Берг Кэрол. Разоблачение

   Когда мы не занимались чтением, я все равно был рядом с ней. Играл в различные игры: ульяты, шашки, рыцарей и замки, — или бродил с ней по саду, или сидел и слушал, как она играет на маленькой арфе. Кошмарные, скребущие душу звуки никак не сочетались с музыкой ее голоса и звонким смехом. Она заставила меня петь и решила, что мое пение действительно никуда не годится.
   — У тебя красивый звучный голос, — сказала она. — Но вот ноты тебя не слушаются. — Она заставляла меня смеяться, и я считал, что прожил день не зря, если и мне удавалось ее развеселить.
   Мы говорили о книгах, которые я читал; она просила меня рассказывать о животных и деревьях, землях и народах того мира, откуда я пришел. Она ни разу не спросила о моих друзьях или семье. Это были как раз те вещи, о которых я не смог бы ей рассказать. Я пристрастился бегать по коридорам замка. Она надевала рубаху и лосины и бежала рядом со мной, никогда не уставая, не задыхаясь, не сбиваясь с ритма, все время пытаясь понять, почему я нахожу такое удовольствие в этом занятии.
   Мои исследования, то есть мои попытки узнать правду о жизни демонов не сдвинулись ни на шаг. Меня ни с кем не знакомили, не позволяли общаться с друзьями Валлин, никто из них не заговаривал со мной. Валлин запрещала им. Я развлекался тем, что по цвету свечения определял, кто именно из демонов пришел.
   Золотисто-коричневый с неровными краями был Сеффид, демон, обожающий игру. Он не обращал внимания на свою форму, забывая сделать то волосы, то уши, то половину одежды. Медленно пульсирующее сине-белое свечение принадлежало Каффере, крепко сложенной женщине с приятными чертами лица, которая всегда лучилась добродушным юмором. Садясь играть с Сеффидом, она заставляла его сначала создавать себе штаны. У Товалль, со светом густого вишневого оттенка, кожа была темнее кожи тридян. Мочки ее ушей были покрыты густыми длинными волосами, тогда как на голове не было ни единого волоса. От ее смеха дрожало пламя свечей, и он был так заразителен, что даже холодные звезды, если таковые существовали за плотной завесой облаков над Кир-Вагонотом, должны были хохотать вместе с ней.
   Геннод казался человеком средних лет. Светлые брови и ресницы, холодные глаза, длинный прямой нос, квадратная челюсть, которая не портила бы его так сильно, если бы он хоть иногда улыбался. Его темно-красное свечение пульсировало с такой силой, что я вздрагивал. Он вечно проводил время в беседах с такими же серьезно настроенными рей-киррахами. Он слушал мое чтение, но выражение его лица говорило о том, что делает это он не для удовольствия, а для получения информации. Когда остальные переходили к играм и танцам, этот демон вежливо прощался и уходил.
   Сияние Денккара было желтым, самым подходящим для того, кто приносил на эти собрания свет и живость. Он работал с создающими форму рудеями и постоянно с воодушевлением рассказывал об их последних достижениях. Что касаемо его телесной оболочки, она постоянно менялась, иногда по нескольку раз за вечер. Он был то мужчиной, то женщиной, то птицей или животным, пока не наставало время танцев. Тогда он превращался в высокого тощего господина лет шестидесяти и начинал кружиться, кланяться и вышагивать с вдохновением и грацией, и все вокруг начинало светиться желтым.
   Я знал, так сказать, в лицо еще множество демонов. С некоторыми из них был бы не прочь подружиться, некоторые пугали меня своей силой и злобой, выбивающимися из-под их цветного свечения. Все они казались мне прекрасными, независимо от того, какую форму выбирали — ходячих изваяний или свечения.
   Хотя я ни разу не слышал, чтобы Валлин разговаривала с Денасом без раздражения, без насмешки, без намерения оскорбить, хозяин замка часто приходил на ее вечеринки. В конце концов это был его замок, однако я так и не понял, почему Валлин занимает половину постройки, когда они так относятся друг к другу. Может быть, ей было лень переезжать куда-либо, а возможно, и некуда было переехать. Я с трудом представлял ее живущей в длинном низком бараке, где у Меррита был устроен тайник. А город на горизонте тонул в темноте. Валлин не принадлежала тьме. Я предполагал, что где-то должны быть постройки, похожие на этот замок, но никакой уверенности в этом у меня не было.
   Сам же Денас, приятный внешне, был вечно раздражен. Его злоба светилась даже тогда, когда он смеялся чьим-либо шуткам или участвовал в серьезной беседе. Когда Валлин требовала, чтобы я читал, Денас уходил к себе, прихватив несколько приятелей.
   Викс был загадкой, которую я все еще надеялся разгадать. Ни одного вечера не проходило без появления его фиолетово-красного, переходящего в серо-зеленый света. Он непрерывно болтал, мешая играющим, рассказывал смешные истории, которые были выше моего понимания, выпивал целые кувшины вина и получал тумаки от разгневанных демонов. Он никогда не заговаривал со мной и, как казалось, никогда не слушал моего чтения, хотя, в отличие от Денаса, оставался в комнате. Когда я поднимал голову, то всегда видел его сидящим отдельно от остальных и скорее наблюдающим, чем слушающим. По выражению лица невозможно было угадать его мысли. Его взгляд все время блуждал. Он никогда не прятал синее свечение в глазах, как делали многие демоны, принимая человеческую форму. Он оставлял их сиять факелами на воротах своей сущности.
   Меррита я видел очень редко. Он не бывал на чтениях и не присутствовал на других увеселениях. Я знал, что он выполняет поручения Геннода, и видел его однажды выходящим из покоев темно-красного демона, когда Валлин отправила меня к нему за книгой. Иногда я замечал его в коридорах замка. Он кивал мне или кланялся и шел дальше.
   — А Меррит когда-нибудь читает вашим друзьям, как я? — спросил я однажды у Валлин, заметив огромного эззарийца, когда мы проходили по коридору.
   — Было время, когда я просила его об этом. Но он не годится. Я не хочу видеть его на своей половине. — Она замедлила шаг и задумчиво посмотрела на меня, словно удивляясь тому, что меня интересует единственный в царстве демонов живой человек. — Он выбрал другой путь, Изгнанник. Он твоего рода… но он не такой, как ты. Не думай о нем. Держись от него подальше. — Она сменила тему, и я уже по привычке поплелся за ней туда, куда она меня повела.
 
   Однажды утром мне сказали, что Валлин занята и не освободится раньше чем через три часа. Умные рудеи разрешили проблему дней без солнца и ночей без звезд. Перед воротами замка был установлен похожий на улей сосуд с водой. На поверхности сосуда были сделаны отметки, а в его дне проделано отверстие, откуда била фонтаном вода. Валлин объяснила мне, что, когда вода опускается от одной отметки до другой, проходит час, правда, неизвестно, какой именно по счету и дня или ночи.
   Умывшись, одевшись и посмотрев на часы, чтобы занять чем-то пустоту ее отсутствия, я решил отправиться в библиотеку, чтобы выбрать несколько книг для наших вечеров. Я боялся снова ошибиться с выбором, когда она приказывала принести мне что-то новенькое.
   Люстры в библиотеке не горели, свет давали только серые потолки, колонны и открытые участки стен. Я ругал себя за то, что так и не осмелился спросить Меррита, как он делает огонь. Если этот тип рассчитывал заполучить мое доверие, он, наверное, поделился бы со мной таким знанием. Я поднялся по лестнице на третий ярус стеллажей, где хранились книги на азеоле. Я уже провел здесь не один час, сидя на полу и перелистывая том за томом в поисках интересных историй. Почти три четверти книг содержали пустые страницы, даже те, которые казались потрепанными от частого чтения. И большинство иллюстраций не соответствовали тексту. В некоторых книгах были такие маленькие буквы, что я не мог разобрать их в тусклом свете. Но самое интересное, что я узнал в тот день, было не в книгах.
   — …сюда. Здесь никого нет, и мы услышим, если кто-нибудь придет, — говорил кому-то Денас, входя в библиотеку через дверь у противоположной стены. Его золотистое сияние осветило темную комнату лучше всякой лампы. Денас никогда не принимал человеческой формы. Наверное, он подозревал, что так он выглядит гораздо внушительнее.
   — Я не хочу ничего знать о твоем плане. Слишком поздно менять вождя. Радит слаб, но он знает, что делать, мы не можем больше медлить. — Второй голос был мне незнаком, так же как и болезненное зеленое свечение рядом с золотистым сиянием Денаса.
   — Задержек быть не должно, — продолжал Денас. — Мы готовы, и Кир-Наваррин ждет нас. Рудеи говорят, что скоро соберут войска иладдов, ожидающих нашего прихода. И это случится, под моим знаменем или под знаменем Радита. Конечно, лучше под моим.
   Уже по первым словам разговора я понял, что нахожусь в большой опасности. Вряд ли они обрадовались бы моему присутствию. К несчастью, отступать было некуда, и я затаился в тенях.
   — Нужен кто-то, кто откроет путь. Приведите Иддрасса к Радиту, как он просит, и Радит заставит негодяя принять одного из нас. Если мы сохраним это в тайне от наших жадных родичей, мы сможем использовать этого иладда по собственному усмотрению.
   — Но как его отправить обратно? — спросил Денас. — Разве кто-нибудь из этих тупиц, вселившись в иладда, сможет использовать его и позволить ему найти путь из Кир-Вагонота? Нам придется самим искать путь в мир людей и выбирать подходящего иладда.
   — Но гастеи говорят, что Иддрасс сам знает дорогу. Если он действительно пришел к нам по доброй воле, значит, они говорят правду. Когда мы получим его, мы точно будем знать. Глупо идти на риск и искать подходящего союзника в мире людей. Нужно использовать его, Денас. Он один из самых сильных. Геннод уверен, что он сможет открыть Кир-Наваррин. Тогда мы снова станем хозяевами своей судьбы.
   — Я преследую те же цели, что и ты. Но есть и другие пэнди гаши. Радит недооценивает негодяев.
   — У них осталось мало воинов, да и те, как я слышал, слабы и неопытны. Как только этот окажется у нас в руках…
   Золотой свет разлился по потолку.
   — Если Радит верит, что это случайность или что Иддрасс пришел сюда за знанием и убежищем, как он заявил, значит, Радит такой же ненормальный, как и те в подземельях. У этого иладда есть такая сила, какой мы не видели ни в ком. Он, конечно, расскажет своим все, что узнает о нас. Пэнди гаши хотят вернуть нас в темные времена. Я этого не допущу.
   — Тем больше причин использовать именно этого иладда. Я сам войду в него, если это необходимо. — Голос собеседника Денаса звучал так, что я ни при каких условиях не хотел бы иметь с ним дело. — Несфарро сказал, что готов пожертвовать собой. Но Криддон подходит больше. Он гораздо умнее и не так силен, как Несфарро. До меня дошли слухи, что это будет Геннод. Подумай только, Денас! Кто-то из нашего круга! Успех обеспечен, если это будет невей и иладд такой силы. Радит самолюбив. Говорят, что Геннод за Радита, значит, он неохотно пойдет под твое знамя.
   Я старался слиться с тенью. Из моего укрытия не было видно, кто этот второй демон, и никакая сила в мире не заставила бы меня сдвинуться с места. Я видел только Денаса, стоящего за колонной, из-под его золотистого сияния все еще выбивался темный гнев.
   — Все равно, какого иладда использовать. У многих проклятых пэнди гашей есть сила. И не важно, кто из нас войдет в тело. Как только откроется путь в Кир-Наваррин, я убью получившееся создание, и мне плевать, кто будет внутри: Геннод, ты или кто-нибудь еще. И не важно, кто станет во главе. У нас есть только один шанс, и я не собираюсь упустить его из-за слабости или неготовности.
   — Темные времена станут ничем в сравнении с тем, что с нами случится, если мы не предпримем что-нибудь в ближайшее время, Денас. Можно просто вернуть его в подземелье. Они разрушают, прежде чем извлекут из нас пользу. Нужно действовать быстро, то есть либо отдать этого пленника Радиту, либо уничтожить его. Он убил Нагидду. Нельзя оставлять у себя за спиной иладда такой силы.
   — Я с радостью бросил бы его в подземелье, — ответил золотистый хозяин, — но Валлин не отдаст его. Она скорее отправится на охоту с гастеями, чем уступит мне хоть в чем-то.
   — Сейчас не время ссориться с госпожой.
   — В любом случае это моя игра, а не Радита. Радит уже мертв, как и всякий, кто захочет встать на моем пути. Мои убийцы разберутся с ним, когда придет время.
   — Во имя Безымянного, Денас! Ты гораздо решительнее, чем я думал.
   — Я поведу всех за собой. Никто, кроме меня.
   — Пойдем поговорим с остальными.
   Торопливые шаги затихли, зеленый и золотой свет пропали, комната разом потемнела и посерела. Я пролежал на полу добрый час, прежде чем осмелился, едва дыша, спуститься с лестницы и помчаться в свою комнату так, что за мной не угнался бы и голодный койот. «Они говорили о Смотрителях. Об эззарийцах. Они боятся нас, это хорошо. Боятся меня, что не так хорошо, потому что я знаю, как мало у них на это причин. Чего же демонам нужно от меня?» Я достал свою бумагу и записал в двенадцатый день: «Опасайся Денаса. Что такое Кир-Наваррин?»
 
   Денас оставался опасной тайной. Мне не сказали, зачем он вытащил меня из подземелья, то есть позволил Мерриту вытащить. Я слышал, как он обещал меня убить или отправить обратно к безумным гастеям. Странно. Но я все равно был готов высказать ему слова благодарности, если он соизволил бы выслушать их от смертного.
   Из всех демонов только Денас мог вывести Валлин из себя. Один раз, когда она была особенно раздражена (он осмелился дать поручение ее слугам), Валлин повела меня во двор в центре замка, на освещенную факелами арену, где Денас и остальные невеи оттачивали свое боевое искусство. Мы смотрели с трибун, как демоны сражаются друг с другом, принимая обличья разных тварей и проливая столько крови, что меня едва не тошнило. Я поймал себя на том, что критикую их манеру боя и придумываю более действенные удары. Сражаясь, они не умирали. Победители просто изменяли свои тела и уходили. Валлин объяснила мне, что те, кто сильно ранен, не смогут изменить свою форму, пока не поправятся.
   Денас неизменно побеждал своих соперников, демонстрируя исключительную силу и ловкость, а также поразительное мастерство при смене форм и превращении в животных. Я редко встречался с такой неистовой тягой к одному только разрушению. И не мог не сравнить его силы со своими, надеясь, что мне никогда не придется выступать против него. Я терялся в догадках, зачем мы здесь, ведь Валлин не получала ни малейшего удовольствия от происходящего. Когда мы ушли, я спросил, для чего мы туда ходили.
   — Денас терпеть не может, когда я наблюдаю. А то, что со мной ты, особенно бесит его. Он не любит принимать телесную форму, а уж делать это перед Иддрассом… Он охотнее провел бы жизнь в обществе гастеев.
   — Тогда почему он это делает? И какой смысл делать что-то, что тебе не нравится, чтобы позабавить того, кто испортит тебе все удовольствие? — Я боялся гнева Денаса.
   — Наше существование зависит от нашей способности сражаться, — пояснила она. — Те, кто сражается вместо нас, сходят с ума. Если в ближайшее время ничего не изменится, мы вынуждены будем сами выйти на охоту. Я знаю, что Денас не потребует от других того, что не сможет сделать сам. — Она обернулась посмотреть на Денаса, который превратился из медведя в гигантского кота со стальными когтями. — А что до моих забав… Денас вступил на этот путь, ничего не зная о нем. Я же ищу развлечение во всем, что мне попадается.
   На последующие вопросы она не стала отвечать, и я забыл, что намеревался узнать.
 
   В Кир-Вагоноте все было непросто. Все было не тем, чем казалось, и отношения моей госпожи с хозяином замка не являлись исключением. Через несколько дней после нашего посещения тренировочной арены Валлин собрала у себя в гостиной, рядом с моей комнатой, несколько приятелей. Высокие канделябры, поставленные кругом, наполняли комнату запахом прелой листвы. Гости и я сидели внутри этого круга на шелковых подушках. Я только начал вторую сказку из выбранной книги, когда кто-то ворвался в заднюю дверь и закричал:
   — Время праздника, Валлин!
   — Денас! — Валин вскочила на ноги, странно встревоженная его вторжением. — Я говорила тебе, что у меня гости.
   Четыре демона, сидевшие на подушках, забормотали что-то, удивленно поднимая брови, и быстро растаяли. Я встал, тоже взволнованный и готовый уйти вслед за остальными.
   — Забудь об этом сумасшествии и пойдем со мной, Валлин! — Золотистый демон замер перед кругом из свечей.
   — Мне хватает общества. — Валлин взяла мою руку в свои.
   Мне показалось, что я узнал в голосе Денаса особые просительные ноты. И я понял наконец причину вечного недовольства, искажающего его лицо в моем присутствии. Такого поворота он не ожидал.
   — Отошли его! — потребовал демон. Мороз прошел У меня по спине от этого мрачного голоса, только что мягко молившего ее уйти с ним.
   — Он пойдет со мной.
   — Ему нет здесь места.
   Валлин замерла. Я ощутил борьбу двух духов, от которой задрожало пламя свечей.
   — Он по доброй воле разделил с нами наш жребий, Денас. Он твой гость. Где еще быть твоему гостю, как не с тобой?
   — Со своим народом. В Кир-Зарре, там, где солнце и дождь и деревья колышутся под ветром. Не здесь. Не этим вечером. Я убью его, если увижу на празднике.
   — Он мой…
   — Я убью его, Валлин. Не приводи его. — Денас развернулся и исчез, порыв ветра задул свечи.
   — Наш хозяин не в духе, — вздохнула Валлин, отпуская мою руку. — Мне наплевать на его настроение; я думала, что настало время тебе побольше узнать о нашей жизни, но не хочу, чтобы ты погиб от этого. Лучше тебе остаться в своей комнате, Изгнанник…
   — Да, моя госпожа.
   — Оставайся там, пока за тобой не придет Раддоман. Я приказываю тебе. Если ты не послушаешься, все может очень плохо кончиться.
   — Я ни в коем случае не нарушу ваш приказ. Она провела холодной ладонью по моей щеке. Ее привычная бодрость уступила место печали.
   — Ты совсем не такой, как я думала, Изгнанник. — Ее физическое тело исчезло, осталась серебристая оболочка.
   — Вы тоже, госпожа. — Я низко поклонился и провел рукой по ее свечению. Я попытался взять ее руку, чтобы поцеловать, но увидел только свою ладонь. — Какому человеку понравится целовать собственную руку или класть свое сердце к ногам пятна света?
   Она весело засмеялась, а я вернулся к себе, мечтая сохранить в памяти этот звук, пока меня не сморит сон.
   Когда я уже задремал, кто-то скользнул в дверь. Я замер, ища свет, по которому мог бы определить, кто из демонов пожаловал ко мне. Но вместо света мой взгляд наткнулся на огромное крепкое тело, стоящее в тени от шкафа. Меррит.
   — Ты не спишь, брат?
   — Нет. Только наполовину. Я рад компании. — Я был счастлив видеть того, кто не растворится у меня на глазах.
   — Я здесь не ради компании. — Он пошел к моей кровати, нервно оглядываясь через плечо. — Я подумал, что мы можем совершить небольшую прогулку. Увидеть то, что пока скрыто от тебя. Если, конечно, ты хочешь знать правду о демонах.
   — Правду… да. Я пришел за ней, но…
   — Они сейчас кормятся в самом сердце этой ледяной глыбы. Сейчас там нет их обычного притворства. Никаких чужих тел. Если ты ищешь правды, она там. Мы должны действовать быстро и тихо.
   Кроме звуков смеха Валлин у меня в голове звучал ее строгий приказ. «Оставайся там, пока за тобой не придет Раддоман…» Я отвел глаза и посмотрел на свои ходящие ходуном руки:
   — Я не могу.
   — Ты не можешь? — Он на миг замер. — Понимаю. — Шаг к двери. — Я слышал, что она держит тебя в узде, дразнит тобой Денаса, так что он едва не сходит с ума от ярости. Но я не верил, что ты добровольно стал ее рабом. Значит, гастеи рассказывали о тебе сказки.
   — Мне приказали, — возразил я. Но он уже ушел.
   Приказали. Мое собственное слово уязвило меня сильнее обвинения Меррита в трусости. Мне приказала женщина-демон, поработившая меня красотой и звуком своего смеха. Что бы ни таилось в развалинах моей памяти, я точно пришел в царство демонов не за любовницей. Я был Смотрителем Эззарии. Не обращая внимания на нервную дрожь, вызванную размышлениями, я вскочил и помчался за Мерритом.
   — Ты прав, — выдохнул я, догнав его в сумрачном коридоре.
   Он развернулся, подняв кулаки, и тут же захохотал над моими нервными судорогами.
   — Значит, ты готов рискнуть, чтобы увидеть истинное лицо своей возлюбленной? Предупреждаю, ты действительно рискуешь. Меня однажды поймали на празднике демонов… — Он показал свои изуродованные ладони. — Ты готов, Изгнанник?
   — Я пришел за знаниями. Научи меня. — Мои слова звучали уверенно и смело, но сам я был в ужасе.
   Меррит сделал мне знак молча следовать за ним. Мы крались по темному коридору, останавливаясь на каждом повороте, скользя мимо дверей, прячась при малейшем шорохе. Никого не было видно. Лишь один раз мы едва не попались. Мы уже выходили в небольшой двор, когда Меррит вдруг толкнул меня в темную нишу и забился туда сам. Он нервничал гораздо сильнее, чем хотел показать. Его сердце прыгало в груди, рубаха насквозь пропиталась потом. Трое стражников прошли через двор и остановились у двойных дверей. Мы медленно вернулись в коридор и пошли обходным путем.
   Меррит довольно быстро успокоился и задышал ровно.
   — Стражники Валлин, — пояснил он. — Как я уже говорил, мы с леди не очень ладим. — Он привел меня по винтовой лестнице вниз, в узкий ледяной тоннель.
   На южной границе Эззарии есть место, где сливаются потоки, делающие нашу землю зеленой и плодородной. Они замедляют свой ход, впадая в реку Самонка, которая течет дальше, в джунгли Трида. В юности я бывал в этой болотистой местности, конечно же, для тренировок. Я учился переносить сырой жаркий климат и тучи насекомых, от которых приходилось закрывать платком рот и нос, как это делают дерзийцы во время переезда через пустыни. В некоторых местах топи Самонки достигали уровня груди, они были такими густыми, что каждый шаг требовал массы усилий. Каждый шаг по тоннелю замка давался с таким же трудом. Мои конечности налились свинцом. Мои мышцы не слушались меня. Приказ Валлин жег меня огнем, душил, угрожая разрушить мир, к которому я начал приспосабливаться. Я нарушал не ее приказ, я подрывал ее доверие ко мне… хрупкий мостик наших странных отношений, переброшенный от ее народа к моему. Эта мысль была невыносима.
   — Меррит… я не могу.
   — Почти пришли. — Он обернулся, когда мы переходили в боковой коридор, заканчивающийся аркой и ржавыми воротами.
   Эззариец толкнул ворота, и они медленно открылись, издав громкий скрежет. За ними оказалась непроглядная тьма, пахнувшая болотными испарениями, старым камнем и острым звериным запахом тренировочной арены демонов.
   — Ты же идешь за правдой. Нам остался небольшой переход, в конце которого находятся такие же ворота, и мы окажемся к комнате для пиршеств. Там мы найдем укромное местечко, из которого можно будет наблюдать.
   Я остановился, растирая колени и стараясь отдышаться. Мое тело отказывалось делать следующий шаг. Что со мной происходит? Никогда еще от сомнений мое тело не приходило в такую полную негодность.
   — Спасибо тебе, но я не могу. Она верит мне. Я должен вернуться.
   — Боишься, да? Не хочешь вспоминать о тех рей-киррахах, с которыми поклялся сражаться? Ты узнаешь их сразу, когда увидишь. Я расскажу тебе. — Он приблизил ко мне свое широкое лицо и рассказал странную историю.
   Вскоре после своего пленения Меррит пробрался на пир демонов. Там он увидел то, что его потрясло. Воплощение порока.
   — Все самое худшее, что делают одержимые демонами в нашем мире. Демоны наслаждались вкусом, запахами, звуками этого худшего, они пожирали их. — Он едва не плюнул от отвращения. — Они делали это снова и снова, сражаясь друг с другом, пожирая и друг друга вместе с пищей и питьем до тех пор, пока не начали падать на пол и засыпать. — Он засопел. — Полагаю, ты боишься на это смотреть.
   Мой разум твердил, что мне следует идти вместе с ним, но ни вызов со стороны Меррита, ни мои собственные намерения не могли побороть уверенности моего тела в том, что дальнейшее продвижение будет ужасной ошибкой. Я покачал головой и развернулся. Это спасло мне жизнь.
   У меня за спиной, вскинув руки, стояли три демона. Я крикнул Мерриту, чтобы он пригнулся, успел отбить готовую обрушиться мне на голову дубину, упал на землю и толкнул под локоть демона, кинувшего кинжал. Оружие ударилось о камень, не причинив никому вреда. Коридор был слишком узкий. Нас было всего двое, мы почти не видели в этом освещении, и я понятия не имел, что за битва нам предстоит. Я кинулся обратно к воротам и скользнул за них, прислонившись спиной к стене под аркой. Меррит был уже там. Он сыпал такими словами, какие я не слышал со времен жизни в Дерзи. — Их как минимум трое, — шепнул я. — Может быть, больше.
   Мои подозрения подтвердились. Деревянная дубина рассыпалась в щепки, ударившись о балку у меня над головой. Стена за нашими спинами оказалась стеной трибуны тренировочной арены, так что наши враги были перед нами и над нами. Я отбил еще один удар, потом нырнул и схватил нанесшую удар руку, дернул на себя и перебросил через голову тело, швырнув его об землю с такой силой, что захрустели кости. Сверху, с трибуны, на могучего эззарийца упала связка кожаных ремешков, отчего он стал похож на жирную муху, запутавшуюся в паутине.
   — Ты возьмешь на себя первого, кто появится из коридора, я займусь остальными, — произнес я.