Беверли Джо. Жаворонок

   — Согласна.
   Стивен ничего не ответил, и Лаура ушла в свою комнату. История с Г.Г. оказалась гораздо сложнее, что можно было ожидать. Что, Дайер так и не выйдет из комнаты? Как в этом случае сравнить его с портретом?
   Вернувшись в гостиную, Лаура застала там Стивена. Он стоял у камина и смотрел на огонь.
   — Я проанализировал, что нам удалось узнать, — проговорил Стивен. — Возможно, Дайера накачали наркотиками.
   — В таком случае его трудно будет спасти. Кто-то должен его вынести.
   — Если Фарук принес его наверх, я смогу сделать то же самое.
   Лаура начала ходить по комнате.
   — Думаешь, они согласятся с нами встретиться? Это решило бы все проблемы. Скорее всего, нет.
   — Особенно, — добавил Стивен, — если Дайер и есть Г.Г., и он привязан к стулу.
   Он как-то странно посмотрел на нее.
   — Мне не следовало приглашать их на чай? Ведь у них же нет никаких оснований для подозрений.
   Стивен отошел от камина.
   — Это блестящая идея. Именно то, что должна была сделать добросердечная леди. Не говоря уже о том, как поступила бы любопытная дама. Но будь осторожна. Помни, Дайер может быть пленником, а может быть и шантажистом, намеревающимся получить у лорда Колд-форта кругленькую сумму. Я не хочу, чтобы ты рисковала, Лаура, чтобы тешила себя надеждами.
   Принесли обед. Когда слуги ушли, Лаура и Стивен сели за стол. Лаура снова почувствовала неловкость.
   Она никогда не обедала вдвоем с Гэлом. За столом сидели его родители, часто гости. В Лондоне они редко обедали дома. И сейчас этот скромный обед за маленьким столом, особенно после поцелуя, вызывал у обоих какие-то странные чувства.
   — Итак, — спросила Лаура, — что будем делать завтра?
   Стивен улыбнулся:
   — Завтра воскресенье. Поэтому уважаемый член парламента и вдова должны отправиться в церковь. Возможно, капитан Дайер, как человек верующий, тоже будет там. Если нет, постараемся собрать сплетни.
   — Разумеется, — улыбнулась Лаура. — Не каждый день в городе появляются язычники. А у нас завтра ленч с контрабандистом. Он него мы многое узнаем.
   — Ты удивляешь меня своими рассуждениями, — сказал Стивен.
   — Только потому, что я женщина?
   Он расхохотался:
   — Вспомни мою сестру Фанни.
   — Тогда почему ты считаешь меня недалекой? Потому что в юности я не интересовалась серьезными проблемами? Я уже говорила тебе, что в Колдфорте почти не было беллетристики.
   Стивен отодвинул тарелку с остатками супа и взялся за мясной пирог.
   — При желании ты могла бы заказать романы.
   — Я так и делала. Но нельзя же все время читать романы.
   — Шарлотте это удается, — с иронией заметил он.
   — Мы с Шарлоттой похожи друг на друга.
   — Были. Но мы и с тобой неплохо ладили.
   Лаура задумалась.
   — Наверное, теперь мы с Шарлоттой совсем разные.
   — Поэтому и отдалились друг от друга.
   — Это естественно. Время делает свое дело.
   — Я бы сказал, ты бросилась в объятия к Гардейну.
   — Он был весьма привлекательным мужчиной.
   — Еще бы. Богатый наследник высокого титула.
   — Не только поэтому.
   От семейной идиллии не осталось и следа. Разговор прекратился сам собой, они быстро закончили обед. Отодвинув тарелочку с десертом, Лаура спросила:
   — Почему мы все время ссоримся?
   — Я этого не заметил.
   — Я знаю, тебе никогда не нравился Гэл.
   — О покойниках плохо не говорят.
   — Это верно.
   Стивен промолчал.
   — Ты не можешь отрицать, что он был блестящим наездником, — продолжала Лаура.
   — Это качество присуще большинству жокеев.
   Лаура с шумом отодвинула стул и поднялась.
   — Ты прав, нам не следует о нем говорить. Лучше обсудим наши планы.
   — А что, собственно, обсуждать? Мы собрали кое-какую информацию. Пока это все.
   «Тогда поговорим о поцелуе», — едва не вырвалось у Лауры. И если он ничего не значил для Стивена, говорить нечего. Если же значил очень много, Лаура не была готова к серьезному разговору.
   Лаура позвонила горничной. Джейн пришла и стала убирать посуду. Было всего восемь часов, до сна еще далеко. Лаура не могла понять, что происходит со Стивеном, хотя понимала, что он в плохом настроении.
   Когда горничная ушла, Лаура предложила:
   — Сыграем в карты?
   — Давай. А во что?
   Она назвала несколько игр, потом сказала:
   — Я ведь была женой Гэла Гардейна, ты не забыл?
   Он сжал губы.
   — Тогда в пикет. У тебя есть колода? Если нет, у Топема найдется.
   — У меня есть. Иногда мы с Гарри играем в простые игры.
   Лаура принесла карты и села за стол.
   — Ты хорошо играешь? — спросила она.
   — Неплохо. Я ведь вырос в «Компании плутов».
   — Прекрасно. — Она отложила мелкие карты. — Считаем только выигрыши?
   — Ни в коем случае. Я хочу, чтобы ты стала моей должницей.
   У Лауры мурашки побежали по телу. Воображение нарисовало ей соблазнительную картину. Что потребует Стивен, если она проиграет? Передавая ему похудевшую колоду, Лаура сказала:
   — Думаю, ты хочешь использовать мою скромную вдовью лепту для финансирования важных реформ.
   Стивен перетасовал карты.
   — Это существенно расширит мои возможности, — сказал он, протянув ей колоду. — Сними.
   У нее выпала десятка, у него шестерка.
   — Твой ход, — объявил он.

Глава 25

   Уже догорели свечи, когда они закончили последнюю партию, Лаура откинулась на стуле. Настроение у нее было приподнятое.
   — Кто выиграл? — равнодушно спросила Лаура. Оба были отличными игроками и выигрывали по очереди. Подсчитав что-то на листке бумаги, Стивен ответил:
   — Ты. Сто пятнадцать. Гиней?
   — Конечно же, нет. Я не играю по-крупному. Шиллингов.
   — Тогда пять фунтов и пятнадцать. Надеюсь, ты поверишь моему слову?
   Лаура вдруг подумала, что такой разговор приятно вести в постели после любовных утех.
   — Конечно, — стараясь сохранить серьезный тон, ответила Лаура. — Я не стану тебя торопить.
   Стивен передал ей листок с расчетами, но она даже не взглянула на него.
   — Это была прекрасная игра.
   — Ты очень хорошо играешь.
   — Ты не хуже. — Мысли ее были все еще далеко, и каждое слово имело для нее свой, особый смысл.
   Стивен свернул листок и бросил в камин.
   — Думаю, слишком поздно начинать заново.
   Лаура постаралась сдержать улыбку.
   — А отыграться не хочешь? — спросила она.
   — Уже перевалило за десять. Я не очень устал, но завтра нам надо встать вместе с птицами, чтобы понаблюдать за соседями.
   Когда он сказал про птиц, Лаура посмотрела ему в глаза.
   — Я простила тебе леди Жаворонок.
   Он замер.
   — Вот уж не думал, что это тебя рассердит.
   — Не думал, что это будет постоянным укором?
   — Может быть, и думал. Но никак не предполагал, что тебе не понравится такой образ.
   — Теперь это не имеет значения. Я благодарна за то, что ты приехал, Стивен. За помощь. За то, что ты такой.
   — Какой?
   Стивен задул одну свечу, которая догорела. Лаура лизнула пальцы и погасила вторую. Теперь комнату освещал только огонь в камине.
   — Умный, рассудительный, наблюдательный. Всегда готов защитить слабого.
   Он взял ее руку.
   — Я буду бороться за тебя, Лаура. Обещаю.
   — Спасибо. — Сердце ее гулко стучало. «А ты поцелуешь меня еще раз?» — хотелось ей спросить.
   Стивен держал ее левую руку, и в свете от камина блеснуло обручальное кольцо. Оно больше не связывало ее, но придало ей силы, и вопрос так и не сорвался с ее губ.
   Ей не хотелось уходить, но она высвободила руку, поднялась и пожелала ему спокойной ночи. Зайдя к себе в спальню, она закрыла дверь, прислонилась к ней, глубоко вздохнула и попыталась привести в порядок мысли.
   Ее охватил огонь желания. С Гэлом ей было хорошо в постели, но к Стивену она питала совсем другие чувства. Глубокие и сильные.
   Но Лаура считала, что она ему не пара. Ведь он будущий премьер-министр.
   Вытащив шпильки, Лаура распустила волосы, но тут сообразила, что ей придется позвать горничную, чтобы та принесла воду, и снова надела парик, кое-как засунув под него свои локоны.
   Лаура подошла к окну и только сейчас обнаружила, что не опустила занавески. Направив на ее окно бинокль, ее вполне могли увидеть с улицы. Опустив занавески, Лаура подошла к пустому саквояжу, сделав вид, будто роется в нем.
   Когда в комнату вошла горничная с горячей водой, Лаура поблагодарила ее, не поднимая головы.
   — Вам что-нибудь еще нужно, мадам?
   — Нет, спасибо, я разденусь сама.
   Как только дверь за горничной закрылась, Лаура начала раздеваться. Лиф, заменявший корсет, оказался весьма удобным. Лаура подумала, что теперь, когда она перестала быть модной леди и не собирается бывать в свете, она закажет себе точно такой. Лаура рассмеялась.
   Рациональная одежда. Рациональные действия.
   Как меняется жизнь!

Глава 26

   Проснувшись после беспокойной ночи, Лаура вдруг осознала, в какой опасной ситуации оказалась. Она отправилась в Дрейком в силу необходимости, но ее безрассудство перечеркнуло все ее благие намерения. Остались одни соблазны.
   Прошлой ночью она сорвала с себя маскарадный костюм. Осталась только родинка. Оторвать ее было невозможно. Снова надеть этот костюм непросто, зато он придает Лауре уверенность в себе. Присцилла Пенфолд ни за что не совершит ничего неподобающего.
   Когда Лаура вошла в гостиную, Стивен уже завтракал. Он заказал еду, которой было вполне достаточно для двоих, и налил ей кофе. Лаура внимательно рассматривала его, стараясь понять, испытывал ли он такие же терзания, как и она, но это ей не удалось.
   Лаура принялась за еду. Аромат свежих рогаликов напомнил ей, что она почти ничего не ела накануне за обедом. Намазав рогалик маслом, Лаура стала с аппетитом его есть.
   — Не знаешь, когда в церкви начинается служба?
   — Я знаю все на свете. В церкви Святого Петра служба начинается в десять.
   — Браво! Ты, наверное, узнал об этом у горничной.
   Стивен лукаво улыбнулся, и Лаура поняла, что ее догадка оказалась правильной.
   — Если Дайер придет в церковь, можно прямо оттуда его увести. А потом спрятать.
   — Не получится. Его наверняка будут охранять.
   Стивен улыбался. Лаура радовалась, что их отношения наладились.
   — Среди множества прихожан Фарук окажется беспомощным, — заметила Лаура. — Так что скорее всего Дайера там не будет.
   — Нет никакой уверенности в том, что Дайер — пленник, как и в том, что он Генри Гардейн. Необходима еще какая-нибудь информация, прежде чем мы начнем действовать.
   После завтрака оба оделись, поскольку стало прохладно, и пешком отправились в церковь на другом конце города. Церковь оказалась маленькой, тесной, яблоку негде упасть. Троих прихожан слуги привезли на колясках, все преклонного возраста.
   В проповеди викарий говорил о законах гостеприимства, затем коснулся более деликатной темы — обращения язычников в христианскую веру. Лаура и Стивен были правы, предполагая, что местные жители проявляют беспокойство, а иногда и враждебность по отношению к аль-Фаруку.
   Когда они покидали церковь, Лаура прошептала:
   — Было бы разумней, если бы он одевался не так крикливо.
   — Видимо, тюрбан — часть религиозного ритуала.
   — Допустим, но если бы на нем были нормальный сюртук и брюки, это не бросалось бы в глаза.
   Им пришлось остановиться, чтобы поговорить с викарием, который подтвердил, что некоторые прихожане возмущались появлением Фарука, особенно после того, как в газетах появились сообщения об ужасном отношении к алжирским пленникам.
   — Опасения относительно чести их жен часто служат оправданием для пьянства, — заметил священник. — Могу я пригласить вас, сэр Стивен, и вашу кузину пообедать с нами?
   Стивен вежливо отказался. Отказался он и от приглашения мистера Бартоломью Райла, который знал Стивена еще в Лондоне. Затем мистер Фробишер хотел пожать Стивену руку. И конечно, он должен был всем представлять свою кузину, хотя Лаура этого не предвидела. Она была рада, что шляпа скрывала большую часть ее лица, ссылаясь на нездоровье, не поднимала головы и говорила очень тихо.
   Тут она воочию убедилась в том, как популярен Стивен.
   Это не явилось для Лауры неожиданностью. Она знала о его блестящей политической карьере, и как писала Джульетта, его даже прочили в премьер-министры.
   Военный капитан Трейнор пожал ему руку и поблагодарил за поддержку законов, улучшающих положение раненых офицеров. Мистер Райал одобрил его работу по улучшению законов. Больной пожилой джентльмен в коляске, который жил в их гостинице на первом этаже, доктор Грантли, оказался одним из учителей Стивена в Кембридже. Он сказал, что предсказывал Стивену блестящую политическую карьеру.
   — Вы были совсем не таким, как они, — вспоминал старый учитель. — Арден, Кавана, Дебнем пьянствовали, увлекались азартными играми и еще бог знает чем. А вы, сэр, усердно учились.
   Лаура с трудом сдерживала смех, глядя на Стивена. Он чувствовал себя очень неловко.
   Поскольку семейство Грантли жило в той же гостинице «Компас», Лауре и Стивену не оставалось ничего другого, как вместе с ними отправиться домой. Слуга катил коляску, Стивен шел рядом, развлекая доктора, и они медленно продвигались по узкой улице. Лаура шла рядом с миссис Грантли, которая почти все время молчала.
   — Надеюсь, доктору Грантли полезен морской воздух, — сказала Лаура, прервав затянувшееся молчание.
   Миссис Грантли тяжело вздохнула.
   — Погода прохладная, ему не следовало бы бывать у моря. Но доктор настаивает. Здешний доктор Несбит старается приободрить нас, но годы берут свое.
   Лаура ценила целеустремленность, но лишь в разумных пределах. Она хотела сказать, что, если ситуация безнадежна, им лучше уехать отсюда. Но тут ей пришло в голову расспросить леди о капитане Дайере и Фаруке.
   — Жаль, что в гостинице так мало людей. Только мы и капитан Дайер, который, по словам хозяина, никогда не покидает свою комнату.
   — Печальный случай, — согласилась миссис Грантли. — Я видела его всего раз, когда они приехали. Он не производит впечатление тяжелобольного. Но церковь почему-то не посещает.
   — Я тоже это заметила, миссис Грантли, и не перестаю беспокоиться. Возможно, язычник не отпускает его.
   — Не отпускает? — удивилась пожилая леди.
   — Иногда слуги приобретают власть над своими господами, моя дорогая леди.
   — Да, я слышала о таких случаях. Но тут, наверное, ничего нельзя сделать.
   — Попробую поговорить об этом с викарием, если он захочет посетить капитана Дайера, отказать ему будет трудно.
   — Прекрасная мысль! — искренне восхитилась миссис Грантли. И пришла она в голову женщине. Это поразило пожилую женщину.
   Видимо, подумала Лаура, миссис Грантли привыкла всегда и во всем полагаться на мужа, как большинство женщин. Но теперь ее муж страдал слабоумием, и она оказалась совершенно беспомощной.
   После смерти Гэла Лаура сама очутилась в такой же ситуации. И только экстраординарные события сделали ее самостоятельной и независимой. Как только она решит собственные проблемы, то попробует помочь семейству Грантли.
   — Сэр Стивен — замечательный молодой человек, — неожиданно заявила миссис Грантли и стала рассказывать истории из его студенческой жизни.
   Лаура полагала, что если их обман раскроется, пострадает только она. Но Стивен тоже рисковал. Его репутации не будет нанесен урон, но он потеряет уважение окружающих. Вряд ли среди светских джентльменов, даже членов парламента, найдется такой, кто стал бы переживать, если бы его обнаружили в гостинице с молодой вдовой. Но уважение к Стивену зиждилось не на титуле или богатстве, а на его личных качествах. Пользуясь библейским термином, он был благочестив.
   Стивен много работал, но не в пример другим депутатам, стремившимся усилить влияние своей семьи, старался улучшить жизнь людей самых разных слоев.
   Какое место леди Жаворонок могла занять в жизни сэра Стивена Болла? Она могла привлечь к нему избирателей своим очарованием, но в то же время он потерял бы голоса тех, кто не одобрял ее поведения. Впрочем, он не нуждался в такого рода помощи. Его избиратели, безусловно, будут избирать его в парламент так долго, как он сам того захочет.
   Она может вести его дом, устраивать блестящие приемы для важных персон, оказывать на них влияние. Но Лаура подозревала, что Стивен не прибегает к таким методам. Она редко видела его на светских приемах в Лондоне.
   Сможет ли она приспособиться к его образу жизни? Жить тихо, спокойно, помогая ему в его исследованиях и устраивая иногда обеды для серьезных мужчин, которые считают женщину за столом источником отвлечения от важных проблем. Она может председательствовать в женских комитетах, поддерживающих полезные начинания.
   Она уже работала в таких комитетах, там должны были заседать все уважающие себя леди, и ей нравилось чувствовать себя полезной, но она также знала, что не может посвятить этому жизнь. Лаура любила торжественные приемы, балы, музыкальные вечера. Ей нравилось смеяться, флиртовать, очаровывать мужчин.
   Она мирилась с тем, что приходится жить в Колдфорте и заботиться о сыне. Но не представляла жизни без развлечений в Лондоне, даже со Стивеном. Это все равно, что заставить гурмана питаться только кашей, поставив перед ним изысканные блюда.
   Грантли пригласили Лауру и Стивена на ленч, но они отказались под тем предлогом, что уже приглашены.
   Зайдя в гостиную, Лаура внимательно посмотрела на Стивена. Как совместить красивого светского мужчину с благочестием?
   — Пожалуй, тебе тоже следовало бы загримироваться, — сказала она.
   — Не ожидал, что встречусь с Грантли. С тобой все хорошо? — спросил он.
   Лаура отвернулась и занялась своими перчатками.
   — Разумеется. Просто мне претит все время лгать.
   — Мне тоже. Надо поскорее со всем этим покончить.
   — Миссис Грантли говорит, что капитан Дайер вовсе не болен. Если это так, возможно, он действительно пленник.
   Стивен нахмурился:
   — Проклятие, это осложняет дело. Пойду и приложу ухо к стенке. — Он пошел к себе в спальню и через пару минут вернулся. — Слышно одно бормотание.
   Стивен подошел к окну и выглянул на улицу.
   — Ты нервничал, когда впервые выступал в палате общин?
   — Нет, но это лишь благодаря юношеской самоуверенности. Теперь я иногда волнуюсь, потому что не уверен, что мои аргументы достаточно убедительны.
   — А я уверена.
   Стивен смущенно улыбнулся:
   — Я неплохой оратор, но не великий. Ни разу не довел депутатов до слез, как, например, Шеридан или Фокс. Предпочитаю взывать к разуму, а не к эмоциям.
   — Разум — золото, эмоции — позолота, — промолвила Лаура.
   — Странно слышать это от светской красавицы.
   Они встретились взглядами.
   — По-твоему, разум и красота несовместимы?
   — Я так не считаю. Прости.
   В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошел мистер Топем.
   — Сэр Стивен, к вам гость, мистер Керслейк-Сомерфорд, — торжественно доложил хозяин. Керслейк-Сомерфорд был весьма известным и влиятельным человеком в этих местах. Лаура была поражена, увидев элегантного, красивого молодого человека с открытой, располагающей улыбкой.
   Топем еще раз поклонился, на этот раз герцогу-контрабандисту.
   — Я велю принести ленч, сэр Стивен? — спросил Топем и, когда Стивен кивнул, удалился.
   — Вы тут весьма важная персона, — проговорил Стивен, пожимая гостю руку. — Позвольте представить вам миссис Гардейн, временно загримированную под мою кузину миссис Пенфолд.
   — Мадам. — Гость поклонился. — Насколько я понимаю, «плуты» опять что-то затеяли. Должен признаться, они весьма оживляют мою жизнь.
   — Не думаю, что ваша жизнь нуждается в оживлении, мистер Керслейк-Сомерфорд.
   — Это разные вещи, миссис Гардейн. Большая часть моей профессиональной деятельности не более волнующая, чем бухгалтерия. Главная ее цель — свести оживление к минимуму.
   — Да, мистер Делейни говорил, что опасность находит нас сама.
   — Совершенно верно. Опасность ищет лишь тот, кто ведет скучную жизнь.
   Лаура старалась не смотреть на Стивена. Скучная жизнь? Что за чушь!
   —Уверена, что весьма рискованны занятия политикой.
   — Теперь уже нет, — сухо заметил Стивен, догадавшись, что Лаура имеет в виду его. — Никого не обезглавили за противодействие монархии в последние годы.
   — Но премьер-министра Персиваля застрелили, — с энтузиазмом заметил гость.
   — Его застрелил сумасшедший, — сказал Стивен, — такое может случиться с каждым.
   — Не с каждым. Персиваль был убит потому, что стрелявший считал, будто во всех его несчастьях виноват премьер-министр. Так что быть выдающейся фигурой весьма опасно.
   Глупо было беспокоиться о Стивене, и все же Лаура встревожилась.
   — Вы тоже выдающаяся фигура, мистер Керслейк-Сомерфорд, — сказала она.
   — Из-за моих грехов. Пожалуйста, зовите меня «мистер Керслейк», мадам. Меня так называли всю жизнь. Вторая часть имени появилась недавно, когда я стал претендовать на титул герцога.
   Принесли ленч, и пока расставляли посуду, разговор прекратился. Как только слуги ушли, гость спросил:
   — Итак? Чем могу быть вам полезен?

Глава 27

   За ленчем Керслейк непрерывно задавал вопросы. Некоторые подробности Лауре не хотелось рассказывать, но за контрабандиста поручился Николас Делейни, и они нуждались в его помощи.
   — Я знал об Азире аль-Фаруке с того момента, как они высадились на берег. Дрю Чидок приплыл с ним из Франции на корабле «Джейн». Теперь, после окончания войны, такие пассажиры встречаются весьма редко, поэтому это вызвало любопытство. Но, — он пожал плечами, — пока человек платит, мы не задаем лишних вопросов. На самом деле теперь легче. Во время войны мы все время опасались шпионов.
   — Только аль-Фарук? — спросила Лаура.
   — Он и капитан Дайер.
   — С ними не было ребенка?
   — Об этом я не слышал. А вы полагали, что должен быть ребенок?
   Лаура покачала головой.
   — Пожалуйста, расскажите все, что знаете о прибывших.
   — Несмотря на звание, Дайер не носит форму. Выглядит как инвалид. С палкой может пройти несколько шагов, но Фарук переносил его из лодки в карету, которая стояла у берега.
   — А здесь, говорят, нес его на руках на второй этаж, — заметил Стивен.
   — Так что это не было временным нездоровьем. Чидок нашел им карету, которая и доставила их сюда. Они за все заплатили. — Керслейк взглянул на Лауру: — А что вы знаете о ребенке?
   Лаура переглянулась со Стивеном.
   — Он мог прибыть отдельно от них. Мальчик лет девяти.
   — Попробую узнать, — сказал Керслейк.
   — Могла также прибыть группа мужчин, — добавил Стивен. — Впрочем, нет, Николас обругал бы меня за предположение о том, что все бандиты должны быть мужчинами. Возможно, приехала семья с ребенком.
   — Это, конечно, затруднит поиски. Но в данное время года здесь мало приезжих. Думаете, группа приехала официально или на корабле с контрабандистами? Я почти уверен, что ребенок не попал сюда с контрабандистами.
   Лаура и Стивен переглянулись.
   — Если Фарук и Дайер решили приехать сюда нелегально, то почему не взяли с собой мальчика? — Лаура разволновалась. — Видимо, ребенка вообще не было. Я так ясно представила себе его, что мне трудно расстаться с этой мыслью. Как будто он был пленен, и никто об этом не знал, а я должна была его освободить.
   — Я попытаюсь выяснить, миссис Гардейн, — пообещал Керслейк, — могу узнать, есть ли поблизости ребенок, не связанный с местными жителями. В это время года таких детей должно быть не много. Но мне понадобится несколько дней, чтобы все разузнать.
   — Благодарю вас. Стивен взял ее за руку.
   — Было бы гораздо лучше, если бы оказалось, что нет ребенка, которому грозит опасность, Лаура. Тогда можно было бы предполагать, что Генри Гардейн и есть капитан Дайер.
   Она немного успокоилась.
   — Да, конечно. Пленник за запертыми дверями.
   — Загадкой остается его десятилетнее отсутствие, — напомнил Стивен. — Как сказал Николас, почему именно сейчас?
   — Я знаю. Но если Г.Г. — это действительно Генри Гардейн, он сможет это без труда доказать. И у нас есть его портрет, с которым можно его сравнить. — Лаура повернулась к Керслейку. — У меня есть копия портрета Генри Гардейна. Как вы думаете, мистер Чидок и его люди могли бы, взглянув на рисунок, сказать, похож ли он на капитана Дайера?
   Гость неуверенно покачал головой:
   — Все происходило ночью, и местных больше всего занимал их багаж. Я могу у них спросить. Но, говоря откровенно, не слишком им доверяю. Вы находитесь рядом с ними, и вам проще взглянуть на него.
   — Напрасно вы так думаете, — возразил Стивен. — Для законопослушных граждан это весьма сложно.
   Керслейк рассмеялся.
   — Я не специалист по взламыванию дверей и проникновению в чужие квартиры, но пришлю вам кого-нибудь на помощь. Жаль, умерла старая Элси Масбури, владелица этой гостиницы. Она поддерживала хорошие отношения с контрабандистами. Топем — человек новый. Я не могу доверять ему так, как доверял Элси.
   — Может, у Фарука есть помощники? Вы бы знали, если бы тут появились неизвестные молодые люди?
   — Конечно. Но вы сами сказали, что они могут выдавать себя за семью или за порядочных граждан.
   — Хотите сказать, они могут быть кем угодно? — спросила Лаура, вспоминая тех, кого они встречали сегодня.