Беверли Джо. Жаворонок

   — Не кем угодно. Большинство людей сейчас — это местные жители и приезжие, которые живут здесь длительное время. Но разумные бандиты стараются не привлекать к себе внимания, так же как и контрабандисты. Странно, что Фарук ведет себя по-другому.
   — Он не может сойти за настоящего англичанина, — сказал Стивен.
   — Конечно. Он даже подчеркивает свою исключительность.
   — Но есть в этом районе подозрительные личности?
   — Нет, — уверенно ответил Керслейк. — Я бы их знал. Это входит в мои обязанности.
   — А блюстители порядка ходят тут, переодевшись бродягами? — спросила Лаура.
   — Они идут на все, чтобы нас поймать.
   — Я видела двух военных, когда мы приехали, — вспомнила Лаура, — один армейский офицер, другой — морской.
   — Капитан Силитоу, родственник местных жителей. И капитан Трейнор, навещающий свою бабушку. Мы внимательно наблюдаем за ними, но не заметили ничего необычного.
   — Ваша осведомленность поразила меня, — заметил Стивен.
   — Я уже говорил, что это входит в мои обязанности. Я поддерживаю эту торговлю потому, что она является средством существования очень многих, особенно в этом неурожайном году, когда экономика разваливается с окончанием войны. Но моя главная цель состоит в том, чтобы избежать насилия и чтобы мои люди не оказались в тюрьме.
   Молодой капитан Дрейк вызывал у Лауры все большее уважение. Он поднялся.
   — Мне пора. Я выясню насчет ребенка и других непонятных гостей, но, думаю, самое главное вы узнаете здесь. У вас есть план? Если хотите заняться освобождением узника, могу помочь.
   Стивен улыбнулся:
   — Пока нет. Мы еще не решили, что следует предпринять. Даже если Дайер на самом деле Генри Гардейн, мы не знаем, почему он молчал десять лет. Быть может, он не только калека, но еще и повредился умом? В этом случае он не сможет управлять поместьем в Англии.
   — Вполне вероятно.
   — Вы не удивлены, мистер Керслейк? — спросила Лаура, внимательно всматриваясь в лицо гостя.
   Он повернулся к ней:
   — Мой предшественник, герцог Уайверн, был не совсем нормальным, миссис Гардейн. Но, к сожалению, не настолько, чтобы его можно было поместить в больницу. Он принес много бед.
   — Тогда вы хорошо понимаете, почему мы пытаемся все выяснить до того, как решимся что-либо предпринимать. Потому что…
   — Потому что, когда вы освободите его, — перебил Стивена капитан Дрейк, — вам придется запереть его в каком-нибудь другом месте. Я предложил бы вам воспользоваться Крэг-Уайверном, но там нормальный человек может потерять рассудок. Могу предложить вам несколько спокойных мест.
   — Почему это меня не удивляет? — тихо пробормотал Стивен.
   Губы Керслейка скривились в усмешке.
   — Недалеко отсюда вдали от моря есть ферма, где живут люди, которым можно доверять. Если вы освободите Гардеина, но не захотите его отпускать, отвезите его на эту ферму. Я нарисую, как туда можно доехать.
   Вытащив из кармана стопку бумажек, он на одной нарисовал дорогу и знаки на ней. На обратной стороне написал несколько слов.
   — По дороге домой я остановлюсь на ферме и предупрежу хозяев. Никаких подробностей, просто попрошу, чтобы они приютили у себя человека на несколько дней.
   Капитан отдал листок Стивену.
   — Они будут рады, что это не связано с контрабандой. Это занятие становится рискованным. Такова еще одна проблема, вызванная окончанием войны. — Капитан спрятал листки и взял свое пальто. — Слишком много бывших офицеров занимаются нелегальной деятельностью, также как и морские офицеры. Ради этого и было организовано освобождение пленников в Алжире. Нашлось занятие для моряков.
   — Но эта экспедиция унесла множество жизней, при том, что была не очень ценной для Британии, — возразил Стивен.
   — А свобода? — запротестовала Лаура. — Тысячи христиан были освобождены, среди них один человек из Беркшира.
   — Там было совсем немного англичан. Всего несколько человек.
   — Мы что, должны меньше заботиться об иностранцах?
   — Ресурсы никогда не бывают безграничными, Лаура. Их надо расходовать разумно.
   Надев пальто, Керслейк сказал:
   — Оставляю вас обсуждать этические проблемы и решать практические. — Затем повернулся к Стивену: — Ключом, который прекратит контрабанду, может быть только уменьшение пошлин до разумных размеров. Надеюсь поставить этот вопрос, когда буду в палате лордов. Получу я поддержку в палате общин?
   — Безусловно, — пообещал Стивен, и мужчины пожали друг другу руки. — И теперь, когда вы связались с «плутами», вас поддержат и другие.
   — Надеюсь. Удивительная штука жизнь! Не прошло и года с тех пор, как я был простым управляющим в имении, и моя ответственность не простиралась дальше этого поместья. — Он повернулся и поклонился Лауре.
   И тут Лауру осенило.
   — Не могли бы вы предупредить нас, если в этих краях появится преподобный Джек Гардейн? Лорд Колдфорт собирался послать его сюда.
   — Конечно, могу. — С этими словами он вышел из комнаты.
   — Он производит хорошее впечатление, — сказала Лаура.
   — С нетерпением жду, когда смогу работать с ним в Лондоне. Итак, что мы должны теперь делать?
   — Выяснить, кто такой Дайер и кто такой Фарук, и верно ли наше предположение, что Дайер — это и есть Генри Гардейн. Я думала об этом во время проповеди.
   — Ай, ай, — укоризненно покачал головой Стивен.
   — Если Генри жив, он, безусловно, изменился за эти годы. Я должна сделать его старше на моем рисунке.
   — Разумно.
   Лаура пошла за рисунком, а когда вернулась, Стивена в комнате уже не было. Через некоторое время он вышел из своей спальни.
   — Пытался послушать через стену. Бесполезно.
   — А если через дверь?
   — Я об этом думал. Но если нас увидят слуги, у них возникнут подозрения.
   Лаура взяла лист бумаги, села и стала рисовать.
   — А как потом сравнить копию с оригиналом? — спросила она у Стивена. — Может быть, когда Фарук уйдет?
   — Двери заперты, — напомнил Стивен.
   — Они могут быть заперты изнутри.
   — Почему? — удивился он.
   — Значит, ты считаешь его пленником? В таком случае он и есть Генри Гардейн!
   Стивен рассмеялся:
   — Ты победила. Но я не хочу делать заранее никаких предположений.
   — Я тоже не хочу. Но можно, будто случайно, оставить мой рисунок в таком месте, где его увидят миссис Грантли, мистер Топем или горничная.
   — Блестящая мысль! — Стивен наклонился, рассматривая рисунок. — Прошло десять лет. Генри Гардейн много пережил за эти годы. Возможно, был взят в плен.
   — Горничная сказала, что капитан Дайер выглядит больным. Некоторые англичане оказались в плену во Франции.
   — Но их всех освободили в 1814 году, — возразил Стивен.
   — Может быть, он был тяжело ранен, и только сейчас ему удалось вернуться.
   — С египетским слугой? Весьма странная ситуация.
   — Вся ситуация странная, — вздохнув, заметила Лаура. — Но я не теряю надежды. Сейчас я попробую нарисовать тебя, и увидим, как ты изменился.
   Стивен сел на стул.
   — Должен заметить, что я моложе Гардейна. Мне всего двадцать шесть.
   Улыбаясь, она разглядывала его.
   — Я не считаю тебя стариком. И занудой тоже.
   Их взгляды встретились, оба вспомнили поцелуй, но еще не готовы были об этом говорить.
   Лаура воспользовалась представившейся возможностью сделать набросок со Стивена, запечатлеть его стройную фигуру, длинные пальцы и высокий открытый лоб. Она рисовала быстро, не останавливаясь. Длинный прямой нос, высокие скулы, широкие брови, четко очерченный рот.
   Лаура удивилась, как это слово пришло ей на ум. У Стивена всегда были выразительные губы. Стивен заметил, как внимательно Лаура его изучает, и осторожно спросил:
   — Ну и как я тебе?
   Лаура вернулась к рисунку Гардейна и спокойно ответила:
   — Ты очень хороший друг.
   Лаура посмотрела на Стивена, и ей показалось, что он плотно сжал губы. Неужели он хочет большего? Может быть, спокойная жизнь со Стивеном окажется не такой уж скучной?
   У нее еще будет время об этом подумать. А сейчас она постаралась сосредоточиться на рисунке постаревшего Генри Гардейна. Юношескую округлость следовало убрать. Окажется ли он таким же стройным, как Стивен? «Слабый», — сказал кто-то о нем. Лаура нарисовала изможденное лицо с горькой улыбкой. Вместо длинных волос нарисовала короткие, как теперь носили мужчины. Она показала рисунок Стивену и заметила:
   — По-моему, здесь он выглядит слишком старым.
   — Возможно, старше своих лет, но ненамного, если учесть, что у него была трудная жизнь. В нем есть что-то знакомое, он похож на преподобного Гардейна.
   — Я этого не вижу, хотя общее есть у всех Гардейнов. Мне кажется, он больше похож на Гэла. — Потом, скривившись, добавила: — Он какой-то безжизненный.
   — Сойдет и этот рисунок. Если удастся хоть одним глазом взглянуть на него, мы поймем. Давай возьмем бинокль и прогуляемся, подышим целебным морским воздухом. Рано или поздно Дайер обязательно сядет у окна.
   — Нам будет трудно вести наблюдение на глазах у всех.
   Стивен позвонил прислуге.
   — Героям не страшны никакие препятствия, — заявил он.
   — Героям? — удивилась Лаура.
   — Думаю, в этом предприятии мы с тобой равны.
   Лаура всегда считала, что женщина не может быть равной мужчине. Когда же она изменила свое мнение? Вероятно, после смерти мужа. Тот, кто должен был его заменить, лорд Колдфорт, оказался слабым и умственно, и физически. Но последний штрих внес, конечно, преподобный Джек.
   Джек считал, что женщина должна подчиняться мужчине, однако Лаура не признавала за ним этого права. Когда же заподозрила, что он может навредить Гарри, стала относиться к нему как к своему личному врагу. И это придало ей сил.

Глава 28

   Когда они вышли из гостиницы, Стивен пытался сосредоточиться на цели их прогулки, но это стоило ему огромных усилий. Лаура лишала его возможности соображать.
   — Давай пройдем за эти доски, — сказал Стивен, — оттуда можно смотреть на гостиницу, не привлекая внимания.
   — А для чего они? — спросила Лаура, когда они проходили мимо аккуратно сложенных досок.
   — Думаю, для строительства лодок, — не очень уверенно ответил Стивен.
   Из-под уродливой шляпки, выцветших локонов и кругов под глазами сверкнули ее синие глаза.
   — А очень трудно признать, что ты чего-то не знаешь?
   Он улыбнулся:
   — Совсем не трудно. Есть много вещей, в которых я не разбираюсь.
   — Неужели? А мне всегда казалось, что ты знаешь все на свете.
   Он навел бинокль на гостиницу.
   — Занавески подняты, но никого не видно. — Стивен перевел бинокль на море. — А тут множество кораблей.
   Он передал бинокль Лауре. Она, посмотрев на море, перевела бинокль на знакомые окна.
   — Ты прав, ничего не видно. — Она вернула бинокль Стивену. — Давай уйдем, чтобы не вызывать подозрений.
   — Лучше пройдем по берегу, — сказал он, пряча бинокль, — это будет выглядеть вполне естественно.
   — Только не слишком быстро, — произнесла Лаура, когда они вышли на дорогу. — Ты не забыл, что я не очень здорова?
   — Хорошо бы взять в аренду коляску и возить тебя.
   — Прекрасное развлечение, — усмехнулась Лаура.
   — Кузина Присцилла не любит развлечений.
   — Ошибаешься. Она любопытна и обожает сплетни. Разве это не развлечение?
   Лауре трудно было изображать из себя кузину Присциллу, идя под руку со Стивеном, в теплый осенний день, когда набегающие на берег волны навевают соблазнительные мысли.
   — Я совсем не удивляюсь, что поездки на море в последние годы стали весьма популярными.
   — Они придают сил, не правда ли? — заметил Стивен.
   Лаура надеялась, что ей будет просто со Стивеном, особенно после того, как они поговорили о его неожиданном предложении и ее не очень вежливой реакции. Они даже смогли прояснить недоразумение, связанное с придуманным им прозвищем леди Жаворонок. Она предполагала, что им удастся вернуться к тем отношениям, которые у них были в юности.
   Теперь же, если не обращать внимания на редкие поддразнивания, они вели себя как мужчина и женщина. И прогулка под руку по берегу моря была типична для взрослых мужчины и женщины, а не для молодых друзей. При этом создавалась такая же интимная атмосфера, как и во время их обеда наедине.
   Проходя мимо объявления о вечере танцев, Лаура вспомнила, как в юности избегала возможности танцевать со Стивеном. Не потому, что ей это не нравилось, а потому, что было неловко танцевать с братом. Все понимали, что девушка не станет танцевать с братом, если у нее есть настоящий кавалер. А у Лауры со Стивеном в то время были отношения, как у брата с сестрой. Как странно было об этом думать теперь. Когда они вернулись в гостиницу, их встретил мистер Топем и передал приглашение на чай от семейства Грантли. Неудобно было снова отказываться, и Лаура, сославшись на усталость, попросила Стивена навестить почтенное семейство. Сама же она то и дело подходила к стене, приложив ухо, стояла некоторое время, но, так ничего и не услышав, взяла роман и села читать. Вернулся Стивен.
   — Узнал что-нибудь интересное? — спросила Лаура.
   — Ничего нового. Как ты уже говорила, миссис Грантли видела, как они приехали. Дайер был весьма бледен и закутан в одеяла, Фарук отнес его на второй этаж. — Посмотрев через плечо на книгу у нее в руках, Стивен воскликнул: — Читаешь романы!
   — Я никогда не говорила, что не люблю романы, — возразила Лаура.
   — Это хороший роман, я знаю.
   — Сэр Стивен Болл читает романы? — Лаура округлила глаза.
   — Мы с тобой вместе читали когда-то «Удольфские тайны».
   — Когда были совсем молодыми. — Лаура улыбнулась. Она с каждым днем получала все большее удовольствие от воспоминаний об их прошедшей юности. — Мы даже попытались сделать из романа пьесу, помнишь? Ты играл благородного Веленкорта, а я — Эмили. Ты не хотел играть любовные сцены со своей сестрой.
   — Это было бы противоестественно.
   — Ты мог предложить эту роль Джульетте.
   — Она была слишком мала. «О, Эмили, — это были слова из пьесы, — у меня почти не осталось надежды. Когда ты перестала меня уважать, ты перестала любить меня».
   — Ты помнишь? Подожди, подожди, я попытаюсь вспомнить. «Если бы ты дорожил моим уважением, ты бы не доставил мне столько беспокойства!» Я произнесла эти слова, отвернулась и неуверенно протянула к тебе руки, стараясь умерить твою настойчивость.
   — «Значит, это правда, Эмили, правда, что я навсегда потерял твое уважение?» — Стивен говорил так, как будто вошел в роль.
   — А я прижала руки к груди и воскликнула: «Объяснитесь, пожалуйста, сэр!»
   — «Разве нужны какие-либо объяснения? О, Эмили, неужели я так низко пал в ваших глазах?»
   — Мне кажется, ты что-то пропустил, там был длинный монолог.
   — Он был слишком скучный. Проблема была в том, что она ему не доверяла. Если бы эти легкомысленные героини доверяли своим героям, все было бы гораздо проще.
   — Если бы мужчины не были такими вредными, девицы доверяли бы им, несмотря ни на какие доказательства.
   — Ладно, давай дальше по тексту.
   — Я не уверена, что смогу вспомнить. — Но губы ее, даже помимо ее воли, уже шевелились. — «Хорошо, Веленкорт, — она протянула к нему руки, — я не знала обо всех обстоятельствах, о которых ты говорил».
   — «Обо всех», учти. Даже она понимала, что ему многое пришлось пережить.
   — «Чувства, от которых я сейчас страдаю, должны убедить тебя, что я говорю правду. Хотя я перестала тебя уважать…»
   — «Предательница…»
   — «Я не смогла забыть тебя окончательно».
   — «Вам должно быть стыдно».
   — Говорите, сэр, если помните, что было дальше.
   Стивен рассмеялся.
   — «Но я все еще дорог тебе, моя Эмили?»
   — «Разве я должна отвечать на этот вопрос?» А затем Эмили произнесла: «Это первые моменты радости, которую я испытываю со времени твоего отъезда».
   И хотя ситуация Эмили совсем не напоминала ту, в которой находилась Лаура, каждое произнесенное слово имело какое-то особое значение.
   — А потом, насколько я помню, — мягким голосом произнес Стивен, взяв ее за руку, — мы поцеловались.
   — Очень осторожно, будто могли обжечься. Стивен подошел к ней вплотную.
   — Сейчас мы сделаем это лучше.
   Он коснулся губами ее губ. Лаура ответила на поцелуй. Он был таким же целомудренным, как и тот, на который они осмелились много лет назад, на сцене, перед родственниками и друзьями, но он не был осторожным. Оба повзрослели.
   Теперь ощущение от поцелуя у Лауры было такое, будто она выпила бокал вина. И ей захотелось прижаться к Стивену, сжать его руку. Сердце бешено колотилось, ноги дрожали.
   Стивен оторвался от ее губ. Немного отстранился.
   — О юность, о страсти!
   Веки его были опущены, на щеках появился румянец. Он повернулся к окну, из которого виднелось море.
   — Удивительно! Чего только не запечатлевает память, — едва слышно произнес он.
   — Да, удивительно, — в тон ему ответила Лаура, представив себе Стивена обнаженным, сгорая от желания отдаться ему.
   — Не выйти ли мне еще раз? — сказал он. — Я ведь здоров и полон сил. Зайду в другую гостиницу, расспрошу обо всем, как будто мы хотим туда переехать. Может, удастся узнать что-нибудь интересное.
   — Иди, — сказала Лаура. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сломать эту проклятую дверь, за которой находится капитан Дайер.
   — Терпение. Это ведь наш первый день.
   Он имел в виду их первый день в попытках разгадать загадку, но Лаура восприняла эти слова как обещание еще одного поцелуя. И не только.
   Что она может допустить? Позволить распространиться огню, который сожжет их обоих?
   Стивен направился в свою спальню, но у двери остановился:
   — Надеюсь, ты не предпримешь никаких действий в мое отсутствие?
   — Никаких действий? — переспросила Лаура.
   — Я хорошо тебя знаю. Если Фарук уйдет, у тебя появится искушение ворваться в комнату, чтобы увидеть капитана. Не делай этого, не рискуй.
   Лаура печально вздохнула:
   — Хорошо, сэр. Я постараюсь не поддаться искушению.
   Уловил ли Стивен двусмысленность в ее словах? Если и уловил, то виду не подал.

Глава 29

   Лаура взялась за книгу, однако мысли ее были заняты Стивеном, и она не могла сосредоточиться на чтении.
   Лаура отложила книгу, прошла в комнату Стивена и приложила ухо к стене.
   Как всегда, едва слышное бормотание. Прежде чем уйти, Лаура подошла к кровати, которая притягивала ее, словно магнит.
   Проведя рукой по синему шерстяному покрывалу, она вдыхала аромат, исходящий от него, аромат Стивена. Откинула покрывало и коснулась подушки. Подняла ее, прижала к лицу.
   Села на кровать, представила себя рядом с ним в постели.
   Боже, она с ума сошла! Лаура вскочила, положила на место подушку, поправила покрывало.
   Вернувшись к себе, Лаура посмотрела в зеркало и увидела, что грим под глазами смазан. Наверняка на подушке остались следы.
   Лаура сняла наволочку со своей подушки, вернулась в спальню Стивена, сняла его наволочку и натянула свою. Заметит ли он? Она знала, что Стивен чрезвычайно наблюдателен.
   Вернувшись к себе, Лаура долго не могла успокоиться.
   Наконец накинула шаль, взяла папку с рисунками и вышла в коридор. В соседних комнатах стояла мертвая тишина. Казалось, они необитаемы.
   Спустившись с лестницы, Лаура прошла через холл в небольшую гостиную с выкрашенными в ярко-оранжевый цвет стенами. В камине горели дрова.
   Слева от камина сидел мужчина в пенсне, пил чай и просматривал газету. Когда Лаура вошла, он приподнялся.
   Лаура села у окна. Из-за сильного ветра людей на улице было немного. Чувствовалось, что приближается шторм. Лаура достала рисунки, чистый лист бумаги, разложила на маленьком столике и принялась рисовать.
   Молодой слуга принес дрова и стал укладывать их в камин. Глаз он не поднимал и рисунки ее видеть не мог.
   Заговорить с незнакомым мужчиной было не совсем прилично, но Лаура напомнила себе, что она глупая и не очень молодая вдова и может себе это позволить. Она откашлялась, и когда джентльмен поднял глаза, робко спросила:
   — Мне кажется, может начаться шторм. Вы тоже тут поправляете свое здоровье?
   Отложив газету, он посмотрел на нее поверх очков.
   — Если можно так сказать. Я доктор Несбит, навещал здесь пациента.
   Лаура вспомнила, что хозяин гостиницы упоминал его имя.
   — Бедного капитана Дайера? — спросила она.
   — Нет, мадам. Разве капитан нуждается в медицинской помощи?
   — К сожалению, это мне неизвестно, сэр. Но хозяин сказал, что он инвалид и никогда не покидает свою комнату. Они живут рядом с нами. С комнатами, которые снимает мой кузен, сэр Стивен Болл.
   — А, сэр Стивен. — Джентльмен поклонился. Ее статус в его глазах явно вырос.
   — Так благородно с его стороны, — продолжала Лаура, — и все ради моего здоровья. А у капитана Дайера всего один слуга, кажется, иностранец. — Она понизила голос: — Этот слуга носит тюрбан. Неизвестно, какими лекарствами он поит бедного капитана.
   Доктор снял пенсне.
   — Это действительно вызывает беспокойство, мадам. — Он поднялся. — Поговорю с мистером Топемом, узнаю, не могу ли помочь.
   Поклонившись, доктор вышел из комнаты. Лаура не надеялась получить от него хоть какую-то информацию, если даже, посетив капитана Дайера, он вернется. Ей захотелось просмотреть оставленную доктором газету, но она подумала, что миссис Пенфолд не стала бы этого делать. Дамы, интересующиеся сплетнями, не читают газеты.
   Против ожиданий, доктор Несбит вскоре вернулся.
   — Все действительно так, как вы говорили, мадам, — сказал он, качая головой. — Но, судя по тому, что говорит мистер Топем, у капитана Дайера хроническое заболевание. Это весьма печально, но в таких случаях медицина может предложить только отдых на свежем воздухе. Иногда кровопускание и обертывания, но не в тех случаях, когда у пациента болезненная бледность. Я все же передам для него бутылочку укрепляющей микстуры, возможно, она ему поможет.
   Доктор подошел ближе и внимательно посмотрел на ее рисунок.
   — О, мадам! — воскликнул он. — Вы настоящая художница.
   — Вы слишком великодушны, — пробормотала она. — Это мое маленькое хобби.
   Доктор в это время рассматривал портрет Генри.
   — А этот молодой человек, вероятно, нуждается в моей помощи, мадам, но у него нет денег?
   Лаура была застигнута врасплох.
   — Это мой брат. С ним произошел несчастный случай на охоте, но сейчас он уже пошел на поправку.
   — Рад это слышать, миссис Пенфолд. Будь он моим пациентом, я прописал бы ему укрепляющие таблетки. А теперь мне пора. Меня ждет пациент.
   Доктор допил чай, взял газету и, поклонившись, вышел. Из окна Лаура увидела, как он зашел в соседний дом.
   Молодая пара, смеясь и прячась от ветра, зашла выпить чай. Они приехали из Ситона, не обращая внимания на погоду. Лаура предполагала, что это молодожены. Сильный ветер и бушующее море — это было как раз то, что им нужно.
   Молодые люди ушли, Лаура тоже поднялась, но в этот момент в комнате появилась миссис Грантли. Пожилая леди остановилась.
   — Миссис Пенфолд, не возражаете, если я присоединюсь к вам? Мой муж задремал. Мне захотелось сменить обстановку, но уйти далеко я не могу.
   — Конечно, нет, — дружелюбно ответила Лаура, тут же напомнив себе, что Присцилла Пенфолд не очень общительная. — По-моему, приближается шторм.
   — Я тоже этого опасаюсь, — ответила пожилая леди. Лаура любила шторм, но не могла этого сказать, поскольку Присцилла Пенфолд наверняка его боялась.
   — Недавно я беседовала с доктором Несбитом. Весьма приятный джентльмен, — произнесла Лаура.
   Миссис Грантли долго и пространно рассказывала о том, как доктор Несбит лечил ее мужа. Результат нулевой. Дома, в Кембридже, врачи тоже оказались бессильны. Наконец миссис Грантли взглянула на рисунок.
   — Изумительный портрет, миссис Пенфолд. Это ваша работа?
   — Это мое хобби, — проговорила Лаура. Миссис Грантли недоверчиво взглянула на Лауру.
   — У вас настоящий талант, миссис Пенфолд, — решительно заявила леди, — и не надо его скрывать.
   Лаура почувствовала, что краснеет. Она не любила лгать. К тому же осознавала, что не развивает свой талант, относится к нему с пренебрежением.
   Миссис Грантли тем временем внимательно рассматривала рисунок.
   — Это лицо кажется мне знакомым, — проговорила она. — Может быть, я его видела до того, как он заболел? — Она вопросительно взглянула на Лауру.
   Лаура повторила сочиненную ею легенду.
   — Мой брат, Реджинальд, — сказала она, залившись румянцем. — С ним произошел несчастный случай на охоте. Мы боялись, что он не выживет, и я сделала этот набросок. Но, слава Богу, он идет на поправку. Вряд ли он бывал в Кембридже. Он живет совсем в другом месте.
   Миссис Грантли отодвинула рисунок.
   — Вы правы, миссис Пенфолд. Я не люблю общаться с молодыми людьми, которые попусту тратят жизнь на спорт. И понимаю, как приятно иметь дело с такими джентльменами, как сэр Стивен.
   Лаура предоставила ей возможность петь дифирамбы Стивену и убрала рисунок. Что могло означать замечание миссис Грантли? Напоминал ли изображенный на рисунке мужчина капитана Дайера, где он выглядел тяжелобольным? Подумав немного, Лаура стала разбирать рисунки и, как будто нечаянно, выронила копию портрета молодого Генри на пол.
   — О! — воскликнула она, наклонилась, подняла его и протянула леди Грантли. — Мой любимый младший брат, Гедрик. Совсем юный.