Страница:
Лидия знала, что с поисками Софи надо торопиться. Она не успокоится до тех пор, пока не найдет дочь Бо и не сделает все необходимое, чтобы та заняла положенное ей место, получив все, что ей полагалось по завещанию Бо.
И, как бы ни трудно было ей сейчас встречаться с Хью, Лидия понимала, что должна это сделать, чтобы осуществить желание Бо спасти своего единственного ребенка.
Велев заложить карету, чтобы отправиться к Хью, Лидия поднялась к себе в комнату и задумалась.
Что все-таки имел в виду Бо, когда советовал ей жить? Он произнес эти слова с такой легкостью, но Лидия-то знала, какие сложности поджидают ее на каждом шагу. Ее мужу было известно лучше, чем кому-либо другому, что жизнь ее была весьма непростой.
Лидия подошла к письменному столу, ощущая настоятельную потребность снова открыть и перечитать свой дневник. Какая-то смутная догадка заставляла ее это сделать, хотя Лидия и знала, что воспоминания повлекут за собой неизбежную боль.
Что это было? Какой-то ключ, способный дать ей подсказку, где искать Софи?
Лидия открыла заветный ящичек стола, извлекла из-под вороха бумаг свой дневник и принялась перелистывать исписанные мелким почерком страницы, пока не наткнулась на то, что искала.
13 апреля 1875 года
– Хью, взгляни на это, – сказала я, едва переступив порог библиотеки.
Разумеется, я подождала, пока за мной закроется дверь, чтобы никто из огромного количества слуг, которые следили за порядком в доме, не услышал меня. Прижимая к груди тяжеленный том, я прошествовала по мягкому ковру к столу красного дерева и с грохотом опустила неподъемную книгу на столешницу. Хью сидел, засучив рукава, и работал над своей новой книгой.
– Что случилось, Адди? Ты выглядишь сейчас так, будто совершила величайшее в мире открытие.
Его губы изогнулись в насмешливой улыбке, а взгляд бездонных голубых глаз обратился на меня. Ощущение у меня в тот момент было такое, будто я самая сильная и прекрасная женщина на свете. Я была рядом с человеком – самым умным из всех, кого мне доводилось встречать, и я могла поделиться с ним своими мыслями! И что самое потрясающее – он относился ко мне как к равной.
– Эта книга написана два года назад, и называется она «Языческие традиции, бытующие в британской провинции». Ее написал некий Тербер Р. Френсис.
– Никогда о таком не слыхал, – последовал ответ Хью.
– Я и не предполагала другого, – лукаво улыбнулась я, усаживаясь в кресло. – Он своего рода любитель древностей. Мне кажется, что я нашла нечто очень интересное для тебя. Только послушай: «Наши современники знают о празднике Первого мая, который кельты называли праздником костров, лишь то, что в это время молодые люди и девушки отправляются ночью в леса, в рощи, в горы и на холмы, где всю ночь проводят в приятных забавах. Они весело танцуют вокруг специально устанавливаемого и украшаемого шеста, так называемого майского дерева, которое воплощает мужское начало. Мало кому известно, что традиция эта восходит корнями к языческим временам. Не слишком известен и тот факт, что праздник этот связан с расцветом весны и буйством растительности. Эта традиция была, в свою очередь, позаимствована еще раньше – у наших предков, которые отмечали этот праздник тайно. Вечером накануне дня Первого мая и в ранние утренние часы этого праздничного дня совершались некие ритуальные действа, причем в далеком прошлом, до XVII века, они происходили повсеместно. И даже сейчас мы еще можем наблюдать этот обряд в некоторых удаленных уголках нашей страны. В частности, в последнее время поступают сообщения о том, что древний обряд совершался в Уэльсе, в Шотландии, на острове Скай и в Котсуолде».
– В Котсуолде, дорогая моя, живем мы.
– Какое гениальное наблюдение, сэр! – в тон ему ответила я.
– Именно поэтому ты и читала мне выдержки из столь гениального труда?
– Ну конечно же!
– А я так надеялся, что у тебя могут иметься на сей счет еще и другие причины…
Он явно подтрунивал надо мной, поскольку знал, что я смогу ответить ему не менее остроумно.
– Да, конечно же, – ответила я. – И хотя у меня нет времени, чтобы прочесть тебе всю эту книгу целиком, я могу пересказать вкратце ее содержание. Поверь, это что-то невероятное! Похоже, что праздник Первого мая – кельтский праздник костров – является чем-то гораздо большим, чем простым повторением языческой традиции тех людей, которые поклонялись деревьям. Автор утверждает, что майское дерево является символом… – Я помню, как на этом самом месте я облизнула вмиг пересохшие губы. И все же я набралась смелости и договорила: – Этот шест является символом… фаллоса.
Глаза Хью заискрились смехом, а уголки его губ поползли вверх. Он явно забавлялся, глядя на меня и сознавая, насколько сильно я смущена. Но я смело продолжила свой рассказ:
– Этот обряд совершался для того, чтобы задобрить бога плодородия. Те, кто участвовал в нем, надеялись, что благодаря магическому воздействию на природу урожай в этом году будет больше, а стада домашних животных – тучнее.
Хью наклонился ко мне через стол – весь внимание.
– Пожалуйста, дорогая, продолжай.
– Однако особенно интересен был канун праздника, а именно ночь перед Первым мая. Во время этого праздника кельты восхваляли бога Бела. В некоторых местностях последователи этого культа устраивают танцы вокруг ритуального костра. Молодые люди прыгают через пламя, изображая бога Бела или, как кое-где называют его, Баал-Зебуба – великое божество, которое почитали с давних времен и которое впоследствии назвали Вельзевулом. Этим именем позже, в христианские времена, стали называть одного из верховных демонов. Автор книги говорит, что, согласно древней традиции, единственный раз в году дозволялось забыть клятвы, которые люди давали друг другу при вступлении в брак. В ту ночь почитатели культа Бела собирались вместе, напивались до потери сознания и занимались коллективным совокуплением. Древние люди персонифицировали силы растительного мира с существами мужского и женского пола. Половые акты, которыми эти ритуалы сопровождались, были не следствием распущенности, а необходимой составляющей ритуала. Дети, которые рождались девять месяцев спустя, считались потомством Пана, поскольку в ту единственную ночь все мужчины становились языческими божествами. Я полагаю, что это был магический акт, призванный помочь природе, заставить поля плодоносить, а деревья расти.
– Очень любопытно, – произнес Хью. Голос его был таким завораживающе интимным, что я с удивлением взглянула на него. Он смотрел на меня слишком уж пристально, так что кровь быстрее побежала в моих жилах и зашумела у меня в ушах. Хью протянул через стол руку и накрыл мою ладонь.
Меня словно охватило жарким пламенем. Но я не отняла свою руку, а, подняв голову, взглянула ему в лицо, хотя была настолько взбудоражена прочитанным, что мое воображение принялось рисовать мне совершенно немыслимые картины. Мне отчего-то привиделся молодой темноволосый человек – некий бог, который сбросил свои одежды и предстал передо мной во всем своем великолепии. Но был он наполовину человеком, наполовину лошадью. Он стоял передо мной и нетерпеливо взрывал копытом землю…
– Продолжай, – попросил Хью. Я открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. Только тяжело вздохнула.
Хью медленно провел пальцами по моей руке. Этот жест, совершенно непозволительный – ведь наши руки к тому же не были в перчатках, – показался мне исключительно греховным, но одновременно и восхитительно приятным. Должно быть, именно так чувствовали себя участники того древнего ритуала, о котором я только что читала. Я шумно вдохнула воздух и прикрыла глаза, больше не в силах скрывать того, что его прикосновения волнуют меня самым непостижимым образом.
– Если эти древние языческие ритуалы по-прежнему исполняются – даже как просто ностальгическое воспоминание о былых временах, – то почему же я ничего о них не слышал раньше? – спросил Хью.
Я отняла наконец свою руку, напомнив себе, что мне следует сосредоточиться на том вопросе, который, собственно, и побудил меня начать этот волнующе-интимный разговор.
– Потому, что ни один из последователей этого культа ни за что не захотел бы, чтобы другим стало известно о его участии в столь скандальных действах. И церковь, и общество отвернулись бы от того, кто был бы замечен в столь аморальном поведении – ведь никак иначе подобное назвать нельзя. Любой, кто считает себя приверженцем этого культа, постарается сделать все, чтобы это оставалось тайной для непосвященных.
Хью откинулся назад, тем самым словно бы снимая с меня действие своих гипнотических чар, и закинул руки за голову.
– Ну хорошо, предположим, что ты права, Адди. Но почему вдруг эта информация так тебя заинтересовала?
Ну наконец-то! Теперь я могла все объяснить ему. Я передвинулась на самый краешек сиденья, взволнованная тем, что, вероятно, смогу своими изысканиями помочь Хью разрешить одно загадочное преступление, которое давно не давало ему покоя.
– Помнишь, ты рассказывал мне о смерти дочери одного из слуг твоего отца? Ты нашел ее тело внизу на скалах. Это случилось как раз в канун праздника, если мне не изменяет память. Так?
Хью кивнул.
– Когда ты взглянул вверх, на Девилс-Пик, то увидел на вершине следы, которые, вполне вероятно, остались там после большого костра, однако накануне вечером никакою костра ты там не видел. Разве не странно, что кто-то развел в лесу костер, причем умудрился сделать это так, чтобы огня никто не заметил? А может, это было сделано с определенным умыслом? Тебе не пришло в голову, что это было некое тайное действо, священный ритуал?
Хью пристально смотрел на меня.
– Так ты предполагаешь, что четырнадцатилетняя молочница принимала участие в ритуале и ее по какой-то причине сбросили со скалы?
– Или же она упала.
Хью тяжело вздохнул и смерил меня насмешливым взглядом:
– Очень интересная теория, моя дорогая, но малоубедительная.
– Да, но как ты объяснишь бабочку? Ты сказал, что на запястье девушки была вырезана бабочка.
Вот теперь я сумела вызвать у него неподдельный интерес.
– А по-твоему, что это может означать?
– Мистер Френсис утверждает, что многие языческие мифы имеют в основе своей идею трансформации – всякого рода перевоплощения посредством магических предметов. В данном случае речь идет о друидах, а они пользовались неким котлом великой богини Керридвен. Не кажется ли тебе, что эта самая идея трансформации как нельзя более ярко проявляется на примере бабочки? Сначала это уродливая гусеница, которая путем некоторой метаморфозы превращается в прекрасную бабочку.
– Превосходно, Адди! – В глазах Хью горело искреннее восхищение. – Нужно обладать незаурядной проницательностью, чтобы провести подобную параллель. – Он наклонился вперед. – Так ты и в самом деле полагаешь, что девушка была участницей языческого ритуала?
– Да. И это очень правдоподобное объяснение, которое ты не догадался рассмотреть.
– И как, ты полагаешь, мне поступить с этой информацией?
– Я считаю, что надо исследовать то место, где ты видел следы костра.
– Я исходил там все вдоль и поперек сразу же после того, как произошла та трагедия. – Хью задумчиво потер подбородок. – Правда, это случилось так давно. Вполне возможно, что сейчас все покажется иным. Когда ты хочешь заняться этим?
– Сейчас.
Хью взглянул в окно. Солнце медленно скатывалось за горизонт.
– А до утра это дело потерпеть никак не может? – спросил он, едва сдерживая насмешку в голосе.
– Нет! Взгляни на сегодняшнюю дату в календаре.
Хью последовал моему совету, и тут наконец до него дошло.
– 30 апреля! – в изумлении прошептал он.
Я кивнула:
– Вот именно. Сегодня канун Первого мая.
Через некоторое время мы уже были на том самом месте, где впервые познакомились, – на Девилс-Пик. Время было позднее – почти полночь. Мы слышали слабо доносящиеся до нас мерные удары – точно кто-то бил по большому, обитому кожей барабану.
Прохладный, характерный для весны свежий ветерок холодил наши лица и наполнял ноздри необыкновенным ароматом, сотканным из множества самых разнообразных запахов возрождающейся к жизни природы. Несмотря на уже разливающееся в воздухе весеннее тепло, зима так и норовила укусить холодными порывами ветра. На черном бархате неба сверкали мириады звезд. Все мне казалось необыкновенным, волнующим и опасным одновременно. Нервы мои были на пределе.
Воображение рисовало мне друидов в длинных темных накидках с капюшонами, собирающихся для ритуального священнодействия вокруг древнего дуба – их божества. Мне легко было представить себе наших предков-кельтов, которые жили в согласии с природой среди мощных дубов. Леса дарили им кров и защиту от непогоды, плодородная земля кормила их, а небо давало необходимую влагу и тепло. А что еще человеку нужно?
Единственное, что я совершенно упустила из виду, так это то, что друиды практиковали человеческие жертвоприношения.
Тербер Френсис писал, что сначала, во времена матриархата, друидами были стройные сильные женщины, которых называли жрицами Артемиды, а души их обитали в деревьях. Позже в обществе начали доминировать мужчины, они же и стали жрецами. Друиды образовывали высшую касту слагателей мифов – или бардов – и вершителей ритуалов. Они поддерживали хрупкое земное существование своей касты, сохраняя в памяти древние мифы, из которых слагались длинные баллады, передаваемые из уст в уста от поколения к поколению.
Не их ли голоса, приносимые порывами ветра, я слышала сейчас? Голоса мужчин и женщин, поклоняющихся духам, живущим в деревьях.
Хью схватил меня за руку и ободряюще сжал пальцы. Я взглянула на него и увидела, что его глаза горят от необычайного возбуждения. Мы собирались познать запретный, закрытый от чужих глаз мир. Это ли не увлекательнейшее из приключений? И хотя едва ли было разумно рассчитывать на то, что нам удастся стать свидетелями древних ритуалов, сегодня для этого был самый подходящий день – как раз канун праздника костров. Когда еще нам представится подобная возможность?
– Ну что, рискнем взглянуть на то, что, возможно, нас ждет впереди? – улыбнулся мне Хью. В его глазах светилось желание разузнать еще непознанное и еще что-то такое, чего я не могла определить…
Но откуда еще мог исходить барабанный стук, как не из недр скалы? Мы подходили поочередно к каждому из проходов и прислушивались. Наконец нам удалось отыскать тот самый, нужный нам проход. Четкий мощный звук прокатывался по широкому тоннелю и ударял нам прямо в уши.
– Это именно то, что мы искали! – воскликнул Хью. Глаза его горели. – Жди меня здесь. Я постараюсь выяснить, кто производит весь этот шум.
Я схватила его за руку:
– Я пойду с тобой! – Когда Хью попытался возразить мне, я, призвав в помощь логику, пояснила: – Ведь оставаться ночью в лесу совершенно одной тоже небезопасно.
Он усмехнулся:
– Ах, Адди, моя храбрая и умная девочка! Хорошо, идем.
Он опустился на колени и принялся ползком пробираться по проходу, я – за ним следом. Мы оказались в кромешной тьме. Воздух в пещере был спертым. От сильного аммиачного запаха глаза мои начали гореть и слезиться, но прежде чем я смогла подумать, откуда, собственно, исходит этот удушающий запах, Хью заговорил:
– Нам надо двигаться на звук барабана. Не думай ни о чем до тех пор, пока мы не увидим проблески света впереди. Там явно происходит какое-то действо.
И мы продолжили путь в темноте пещеры, едва ли не рассекая влажный густой воздух своими телами. Холодный ветерок, который подул внезапно, будто из какого-то подземного колодца, показался нам настоящим благословением. Теперь хотя бы можно было вздохнуть. И тут слабый огонек мелькнул впереди, указывая нужное направление. Еще несколько шагов – и мы оказались среди высоченных каменных глыб, стоящих как колонны. Три камня, судя по всему, обработанные в очень и очень давние времена, образовывали полукруг. Между ними горел яркий костер.
Мы были настолько потрясены увиденным, что не сразу осознали, что барабанного боя больше не слышно. Пещера была абсолютно пуста. Никого, кроме нас, там не было. Я смотрела вокруг и судорожно пыталась понять, что же все это значит. Языки костра взлетали высоко вверх, разрезая яркими вспышками темноту. Сам собой такой костер, разумеется, разгореться никак не мог. Кто-то определенно должен был принести сюда немалое количество сушняка, сложить его и разжечь. Рядом с большим был разложен костер поменьше, а над ним был подвешен котел – не иначе как в нем варилось какое-то зелье или, скорее, напиток, поскольку неподалеку я увидела множество деревянных кубков. Создавалось впечатление, что те, кто готовил себе трапезу, поспешно покинули место пиршества, так и не вкусив угощения.
– Что за жуткое место! – воскликнул Хью, обводя взглядом пещеру.
Холодная волна страха медленно накатила на меня. Кому понадобилось разводить этот костер? Куда внезапно исчезли все люди? Да и как – и кому – удалось установить здесь эти колоссальные камни?
– Ты никогда не говорил мне о том, что в этих краях имеется что-то подобное, – изумленно прошептала я.
– Я и сам об этом не знал.
Но как мог Хью не знать о таком? Столь впечатляющее место Должно было обрасти легендами и стать величайшей местной достопримечательностью. Это же был памятник древности. И находился он на территории поместья отца Хью.
– Но ведь не пригрезился же нам стук барабана? – спросила я.
– Да, мы его действительно слышали, – кивнул Хью.
И все же я уловила нотки сомнения в его голосе. Мне вдруг стало очень страшно. Я отчетливо ощутила, что нам грозит серьезная опасность, Хью, вероятно, почувствовал мой испуг и потому сказал:
– Те, кто находился здесь, узнали о нашем приближении. Кто-то наверняка стоял на страже и предупредил остальных. Давай-ка выбираться отсюда.
Но стоило нам повернуться, как загадочные фигуры окружили нас…»
Лидия закрыла дневник. Ей не было необходимости читать, что случилось потом, – слишком хорошо она все знала. Ее и Хью оглушили чудовищными ударами по голове.
Они очнулись перед рассветом на поляне, расположенной неподалеку от главного особняка Уиндхейвена, и, как только им позволили силы, направились домой. Немедленно приглашенный доктор обработал их раны. Одинаковые повязки на их головах были точно позорное клеймо. Всем в округе стало известно, что они провели ночь вместе. Ни одна душа не поверила в их рассказ о том, что они нашли в пещере. Да и отыскать снова вход в эту пещеру Хью больше никогда не удалось. Тот проход, через который они проникли в подземелье, будто бы исчез с лица земли.
А репутация юной Адди Паркер, равно как и репутация Хью, была погублена окончательно и бесповоротно. К Адди перестали относиться как к честной молодой женщине. А способности Хью как детектива были поставлены под основательное сомнение.
Но сейчас Лидию заботили не те давние события. Она вдруг вспомнила кое-что очень важное. Ей казалось, что она ничего не помнит о тех, кто тогда напал на них. И вдруг перед ее глазами будто бы сама собой возникла одна деталь. После посещения «Бриллиантового леса» какая-то смутная догадка никак не хотела отпускать Лидию. И вот теперь все ниточки вдруг связались воедино.
Тот, кто напал на нее, был укутан в длинную накидку, а голову его закрывал капюшон, не позволявший его разглядеть. То ли он играл роль, то ли и в самом деле был друидом. Но было кое-что еще. Яркий блеск – точно вдруг что-то вспыхнуло всеми цветами радуги. И в самом деле, что могло так гореть на лице того человека?
– Бриллианты! – выкрикнула Лидия вслух. – Это же была усыпанная бриллиантами маска!
Глава 10
И, как бы ни трудно было ей сейчас встречаться с Хью, Лидия понимала, что должна это сделать, чтобы осуществить желание Бо спасти своего единственного ребенка.
Велев заложить карету, чтобы отправиться к Хью, Лидия поднялась к себе в комнату и задумалась.
Что все-таки имел в виду Бо, когда советовал ей жить? Он произнес эти слова с такой легкостью, но Лидия-то знала, какие сложности поджидают ее на каждом шагу. Ее мужу было известно лучше, чем кому-либо другому, что жизнь ее была весьма непростой.
Лидия подошла к письменному столу, ощущая настоятельную потребность снова открыть и перечитать свой дневник. Какая-то смутная догадка заставляла ее это сделать, хотя Лидия и знала, что воспоминания повлекут за собой неизбежную боль.
Что это было? Какой-то ключ, способный дать ей подсказку, где искать Софи?
Лидия открыла заветный ящичек стола, извлекла из-под вороха бумаг свой дневник и принялась перелистывать исписанные мелким почерком страницы, пока не наткнулась на то, что искала.
13 апреля 1875 года
– Хью, взгляни на это, – сказала я, едва переступив порог библиотеки.
Разумеется, я подождала, пока за мной закроется дверь, чтобы никто из огромного количества слуг, которые следили за порядком в доме, не услышал меня. Прижимая к груди тяжеленный том, я прошествовала по мягкому ковру к столу красного дерева и с грохотом опустила неподъемную книгу на столешницу. Хью сидел, засучив рукава, и работал над своей новой книгой.
– Что случилось, Адди? Ты выглядишь сейчас так, будто совершила величайшее в мире открытие.
Его губы изогнулись в насмешливой улыбке, а взгляд бездонных голубых глаз обратился на меня. Ощущение у меня в тот момент было такое, будто я самая сильная и прекрасная женщина на свете. Я была рядом с человеком – самым умным из всех, кого мне доводилось встречать, и я могла поделиться с ним своими мыслями! И что самое потрясающее – он относился ко мне как к равной.
– Эта книга написана два года назад, и называется она «Языческие традиции, бытующие в британской провинции». Ее написал некий Тербер Р. Френсис.
– Никогда о таком не слыхал, – последовал ответ Хью.
– Я и не предполагала другого, – лукаво улыбнулась я, усаживаясь в кресло. – Он своего рода любитель древностей. Мне кажется, что я нашла нечто очень интересное для тебя. Только послушай: «Наши современники знают о празднике Первого мая, который кельты называли праздником костров, лишь то, что в это время молодые люди и девушки отправляются ночью в леса, в рощи, в горы и на холмы, где всю ночь проводят в приятных забавах. Они весело танцуют вокруг специально устанавливаемого и украшаемого шеста, так называемого майского дерева, которое воплощает мужское начало. Мало кому известно, что традиция эта восходит корнями к языческим временам. Не слишком известен и тот факт, что праздник этот связан с расцветом весны и буйством растительности. Эта традиция была, в свою очередь, позаимствована еще раньше – у наших предков, которые отмечали этот праздник тайно. Вечером накануне дня Первого мая и в ранние утренние часы этого праздничного дня совершались некие ритуальные действа, причем в далеком прошлом, до XVII века, они происходили повсеместно. И даже сейчас мы еще можем наблюдать этот обряд в некоторых удаленных уголках нашей страны. В частности, в последнее время поступают сообщения о том, что древний обряд совершался в Уэльсе, в Шотландии, на острове Скай и в Котсуолде».
– В Котсуолде, дорогая моя, живем мы.
– Какое гениальное наблюдение, сэр! – в тон ему ответила я.
– Именно поэтому ты и читала мне выдержки из столь гениального труда?
– Ну конечно же!
– А я так надеялся, что у тебя могут иметься на сей счет еще и другие причины…
Он явно подтрунивал надо мной, поскольку знал, что я смогу ответить ему не менее остроумно.
– Да, конечно же, – ответила я. – И хотя у меня нет времени, чтобы прочесть тебе всю эту книгу целиком, я могу пересказать вкратце ее содержание. Поверь, это что-то невероятное! Похоже, что праздник Первого мая – кельтский праздник костров – является чем-то гораздо большим, чем простым повторением языческой традиции тех людей, которые поклонялись деревьям. Автор утверждает, что майское дерево является символом… – Я помню, как на этом самом месте я облизнула вмиг пересохшие губы. И все же я набралась смелости и договорила: – Этот шест является символом… фаллоса.
Глаза Хью заискрились смехом, а уголки его губ поползли вверх. Он явно забавлялся, глядя на меня и сознавая, насколько сильно я смущена. Но я смело продолжила свой рассказ:
– Этот обряд совершался для того, чтобы задобрить бога плодородия. Те, кто участвовал в нем, надеялись, что благодаря магическому воздействию на природу урожай в этом году будет больше, а стада домашних животных – тучнее.
Хью наклонился ко мне через стол – весь внимание.
– Пожалуйста, дорогая, продолжай.
– Однако особенно интересен был канун праздника, а именно ночь перед Первым мая. Во время этого праздника кельты восхваляли бога Бела. В некоторых местностях последователи этого культа устраивают танцы вокруг ритуального костра. Молодые люди прыгают через пламя, изображая бога Бела или, как кое-где называют его, Баал-Зебуба – великое божество, которое почитали с давних времен и которое впоследствии назвали Вельзевулом. Этим именем позже, в христианские времена, стали называть одного из верховных демонов. Автор книги говорит, что, согласно древней традиции, единственный раз в году дозволялось забыть клятвы, которые люди давали друг другу при вступлении в брак. В ту ночь почитатели культа Бела собирались вместе, напивались до потери сознания и занимались коллективным совокуплением. Древние люди персонифицировали силы растительного мира с существами мужского и женского пола. Половые акты, которыми эти ритуалы сопровождались, были не следствием распущенности, а необходимой составляющей ритуала. Дети, которые рождались девять месяцев спустя, считались потомством Пана, поскольку в ту единственную ночь все мужчины становились языческими божествами. Я полагаю, что это был магический акт, призванный помочь природе, заставить поля плодоносить, а деревья расти.
– Очень любопытно, – произнес Хью. Голос его был таким завораживающе интимным, что я с удивлением взглянула на него. Он смотрел на меня слишком уж пристально, так что кровь быстрее побежала в моих жилах и зашумела у меня в ушах. Хью протянул через стол руку и накрыл мою ладонь.
Меня словно охватило жарким пламенем. Но я не отняла свою руку, а, подняв голову, взглянула ему в лицо, хотя была настолько взбудоражена прочитанным, что мое воображение принялось рисовать мне совершенно немыслимые картины. Мне отчего-то привиделся молодой темноволосый человек – некий бог, который сбросил свои одежды и предстал передо мной во всем своем великолепии. Но был он наполовину человеком, наполовину лошадью. Он стоял передо мной и нетерпеливо взрывал копытом землю…
– Продолжай, – попросил Хью. Я открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. Только тяжело вздохнула.
Хью медленно провел пальцами по моей руке. Этот жест, совершенно непозволительный – ведь наши руки к тому же не были в перчатках, – показался мне исключительно греховным, но одновременно и восхитительно приятным. Должно быть, именно так чувствовали себя участники того древнего ритуала, о котором я только что читала. Я шумно вдохнула воздух и прикрыла глаза, больше не в силах скрывать того, что его прикосновения волнуют меня самым непостижимым образом.
– Если эти древние языческие ритуалы по-прежнему исполняются – даже как просто ностальгическое воспоминание о былых временах, – то почему же я ничего о них не слышал раньше? – спросил Хью.
Я отняла наконец свою руку, напомнив себе, что мне следует сосредоточиться на том вопросе, который, собственно, и побудил меня начать этот волнующе-интимный разговор.
– Потому, что ни один из последователей этого культа ни за что не захотел бы, чтобы другим стало известно о его участии в столь скандальных действах. И церковь, и общество отвернулись бы от того, кто был бы замечен в столь аморальном поведении – ведь никак иначе подобное назвать нельзя. Любой, кто считает себя приверженцем этого культа, постарается сделать все, чтобы это оставалось тайной для непосвященных.
Хью откинулся назад, тем самым словно бы снимая с меня действие своих гипнотических чар, и закинул руки за голову.
– Ну хорошо, предположим, что ты права, Адди. Но почему вдруг эта информация так тебя заинтересовала?
Ну наконец-то! Теперь я могла все объяснить ему. Я передвинулась на самый краешек сиденья, взволнованная тем, что, вероятно, смогу своими изысканиями помочь Хью разрешить одно загадочное преступление, которое давно не давало ему покоя.
– Помнишь, ты рассказывал мне о смерти дочери одного из слуг твоего отца? Ты нашел ее тело внизу на скалах. Это случилось как раз в канун праздника, если мне не изменяет память. Так?
Хью кивнул.
– Когда ты взглянул вверх, на Девилс-Пик, то увидел на вершине следы, которые, вполне вероятно, остались там после большого костра, однако накануне вечером никакою костра ты там не видел. Разве не странно, что кто-то развел в лесу костер, причем умудрился сделать это так, чтобы огня никто не заметил? А может, это было сделано с определенным умыслом? Тебе не пришло в голову, что это было некое тайное действо, священный ритуал?
Хью пристально смотрел на меня.
– Так ты предполагаешь, что четырнадцатилетняя молочница принимала участие в ритуале и ее по какой-то причине сбросили со скалы?
– Или же она упала.
Хью тяжело вздохнул и смерил меня насмешливым взглядом:
– Очень интересная теория, моя дорогая, но малоубедительная.
– Да, но как ты объяснишь бабочку? Ты сказал, что на запястье девушки была вырезана бабочка.
Вот теперь я сумела вызвать у него неподдельный интерес.
– А по-твоему, что это может означать?
– Мистер Френсис утверждает, что многие языческие мифы имеют в основе своей идею трансформации – всякого рода перевоплощения посредством магических предметов. В данном случае речь идет о друидах, а они пользовались неким котлом великой богини Керридвен. Не кажется ли тебе, что эта самая идея трансформации как нельзя более ярко проявляется на примере бабочки? Сначала это уродливая гусеница, которая путем некоторой метаморфозы превращается в прекрасную бабочку.
– Превосходно, Адди! – В глазах Хью горело искреннее восхищение. – Нужно обладать незаурядной проницательностью, чтобы провести подобную параллель. – Он наклонился вперед. – Так ты и в самом деле полагаешь, что девушка была участницей языческого ритуала?
– Да. И это очень правдоподобное объяснение, которое ты не догадался рассмотреть.
– И как, ты полагаешь, мне поступить с этой информацией?
– Я считаю, что надо исследовать то место, где ты видел следы костра.
– Я исходил там все вдоль и поперек сразу же после того, как произошла та трагедия. – Хью задумчиво потер подбородок. – Правда, это случилось так давно. Вполне возможно, что сейчас все покажется иным. Когда ты хочешь заняться этим?
– Сейчас.
Хью взглянул в окно. Солнце медленно скатывалось за горизонт.
– А до утра это дело потерпеть никак не может? – спросил он, едва сдерживая насмешку в голосе.
– Нет! Взгляни на сегодняшнюю дату в календаре.
Хью последовал моему совету, и тут наконец до него дошло.
– 30 апреля! – в изумлении прошептал он.
Я кивнула:
– Вот именно. Сегодня канун Первого мая.
Через некоторое время мы уже были на том самом месте, где впервые познакомились, – на Девилс-Пик. Время было позднее – почти полночь. Мы слышали слабо доносящиеся до нас мерные удары – точно кто-то бил по большому, обитому кожей барабану.
Прохладный, характерный для весны свежий ветерок холодил наши лица и наполнял ноздри необыкновенным ароматом, сотканным из множества самых разнообразных запахов возрождающейся к жизни природы. Несмотря на уже разливающееся в воздухе весеннее тепло, зима так и норовила укусить холодными порывами ветра. На черном бархате неба сверкали мириады звезд. Все мне казалось необыкновенным, волнующим и опасным одновременно. Нервы мои были на пределе.
Воображение рисовало мне друидов в длинных темных накидках с капюшонами, собирающихся для ритуального священнодействия вокруг древнего дуба – их божества. Мне легко было представить себе наших предков-кельтов, которые жили в согласии с природой среди мощных дубов. Леса дарили им кров и защиту от непогоды, плодородная земля кормила их, а небо давало необходимую влагу и тепло. А что еще человеку нужно?
Единственное, что я совершенно упустила из виду, так это то, что друиды практиковали человеческие жертвоприношения.
Тербер Френсис писал, что сначала, во времена матриархата, друидами были стройные сильные женщины, которых называли жрицами Артемиды, а души их обитали в деревьях. Позже в обществе начали доминировать мужчины, они же и стали жрецами. Друиды образовывали высшую касту слагателей мифов – или бардов – и вершителей ритуалов. Они поддерживали хрупкое земное существование своей касты, сохраняя в памяти древние мифы, из которых слагались длинные баллады, передаваемые из уст в уста от поколения к поколению.
Не их ли голоса, приносимые порывами ветра, я слышала сейчас? Голоса мужчин и женщин, поклоняющихся духам, живущим в деревьях.
Хью схватил меня за руку и ободряюще сжал пальцы. Я взглянула на него и увидела, что его глаза горят от необычайного возбуждения. Мы собирались познать запретный, закрытый от чужих глаз мир. Это ли не увлекательнейшее из приключений? И хотя едва ли было разумно рассчитывать на то, что нам удастся стать свидетелями древних ритуалов, сегодня для этого был самый подходящий день – как раз канун праздника костров. Когда еще нам представится подобная возможность?
– Ну что, рискнем взглянуть на то, что, возможно, нас ждет впереди? – улыбнулся мне Хью. В его глазах светилось желание разузнать еще непознанное и еще что-то такое, чего я не могла определить…
* * *
Мы медленно шли на звук едва различимых ударов барабана, пока не оказались у скалы, сплошь изрезанной трещинами и узкими проходами, которые вполне могли привести нас к каким-нибудь подземным пещерам. По мнению Хью, в здешних скалах имелось немало пещер. Он обследовал некоторые из них, когда был помоложе, но все подземные дороги неизменно заканчивались тупиками. Если в скалах и находилась большая пещера, то ему не удалось ее обнаружить.Но откуда еще мог исходить барабанный стук, как не из недр скалы? Мы подходили поочередно к каждому из проходов и прислушивались. Наконец нам удалось отыскать тот самый, нужный нам проход. Четкий мощный звук прокатывался по широкому тоннелю и ударял нам прямо в уши.
– Это именно то, что мы искали! – воскликнул Хью. Глаза его горели. – Жди меня здесь. Я постараюсь выяснить, кто производит весь этот шум.
Я схватила его за руку:
– Я пойду с тобой! – Когда Хью попытался возразить мне, я, призвав в помощь логику, пояснила: – Ведь оставаться ночью в лесу совершенно одной тоже небезопасно.
Он усмехнулся:
– Ах, Адди, моя храбрая и умная девочка! Хорошо, идем.
Он опустился на колени и принялся ползком пробираться по проходу, я – за ним следом. Мы оказались в кромешной тьме. Воздух в пещере был спертым. От сильного аммиачного запаха глаза мои начали гореть и слезиться, но прежде чем я смогла подумать, откуда, собственно, исходит этот удушающий запах, Хью заговорил:
– Нам надо двигаться на звук барабана. Не думай ни о чем до тех пор, пока мы не увидим проблески света впереди. Там явно происходит какое-то действо.
И мы продолжили путь в темноте пещеры, едва ли не рассекая влажный густой воздух своими телами. Холодный ветерок, который подул внезапно, будто из какого-то подземного колодца, показался нам настоящим благословением. Теперь хотя бы можно было вздохнуть. И тут слабый огонек мелькнул впереди, указывая нужное направление. Еще несколько шагов – и мы оказались среди высоченных каменных глыб, стоящих как колонны. Три камня, судя по всему, обработанные в очень и очень давние времена, образовывали полукруг. Между ними горел яркий костер.
Мы были настолько потрясены увиденным, что не сразу осознали, что барабанного боя больше не слышно. Пещера была абсолютно пуста. Никого, кроме нас, там не было. Я смотрела вокруг и судорожно пыталась понять, что же все это значит. Языки костра взлетали высоко вверх, разрезая яркими вспышками темноту. Сам собой такой костер, разумеется, разгореться никак не мог. Кто-то определенно должен был принести сюда немалое количество сушняка, сложить его и разжечь. Рядом с большим был разложен костер поменьше, а над ним был подвешен котел – не иначе как в нем варилось какое-то зелье или, скорее, напиток, поскольку неподалеку я увидела множество деревянных кубков. Создавалось впечатление, что те, кто готовил себе трапезу, поспешно покинули место пиршества, так и не вкусив угощения.
– Что за жуткое место! – воскликнул Хью, обводя взглядом пещеру.
Холодная волна страха медленно накатила на меня. Кому понадобилось разводить этот костер? Куда внезапно исчезли все люди? Да и как – и кому – удалось установить здесь эти колоссальные камни?
– Ты никогда не говорил мне о том, что в этих краях имеется что-то подобное, – изумленно прошептала я.
– Я и сам об этом не знал.
Но как мог Хью не знать о таком? Столь впечатляющее место Должно было обрасти легендами и стать величайшей местной достопримечательностью. Это же был памятник древности. И находился он на территории поместья отца Хью.
– Но ведь не пригрезился же нам стук барабана? – спросила я.
– Да, мы его действительно слышали, – кивнул Хью.
И все же я уловила нотки сомнения в его голосе. Мне вдруг стало очень страшно. Я отчетливо ощутила, что нам грозит серьезная опасность, Хью, вероятно, почувствовал мой испуг и потому сказал:
– Те, кто находился здесь, узнали о нашем приближении. Кто-то наверняка стоял на страже и предупредил остальных. Давай-ка выбираться отсюда.
Но стоило нам повернуться, как загадочные фигуры окружили нас…»
Лидия закрыла дневник. Ей не было необходимости читать, что случилось потом, – слишком хорошо она все знала. Ее и Хью оглушили чудовищными ударами по голове.
Они очнулись перед рассветом на поляне, расположенной неподалеку от главного особняка Уиндхейвена, и, как только им позволили силы, направились домой. Немедленно приглашенный доктор обработал их раны. Одинаковые повязки на их головах были точно позорное клеймо. Всем в округе стало известно, что они провели ночь вместе. Ни одна душа не поверила в их рассказ о том, что они нашли в пещере. Да и отыскать снова вход в эту пещеру Хью больше никогда не удалось. Тот проход, через который они проникли в подземелье, будто бы исчез с лица земли.
А репутация юной Адди Паркер, равно как и репутация Хью, была погублена окончательно и бесповоротно. К Адди перестали относиться как к честной молодой женщине. А способности Хью как детектива были поставлены под основательное сомнение.
Но сейчас Лидию заботили не те давние события. Она вдруг вспомнила кое-что очень важное. Ей казалось, что она ничего не помнит о тех, кто тогда напал на них. И вдруг перед ее глазами будто бы сама собой возникла одна деталь. После посещения «Бриллиантового леса» какая-то смутная догадка никак не хотела отпускать Лидию. И вот теперь все ниточки вдруг связались воедино.
Тот, кто напал на нее, был укутан в длинную накидку, а голову его закрывал капюшон, не позволявший его разглядеть. То ли он играл роль, то ли и в самом деле был друидом. Но было кое-что еще. Яркий блеск – точно вдруг что-то вспыхнуло всеми цветами радуги. И в самом деле, что могло так гореть на лице того человека?
– Бриллианты! – выкрикнула Лидия вслух. – Это же была усыпанная бриллиантами маска!
Глава 10
– Минутку! Подождите! Да не стучите же вы так! – уговаривал Пирпонт, направляясь к дверям.
Когда дверь наконец распахнулась, Лидия, шокированная видом Пирпонта, замерла на месте. Слуга Хью поспешно завязывал пояс своего длинного халата. На нем были домашние тапочки, к тому же на одном из них зияла дырка! Заметив ее взгляд, Пирпонт нахмурился и стал похож на нахохлившуюся сову.
Призвав на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться, Лидия прошествовала мимо него.
– Вам следовало бы нанять кого-нибудь себе в помощь, Пирпонт. – Лидия огляделась, надеясь увидеть Хью, а затем спросила: – Где Монтгомери? Мне надо срочно поговорить с ним.
Когда, так и не дождавшись ответа слуги, Лидия повернулась к нему, она увидела, что Пирпонт ошарашенно смотрит на ее платье цвета лаванды с пышными юбками, которые чуть-чуть приоткрывали ее изящные сапожки на высоком каблуке.
Смутившись, Пирпонт попытался передвинуть ногу так, чтобы дырка на его тапке была не слишком видна. Эта женщина явно не признавала никаких правил. Это ж надо, явиться в дом холостого джентльмена даже без компаньонки! Это просто возмутительно!
– Если вы сейчас же не позовете Монтгомери, я буду вынуждена сделать это сама, – заявила Лидия и решительно направилась в сторону спальни Хью. Однако Пирпонт опередил ее и, раскинув руки, преградил ей дорогу.
– Его здесь нет, мадам! – выкрикнул он.
– Тогда почему вы так волнуетесь? – резонно заметила Лидия.
Пирпонт моргнул, затем опустил руки, поправил халат и постарался ответить гостье по возможности достойно.
– Извините меня, – сказал он и отступил в сторону. – Я совершенно потерял голову.
– Мистер Пирпонт. – Лидия решила сменить тактику и вместо того, чтобы требовать, попробовала прибегнуть к уговорам. – Вы должны мне сказать, где он.
– Я не могу. – Преданный слуга упрямо стоял на своем. Но в его взгляде уже не было того недоверия, с каким он встретил неожиданную гостью.
Лидии вдруг стало не по себе.
– Значит ли это, что он сейчас с женщиной?
Пирпонт закатил глаза. Лидия не могла понять, то ли она попала в точку, то ли Пирпонт просто мучается от того, что долг не позволяет ему дать ей нужную информацию.
– Можете быть уверены, мадам, я непременно передам его сиятельству, что вы заезжали. Но сейчас вам все же лучше уйти. Ради вашего же собственного блага.
– Все это так. – Знакомый голос донесся до них со стороны так и оставшейся открытой входной двери. – Однако леди необходим точный адрес, где она могла бы найти его сиятельство лорда Монтгомери. Причем немедленно!
Лидия немало удивилась, увидев Реджи. Свой котелок он держал в руках. Вид у него был такой, словно он долго бежал под дождем.
– Реджи! Ты же отказался сопровождать меня, не желая играть роль моей компаньонки!
Юноша кивнул, залившись краской не то от смущения, не то от гордости.
– Все-таки работа есть работа, значит, я и должен делать ее, сэр… то есть мадам. Слушайте, Пирпонт, вы должны отнестись к требованию графини со всем полагающимся почтением. Жизнь одной юной девушки в опасности. Медлить нельзя.
Пирпонт грустно уставился на свои тапочки.
– Да, мне это известно. Я бы очень хотел помочь вам и сказать, где сейчас лорд Монтгомери, но – увы – я не могу этого сделать. Поверьте, мадам, так для вас будет лучше.
Недоуменно переглянувшись с Реджи, Лидия беспомощно развела руками:
– Я не знаю, как мне убедить вас, Пирпонт, однако хочу заметить, что едва ли меня уже можно хоть чем-то шокировать.
– Возможно, – кивнул тот и взглянул на Лидию так, что у нее невольно пробежал холодок по спине. – Но боюсь, мне будет весьма несложно доказать вам, что вы заблуждаетесь.
– Если вы хотите сказать, что Монтгомери сейчас с женщиной, то могу вас заверить…
– Нет, – оборвал ее Пирпонт. – Я был бы рад, если бы причина заключалась именно в этом. – Он вздохнул не то с сожалением, не то с отчаянием и отвернулся. – Ну что ж, ладно. Я сам отвезу вас туда. Но, если позволите, сначала я все же хотел бы одеться.
Часом позже Лидия в компании Реджи и Пирпонта стояла перед лордом Хью Монтгомери и молча смотрела на его распростертое на подушках тело. Они нашли Хью в одной из самых ужасных курилен опиума. Лидия и Реджи попытались поднять его на ноги, однако их попытки успехом не увенчались. Не на шутку перепуганная, Лидия оглядывала это жутковатое место. В этой кошмарной дыре, в едком дыму повсюду лежали тела людей, отчего-то напоминающие сломанные игрушки.
Лидия не могла донять, каким образом Хью мог оказаться в таком жутком месте. Ей вдруг почудилось, будто они присутствуют на похоронах и, глядя на безжизненное тело, пытаются воскресить в памяти, каким живым и жизнерадостным был когда-то этот человек.
– В себя он придет еще не скоро, – сказал Пирпонт, неодобрительно качая головой. Похоже, он прекрасно знал о пагубных наклонностях своего хозяина. – Весьма сочувствую, ваше сиятельство, что вам пришлось увидеть это. Но я вас предупреждал.
Лидия кивнула. Чувства, схожие с теми, которые она испытала, когда Хью рухнул со скалы, мигом всколыхнулись в ее душе.
Когда дверь наконец распахнулась, Лидия, шокированная видом Пирпонта, замерла на месте. Слуга Хью поспешно завязывал пояс своего длинного халата. На нем были домашние тапочки, к тому же на одном из них зияла дырка! Заметив ее взгляд, Пирпонт нахмурился и стал похож на нахохлившуюся сову.
Призвав на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться, Лидия прошествовала мимо него.
– Вам следовало бы нанять кого-нибудь себе в помощь, Пирпонт. – Лидия огляделась, надеясь увидеть Хью, а затем спросила: – Где Монтгомери? Мне надо срочно поговорить с ним.
Когда, так и не дождавшись ответа слуги, Лидия повернулась к нему, она увидела, что Пирпонт ошарашенно смотрит на ее платье цвета лаванды с пышными юбками, которые чуть-чуть приоткрывали ее изящные сапожки на высоком каблуке.
Смутившись, Пирпонт попытался передвинуть ногу так, чтобы дырка на его тапке была не слишком видна. Эта женщина явно не признавала никаких правил. Это ж надо, явиться в дом холостого джентльмена даже без компаньонки! Это просто возмутительно!
– Если вы сейчас же не позовете Монтгомери, я буду вынуждена сделать это сама, – заявила Лидия и решительно направилась в сторону спальни Хью. Однако Пирпонт опередил ее и, раскинув руки, преградил ей дорогу.
– Его здесь нет, мадам! – выкрикнул он.
– Тогда почему вы так волнуетесь? – резонно заметила Лидия.
Пирпонт моргнул, затем опустил руки, поправил халат и постарался ответить гостье по возможности достойно.
– Извините меня, – сказал он и отступил в сторону. – Я совершенно потерял голову.
– Мистер Пирпонт. – Лидия решила сменить тактику и вместо того, чтобы требовать, попробовала прибегнуть к уговорам. – Вы должны мне сказать, где он.
– Я не могу. – Преданный слуга упрямо стоял на своем. Но в его взгляде уже не было того недоверия, с каким он встретил неожиданную гостью.
Лидии вдруг стало не по себе.
– Значит ли это, что он сейчас с женщиной?
Пирпонт закатил глаза. Лидия не могла понять, то ли она попала в точку, то ли Пирпонт просто мучается от того, что долг не позволяет ему дать ей нужную информацию.
– Можете быть уверены, мадам, я непременно передам его сиятельству, что вы заезжали. Но сейчас вам все же лучше уйти. Ради вашего же собственного блага.
– Все это так. – Знакомый голос донесся до них со стороны так и оставшейся открытой входной двери. – Однако леди необходим точный адрес, где она могла бы найти его сиятельство лорда Монтгомери. Причем немедленно!
Лидия немало удивилась, увидев Реджи. Свой котелок он держал в руках. Вид у него был такой, словно он долго бежал под дождем.
– Реджи! Ты же отказался сопровождать меня, не желая играть роль моей компаньонки!
Юноша кивнул, залившись краской не то от смущения, не то от гордости.
– Все-таки работа есть работа, значит, я и должен делать ее, сэр… то есть мадам. Слушайте, Пирпонт, вы должны отнестись к требованию графини со всем полагающимся почтением. Жизнь одной юной девушки в опасности. Медлить нельзя.
Пирпонт грустно уставился на свои тапочки.
– Да, мне это известно. Я бы очень хотел помочь вам и сказать, где сейчас лорд Монтгомери, но – увы – я не могу этого сделать. Поверьте, мадам, так для вас будет лучше.
Недоуменно переглянувшись с Реджи, Лидия беспомощно развела руками:
– Я не знаю, как мне убедить вас, Пирпонт, однако хочу заметить, что едва ли меня уже можно хоть чем-то шокировать.
– Возможно, – кивнул тот и взглянул на Лидию так, что у нее невольно пробежал холодок по спине. – Но боюсь, мне будет весьма несложно доказать вам, что вы заблуждаетесь.
– Если вы хотите сказать, что Монтгомери сейчас с женщиной, то могу вас заверить…
– Нет, – оборвал ее Пирпонт. – Я был бы рад, если бы причина заключалась именно в этом. – Он вздохнул не то с сожалением, не то с отчаянием и отвернулся. – Ну что ж, ладно. Я сам отвезу вас туда. Но, если позволите, сначала я все же хотел бы одеться.
Часом позже Лидия в компании Реджи и Пирпонта стояла перед лордом Хью Монтгомери и молча смотрела на его распростертое на подушках тело. Они нашли Хью в одной из самых ужасных курилен опиума. Лидия и Реджи попытались поднять его на ноги, однако их попытки успехом не увенчались. Не на шутку перепуганная, Лидия оглядывала это жутковатое место. В этой кошмарной дыре, в едком дыму повсюду лежали тела людей, отчего-то напоминающие сломанные игрушки.
Лидия не могла донять, каким образом Хью мог оказаться в таком жутком месте. Ей вдруг почудилось, будто они присутствуют на похоронах и, глядя на безжизненное тело, пытаются воскресить в памяти, каким живым и жизнерадостным был когда-то этот человек.
– В себя он придет еще не скоро, – сказал Пирпонт, неодобрительно качая головой. Похоже, он прекрасно знал о пагубных наклонностях своего хозяина. – Весьма сочувствую, ваше сиятельство, что вам пришлось увидеть это. Но я вас предупреждал.
Лидия кивнула. Чувства, схожие с теми, которые она испытала, когда Хью рухнул со скалы, мигом всколыхнулись в ее душе.