.
– Пусть он меня не трогает!
– Ярость – не самое лучшее качество человека, – наставительно произнес Людовик.
– Ладно, – буркнул Генрих, – живи, лошадиная задница! А в чем причина столь несчастного вида моей драгоценной сестренки?
Король бросил взгляд на шута и почесал переносицу:
– Я хочу скрепить браком наш союз с Белой Русью…
– С кем? – нарушил все правила этикета брат, – с этими варварами! Я вполне понимаю Диану!
– Генрих, вы глупец! – вспылил Людовик, – я порой не понимаю, чем вы руководствуетесь, делая свои слабоумные замечания, чем думаете, когда перебиваете своего короля!
– Идиот, воистину! – донесся голос шута, который лениво развалившись в кресле, грел у камина свои богатырские пятки, – я тебе, Людовик, потом объясню, каким местом обычно думают принцы крови.
Генрих побагровел. Людовик, не обращая на это внимания, продолжал:
– Мало того, что вы перебиваете короля («и шута», – пробурчал тихонько Жак), осмеливаетесь критиковать его решения, хотя сами с трудом ориентируетесь в собственных пошлых мыслях, вы еще называете варварами людей, которые превосходят вас в уме настолько, насколько вы превосходите поедаемую вами устрицу… – король задохнулся от возмущения.
– Энрико! – посоветовал шут трагическим шепотом, я бы на твоем месте тихонечко смылся куда-нибудь в Персию годиков на шесть, пока не сослали на остров святой Елены…
Но Генрих остался стоять упрямо скрестив руки на груди. Людовик тем временем отдышался и продолжал уже более спокойным тоном:
– Вот что, мой дорогой братец. Бог тому свидетель, что я долго терпел ваши выходки. Сейчас вы отправитесь в Орлеан и проведете там ровно один год без права покинуть его стен. На досуге, который у вас появится, поразмыслите о своем статусе и о благе нашего государства. Ступайте!
Генрих затрясся от страха и ярости.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – прохрипел он и выбежал из кабинета.
– Однако, тенденция! – глубокомысленно изрек шут, наблюдая как лицо короля переливается всеми цветами радуги.
– Чего? – не понял Людовик.
– Сегодня все кто выходит из твоего кабинета имеют несчастный вид. Вот и в лице братика нажил ты себе еще одного врага… Нехорошо…
– Может мне его догнать и принести извинения? – резко бросил монарх.