Беверли Джо. Жаворонок

   — И кем он должен быть, этот идеальный отчим?
   — У него должна быть возможность противостоять лорду Колдфорту, отвести угрозу, которую для Гарри представляет Джек, любить ребенка, как отец. У него должно быть достаточно денег, чтобы обеспечить леди Жаворонок возможность ее новых полетов. Если я вернусь в Лондон, обязательно захочу летать.
   Стивен не понимал, что означал ее тон, и это его нервировало. Неужели она догадалась о его чувствах и хотела предостеречь?
   — Только глупец может посадить жаворонка в клетку, — сказал Стивен и открыл перед ней дверь гостиницы.
   Лаура влетела в свою комнату и сжала кулаки. Зачем она все это ему наговорила? Почему он не понял ее намека насчет отчима?
   Она нуждалась в сэре Стивене Болле. Была его другом. Он тоже питал к ней дружеские чувства. К тому же Лауру влекло к нему.
   Сегодня ночью она сделает то, что задумала.

Глава 34

   Лаура постаралась успокоиться, поправила парик и вернулась в гостиную, где застала Стивена, записывающего что-то на листке.
   Она подошла к нему и заглянула через плечо. Перед ним лежала копия письма Фарука.
   — Что ты делаешь? — спросила она.
   — Охочусь за смыслом, — ответил он, обведя карандашом имя «Оскар Рис». — Если это искаженный латинский, «Оскар Рис» может означать «рот любви».
   — Выходит, Г.Г. был в рабстве у рта любви? Если прочесть в обратном порядке, получится «сэр Раксо».
   Стивен усмехнулся:
   — Это звучит как имя героя пьесы. Но это должно что-нибудь значить, — бормотал он, отложив карандаш. — Мне почему-то кажется, что тут ключ ко всей этой загадке.
   Лаура села рядом, взяла карандаш и стала писать слова, похожие на «Оскар Рис».
   Потом вдруг схватила Стивена за руку:
   — Стивен, это анаграмма, набор букв, из которых можно составить слово «корсар» или «пират». И тогда это объясняет, почему только через десять лет, почему сейчас. Когда корабль «Мэри Вудсайд» затонул, Генри оказался в рабстве у алжирцев. И только сейчас рабов освободили британские моряки.
   Стивен внимательно смотрел на письмо.
   — Боже! — воскликнул он. — Взгляни, имя Эган Дайер составлено из букв слова «Гардейн». — Нахмурившись, он повернулся к Лауре: — Но среди освобожденных рабов, кажется, не было ни одного англичанина, тем более аристократа. За него давно потребовали бы выкуп. Пираты не упускают такой возможности.
   — Но это не может быть простым совпадением, — стояла на своем Лаура.
   — Во всяком случае, за этим скрывается какая-то история, с помощью которой они собирались обмануть лорда Колдфорта.
   Лаура быстро сообразила, что он имел в виду, но ей не хотелось с ним соглашаться.
   — Возможно, ты прав, — сказала Лаура. — Но может быть, Генри был в рабстве. Зачем Дайер, кем бы он ни был, говорил о свободе, если бы они не освободились? Они ведь не предполагали, что кто-то их подслушивает. Возможно, они отбыли свой срок и их отпустили. — Помолчав, Лаура продолжила: — Не представляю себе Фарука заключенным. Но попытаюсь обдумать эту версию. А не могло случиться так, что когда «Мэри Вудсайд» затонула, Генри Гардейн не погиб, а был схвачен пиратами? Возможно, они потребовали выкуп, но им отказали.
   — Его любящий отец? — не без ехидства спросил Стивен.
   Лаура нахмурилась:
   — Нет, это исключено. Он был так потрясен гибелью сына, что вскоре отправился следом за ним. Но должно существовать какое-то разумное объяснение.
   Он осторожно взял ее за руку:
   — Я знаю, тебе хочется поверить в это, Лаура. Но позволь, я сыграю роль адвоката дьявола. Если бы Генри Гардейн каким-либо образом оказался в рабстве в Алжире, то после освобождения британскими моряками он мог потребовать у них все, что угодно. На самом быстром корабле он был бы доставлен в Англию. Его бы с почестями провезли по всей стране, и об этом писали бы все газеты.
   — А вместо этого он тихо, с одним арабским слугой, на лодке контрабандистов проникает в Англию.
   Фарук вполне может быть родом из Алжира, а не из Египта.
   — Но в этом случае Дайер, или Генри, должен был оказаться слугой у Фарука. И зачем алжирец, притом образованный, будет из кожи вон лезть, чтобы привезти своего бывшего раба в Англию?
   Лаура глубоко вздохнула.
   — Дьявол имеет прекрасного адвоката в твоем лице. Мои предположения кажутся неубедительными. Но и твои не имеют объяснения. Не странно ли, что образованный Азир аль-Фарук проникает в Англию, чтобы заниматься мелким вымогательством?
   Стивен задумался.
   — Потеря рабов могла оказаться для него финансовым крахом. Возможно, когда-то он встретился с Генри Гардейном. Да, — он повернулся к ней, — я попытаюсь обдумать ситуацию, при которой Генри в конце концов оказался в руках пиратов. Возможно, Фарук выкупил Генри, надеясь получить за него выкуп, но Генри умер. Фарук с этим смирился, но теперь, оказавшись в бедственном положении, вспомнил о нем и о вещах, которые у него остались и могли служить доказательством личности Генри. Он нашел кого-то похожего на Генри и привез сюда, надеясь шантажом выманить деньга у лорда Колдфорта.
   — У тебя все сходится, — сказала Лаура. — Ну а если все же предположить, что Дайер — это Генри? Нет, тут концы с концами не сходятся. Тогда за него потребовали бы выкуп. К тому же все говорят, что Дайер очень бледен. Как он может быть бледен после десяти лет, проведенных в Алжире?
   Стивен сжал ее руку:
   — Мне жаль, но все, что мы смогли сделать, — это раскрыть обман. Может быть, в письмо было вложено что-то, что лучше объяснило ситуацию твоему свекру.
   — И если лорд Колдфорт заплатит, Фарук сообщит ему, что все сделано, а сам вместе с Дайером уедет в Южную Каролину или еще куда-нибудь. А что еще хуже, убьет своего компаньона, а тело оставит, чтобы лорд Колдфорт обнаружил его.
   — Или утопит. После этого трудно опознать тело.
   — Мне нисколько не жаль негодяев, — заявила Лаура. Но на самом деле Дайера ей было жаль. Слабый, больной. — Думаешь, он действительно калека?
   — Что? — возмутился Стивен. — Хочешь его спасти? Сомневаюсь, что он окажет содействие.
   Тут Лаура поняла, что поверила в самый плохой вариант возможных событий.
   — Я не сдамся, пока не буду совершенно уверена, — сказала она. — Представь себе, что это Генри и мы оставим его на милость Фарука или Джека. Да, ты прав: если Дайер — это Генри, он должен был объявить о себе, но кто знает, что произошло с ним за эти десять лет. Возможно, Фарук подружился с ним и уговорил, что лучше возвратиться тихо, без шума, чем с почестями.
   Стивен скатал из бумажки шарик, и Лаура вспомнила, что он так делал всегда, если предстояло принять важное решение.
   — Ты выдаешь желаемое за действительное, но факты упрямая вещь.
   — Я должна быть уверена. Я могу позволить себе задержаться еще на один день. Даже если лорд Колдфорт сообщил обо всем Джеку и Джек отправился в путь сегодня утром, он попадет сюда не раньше, чем завтра к вечеру.
   Стивен кивнул и бросил скатанный шарик в огонь.
   — Нам еще надо сравнить Г.Г. с этим рисунком. Но как это сделать?
   — Можно устроить пожар в гостинице. — Она подняла руку. — Знаю, знаю, я не предлагаю это всерьез.
   — Ты навела меня на мысль. А не напустить ли нам немного дыма в гостинице… Нет, это слишком рискованно. Пожалуй, попробую вскрыть замок.
   — А ты умеешь? Он улыбнулся:
   — Умею.
   — А почему меня не научил?
   — Одному Богу известно, что бы ты в этом случае натворила.
   Лаура состроила рожицу, но слова Стивена задели ее за живое.
   — Я мог бы просто взломать дверь, даже без помощи Керслейка или Топема.
   — О, совсем забыла, пришло письмо от Керслейка. — Лаура протянула ему письмо. — Может быть, он предлагает что-нибудь интересное.
   Прочтя письмо, Стивен вернул его Лауре.
   — Подтверждение того, что мы уже знаем. Керслейк писал, что подробности прибытия Фарука были такими же, как он говорил. И что они приплыли только вдвоем. Никаких подозрительных детей в окрестностях ему обнаружить не удалось. И вообще никаких подозрительных личностей.
   — Он снова предлагает свою помощь, — заметила Лаура. — Воспользовавшись ею, мы вытряхнем этого Г.Г. из его комнаты.
   — Но если мы на это решимся, должны быть готовы их захватить, даже встретив вооруженное сопротивление. Могут быть раненые. Не исключено также, что им удастся сбежать. В общем, решать тебе.
   Страшно было брать на себя такую ответственность. Однако Лаура испытала облегчение. У нее снова появилась надежда. Не надо будет этой ночью соблазнять Стивена.
   — Еще немного терпения, — сказала Лаура, — послушаем у стены, может, что-нибудь прояснится. Если завтра будет теплее, Г.Г., возможно, захочет посидеть у открытого окна. Или еще что-нибудь случится. А сегодня, — она взяла его за руку, — давай просто наслаждаться общением.
   Он пристально посмотрел на нее.
   — Прекрасная мысль. Может быть, закажем обед?
   Лаура согласилась. Она не сводила со Стивена глаз. Следила за каждым его движением. Наслаждалась звуком его голоса. Интуиция подсказала ей, что Г.Г. — это Генри, а значит, она и Гарри свободны. Какое-то время, она поживет в Мерримиде, и если Стивен не скажет ей о своих чувствах, она сама признается ему.
   Надо лучше узнать друг друга.
   Они ждали, пока принесут обед.
   — Ты говорил, что Фарук купил книгу Байрона «Корсар», — вспомнила Лаура, — наверное, ему нравится, что там корсары выглядят героями.
   — Вполне возможно. Говорят, Байрон описывал свои собственные приключения. И еще ему нравилось носить национальные костюмы.
   — Надеюсь, не такие, как носит Фарук.
   — Но Фарук — чистокровный араб. Я в этом уверен.
   — Я тоже.
   Когда слуги принесли обед, Лаура и Стивен продолжали беседовать о великом поэте, о его бурной, полной приключений жизни.
   — В нем соединились одна добродетель и тысячи пороков, — процитировал Стивен. — Многие считают, что Байрон описывал самого себя.
   — Его добродетелью был его талант? — спросила Лаура, наблюдая за отражением свечей в бокале с вином. — Достичь одной высокой цели достаточно?
   Стивен внимательно посмотрел на нее.
   — А какой высокой цели достигла ты, Лаура?
   Она глотнула вина из бокала.
   — Произвела на свет сына.
   — Не думаю, что дети — самая высокая цель в жизни. У тебя талант к живописи.
   — Я не хочу становиться художницей. — Лаура посмотрела ему в глаза. — Я хочу летать.
   — Высоко? — спросил Стивен. — Это прекрасно. Жаворонок приносит людям радость. — Он поставил бокал. — Я должен тебе кое-что сказать, хотя, возможно, пожалею об этом. Я не случайно оказался в Колдфорте.
   В глазах Лауры отразился ужас.
   — Ты в заговоре с Фаруком?
   — Как ты могла такое подумать, Лаура? — возмутился Стивен. С губ его сорвалось ругательство.
   Лаура ушам своим не поверила.
   — Я приехал в Колдфорт, потому что не мог тебя забыть.
   Лаура лишилась дара речи. Она подозревала, что Стивен неравнодушен к ней, но он это почему-то скрывал.
   Лаура не знала, что сказать. Она и верила, и не верила, хотя Стивен был достаточно искренен. И именно этого она хотела.
   Сможет ли она стать ему хорошей женой? Будут ли они счастливы в браке?
   — Ты любишь меня?
   — Я не знаю, что такое любовь, Лаура. Знаю лишь, что хочу тебя.
   — Хочешь владеть красавицей Лаурой?
   — Хочу владеть тобой.
   — Но я недостаточно серьезна.
   — Насколько мне известно, ты серьезна. Впрочем, моей серьезности хватит на двоих.
   — Мои чувства к тебе весьма противоречивы. Не знаю, что и сказать.
   — Я хорошо тебя понимаю.
   Лаура питала к Стивену нежные чувства. Ее влекло к нему. Она охотно вышла бы за него замуж, чтобы он защитил Гарри.
   Но, слава Богу, у них снова появилась надежда, что Г.Г. — это Генри Гардейн. Лаура чувствовала себя слишком усталой, чтобы разбираться в своих чувствах. Однажды она уже вышла замуж, движимая страстью, и теперь хотела большего, особенно со Стивеном.
   Она посмотрела ему в глаза.
   — Я не знаю. Это гораздо больше, чем просто дружба, поверь мне. Я не вижу в тебе брата, но… — Она развела руками. — Нам не надо спешить. Я буду в Мерримиде. Мы сможем… — Она не могла найти подходящих слов.
   — Заново изучить друг друга, — заговорил он. Он подошел к ней, взял ее руки в свои. — Ты не рассердилась за то, что я приехал в Колдфорт?
   — Конечно, нет. Но мы не виделись целых шесть лет. Не слишком ли поспешно ты принял решение жениться на мне?
   Он поднес ее руки к губам и поцеловал.
   — Я хотел на тебе жениться еще шесть лет назад.
   — Когда сделал предложение? Но я думала, что это просто дружеский жест. Ты считал, что я совершаю ошибку, и хотел спасти меня от нее.
   — Так оно и было. Я просто не отдавал себе отчета в том, как сильно тебя люблю. Иначе убедил бы тебя.
   — Сомневаюсь, — призналась Лаура. — Гэл обворожил меня. К тому же я не решилась бы разорвать помолвку.
   — Даже если бы любила меня?
   Она высвободила руки.
   — Я тогда была увлечена Гэлом. Мне было всего восемнадцать.
   — Это я знаю. Ты получила его и была счастлива. Я даже не злился на тебя.
   — Но я никогда не думала о наших отношениях в этом смысле.
   — Значит ли это, что их не может быть никогда? Мы могли бы попробовать.
   Он обнял ее.
   — Стивен, я не уверена, что это разумно.
   — Доверься мне.
   Лаура прижалась к нему, их губы слились в поцелуе, она запустила руку в его шелковистые волосы.
   Все было по-другому, не так, как с Гэлом. Губы Стивена становились все требовательнее, он все крепче сжимал ее в объятиях. Лаура почувствовала опасность и высвободилась из его рук.
   — Нет! — вскрикнула она и увидела в его глазах отчаяние. Затем прижалась губами к его руке и прошептала: — Мне было очень хорошо. Так же, как и тебе.
   — Приди ко мне, Лаура. Нам будет еще лучше.
   Она рассмеялась и прижала его руку к своей щеке.
   — Мы не должны этого делать.
   — Ты же знаешь, что я хочу на тебе жениться.
   — Именно поэтому. Если я приду, мы будем связаны. Одного желания недостаточно, Стивен, пусть даже очень сильного. Я могу оказаться не той женой, которая тебе нужна.
   — Я сам имею право это решить!
   — Только наполовину. Ты уверен, что знаешь меня?
   — Думаю, что знаю.
   — Я все еше леди Жаворонок.
   — Ты так думаешь?
   Она еще раз поцеловала его руку.
   — Нам нужно время. И оно у нас есть. Будем встречаться, узнавать друг друга. Чтобы потом не пожалеть о содеянном.
   Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов и неумолчным шумом моря.
   — Пожалуй, ты права, — произнес, наконец, Стивен. — Но дело тут вовсе не в твоей сдержанности. Просто ты не питаешь ко мне столь сильных чувств, как я к тебе.
   Ей хотелось возразить, но она понимала, к чему это может привести, и решила прекратить разговор.
   — Спокойной ночи, — сказала она и ушла к себе.
   Одному Богу известно, кого Стивен надеялся встретить, направляясь в Колдфорт. Но теперь он был уверен, что Лаура способна обсуждать философские и юридические проблемы, а леди Жаворонок осталась в далеком прошлом.
   Лаура же в этом очень сомневалась.
   Стивен посмотрел на то, что осталось после обеда на столе. Остатки еды, размазанный по тарелкам соус, застывший жир. Картина напоминала его разбитые надежды. В какой-то момент, когда они поцеловались, ему казалось, что он поймал удачу за хвост, но потом ему пришлось спуститься на грешную землю.
   Она могла подсластить пилюлю, но поцелуй не привязал ее, желание не заставило потерять голову. Может быть, это следствие непростой ситуации, в которой они оказались, и тех стрессов, которые ей пришлось испытать. Он попытается ухаживать за ней, когда она вернется к родителям.
   Стивен допил содержимое бокала. Настроение у него было мрачное.

Глава 35

   Лучи солнца разбудили Лауру в последний день ее пребывания в гостинице «Компас». Что бы ни произошло, на следующее утро она должна уехать. Если даже Джек не появится в Мерримиде.
   Лауру тяготила мысль о предстоящей разлуке со Стивеном. Но она понимала, что это необходимо. Иначе случится непоправимое. Ночью она боролась с искушением пойти к нему в спальню и соединиться с ним навсегда.
   Когда Лаура вошла в гостиную, Стивена там не было. На его тарелке лежали остатки завтрака, а на ее — записка.
   «Вышел погулять. Скоро вернусь. С».
   Записка? На Стивена это не похоже. Он никогда не писал ей. Ни из школы, ни из университета. Новости рассказывал во время каникул. А письма из Анкросса писала Шарлотта. После ее замужества письма перестали приходить.
   Лауре захотелось сохранить листок, однако она свернула его и бросила в огонь. Затем позвонила, попросила, чтобы ей принесли свежий кофе, и села завтракать.
   После завтрака отправилась в спальню Стивена и приложила ухо к стене. Вчерашний разговор навел ее на мысль о том, что Дайер вполне мог оказаться Генри Гардейном.
   Спасать ли его от Фарука?
   Лаура почувствовала, что ей не следует находиться в этой комнате. Запах мыла, которым пользовался Стивен, и его собственный преследовали ее. Один взгляд на его расческу и щетку для волос заставлял ее волноваться. Она коснулась его книги, думая о том, что он ночью держал ее в руках. Книга представляла собой отчет комитетов, изучавших положение в государственных тюрьмах. Ей не стоило скрывать от самой себя, кем он был, и что его интересовало в жизни.
   Стул все еще стоял у стены, так что она могла сесть и прислушаться. Они разговаривали, и Лаура пожалела, что не взяла с собой карандаш и бумагу. Но потом поняла, что Г.Г. читал вслух поэму Байрона «Корсар». Эту книгу Фарук купил накануне. Слушать Г.Г. было одно удовольствие. Он читал красиво и выразительно.

 
Паша, любя, считал: раба должна
Такою честью быть упоена;
Корсар же с ней старался нежным быть
 

   Лаура почувствовала волнение. Первая часть могла относиться к ее мужу, к Гэлу. Он считал, что оказал ей большую честь, и она сама так думала. И это была правда, он мог найти себе более титулованную жену.
   Собирался ли Стивен играть роль Корсара, защищать ее? В комнату вошел Стивен. На секунду остановился, увидев ее, затем подошел ближе, снимая перчатки.
   — Ты выглядишь довольной и веселой, — заметил он спокойным тоном, — они что, шутят?
   — Нет. Г.Г. читает «Корсара». Как ты считаешь, женщина должна поклоняться мужчине?
   — Нет. Никто никому не должен поклоняться. С какой стати?
   Казалось, он прочел ее мысли.
   — Действительно, с какой стати?
   Но возможно, она сама не лучше Гэла. Она по достоинству оценила его предложение, но считала, что заслужила его. Ее красота прельщала многих, и отбоя от женихов не было.
   Стивен внимательно смотрел на нее.
   — Пусть тебя не волнует то, что произошло вчера вечером.
   Его спокойный тон рассердил Лауру, но она была тронута его честностью.
   — У меня и без того много проблем, Стивен. Ты просто гулял или пытался что-то выяснить?
   — Просто гулял, — ответил он. — Может быть, хочешь вернуться в Редокс? Это было бы целесообразно.
   — Нет. У меня в запасе всего день. Если ситуация не прояснится, я бы хотела организовать вторжение.
   Стивен кивнул:
   — Я пошлю записку Керслейку. Нет, отправлюсь к нему верхом. Это недалеко. Не хочется доверять секреты бумаге.
   Еще один способ ее избегать?
   — У вас нет тайного кода? — поддразнила она его.
   — У меня есть, у него наверняка тоже. К сожалению, мы с ним об этом не договорились.
   Стивен не переставал ее удивлять.
   — Можно эту поездку отложить ненадолго? — спросила Лаура. — Солнце сияет, а мне неловко выходить без сопровождения. Мы могли бы погулять, потом поесть.
   — Безусловно. Можем взять с собой на всякий случай бинокль. Может быть, молодой человек захочет погреться на солнышке у окна.
   Солнце приятно грело, ветер был слабым, воздух соленым. Лауре трудно было сдерживать свое восхищение, изображая из себя нездоровую ворчливую леди. Она с удовольствием рассматривала в бинокль парусники, направлявшиеся на восток вдоль пролива.
   — Скоро они остановятся в Портсмуте или направятся в Лондон. Когда плывешь на таком корабле, кажется, будто паришь в небе.
   — Можно попросить одного из рыбаков взять нас с собой, — сказал Стивен и добавил: — Когда-нибудь.
   На обратном пути они встречали людей, которых уже знали.
   — Мне действительно пора уезжать. Скоро некоторым из местных жителей мое лицо примелькается так, что они узнают его и без грима.
   — Это верно.
   Они немного поели за ленчем, и Стивен встал.
   — Тут всего три мили, так что я не буду отсутствовать долго. Я немного беспокоюсь, оставляя тебя одну.
   — У меня есть пистолет, ты не забыл?
   — И ты умеешь им пользоваться, я помню. Но не поступай опрометчиво, мне бы не хотелось, вернувшись, обнаружить твой труп.
   — А мне — получить твой, так что езжай осторожно. Ведь дорога идет вдоль скал.
   Стивен улыбнулся:
   — Ладно. Но не я остаюсь в обществе бандитов.
   — Сомневаюсь, что окажусь в их обществе. Но ни за что не упущу возможности увидеть Г.Г. При этом буду весьма осторожна.
   Стивен тяжело вздохнул.
   — Очень надеюсь на это. — Он привлек ее к себе, быстро поцеловал и вышел.
   Глядя в окно, она видела, как он на лошади, которую, видимо, нанял у Топема, выехал со двора. Лошадь была не такой красивой, как та, на которой он отправился из Колдфорта, но ей все равно доставляло удовольствие смотреть на него.
   Как только он исчез из виду, Лаура прошла в свою спальню, достала пистолет, положила в небольшую сумочку и взяла ее с собой.
   Из-за стены не доносилось ни звука. Лаура уже хотела уйти, как вдруг услышала грохот. Выстрел? Нет, не похоже. Больше напоминает удар молотка по столу.
   Лаура выглянула в коридор и увидела Фарука.
   — О, мистер Фарук! — воскликнула Лаура, прижав руку к груди. — Мне показалось, я слышала выстрел. Ничего не случилось?
   — Какой выстрел, мадам?
   — Может быть, сильный удар? Он донесся из комнаты капитана Дайера.
   — Я просто убил таракана ботинком моего хозяина. Еще одна сказка.
   — Понимаю, — пробормотала Лаура. — Извините меня.
   — Нет, мадам, это вы меня извините за беспокойство.
   Безупречно вежливый, он поклонился и направился к лестнице.
   Лаура долго смотрела ему вслед. Акцент у него был гораздо сильнее, чем когда он разговаривал в комнате. Зачем это ему? Чтобы отвести от себя подозрения? Англичане всегда считали иностранцев глупее себя. Как же узнать правду?
   Она прошла по коридору и постучала в первую дверь. Никакого ответа. Возможно, Фаруку заплатили и он совершил свое страшное преступление?
   Не переставая стучать, Лаура кричала:
   — Алло! Капитан Дайер? У вас все в порядке? О Боже, Боже, что делать?
   Если он там, если жив, то должен откликнуться. Вдруг она услышала какой-то шорох.
   Замок щелкнул, дверь чуть-чуть приоткрылась.
   — Что вам угодно? — прошептал бледный молодой человек.

Глава 36

   Это не был Генри Гардейн. Никто его не ранил. Он действительно оказался калекой и держался за дверь, чтобы не упасть.
   Лаура поддержала его:
   — Дорогой сэр, простите меня, пожалуйста. Разрешите, я помогу вам дойти до стула.
   Стул стоял у стола, на котором были разложены карты для пасьянса.
   — Еще раз прошу прощения за то, что заставила вас подняться со стула, сэр, — совершенно искренне произнесла Лаура, когда они дошли до стола и он смог на него опереться. — Я так забеспокоилась, потому что услышала такой громкий звук.
   Молодой человек опустился на стул, поморщившись от боли.
   Он был совсем молод. Гораздо моложе Генри Гардейна. Да и тип совершенно другой. Генри в двадцать был стройным, но не хрупким. У обоих были каштановые волосы, но у Г.Г. посветлее, цвета темного меда, и очень курчавые. Глаза синие, как летнее небо, в отличие от Гардейнов, у которых глаза были темные. А на портрете — черные. Художник мог кое-что изменить, но не до такой степени.
   Дайер уселся поудобнее на стуле и опять скривился от боли.
   — Простите, если шум обеспокоил вас, мадам. Это Фарук убил таракана. Он их не терпит.
   Голос его звучал взволнованно, видно было, что он нервничает. Лаура не могла понять почему, ведь он был участником заговора. Он смог открыть дверь изнутри, значит, не был заперт. Может быть, он опасался наказания? Интуиция подсказала Лауре, что он нуждается в защите.
   Она попыталась проанализировать увиденное.
   Молодой человек говорил на хорошем английском, но не на том, на котором говорят аристократы. Она даже уловила у него едва заметный акцент. С виду он не был похож на военного офицера. Но война может изменить человека.
   Не важно, кто он. Главное, что не Генри Гардейн.
   Ее надежды рухнули.
   — Мадам, вам плохо? Мне жаль, что мы вас испугали.
   Непременно следует узнать, что происходит, подумала Лаура, хотя бы для того, чтобы сообщить лорду Колдфорту. Если этим вымогателям удастся получить у лорда десять тысяч гиней, это отразится на наследстве Гарри.
   Лаура села, вспомнив, что должна вести себя как миссис Пенфолд.
   — Нет, нет, сэр. Я уже пришла в себя. Как печально быть нездоровым в юном возрасте, капитан Дайер. Это ранения на войне?
   В его глазах отразилось беспокойство.
   — Лихорадка. И несчастный случай. Но я уже пошел на поправку.
   — Я вижу, вы раскладываете пасьянс. Не надоело? Может, сыграем в карты? — Она назвала несколько простых игр.