Страница:
— Он что-то сказал? — спросил тот, что был в плаще. Вилгор, садовник.
— Да, — ответил человек в красном. — Я сделал это. А тебе-то что?
— Ч-ч-чудесно! — выдавил я, стуча зубами. — Исключительно! — Оба они выглядели такими потрясенными, что я едва не засмеялся. — Хотя осталось немного и половина заморожена, н-но этого достаточно, чтобы о-о-оценить р-работу художника.
— Презренный червяк!
Я был совершенно не готов к вспышке заклятия, которая вынесла меня из сада и швырнула в клубящийся сумрак.
— …в этом нет ни малейшего сомнения, добрый Каарат. Мы показали его охотникам, прежде чем привести к тебе, и более двухсот опознали его. Он Иддрасс, яростный Смотритель, который столько раз уничтожал нас. Жестокая рука Айфа. Поскольку долгое время не было никого, кроме него, это именно он не оставил Барракевалю выбора, а просто прикончил его, нарушив их собственные правила. Этот Смотритель должен быть наказан. Уничтожен. — Говорил тот, что был в багровом плаще. Вилгор. Я узнал его голос, хотя не видел его самого.
Я попытался разглядеть хоть что-нибудь в сумраке. Прошли долгие часы с того момента, когда стало понятно, что именно происходит. Меня тащили, проклинали, пихали и наконец зашвырнули в полуразрушенное бурей строение, где обитали только тени. Во всех комнатах мерцали огни, от них исходила такая плотная волна ненависти, что я мог бы коснуться ее рукой. Наконец мы достигли этой полутемной комнаты, узкой и длинной, стены которой поднимались, сходясь в одну точку и теряясь где-то в таинственных тенях.
Хотя по-прежнему было ужасно холодно, ветер не дул. Я был благодарен уже за это, стоя у колонны с руками, поднятыми над головой. Все мое истерзанное тело было выставлено напоказ. Здесь было не меньше сотни демонов. Я видел лишь нескольких, но чувствовал горящие синие взгляды на жалких руинах своей плоти, обнаженной, покрытой синяками, окровавленной и грязной. Колени у меня дрожали так сильно, что я в любую минуту мог упасть и повиснуть на ободранных запястьях. Волосы закрывали лицо, несколько прядей прилипли к щекам.
— Как этот Иддрасс попал сюда? У нас нет никаких записей о соглашении. — Спокойный холодный вопрос прозвучал прямо передо мной.
— Безумные утверждают, что он сам сдался им, отдавая должное их прежним заслугам, — пояснил Вилгор. — Едва ли этому можно верить. Я думаю, что он сражался и был захвачен или убил противника и не успел выйти, а потом упал к безумцам. Но это не имеет значения. Единственный вопрос, который необходимо решить, добрый Каарат, какое наказание мы выберем и кому достанется право и удовольствие привести его в исполнение.
— Хм… Сложный вопрос. — Говоривший вышел вперед, и я увидел стройного седого человека средних лет. — А где Меррит? Это он рассказал мне об этом случае, и он просил позволить ему выступить на суде. Что он должен сказать?
Вилгор, демон в багровом плаще, был вне себя:
— Этот Иладд! Надеюсь, вы не станете его слушать…
— Я выслушаю любого, кто сможет пролить свет на это дело. Кто-нибудь видел Меррита?
Все пришло в движение. Похоже, многие разделяли мнение Вилгора о Меррите. Иладд, человек. Моя застывшая кровь начала бежать по венам.
— Я здесь, досточтимый Каарат. Я ценю ваше милостивое позволение присутствовать на собрании рудеев. Да продлятся дни Круга Рудеев! — Обладатель материального голоса шагнул у меня из-за спины. Крепкий седой человек, который поклонился Каарату и не растворился в призрачном сиянии. — Я пришел от Денаса. — Воцарилось молчание, казалось, что даже буря за стенами дома утихла. — Он прислал меня сообщить вам, что его не интересует этот случай. Захваченный Смотритель принадлежит гастеям, как было всегда. Каарат вздохнул:
— Но этого Смотрителя нужно допросить. Мне сказали, что он все еще может говорить, а у нас к нему много вопросов. Он другой. Он настолько силен, что сумел победить Нагидду. И он меняет свою форму. Нам есть над чем поразмыслить. Все меняется гораздо быстрее, чем мы можем уследить. И если легион Радита должен отправиться на поиски…
— Многоуважаемый Каарат, я ничего об этом не знаю. Я только передаю слова Денаса, как он велел мне. Как Советник Собрания Рудеев вы можете принять другое решение, не прислушиваясь к рекомендациям Денаса.
Каарат заволновался:
— Хорошо, хорошо. Что я могу сделать, чтобы что-то изменить? — Он поднялся в призрачном голубом сиянии. — Я подтверждаю, что этот заключенный действительно Смотритель, виновный во множестве смертей. Он забрал жизнь Барракеваля подло, без предупреждения и переговоров, нарушив правила битвы. Он собственность клана Барракеваля, тех, кто захватил его. Отправьте его обратно…
— Нет! — прохрипел я, стараясь не впасть в истерику. — Прошу вас, милостивый господин, позвольте мне говорить. — Комната наполнилась вспышками и тенями, все они что-то говорили и двигались. Я прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. — Я пришел сюда встретиться с такими, как вы. Мы не знали, кто вы… все эти годы так много непонимания… Прошу…
Мощный удар в живот оборвал мою речь. Я открыл слезящиеся глаза и увидел седовласого эззарийца, сердито смотрящего мне в лицо.
— Замолчи, пленник! Досточтимый Каарат вынес решение.
— Но я пришел без оружия. — Я старался донести слова до взволнованного плосколицего судьи. Те слова, которые я так долго хранил в темноте, теперь были готовы выйти наружу. — Опасность… предупреждение… прошу, выслушайте меня. Невей…
Еще удар, и я больше не мог протестовать. Вилгор подошел ко мне, отодвинув Меррита в сторону. Демон что-то бормотал вполголоса, отвязывая меня от колонны, потом толкнул к мерцающей двери:
— Проклятый Невей опять лезет не в свое дело. Кто просил Денаса посылать этого полукровку давать нам указания?
Я споткнулся и упал, защищаясь от ударов, хотя у меня внутри уже не осталось ничего, что можно было защищать. Дрожащий от боли и слабости, я тратил все силы на то, чтобы не выказывать свой ужас. Я не позволю им отправить меня обратно в темноту к Ивовому Джеку и Хэму-кулаку. Гастеи хотят, чтобы я все забыл. Они собираются заползти в мою душу и остаться там навсегда, питаясь тем страхом, который они нагнали на меня. Что если они никогда не позволят мне умереть? Я в отчаянии набросился на багрового демона:
— Хиссад! Изыди! Я Смотритель… И не смог договорить. У меня в голове что-то взорвалось, и, когда я снова очнулся, света не было.
Я не мог заставить себя открыть глаза. Голова походила на раздавленный арбуз. Кишки горели. Руки беспрерывно дрожали. Когда они придут? Когда они снова начнут? Я встал на колени и сунул голову в бесформенную тьму на полу, стараясь собрать подобие силы. Я не скажу им своего имени. Я не отдам им душу. Я не закричу. Нет. Я буду отказываться утолять голод демонов до тех пор, пока во мне не останется ничего ценного.
— Ну же, вставай! — Кто-то подсунул руки мне под мышки и потащил вверх. — И потише.
Я шарахнулся в сторону, размахивая лишенными силы кулаками.
— Не буду. Не буду, — повторял я, едва шевеля онемевшими губами. — Умирайте с голоду. — Руки схватили меня за запястья.
— Тише, успокойся. Прости, что ударил тебя, но должен был заставить тебя молчать. Вот так… обопрись на меня… — Человек закинул мою руку на свою крепкую шею. — Ты должен знать, как все устроено в Кир-Вагоноте. Никогда не говори прямо и никогда ни при каких обстоятельствах не сообщай никому, кто твой друг. А теперь тише. Эти дьяволы не должны знать, что я пришел за тобой.
Голос пробивался сквозь туман в моей голове.
— Меррит?
— Ты не мог бы помолчать? С каких это пор эззарийцы так вольно обращаются с именами?
Он, спотыкаясь, потащил меня через холодную темноту, через еще одно тошнотворно клубящееся облако, а потом по длинному мрачному коридору. Свет давали сами стены, сделанные из бледно-серого камня или льда. Пройдя по лабиринту таких коридоров, мы оказались в маленькой комнатке, набитой от пола до потолка одеждой, посудой, коробками свечей, клубками шерсти и свертками кожи, металлическими и деревянными палочками и прочими вещами. В полуоткрытом сундуке лежали молотки всех форм и размеров, на стенах висели мотки веревки, куски цепей и связки кожаных ремней.
— Очень полезная кладовка. В замке некоторые вещи хранить небезопасно. Это место они пока не нашли, и я сделаю все, чтобы так и было. Эти дьяволы копируют все, что видели в вашем мире, но они понятия не имеют, как использовать большинство созданных ими вещей. — На небольшой конторке лежали перья, стояли чернильницы, валялись исписанные и скомканные листы бумаги. — Некоторые даже создают себе тела, как будто ношение плоти делает тебя человеком.
Я, дрожа, стоял у двери. Меррит открыл плоскую медную коробочку, вытащил небольшой кожаный мешочек и сунул в складки своего плаща.
— Мне нужно научить кое-кого вежливости, — пояснил он, запирая и убирая коробочку. Он встал и уставился на меня черными глазами. — Проклятие, ты просто развалина!
Эззариец исчез в углу комнаты. Он вернулся с серебряным кувшинчиком, наполнил из него хрустальный бокал и протянул мне. Я тупо смотрел на него, а содержимое выплескивалось на мою дрожащую кисть. Холодное и чистое. Вода.
— Давай выпей это. На остальное у нас нет времени. Я знаю, что тебе нужны ванна, постель и нормальная человеческая еда, но лучше, если ты пока побудешь таким, какой ты сейчас. Так ты не кажешься опасным.
Опасным. Я осмотрел те шрамы, синяки и грязь, что смог обвести взглядом, и захохотал, привалившись к холодной серой стене. Я не мог остановиться, Меррит забрал у меня бокал, прежде чем я успел его уронить. У него не было двух пальцев на левой руке и одного на правой.
— Идем, — прервал он меня. — Нам пора. Денас ждет. Он самый могущественный из круга невеев и единственный, кто может вытащить тебя из подземелий. Я сказал ему, что ты можешь пригодиться. Убеди его в этом, и все сразу станет хорошо. Для Смотрителя здесь найдется масса занятий. Я тебя научу. — Он снова наполнил бокал и поднес к моим губам. Я никогда еще не пил ничего столь же чудесного. Он наполнял бокал трижды, потом поставил его и взял меня за руку. — Нам нужно идти. Я бы советовал тебе помалкивать. Твои тайны — твое единственное богатство в царстве демонов.
— Я думал… — думать было тяжело, — я думал, этот Денас мной не интересуется.
Меррит выглянул за дверь, проверяя, нет ли кого рядом, потом вытащил меня в коридор.
— Сначала так и казалось. Все это время он отказывался вытаскивать тебя. Но потом кое-что изменилось. Как я уже говорил, не верь тому, что здесь говорят. Если кто-нибудь скажет «вверх», это, скорее всего, будет означать вниз или в любое другое направление.
— Но тогда все знают…
— Не совсем. Именно поэтому нам пришлось рискнуть и вернуть тебя безумным, и именно поэтому никто не должен знать, что мы снова вытащили тебя. Твоя история для большинства закончилась. Денас хочет быть первым. Наверное, он думает, что ты можешь ему пригодиться.
— Спасибо. — Больше я ничего не сказал. Я не хотел разрыдаться прямо перед ним. Он уже и так видел всю глубину моего падения.
Меррит хлопнул меня по плечу, а потом повел по коридору и вывел в буран. Закрывая голову от ветра, я брел за человеком, стараясь не упасть и идти достаточно быстро, чтобы мои голые руки и ноги не замерзли. Меррит слегка прихрамывал, и только поэтому я поспевал за ним. Некоторое время мы пробивались через метель, и потом что-то в завываниях ветра успокоило меня. Я осмотрелся. Вдалеке виднелась арка моста, длинного, изящного, каким-то невероятным образом подвешенного над ледяным ущельем. Покрытая льдом крепость из моих снов сияла и переливалась всеми цветами радуги.
Я упал на колени, пораженный; ветер наполнил мои легкие, я закашлялся и кашлял, пока на снегу не появились сгустки крови.
— Вставай, вставай… пока не началось. — Меррит уже исчезал в сумраке.
— Пожалуйста, помоги… — Ветер унес прочь мой голос, человек не останавливался.
— Вставай. Иди. Это не сон.
Мои ноги обратились в бесчувственные глыбы льда, но они были при мне, и я заставил их двигаться вперед.
— Погоди…
Меррит оглянулся, когда я снова упал, он подошел и поднял меня, перебросив мою руку себе на спину.
— Тебе нельзя оставаться здесь, ты замерзнешь. Сначала мы должны узнать, кто ты такой. Осталось еще немного.
Совсем не немного, но мне было уже все равно. Я не лежал на снегу, пожираемый тьмой.
Мы не пошли через мост и не вошли в замок через величественные ворота, которые охраняли два огромных ледяных шакала. Меррит повел меня в обход, мы вскарабкались по обледенелому холму к задним воротам, спрятанным между замковой стеной и утесом за ними. Пока он отпирал ворота, я рассматривал занесенную снегами долину, где так часто погибал в своих снах. Отсюда был виден и город: шпили, крыши и башни на горизонте. Город был погружен во тьму, словно в нем никто не жил, он просто ждал, пока метель занесет его. Справа от города до самой горы, на которой стоял замок, полукругом шла широкая полоса огней. Огни показались мне похожими на военный лагерь накануне битвы. Я догадался, что мы пришли оттуда.
— Идем. Похоже, нас никто не заметил. Ради этого стоило идти в обход. — Меррит придержал створку ворот и замахал мне своей трехпалой рукой, чтобы я проходил.
Я бросил прощальный взгляд на долину. Он ждал где-то там, тот, в черно-серебристом наряде, ужас моих снов, готовый поглотить весь оставшийся в этом месте свет, а вместе с ним и мой мир, о котором я уже начал забывать. Меррит подтолкнул меня, и я ввалился в ворота замка.
ГЛАВА 22
Меррит привел меня в какую-то комнату, небольшую, с высокими потолками, похожую на тюремную камеру. Он посоветовал мне не двигаться и не говорить, пока не спросят. Как и в том месте, где Меррит хранил свои вещи, стены здесь сами собой светились призрачным светом, которого хватало, чтобы видеть, куда идешь. Например, читать при нем было бы затруднительно, если, конечно, у кого-нибудь здесь были книги. Я стоял, содрогаясь от холода, и гадал, не мог ли я каким-нибудь образом оказаться посреди чудовищного кошмара. Только несколько раз больно ущипнув себя, я с огорчением заключил, что все-таки не сплю.
— Как ты сюда попал? — Звучный голос, сильный, холодный и тяжелый, словно тоже созданный изо льда, прозвучал в вышине, заставив меня подпрыгнуть.
Разум. Мне необходим мой разум. Этот Денас был настолько могуществен, что изменил решение Совета Рудеев двумя словами: «не заинтересован», он мог отправить меня обратно к Хэму-кулаку одним щелчком. Прошла целая вечность с тех пор, когда я последний раз использовал разум. Я извлек из глубины сознания те слова, которые сумел сохранить.
— Меня пригласили, — сказал я наконец. Все мое существо молилось о том, чтобы я правильно угадал в этом мире, где интриги и заговоры возведены в ранг искусства.
— Пригласили? Кто?
«Твои тайны — твое единственное богатство в этом царстве».
— Он не назвал мне своего имени.
Последовала долгая пауза. Как я ни таращился в пространство, не видел ничего, ни телесной оболочки, ни мерцающего света. Но чувствовал чье-то присутствие.
— Когда тебя схватили, при тебе не было оружия. Где оно? — Его голос звучал прохладно и равнодушно.
— Я был без оружия. — Слова готовы были сорваться у меня с языка, умоляя его выслушать, бормоча обещания рассказать все, что я помню. А вдруг я сказал слишком много или слишком мало и меня снова швырнут в подземелья? Я сжал дрожащие кисти рук.
— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто Смотритель, убийца Нагидды, пришел сюда безоружным? Неужели наши враги сдаются, когда они по-прежнему правят нашей тюрьмой? — Было непонятно, о чем он говорит.
Я закрыл глаза и попытался найти слова в том гудящем котле, который назывался моей головой. Хриплые слова звучали нелепо теперь, когда я произносил их перед могущественным демоном. Нужно быть осторожным. Мое поражение — это только мое поражение, но есть другие Смотрители, которые продолжают сражаться, Смотрители, не забывшие, в чем их долг. Я не могу подвергать их риску. Так не выглядишь опасным. Следовало прислушаться к словам Меррита. Но я поклялся самому себе, что не стану больше никогда лгать тем, кто задает мне вопросы, чтобы потом не испытывать стыда. С меня довольно лжи. «Так что, чучело Смотрителя, помни, о чем ты собирался сказать».
— Я больше не выступаю от имени Айфа, — произнес я после долгого раздумья, решившись разменять мелкую монетку из своего богатства — Меня изгнали из моего дома, потому что я убежден, что все эти годы мы сражаемся не с тем врагом. Я пришел сюда не для того, чтобы сдаться, но пришел сюда за правдой. — Я опустился на одно колено, собрав все оставшееся во мне достоинство, стараясь прямо держать спину и опустив глаза в пол. — Я прошу убежища.
— Убежища?! — Он действительно удивился. — А если я откажу?
Я выскреб из мозга последние слова:
— Многоуважаемый враг отправит меня домой, чтобы я мог предстать перед своим народом. — О да, я хотел пойти домой. Если бы я только знал, где этот дом и почему я оторван от него.
Ошибка. Тьма сгустилась в комнате, словно на голубое небо набежала грозовая туча.
— Ты смеешь указывать мне…
Но его полный мрачной злости голос прервал серебристый женский смех. Волшебный чудный звук, похожий на колокольчики в Храме Друйи. Я быстро обвел комнату глазами, но никого не заметил. Никогда в жизни не слышал такого смеха. От его звука тени испуганно шарахнулись по углам.
Я подождал еще немного, не последует ли новый вопрос или приговор. Но повисшая тишина означала, что наблюдавшие за мной ушли… если они когда-то приходили. Я устало опустился на холодный пол, обхватил колени руками и опустил на них голову. Руки тряслись, они делали это против моей воли, словно принадлежали кому-то другому.
Так я просидел час, слишком измученный, чтобы спать, слишком отупевший, чтобы думать, строить планы или бояться чего-либо. Я мечтал о пустоте. Не для того, чтобы укрыться от боли, а просто ради самой пустоты. И я завернулся в нее, как в плащ, теплый и мягкий плащ в мире холода и темноты. Откуда-то из глубины пустоты до меня донесся шепот, пчелой ужаливший мой мозг. «Ты еще пока жив, Смотритель?»
Каждая клеточка моего тела вздрогнула. Что за чудеса?
Я набросился на эти тихие слова, как голодный набрасывается на хлебные крошки, я мечтал схватить их, проглотить, едва не засмеялся от радости, но меня остановил страх привлечь ненужное внимание и лишиться этих прекрасных слов. Если бы эти слова опалила ненависть или небрежность, они ушли бы, а этого я бы не вынес.
И поспешно ринулся в ту часть моей души, где хранилась мелидда. Все время, пока я был у гастеев, в этом месте было холодно и пусто. Теперь я ощутил там что-то… сила вздрагивала, сражаясь за жизнь, робкая, как пульс умирающего. Я ахнул и замер, прислушиваясь. Через мгновение ощутилась сила, которой хватило на то, чтобы разогнать тени в моей голове и выдавить из себя слова: «Я жив. Кто бы ты ни был… я жив. Помоги мне». Откуда-то из далекой бесконечности ко мне протянулась рука…
— Ну же, вставай. Ты же не собираешься умереть прямо здесь? — На расстоянии вытянутой руки надо мной склонилось бронзовое лицо. Эззариец тряс меня за плечо так сильно, что щелкали зубы. — Я должен отвести тебя к Денасу и его гостям.
— Денас… — Разочарование придавило меня к земле. Я снова потянулся к своей мелидде и не нашел ничего. Это не было явью. Наверное, я просто спал.
— Похоже, ты все сделал как надо. Во всяком случае они заинтересовались. Ты, должно быть, опытный игрок? — Прежде чем я нашел слова для ответа, Меррит прижал палец к моим губам и повел меня из комнаты. — Не стоит. Когда твое положение упрочится, у нас будет время для разговоров.
Едва живой от усталости, голодный, расстроенный судом, замерзший и разочарованный, я почти не замечал, куда он меня ведет. Короткий переход через заснеженный двор, бесконечные повороты сумрачных коридоров, и мы очутились в небольшой комнатке, занавешенной тяжелыми шторами. Кровать представляла собой длинный матрас или подушку, накрытую множеством одеял. Каменный пол покрывал пушистый белый ковер, на нем лежали красные подушки. В одном углу виднелся небольшой серый камень с девятью свечами, их пламя разгоняло тьму по углам — эззарианский камень скорби. Высокая дверь открывалась в какое-то большое помещение, но было слишком темно, чтобы я мог разглядеть, что находится за ней. Если бы мне только позволили упасть на эти чудесные подушки и уснуть, о большем я бы и не мечтал. Мой провожатый переговорил с кем-то с той стороны двери и вернулся с большим котлом дымящейся воды. Он поставил ее на пол рядом с ковром.
— Давай. — Он кивнул на воду, явно обеспокоенный чем-то. — Не затягивай. У нас нет времени.
Все изменилось, а ни один из этих проклятых демонов не удосужился сказать мне, что происходит.
Я встал на колени рядом с котлом и погрузил в воду свои трясущиеся ладони. Несмотря на пар, вода оказалась холодной. Но она была чистой и свежей, я зачерпнул благословенную жидкость и плеснул себе на лицо. Свежий порез на лбу защипало, но я продолжал плескаться, рыча от животного наслаждения.
— Ты научишься делать нужную тебе температуру. Они умеют копировать только внешний вид предметов, и они понятия не имеют, какие ощущения должны вызывать эти предметы.
Я ничего не ответил. Как и раньше, я не понимал, о чем он говорит. Наверное, нужно время, чтобы понять. Некоторое время я возился с водой и куском ткани, который он дал мне в качестве полотенца.
— У тебя не больше четверти часа. Не следует заставлять невея ждать. У них больше поводов изменить мнение, чем молитв у эззарийцев. — Меррит издал хрюкающий звук, увидев, как почернела вода. — Чтоб этим безумцам было пусто! Я ни разу в жизни не видел такого количества синяков. И такого разнообразия шрамов. — Даже не пытаясь скрыть свое любопытство, он пристально разглядывал мою спину. — Такое впечатление, что тебя сшили из лоскутов. Выжить в подземельях, да еще иметь за плечами такую историю! А это? — Он коснулся моего лица трехпалой рукой. — Должно быть, ты так же не нужен людям, как и я. Я очень хотел бы поговорить с тобой. Похоже, что ты можешь рассказать неплохую историю, и я не хочу остаться в неведении. — Он вышел в соседнюю комнату. — Скоро вернусь.
К тому времени как я окатил себя последний раз и отрезал его ножом клок свалявшихся грязных волос, я начал ощущать свою принадлежность к человеческому роду. Меррит вернулся, неся с собой коричневые узкие штаны, длинную белую рубаху, черные чулки и башмаки. Самым прекрасным был принесенный им плотный плащ из черной шерсти.
— Не стоит на этот раз появляться перед Денасом голым. У него гости. Интересную вещь ты у них потребовал — убежища. Хочется посмотреть, как это сработает… — Он внезапно умолк, словно ожидая моих объяснений. Но я был занят пуговицами и завязками, сладить с ними было весьма непросто, когда руки ходят ходуном, а глаза почти не видят в сером свете. К тому же я и сам толком не помнил, что имел в виду, когда говорил об убежище. После того как я выпустил слова наружу, в моей голове почти ничего не осталось. Все было так туманно. Меррит пожал плечами и продолжил: — Эззарийцы чувствуют себя неуверенно без одежд. Прости, но у меня нет лишней человеческой одежды. Сам я не ношу чудесных поделок демонов. Только созданное человеческими руками. На случай, если я найду Ворота, через которые смогу выбраться отсюда. Не хочу, чтобы демонические одежки растаяли, оставив меня нагишом. Но тебе в этом будет удобно. Нужно произвести впечатление, что бы они ни думали о тебе. Раз уж ты все еще жив, наверное, ты сможешь продержаться еще, чтобы освоиться в этом мире.
Едва я успел натянуть башмаки, Меррит потащил меня прочь из комнаты, и мы снова двинулись по лабиринтам замка Денаса. Наш путь слился для меня в одно смазанное пятно. Меррит шагал быстро, несмотря на хромоту, и я с трудом поспевал за ним. С моей спиной что-то было не в порядке, и каждый шаг причинял боль, к тому же я был так голоден, что с удовольствием съел бы данные мне кожаные башмаки. Изредка я замечал огни и ощущал присутствие демонов, я даже заметил несколько человекоподобных форм в комнатах, мимо которых мы проходили. Через некоторое время мы спустились по широкой загибающейся лестнице в зал со сводчатыми потолками. У меня зарябило в глазах от серых и белых плиток пола. Огромные витые колонны уходили куда-то вверх, теряясь во тьме. Повсюду виднелись ледяные скульптуры, огромные полупрозрачные изображения птиц и животных. Фонтаны, как я догадался, проходя мимо них. Струи воды висели замороженными арками. Лишь один, самый маленький фонтан в центре зала действительно выплевывал струйки воды. Их жалобное журчание звучало траурной музыкой на фоне стука наших башмаков.
— Вот мы и пришли. — Эззариец замялся у высоких дверей, покрытых резными изображениями цветов и виноградных лоз. Он протянул руку к прозрачной ручке в форме змеи, но, прежде чем он коснулся ее, я схватил его за рукав.
— Спасибо тебе, — произнес я. — Ты не скажешь мне, кто ты такой?
— Оставшийся в живых, я уже говорил тебе. Если ты переживешь несколько следующих часов, мы, наверное, сможем познакомиться поближе. Если нет, то нет. Денас не любит людей, которые несут в себе угрозу. Возможно, он решит, что с тобой не стоит возиться.
— Да, — ответил человек в красном. — Я сделал это. А тебе-то что?
— Ч-ч-чудесно! — выдавил я, стуча зубами. — Исключительно! — Оба они выглядели такими потрясенными, что я едва не засмеялся. — Хотя осталось немного и половина заморожена, н-но этого достаточно, чтобы о-о-оценить р-работу художника.
— Презренный червяк!
Я был совершенно не готов к вспышке заклятия, которая вынесла меня из сада и швырнула в клубящийся сумрак.
— …в этом нет ни малейшего сомнения, добрый Каарат. Мы показали его охотникам, прежде чем привести к тебе, и более двухсот опознали его. Он Иддрасс, яростный Смотритель, который столько раз уничтожал нас. Жестокая рука Айфа. Поскольку долгое время не было никого, кроме него, это именно он не оставил Барракевалю выбора, а просто прикончил его, нарушив их собственные правила. Этот Смотритель должен быть наказан. Уничтожен. — Говорил тот, что был в багровом плаще. Вилгор. Я узнал его голос, хотя не видел его самого.
Я попытался разглядеть хоть что-нибудь в сумраке. Прошли долгие часы с того момента, когда стало понятно, что именно происходит. Меня тащили, проклинали, пихали и наконец зашвырнули в полуразрушенное бурей строение, где обитали только тени. Во всех комнатах мерцали огни, от них исходила такая плотная волна ненависти, что я мог бы коснуться ее рукой. Наконец мы достигли этой полутемной комнаты, узкой и длинной, стены которой поднимались, сходясь в одну точку и теряясь где-то в таинственных тенях.
Хотя по-прежнему было ужасно холодно, ветер не дул. Я был благодарен уже за это, стоя у колонны с руками, поднятыми над головой. Все мое истерзанное тело было выставлено напоказ. Здесь было не меньше сотни демонов. Я видел лишь нескольких, но чувствовал горящие синие взгляды на жалких руинах своей плоти, обнаженной, покрытой синяками, окровавленной и грязной. Колени у меня дрожали так сильно, что я в любую минуту мог упасть и повиснуть на ободранных запястьях. Волосы закрывали лицо, несколько прядей прилипли к щекам.
— Как этот Иддрасс попал сюда? У нас нет никаких записей о соглашении. — Спокойный холодный вопрос прозвучал прямо передо мной.
— Безумные утверждают, что он сам сдался им, отдавая должное их прежним заслугам, — пояснил Вилгор. — Едва ли этому можно верить. Я думаю, что он сражался и был захвачен или убил противника и не успел выйти, а потом упал к безумцам. Но это не имеет значения. Единственный вопрос, который необходимо решить, добрый Каарат, какое наказание мы выберем и кому достанется право и удовольствие привести его в исполнение.
— Хм… Сложный вопрос. — Говоривший вышел вперед, и я увидел стройного седого человека средних лет. — А где Меррит? Это он рассказал мне об этом случае, и он просил позволить ему выступить на суде. Что он должен сказать?
Вилгор, демон в багровом плаще, был вне себя:
— Этот Иладд! Надеюсь, вы не станете его слушать…
— Я выслушаю любого, кто сможет пролить свет на это дело. Кто-нибудь видел Меррита?
Все пришло в движение. Похоже, многие разделяли мнение Вилгора о Меррите. Иладд, человек. Моя застывшая кровь начала бежать по венам.
— Я здесь, досточтимый Каарат. Я ценю ваше милостивое позволение присутствовать на собрании рудеев. Да продлятся дни Круга Рудеев! — Обладатель материального голоса шагнул у меня из-за спины. Крепкий седой человек, который поклонился Каарату и не растворился в призрачном сиянии. — Я пришел от Денаса. — Воцарилось молчание, казалось, что даже буря за стенами дома утихла. — Он прислал меня сообщить вам, что его не интересует этот случай. Захваченный Смотритель принадлежит гастеям, как было всегда. Каарат вздохнул:
— Но этого Смотрителя нужно допросить. Мне сказали, что он все еще может говорить, а у нас к нему много вопросов. Он другой. Он настолько силен, что сумел победить Нагидду. И он меняет свою форму. Нам есть над чем поразмыслить. Все меняется гораздо быстрее, чем мы можем уследить. И если легион Радита должен отправиться на поиски…
— Многоуважаемый Каарат, я ничего об этом не знаю. Я только передаю слова Денаса, как он велел мне. Как Советник Собрания Рудеев вы можете принять другое решение, не прислушиваясь к рекомендациям Денаса.
Каарат заволновался:
— Хорошо, хорошо. Что я могу сделать, чтобы что-то изменить? — Он поднялся в призрачном голубом сиянии. — Я подтверждаю, что этот заключенный действительно Смотритель, виновный во множестве смертей. Он забрал жизнь Барракеваля подло, без предупреждения и переговоров, нарушив правила битвы. Он собственность клана Барракеваля, тех, кто захватил его. Отправьте его обратно…
— Нет! — прохрипел я, стараясь не впасть в истерику. — Прошу вас, милостивый господин, позвольте мне говорить. — Комната наполнилась вспышками и тенями, все они что-то говорили и двигались. Я прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. — Я пришел сюда встретиться с такими, как вы. Мы не знали, кто вы… все эти годы так много непонимания… Прошу…
Мощный удар в живот оборвал мою речь. Я открыл слезящиеся глаза и увидел седовласого эззарийца, сердито смотрящего мне в лицо.
— Замолчи, пленник! Досточтимый Каарат вынес решение.
— Но я пришел без оружия. — Я старался донести слова до взволнованного плосколицего судьи. Те слова, которые я так долго хранил в темноте, теперь были готовы выйти наружу. — Опасность… предупреждение… прошу, выслушайте меня. Невей…
Еще удар, и я больше не мог протестовать. Вилгор подошел ко мне, отодвинув Меррита в сторону. Демон что-то бормотал вполголоса, отвязывая меня от колонны, потом толкнул к мерцающей двери:
— Проклятый Невей опять лезет не в свое дело. Кто просил Денаса посылать этого полукровку давать нам указания?
Я споткнулся и упал, защищаясь от ударов, хотя у меня внутри уже не осталось ничего, что можно было защищать. Дрожащий от боли и слабости, я тратил все силы на то, чтобы не выказывать свой ужас. Я не позволю им отправить меня обратно в темноту к Ивовому Джеку и Хэму-кулаку. Гастеи хотят, чтобы я все забыл. Они собираются заползти в мою душу и остаться там навсегда, питаясь тем страхом, который они нагнали на меня. Что если они никогда не позволят мне умереть? Я в отчаянии набросился на багрового демона:
— Хиссад! Изыди! Я Смотритель… И не смог договорить. У меня в голове что-то взорвалось, и, когда я снова очнулся, света не было.
Я не мог заставить себя открыть глаза. Голова походила на раздавленный арбуз. Кишки горели. Руки беспрерывно дрожали. Когда они придут? Когда они снова начнут? Я встал на колени и сунул голову в бесформенную тьму на полу, стараясь собрать подобие силы. Я не скажу им своего имени. Я не отдам им душу. Я не закричу. Нет. Я буду отказываться утолять голод демонов до тех пор, пока во мне не останется ничего ценного.
— Ну же, вставай! — Кто-то подсунул руки мне под мышки и потащил вверх. — И потише.
Я шарахнулся в сторону, размахивая лишенными силы кулаками.
— Не буду. Не буду, — повторял я, едва шевеля онемевшими губами. — Умирайте с голоду. — Руки схватили меня за запястья.
— Тише, успокойся. Прости, что ударил тебя, но должен был заставить тебя молчать. Вот так… обопрись на меня… — Человек закинул мою руку на свою крепкую шею. — Ты должен знать, как все устроено в Кир-Вагоноте. Никогда не говори прямо и никогда ни при каких обстоятельствах не сообщай никому, кто твой друг. А теперь тише. Эти дьяволы не должны знать, что я пришел за тобой.
Голос пробивался сквозь туман в моей голове.
— Меррит?
— Ты не мог бы помолчать? С каких это пор эззарийцы так вольно обращаются с именами?
Он, спотыкаясь, потащил меня через холодную темноту, через еще одно тошнотворно клубящееся облако, а потом по длинному мрачному коридору. Свет давали сами стены, сделанные из бледно-серого камня или льда. Пройдя по лабиринту таких коридоров, мы оказались в маленькой комнатке, набитой от пола до потолка одеждой, посудой, коробками свечей, клубками шерсти и свертками кожи, металлическими и деревянными палочками и прочими вещами. В полуоткрытом сундуке лежали молотки всех форм и размеров, на стенах висели мотки веревки, куски цепей и связки кожаных ремней.
— Очень полезная кладовка. В замке некоторые вещи хранить небезопасно. Это место они пока не нашли, и я сделаю все, чтобы так и было. Эти дьяволы копируют все, что видели в вашем мире, но они понятия не имеют, как использовать большинство созданных ими вещей. — На небольшой конторке лежали перья, стояли чернильницы, валялись исписанные и скомканные листы бумаги. — Некоторые даже создают себе тела, как будто ношение плоти делает тебя человеком.
Я, дрожа, стоял у двери. Меррит открыл плоскую медную коробочку, вытащил небольшой кожаный мешочек и сунул в складки своего плаща.
— Мне нужно научить кое-кого вежливости, — пояснил он, запирая и убирая коробочку. Он встал и уставился на меня черными глазами. — Проклятие, ты просто развалина!
Эззариец исчез в углу комнаты. Он вернулся с серебряным кувшинчиком, наполнил из него хрустальный бокал и протянул мне. Я тупо смотрел на него, а содержимое выплескивалось на мою дрожащую кисть. Холодное и чистое. Вода.
— Давай выпей это. На остальное у нас нет времени. Я знаю, что тебе нужны ванна, постель и нормальная человеческая еда, но лучше, если ты пока побудешь таким, какой ты сейчас. Так ты не кажешься опасным.
Опасным. Я осмотрел те шрамы, синяки и грязь, что смог обвести взглядом, и захохотал, привалившись к холодной серой стене. Я не мог остановиться, Меррит забрал у меня бокал, прежде чем я успел его уронить. У него не было двух пальцев на левой руке и одного на правой.
— Идем, — прервал он меня. — Нам пора. Денас ждет. Он самый могущественный из круга невеев и единственный, кто может вытащить тебя из подземелий. Я сказал ему, что ты можешь пригодиться. Убеди его в этом, и все сразу станет хорошо. Для Смотрителя здесь найдется масса занятий. Я тебя научу. — Он снова наполнил бокал и поднес к моим губам. Я никогда еще не пил ничего столь же чудесного. Он наполнял бокал трижды, потом поставил его и взял меня за руку. — Нам нужно идти. Я бы советовал тебе помалкивать. Твои тайны — твое единственное богатство в царстве демонов.
— Я думал… — думать было тяжело, — я думал, этот Денас мной не интересуется.
Меррит выглянул за дверь, проверяя, нет ли кого рядом, потом вытащил меня в коридор.
— Сначала так и казалось. Все это время он отказывался вытаскивать тебя. Но потом кое-что изменилось. Как я уже говорил, не верь тому, что здесь говорят. Если кто-нибудь скажет «вверх», это, скорее всего, будет означать вниз или в любое другое направление.
— Но тогда все знают…
— Не совсем. Именно поэтому нам пришлось рискнуть и вернуть тебя безумным, и именно поэтому никто не должен знать, что мы снова вытащили тебя. Твоя история для большинства закончилась. Денас хочет быть первым. Наверное, он думает, что ты можешь ему пригодиться.
— Спасибо. — Больше я ничего не сказал. Я не хотел разрыдаться прямо перед ним. Он уже и так видел всю глубину моего падения.
Меррит хлопнул меня по плечу, а потом повел по коридору и вывел в буран. Закрывая голову от ветра, я брел за человеком, стараясь не упасть и идти достаточно быстро, чтобы мои голые руки и ноги не замерзли. Меррит слегка прихрамывал, и только поэтому я поспевал за ним. Некоторое время мы пробивались через метель, и потом что-то в завываниях ветра успокоило меня. Я осмотрелся. Вдалеке виднелась арка моста, длинного, изящного, каким-то невероятным образом подвешенного над ледяным ущельем. Покрытая льдом крепость из моих снов сияла и переливалась всеми цветами радуги.
Я упал на колени, пораженный; ветер наполнил мои легкие, я закашлялся и кашлял, пока на снегу не появились сгустки крови.
— Вставай, вставай… пока не началось. — Меррит уже исчезал в сумраке.
— Пожалуйста, помоги… — Ветер унес прочь мой голос, человек не останавливался.
— Вставай. Иди. Это не сон.
Мои ноги обратились в бесчувственные глыбы льда, но они были при мне, и я заставил их двигаться вперед.
— Погоди…
Меррит оглянулся, когда я снова упал, он подошел и поднял меня, перебросив мою руку себе на спину.
— Тебе нельзя оставаться здесь, ты замерзнешь. Сначала мы должны узнать, кто ты такой. Осталось еще немного.
Совсем не немного, но мне было уже все равно. Я не лежал на снегу, пожираемый тьмой.
Мы не пошли через мост и не вошли в замок через величественные ворота, которые охраняли два огромных ледяных шакала. Меррит повел меня в обход, мы вскарабкались по обледенелому холму к задним воротам, спрятанным между замковой стеной и утесом за ними. Пока он отпирал ворота, я рассматривал занесенную снегами долину, где так часто погибал в своих снах. Отсюда был виден и город: шпили, крыши и башни на горизонте. Город был погружен во тьму, словно в нем никто не жил, он просто ждал, пока метель занесет его. Справа от города до самой горы, на которой стоял замок, полукругом шла широкая полоса огней. Огни показались мне похожими на военный лагерь накануне битвы. Я догадался, что мы пришли оттуда.
— Идем. Похоже, нас никто не заметил. Ради этого стоило идти в обход. — Меррит придержал створку ворот и замахал мне своей трехпалой рукой, чтобы я проходил.
Я бросил прощальный взгляд на долину. Он ждал где-то там, тот, в черно-серебристом наряде, ужас моих снов, готовый поглотить весь оставшийся в этом месте свет, а вместе с ним и мой мир, о котором я уже начал забывать. Меррит подтолкнул меня, и я ввалился в ворота замка.
ГЛАВА 22
Меррит привел меня в какую-то комнату, небольшую, с высокими потолками, похожую на тюремную камеру. Он посоветовал мне не двигаться и не говорить, пока не спросят. Как и в том месте, где Меррит хранил свои вещи, стены здесь сами собой светились призрачным светом, которого хватало, чтобы видеть, куда идешь. Например, читать при нем было бы затруднительно, если, конечно, у кого-нибудь здесь были книги. Я стоял, содрогаясь от холода, и гадал, не мог ли я каким-нибудь образом оказаться посреди чудовищного кошмара. Только несколько раз больно ущипнув себя, я с огорчением заключил, что все-таки не сплю.
— Как ты сюда попал? — Звучный голос, сильный, холодный и тяжелый, словно тоже созданный изо льда, прозвучал в вышине, заставив меня подпрыгнуть.
Разум. Мне необходим мой разум. Этот Денас был настолько могуществен, что изменил решение Совета Рудеев двумя словами: «не заинтересован», он мог отправить меня обратно к Хэму-кулаку одним щелчком. Прошла целая вечность с тех пор, когда я последний раз использовал разум. Я извлек из глубины сознания те слова, которые сумел сохранить.
— Меня пригласили, — сказал я наконец. Все мое существо молилось о том, чтобы я правильно угадал в этом мире, где интриги и заговоры возведены в ранг искусства.
— Пригласили? Кто?
«Твои тайны — твое единственное богатство в этом царстве».
— Он не назвал мне своего имени.
Последовала долгая пауза. Как я ни таращился в пространство, не видел ничего, ни телесной оболочки, ни мерцающего света. Но чувствовал чье-то присутствие.
— Когда тебя схватили, при тебе не было оружия. Где оно? — Его голос звучал прохладно и равнодушно.
— Я был без оружия. — Слова готовы были сорваться у меня с языка, умоляя его выслушать, бормоча обещания рассказать все, что я помню. А вдруг я сказал слишком много или слишком мало и меня снова швырнут в подземелья? Я сжал дрожащие кисти рук.
— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто Смотритель, убийца Нагидды, пришел сюда безоружным? Неужели наши враги сдаются, когда они по-прежнему правят нашей тюрьмой? — Было непонятно, о чем он говорит.
Я закрыл глаза и попытался найти слова в том гудящем котле, который назывался моей головой. Хриплые слова звучали нелепо теперь, когда я произносил их перед могущественным демоном. Нужно быть осторожным. Мое поражение — это только мое поражение, но есть другие Смотрители, которые продолжают сражаться, Смотрители, не забывшие, в чем их долг. Я не могу подвергать их риску. Так не выглядишь опасным. Следовало прислушаться к словам Меррита. Но я поклялся самому себе, что не стану больше никогда лгать тем, кто задает мне вопросы, чтобы потом не испытывать стыда. С меня довольно лжи. «Так что, чучело Смотрителя, помни, о чем ты собирался сказать».
— Я больше не выступаю от имени Айфа, — произнес я после долгого раздумья, решившись разменять мелкую монетку из своего богатства — Меня изгнали из моего дома, потому что я убежден, что все эти годы мы сражаемся не с тем врагом. Я пришел сюда не для того, чтобы сдаться, но пришел сюда за правдой. — Я опустился на одно колено, собрав все оставшееся во мне достоинство, стараясь прямо держать спину и опустив глаза в пол. — Я прошу убежища.
— Убежища?! — Он действительно удивился. — А если я откажу?
Я выскреб из мозга последние слова:
— Многоуважаемый враг отправит меня домой, чтобы я мог предстать перед своим народом. — О да, я хотел пойти домой. Если бы я только знал, где этот дом и почему я оторван от него.
Ошибка. Тьма сгустилась в комнате, словно на голубое небо набежала грозовая туча.
— Ты смеешь указывать мне…
Но его полный мрачной злости голос прервал серебристый женский смех. Волшебный чудный звук, похожий на колокольчики в Храме Друйи. Я быстро обвел комнату глазами, но никого не заметил. Никогда в жизни не слышал такого смеха. От его звука тени испуганно шарахнулись по углам.
Я подождал еще немного, не последует ли новый вопрос или приговор. Но повисшая тишина означала, что наблюдавшие за мной ушли… если они когда-то приходили. Я устало опустился на холодный пол, обхватил колени руками и опустил на них голову. Руки тряслись, они делали это против моей воли, словно принадлежали кому-то другому.
Так я просидел час, слишком измученный, чтобы спать, слишком отупевший, чтобы думать, строить планы или бояться чего-либо. Я мечтал о пустоте. Не для того, чтобы укрыться от боли, а просто ради самой пустоты. И я завернулся в нее, как в плащ, теплый и мягкий плащ в мире холода и темноты. Откуда-то из глубины пустоты до меня донесся шепот, пчелой ужаливший мой мозг. «Ты еще пока жив, Смотритель?»
Каждая клеточка моего тела вздрогнула. Что за чудеса?
Я набросился на эти тихие слова, как голодный набрасывается на хлебные крошки, я мечтал схватить их, проглотить, едва не засмеялся от радости, но меня остановил страх привлечь ненужное внимание и лишиться этих прекрасных слов. Если бы эти слова опалила ненависть или небрежность, они ушли бы, а этого я бы не вынес.
И поспешно ринулся в ту часть моей души, где хранилась мелидда. Все время, пока я был у гастеев, в этом месте было холодно и пусто. Теперь я ощутил там что-то… сила вздрагивала, сражаясь за жизнь, робкая, как пульс умирающего. Я ахнул и замер, прислушиваясь. Через мгновение ощутилась сила, которой хватило на то, чтобы разогнать тени в моей голове и выдавить из себя слова: «Я жив. Кто бы ты ни был… я жив. Помоги мне». Откуда-то из далекой бесконечности ко мне протянулась рука…
— Ну же, вставай. Ты же не собираешься умереть прямо здесь? — На расстоянии вытянутой руки надо мной склонилось бронзовое лицо. Эззариец тряс меня за плечо так сильно, что щелкали зубы. — Я должен отвести тебя к Денасу и его гостям.
— Денас… — Разочарование придавило меня к земле. Я снова потянулся к своей мелидде и не нашел ничего. Это не было явью. Наверное, я просто спал.
— Похоже, ты все сделал как надо. Во всяком случае они заинтересовались. Ты, должно быть, опытный игрок? — Прежде чем я нашел слова для ответа, Меррит прижал палец к моим губам и повел меня из комнаты. — Не стоит. Когда твое положение упрочится, у нас будет время для разговоров.
Едва живой от усталости, голодный, расстроенный судом, замерзший и разочарованный, я почти не замечал, куда он меня ведет. Короткий переход через заснеженный двор, бесконечные повороты сумрачных коридоров, и мы очутились в небольшой комнатке, занавешенной тяжелыми шторами. Кровать представляла собой длинный матрас или подушку, накрытую множеством одеял. Каменный пол покрывал пушистый белый ковер, на нем лежали красные подушки. В одном углу виднелся небольшой серый камень с девятью свечами, их пламя разгоняло тьму по углам — эззарианский камень скорби. Высокая дверь открывалась в какое-то большое помещение, но было слишком темно, чтобы я мог разглядеть, что находится за ней. Если бы мне только позволили упасть на эти чудесные подушки и уснуть, о большем я бы и не мечтал. Мой провожатый переговорил с кем-то с той стороны двери и вернулся с большим котлом дымящейся воды. Он поставил ее на пол рядом с ковром.
— Давай. — Он кивнул на воду, явно обеспокоенный чем-то. — Не затягивай. У нас нет времени.
Все изменилось, а ни один из этих проклятых демонов не удосужился сказать мне, что происходит.
Я встал на колени рядом с котлом и погрузил в воду свои трясущиеся ладони. Несмотря на пар, вода оказалась холодной. Но она была чистой и свежей, я зачерпнул благословенную жидкость и плеснул себе на лицо. Свежий порез на лбу защипало, но я продолжал плескаться, рыча от животного наслаждения.
— Ты научишься делать нужную тебе температуру. Они умеют копировать только внешний вид предметов, и они понятия не имеют, какие ощущения должны вызывать эти предметы.
Я ничего не ответил. Как и раньше, я не понимал, о чем он говорит. Наверное, нужно время, чтобы понять. Некоторое время я возился с водой и куском ткани, который он дал мне в качестве полотенца.
— У тебя не больше четверти часа. Не следует заставлять невея ждать. У них больше поводов изменить мнение, чем молитв у эззарийцев. — Меррит издал хрюкающий звук, увидев, как почернела вода. — Чтоб этим безумцам было пусто! Я ни разу в жизни не видел такого количества синяков. И такого разнообразия шрамов. — Даже не пытаясь скрыть свое любопытство, он пристально разглядывал мою спину. — Такое впечатление, что тебя сшили из лоскутов. Выжить в подземельях, да еще иметь за плечами такую историю! А это? — Он коснулся моего лица трехпалой рукой. — Должно быть, ты так же не нужен людям, как и я. Я очень хотел бы поговорить с тобой. Похоже, что ты можешь рассказать неплохую историю, и я не хочу остаться в неведении. — Он вышел в соседнюю комнату. — Скоро вернусь.
К тому времени как я окатил себя последний раз и отрезал его ножом клок свалявшихся грязных волос, я начал ощущать свою принадлежность к человеческому роду. Меррит вернулся, неся с собой коричневые узкие штаны, длинную белую рубаху, черные чулки и башмаки. Самым прекрасным был принесенный им плотный плащ из черной шерсти.
— Не стоит на этот раз появляться перед Денасом голым. У него гости. Интересную вещь ты у них потребовал — убежища. Хочется посмотреть, как это сработает… — Он внезапно умолк, словно ожидая моих объяснений. Но я был занят пуговицами и завязками, сладить с ними было весьма непросто, когда руки ходят ходуном, а глаза почти не видят в сером свете. К тому же я и сам толком не помнил, что имел в виду, когда говорил об убежище. После того как я выпустил слова наружу, в моей голове почти ничего не осталось. Все было так туманно. Меррит пожал плечами и продолжил: — Эззарийцы чувствуют себя неуверенно без одежд. Прости, но у меня нет лишней человеческой одежды. Сам я не ношу чудесных поделок демонов. Только созданное человеческими руками. На случай, если я найду Ворота, через которые смогу выбраться отсюда. Не хочу, чтобы демонические одежки растаяли, оставив меня нагишом. Но тебе в этом будет удобно. Нужно произвести впечатление, что бы они ни думали о тебе. Раз уж ты все еще жив, наверное, ты сможешь продержаться еще, чтобы освоиться в этом мире.
Едва я успел натянуть башмаки, Меррит потащил меня прочь из комнаты, и мы снова двинулись по лабиринтам замка Денаса. Наш путь слился для меня в одно смазанное пятно. Меррит шагал быстро, несмотря на хромоту, и я с трудом поспевал за ним. С моей спиной что-то было не в порядке, и каждый шаг причинял боль, к тому же я был так голоден, что с удовольствием съел бы данные мне кожаные башмаки. Изредка я замечал огни и ощущал присутствие демонов, я даже заметил несколько человекоподобных форм в комнатах, мимо которых мы проходили. Через некоторое время мы спустились по широкой загибающейся лестнице в зал со сводчатыми потолками. У меня зарябило в глазах от серых и белых плиток пола. Огромные витые колонны уходили куда-то вверх, теряясь во тьме. Повсюду виднелись ледяные скульптуры, огромные полупрозрачные изображения птиц и животных. Фонтаны, как я догадался, проходя мимо них. Струи воды висели замороженными арками. Лишь один, самый маленький фонтан в центре зала действительно выплевывал струйки воды. Их жалобное журчание звучало траурной музыкой на фоне стука наших башмаков.
— Вот мы и пришли. — Эззариец замялся у высоких дверей, покрытых резными изображениями цветов и виноградных лоз. Он протянул руку к прозрачной ручке в форме змеи, но, прежде чем он коснулся ее, я схватил его за рукав.
— Спасибо тебе, — произнес я. — Ты не скажешь мне, кто ты такой?
— Оставшийся в живых, я уже говорил тебе. Если ты переживешь несколько следующих часов, мы, наверное, сможем познакомиться поближе. Если нет, то нет. Денас не любит людей, которые несут в себе угрозу. Возможно, он решит, что с тобой не стоит возиться.